Текст книги "Пьесы о богах и людях"

Автор книги: Эдвард Дансени

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Самих богов! Мы станем подобны Елене. Когда моя мать была ребенком, она видела ее однажды. Она говорила, что это была самая спокойная и самая нежная из женщин, желавшая только любви, и все же из-за нее началась Троянская война, длившаяся четыре или пять лет, и был сожжен город, окруженный замечательными башнями; и некоторые из греческих богов стали на ее сторону, говорила моя мать, а некоторые, как она говорила, были на другой стороне, и они ссорились на Олимпе, где они обитают, и все из-за Елены.

Аролинда:

O нет, нет. Это пугает меня. Я только хочу быть красиво одетой и видеть своего мужа счастливым.

Тармия:

Вы видели Пророка?

Аролинда:

О да, я видела его. Он бродит у дворца. Он свободен, но не может убежать.

Тармия:

Как он выглядит? Он напуган?

Аролинда:

Он бормочет на ходу. Иногда он плачет; и затем он скрывает лицо под плащом.

Тармия:

Я боюсь, что он предаст их.

Аролинда:

Я не доверяю пророку. Он – посредник между богами и людьми. Они так далеки. Как он может нести истину тем и другим?

Тармия:

Этот Пророк лжет богам. Нет ничего хуже для пророка, чем пророчить ложно.

{Пророк проходит мимо, опустив голову и бормоча.}

Пророк:

Боги изрекли ложь. Боги изрекли ложь. Может ли все их возмездие искупить это?

Тармия:

Он говорил о мести.

Аролинда:

O, он предаст их.

{Они плачут. Входит Королева.}

Королева:

Почему Вы плачете? Ах, Вы собираетесь умереть. Вы слышали лютню смерти. Вы можете плакать.

Тармия:

Нет, ваше Величество. Это человек играл последние три дня. Все мы слышали его.

Королева:

Три дня. Да, три дня. Гог-Оуза не играет больше трех дней. Гог-Оуза устает. Он передал сообщение, и он уходит.

Тармия:

Все мы слышали его, ваше Величество, кроме глухого молодого человека, который возвратился в Барбул-эль-Шарнак. Мы слышим его теперь.

Королева:

Да! Но все равно никто не видел его. Мои девы искали его, но не нашли.

Тармия:

Ваше Величество, мой муж слышал его, и Лудибрас, и пока они живы, мы знаем, что нечего бояться. Если бы Король рассердился на них – из-за какой-то глупой истории, которую мог поведать ревнивый человек какой-нибудь преступник, пытающийся избегнуть наказания – если бы Король разгневался на них, они вскрыли бы себе вены; они не пережили бы его гнева. Тогда все мы должны сказать: "Возможно, это Гог-Оузу слышали Ихтарион и Лудибрас".

Королева:

Король никогда не разгневается на Ихтариона или Лудибраса.

Тармия:

Ваше Величество не смогли бы спать, если б Король разгневался на них.

Королева:

О, нет. Я не усну; это было бы ужасно.

Тармия:

Ваше Величество бодрствовали бы всю ночь напролет и рыдали.

Королева:

О, да. Я не усну; я буду рыдать всю ночь.

{Выходит}

Аролинда:

Она не может повлиять на Короля.

Тармия:

Нет. Но он не вынесет ее ночных рыданий.

{Входит Ихтарион}

Я уверена, что Пророк предаст вас. Но мы говорили с Королевой. Мы сказали ей, что было бы ужасно, если б Король разгневался на вас, и она будет плакать всю ночь, если он разгневается.

Ихтарион:

Бедный испуганный мозг! Как сильны бывают слабые капризы! Она должна быть прекрасной Королевой. Но она доходит до белого каления и плачет от страха перед богами. Перед богами, которые всего лишь тени в лунном свете. Страхи Человека возрастают от всей этой таинственности и отбрасывают огромные тени на землю, и Человек вскакивает в ужасе и говорит: "боги". Нет, они даже меньше, чем тени; мы видели тени, но не видели богов.

Тармия:

O не говори так. Ведь боги существовали. Как ужасно они низвергли Блет. И если они все еще обитают во тьме холмов, что же! Они могут услышать твои слова.

Ихтарион:

Как! Ты тоже боишься. Не бойся. Мы пойдем и поговорим с Пророком, пока вы последуете за Королевой; будьте рядом с нею, и не дайте ей забыть, что она должна плакать, если Король разгневается на нас.

Аролинда:

Я почти боюсь оставаться рядом с Королевой; мне не нравится быть с нею.

Тармия:

Она не может причинить нам вреда; она всего боится.

Аролинда:

Она пробуждает во мне страх перед невообразимым.

{Тармия и Аролинда выходят.}

{Входит Лудибрас.}

Лудибрас:

Пророк идет сюда.

Ихтарион:

Садитесь. Мы должны поговорить с ним. Он предаст нас.

Лудибрас:

Почему Пророк должен предать нас?

Ихтарион:

Поскольку ложное пророчество – не его вина; это наша вина; и Король может пощадить его, если он все откроет. Снова он бормочет о мести; многие уже говорили мне об этом.

Лудибрас:

Король не пощадит его, даже если он предает нас. Это же он произнес ложное пророчество перед Королем.

Ихтарион:

Король не хранит в сердце веры в богов. Именно за обман Пророк должен умереть. Но если он узнает, что мы задумали этот обман ...

Лудибрас:

Что мы можем сказать Пророку?

Ихтарион:

Ну, мы не можем ничего сказать. Но мы можем узнать из его речей, что он собирается делать.

Лудибрас:

Он идет. Мы должны запомнить все, что он скажет.

Ихтарион:

Следи за его глазами.

{Входит Пророк, его глаза скрыты под плащом.}

Ихтарион и Лудибрас: боги добры.

Голос-Богов:

Они благожелательны.

Ихтарион:

Я виновен. Я виновен.

Лудибрас:

Мы полагаем, что Король смягчится.

Ихтарион:

Он часто смягчается на закате; он смотрит на орхидеи по вечерам. Они очень красивы тогда, и если он сердит, его гнев уходит, как только прохладный бриз повеет в час заката.

Лудибрас:

Конечно, он смягчится на закате.

Ихтарион:

Не сердись. Я действительно виноват. Не сердись.

Голос-Богов:

Я не желаю, чтобы Король смягчился на закате.

Ихтарион:

Не сердись.

Голос-Богов:

В древности было сказано, что боги не могут лгать. Так написано и сказано. Я вошел в сговор с Вами, и я заставил их лгать, поскольку мой голос – голос богов.

Лудибрас:

Мы надеемся, что Король простит тебя.

Голос-Богов:

Я хочу умереть.

Ихтарион:

Нет, нет, мы попросим Короля простить тебя.

Голос-Богов:

Я хочу умереть.

Лудибрас:

Нет, нет.

Голос-Богов:

Из-за меня святые боги солгали; они, которые изрекали истину устами тысячи пророков. Из-за меня они лгали. Они теперь гордо умолкнут навсегда и не вдохновят ни единого пророка впредь, и народы будут блуждать вслепую и гибнуть, не получая предупреждений об ожидающем их роке, или будут уходить в неведомые дали и исчезать в неописуемых временах. И даже если боги все-таки заговорят снова, как сможет Человек поверить им? Я принес проклятие поколениям, еще не увидевшим света.

Ихтарион:

Нет. Нет. Не говори так.

Голос-Богов:

И мое имя должно стать проклятием на устах многих народов, ожидающих погибели.

Ихтарион:

Не поддавайся унынию. Все люди должны умереть, но умереть в унынии...

Голос-Богов:

Я предал богов, которые говорили со мной!

Ихтарион:

Не поддавайся унынию.

Голос-Богов:

Я говорю Вам, что предал богов.

Ихтарион:

Слушай меня. И не унывай. Нет никаких богов. Все знают, что никаких богов нет. И Король это знает.

Голос-Богов:

Вы услышали, что Пророк лжет, и поверили, что боги мертвы.

Лудибрас:

Не существует никаких богов. Это всем известно.

Голос-Богов:

Боги есть, и они отомстят Вам. Слушайте, и я расскажу Вам, как это случится. Увы и Вам самим... Слушайте!... Нет, нет, они немы во мраке холмов. Они не сказали мне, потому что я солгал.

Ихтарион:

Ты прав; боги покарают нас. Естественно, что они ничего не говорят сейчас; но

они, разумеется, покарают нас. Посему человек не должен мстить нам, даже если у него имеется на то причина.

Голос-Богов:

Не должен.

Ихтарион:

Напротив, это могло бы еще сильнее прогневить богов, если б человек опередил их, наказывая нас.

Голос-Богов:

Они стремительны; ни один человек не опередит их.

Лудибрас:

Человек мог бы попытаться.

Голос-Богов:

Солнце садится. Я оставлю Вас теперь, ибо я всегда любил вечернее солнце. Я пойду наблюдать, как оно опускается в золотистые облака и творит чудеса с давно знакомыми вещами. За закатом следует ночь, а за злым делом мщение богов.

{Уходит направо.}

Лудибрас:

Он действительно верит в богов.

Ихтарион:

Он столь же безумен, как Королева; мы осмеем безумие, если мы еще увидим пророка. Я думаю, все будут хорошо.

{Палач крадется за Пророком; он одет в темно-красный атласный плащ; он носит кожаный пояс и держит в руках свой рабочий топор.}

Лудибрас:

Его голос был суров, когда он уходил. Я боюсь, он все-таки может предать нас.

Ихтарион:

Это маловероятно. Он думает, что боги покарают нас.

Лудибрас:

Как долго он будет так думать? Капризы Королевы меняются трижды каждый час.

Ихтарион:

Палач подошел очень близко к нему. Он все ближе с каждым часом. У него осталось немного времени для того, чтобы передумать.

Лудибрас:

Он пожелает предать нас, если забудет о своих фантазиях.

Ихтарион:

Палач так и тянется к нему. Он изобрел новый удар в последнее время, но ни на ком его не опробовал с тех пор, как мы прибыли в Тек.

Лудибрас:

Мне не нравится нетерпение палача – Король увидит его и подумает...

Ихтарион:

Взгляни, как низко опустилось солнце; у него нет времени предавать нас. Король еще не появился.

Лудибрас:

Он идет.

Ихтарион:

Но Пророка здесь нет.

Лудибрас:

Нет, его еще нет.

{Входит Король.}

Король Карнос: девы Королевы убедили ее, что нечего бояться. Они просто великолепны; они должны станцевать передо мной. Королева уснет; они просто великолепны. Ах, Ихтарион. Подойди ко мне, Ихтарион.

Лудибрас:

Почему Король призывает Вас?

Король Карнос: Вы были неправы, Ихтарион.

Ихтарион:

Ваше Величество!

Король Карнос: Вы были неправы, когда думали, что Тек не особенно прекрасен.

Ихтарион:

Да, я был неправ, и я весьма виноват перед вами.

Король Карнос: Да, здесь очень красиво по вечерам. Я буду наблюдать, как вечер опускается на дивные орхидеи. Я никогда больше не увижу Барбул-эль-Шарнака. Я буду сидеть и наблюдать, как солнце опускается в заросли орхидей, пока оно не исчезнет, и пока не угаснут все цвета.

Ихтарион:

Здесь теперь так красиво. Как же здесь тихо! Я никогда прежде не видел такого тихого заката.

Король Карнос: Он подобен картине, сделанной умирающим живописцем, но полной красивых цветов. Даже если все эти орхидеи умрут сегодня вечером, их

красота останется нерушимой в памяти.

Лудибрас: {В сторону; Ихтариону} Пророк идет сюда.

Ихтарион:

Ваше Величество, Пророк идет во дворец, а палач – прямо у него за спиной. Если Королева увидит палача, не будет ли она обеспокоена? Не лучше ли убить его сразу? Я подам знак палачу?

Король Карнос: Не теперь. Я сказал: на закате.

Ихтарион:

Ваше Величество, милосерднее убить человека перед закатом солнца. Ведь для

человека естественно любить солнце. Но видеть его закат и знать, что оно не встанет снова – это вторая смерть. Было бы милосердным убить его теперь.

Король Карнос: я сказал – на закате. Будет несправедливо убить его прежде, чем выяснится ложность его пророчества.

Ихтарион:

Но, ваше Величество, мы знаем, что оно ложно. Он тоже знает это.

Король Карнос: Он должен умереть на закате.

Лудибрас:

Ваше Величество, Пророк будет молить о даровании жизни, если его не убьют теперь. И из жалости вы можете его пощадить.

Король Карнос: Не была ли смерть суждена ему словом короля? Я сказал, что он должен умереть на закате.

{Входит пророк. Палач крадется у него за спиной.}

Голос-Богов:

O боги солгали. И боги будут лгать. Я пророчил ложно, и теперь боги будут лгать. Этого не искупить ни моей казнью, ни наказанием других.

{Ихтарион и Лудибрас начинают.}

Ихтарион:

Он все-таки предаст нас...

Голос-Богов:

O, зачем Вы дали моим устам свой голос? O, зачем Вы позволили своему голосу лгать? Столетиями разносилось из города в город: "боги не могут лгать". Кочевники слышали это на равнинах. Обитатели гор слышали это на заре. Теперь все кончено. O Король, дай мне умереть сейчас. Ибо я пророчил ложно, и на закате боги солгут.

Король Карнос: Еще не закат. Не сомневаюсь, ты говорил истину.

{Входит королева.} Как хорошо выглядит Королева. Ее девы просто великолепны.

Лудибрас: {Ихтариону} Даже немного страшно видеть Королеву столь спокойной. Она подобна безветренному закату в зимний день, за которым следует ураган, и водовороты снега скрывают мир.

Ихтарион:

Я не люблю тихие закаты; они заставляют меня думать, что случится нечто. Да, Королева очень спокойна; она будет спать сегодня ночью.

Королева:

Я больше не боюсь. Все дикие фантазии оставили мой мозг. Я часто беспокоила Вас своими мелкими страхами. Теперь они все покоятся с миром, и я не боюсь больше.

Король Карнос: Это хорошо; я очень рад. Вы будете крепко спать сегодня ночью.

Королева:

Спать... Что ж – да, я буду спать. O да, мы все будем спать.

Король Карнос: Ваши девы сказали Вам, что нечего бояться.

Королева:

Нечего бояться? Нет, мелкие страхи меня больше не беспокоят.

Король Карнос: Они сказали Вам, что здесь вообще нечего бояться. Абсолютно нечего.

Королева:

Нет больше мелких страхов. Есть только один великий страх.

Король Карнос: Великий страх! И каков же он?

Королева:

Я не должна говорить. Вы часто успокаивали меня, когда я была испугана, а теперь было бы нехорошо беспокоить Вас в последний раз.

Король Карнос: Какой же страх вас терзает? Я пошлю снова за вашими девами?

Королева:

Нет, это не мой страх. Это страх всех людей, если б они узнали...

Король Карнос: {озирается.} Ах, Вы видели этого человека в красном. Я отошлю его прочь. Я отошлю.

Королева:

Нет, нет. Мой страх – не земной. Я больше не страшусь мелочей.

Король Карнос: И что же это тогда?

Королева:

Я не знаю точно. Но Вы знаете, как я всегда боялась богов. Боги собираются сотворить нечто ужасное.

Король Карнос: Поверь мне; боги теперь не сотворят ничего.

Королева:

Вы в самом деле были очень добры ко мне. Кажется, так мало времени минуло с тех пор, как верблюды прибыли в Аргун-Зирит по ирисовым болотам, верблюды с огромным золотым паланкином, и колокола звучали у них над головами, высоко в воздухе, серебряные свадебные колокола. Кажется, совсем недавно... Я не знала, как быстро настанет конец.

Король Карнос: Какой конец? Кому настанет конец?

Королева:

Не беспокойтесь. Мы не позволим Судьбе беспокоить нас. Мир и его ежедневные заботы, ах, они ужасны: но Судьба – я улыбаюсь Судьбе. Судьба не может причинить нам боль, если мы улыбаемся ей.

Король Карнос: Какой конец, Вы говорите, настанет?

Королева:

Я не знаю. Что-то, существующее ныне, скоро прекратит свое существование.

Король Карнос: Нет, нет. Посмотрите на Тек. Он построен на скалах, а наш дворец – весь из мрамора. Время не коснулось его когтями шести столетий. Шесть жестоких столетий с их острыми когтями. Мы восседаем на золоте и опираемся на мрамор. Смерть когда-нибудь настигнет меня, разумеется, но я молод. Предки мои умирали в Барбул-эль-Шарнаке или в Теке, но оставляли нашу династию смеяться в лицо Времени с высоты этих древних стен.

Королева:

Простись со мной теперь, пока ничего не случилось.

Король Карнос: Нет, нет, мы не будем говорить о несчастьях.

Палач:

Солнце село.

Король Карнос: Еще нет. Джунгли скрывают его. Оно еще не село. Посмотрите на красивый цвет орхидей. Ибо как долго пылал их пурпур на сверкающих стенах Тека. Ибо как долго они будут пылать в нашем бессмертном дворце, бессмертном в мраморе и бессмертном в песне. Ах, как меняется их цвет. {Палачу} солнце село. Возьми его. {Королеве} Это – его конец Вы предвидели.

{Палач хватает Пророка за руку.}

Голос-Богов:

Боги лгали!

Король Карнос: джунгли рушатся! Они падают на землю!

{Королева слегка улыбается, держа его за руку.} Город падает! Здания катятся на нас! {Звук Грома.}

Ихтарион:

Они идут подобно волне, и темнота идет с ними.

{Громкий и долгий раскат грома. Вспышки красного света и затем полная темнота. Слабый свет, в котором видны лежащие фигуры, разрушенные столбы и куски белого мрамора. Спина Пророка сломана, но он приподнимает голову на мгновение.}

Голос-Богов: {Торжествующе} Они не лгали!

Ихтарион:

O, я убит. {Снаружи слышен смех.} Кто-то смеется. Смех в самом Теке! Да, весь город разрушен. {Демонический смех звучит все громче.} Что за ужасный звук?

Голос-Богов:

Это – смех богов, которые не могут лгать и которые теперь возвращаются на свои вершины.

{Он умирает.}

{Занавес}

Враги Королевы

Действующие лица

Королева.

Аказарпсис, ее служанка.

Принц Радамандаспис.

Принц Зофернис.

Жрец Гора.

Короли Четырех Стран.

Близнецы-Герцоги Эфиопии.

Тарни

Таррабас | – Рабы.

Гарли. /

Сцена: – подземный храм в Египте.

Время: – Шестая Династия.

–

[Сцена делится на две части. Справа – лестница, ведущая к двери. Слева подземный храм, в который ведет дверь.]

[Занавес поднимается в темноте над обеими частями сцены.]

[Два Раба появляются на ступенях, держа тонкие свечи. Спускаясь по ступеням, они зажигают факелы, прикрепленные к стене, своими тонкими свечами. Затем, когда рабы входят в храм, они зажигают прочие факелы, пока не зажгут все. В храме стоит стол, подготовленный к предстоящему пиру, а посреди стены находится забранное решеткой отверстие, похожее на сточную трубу. Эти два раба – Тарни и Таррабас.]

Таррабас:

Это гораздо дальше, Тарни?

Тарни:

Я думаю, нет, Таррабас.

Таррабас:

Сырое, ужасное место.

Тарни:

Оно немного дальше.

Таррабас:

Почему Королева устраивает пир в таком пугающем месте?

Тарни:

Я не знаю. Она усядется за стол со своими врагами.

Таррабас:

В земле, из которой я пришел, мы не садимся с врагами за стол.

Тарни:

Нет? Королева сядет за стол со своими врагами.

Таррабас:

Почему? Ты знаешь, почему?

Тарни:

Это дело Королевы.

[Тишина.]

Таррабас:

Дверь, Тарни, мы вошли в дверь!

Тарни:

Да, это – Храм.

Таррабас:

Уж точно мрачное место.

Тарни:

Стол готов. Мы зажигаем эти факелы, и все.

Таррабас:

Какому божеству посвящено это место?

Тарни:

Когда-то говорили, что это храм Нила. Я не знаю, кому здесь поклоняются теперь.

Таррабас:

Так Нил оставил это место?

Тарни:

Говорят, что ему здесь больше не поклоняются.

Таррабас:

И если бы я был святым Нилом, я тоже остался бы там [указывает] в лучах солнечного света. [Он внезапно видит огромную искаженную колеблющимся светом тень Гарли.] O – O – O!

Гарли:

Арргх!

Тарни:

А, это Гарли.

Таррабас:

Я думал, что ты ужасный злобный бог.

[Гарли смеется. Он остается лежать на большом железном брусе.]

Тарни:

Он ждет здесь Королеву.

Таррабас:

Какая зловещая причина вынудила ее позвать Гарли?

Тарни:

Я не знаю. Ты ждешь Королеву, Гарли?

[Гарли кивает.]

Таррабас:

Я не стал бы не обедать здесь. Не с Королевой. [Гарли долго смеется.] Наша работа сделана. Пошли. Оставим это место.

[Таррабас и Тарни поднимаются по ступеням.] [Королева появляется на лестнице со своей служанкой, Аказарпсис. Служанка несет ее шлейф. Они входят в храм.]

Королева:

Ах, все готово.

Аказарпсис:

Нет, нет, Прославленная Госпожа. Ничего не готово. Ваше одеяние – мы должны закрепить его здесь [указывает на плечо], и затем – бант в ваших волосах. [Она начинает тормошить Королеву.]

Королева:

Аказарпсис, Аказарпсис, я не могу вынести того, что у меня есть враги.

Аказарпсис:

Действительно, Прославленная Госпожа, это неправильно, что у вас есть враги. У такой нежной, такой стройной и живой, у такой прекрасной – у вас не должно быть противников.

Королева:

Если бы боги могли это понять, они ничего подобного бы не допустили.

Аказарпсис:

Я налила им темное вино, я предложила им жирную пищу, действительно, я часто предлагала им неприятные вещи. Я сказала: "Королева не должна иметь врагов; она слишком нежна, слишком справедлива". Но они не понимают.

Королева:

Если бы они могли увидеть мои слезы, они никогда не позволили бы тяжким горестям обрушиться на одну маленькую женщину. Но они смотрят только на мужчин и их ужасные войны. Почему мужчины должны убивать друг друга и устраивать ужасные войны?

Аказарпсис:

Я проклинаю ваших врагов, Прославленная Госпожа, больше, чем боги. Почему они должны беспокоить Вас, такую праведную и такую ранимую? Вы захватили всего лишь ничтожную территорию. Насколько лучше потерять ничтожную территорию, чем проявить невоспитанность и жестокость.

Королева:

O, не говори об этой территории. Я ничего не знаю об этих вещах. Говорят, что мои полководцы захватили ее. Откуда я могла узнать? O, почему они должны быть моими врагами?

Аказарпсис:

Вы просто великолепны сегодня вечером, Прославленная Госпожа.

Королева:

Я должна быть великолепна сегодня вечером.

Аказарпсис:

В самом деле, вы просто великолепны.

Королева:

Немного больше духов, Аказарпсис.

Аказарпсис:

Я завяжу цветной бант чуть ровнее.

Королева:

O они никогда не взглянут на него. Они не поймут, оранжевый он или синий. Я заплачу, если они на него не взглянут. Это прелестный бант.

Аказарпсис:

Успокойтесь, госпожа! Они скоро будут здесь.

Королева:

Я и впрямь думаю, что они уже очень близко, поскольку я вся дрожу.

Аказарпсис:

Вы не должны дрожать, Прославленная Госпожа; Вы не должны дрожать.

Королева:

Это такие ужасные люди, Аказарпсис.

Аказарпсис:

Но Вы не должны дрожать, поскольку ваше одеяние теперь совершенно; а если Вы вздрогнете, увы! Кто может сказать, как оно будет сидеть?

Королева:

Это такие огромные, ужасные люди.

Аказарпсис:

O, одежда, вспомните об одежде; Вы не должны, Вы не должны!

Королева:

O я не могу это вынести. Я не могу это вынести. Здесь Радамандаспис, огромный, жестокий солдат, и ужасный Жрец Гора, и ... и ... O, я не могу видеть их, я не могу видеть их.

Аказарпсис:

Госпожа, Вы пригласили их.

Королева:

O скажи, что я больна, что я истомлена лихорадкой. Быстрее, быстрее, скажи, что у меня скоротечная лихорадка и что я не могу их видеть.

Аказарпсис:

Прославленная Госпожа ...

Королева:

Быстрее, я не могу этого вынести.

[Аказарпсис выходит.] O, я не могу вынести, что у меня есть враги.

Аказарпсис:

[Возвращается.]

Госпожа, они уже здесь.

Королева:

O, что же нам делать? ...Подними этот бант повыше так, чтобы он был заметен.

[Аказарпсис исполняет.] Симпатичный бант.

[Она продолжает смотреться в ручное зеркальце. Раб спускается по лестнице. За ним Радамандаспис и Зофернис. Радамандаспис и Зофернис останавливаются; раб останавливается чуть ниже.]

Зофернис:

В последний раз, Радамандаспис, подумай. Мы все еще можем повернуть обратно.

Радамандаспис:

У нее нет ни наружной охраны, ни потайного места для стражников. Здесь только пустынная равнина и Нил.

Зофернис:

Кто знает, что у нее может быть в этом темном храме?

Радамандаспис:

Храм мал и лестница узка; наши друзья рядом. Мы могли бы удерживать эту лестницу только с нашими мечами против всех ее людей.

Зофернис:

Правда. Это узкая лестница. Но все же ... Радамандаспис, я не боюсь мужчин, или богов или даже женщин, но все же, когда я увидел послание этой женщины с предложением явиться к ней на пир, я почувствовал, что нам не стоит идти.

Радамандаспис:

Она сказала, что любит нас, хотя мы и ее враги.

Зофернис:

Любить врагов – неестественно.

Радамандаспис:

Она очень часто меняет свои решения. Ее воля – как ветер, веющий над цветами весной, – клонится то в одну сторону, то в другую. Это одна из ее прихотей.

Зофернис:

Я не доверяю ее прихотям.

Радамандаспис:

Они называют Вас, Зофернис, подателем добрых советов, поэтому я поверну обратно, раз Вы советуете это, хотя я был бы рад спуститься и отужинать с этой маленькой игривой леди.

[Они поворачиваются и делают шаг вверх.]

Зофернис:

Поверьте мне, Радамандаспис, так будет лучше. Я думаю, что, если б Вы спустились по этим ступеням, мы едва ли увидели бы небо еще раз.

Радамандаспис:

Ну, ну, мы поворачиваем обратно, хотя я с радостью бы позабавился прихотями Королевы. Но смотри. Идут другие. Мы не можем повернуть обратно. Вот идет Жрец Гора; теперь мы должны идти к столу.

Зофернис:

Да будет так.

[Они спускаются.]

Радамандаспис:

Мы будем осмотрительны. Если у нее есть здесь люди, мы тотчас же вернемся.

Зофернис:

Да будет так.

[Раб открывает дверь.]

Раб:

Принцы Радамандаспис и Зофернис.

Королева:

Приветствую, Прославленные Принцы.

Радамандаспис:

Приветствую.

Королева:

O Вы принесли свой меч!

Радамандаспис:

Я принес свой меч.

Королева:

Но он так ужасен, ваш огромный меч.

Зофернис:

Мы всегда носим на себе свои мечи.

Королева:

O, но Вы не нуждаетесь в них. Если вы пришли, чтобы убить меня, вполне достаточно ваших огромных рук. Но зачем вы принесли свои мечи?

Радамандаспис:

Прославленная Госпожа, мы не собираемся убивать Вас.

Королева:

На свой пост, Гарли.

Зофернис:

Что это за Гарли и его пост?

Аказарпсис:

Не дрожите, Прославленная Госпожа, Вы и впрямь не должны дрожать.

Королева:

Он – всего лишь рыбак; он живет на Ниле. Он ловит рыбу в сети; он по сути ничто и никто.

Зофернис:

Для чего здесь этот большой железный брус, Раб?

[Гарли открывает рот, показывая, что у него нет языка. Выходит.]

Радамандаспис:

Тьфу! Они выжгли ему язык.

Зофернис:

Он исполняет секретные поручения.

[Входит второй Раб.]

Второй Раб: Жрец Гора.

Королева:

Приветствую, святой спутник богов.

Жрец Гора: Приветствую.

Третий Раб: Короли Четырех Стран.

[Она и он выражают почтение.]

Четвертый Раб: Герцоги-Близнецы из Эфиопии.

Король:

Все мы встретились.

Жрец Гора: Все, у кого есть зуб на ее военачальников.

Королева:

O не говорите о моих военачальниках. Я волнуюсь, когда слышу о сильных мужчинах. Но Вы были моими врагами, и а я не выношу иметь врагов. Поэтому я пригласила Вас отужинать со мной.

Жрец Гора: И мы пришли.

Королева:

O, не смотрите на меня так сурово. Я не выношу иметь врагов. Когда у меня появляются враги, я лишаюсь сна. Разве это не так, Аказарпсис?

Аказарпсис:

Действительно, Прославленная Госпожа весьма страдала.

Королева:

O Аказарпсис, почему у меня должны быть враги?

Аказарпсис:

После сегодняшнего вечера Вы будете спать спокойно, Прославленная Госпожа.

Королева:

Ну, да, поскольку мы все станем друзьями; не правда ли, принцы? Давайте же присядем.

Радамандаспис:

[Зофернису.] Здесь нет других дверей. Это хорошо.

Зофернис:

Что ж, нет, здесь нет. А что это за большое отверстие там чернеет?

Радамандаспис:

Только один человек может в него протиснуться. Мы в безопасности от людей и животных. Никто не войдет сюда этим путем.

Королева:

Я прошу Вас садиться.

[Они осторожно садятся, она стоит, наблюдая.]

Зофернис:

Здесь нет прислуги.

Королева:

А разве яства не перед Вами, Принц Зофернис, или там слишком мало плодов, и Вы склонны упрекнуть меня?

Зофернис:

Я не упрекаю Вас.

Королева:

Я боюсь, что именно упрекаете – своими жестокими глазами.

Зофернис:

Я нив чем не упрекаю Вас.

Королева:

O мои враги, я хочу, чтобы вы были вежливы со мной. И здесь действительно нет прислуги, поскольку я знаю, какие ужасные вещи Вы обо мне думаете...

Герцог Эфиопии: Нет, Королева, мы и впрямь не злоумышляем против Вас.

Королева:

Ах, но Вы думаете ужасные вещи.

Жрец Гора: Мы не собираемся причинить вам зло, Прославленная Госпожа.

Королева:

Я боялась, что будь здесь прислуга, Вы подумали бы... Вы сказали бы: "Эта злая Королева, наш враг, хочет напасть на нас во время пиршества. [Первый Герцог Эфиопии украдкой вручает еду своему рабу, стоящему позади него, и раб пробует пищу.] Хоть Вы и не знаете, как я боюсь вида крови, и я никогда не сделала бы ничего похожего. Вид крови отвратителен.

Жрец Гора: Мы доверяем Вам, Прославленная Госпожа.

[Он повторяет действия Герцога со своим Рабом.]

Королева:

И на много миль вокруг этого храма и по берегам этой реки я приказала: "Пусть здесь не будет ни одного человека". Я приказала, и приказ был исполнен. Вы доверяете мне теперь?

[Зофернис повторяет те же действия, и его примеру следуют все гости, один за другим.]

Жрец Гора: Разумеется, мы доверяем Вам.

Королева:

И Вы, Принц Зофернис, с вашими жестокими глазами, которые так пугают меня – Вы доверяете мне?

Зофернис:

O Королева, в состав искусства войны входит должная подготовка к пребыванию в стане врага, а мы так долго сражались с вашими полководцами, что мы вынуждены помнить эту часть искусства. Не то, чтобы мы не доверяем Вам...

Королева:

Я одна со своей служанкой, и никто не доверяет мне! O Аказарпсис, я напугана; что если мои враги убьют меня и возьмут мое тело и бросят его в пустынный Нил.

Аказарпсис:

Нет, нет, Прославленная Госпожа. Они не станут вредить Вам. Они не знают, как их жестокие взгляды тревожат Вас. Они не знают, как Вы нежны.

Жрец Гора:

[К Аказарпсис.] Мы доверяем Королеве, и никто не станет вредить ей.

Радамандаспис:

[Зофернису.] Я думаю, что мы неправы, сомневаясь в ее честности, раз уж она одна.

Зофернис:

[Радамандаспису.] И все же я жду, когда пир закончится.

Королева:

[Аказарпсис и Жрецу Гора, но громко.] И все-таки они не едят ту пищу, которую я поставила перед ними.

Герцог Эфиопии: В Эфиопии, когда мы садимся за стол с королевами, мы соблюдаем традицию: не есть сразу, а ждать, пока поест Королева.

Королева:

[Ест.]

Смотрите, я поела.

[Она смотрит на Жреца Гора.]

Жрец Гора: Такова уж традиция всей нашей службы, со времен, когда на землю прибыли дети Луны, не есть, пока не посвятим пищу богам особыми священными знаками. [Он начинает размахивать руками над едой.]

Королева:

Король Четырех Стран не ест. И Вы, Принц Радамандаспис, Вы отдали королевское вино своему рабу.

Радамандаспис:

O Королева, это – традиция нашей династии... и впрямь долго было так, ...так многие говорят, ...что благородный не должен вкушать пищу, пока подданные не насытятся, тем самым напоминая нам, что наши тела ничем не отличаются от скромных тел подданных ..

Королева:

Почему Вы так смотрите на своего раба, Принц Радамандаспис?

Радамандаспис:

Именно чтобы напомнить себе, что я поступаю по обычаю нашей династии.

Королева:

Увы мне, Аказарпсис, они будут не есть со мной, а дразнить меня, потому что я слаба и одинока. O я не усну сегодня ночью, я не усну.

[Она плачет.]

Аказарпсис:

Нет, нет, Прославленная Госпожа, Вы должны уснуть. Будьте терпеливы, и все

будет хорошо, и Вы уснете.

Радамандаспис:

Но Королева, Королева, мы собираемся поесть.

Герцог Эфиопии: Да, да, мы и впрямь не дразним Вас.

Король Четырех Стран: Мы не дразним Вас, Королева.

Королева:

Они ... отдают мою пищу рабам.

Жрец Гора: Это была ошибка.

Королева:

Это была не... ошибка.

Жрец Гора: Рабы были голодны.

Королева:

[Все еще плачет.] Они думают, что я отравлю их.

Жрец Гора: Нет, нет, Прославленная Госпожа, мы не верим этому.

Королева:

Они верят, что я могу отравить их.

Аказарпсис:

[Успокаивает ее.] O тише, тише. Они не будут такими жестокими.

Жрец Гора: Они не считают, что Вы отравите их. Но они не знают, не ядовитой ли стрелой убит зверь и не кусал ли змей случайно этих плодов. Такое может случиться, но они не думают, что Вы могли отравить их.

Королева:

Они думают, что я могу отравить их.

Радамандаспис:

Нет; Королева, смотрите, мы едим.

[Они торопливо шепчутся с рабами.]

Первый Герцог Эфиопии: Мы едим ваши яства, Королеву.

Второй Герцог Эфиопии: Мы пьем ваше вино.

Король Четырех Стран: Мы едим ваши замечательные гранаты и Египетский виноград.

Зофернис:

Мы едим.

[Они все едят.]