Текст книги "Великая магия"

Автор книги: Эдуардо де Филиппо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

КАЛОДЖЕРО(недоверчиво). В какую игру?

ОТТО(просто). В один из опытов, которые я демонстрирую публике здесь в саду во время моего представления… Я, обладающий внутренним зрением, третьим глазом, я лишь остановил в твоем мозгу укоренившийся атавистичный импульс и дал твоему мышлению мнемоничные образы, которые в свою очередь дают тебе вместо действительных вещей, определенные ощущения, которые могут быть определены как явления чисто атавистичного сознания: время!

КАЛОДЖЕРО(подозрительно). Что вы мелете?

ОТТО. Твой моральный кризис может окончиться крахом, который в один прекрасным момент отправит тебя на тот свет. И потому я вынужден предать гласности свой профессиональный секрет и сделать тебя сообщником своего внутреннего зрении, третьего глаза, оставив тебя в игре до конца, потому что любой опыт такого рода, будучи начат, может определить конец игре лишь тогда, когда сам субъект поймет его суть и сможет сам посмеяться над ним. Слушай меня! Веришь ли ты, что время проходит? Но это неверно. Время – это абстракция. Если бы люди не были организованными в этом мире, как смог бы ты найти с ними общий язык? Если бы любой из нас жил бы в мире без обязательств, без дел, я хочу сказать – примитивной жизнью, то так же существовал бы, не осознавая это. Отсюда – время – это ты!

КАЛОДЖЕРО. Я?

ОТТО. К примеру, что должен ожидать несчастный, приговоренный к тридцати годам каторги, чтобы вновь очутиться на свободе?

КАЛОДЖЕРО. Чтобы прошли эти тридцать лет.

ОТТО. Хорошо. А, допустим, осужденный умер спустя мгновение после приговора? Эти тридцать лет по твоему утверждению пройдут сами по себе?

КАЛОДЖЕРО. Конечно.

ОТТО. Для кого пройдут?

КАЛОДЖЕРО. Для тех, кто остается.

ОТТО. Но почему остающиеся должны замечать эти тридцать лет, истечения которых не дождался осужденный? Эти тридцать лет существовали лишь в сознании и сознании тех, кто вынес этот приговор. Поверь мне, условность на условности… В котором часу ты обычно завтракаешь?

КАЛОДЖЕРО. Около половины второго…

ОТТО. Отлично! Таким образом, около часа или около четверти второго к тебе приходит аппетит?

КАЛОДЖЕРО. Какой там аппетит… Голод!.. Я начинаю в половине второго.

ОТТО. Ответь мне, пожалуйста, к тебе приходит аппетит потому, что на часах половина второго, либо на часах половина второго, потому что к тебе приходит аппетит?

КАЛОДЖЕРО. А разве это не одно и то же?..

ОТТО. Нет, это разные вещи. На часах половина второго и к тебе приходит аппетит. Часы – это твой организм, который сработал. Отсюда, время, как ты видишь, это ты.

КАЛОДЖЕРО(убежденно). Ну, да… Почему-то, когда я не совсем здоров, я не очень голоден…

ОТТО. Когда исчезла твоя жена?

КАЛОДЖЕРО. Четыре дня тому назад.

ОТТО. Следовало ожидать этот ответ. А ты этому веришь?

КАЛОДЖЕРО. Вынужден…

ОТТО. Чем именно, чем?.. Чем, если не твоим сознанием?.. Если ты веришь, что прошли четыре дня, то это скорое результат опыта, нежели вещи, доказуемой опытом. Я тебе говорю это, так как я предал гласности свои профессиональный секрет: я веду игру!

Показывая вглубь комнаты.

Смотри!.. Там все, проживающие в отеле, кто присутствует на моем представлении. Ты убежден, что находишься в моем доме, тогда как в действительности мы находимся в саду отеля «Метрополь». Все ощущения, которые ты испытываешь, все образы передаю тебе я, используя твою атавистичную память. Ты, к примеру, твердо веришь, что повсюду искал свою жену?..

КАЛОДЖЕРО. Я привел сюда бригадира с двумя полицейскими.

ОТТО. На самом деле это не так… Ты уверен, что ты это сделал, даже полагаешь, что находишься в моем доме, но по сути дела это не так. В общем, ты в этой игре ведешь себя так же, как вел бы себя любой другой на твоем месте. Другими словами, в соответствии с атавистичным сознанием. Ты подвержен этой игре, но, признаться, ты практически не являешься в ней действующие лицом…

ПОРТЬЕ(выходит слева и подает профессору чашечку кофе на маленьком подносе). Вот вам, профессор, настоящий натуральный кофе.

Калоджеро, увидев его, узнает его и остается ошеломленный.

ОТТО(мгновенно использует благоприятное совпадение, чтобы подкрепить свои доводы). Спасибо, дорогой, но я не один. Обслужи синьора, а мне принеси другую чашку кофе.

ПОРТЬЕ. Сию минуту…

Подает кофе Калоджеро, узнает его и почтительно кланяется ему.

Синьор ди Спельта, я очень рад обслужить вас.

Калоджеро, вконец ошалев, как перед чем-то сверхъестественным, берет из его рук чашечку кофе и начинает глотками пить его.

Синьор ди Спельта один из самых уважаемых и постоянных клиентов нашего отеля…

КАЛОДЖЕРО. М-да…

ПОРТЬЕ. Позвольте…

Уходит налево.

КАЛОДЖЕРО(продолжая глотками пить кофе, смотрит вокруг себя, чтобы отдать себе отчет в подлинности того, что его окружает, но всякий раз, встречая взгляд профессора, он улыбается недоверчиво и хитро). Каждый год, когда я приезжаю… иду… сюда… в этот отель… Мне очень жаль, что вам

не досталось кофе…

ОТТО. Глупости. Кроме того, в этом отеле обслуживают быстро.

КАЛОДЖЕРО. Да. Это так. Обслуживание в этом отеле всегда на высоте…

ОТТО. А также в ресторане…

КАЛОДЖЕРО. Отличнейшая кухня. Уверяю вас, что когда я покидаю гостиницу на некоторое время, меня не удовлетворяет даже мой домашний повар.

ПОРТЬЕ(несет другую чашечку кофе). Это профессор, для вас. Извините меня, профессор, сейчас у меня дела, если я буду вам нужен…

ОТТО. Я позову тебя, будь спокоен.

ПОРТЬЕ. Синьор ди Спельта, я к вашим услугам!

КАЛОДЖЕРО. И ты все время в отеле?

ПОРТЬЕ. Разумеется.

КАЛОДЖЕРО. И сейчас?

ПОРТЬЕ. Конечно, и сейчас.

Снова кланяется и уходит.

КАЛОДЖЕРО(после долгих размышлений). Простите, профессор, того, кто ушел, я узнал. Это портье отеля. Однако, я думаю, что здесь допущена ошибка, потому что если вы воссоздаете передо мной те образы, способные вызывать ощущения, могущие привести к концу игры, то в таком случае вы не должны были бы мне показывать портье, ибо портье является частью реальной действительности и вовсе не результатом вашей магической силы.

ОТТО. Браво! Мне нравится, что ты смотришь в корень вещей. Однако ж, я предупреждал тебя, что, будучи, тронут твоими слезами, я предал гласности свод профессиональный секреты доказал тебе портье.

КАЛОДЖЕРО. Понимаю. Действие третьего глаза.

ОТТО. Верно.

Из глубины появляется РОБЕРТО МАЛЬЯНО. Ему 48 лет, он бледен, одет в элегантный, но очень поношенный костюм. Выйдя, он сразу замечает Отто и, не скрывая своих намерений, направляется к нему.

РОБЕРТО. Добрый лень!

Усталый садится на первый попавшийся стул у двери.

ОТТО(узнав его, приходит в смущение, но моментально берет себя в руки). Дорогой Роберто! Это ты? Как поживаешь?

РОБЕРТО. Я понимаю, ты меня не ждал… Судя по всему, ты сидишь на мели? Но не пытайся найти предлогов, все равно они тебе не помогут! На этот раз тебе не удастся поступить со мной так, как ты это делал раньше. Тебе удалось ускользнуть из моего поля зрения. Удалось! Но я не сомневаюсь, что если бы ты нуждался во мне – ты бы меня нашел. Ты даже не можешь себе представить, в каком состоянии я сейчас нахожусь! Я писал тебе, я передавал тебе через других, но, увы, все безрезультатно!..

ОТТО. Послушай, друг! Я не делал это преднамеренно! Мое существование катастрофическое…

РОБЕРТО. Что для меня твое существование, когда я думаю о своем… У меня на шее трое дочерей. Жена вот – вот должна лечь на операцию.

Поднимается, подходя к Отто.

Одним словом, когда ты нуждался в моей помощи, я и рта не раскрыл, а сразу дал тебе сто бумажек по тысяче лир, которые сейчас могут меня спасти.

ОТТО. А ты не смог бы сейчас перехватить у кого-нибудь из друзей?

РОБЕРТО. Чтобы быть любезным с тобой, мне только и остается, либо побираться, либо смотреть, как мои дочери умирают от голода. Посмотри на меня: я в отчаянном положении! Если ты мне не отдашь денег, это кончится для тебя трагически – я тебя убью. Решай!

Спокойно вынимает из кармана пистолет.

ОТТО(не теряя спокойствия„обращается к Роберто). Секунду!

Подходит к Калоджеро и объясняет происходящее.

Посмотри-ка, этот синьор принимает участие в игре, начатой черт знает когда и кем.

КАЛОДЖЕРО. В игре?

ОТТО. Да! Он принимает участие в игре. Да, да! Он в ней участвует сам, не желая этого. Не ясно? Хорошо! Попытаюсь тебе объяснить. Игра может иметь два исхода. Если я ему дам сто тысяч лир, я выйду из опыта; если же он убьет меня, тогда подымется такая заваруха, какую трудно себе представить, ибо игра примет такой широкий размах, что в нее окажется втянутым многое и другое: статьи в журналах, агенты полиции, прокуратура, тюрьма и кладбище…

КАЛОДЖЕРО. И все это – мнемоничные образы?

ОТТО. Разумеется.

КАЛОДЖЕРО. Но посмотрите – какой большой спектакль!

Обращается к Роберто.

Послушайте, вы серьезно намереваетесь стрелять в профессора?

РОБЕРТО. Может быть вы думаете, что это шутка?

ОТТО. Секунду!.. Смотри! Если он выстрелит…

КАЛОДЖЕРО. Вы не умрете! Вы же мне сказали, что это всего – навсего игра!

ОТТО. Нет, ты ничего не понял! Если он выстрелит, я умру, это и есть игра! Я умру и моему существовании конец. Но мое существование связано с твоим. Если оно кончится, кто знает, по какой дороге покатишься ты. Все это идет по цепочке. Мы не должны поддаваться случайному, если нужно препятствовать! Он должен исчезнуть. И чтобы это произошло – ничего не нужно.

Начинает говорить голосом чревовещателя, который показывает публике иллюзионные трюки.

Прошу максимум внимания! Любой фокусник, показывающий опыты, просит у публики кольцо, часы, либо каком-нибудь другой предмет. Сейчас для настоящей игры мне нужны сто тысяч лир. Кто готов дать мне сто тысяч лир для этого опыта?

Показывает указательным пальцем в сторону воображаемого партнера, обращаясь поочередно к воображаемым зрителям.

Вы? Вы? Вы?..

Затем, словно к вышедшему случайно, обращается к Калоджеро.

Вы? Спасибо.

КАЛОДЖЕРО(слегка ошеломлен). Но на самом деле…

ОТТО. Это ведь игра!

КАЛОДЖЕРО. Но у меня столько нет…

Шарит в карманах.

Я могу тебе подписать чек. Или это не годится?..

ОТТО. Наоборот. Это отлично подойдет. Лучше и не придумаешь, лишь бы цифры были написаны разборчиво.

КАЛОДЖЕРО(вытаскивает из кармана чековую книжку и авторучку). Вот!

Тщательно подписывает чек, отрывает его и вручает Отто.

ОТТО. Хорошо.

Читает фамилию предъявителя.

Выписан мне. Дай мне авторучку.

Калоджеро дает ему авторучку.

Сейчас остается только переписать на твое имя.

Продолжает.

Раз, два, три!

Дает чек Роберто.

Вот тебе, сматывайся!

РОБЕРТО(проверив чек, кладет его в карман). Правильно.

Не прощаясь, торопливо выходит.

ОТТО. Вот и все. Игра окончена. Роберто Мальяно исчез!

КАЛОДЖЕРО. Потрясающе!.. Простите, профессор, а мои деньги?

ОТТО. Какие?

КАЛОДЖЕРО. Как какие? А чек?

ОТТО(уточняй). Ты хочешь оказать: образ чека? Ты уверен в том, что дал мне его, но это далеко не так. Все это игра – ты понял? Представь себе, что ты принял бы всерьез выдачу банком чека и связанные с ним банковские операции, сделки на бирже, авансы, проценты, сроки платежа… Ты не дал бы мне чека! Для игры ты мне дал сто тысяч лир. А что такое сто тысяч лир в иллюзионном трюке? Они вернутся к тебе другим путем и в другое форме. Когда? – Это неважно,

Из соседней комнаты доносятся неразборчивые возгласы. Затем отчетливые голоса Артуро и Дзайры.

АРТУРО. Дочь моя!

ДЗАЙРА. Амелия! Не волнуйся! Возьми себя в руки!

АРТУРО(входит потрясенный, обращается к Отто с отчаянием в голосе). Я знал это, я предвидел это!

ОТТО. Что случилось?

АРТУРО. Амелия не подает признаков жизни. Она потеряла сознание! Она побледнела, как мертвец, и не произносит ни слова! Я пожертвовал всем для своей дочери, я докатился до нищенства из-за того, что таскал ее по разным знаменитостям: инфантильное сердце, оно никогда не доживет до двадцати лет. Но никто ничем не смог ей помочь! Ну, почему, скажи мне, почему? Какое зло совершило это существо? За какие грехи я наказан?

ОТТО. Ну, не надо так… Быть может так… Быть может, это простой обморок?

АРТУРО. Нет, на этот раз это не обморок! О Боже!

ДЗАЙРА(из комнаты). Амелия, Амелия!

Громче.

Амелия!..

Пауза.

Зловещее молчание. Появляется Дзайра, останавливается у порога. Она не в силах произнести ни слова. Ее лицо выражает всю глубину горя.

АРТУРО. Она мертва?

Видя, что Дзайра не отвечает, быстрым шагом устремляется в соседнюю комнату.

ОТТО(смотрит на Дзайру, ожидая подтверждения происшедшему.) Неужели?

ДЗАЙРА(в слезах). Умерла бедная Амелия…

Выходит.

КАЛОДЖЕРО(оцепенев от ужаса, будучи на расстоянии, спрашивает робко). Простите, профессор, что случилось?

Из комнаты доносятся приглушенные рыдания.

ОТТО(печально). Еще один опыт.

Подавленный, опускается на стул возле двери налево.

КАЛОДЖЕРО(с вопросом). Еще один опыт? Простите, синьора оказала «она мертва»!

ОТТО. Именно так. Еще один эксперимент.

Джервазио выходит из двери соседней комнаты, на ходу поглаживая Отто по плечу и уходит в переднюю.

КАЛОДЖЕРО(после паузы). Зачем вам все эти опыты? Что попадает к вам в карманы в результате всех этих иллюзионных трюков?

ОТТО(будучи застигнутым врасплох вопросом Калоджеро, смотрит на него долгим взглядом, придавая лицу вид скорее обескураженный, чем искренний). Я не знаю, этот трюк я не понимаю. Я, обладающий искусством иллюзии, сам нахожусь в зависимости от других иллюзионистов, более всемогущих, и так далее и так далее, вплоть до самого совершенства. Вот прекрасный пример иллюзии! Смотри!

Показывает клетку с канарейками.

Видишь ты этих птиц? Стоит им увидеть меня, они начинают петь. Подойди поближе!

Подходит к клетке в сопровождении Калоджеро, слышится громкое щебетание.

Ты слышишь? Видишь, как они меня узнают? Кто знает, может быть они даже любят меня? Хочешь не хочешь, а для них я каждое утро хозяин, я им приношу конопляное семя и воду, хлебные крошки и кусочки сахара. Смотри с каким нетерпением они меня ждут.

КАЛОДЖЕРО. В самом дело!

ОТТО. А вы знаете, что я делаю время от времени? Я просовываю руку в клетку и беру канарейку, которая должна служить предметом моего иллюзионного трюка.

Берет со шкафа клетку, которую мы видели в первом акте.

Выпускаю ее в меньшую клетку и показываю публике. Вот видите, господа! Накрываю клетку куском черной ткани, удаляюсь на четыре шага и стреляю из револьвера в клетку. Публика вопит: «Исчезла!.. Как он это сделал?.. Он же маг!» Но канарейка не исчезает, она – умирает! Умирает, раздавленная двойным дном клетки. Выстрел револьвера лишь маскирует шум, который производит при спуске второе дно клетки. Потом, естественно, я должен привести клетку снова в готовность. И ты знаешь, что я нахожу там? Мешанину из костей, крови и перьев.

Указывает на этих канареек.

Ты видишь их? Они ничего не знают. Они не сумеют делать фокусы. Но мы на это способны и в этом наше преимущество…

Смотрит на грустное лицо Калоджеро.

Ну, хватит! Жизнь продолжается, проснись! Мы должны продолжать нашу игру. Смотри, там публика, которая ждет. Может все тебе кажется вечностью? Нет, ты увидишь потом, что через мгновение все кончается.

Указывает на партер.

Сегодня вечером море действительно спокойно. Видишь ли ты, какое сегодня великолепное море?

КАЛОДЖЕРО(увлечен игрой, хочет полностью выйти во вкус ее, но все еще пытается оказать сопротивление, возражая). Но это же стена. Это же стена твоей комнаты!

ОТТО. Так думаешь ту, но разве ты не видишь моря сквозь эту стену? Дай мне руку! Пойдем со мной.

Медленным шагом они выходят на авансцену.

Видишь? Была бы здесь стена, мы бы уперлись в стеку, но мы великолепно прошли. Что такое стена, если не заранее придуманное условие игры. Отсюда ты должен согласиться со мной, что ее не существует. Камень – это одно, а море – вот!

В то время, как Калоджеро пытается разглядеть невидимое море, Отто, пользуется этим моментом, чтобы дотянуться до пластмассового выключателя, ловко манипулируя с ним. Он приводит в действие радиограммофон с пластинкой с аплодисментами. Издалека возникают овации, которые мы уже слышали в первом акте. Постепенно аплодисменты и шум сливаются с морским шумом. Появляется ДЗАЙРА, подходит к окну, берет из стеклянной вазы те немногие гвоздики, что раньше подарили Амелии. В то же время из передней возвращается ДЖЕРВАЗИО в сопровождении женщин. Одна из них несет две свечи. Поговорив немного об умершей, они молча и скорбно уходят

КАЛОДЖЕРО. Слышу! Слышу его!

Волны аплодисментов разрастаются, символизируя собой все больше шум неспокойного моря. Калоджеро, охваченный этой магической игрой, очарованный прелестью всего ирреального, берет стул, садится и смотрит в сторону партера, словно любуется видом настоящего моря. ОТТО уходит налево. Оставшись один, Калоджеро убежденно шепчет:

Море! Это море!.. Как я его раньше не видел!

Падает занавес.

Конец второго акта.

Акт третий

Роскошные апартаменты Калоджеро ди Спельта. Огромная проходная зала. В глубине слева и справа два больших окна, сквозь которые видны большие декоративные решетки. В центре большой английский шкаф красного дерева с маленькими стеклянными витражами в верхней части его. Остальные предметы обстановки и кресла обшиты тисненой кожей. Слева и справа двери в стиле барокко.

Прошло четыре года. Когда поднимается занавес, на сцене темно из-за закрытых окон. После небольшой паузы, справа выходит Отто в сопровождении элегантно одетого Грегорио ди Спельта и Дженарино Фучеккиа, слуги дома ди Спельта.

ОТТО. Открой окна… Половина десятого… Света, воздуха…

ДЖЕНАРИНО(безупречный в своем новом костюме, обшитом галунами). Вам хорошо говорить, но синьор этого не хочет. Если он найдет окно открытым, то поднимет на ноги весь дом.

ОТТО. Открой, под мою ответственность!

ДЖЕНАРИНО(разговаривая, открывает окна). Вы, дорогой профессор, должны появляться здесь почаще… только с вами здесь можно найти немного покоя. У синьора слишком много капризов. Я служу здесь только потому, что люблю его, да и место хорошее, но, клянусь святым моего отца, что иногда…

Обращается к Грегорио.

…ваш брат меня выводит из себя. Скажите, профессор, его жена вернется или нет?

ОТТО. Эти дела тебя не касаются, тебе платят за то, что ты занимаешься своим делом.

ДЖЕНАРИНО. Платят?

Раскрывает широко глаза.

Кто мне платит? Стоит мне завести разговор о деньгах, как он начинает говорить, что мне их еще не полагается, так как игра не окончена и что у меня только представление такое, словно прошло время и на самом деле это якобы не так. Дорогой профессор, он мне задолжал жалование за четыре года!

ОТТО. Ты все получил до последнего сантима. Какой-то задаток тебе уже жал этот барчук?

Указывает на Грегорио.

ДЖЕНАРИНО(озабоченно). Сейчас дела сложились в худшую сторону. Вас здесь не было две недели и вы ничего не знаете.

ОТТО. Отказывается есть?

ДЖЕНАРИНО. И не хочет пить. Говорит, что когда к нему приходит аппетит – это плод его воображения и заявляет, что начнет есть тогда, когда игра будет окончена. Понимаете, меня волнует так же и то, что он не хочет идти в уборную. Вот уже четыре дня… Ну и семейка! Сегодня ночью он жаловался… Конечно, вы понимаете, четыре дня без еды… Я принес ему хлеб, колбасу… Ну, никак – не захотел, и баста! Представляете, я сам вынужден есть тайком, так как он предупредил меня, что если заметит, то выгонит…

ОТТО. Разбуди-ка его сейчас, я с ним поговорю, а сам тем временем закажи на кухне спагетти.

ДЖЕНАРИНО. Будьте начеку, профессор! Если он увидит спагетти, он взбесится!

ОТТО. Не рассуждай, а делай, как тебе сказано.

ДЖЕНАРИНО. Ладно.

Уходит.

ГРЕГОРИО. И по-вашему, это нормальный человек?

ОТТО. А почему ему следует быть иным?

ГРЕГОРИО. Иисусе, в таком случае вы ничего не слышали?

ОТТО. Слышал. Но, что это значит?

ГРЕГОРИО. А то, что брат мой сумасшедший и вы внесли свой вклад в это предприятие!

ОТТО. Вы абсолютно на неправильном пути! Между вашим братом и мной существует игра тоньше, чем паутина, самая древняя игра в мире, которую по – вашему нам следует уничтожить. Как бы вам это объяснить? Это трудно. Он не верит тому, что я ему говорю, следовательно, он умен. Однако, он хочет познать ее и поймать меня. На самом деле, когда он задает мне неожиданные вопросы, я должен прилагать невероятнее усилия, чтобы не впасть в противоречия.

ГРИГОРИО. Однако, шкатулки он не открывает?

ОТТО. Он боится доказать мне ложность всего.

ГРЕГОРИО. Но почему вы не хотите допустить, что перед нами сумасшедший?

ОТТО. Послушайте, у меня впечатление, что вас это устроило бы.

ГРЕГОРИО. Я не спрашивал вашего мнения. Устраивает это меня или нет – мое дело. У меня иное впечатление, и я вам говорю об этом в лицо. Вы воспользовались сложившимся обстоятельством, и подчинили своему влиянию моего брата, а теперь медленно раздеваете его. Но это долго не продлится. Я уже собрал семью и решил…

ОТТО. Подумайте хорошенько, что вы делаете. Один ошибочный шаг, и вы можете действительно свести с ума вашего брата.

ГРЕГОРИО. Мы не нуждаемся в ваших советах. Еще пару дней и вашей ноги не будет в этом доме.

Выходит в переднюю. Через некоторое время слева появляется Калоджеро. Он очень изменился с тех пор, как мы видели его в последний раз. Он постарел и выглядит очень бледным. Морщины, появившиеся в результате внутренних переживаний, придают его лицу благородный и достойный вид. Он разговаривает медленно, сопровождая каждое слово добродушной полурассеянной улыбкой.

Во взлохмаченных волосах и не расчесанных усах появилась седина. Время от времени он закрывает глаза и потом неожиданно широко раскрывает их. Он в халате и ночной рубашке. На голых ногах ночные туфли. Бережно держит под мышкой неразлучную японскую шкатулку. Увидев Отто, он останавливается и кивком головы вежливо приветствует его.

ОТТО. Добрый день, ди Спельта!

Не ответив, Калоджеро садится в кресло рядом со столом, смотрится в одно из зеркал на столе, долго рассматривая свое изображение.

Добрый день! Не хочешь мне ответить?

КАЛОДЖЕРО(любезно). Почему я должен говорить ненужные слова и условные фразы? Ты говоришь со мной – и за это я тебя ненавижу. Видишь, я улыбаюсь тебе, и ненавижу тебя и сопротивляюсь. Я решил сопротивляться, дорогой! Ты меня сделал соучастником своего опыта, но не хочешь открыть мне тайну. Я больше не ем, не пью, не хожу в уборную… даже в том случае, когда у меня есть желание.

Со страдальческой гримасой он делает движение к креслу.

Время не проходит. Игра длится только мгновение. Зачем же ко мне приходит аппетит и отчего мне хочется пить… Почему?

Делает страдальческую гримасу как и раньше, вдруг заволновавшись, становится агрессивным.

Брось это! Ты не видишь, что я страдаю? Я не могу больше выносить эту дьявольскую игру.

Почти плача.

Помоги мне… Пожалей меня… Закончи игру… Смотри, я постарел, стал седым… У меня впечатление, что прошли годы, а ты твердишь мне, что это не так. Знаешь, я тебя убью!

Снова продолжает любезным тоном.

Я думаю о том. как бы убить тебя. но не могу. Если я тебя убью, кончится твое существозание, и кто знает, по какой дорожке покачусь я…

ОТТО. Почему ты ведешь себя так? Сколько раз я повторял тебе, что ты не должен отчаиваться и впадать в подобные кризисы. Не противиться… Почему ты не открываешь шкатулки?

КАЛОДЖЕРО(почти плача). Потому что я не могу!

ОТТО. Потому что ты не веришь в это, вот в чем дело! А еще говоришь, что сопротивляешься… Кому? Чему ты противишься?

КАЛОДЖЕРО(продолжая смотреться в зеркало). Я стал седым, неужели не видишь?

ОТТО. Конечно, наша игра совершенна и она дает тебе полные ощущения. Я тебя предупреждаю, что, если ты будешь противиться моему воздействию, игра никогда не кончится. Две силы в соприкосновении нейтрализуют друг друга. Если бы ты уступал и подчинялся полностью своему инстинкту, ты тем самым облегчил бы развитие опыта, приводя его к логическому концу.

ДЖЕНАРИНО(появляется из глубины сцены и идет направо, несет серебряный поднос с дымящимся спагетти). Готово!

ОТТО. Смелее, подойди сюда, Дженарино!

Приглашает Калоджеро.

Видишь великолепное блюдо из спагетти, ты не чувствуешь запах? Если ты голоден – ешь!

КАЛОДЖЕРО(становится вновь подавленным). Вот уже четыре года, как ко мне приходит аппетит и я ем, хочется пить – и я утоляю жажду, меня одолевает сон – я сплю.

Отто кивает головой, Дженарино подходит к Калоджеро и рассеянным взглядом показывает ему блюдо.

Однако, запах великолепный!

ДЖЕНАРИНО. А вкус каков, синьор! Они приправлены помидорами и двойной порцией масла.

КАЛОДЖЕРО(обращаюсь к Отто, не отрывая глаз от спагетти, глотает слюну). Ты говоришь, чтобы закончить опыт, я должен следовать инстинкту.

ОТТО. Лишь бы во всем другом у тебя скотского инстинкта не было бы. Все, о чем думает твои мозг, всю сумятицу в голове принимай как она есть, иначе опыт наш никогда не кончится.

КАЛОДЖЕРО(после секундного размышления). Видишь, несколько раз я вспоминаю о мелодии из одной оперы и у меня появляется желание напевать ее, и знаешь, это бывает в самые трагические моменты моей жизни… Однажды на похоронах моего самого дорогого друга мне пришла в голову мысль запеть песенку: «фуникуоа – фуникули». Но я этого не сделал, стесняясь самого себя.

ОТТО. Плохо. Почему тебе было стыдно перед самим собой? Если тебе хотелось петь, нужно было петь! Мозг должен быть независим!

КАЛОДЖЕРО(убежденно). Да, это так. Аппетит у меня такой, что я готов рта не закрывать и у меня появляется желание петь.

Напевает арию из «Тоски» «Сияют звезды…» Обращаясь к Дженарино.

Дай мне спагетти!

Поет: «Час прошел…», начинает есть, но внезапно весь корчится от болей, вызванных долгой голодовкой, смотрит на профессора и хочет как-то скрыть свое состояние. Инстинкт!.. Ничего не поделаешь, нужно следовать ему…

Возвращая Дженарино тарелку.

Прибереги спагетти и накрой тарелкой… Я сейчас же вернусь!

Поднимается и идет налево, держась руками за живот и напевая: «Сияют звезды…» Поспешно выходит.

ДЗАЙРА(появляется справа, запыхавшись, несет чемодан и обращается к Отто). Наконец-то! Я думала, что не найду тебя.

ОТТО. Что это у тебя?

ДЗАЙРА. Подойди сюда.

Отзывает его в сторону и что-то шепчет на ухо.

ОТТО(выслушав, удивленно). В самом деле?

ДЗАЙРА. Я принесла твои и мои костюмы. Они здесь.

Показывает на чемодан.

Он говорит, что у него нет больше, но он заменит костюм равноценным…

ОТТО. Великолепно…

Обращаюсь к Дженарино.

Куда можно поставить этот чемодан? Хозяин не должен видеть его.

ДЖЕНАРИНО(указывая направо). Сюда! Дайте его мне.

Берет чемодан из рук Дзайры.

Я сам поставлю его на место.

ОТТО(с интересом). Где она?

ДЗАЙРА. Дома.

ОТТО. Возьми такси.

Спешно уходят каждый в противоположную сторону.

Возвращается Дженарино, и, как попросил Калоджеро, накрывает спагетти тарелкой.

КАЛОДЖЕРО(за сценой). Дженарино!

ДЖЕНАРИНО(с готовностью). К вашим услугам!

КАЛОДЖЕРО. Ты дурак!

ДЖЕНАРИНО (недоуменно). Почему?

КАЛОДЖЕРО(голос). Да так! Подумал и сказал. Мозг независим и свободен. Я подумал и сказал! Если я не буду следовать своему инстинкту и не говорить того, что думаю – игра никогда не закончится.

ДЖЕНАРИНО(покорно). Говорите, говорите, синьор, если вам это доставляет удовольствие…

Справа появляется Грегорио в сопровождении Матильды Оресте и Розы. Он оживленно жестикулирует, обращаясь к остальным.

ГРЕГОРИО. Я сейчас думаю, мама, что ты всегда была слабой. Папа об этом часто говорил.

МАТИЛЬДА(ей шестьдесят пять лет и она измучена прошлой жизнью, полной отказов во всем самой себе. Она бледна, как полотно. Она готова в любой момент защищать свое безупречное поведение). Ты несправедлив, Грегорио! Твои отец незаслуженно обвинял меня в слабости. Сам же он, напротив, не мог обуздать свои глупые идеи, которые изо дня в день разлагали нашу семью. Мои глаза уже давно превратились в иссохшие водосточные трубы от постоянных семейных потрясений.

Плачет.

РОЗА(раздраженно). За сорок лет, мама, вам бы уж давно пора понять, что слезами ничего нельзя изменить…

ГРЕГОРИО. Сейчас мы лицом к лицу оказались перед полным крахом. Мой брат – сумасшедший, и в этом нет никакого сомнения. День ото дня с ним становится все хуже и хуже. Чего мы ждем? Люди смеются над нами. Семья ди Спельта – предмет сплетен и пересудов у всего города. Черт побери! Чего мы ждем? Профессор Марвульо, этот шарлатан, в конец его опутал. Брак? Где его семейное счастье? Нам нужно быть более энергичными, черт побори! Ты, мама, не в состоянии вынести эту трагедию! Мне нужны вожжи! Это задача номер один! Калоджеро должен развестись с этой проституткой – женой, которая облила грязью нашу фамилию – задача номер два. Все согласны, чтобы лишить его навсегда всех прав из-за слабоумия? Задача номер три – заслуженный отдых нашей матери на курорте, как только я буду назначен полноправным опекуном.

ОРЕСТЕ(муж Розы). Но, прости, здесь и моя жена имеет право сказать свое слово. Или ты думаешь, что она не твоя сестра?

ГРЕГОРИО. Твоя жена уже не ди Спельта, и носит фамилию Интрульи.

ОРЕСТЕ. Однако она должна признать слабоумие брата и согласиться на твое опекунство… Мы решили…

ГРЕГОРИО(резко прерывая его). Если кто и решает, так это наша мать!

РОЗА(обиженно). Я ничего не подпишу.

МАТИЛЬДА(миролюбиво, но резко вмешивается в разговор). Спокойнее, тише… Вот уже сорок лет, как я плачу…

КАЛОДЖЕРО(за сценой). Дженарино!

Семья размещается в глубине сцены.

КАЛОДЖЕРО(входя). Где спагетти?

ДЖЕНАРИНО. Здесь! Здесь, синьор!

КАЛОДЖЕРО(садится, собирается есть и замечает через некоторое время семью). Добрый день, мои дорогие: мама, братья, и шурин!

Смотрит на них как на статуи в музее.

Ничто не изменилось в вас, вы мне кажетесь словно в самой очевидной и действительной реальности. Вылитые образы атавистического чувства. Мама Матильда плачет, брат гневается из-за зависти, сестра в вечном сомнении, шурин – жаден. Вы совершенны в своих чертах. Я вам не предлагаю спагетти, чтобы но заставлять вас делать бесполезные жесты. Я заинтересован, чтобы кончилась поскорей игра, а вам – наплевать на мое спагетти.

Величественный и непреклонный в своем умственном превосходство, цепляет на вилку спагетти.

ГРЕГОРИО (занимает место справа перед Калоджеро, Матильда, Роза и Оресте становятся по бокам). Слушай, Калоджеро! Вот уже четыре года ты пребываешь в таком состоянии. Сейчас мы все здесь, чтобы сделать последнюю попытку…

КАЛОДЖЕРО. И потом?

ГРЕГОРИО. Послушай, ты больше не собираемся скрывать от тебя правду. Твоя жена…

КАЛОДЖЕРО. А что ты можешь сказать о моей жене, ты, который всегда клеветал на меня, как хотел, пытаясь унизить меня в надежде поставить с собой рядом на тот же уровень.

ГРЕГОРИО(лицемерно). Я?

КАЛОДЖЕРО(безжалостно). Да! Ты! Сегодня, полагая, что я побежден в неравном с вами положении, ты хватаешься за законы родства, которые могли бы помочь тебе стать опекуном и когда ты до этого дорвешься, твои притворное лицемерие и тонкая грусть наконец-то будут сполна оплачены всем тем, что ты получишь.