Текст книги "Номонган: Тактические боевые действия советских и японских войск, 1939 (СИ)"

Автор книги: Эдвард Дри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Первое поражение японцев

К рассвету 28 мая группа Адзумы (220 солдат и офицеров) находилась примерно в двух километрах от цели, когда советские и монгольские пехотинцы в сопровождении десяти танков атаковали ее фланги. Обстреливать японцев начала и советская артиллерия с западного берега Халхи. У солдат Адзумы не было ни артиллерии, чтобы вести ответный огонь, ни даже шанцевого инструмента, чтобы окопаться, и им пришлось срочно копать неглубокие окопы в песке с помощью касок. Одновременно советские и монгольские войска атаковали батальон Ямагаты, не позволив ему прийти на помощь отряду Адзумы. К наступлению ночи у солдат Адзумы кончились боеприпасы. В довершение ко всему, почти все солдаты двух отделений подвоза боеприпасов из отряда Ямагаты, пытавшиеся под прикрытием темноты добраться до позиции Адзумы, были убиты.

29 мая 400 вражеских пехотинцев при поддержке 10 танков и артиллерии снова атаковали группу Адзумы. Подполковник Адзума, обнаружив, что его отряд оказался в окружении и потери продолжают расти, повел своих солдат в атаку в попытке прорвать окружение. Некоторым удалось вырваться, но самого Адзумы среди них не было – пуля советского пехотинца попала ему в сердце.

За два дня боя отряд Адзумы потерял 8 офицеров и 97 солдат убитыми и 1 офицера и 33 солдата ранеными, то есть потери составили 63 %. На следующую ночь, 30 мая, японцы без помех со стороны противника подобрали тела своих убитых товарищей. Генерал–лейтенант Комацубара на основании полученных по радио донесений, приказал оперативной группе возвращаться в Хайлар[38]38
  NJS, pp. 30–42; KG, pp. 447–62. Всего потери японцев составили 159 убитых и 119 раненых. Японцы утверждали, что было убито 440 советских или монгольских солдат и уничтожено 22 танка или бронеавтомобиля.


[Закрыть].

Ожесточенность боя, казалось, застала японцев врасплох. Например, японские солдаты были удивлены, что в карманах убитых монголов не оказалось ни еды, ни сигарет, а были только патроны и ручные гранаты[39]39
  Tsuji Masanobu, Nomonhan (reprint ed., Tokyo: Hara Shobo, 1975), p. 95.


[Закрыть]. Генерал–лейтенант Комацубара и штаб Квантунской Армии сочли, что бой завершился вничью, потому что полагали, что Номонганская пустыня не стоит дальнейшего пролития японской крови[40]40
  NJS, p. 47.


[Закрыть]. Однако участившиеся в начале июня сообщения о советской и монгольской активности в районе Номонгана не позволяли игнорировать этот пустынный район. В середине июня японская разведка обнаружила наращивание советских и монгольских сил на обеих сторон реки Халха. Кроме того, советские самолеты каждый производили разведывательные вылеты и прикрывали с воздуха советско–монгольские войска, производившие мелкомасштабные нападения на изолированные маньчжурские подразделения[41]41
  Ibid., p. 47; KG, pp. 468–69.


[Закрыть]. Сталкиваясь с такими все чаще повторявшимися инцидентами, генерал–лейтенант Комацубара, чья 23‑я дивизия отвечала за оборону района, запросил разрешения у командования Квантунской Армии «выбить нарушителей»[42]42
  NJS, pp. 48–49. Tsuji, Nomonhan, pp. 99–100,


[Закрыть].

Штаб дал разрешение на запрос Комацубары, главным образом потому, что штабные офицеры Квантунской Армии считали, что Советы понимают только силу. Так как первые действия 23‑й дивизии не достигли успеха, в командование Комацубары были направлены два танковых полка (всего 73 танка и 19 бронеавтомобилей) и 2‑й батальон 28‑го пехотного полка 7‑й дивизии. Некоторые офицеры в штабе (например, майор Цудзи Масанобу) считали, что оперативное управление силами и средствами в районе следует передать 7‑й дивизии, элитному соединению Японской Императорской Армии в Маньчжурии. Сложность была в том, что передать дивизию из–под контроля Комацубары фактически означало отстранение его от командования – очень редкий случай в японской армии[43]43
  NJS, p. 51; KG, pp. 469–70. Цудзи позже с горечью писал, «На месте Комацубары я бы совершил сэппуку». Tsuji, Nomonhan, p. 104.


[Закрыть]. Вместо этого, сохраняя командование всей 23‑й дивизией, в поддержку которой были добавлены бронетанковые и артиллерийские части, Комацубара должен был получить достаточные силы для быстрой и решительной победы в короткой войне – sokusen sokketsu, в соответствии с идеями военных теоретиков Японской Императорской Армии.

Мобилизация 2‑го батальона 28‑го пехотного полка

2‑й батальон 28‑го пехотного полка, направленный на усиление 23‑й дивизии, считался отличным подразделением. Его офицеры и солдаты происходили с северного Хоккайдо и южного Сахалина – регионов, которые, как считалось, давали армии упорных и хладнокровных бойцов. В июне 1939 г. когда батальон получил приказ направляться к Номонгану, он находился в Маньчжурии уже около 16 месяцев. Командир батальона майор Кадзикава Томидзи был выпускником Военного училища и мастером кэндо (фехтования). Также он был закаленным ветераном, в 1932 г. командовавшим 9‑й ротой того же 2‑го батальона 28‑го пехотного полка в Северном Китае. Показателем степени напряженности боев в Китае является то, что из остальных офицеров батальона лишь четверо были выпускниками Военного Училища, шесть – выпускники краткосрочных школ для кандидатов в офицеры, а еще двенадцать были офицерами–резервистами, призванными на действительную службу[44]44
  «Dai 7 shidan shoko koto bunkan shokuinhyo» [A list of officers and high ranking military
  officials of the 7th Division], 20 March 1939. В оригинале было засекречено.


[Закрыть]. Большинство нижних чинов были солдатами первого года службы, проходившими подготовку и изучавшими славные традиции батальона, бравшие начало со времен Русско – Японской Войны.

Через пять минут после полуночи 20 июня солдаты 2‑го батальона были разбужены в своих казармах в Цицикаре и получили срочный приказ на сосредоточение. Солдаты узнали, что будут служить силами прикрытия для бронетанковой тактической группы, направленной к Номонгану. Наутро они прибыли на железнодорожную станцию, где им пришлось ждать отправления поезда еще около двух часов. Путь к Аршану был проделан без происшествий, некоторым оживлением стало только принятие офицерами мер по защите от воздушных налетов. До Аршана батальон добрался до полудня следующего дня и присоединился к тактической группе генерал–лейтенанта Ясуока (64‑й пехотный полк, 3‑й и 4‑й танковые полки).

После получения информации об обстановке на фронте, все силы тактической группы под прикрытием темноты покинули Аршан в 2:20 23 июня. Хотя японская армия уже в некоторой степени была моторизована, значительной ее части по–прежнему приходилось пользоваться гужевым транспортом, полагаясь на вьючных животных для перевозки продовольствия, боеприпасов и буксировки артиллерийских орудий.

Сильные дожди в июне превратили дорогу на Хандагай в трясину, серьезно затруднив движение. Японский пехотинец нес на себе 65-фунтовый ранец, наполненный запасным бельем и обмундированием, пайками и инструментами. Кроме того, солдат нес 9,5-фунтовую винтовку, 60 обойм к ней, две ручных гранаты, флягу и противогаз[45]45
  Это описание взято из книги A. Coox, The Anatomy of a Small War: The Soviet – Japanese Struggle for Changkufeng/Khasan, 1938, p. 142.


[Закрыть]. Пехотинцам, и так тяжело нагруженным, кроме того приходилось помогать вытаскивать из грязи увязающие автомобили и конские повозки.

Марш на 64 км под проливным дождем занял у 2‑го батальона 24 часа. На марше ни один человек не отстал, хотя солдатам не разрешили обедать, потому что не ожидалось, что марш займет так много времени. После жалоб от солдат, офицеры разрешили им поесть галет, но это только вызвало жажду, и солдаты пили воду при каждой остановке.

Несмотря на долгий и тяжелый марш по грязи под холодным дождем, боевой дух японских солдат был исключительно высок[46]46
  «Senjo shinri chosa hokoku: Senjo shinri chosa ni motozuku shoken.» [Report of investigation
  of battlefield psychology: observation based on investigations of battlefield psychology], дата написания неизвестна, но точно написано в 1939 г. (hereafter cited as SC). В оригинале засекречено


[Закрыть]. Шагая по грязи, они были уверены, что быстро разобьют Красную Армию.

Согласно исследованиям японских психологов, сделанным после боя, почти все японские солдаты в июне с нетерпением ждали боя с Красной Армией, но слабо представляли возможные последствия. Так как большинство японских солдат было невысокого мнения о Красной Армии, само присутствие у Номонгана частей Японской Императорской Армии означало для них, что успешное решение инцидента уже почти достигнуто. Поэтому марш японских солдат к Номонгану больше напоминал маневры мирного времени, чем путь на войну. В частности, распространенным среди солдат было мнение, что, в отличие от разбитого отряда Ямагаты, «у нас достаточно артиллерии, поэтому ничего подобного случиться не должно»[47]47
  Там же


[Закрыть]. Такие заблуждения были результатом ментального багажа японского солдата, его представлений о его советских противниках и их ментальности.

Стереотипные представления японцев о советских солдатах

Впечатления японских офицеров о советских солдатах складывались под влиянием короткой секретной инструкции, озаглавленной «Как сражаться с большевиками», выпущенной в 1933 г. с официального разрешения начальника Генштаба Японской Императорской Армии принца Канин Котохито. Назначением этого 49-страничного документа было служить инструкцией для японских офицеров при планировании операций против Красной Армии. В первой главе, на которой и основывались все последующие рассуждения о тактике, анализировались характеристики советского народа и армии.

72‑й пехотный полк 23‑й дивизии на марше к Номонгану

Согласно инструкции, советские люди были послушными, покорными и склонными к слепому повиновению, а столкнувшись с слишком сильным давлением внешних обстоятельств, быстро впадали в уныние и отчаяние. Таким образом, советский солдат, так как ему были свойственны те же качества, что и всему народу, был вялым и апатичным, способным в лучшем случае лишь исполнять приказы, не проявляя никакой инициативы[48]48
  «Tai So sento yoko» [How to fight the Soviets], 1933, pp. 3–5. A much abbreviated form of this manual appears in KG, pp. 182–85. В оригинале засекречено


[Закрыть]. Недавние бои у Чжангуфэна/озера Хасан лишь продемонстрировали японским офицерам точность этих наблюдений[49]49
  Согласно книге Э. Кукса (A. Coox) японцы сочли советских солдат в боях у Чжангуфэна/озера Хасан в общем тугодумными и апатичными противниками, не проявлявшими наступательного духа и инициативы, но отметили, что советские солдаты способны оказывать упорное сопротивление. См. A. Coox, The Anatomy of a Small War: The Soviet – Japanese Struggle for Changkufeng/Khasan, 1938. Одной из причин посредственных результатов действий советских войск названо присутствие у Чжангуфэна высокопоставленного армейского комиссара Льва Мехлиса, представителя Народного Комиссара Обороны. Согласно Дж. Эриксону, «Мехлис проявлял почти преступное пристрастие к фронтальным атакам; советские войска атаковали японские пулеметы, расположенные на высотах». См. John Erickson, The Road to Stalingrad


[Закрыть].

Японцы считали, что эти характерные черты советских людей являются причиной крупнейшего недостатка Красной Армии – неспособности советских подразделений наладить взаимодействие при окружениях или маневрах во фланг. В инструкции признавалось, что советский солдат может упорно оборонять позиции, но сильный удар по флангу советских войск, угрожающий их путям снабжения, способен привести их в беспорядок. Короче говоря, эта авторитетная инструкция предлагала извлекать преимущества из типичных недостатков советских солдат, чтобы нанести решительный удар, способный разгромить Красную Армию. Едва ли такие стереотипы могли развиваться независимо от тактической доктрины sokusen sokketsu. В инструкции «Как сражаться с большевиками» были соединены обе идеи, потому что молниеносный бой с Красной Армией, завершившийся решительной победой японских войск, должен был привести к слому морального духа советских солдат[50]50
  «Tai So," pp. 14–15.


[Закрыть].

Таким образом, хотя японский пехотинец, готовившийся встретиться в бою с советскими солдатами, обладал высоким боевым духом, его непонимание и ошибочное представление о Красной Армии должны были обойтись ему очень дорого.

3. Июльские наступления Японской Императорской Армии

Обзор

Крупномасштабное сражение у Номонгана в июле и августе можно разделить на две фазы. Во время первой фазы (в течение июля) Японская Императорская Армия предприняла два крупных наступления, но не смогла выбить с позиций превосходящие силы советских войск. Потери в людях и технике в результате этих неудачных наступлений заставили японскую армию в конце июля перейти к обороне до конца кампании.

Руководствуясь рекомендациями офицеров штаба Квантунской Армии майора Цудзи Масанобу и подполковника Хаттори Такусиро, генерал–лейтенант Комацубара решил предпринять атаку с целью охвата фланга советских войск[51]51
  Цудзи и Хаттори на самолете провели разведку советских позиций на западном берегу Халхи, после чего предложили этот план.


[Закрыть]. Его главные силы (72‑й и 73‑й пехотные полки 23‑й дивизии, 13‑й артиллерийский полк, 23‑й инженерный полк, 26‑й пехотный полк 7‑й дивизии в резерве) должны были разгромить советские войска в районе высоты 721, после чего перейти реку Халха и вести наступление в направлении моста Кавамата, уничтожая советские артиллерийские батареи и склады на западном берегу. Одновременно тактическая группа Ясуоки (64‑й пехотный полк, 2‑й батальон 28‑го пехотного полка, 3‑й и 4‑й бронетанковые полки, 1‑й отдельный полк полевой артиллерии, 24‑й отдельный инженерный полк) атакует советские войска на восточном берегу Халхи, к северу от реки Хольстен. Соединившись, две японских тактических группы возьмут в клещи советские войска и уничтожат их. План отличался от предыдущего плана полковника Ямагаты в двух отношениях. Во–первых, японцы считали, что их движение во фланг заставит советские войска отойти с восточного берега Халхи. Во–вторых, японский маневр предусматривал нарушение международно признанной границы, которую сами японцы считали границей между Маньчжоу – Го и Монголией.

Северная японская тактическая группа захватила высоту 721 2 июля в соответствии с планом, и той же ночью переправилась через Халху. Японские войска добились успеха, заняв высоту Баин – Цаган, и продвинулись на юг вдоль гряды холмов почти на 6 км. Однако дальше к югу наступающие японцы попали под сильный огонь превосходящей советской артиллерии, который велся с высоты Дунгар – Обо. Потом советские войска нанесли мощные контрудары с трех направлений, задействовав в бою более 450 танков и бронеавтомобилей, вследствие чего японское наступление было остановлено. Тяжелые бои на западном берегу привели к большим потерям японцев в технике и личном составе и значительному расходу боеприпасов, резервы которых быстро истощались. Единственный понтонный мост, наведенный японцами через Халху, не справлялся с усилиями по подвозу снабжения, в котором нуждались подразделения японской армии, чтобы продолжать бой с полным напряжением сил[52]52
  Квантунская Армия уже отправила почти весь свой понтонно–мостовой парк на китайский фронт, поэтому японским инженерным войскам для наведения моста через Халху пришлось использовать оборудование, ранее применявшееся лишь для учебных целей.


[Закрыть]. Оказавшись под угрозой окружения, японские войска отошли на восточный берег, завершив это отступление 5 июля. В течение тех же самых трех дней тактическая группа Ясуоки вела бои против столь же упорно сражавшихся советских войск на восточном берегу Халхи.

Генерал–лейтенант Ясуока Масаоми, командующий японскими войсками на восточной стороне реки Халха, получил задачу отбросить советские войска с восточного берега Халхи. Ясуока приказал 2‑му батальону 28‑го пехотного полка прикрывать правый фланг, а двум своим бронетанковым полкам поставил задачу преследовать противника, который, как считалось по ошибочным данным разведки[53]53
  2 июля примерно в 19:40 японский разведывательный самолет сбросил сообщение для штаба Ясуоки. В сообщении говорилось, что советские войска отступают через Халху, таким образом, необходимо было срочно начать преследование, чтобы поймать их в ловушку. Однако из–за туч и дождя видимость в тот день была ограничена, и японский пилот мог ошибиться.


[Закрыть], уже отступал. Ясуока приказал срочно начать преследование. Он пожертвовал детальным планированием ради скорости. В процессе боя выяснилось, что он также пожертвовал взаимодействием между пехотой, артиллерией и бронетехникой.

Согласно японским принципам применения бронетанковых войск, танки были средством поддержки пехоты, предназначавшимся для уничтожения тяжелого оружия противника, разрушения препятствий и проволочных заграждений, и расчистки пути для наступающих пехотинцев[54]54
  KG, p. 505.


[Закрыть]. В операциях по преследованию, японские танки должны были преследовать отступающего противника, с целью помешать его попыткам перегруппироваться. Но эта операция отличалась тем, что вследствие характера местности советская артиллерия, расположенная на высоком западном берегу Халхи, могла эффективно обстреливать (и легко наблюдать результаты стрельбы) японские танки, пытавшиеся подойти по котловинообразным склонам к восточному берегу. Атака днем была бы губительна для танков, но ночью танки имели шанс прорвать позиции противника и достигнуть моста Кавамата. Однако темнота серьезно затруднила взаимодействие между наступающими японскими подразделениями, в особенности потому, что японцам не хватало средств радиосвязи, осветительных ракет и приборов наблюдения. Более того, танкисты имели лишь самые общие сведения о местонахождении противника, его силах и характере местности, которую им предстояло пересечь. Они ожидали, что преследование окажет «психологическое давление» на «отступающие» советские войска, и противник будет полностью дезорганизован[55]55
  Yasuoka shitai 'Nomonhan' jiken shiryo (Showa 14–7–1–14–7-10) [Documents of the Yasuoka
  Detachment during the Nomonhan Incident, 1 July 1939–10 July 1939], «Kimitsu sakusen
  nikki (an)» [Operations diary (draft)], entry for 2 July 1939. В оригинале засекречено.


[Закрыть]. Таким образом, ночью 2–3 июля началась неорганизованная ночная атака, для которой было характерно ведение боя отдельными подразделениями фактически независимо, результатом чего стала потеря почти половины японских танков.

Встречный бой

В предрассветной темноте 3 июля солдаты 2‑го батальона 28‑го пехотного полка готовились на рассвете тоже идти в атаку и прислушивались к огню артиллерии и стрелкового оружия, раздававшимся со стороны беспорядочного боя отряда Ясуоки. 2‑й батальон выдвинулся из Чаньчуньмяо на позиции на высоте 726 ночью 2 июля, имея приказ срочно догнать уже направленную в бой группу Ясуоки. Задачей батальона было прикрывать правый фланг главных сил Ясуоки и провести разведку боем позиций противника на восточном берегу Халхи. Крупномасштабных карт района Номонгана не было, поэтому разведка боем должна была также стать разведкой местности для будущих наступательных операций. Для защиты от советских танков штаб полка временно передал в распоряжение батальона батарею 37‑мм противотанковых пушек. 3 июля в 6:00 2-й батальон 28-го полка, как записано в истории подразделения, «решительно намереваясь вступить в бой, направился на звуки выстрелов»[56]56
  Запись в журнале боевых действий 2‑го батальона от 3 июля 1939.


[Закрыть].

Батальон продвигался в соответствии с уставом. Стрелковые отделения, солдаты которых замаскировали себя ветвями кустарника, обеспечивали передовое и фланговое охранение, а главные силы – три стрелковых роты – продвигались так: две роты впереди, одна в резерве. На левом фланге 6‑я рота под командованием капитана Цудзи, усиленная двумя тяжелыми пулеметами, двигалась в юго–восточном направлении, а 5‑я рота под командованием капитана Аояги, также усиленная двумя тяжелыми пулеметами, следовала параллельным курсом на правом фланге. Взвод 5‑й роты прикрывал западный т. е. правый фланг наступления. 7‑я рота старшего лейтенанта Сайто шла в арьергарде. Батальонная артиллерия и противотанковые пушки двигались вместе с передовыми ротами, готовые быстро вступить в бой и подавить огонь противника, если возникнет необходимость.

Когда неопытные пехотинцы осторожно продвигались по грядам холмов и тропам к реке Халха, они увидели, как японские истребители ведут бой с примерно двадцатью советскими самолетами, пытавшимися бомбить и обстреливать с малой высоты японские пехотные части. Когда один советский самолет упал и взорвался, остальные улетели за Халху. Воодушевленные успешным завершением первого воздушного боя, который они наблюдали, солдаты ускорили шаг и преодолели местность в районе холмов быстрее, несмотря на огонь единичных снайперов. Жаркое пустынное солнце и температура 34^о C (94^o F) доставляли больше проблем, чем советские войска.

Несмотря на удушающую жару, батальону приходилось двигаться быстро, потому что движение ночью по незнакомой местности серьезно задержало прибытие на исходный рубеж. Вследствие этого 2‑й батальон смог подготовиться к атаке на несколько часов позже танков и выдвинулся в бой спустя 12 часов после того, как танки ушли вперед. Это отставание становилось все более значительным, потому что отряд Ясуоки рассчитывал на разведку боем предполагаемого левого фланга противника и обеспечение разведывательной информацией для проведения последующих операций. При отсутствии связи с 64‑м пехотным полком, находившимся на правом фланге группы Ясуоки, 2‑й батальон не смог предоставить командованию группы эту важную информацию в тот момент, когда главные силы Ясуоки более всего в ней нуждались[57]57
  Yasuoka shitai, «Ji 7 gatsu futsuka itaru 7 gatsu toka Sento yoho» [Report of combat operations from 2 July to 10 July], entries for 3 and 4 July.


[Закрыть].

Японские пехотинцы на поле у реки Халха.

Позже в этот же день, когда отдельные вражеские пулеметы и группы из 2–3 стрелков пытались задержать продвижение батальона, тяжелые пулеметы и 70‑мм батальонные гаубицы разворачивались как на учениях и подавляли огонь противника, позволяя пехоте двигаться дальше. Офицеры предполагали, что это незначительное сопротивление, которое оказывали, вероятно, солдаты пулеметного батальона советской 9‑й танковой бригады, связано с тем, что противник сосредотачивает всю свою артиллерию против 23‑й дивизии, наступающей с севера.

После целого дня, проведенного в преследовании отдельных советских солдат, батальон занял ночные оборонительные позиции, все три роты сформировали оборонительный периметр в виде полукруга. Были поставлены палатки. Стрелковые отделения по флангам и в арьергарде обеспечивали охранение, а рота тяжелых пулеметов, батальонная артиллерия и штаб располагались в центре позиции. Согласно японским схемам ведения огня, предполагалось, что к ночи 3 июля 2‑му батальону противостоят около двух рот советской пехоты при поддержке 5–6 танков.

После этого майор Кадзикава направил разведчиков на поиски отряда Ясуоки. Разведчики выполнили эту задачу и установили связь с 8‑й ротой 64=го пехотного полка (правый фланг отряда Ясуоки). Таким образом, день 4 июля начался хорошо, и утром батальон, не встретив сопротивления противника, продвинулся еще на 1000 метров к югу от своих ночных позиций. Действиям батальона не помешало и внезапное появление советского истребителя, обстрелявшего японцев с малой высоты, когда они завтракали. Когда японские солдаты поднялись с земли и обнаружили, что никто не ранен, они стали шутить насчет плохо обученных советских пилотов, что еще больше подняло их боевой дух.

После полудня продвижение батальона продолжалось, стрелки и пулеметчики двух передовых японских рот при поддержке 70‑мм гаубиц рассеяли отступавших советских пехотинцев. Солнце снова оказалось более серьезным врагом, чем советские солдаты. Японцам пришлось преодолевать обжигающую жару 40 °C, жажду и усталость, но лишь немногие японские солдаты приняли участие в стычках с отступающими советскими арьергардами. В тот день японцы подобрали восемь трупов советских солдат и взяли одного пленного. Также они обнаружили пять разбитых грузовиков и одну 45‑мм противотанковую пушку. Однако запасы воды подходили к концу – жара, пыль и напряженность марша и боевой операции усиливали жажду и опустошали фляги.

Советское сопротивление казалось исключительно слабым. Противник не проявлял намерения упорно сражаться. Майор Кадзикава и его адъютант старший лейтенант Муранака считали, что столь неэффективные действия противника являются результатом успешного наступления 23‑й дивизии и отряда Ясуоки, которое, как предполагали японские офицеры, обнаружило слабые участки в обороне противника и дезорганизовало сопротивление советских войск. Чтобы усилить смятение в тылу противника, Кадзикава ночью направил диверсионные группы за линию фронта с целью уничтожения моста Кавамата – основного пути подвоза снабжения советских войск на восточном берегу Халхи.

Диверсионная команда состояла из двух групп, в каждой по три человека. Первую группу из двух солдат 5‑й роты возглавил капитан Аояги, их ротный командир. Второй группой (двое солдат из 7‑й роты) командовал сержант Хираи. Поблизости от моста сержант Хираи заметил советский пулеметный взвод, а вторая группа обнаружила советские танки и бронеавтомобили. Пройти к мосту через такую охрану не было возможности, и группа Хираи проползла в пятидесяти метрах от советской позиции и поставила две мины на дороге, ведущей к востоку от моста. Вскоре после этого по мосту проехали советские танки, направляясь на восток параллельными колоннами. Группа видела, как первый танк наехал на мину и взорвался. Проснулся советский пулеметный пост, открыв беспорядочный огонь в предрассветной темноте[58]58
  Mita Naohiro, ed., Shichi shidan senki Nomonhan no shito [Battle record of the 7th Division: the death struggle at Nomonhan], n.d., p. 172.


[Закрыть]. Пользуясь темнотой, трое японцев укрылись в кустах на берегу реки и с помощью касок выкопали окоп достаточно большой, чтобы укрыться и замаскироваться листьями. Они провели там целый день, слыша, как советские патрули обыскивают район. На следующую ночь группа сержанта Хираи смогла вернуться к своим[59]59
  Rikujo Jieitai dai 28 futsuka rentai, ed., Hohei dai 28 rentai gaishi [A general history of the
  28th Regular Infantry Regiment] (Hakodate, 1969), p. 173.


[Закрыть].

Тем временем другие разведывательные группы ночью 4–5 июля сообщили командиру 2‑го батальона, что мост Кавамата, по–видимому, слабо защищен. Советские войска, очевидно, считали, что мост достаточно защищают проволочные заграждения, которые японцы прозвали «рояльными струнами». Эта тонкая, почти невидимая проволока лежала свернутой в траве или в углублениях в земле, и могла опутать ноги не заметившего ее пехотинца, или, если он полз, его плечи и торс. Хотя японцам приходилось сталкиваться с подобными заграждениями у Чжангуфэна почти год назад, они, похоже, так и не разработали адекватных контрмер, чтобы ускорить преодоление солдатами этих препятствий, способных причинить болезненные травмы.

На основании этих разведданных майор Кадзикава назначил атаку на предрассветное время 5 июля. В условиях плохой видимости из–за небольшого дождя на рассвете Кадзикава направил вперед свои 5‑ю и 7‑ю роты. По оценкам японских офицеров им противостояли до трех рот советских солдат при поддержке 15 танков. 7‑я рота вскоре установила связь с подразделениями 64‑го пехотного полка на своем левом фланге. Майор Кадзикава, верхом на коне для большей мобильности, принял прямое командование 7‑й ротой, чтобы лично контролировать проведение атаки и поддерживать связь с 64‑м полком.

Используя складки местности, песчаные дюны и низины для укрытия, 5‑я и 7‑я рота с применением тактики огня и маневра продвинулись примерно на 1500 метров. Стрелкам приходилось занимать ближайшие подходящие укрытия и оттуда вести огонь по вражеским огневым точкам, чтобы прижать огнем советские пулеметные расчеты и позволить другим японским солдатам продвигаться дальше.

После стычек двух предыдущих дней бой 5 июля оказался для японцев совсем другим. На этот раз советские войска сражались упорно и решительно. Когда 5‑я рота попыталась обойти левый фланг противник примерно в 2000 метров к северу от моста Кавамата, на нее обрушился сильный артиллерийский огонь. Потом появились советские танки и начали из пушек и пулеметов обстреливать наступающих японцев. 7‑я рота при поддержке тяжелых пулеметов, действуя на правом фланге советских войск смогла прорвать две линии обороны советских внешних позиций, но усиливавшийся огонь танков и артиллерии также наносил атакующим тяжелые потери.

Огонь советской артиллерии продолжал усиливаться, особенно артиллерии с высокого западного берега Халхи, обстреливавшей продольным огнем 2‑й батальон по оси атаки. Обстрел был так силен, что отряд Ясуоки прекратил наступление и отошел на исходные позиции. 2‑й батальон 28‑го полка продолжал наступление, и ему удалось подойти примерно на 1800 метров к цели – мосту Кавамата, но к тому времени потери японцев, особенно от огня советской артиллерии, были высоки. Младший лейтенант Нисиномэ, командир 2‑го взвода 6‑й роты был убит пулеметным огнем, когда вел свой взвод в атаку на советскую траншею. Кроме того, люди были сильно измучены из–за тяжелой жары (34 °C). Жара, яркое солнце и клубящаяся пыль и песок, поднятые разрывами снарядов, вызывали мучительную жажду, которую невозможно было утолить во время напряженного боя на истощение.

Японское наступление 3–5 июля 1939 г.

5 июля, когда 2‑й батальон испытал на себе всю силу советской обороны, противоречия между доктриной и реальностью поля боя стали очевидны. У Чжангуфэна японские пехотинцы прорывали слабо защищенные советские позиции, вытянутые в одну линию. У Номонгана же советская оборона состояла не из одной линии. Японцы наткнулись на эшелонированную оборону. Прорвать внешнюю линию не означало добиться успеха, потому что советские солдаты отходили на подготовленные позиции под прикрытием огня автоматического оружия по перекрывающим участкам. После этого советская артиллерия, пристрелянная по оставленным позициям, могла обстреливать занявших их японцев, увеличивая их потери.

После того, как японцы прорвали внешнюю оборону, сопротивление противника усилилось, советские войска получили подкрепления, вероятно, из 149‑го мотострелкового полка 36‑й мотострелковой дивизии. 15 советских танков контратаковали 5‑ю роту, но батарея из четырех 37‑мм пушек, включенная в состав 2‑го батальона, стреляя с дальнего расстояния, добились попадания в один танк, который загорелся. Комбинация сильной жары, пожароопасного бензина и уязвимых двигателей на советских танках стала причиной больших потерь советских войск в танках на ранних стадиях боя. Остальные танки отошли, но советская артиллерия обстреливала японскую пехоту, не давая передышки. Отойдя из–под огня 37‑мм пушек, танки стали обстреливать японских солдат из своих пушек и пулеметов, нанося новые потери.

Не менее серьезной проблемой оказался тот факт, что 2‑й батальон расходовал боеприпасы так быстро, что они должны были скоро закончиться. Нормальный запас боеприпасов батальона, возимый гужевым транспортом, был рассчитан на пять дней. Но в этом бою у 2‑го батальона оказался только половинный запас боеприпасов, потому что обозы задержались из–за сильной грязи на дорогах между Аршаном и Номонганом, и не успели подойти вовремя[60]60
  KG, p. 493.


[Закрыть]. Продовольствия и питьевой воды также оставалось мало. Советская контратака угрожала уничтожить слишком растянутые силы 2‑го батальона. Адъютант батальонного командира писал: «Даже если бы мы еще смогли продвинуться вперед, в этом положении нам пришлось бы отбиваться от врага и с фронта и с обоих флангов[61]61
  Запись в журнале боевых действий батальона от 5 июля


[Закрыть]».

Чтобы сберечь бронебойные снаряды к 37‑мм пушкам, двум батальонным 70‑мм гаубицам было приказано открыть огонь по советским танкам, обстреливавшим японские позиции, но фугасные снаряды батальонных гаубиц на таком расстоянии были неэффективны против бронетехники. Наблюдая все это, пехотинцы 5‑й и 7‑й рот уже примкнули штыки – частично в ожидании штыкового боя, частично же потому, что из–за песка и пыли заклинило много винтовок и вышло из строя много легких пулеметов (примерно пятая часть[62]62
  Там же


[Закрыть]).

Советские танки БТ не пытались снова атаковать, но остановились примерно в 1500 метрах от японских позиций, частично за естественными укрытиями, откуда были видны только их башни, и продолжали обстреливать японские передовые позиции. В сочетании с непрерывным огнем артиллерии это вызывало новые потери – японские солдаты падали один за другим убитыми или ранеными. Связь с 64‑м пехотным полком была потеряна, и советская пехота вновь угрожала обоим флангам батальона. Однако в 12:00 штаб отряда Ясуоки приказал батальону удерживать эти уязвимые позиции в течение оставшегося дня, и приготовиться ночью перейти на новые позиции. Уже в момент получения это приказа советские танки и пехота начали атаку под прикрытием мощного огневого вала.

Основной контрудар советских войск пришелся по 5‑й роте, оборонявшейся на левом фланге батальона. Резервный взвод 6‑й роты был направлен вперед, чтобы прикрыть незащищенный левый фланг 5‑й роты, когда численно превосходящие силы вражеской пехоты (по японским оценкам более 500 человек) попытались обойти его. Двигаясь вместе с танками, прикрывавшими пехоту огнем, советские пехотинцы решительно атаковали японцев, которым пришлось поспешно окапываться под ураганным огнем. Используя низменности и другие естественные укрытия, советская пехота достигла японских позиций, но в ожесточенном ближнем бою японцы, сражавшиеся штыками, мечами и кулаками, не позволили противнику захватить позицию.

Пока 5‑я и 7‑я роты сражались с советской пехотой в раскаленных песках, советские танки снова начали атаку. Расчеты японских 37‑мм пушек, отказавшись от требуемого командованием соблюдения принципа «один выстрел – одно попадание», расстреливали оставшиеся бронебойные снаряды так быстро, как только успевали перезаряжать. Сосредоточенный огонь четырех 37‑мм пушек поджег два советских танка и подбил третий, который потерял ход. Это временно остановило танковую атаку. После этого несколько советских танков, искусно используя особенности местности для маскировки своего маневра, обошли японские позиции и оказались на левом фланге 7‑й роты. Солдаты «отделения ближнего боя»[63]63
  «Отделения ближнего боя» – эвфемизм, обозначавший отряды истребителей танков, использовавшиеся для фактически самоубийственных атак вражеской бронетехники. Такой отряд – группа из трех человек, вооруженных коктейлями Молотова и противотанковыми минами. Предполагалось, что они сумеют подойти вплотную к танку и поджечь его или взорвать мины на его корпусе или под гусеницами. Обычно в составе японских пехотных батальонов не было противотанкового оружия, и такие отряды были основным способом борьбы с танками для японской пехоты.


[Закрыть] 7‑й роты попытались подобраться ближе к танкам и поджечь их коктейлями Молотова или подорвать минами, но были убиты пулеметным огнем. Советские танки атаковали открытый фланг. В этот момент появились несколько японских самолетов, который нанесли бомбовый удар по наступающим танкам. Эта неожиданная, но очень своевременная поддержка с воздуха предотвратила намечавшееся окружение 7‑й роты. Танки повернули назад, за ними стала отходить к югу и советская пехота. 7‑я рота удержала позиции, но лишь едва.