Текст книги "Случайная любовь"

Автор книги: Эдуард Зубов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– Сережа, вы идите, пожалуйста, впереди, выбирайте дорогу, – попросила она, лишив его возможности любоваться своим телом. – Там, куда мы идем, случайно не скошено?

– Сейчас увидим. Нужно пройти метров двести. Вон, видите дубы?

– Мы идем туда?

– Когда мы учились в школе, приходили сюда всем классом собирать желуди.

– Кому же они были нужны?

– Колхозным свиньям. Они их любят.

– А я и не знала.

10

Они стояли перед лужайкой, на которой росли полевые цветы, но Сережа, казалось, кроме Юли не видел ничего. Стоя позади неё, желая вдохнуть пьянящий запах её волос, он подался вперед, а затем, поскольку она стояла и продолжала любоваться цветами, не выдержал и нежно коснулся губами её плеча.

– Не хулиганьте.

Она нагнулась и стала рвать цветы, а Сережа, не зная, что делать, растерянно продолжал стоять. Она была так близка и в то же время так далека от него!

– Вы мне не поможете? – игриво взглянув на него, спросила она.

Сережа стал без разбора рвать росшие на лужайке цветы.

– Которые осыпаются, не рвите.

– Эти сорвать? – спросил Сережа, показывая на несколько росших вместе голубеньких цветочков.

– Ромашки и голубой цвет – будет очень красиво! Сорвите, только не все.

– Голубой – ваш любимый цвет?

– Да, – не глядя на Сережу, отвечала Юля.

– А еще?

– У меня темные волосы и темные глаза. Я люблю бордо и темно-красный.

– А я думал, зеленый.

– Почему?

– Вы так смотритесь на фоне деревьев, тростника, травы…

– Я учту. Мне мама говорит, что мне не идет только синий.

– А эти не сорвать? – Сережа показал на высокие, чуть ли не в его рост растения, росшие метелочками, от которых исходил пьянящий аромат.

– Не нужно. Они слишком простые.

– Зато как пахнут!

Сережа сорвал веточку и подошел к Юле. Она повернула в его сторону головку.

– Понюхайте.

– Пахнет медом, – сказала Юля и сквозь метелочку соцветий с лукавинкой взглянула на него, но не выдержала его пытливого откровенного взгляда, а он продолжал любоваться ею.

Она была без шляпки. Солнце золотило её волосы, разрумянило щеки, придавало чувственность очертаниям её тела.

Сереже казалось, что напоенная солнцем и теплом, она, подобно цветам, солнечным лучам и летнему воздуху, была соткана из света, движения и красоты. Её ясные блестящие глаза излучали все дурманящее тепло, скопившееся в этом уголке луга. Глядя на её личико, на её пальчики, на красные губы, белые как жемчуг зубы, на гибкий стан, стройные загорелые ножки, Сережа совсем потерял голову. У него словно подкашивались ноги.

– Но раз уж вы сорвали, то не выбрасывайте. Только больше не рвите, – сказала Юля, нагнулась и сорвала желтенький цветочек, с которого слетела и стала кружиться вокруг них пчелка.

В этот момент у Сережи вдруг возникло мимолетное желание нежно её обнять, прильнуть своим телом к девичьему телу и целовать, целовать, целовать…

Но Юля повернулась и, словно читая его мысли, выразительно посмотрела на него. Её темные спокойные глаза словно говорили с особенным девическим цинизмом целомудрия, недоступности и чистоты: «Видишь, молода, пленительна, красива… Упруга девичья грудь, нежны губы, но мне до того, о чем ты думаешь, пока нет дела, и ты не позволишь, пока я не захочу, ни намека на вольность».

11

– У меня больше, – сказал Сережа, подавая Юле собранные цветы.

– Спасибо. Только у вас без разбора. Цветы нужно укладывать со вкусом. Вон еще ромашка в траве.

– Не вижу.

– За кустиком.

– Сорвать?

– Нет. Пусть растет. У нас и так много, – передумала Юля. – Держите.

Сережа взял обратно из её рук букет, а Юля стала выбирать из него цветы и прикладывать стебелек к стебельку к своему букету.

– Давайте из ромашек сделаем венок, – предложил Сережа.

– Для этого нужно много цветов.

– Мы их соберем.

– А вы умеете плести?

– Нет

– А почему же тогда говорите?

– Я думал, что умеете вы.

– Нет, я не умею.

– Не проходили в школе?

– Да, сейчас этому не учат.

– Вам бы пошло.

Юля вскинула на него ресницы.

– Честное слово!

У нее заблестели глаза, и по губам пробежала счастливая улыбка. Ей нравилось слышать от Сережи комплименты.

– Довольно большой, – разглядывая букет, выдергивая из него и переставляя с места на место цветы, сказала Юля. – Только как мы его перенесем на другой берег? Если цветы замочить, то я не знаю, что с ними будет.

– Я перенесу.

– Как? Здесь недалеко есть брод?

– Дело техники.

– Вон вы какой! У вас по плаванию разряд?

– Это разве не видно.

– И не замочите?

– Разумеется. Если бы вы занимались плаванием, то у вас тоже был бы разряд.

– Он мне не нужен. Идемте. Я исколола уже все ноги. Выбирайте, пожалуйста, дорогу.

– Смотрите, не наступите на пчелу, она укусит.

– Я буду идти за вами.

– Идите след в след.

– Но у вас очень широкий шаг.

– Я исправлюсь.

– Если буду тонуть, спасайте, – подойдя к берегу, сказал Сережа, поднимая над собою в левой руке букет.

– Только не захлебнитесь, – сказала вполне серьезно Юля.

Сережа на неё посмотрел и улыбнулся.

– Если захочу, я могу переплыть эту реку и без рук.

– Не хвастайтесь.

Сережа вошел в реку и вдруг резко погрузился правым боком с головушкой в воду. Над водой осталась только рука с букетом цветов. У Юли зашлось сердце, но в следующее мгновение Сережа с улыбкой на лице появился из-под воды, и словно ножницами работая ногами, угребаясь правой рукой, то погружаясь чуть ли не с головой в воду, то появляясь над водой, поплыл на другой берег.

Юля в течение нескольких минут наблюдала, как ловко и быстро плывет Сережа, а затем, постепенно погружаясь, вошла в воду и поплыла следом за ним.

Доплыв до середины реки, Сережа остановился, оглянулся на Юлю и, поджидая её, лег на спину. Его левая рука устала и затекла, поэтому он переложил букет в правую руку.

Он хорошо держался на воде и для него было странным, как вообще могут утонуть взрослые люди. Ведь достаточно, казалось ему, пошевелить рукой или ногой, и ты уже на поверхности. Вот и теперь, чтобы не уйти под воду, он, лежа на спине, то рукой, то ногой лениво пошевеливал, как рыба плавниками, и не тонул.

А Юле было непонятно, почему же он остановился. «Наверно, очень трудно держать над головой букет, – думала она. – А, может, у него свело ногу судорогой и поэтому он не плывет!»

– Сережа! Что с тобой? – подплыв к нему, с тревогой в голосе спросила она.

Но его уши были в воде и он, не слыша её, ни о чем не думая, беспечно продолжал смотреть, как разыгравшиеся над рекой не то стрижи, не то ласточки выписывали в вышине, словно соревнуясь, причудливые фигуры.

Не понимая, почему он не плывет, Юля дотронулась до его плеча. Он встрепенулся, заработал ногами, принял вертикальное положение и в упор посмотрел на неё.

– Что с тобой? – спросила она и тут же захлебнулась. Юля не могла так же, как и он, не плывя, стоять на месте в воде.

Сережа на всякий случай, чтобы она еще раз не хлебнула водички, подвел ей под живот руку и, усиленно работая ногами, стал её поддерживать. Но скоро не только он сам, но и букет с цветами стал погружаться в воду. Сережа подумал, что от перенапряжения может действительно свести икры, еще энергичнее заработал ногами и выплыл.

Юля еще не могла отдышаться. Его рука скользнула по её телу и стала поддерживать её на плаву, упираясь в упругую грудь.

– Я так испугалась, думала, мы утонем! – изменившимся голосом сказала, наконец, Юля. – Ладно бы еще около берега, а то посередине реки.

– Тебе не нужно было ко мне подплывать.

– А почему вы не плыли? Я думала с вами что-то случилось. Здесь же так глубоко!

– Что со мной могло случиться… Я лежал на спине, смотрел на небо, на ласточек и ждал вас.– И вы часто смотрите на небо? – уже в ироническом тоне спросила Юля, а сама подумала: «Сережа – парень что надо! Когда я захлебнулась, меня не покинул, поддержал, не растерялся, не замочил даже цветы. На него можно положиться».

12

– Цветы могут завять. Поставьте их как-нибудь в воду и приходите загорать, – не дожидаясь пока Сережа вылезет из воды, сказала Юля и по высокой траве направилась к своему месту. Судя по всему, она еще не пришла в себя.

«Приходите загорать!» – мысленно повторил Сережа. Юля впервые позвала его. Её зов отозвался в его сердце возможностью счастья, и оно радостно затрепетало.

Сережа приспособил букет с цветами, чтобы он не свалился в воду и не уплыл по течению между росшими прямо из воды стеблями тростника, обмыл от ила ноги и «на крыльях полетел к Юле».

Загорая, Юля лежала на спине. Она решила, что сегодня уже не будет купаться и распустила темные волнистые волосы, которые рассыпались по траве. Инстинктивно она чувствовала, что поза с широко разбросанными ногами, как порой загорают на пляже не только женщины, но и девушки, только отталкивает неиспорченных мальчиков и потому, положив ножку на ножку, она одну руку картинно закинула за голову, а другую положила на животик.

Сейчас она была не прочь поиграть в невинную любовную, с поцелуйчиками, но не более, игру и подумала, что если Сережа в неё влюбился, то она тут ни при чем, она его не завлекала. Это он, когда она купалась, первый подплыл к ней, и все произошло, как и должно было в подобных случаях произойти, словно случайно.

«Во всем этом нет ничего предосудительного. Сережа хороший мальчик. Что же касается дальнейшего, то жизнь, возможно, повернет по-своему, как ни старайся. Так будь, что будет!» – под влиянием минуты, вспоминая, как он не дал ей захлебнуться, подумала она.

Предрешать что-нибудь, строить планы, строго придерживаться определенной «линии поведения» – это, в общем-то, было не в её характере. Юля улыбнулась, вздрогнула и рассмеялась, потом ею овладела какая-то решимость. Нет! Если он надеется, что она сразу бросится к нему в объятия, то он уже должен убедиться, что ошибается. Она сегодня уже немного помучила его, а теперь немного уступит. К тому же он такой ласковый, а его ласки, чего уж тут лукавить, ей не только приятны, они её возбуждают.

Чувственная любовь!? Возможно. А какая она еще бывает?! Но только до определенной черты, чтобы не было осложнений. На её губах установилась мечтательная шаловливая улыбка. Юля всегда стремилась к более полному наслаждению, и теперь она, закрыв глаза, ждала, когда подойдет Сережа.

Сережа хотел подойти бесшумно и посмотреть на неё, когда она будет думать, что одна, но Юля услышала шуршание травы. Услышала, но даже не открыла глаз. Он взглянул на неё и что-то новое в повороте шеи, в закинутой назад голове, во всем её облике поразило его. И он вдруг подумал: «Она совсем не похожа на других девушек, которые, выйдя замуж и родив первенца, сразу же раздаются в ширине. Если я женюсь на Юле, то и в замужестве она останется такой же живой и привлекательной, замужество, напротив, неуловимо подчеркнет, углубит эту привлекательность, внесет в неё еще что-то новое, завораживающее».

– Цветы почти не замочились, – сказал он.

– Сережа, это вы? – открыв глаза, сказала Юля. – Могу я вас попросить?

– Конечно.

– Я боюсь, что на солнце у меня облупится нос. Я бы залепила его листочком.

Сережа удалился и скоро вернулся, держа в одной руке веточку вяза, а в другой с узкими листочками веточку талины.

– Спасибо. Садитесь рядом, – сказала Юля, сорвала узкий листочек талины, наслюнявила и заклеила им нос.

– Давайте загорать, – сказала она, откинулась на спину и закрыла глаза.

Но как он мог спокойно лежать и загорать рядом с такой девушкой, когда зовут, томят, не дают покоя нерастраченные силы? Она что – издевается над ним?!

Он горел нестерпимым желанием овладеть сейчас же манящим, влекущим к себе красивым телом, но вместо этого он, и то лишь через несколько минут, нежно дотронулся до её руки.

Она, не открывая глаз, еле заметно пошевелила пальчиками. Но он не торопился и только лишь после того, как её рука оказалась в его, коснулся губами её руки, и опять её пальчики еле заметным шевелением ответили на его чувство. «Дружок» напрягся, стал поднимать головку. Её губы были приоткрыты и, казалось, ждали поцелуя. Сережа не сводил с них глаз и, целуя, поднимался по руке все выше и выше.

«Ну, где в городе, – думала в это время Юля, – встретишь такого парня? Такие юноши вырастают только на природе, а не под городской подворотней. Сейчас так много извращенцев!»

Ей нравилось, что в нем удивительным образом сочетались сила и нежность. А какие у него – при том, что он вовсе не качок – тугие мышцы, гладкая кожа, развитая грудь, узкий таз и стройные ноги! Но при желании она всегда могла охладить его пыл. Только сейчас ей этого не хотелось.

Послышались женские голоса.

– Кто там? – шепотом спросила Юля.

Сережа, чтобы его не было заметно, осторожно приподнял голову. Вдоль реки по тропке, не замечая их, шли три женщины и громко, словно были глухие, о чем-то, перебивая друг друга, разговаривали.

Сережа наклонил голову и прижался щекой к её плечу. Голоса стали удаляться, но он продолжал неподвижно лежать, и испытывал какое-то непередаваемое словами блаженство. Его «дружок», на время опустивший головку, опять напомнил о себе.

А кругом в знойной тишине по всей траве было слышно стрекотание сотен кузнечиков, беззаботно порхали разноцветные бабочки, поодиночке и спарившись летали стрекозы, в вышине стремительно вили причудливые кружева не то стрижи, не то ласточки, а еще выше бесстрастно парил ястреб. И Сереже казалось, что все они, подобно им, заняты любовью и никому из них ни до кого, также как и им, нет дела.

«Какая она, однако, не поймешь, – подумал Сережа. – Только что была недоступная, далекая, а теперь такая волнующая!»

«Он, видимо, и не подозревает, – подумала она в это время, – как меня возбуждает его выдержка и ненавязчивые ласки».

Юля опять пошевелила пальчиками. Сережа подумал, что она желает освободить руку, и разжал пальцы, которыми поглаживал её кисть, но её рука продолжала лежать в его руке. Он вновь стал целовать её прозрачные пальчики, а когда у него затекло от неудобной позы плечо, поднял голову и посмотрел на неё.

На её щеках играл румянец, веки были приспущены, губы приоткрыты и, казалось, говорили «да» его губам. На мгновение, не отрывая взора от её губ, он замер, а она, видимо, инстинктивно угадывая его желание, задержала дыхание.

Ничего не видя, кроме манящих нежных губ, он наклонился и в следующее мгновение ощутил их мягкую возбуждающую прелесть. Но в поцелуй он вложил столько страсти, да к тому же по неопытности не рассчитал и стукнулся передними зубами о её резцы! В отместку она укусила его за нижнюю губу. Он чуть не вскрикнул от боли, но не отступил, и она приняла его поцелуй.

«Очевидно, это поцелуй по-деревенски», – подумала она. Однако какое это имело для нее в следующее мгновение значение, когда её увлекло исходившее от него блаженное тепло, которое, казалось ей, растворяет её тело.

Её язычок проник под внутреннюю поверхность его верхней губы, слегка коснулся гладкой поверхности зубов и с деликатной требовательностью потерся о его язык. В ответ он втянул её мягкие податливые губы себе в рот с такой силой, что Юля испугалась. Она подумала, что завтра её губы будут от поцелуев сине-красными и толстыми как ватрушки, а на вопросительный, осуждающий взгляд тети придется ответить, что она сама себе нечаянно ударила по губам палкой. Она неистово заработала кулачками по его спине. Сережа отступил. Его слабый стон позволил ей освободить дыхание и сделать несколько глотков воздуха.

Сережа привалился к её телу и стал неистово целовать её глаза, щечки, носик, ушки, шею, затем перешел на грудь. Юля ощутила его напряженную плоть, прижимавшуюся к её бедру.

«Нет, – подумала она, – я не дам ему того, о чем он грезит», и приготовилась охладить его пыл, но он, инстинктивно понимая её, и не помышлял переступить дальше роковой черты.

13

У Юли кружилась от восторга голова, она чувствовала аромат его свежего, возбуждающего сильного тела, и приняла предложение заниматься любовным блаженством. А Сережа все разгорался и разгорался.

«Счастье! Вот оно какое!» – пронеслось у него в голове. А она чувствовала щекочущую теплоту кончика его языка; когда же он старался поймать её губы, она их плотно сжимала, и начинала крутить головой.

«У нее сексуальный талант!» – мелькнуло у него в голове. – Как она глубоко прерывисто дышит, как блаженно постанывает. Это безумно возбуждает!».

«Очевидно, он неутомим в любви! У него так много мужской нерастраченной силы и, судя по всему, у него чуткая, художественная натура. Нигде и никогда не проявляется так человек, как в любви», – подумала она.

Сережа, спускаясь все ниже и ниже, уже целовал её животик. В этот момент ему казалось, что это самая пленительная часть её тела: настолько совершенными, свежими, нетронутыми, без единой лишней складочки, были его формы. А когда он стал целовать её пупок, по её телу пробежала дрожь, с её губ слетел стон, и она, позволив властвовать первобытным чувствам, опустив руки на его плечи, вся выгнулась, прижала его к себе, застыла на мгновение в истоме, а он ненасытно все целовал и целовал.

«Я не выдержу!», – вдруг осенило её. У неё и в мыслях не было прежде, что она может так распалиться. Она была влажная от желания, а сердце её колотилось с такой силой, что, казалось, распаленная кровь растворяет его.

Когда схлынула очередная волна чувственного возбуждения, Юля погрузила пальчики в его густые мягкие волосы. Их запах её волновал, навевал мысли о полевых цветах, о свободно парящих в голубом небе птицах. «Нет, противостоять этому, если сейчас не остановиться, будет выше моих сил», – подумала она. И, как бы прося пощады, она сильно прижала его голову к своему животу, прижала и замерла, и Сережа чутко уловил её настроение.

Его страсть стала проходить. Вернее, она приняла другую, скрытую, но не менее чарующую форму. Ну, разве не счастье было для Сережи ласкать, держать в объятиях такую девочку, прижиматься щекою к её животу, чувствовать, как её пальчики ерошат его волосы?

Она села, надела на голову шляпку, достала из полиэтиленового пакета банку с квасом, открыла крышку и сделала несколько маленьких глотков.

– Будешь?

Сережа тоже сделал несколько глотков, но не потому, что ему хотелось пить, а потому, что из этой банки пила она.

Он сел сзади Юли и поцеловал её в плечо. Они сидели молча, но это молчание теперь было гораздо значительнее обычного разговора.

А кругом по-прежнему стрекотали кузнечики, ползали, порой забираясь на тело и кусая, муравьи, с места на место перелетали беззаботные стрекозы, порхали бабочки, собирали с полевых цветов нектар трудолюбивые пчелки, а в небе царил ястреб.

Теперь Сереже и Юле казалось, что сама земля дымится греховной плотской радостью.

– Уже высох купальник. Может, искупаемся, – предложила Юля.

– А вы распустили волосы…

– Ну и пусть! Сегодня тетя будет топить баню. Я их все равно вымою шампунем.

– А у нас в деревне некоторые по старинке еще моют волосы кислым молоком. Не пробовали?

Вы тоже моете волосы кислым молоком?

– Я нет, чем придется.

– За волосами нужно ухаживать. Я специально привезла шампунь.

– Если не секрет, какой?

– «Эльсев». Слышали про такой? Идемте.

Юля встала, поправила купальник, но Сережа продолжал сидеть, согнув ноги в коленях. Она, видимо, понимая, почему он не последовал её примеру, ничего не говоря и не оглядываясь, направилась к реке.

Сережа встал, недовольный своим «дружком», который все еще не желал угомониться, поправил плавки и, думая, что сейчас они продолжат любовную игру в воде, побежал за ней.

Незадача была только в том, что там, где они купались, у самого берега было глубоко и можно было захлебнуться.

– Вниз по течению реку можно перейти вброд, идемте туда, – предложил он.

Юля внимательно посмотрела на него. Солнечные лучи играли на его длинных, спускающихся на лоб волосах, образуя на лице причудливые тени, глаза горели любовным огнем, и её снова потянуло к нему.

После того как она захлебнулась, ей не хотелось купаться на глубине, и она подумала, что он очень предупредителен и догадлив.

– Это далеко?

– Метров двести.

– А у нас, пока мы купаемся, одежда не пропадет? – спросила Юля, обратив внимание, что в их сторону вдоль реки идут купаться несколько мальчишек.

– Это будет интересно, – заметил он.

– Тогда идемте, – с огоньком в глазах согласилась она.

14

– Здесь песочек, – подходя к берегу, заметил Сережа.

– У, как хорошо.

– Но мелко.

Сережа бросился в реку, но тут же вынырнул и встал на дно. – Смотрите.

Несмотря на то, что он находился от берега метрах в пяти, вода доходила ему только до груди.

– Не бойтесь, здесь не утонете.

Юля, следуя его примеру, вошла в воду по пояс и, прижав руки к груди, окунулась.

– Почему вы сразу не сказали, что здесь лучше – теплее вода и песчаное дно?

– Сюда на водопой пастухи пригоняют колхозное стадо. За ним тучей летят слепни.

– Как на Азовском море: отойдешь от берега на полкилометра и все по пояс, – дальше и дальше удаляясь от берега, заметила Юля.

– Вы были на Азовском море? – спросил Сережа, подплывая с одной лишь мыслью – её обнять.

– Одно время мы там жили, но я была и на Кавказе, и в Крыму.

– А я еще не был.

– Будете. Туда лучше ехать в сентябре. Летом лучше отдыхать в средней полосе.

– На этой речке.

– В том числе.

Юля еще раз окунулась и поплыла. Сережа нырнул, обогнал её под водой и вынырнул перед ней. Глаза его блестели, он горел одним желанием: обнять, прижать к себе, приласкать тело этой девочки. Теперь ему казалось, что только в воде можно постичь всю прелесть любовной игры. А она пока не давала ему к ней повода, кокетничала, но глаза, губы – выдавали её истинное желание.

– Здесь воды-то всего по шейку, – сказал Сережа, встал на дно и похлопал руками по воде.

– Да, это тебе, а мне будет с головушкой! Я хочу поплавать, уйдите.

Сережа нырнул, и она проплыла над ним. Под водой он в очередной раз рассматривал её и все не мог наглядеться. Её тело словно обладало гипнозом, завораживало его. Проводив её под водой глазами, он вынырнул, глотнул несколько глотков воздуха, снова ушел под воду и, отталкиваясь ногами о дно, догнал, нырнул под неё и вынырнул прямо у неё под носом.

– Ой! Вы как дельфин, – воскликнула Юля.

Она хотела встать на дно, но всего лишь пальчиками касалась ила и чуть опять не захлебнулась.

– Держитесь за меня, – сказал Сережа, и ей ничего не оставалось, как положить руки ему на плечи. Её прикосновения обладали таинственной силой, и его «дружок» поднял головку.

– Я же говорила, что мне здесь с головушкой, – сказала Юля, и заглянула ему в глаза.

И каждый из них в глазах другого увидел, как разгорается огонь. Её тонкие ручки чувствовали силу его плеч, её неудержимо влекло к нему, а Сережа уже нежно взял её за талию. Но перед тем как его рука оказалась у неё на талии, она скользнула по её телу и в этом скольжении была непередаваемая словами возбуждающая чувственность, прелесть.

– Вы хотите в воде потанцевать? – спросил он. Её руки для приличия сопротивлялись, но все остальное говорило «да».

– Для меня здесь слишком глубоко, прошептала ему на ухо она.

Он притянул Юлю к себе, и её тело прильнуло к нему.

– Я же вас держу, – ответил шепотом он.

– Все равно можно утонуть.

– Вы мне не доверяете?

– Доверяю.

– Почему же тогда так говорите?

Его рука с поясницы скользнула чуть ниже, но всего лишь чуть-чуть, хотя его тянуло опустить её еще ниже, погладить ягодички, бедра, сплестись ногами вокруг её ног, прижать «дружка» к её телу, но он не сделал этого. Между ними еще не было той степени близости, чтобы сделать это. Инстинктивно он чувствовал, что это нарушило бы гармонию любовной игры.

А Юля вдруг неожиданно для него, видимо от избытка чувств, засмеялась и, оттолкнувшись от него, плеснула ему пригоршней в лицо. Сережа, на мгновение растерявшись, опустил руки, а «золотая рыбка», выскользнув из его объятий, забултыхала ногами и поплыла.

Придя в себя, он протер глаза, которые резало от брызг, и нырнул вслед за ней. Стараясь уйти от погони, Юля с улыбкой на губах поплыла не к берегу, а вдоль реки. Но разве ей от него уйти? Сережа действительно плавал как дельфин, да к тому же смотрел в воде, а Юля плавала как собачка. Он вновь оказался неожиданно перед ней.

– Ой! Как вы угадали?

– Случайно.

– Нет, правда?

– У меня есть пеленгатор.

– Давайте еще. Только я отплыву. – Она отплыла метра на четыре.

– Можно догонять?

– Ныряйте.

Голова Сережи исчезла под водой. В воде он смотрел, но далеко ли в речной воде можно было увидеть? Это же не море, где видно на пять, а то и более метров. Он же видел, да и то смутно, метра на полтора. А куда она поплыла? Кто его знает.

Сережа наугад поплыл под водой не к берегу, а к середине реки. При этом он загадал, что если сейчас её поймает, то достигнет того, к чему он больше всего, встретив её, стремился.

Он оттолкнулся о дно один раз, второй, вот уже пятый, шестой, но где же она? От быстрого движения под водой резало глаза, он уже должен был её догнать. Определяя направление её движения, он явно ошибся. И тут он услышал, что Юля в стороне от него, словно призывая к себе, негромко бултыхнула ножкой. Сережа повернулся на звук, но уже сперло дыхание, кружилась голова. Он оттолкнулся об дно ногой, еще раз, еще. Перед ним что-то мелькнуло. Да это пятки! Превозмогая головокружение, Сережа поднырнул под Юлю.

– Ой!

Она не могла плыть дальше прямо на него, не умела стоять, не касаясь ногами дна, в воде на месте и вынуждена была положить ему руки на плечи. Сереже это было только и нужно. Его руки скользнули по её спине, обвились вокруг неё. Юля не сопротивлялась, а он нежно и осторожно, словно боясь разбить что-то драгоценное, прижал её к себе. Испытывая возвышенное и в тоже время сексуальное чувство, он взглянул в её глаза. Она смотрела мимо него в голубизну неба. Её губы были приоткрыты. Она дышала глубоко и от её легкого дыхания, ему казалось, исходил запах парного молока. Сережа захотел её поцеловать, но она запрокинула голову. Они словно испытывали друг друга. Но в этот момент где-то глубоко в ней шевельнулось желание, вновь зажегся огонь. Она, словно очнувшись, посмотрела на Сережу и по его взгляду поняла, что огонь уже сжигает его.

Дыхание у него стало прерывистым. Его губы коснулись её губ. Испытывая верх блаженства, Сережа, осмелев, прижал её животик к своему животу, и она почувствовала его напряженную плоть.

В этот странный, как бы вырванный из естественного хода времени миг, она почувствовала себя взрослее, природа в очередной раз стала приоткрывать перед ней свои тайны. Нет, Сережа был совсем не похож на мальчика-петушка, с ним она делает открытия, узнает тот основной принцип, на котором держится человечество.

Когда Юлю в очередной раз обожгло его горячее дыхание, её язык сделал небольшое ответное движение, и она услышала его приглушенный возбуждающий стон.

Прижавшись к ней, он стал покачиваться, и его напряженная плоть плотнее прижалась к её трепещущему телу. Её руки скользнули по его плечам и обвились вокруг его шеи. Пламя распространялось по всем уголкам её тела, жгло каждый её нерв, пока она ощущала у своего живота пульсирующую плоть. Соски у нее напряглись и она, словно зная как, но не желая освободиться от этого колдовства, еще сильнее прижалась к сильному юношескому телу.

– Се-ре-жень-ка, – испытывая чувственное томление, прошептала она, и кровь с еще большей силой закипела в нем.

Они продолжали любовную игру, а с берега на них смотрела шедшая с прополки картофеля толстая баба. Смотрела и не могла уразуметь, чем же это занимается молодежь.

«Совсем потеряли стыд!» – наконец, решила она, стараясь разглядеть, кто же это там не совсем понятно чем занимается посреди реки.

15

– По-моему, мы купались не менее часа, – сказала Юля, когда они вылезли из воды.

– Счастливые часов не замечают. Очевидно, уже около пяти, – посмотрев на солнце и тени, которые стали длиннее, сказал Сережа.

– Кто, интересно, эта баба, которая, разинув рот, смотрела на нас, не знаешь? – поинтересовалась Юля.

– Откуда мне знать. У нас всех не знает даже участковый.

– Мне вовсе ни к чему, если кто-то расскажет тете, а она передаст маме, не знаю что.

– Если она кого и узнала, то меня, – успокоил её Сережа.

– На вас она не подумает, вы такой серьезный.

– А то чем мы занимаемся, разве не серьезно?

– С точки зрения деревенской бабы это называется иначе.

– Интересно, как?

Юля не ответила. Стоя на берегу, желая обсохнуть, с приспущенными веками она подставляла свое тело солнечным лучам. Сережа не сводил с неё глаз.

– У вас гусиная кожа, замерзли, – с сочувствием спросил он.

– А то нет! Я обещала тете прийти через час. Она уже, наверняка, беспокоится. Подумает, что судорогой ногу свело, и я утонула.

Юля наклонилась, обхватила в кулачок ниспадающие волосы, другой рукой отжала с них воду, затем резким движением головы закинула пряди назад.

– Идемте. – Сережа пошел следом.

– А тетя знает, куда именно вы пошли? – поинтересовался он.

– А то нет? Вот будет интересно, если она появится здесь. Мне нужно переодеться, а то я вчера не переоделась и шла по улице во всем мокром.

Юля наклонилась, чтобы достать трусики и бюстгальтер, но поскольку Сережа стоял рядом, передумала и взяла весь пакет.

– Не подглядывайте, – сказала она, взглянув на Сережу озорными глазами, и направилась в росшие у берега кусты.

«Надо бы назначить ей на вечер свидание. Лунный свет, Юля, а кругом ни души – это совсем другое. Не зря же говорят, что ночь – подруга любви!» – подумал он. – «Сегодня они с тетей топят баню, а завтра она будет свободна. Вот бы попариться с ней в баньке!» – мелькнуло у него в голове, в то время как он невольно подсматривал боковым зрением за кустами, сквозь которые что-то мелькало, но что именно, нельзя было разобрать.

«И что это почти все девчонки так долго одеваются и раздеваются»? – ожидая её и посматривая на тропку вдоль реки (не идет ли к ним её тетя), подумал Сережа. Наконец Юля, уже одетая, вышла из-за кустов и подошла к нему.

– Я сегодня не обгорела? – Юля показала Сереже плечики и спину.

– Даже не заметно.

– Конечно, если мы все время сидели в воде. Я специально принесла с собой крем, но позабыла про него и не намазалась.

Юля сложила в пакет полотенце, покрывало, солнцезащитные очки, книгу, которую даже не открывала, и надела босоножки.

– Ну, пока, – она поправила шляпку и выразительно посмотрела на него.

– Вы завтра придете? – неуверенно спросил он, подняв на неё молящие глаза.

– Если будет погода, – кокетливо ответила она.

– Тогда, может быть вечером?

– Сегодня же у меня баня.

– Ну, завтра, часиков в десять. Здесь же. – Уже не глядя на неё, вымаливая свидание, предложил он.

– Ну, если вам так хочется.

Сережа опять поднял глаза. Её глаза сияли, смеялись и благодарили его за сегодняшний день. Они говорили о девичьей гордости, любви, ожидании, готовности к ласке.