Текст книги "Филумена Мартурано"

Автор книги: Эдуардо де Филиппо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Застигнутая врасплох, Диана встает и пятится назад.

И сразу же увидел, что агония у меня продолжается. (Хищно.) Снимите хламиду!

ДИАНА (не поняв). Как?

ФИЛУМЕНА. Хламиду снимите.

РОЗАЛИЯ (замечает, что Диана и на этот раз не поняла, и, чтобы предотвратить скандал, советует ей осторожно). Снимите это. (Двумя пальцами трясет на себе кофту.)

Диана, наконец, понимает, что Филумена имеет в виду медицинский халат, и с инстинктивным страхом снимает его с себя.

ФИЛУМЕНА (которая следит за движениями Дианы, не спуская глаз с ее спины). Положи туда...

РОЗАЛИЯ (предвидя, что Диана не поймет). Повесьте на стул.

Диана кладет халат на стул.

ФИЛУМЕНА (снова принимает любезный тон; намекая на священника). Он видел, как я умирала, и посоветовал дону Доменико перед моей смертью узаконить нашу связь.

Диана хочет снова напустить на себя важность, но не знает, как это сделать; берет со стола розу, делает вид, будто нюхает се.

(Ледяным тоном.) Положи розу!

РОЗАЛИЯ (поспешно). Положите розу обратно.

Диана, словно выполняя приказ командира, кладет розу на стол.

ФИЛУМЕНА (снова становится вежливой). И дон Доменико согласился, что это справедливо: «Она заслужила это. Двадцать пять лет эта несчастная со мной...» И есть еще много причин, которые мы вовсе не обязаны объяснять вам. Он (продолжая подразумевать священника) подошел к кровати, и мы обвенчались... Два свидетеля и благословение святого отца. Есть, наверное, браки, которые полезны для здоровья... То-то я сразу почувствовала себя лучше. Я спрыгнула с постели, переселение на тот свет не состоялось. Разумеется, где нет больных, там не нужны медицинские сестры... и прочие мерзости... (Указательным пальцем вытянутой правой руки наносит Диане несколько точных размеренных ударов по подбородку).

Диана резко и вместе с тем непроизвольно кивает головой, словно говоря – «нет».

...и непристойности... (Снова ударяет Диану.) в присутствии умирающей женщины... Ты же знала, что я умираю... Убирайся-ка отсюда ко всем чертям!

Диана беспомощно улыбается, словно хочет сказать: «Я ее не знаю».

Чтоб твоей ноги здесь не было! Ищите себе другой дом.

ДИАНА (продолжая улыбаться, пятится назад к двери). Хорошо.

ФИЛУМЕНА. А если захотите хорошо пожить, отправляйтесь туда, где была я... (Намекает на дом терпимости.)

ДИАНА. Куда?

ФИЛУМЕНА. Спросите у дона Доменико. Он посещал эти дома раньше, посещает и теперь. Идите.

ДИАНА (поникшая под жгучим взглядом Филумены, внезапно приходит в возбуждение). Спасибо (Отправляется к правой двери.)

ФИЛУМЕНА. Не за что. (Возвращается на свое место в левом углу.)

ДИАНА. Спокойной ночи. (Уходит.)

ДОМЕНИКО (который до этого момента был погружен в странное раздумье, Филумене). Как ты с ней обошлась?

ФИЛУМЕНА. Так, как она заслужила. (Делает презрительный жест.)

ДОМЕНИКО. Слушай, что я скажу... Ты ведьма... С тобой надо держать ухо востро... Теперь я хорошо тебя узнал. Ты, как моль. Как ядовитая моль, которая там, где садится, все губит. Ты произнесла фразу, которая не выходит у меня из головы: «Мне надо от тебя другое... и ты сделаешь это!» Не деньги, нет. Ты знаешь, что получишь их... (Разъяренный.) Что ты еще хочешь от меня? Что у тебя еще на уме? О чем ты думаешь? Почему молчишь? Ну, скажи!

ФИЛУМЕНА (просто). Думми, знаешь эту песенку? (Напевает мотив неаполитанской песни.)

Я приручаю красивого щегла.

Его многому надо научить...

РОЗАЛИЯ (поднимает глаза к небу). О Мадонна!

ДОМЕНИКО (подозрительно оглядываясь, робко Филумене). Что это значит?

ФИЛУМЕНА (решительно). Щегол – ты!

ДОМЕНИКО. Филумена, говори яснее... Перестань смеяться надо мной! Не своди меня с ума... Меня трясет, как в лихорадке, Филуме...

ФИЛУМЕНА (серьезно). Дети есть дети!

ДОМЕНИКО. Что ты хочешь этим сказать?

ФИЛУМЕНА. Они еще узнают, кто их мать... Узнают, что она ради них сделала... Они полюбят меня! (Воспламенившись.) Им не стыдно будет стоять рядом с другими людьми. Они не будут чувствовать себя униженными, когда им придется пойти в муниципалитет за каким-нибудь документом. Они должны знать, что такое семья, дом... Они соберутся на семейный совет, мои дети, решать важные дела... Они будут носить мою фамилию!

ДОМЕНИКО. Твою фамилию? Какую?

ФИЛУМЕНА. Ту, что ношу я... Мы же супруги Сориано!

ДОМЕНИКО (взбудоражен). Наконец я тебя понял! Мне хотелось услышать, что ты скажешь... о чем заговорят твои нечестивые уста. Мне надо было лишний раз в этом убедиться! Я вышвырну тебя пинком за дверь, размозжу тебе голову, как ядовитой змее, которая не дает спокойно жить честным людям. (Имеет в виду план Филумены.) Что? Что? В моем доме? Мою фамилию? Этим сыновьям?..

ФИЛУМЕНА (угрожающе, чтобы помешать ему произнести еще слово). Что? Чьим?

ДОМЕНИКО. Твоим!.. Если меня спросят, чьи это дети, я отвечу – твои! Но, когда мне зададут вопрос: «От кого?», – я ответить не смогу! Я не знаю этого! И ты сама не знаешь! Ты надеялась исправить ошибку, успокоить свою совесть и спасти себя от греха. Хочешь привести в дом каких-то трех чужих парней. Пока я жив, ноги их не будет в этом доме! (Торжественно.) Клянусь душой моего отца...

ФИЛУМЕНА (неожиданно, в искреннем порыве прерывает его, словно желая предостеречь несчастье, которое может произойти от необдуманного кощунства). Не клянись! Вспомни меня! Двадцать пять лет тому назад я поклялась и теперь прошу у тебя милостыни... Не клянись, ты не сможешь сдержать своего слова... Умрешь проклятым, если сам не придешь когда-нибудь просить у меня милостыню.

ДОМЕНИКО (под впечатлением слов Филумены, словно потеряв рассудок). Что ты еще придумала?.. Колдунья! Но я не боюсь тебя! Ты не запугаешь меня!

ФИЛУМЕНА (вызывающе). А зачем ты это говоришь?

ДОМЕНИКО. Замолчи! (К Альфредо, снимая пижаму.) Подай пиджак!

Альфредо молча проходит в «кабинет».

(Филумене.) Завтра чтобы я тебя больше не видел! Я приведу адвоката и разоблачу тебя. Я попал в ловушку, но у меня есть свидетели... Если и закон не признает моей правоты, я убью тебя! Сотру с лица земли, Филуме!

ФИЛУМЕНА (с иронией). А где же вы тогда поселите меня?

ДОМЕНИКО (выходит из себя). Там, где ты была.

Возвращается Альфредо. Доменико вырывает у него из рук пиджак, надевает его.

Завтра ты отправишься к моему адвокату, понял?

Альфредо кивает головой, что должно означать «да».

Мы еще поговорим, Филуме!

ФИЛУМЕНА. Что ж! Поговорим!

ДОМЕНИКО. Я покажу тебе, кто такой Доменико Сориано и из какого теста он сделан. (Уходит в глубь сцены.)

ФИЛУМЕНА (указывая на стол). Садись, Розали... наверное, и ты проголодалась! (Садится лицом к залу.)

ДОМЕНИКО. Будьте здоровы... Филумена из Неаполя!

ФИЛУМЕНА (напевает).

Я приручаю красивого щегла...

ДОМЕНИКО (в ответ на пение Филумены зло хохочет, словно намеренно стремясь оскорбить ее). Запомни этот смех... Филумена Мартурано!..

Занавес.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

На другой день. Декорация та же. Чтобы вымыть пол, служанка убрала все стулья: некоторые вынесены на террасу, другие перевернуты и лежат на столе. Часть стульев расставлена в «кабинете» Доменико. Края ковра, в центре которого стоит стол, загнуты. В комнату проникают лучи утреннего солнца.

Служанку зовут Лючия. Это симпатичная и здоровая девушка лет двадцати трех. Вот она закончила работу; выжимает в последний раз тряпку в ведро с грязной водой и отправляется на террасу, чтобы привести в порядок вещи. Входит усталый, сонный Альфредо.

АЛЬФРЕДО. Доброе утро, Лючи!

ЛЮЧИЯ (сердито жестикулируя, останавливает его). Не топчите ногами!

АЛЬФРЕДО (насмешливо). Нет, что вы, теперь буду ходить только на руках!

ЛЮЧИЯ. Совсем измучилась... наконец кончила уборку! (Показывает на не совсем высохший пол.) Это ваши следы?

АЛЬФРЕДО. Следы?.. Нет, что ты, я давно сижу! (Садится к столу.) Поняла, что означает – «сижу»? Просидел всю ночь возле дона Доменико, не сомкнул глаз. Он пристроился у парапета памятника Караччоло. А на улице ведь ночью свежо... И почему всевышний именно меня заставил служить Доменико Сориано?.. Но я не жалуюсь. Он помогал мне в жизни... Были у нас и счастливые времена – жили душа в душу: он для меня, я для него! О господи, помоги ему прожить тысячу лет, но дай ему жизнь тихую и спокойную! Мне шестьдесят лет, и я не мальчишка, чтобы бодрствовать всю ночь, любуясь на него!.. Лючи, принеси чашку кофе.

ЛЮЧИЯ (расставила стулья; не обращая внимания на излияния Альфредо, с непосредственностью). А где его взять?

АЛЬФРЕДО (удивленно). Нет?

ЛЮЧИЯ. Ну да, кончилось. Оставалось только вчерашнее. Одну чашку выпила я, другую предложила донне Розалии, она отказалась, и я отнесла ее донне Филумене. Третью чашку берегу для дона Доменико, вдруг придет...

АЛЬФРЕДО (пристально смотрит на нее, с недоверием). Вдруг придет?

ЛЮЧИЯ. Ну, случайно зайдет. Донна Розалия ведь сегодня еще не варила.

АЛЬФРЕДО. А тебе трудно сварить?

ЛЮЧИЯ. А я умею?

АЛЬФРЕДО (пренебрежительно). И кофе-то сварить не можешь. А почему Розалия не приготовила?

ЛЮЧИЯ. Ушла рано. Сказала, что донна Филумена послала ее отправить три срочных письма.

АЛЬФРЕДО (подозрительно). Донна Филумена? Три письма?

ЛЮЧИЯ. Да три: раз, два и три.

АЛЬФРЕДО (ощущая сильную усталость). По дороге сюда я уже выпил глоток кофе. Вот что, Лючи... Подели пополам кофе, оставленное дону Доменико, и его часть долей водой, а?

ЛЮЧИЯ. А если он заметит?

АЛЬФРЕДО. Вряд ли он придет. Рычал, как зверь... А если и придет? Я старше его, и мне кофе нужнее. Кто его заставлял ночевать посреди улицы?

ЛЮЧИЯ. Ладно, сейчас разогрею и принесу. (Идет к левой двери.)

Справа входит Розалия.

(Останавливается и предупреждает Альфредо о ее приходе.) Донна Розалия! (Видя, что Альфредо молча смотрит на Розалию.) Да, зачем это я шла? А... сейчас принесу кофе.

АЛЬФРЕДО. Вот хорошо, что ты пришла, Розалия! Свари свежего кофе для дона Доменико. Хоть полчашки бы выпить!

Лючия уходит. Розалия делает вид, что не замечает Альфредо и, погруженная в свои мысли, идет в спальню донны Филумены. Альфредо, от которого не укрылось поведение Розалии, дает ей возможность дойти до порога спальни, а потом с иронией окликает ее.

Розали! Что с тобой?.. Язык проглотила?

РОЗАЛИЯ (безразлично). Не заметила тебя.

АЛЬФРЕДО. Не заметила? Может быть, я похож на цыпленка, усевшегося на стуле? (Закашлялся.)

РОЗАЛИЯ. А цыпленок-то кашляет... (Поддразнивая Альфредо, кашляет сама.)

АЛЬФРЕДО. Говоришь, кашляет? А ты рано сегодня вышла из дому?

РОЗАЛИЯ (загадочно). Еще бы!

АЛЬФРЕДО. Где была?

РОЗАЛИЯ. В церкви.

АЛЬФРЕДО (не веря). В церкви? А потом отправила три письма донны Филумены?..

РОЗАЛИЯ (захваченная врасплох). Знал, а спрашиваешь? Зачем?

АЛЬФРЕДО (делая вид, что ему безразлично). Так просто. А кому письма?

РОЗАЛИЯ. Я же тебе сказала: цыпленок-то простудился.

АЛЬФРЕДО (обиженно, он не понял, мрачно). При чем здесь моя простуда?

РОЗАЛИЯ. Тебе ничего нельзя доверить – все разболтаешь! И вообще ты – шпион!

АЛЬФРЕДО. Что? Когда я за тобой шпионил?

РОЗАЛИЯ. За мной нечего шпионить. Я чиста, как вода из родника. И дела мои известны... вот. (Речитативом, словно повторяла это десятки раз и знает на память.) Родилась в тысяча восемьсот семидесятом году. Посчитай, сколько мне лет. Из семьи бедных, но честных родителей. Моя мать София Тромбетта была прачкой. Отец мой Прокопио Солимене – кузнецом. Розалия Солимене – это я – и Венченцо Бальоре, который чинил зонтики и делал глиняные чаши, вступили в законный брак второго ноября тысяча восемьсот восемьдесят седьмого года...

АЛЬФРЕДО. Ничего себе, ну и выбрали денек... Мертвых поминают, а они женятся...

РОЗАЛИЯ. С тобой забыли посоветоваться,

АЛЬФРЕДО (развеселившись). Все равно не послушались бы. (Поощряя ее.) Ну, а дальше?

РОЗАЛИЯ. После этого на свет появилось сразу трое детей. Акушерка, сообщив эту новость моему супругу – он месил глину, – увидела, как он нырнул головой в яму.

АЛЬФРЕДО. Захотелось освежиться?

РОЗАЛИЯ (с горечью повторяет последнюю фразу, чтобы, дать понять неуместность шутки). Нырнул в яму головой... внезапный обморок... смерть. Так и жила сиротой: ни отца, ни матери... ни мужа...

АЛЬФРЕДО. И везет же тебе на троицу.

РОЗАЛИЯ. ...с тремя малютками... Поселилась я в переулке Сан-Либорио, в подвале дома номер восемьдесят, торговала мухоловками, детскими гробиками и в праздники Пьереротта бумажными колпаками. Мухоловки сама мастерила, но денег едва хватало, чтобы прокормить моих деток. В переулке я и познакомилась с донной Филуменой – она еще девочкой играла с моими ребятишками. Так прошел двадцать один год, а дети мои по-прежнему без работы. Ну и разъехались все. Один – в Австралию, два – в Америку... больше я о них ничего и не слышала. Осталась одна-одинешенька. Одна с мухоловками, гробиками и колпаками. Ну, хватит об этом, иначе сойду с ума! Если бы не донна Филумена – она взяла меня к себе, когда стала жить с доном Доменико, – пришлось бы мне стоять у церкви и просить милостыню! Спасибо и до свидания, кино кончилось.

АЛЬФРЕДО (смеется). Завтра новая программа! Но кому же ты отнесла три письма, нельзя ли узнать?

РОЗАЛИЯ. Мне доверили деликатное поручение, и я не могу его никому передоверить. Иначе оно станет всем известно.

АЛЬФРЕДО (разочарованно, зло). Ну и вредная ты! То-то тебя всю скрючило от злости. Уродина!

РОЗАЛИЯ (сдержанно). Я не собираюсь выходить замуж!

АЛЬФРЕДО (забыв обмен оскорблениями, привычным доверительным тоном). Пришей мне пуговицу. (Показывает куда пришить.)

РОЗАЛИЯ (направляясь в спальню, так же примирительно). Завтра, если будет время.

АЛЬФРЕДО. И тесемку на трусах.

РОЗАЛИЯ. Купишь тесьму – пришью. (У двери, ведущей в комнату Филумены.) Можно войти? (С достоинством выходит в дверь налево.)

Из глубины сцены выходит Лючия с чашкой. Слышен звонок у двери. Она ставит на стол чашку, возвращается в переднюю. Через минуту из глубины сцены в сопровождении Лючии входит бледный, заспанный Доменико.

ДОМЕНИКО (замечает чашку кофе на столе). Кофе?

ЛЮЧИЯ (бросив понимающий взгляд на Альфредо, который при появлении Доменико встал). Да, синьор.

ДОМЕНИКО. Дай-ка мне.

Лючия подает чашку Доменико.

(Залпом выпивает.) О, так хотелось хотя бы глоток кофе!

АЛЬФРЕДО (мрачно). Мне тоже.

ДОМЕНИКО (Лючии). Принеси и ему чашку. (Садится за стол, подперев голову руками, погруженный в тяжелые размышления.)

Лючия делает знаки Альфредо, стараясь дать ему понять, что оставшаяся половина кофе разбавлена водой.

АЛЬФРЕДО (потеряв терпение, в бешенстве). Все равно неси!

Лючия удаляется налево, вглубь сцены.

ДОМЕНИКО. Что случилось?

АЛЬФРЕДО (улыбается через силу). Говорит, что кофе остыло. Я сказал, чтобы все равно принесла.

ДОМЕНИКО. Подогреет и принесет. (Снова задумывается.) Был у адвоката?

АЛЬФРЕДО. А как же!

ДОМЕНИКО. Когда придет?

АЛЬФРЕДО. Как только освободится. В течение дня обязательно.

Возвращается Лючия с чашкой кофе. Подходит к Альфредо, подает ему чашку, иронически смотрит на него и, развеселившись, удаляется. Альфредо с вызовом начинает пить.

ДОМЕНИКО (все еще задумавшись, сочувствующе). Плохо?

АЛЬФРЕДО (думая, что Доменико имеет в виду кофе, покорно.) Я уже пил, дон Думми, больше не хочется. Когда буду на улице, снова выпью в баре.

ДОМЕНИКО (сбитый с толку). Что?

АЛЬФРЕДО (убежденно). Кофе!

ДОМЕНИКО. Какое мне дело до кофе, Альфре? Плохо, говорю... Я имею в виду, что адвокат объявит: ничего нельзя сделать...

АЛЬФРЕДО (выпив глоток кофе, сморщился от отвращения). Нет, просто невозможно... (Ставит чашку на один из столиков в глубине сцены.)

ДОМЕНИКО. Что ты понимаешь!

АЛЬФРЕДО (тоном знатока). Как? Да это же настоящая гадость!

ДОМЕНИКО. Верно, гадость! Именно так. Она поступила безобразно. Не могла сделать...

АЛЬФРЕДО. Дон Думми, а когда она умела хорошо делать?

ДОМЕНИКО. Я обращусь в суд, в апелляционный суд, наконец, в кассационный суд!

АЛЬФРЕДО (ошеломлен). Дон Думми, ради Мадонны! Из-за глотка кофе?

ДОМЕНИКО. Да что ты пристал с этим кофе? Я говорю о своем деле!

АЛЬФРЕДО (еще не совсем поняв, неопределенно). Ну да... (До него доходит смысл смешного совпадения.) Ха... ха-ха... (Потом, испугавшись гнева дона Доменико, с готовностью разделяет угнетенное душевное состояние своего хозяина.) Черт возьми, плохо...

ДОМЕНИКО (от которого не укрылась душевная метаморфоза собеседника, смягчается и покорно воспринимает непонимание Альфредо). Зачем я советуюсь с тобой о делах? О чем можно с тобой говорить? Только о прошлом... Разве можно говорить с тобой о настоящем?.. (Смотрит на него, словно впервые увидел. В голосе появляются ноты утешения.) Альфредо Аморозо, до чего ты дошел! Щеки обвисли, волосы побелели, глаза тусклые, почти старик, впавший в детство...

АЛЬФРЕДО (выслушивает все, даже не осмеливается возражать хозяину, словно покоряясь какой-то неизбежности). Черт возьми!

ДОМЕНИКО (вспоминая, что и сам уже не молод). Годы идут, время бежит для всех одинаково... Ты помнишь Мими Сориано, дона Мими, ты не забыл его, а?

АЛЬФРЕДО (задумывается, кажется заинтересованным). Нет, синьор, разве дон Думми умер?

ДОМЕНИКО (с горечью). Умер, именно умер. Дон Мими Сориано не существует!

АЛЬФРЕДО (на лету схватывает суть дела). А... вы имеете в виду... дона Мими... (Серьезно.) Но... черт возьми!

ДОМЕНИКО (словно вновь видит себя молодым). Черные усы! Стройный, как тростник! Ночь превращал в ясный день... Разве я давал кому-нибудь спать?

АЛЬФРЕДО (зевая). Вы это обо мне?

ДОМЕНИКО. Ты помнишь ту девчонку с Капемонте? Прелесть девчонка: какое имя – Джезуммина! «Убежим», – шептала она. Как сейчас слышу ее голос. А жена ветеринара?

АЛЬФРЕДО. Да... Но зачем вы мне о ней напоминаете? У нее жила свояченица, которая работала в парикмахерской. Начал было я ухаживать, да не сошлись характерами...

ДОМЕНИКО. Когда идешь с девчонкой в парк, надо сразу бросаться в атаку. Протоптал я туда свою тропинку...

АЛЬФРЕДО. Вы были красавец хоть куда!

ДОМЕНИКО. Одевался только в серое и коричневое. Мои излюбленные цвета. На голове цилиндр, в руках хлыст... Лучшие кони – мои. Помнишь «Серебряные очи»?

АЛЬФРЕДО. Еще бы не помнить!.. Черт возьми! «Серебряные очи», пегой масти?.. (С грустью.) Великолепная лошадь! Круп у нее, словно полная луна! Я был влюблен в эту лошадь! Наверное, поэтому и разошелся с парикмахершей. И когда вы продали ее, Альфредо Аморозо очень страдал...

ДОМЕНИКО (погружаясь в воспоминания). Париж, Лондон... скачки... Я чувствовал себя хозяином вселенной! Делал все, что хотел: для меня не существовало никаких правил, никаких законов. (Горячо.) Никогда никто, даже сам господь бог не мог выбить у меня из-под ног землю. Я был хозяином гор, морей, моей собственной жизни... А теперь? Я конченный человек: у меня нет воли, нет энергии! Я что-то делаю только затем, чтобы убедить себя самого, что это неправда, что я еще сильный, могу побеждать людей, жизнь, смерть... Но все это ложь. Однако в моих устах она звучит так убедительно, что я сам начинаю верить... Рано еще сдаваться... Надо бороться! (Решительно.) Я должен бороться! Не согнулся еще Доменико Сориано. Нет... (Вновь обретает свой решительный тон.) Ну, что нового? Ты ничего не узнал?

АЛЬФРЕДО (тихо). «Ничего не узнал»? Здесь со мной играют в молчанку. Донна Филумена – все это знают – не переносит меня. Хотел было узнать, куда ходила Розалия... Если верить Лючии, она относила три срочных письма донны Филумены.

ДОМЕНИКО (медленно размышляя; уверен в своих, предположениях). Кому?

Альфредо пытается что-то ответить, но видит выходящую из левой двери Филумену. Ее сопровождает Розалия с простынями в руке.

ФИЛУМЕНА (ее домашнее платье несколько в беспорядке; она делает вид, что никого не замечает; кричит по направлению к коридору). Лючия! (Розалии.) Дай мне ключи!

РОЗАЛИЯ (протягивает ключи). Вот!

ФИЛУМЕНА (кладет в карман; нетерпеливо, имея в виду Лючию). Где она пропадает? (Зовет ее более решительным тоном.) Лючи!

Слева из глубины сцены выходит озабоченная Лючия.

ЛЮЧИЯ. Что случилось, синьора?

ФИЛУМЕНА (резко). Возьми эти простыни!

Розалия отдает Лючии белье.

В столовой рядом с кабинетом стоит оттоманка, постели там.

ЛЮЧИЯ (несколько удивлена). Хорошо. (Собирается уходить.)

ФИЛУМЕНА (останавливая ее). Постой. Мне понадобится твоя комната.

У Лючии мгновенно портится настроение.

Это чистые простыни. Их надо застелить. А ты будешь спать в кухне.

ЛЮЧИЯ (недовольно). Хорошо. А мои вещи? Вещи тоже перенести?

ФИЛУМЕНА. Я сказала, что мне понадобится твоя комната.

ЛЮЧИЯ (немного повышая голос). А куда я сложу мои вещи?

ФИЛУМЕНА. В шкаф в коридоре.

ЛЮЧИЯ. Хорошо. (Выходит в дверь налево.)

ФИЛУМЕНА (делая вид, что только сейчас заметила Доменико). Ты здесь?

ДОМЕНИКО. Да, ночевал на голой земле... (Холодно.) Можно спросить, что означают эти переселения в моем доме?

ФИЛУМЕНА. Почему же нет? Какие могут быть секреты между мужем и женой? Мне нужны еще две спальни.

ДОМЕНИКО. Для кого?

ФИЛУМЕНА (категорически). Для моих детей. Их трое, но один женился. У него четверо детей, поэтому он будет жить у себя.

ДОМЕНИКО. Ах, вот оно что! Ну хорошо. Может быть, здесь поселятся и внучата?.. (Вызывающе.) Как же будет называться весь этот выводок, который ты вскормила?

ФИЛУМЕНА (уверенная в себе). Сейчас они носят мою фамилию... Твою будут носить позже.

ДОМЕНИКО. Без моего согласия, думаю, это не удастся!

ФИЛУМЕНА. Ты согласишься, Думми. Ты дашь свое согласие! (Выходит в левую дверь.)

РОЗАЛИЯ (к Доменико, с показным уважением). Разрешите... (Следует за Филуменой.)

ДОМЕНИКО (не выдерживает и кричит вслед Филумене, намекая на сыновей). Я выгоню их! Поняла? Выгоню!

ФИЛУМЕНА (из комнаты, с иронией). Закрой дверь, Розали!

Перед Доменико захлопывается дверь. Входит Лючия.

ЛЮЧИЯ (осторожно, к Доменико). Синьор, на улице вас ожидают синьорина Диана и с ней какой-то незнакомый синьор.

ДОМЕНИКО (заинтересованно). Проси.

ЛЮЧИЯ. Я уже приглашала. Они отказываются. Пусть выйдет сам синьор, говорят. Боятся донны Филумены.

ДОМЕНИКО (в отчаянии). Полюбуйтесь-ка, о господи! Я впустил в дом бандитку! (Лючии.) Скажи, пусть войдут – я здесь.

Лючия уходит.

АЛЬФРЕДО. Если она увидит эту... (Сопровождая слова жестом, означающим: «она ей задаст».) изобьет...

ДОМЕНИКО (желая предупредить скандал, кричит так, чтобы его услышали за закрытой дверью спальни). Изобьет ее, Альфре? Поговорим-ка серьезно. Я здесь – хозяин! Она – ничто! Сейчас вы все в этом убедитесь!

Возвращается Лючия.

ЛЮЧИЯ. Синьор, она не хочет входить... Говорит, что не отвечает за свои нервы.

ДОМЕНИКО. А кто с ней?

ЛЮЧИЯ. Какой-то синьор. Она называет его адвокатом. (Доверительно.) Мне кажется, и он боится.

ДОМЕНИКО. Как? Нас трое мужчин...

АЛЬФРЕДО (искренне). Я не в счет... За утро измотался так, что трех грошей не стою! (Решительно.) Вы сами поговорите. А я пойду на кухню, умоюсь. Если понадоблюсь, позовите... (Не ожидая ответа, уходит налево.)

ЛЮЧИЯ. Синьор, что я должна делать?

ДОМЕНИКО. Я сам пойду!

Лючия уходит налево. Доменико удаляется в глубь сцены направо и сразу возвращается с Дианой и адвокатом Ночелла.

Даже в шутку не говорите этого! Это мой дом.

ДИАНА (останавливается на пороге, спиной к адвокату, охваченная явным волнением). Нет, дорогой Доменико, после вчерашней сцены я вовсе не желаю очутиться лицом к лицу с этой женщиной.

ДОМЕНИКО (успокаивая ее). Но я вас прошу, Диана, вы меня обижаете. Входите, не бойтесь.

ДИАНА. Бояться? Я? Я даже во сне никого не боюсь! Но я не хочу скандала.

ДОМЕНИКО. Не волнуйтесь. Я с вами.

ДИАНА. Вы и вчера вечером были со мной.

ДОМЕНИКО. Да, но все произошло так неожиданно... Я уверяю, вам нечего бояться. Входите, адвокат, садитесь.

ДИАНА (сделав несколько шагов). Где она?

ДОМЕНИКО. Я повторяю: не беспокойтесь. Устраивайтесь. Садитесь. (Придвигает стул.)

Усаживаются втроем вокруг стола: Ночелла посередине, Доменико справа, Диана слева. Она не спускает глаз с двери, ведущей в спальню.

Ночелла, человек лет сорока, обыкновенный, ничем не примечательный. В его одежде заметна некоторая элегантность. В голосе равнодушие. Его привела сюда Диана, чтобы поговорить о деле Сориано.

Итак?

НОЧЕЛЛА. Я живу в пансионе, где остановилась синьорина. Мы недавно познакомились.

ДИАНА. Адвокат может подтвердить, кто я и какой веду образ жизни.

НОЧЕЛЛА (не желая вмешиваться). Мы познакомились вечером за ужином. Я в пансионе бываю редко... Знаете, суд, клиенты... Обычно меня не интересуют жильцы...

ДИАНА (испуганно посмотрев еще раз на дверь спальни Филумены, откуда та может появиться в любую минуту). Простите, Доменико... Я лучше сяду на ваше место. Это вас не затруднит?..

ДОМЕНИКО. Вы боитесь, как бы она... Что ж, пожалуйста...

Меняются местами.

ДИАНА (возобновляя прерванный разговор, начатый Ночелла). И именно вчера за ужином я рассказывала ему о вас с Филуменой.

НОЧЕЛЛА. Да-да... мы долго смеялись...

Доменико многозначительно смотрит на Диану.

ДИАНА. О нет, нет! Я совсем не смеялась.

Ночелла понимающе смотрит на нее.

ДОМЕНИКО. Синьорина была здесь, и поэтому я просил ее выдать себя за медицинскую сестру... Притвориться...

ДИАНА. Притвориться? Я и во сне не притворяюсь! Я в самом деле медицинская сестра: у меня есть диплом! Разве я вам об этом никогда не говорила, Доменико?

ДОМЕНИКО (удивленно). Нет, не говорили.

ДИАНА. Да, действительно, почему я должна была говорить вам это?.. (Продолжая прерванный разговор.) Так вот. Я описала ваше душевное состояние и боязнь остаться связанным на всю жизнь с нелюбимой женщиной. Адвокат убедительно объяснил мне, что...

Звонок.

ДОМЕНИКО (озабоченно). Извините, кто-то звонит. Не лучше ли пройти в кабинет?

Лючия пересекает сцену и идет открывать дверь.

ДИАНА (вставая). Да, это лучше.

Ночелла также встает.

ДОМЕНИКО (показывая на «кабинет»). Пожалуйста...

НОЧЕЛЛА. Благодарю. (Проходит.)

ДОМЕНИКО. Есть новости?

ДИАНА (Доменико, интимно). Послушай...

Доменико теряет терпение.

Ты бледен... (Ласково гладит Доменико по щеке и проходит в «кабинет».)

Доменико торопливо следует за ней. Возвращается Лючия, с ней Умберто – высокий, хорошо сложенный юноша. Одет скромно, но с достоинством. Его манера говорить, быстрый, наблюдательный взгляд производят хорошее впечатление.

ЛЮЧИЯ. Пожалуйста.

УМБЕРТО. Благодарю вас.

ЛЮЧИЯ. Если желаете, присядьте.. не знаю, сразу ли выйдет донна Филумена.

УМБЕРТО. Благодарю вас, я охотно присяду. (Садится слева, рядом с террасой. Начинает писать что-то в тетради, которую принес с собой.)

Лючия идет влево, но, услышав звонок у входной двери, возвращается и выходит в правую дверь. После короткой паузы появляется вместе с Риккардо. Это подвижной симпатичный юноша, элегантно одетый.

ЛЮЧИЯ. Входите.

РИККАРДО (смотря на свои ручные часы). Девушка, одну минутку...

Лючия идет к двери.

(Украдкой поглядывает на нее и с извинением останавливает.) Послушайте...

Лючия подходит к нему.

Сколько времени еще ждать?

ЛЮЧИЯ. Полтора года.

РИККАРДО (галантно, вежливо). А знаешь, ты прелестна, голубка.

ЛЮЧИЯ (со вздохом). Не заплесневеть бы от времени...

РИККАРДО. Заходи ко мне в магазин...

ЛЮЧИЯ. У вас магазин?

РИККАРДО. Улица Кьяйя, дом семьдесят четыре, за воротами... Подарю тебе блузку.

ЛЮЧИЯ. Правда? Вы же торгуете мужским бельем! Оставьте-ка меня в покое!

РИККАРДО. Я служу как мужчинам, так и женщинам... На мужчин я надеваю белье, а с женщин, вот с таких, как ты... я его снимаю! (Хочет обнять девушку.)

ЛЮЧИЯ (обиженная, вырывается). Ну-ну! (Ей удается освободиться.) Вы свихнулись? За кого вы меня принимаете? Вот скажу синьоре. (Кивая на Умберто, который безучастно наблюдал всю эту сцену.) Обнимете-ка лучше его...

Звонок. Лючия уходит.

РИККАРДО (смотря на Умберто, развеселившись). Действительно, сидит... А я и не заметил.

Возвращается Лючия.

ЛЮЧИЯ (овладев собой). Вы, вероятно, не встречали порядочных девушек, которые умеют себя блюсти...

РИККАРДО (вкрадчиво). Придешь в магазин?

ЛЮЧИЯ (сдержанно). Дом семьдесят четыре? (Смотрит с восхищением на юношу, улыбается.)

РИККАРДО (кивает, словно говоря: «Буду ждать»). На Кьяйя...

ЛЮЧИЯ. Гм... может, приду! (Метнув последнюю понимающую улыбку, выходит в правую дверь.)

РИККАРДО (ходит некоторое время по комнате, смотрит на Умберто и, заметив его пристальный взгляд, чувствует потребность оправдаться в своем поведении по отношению к Лючии). Она славная.

УМБЕРТО. А мне-то что!

РИККАРДО (слегка удивленный). Это почему же? Вы что, священник?

Умберто не отвечает, продолжает писать.

Лючия из глубины сцены вводит Микеле. Он в спецодежде синего цвета, в руках сумка с инструментами. Двигается просто. Это молодой человек хорошего здоровья, цветущий, слегка располневший. Характер у него простой и веселый.

ЛЮЧИЯ. Входите, Мике, вот сюда.

МИКЕЛЕ (снимает берет). Что случилось, Лючи? Опять в ванной течет? Я ведь запаял...

ЛЮЧИЯ. Нет, все в порядке.

МИКЕЛЕ. Где же протекает?

ЛЮЧИЯ. Нигде не протекает. Подождите, я позову донну Филумену. (Уходит налево.)

МИКЕЛЕ. Пожалуйста. (С уважением пожимает руку Риккардо.)

Риккардо отвечает на приветствие легким кивком головы.

МИКЕЛЕ. Я владелец мастерской... (Достает из кармана окурок.) Спички есть?

РИККАРДО (гордо). Не имею.

МИКЕЛЕ. Не курите? (Пауза.) Вы их родственник?

РИККАРДО. А вы судебный следователь?

МИКЕЛЕ. Как это?

РИККАРДО. Вы обладаете даром слова, я – нет.

МИКЕЛЕ. Да, но вежливостью, хоть и в небольшой дозе, вы должны обладать. Ведь вы не Иисус Христос, которому все прощается.

УМБЕРТО (вмешиваясь в разговор). Какой там Иисус Христос... просто невежа.

РИККАРДО. Как вы сказали?

УМБЕРТО. Извините. Вы вошли сюда и сразу повисли на шее у служанки, забыв, что это чужой дом. Увидели меня – никакого внимания... А теперь начинаете издеваться над этим человеком.

РИККАРДО (оправившись, к Умберто). Что ж, по-вашему, я издеваюсь?.. Побойтесь бога.

МИКЕЛЕ. Я пришел сюда по делу... (К Риккардо.) Ваше счастье, что мы в чужом доме...

РИККАРДО. А не кажется ли тебе, что ты уже надоел мне? Я сейчас тебя вздую, несмотря на то, что мы в чужом доме.

МИКЕЛЕ (бледнеет от гнева; бросает на пол сумку с инструментами и с угрожающим видом медленно идет к Риккардо). Покажи, как это делают.

РИККАРДО (идет ему навстречу, внешне спокоен). Хорошо... Думаешь, я испугался?

Умберто подходит к ним, готовый вмешаться и предупредить драку.

МИКЕЛЕ (в бешенстве). Ты, ты... (Пытается ударить Риккардо, но Умберто отводит удар. К Умберто.) Отойди ты...

Начинается драка между Микеле и Риккардо, в которую вмешивается Умберто. Они дерутся руками и ногами, но не всегда попадают в цель. Трое молодых людей все более ожесточаются, бормоча сквозь зубы слова гнева и обиды. Слева входит Филумена, за ней Розалия.

ФИЛУМЕНА (решительно). Что здесь такое?

Розалия останавливается позади Филумены. Трое молодых людей, услышав голос Филумены, прекращают драку, принимая равнодушный вид.