Текст книги "Под небом Ривьеры: Не торопи любовь"

Автор книги: Эдуард Снежин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

10. Наедине с чудом

Мы поднимаемся на второй этаж, администрация в лице полноватой тетки у стола на входе по случаю праздника пьяна и милостиво машет нам рукой:

– Проходите!

Я плюхаюсь в холле в широкое кресло.

– Погоди! – говорит девушка, исчезает в своей комнате и быстро возвращается.

– Люська там с парнем спит.

– А я думал, где третья подружка?

Лена приносит бинт и какую-то мазь и осторожно снимает с меня рубашку. Плечо мое вспухло и покраснело.

– Больно? – спрашивает Лена.

Я улыбаюсь:

– С тобой ничуть! – И сажаю ее себе на колени. – Ой! – вскрикиваю тут же от боли – явно переоценил себя.

– Больно тебе! – повторяет Лена.

Свет в коридоре выключен, поздно, где-то около двух часов ночи, но в окно светит луна, и, приспособившись к ее слабому свету, я различаю на щеках любимой красные полоски от слез и слизываю языком горьковатую влагу.

– Как кошка, – наконец улыбается Лена.

– Угадала! По восточному гороскопу я Кот.

– А я Телец.

– Другого я и не представлял себе. Ревешь, как корова, – шучу я. – Ну что ты?

– Тебе-то хорошо. Ты знал, что не утонул.

– Ну, вспомнила! Я же по другому гороскопу – Скорпион. Вода – моя стихия, утонуть я не мог.

– Да еще этот… наркоман врезал тебе железкой!

– Да брось ты! Наелся анаши!

Она размазывает слезки по лицу.

– Переел так, что сам свалился, – говорю я.

– Не сам! Я сзади вдарила его коленом под…

– Да ну! – искренне удивляюсь я и смотрю на свою спасительницу внимательным взглядом.

Тут в коридоре показываются две Ленины подружки. Шаткой походкой, не замечая нас, они прошмыгивают в комнату.

– Слава Богу, отвязались от местных! – шепчет девушка.

Она обнимает меня за шею и крепко целует.

– Лена, Лена, что ты со мной делаешь? – шепчу я и кладу ладони на выступающие шары ее грудей. Она вытерпела с полминуты, как будто к чему-то прислушиваясь. Потом, видимо, внутренний голос подсказал ей, что это слишком, она мягко берет мои руки и кладет их на свои гладкие обжигающие бедра, отчего мне ничуть не легче, я весь дрожу. Тогда она перекладывает мои руки к себе за спину.

– Дима, а ты женат?

– Женат, – не скрываю я. Никогда не скрываю это от женщин.

– А дети?

– Дочке шесть лет, – взгрустнул я по своей белоголовой лохматенькой Иришке.

– А на юг ездишь без жены?

– Когда как. Не лады с ней у нас, она первая уехала без меня в отпуск. А вообще, если честно, женился очень рано – в двадцать два, теперь точно знаю, что мужчина должен выгуляться.

– Дима, есть ли любовь на всю жизнь? И вообще, что такое любовь?

– Знаешь, я недавно прочитал книжку Хаббарда – «Дианетика». Там интересные попытки ответить на все «вечные» вопросы жизни, и про любовь тоже.

– Слышала я в университете про эту книжку, но сама не читала. Что там про любовь?

– Ну, Хаббард рассматривает все эмоциональные поступки человека как воспроизводство инграмм, полученных от боли, физической или психической. Комплексы, которые раньше засели в подсознании. Любовь, по нему, это трудно устранимая инграмма желания, чтобы человека пожалели.

– Ты так же считаешь?

– Нет. По-моему, любовь – это когда соединяются и переплетаются биополя двоих. Если резонансы полей совпадают, то обоих пронзает разряд, резонанс многократно усиливает духовную энергию. Наверно, это и есть любовь с первого взгляда. В идеальном случае поля могут неразрывно слиться друг с другом, и тогда… Тогда любовь на всю жизнь.

Лена задумчиво и серьезно смотрит в мои глаза. В полумраке, в полуметре от меня, вокруг ее лица засветился (или мне так кажется?) фосфоресцирующий ореол, а огромные глаза ее излучают прерывистые молнийки энергии, которые проникают в самую глубину моего сознания.

– Мне кажется, что наши поля сливаются, – шепчет Лена и крепко целует меня.

Я готов стиснуть, раздавить, сплющить это чудо, еле овладеваю собой и унимаю дрожь.

– За это выпьем, – достаю я початую бутылку коньяка.

– Ой, а закусывать нечем. И платье все смяла. Подожди, я сейчас.

Лена осторожно открывает дверь в свою комнату и возвращается через долгие пять минут, переодетая в махровый халатик, в руках у нее бутерброд с красной икрой и два яблока.

– Девчонки от пира мне оставили.

Лена разламывает бутерброд пополам, мы выпиваем из горла и со смаком закусываем. Она садится ко мне на колени боком, обнимает за шею и целует. Ее тело источает пряный запах возбужденной молодой девичьей плоти – он сводит меня с ума, я как-то непроизвольно забираюсь ей руками под халат и обнаруживаю такое… Лена без трусов.

Не знаю, чего больше закрутилось в моем сознании: изумления или восторга. В следующий момент срабатывает основной инстинкт, срабатывает основательно, член напрягается так, что, кажется, звенит, сознание отключается, я разворачиваю Лену на девяносто градусов и перекидываю одну ее ногу через свои колени.

Потом я лихорадочно расстегиваю замок на своих джинсах и облапливаю двумя руками ее спортивные амортизирующие ягодицы. Кончиками пальцев я ощущаю ошеломляющий пушок между ягодицами и осторожно, но неотвратимо насаживаю ее на себя.

О, вошел почти весь!

В этот момент Лена дергается и, едва подавляя крик, срывается с проникшего в нее жала:

– Больно!

Я притягиваю ее к себе, она вся дрожит и чмокает меня в висок:

– Милый, я сейчас приду. – И, соскочив с моих колен, бесшумно исчезает в своей комнате.

Я сидел, ждал ее и тоже дрожал. Запах девичьей плоти, оставшийся на кончиках моих пальцев, будоражил и содрогал все мое естество. Но… Лены не было. Я прождал минут двадцать, потом встал и осторожно приоткрыл дверь в комнату.

Одна из Лениных подружек отозвалась со своей кровати:

– Она спит. Сюда нельзя!

Я и сам уже увидел: Лена безмятежно спит, в позе ребенка в утробе матери, и мне ничего не оставалось, как уйти. «Надо же, обманула! – думал я по дороге к санаторию, – или нечаянно заснула?»

Я пробрался к себе через балкон и, свалившись в кровать, мгновенно уснул.

11. Первое мая

Утром, часов в одиннадцать, меня поднял Липарит, опять при параде. На столе стояли открытые бутылки с пивом.

– Вставайте, граф. Рассвет уже полощется! – заговорил стихами отставной подполковник.

– А, что? – спросонья не понял я.

– Сегодня праздник, Первый май! – торжественно провозгласил Липарит.

– Не первый и не последний, лучше я еще посплю, – отмахнулся я.

– Совсем тебя Лен затрахал!

– Совсем, совсем, – сел я в кровати и продрал глаза.

– Такой девушка много надо! – прищелкнул пальцами бравый армянин. – И большой!

Я не отозвался на его пошлость и налил пива обоим. Липарит нарезал под пиво маленькими ломтиками слабосоленую семгу.

– Ух ты! – восхитился я и достал из баула новую баночку икры.

А Липарит между тем с большим подъемом, почти не путая падежи и окончания, проговорил семге целую оду:

– Я люблю семгу. Люблю разрезать свежую розовый рыба на кусочки, отдирать кожицу, тщательно освобождать с помощью ножа деликатное мясо от костей хребта. Дома у меня собака – ирландский терьер. Все лишнее отдаю ему, непременно присутствующему при священнодействии. Он тоже любит семгу, съест брошеный кусочек отходов и уткнется в пол, отвернувшись от меня, и ждет очередной поступлений. Если я запаздываю, то подходит и, подлизываясь, кладет морду на мои колени. Такой доверие, что я отдаю ему весь неочищенный до конца кусочек, отрывая деликатес от себя.

– Как зовут твою собаку?

– Джерри, ты читал у Лондон – «Джерри-островитянин»?

– Ну да, еще в детстве.

– И я в детстве. Всю жизнь мечтал о таком псе, вот только три года назад купил щенок из Чечни. Ирландский терьер – самый умный собака!

– Почему из Чечни?

– Они там спасли много жизней солдат. Их натаскивают на мины под землей. Овчарка глупый, бывает, срывается и тычет носом в мина. Погибает. А рыжие держат стойку за пять метров и четко указывают носом, где зарыто. Никогда не подбежит и не ошибется, – поднял Липарит палец вверх.

Я понял, что на втором месте после страсти к девушкам у Липарита любовь к собакам.

Он уловил мои мысли и заметил:

– Гитлер сказал: «Чем старше я становлюсь, тем больше люблю собак и меньше людей». Правильно сказал!

– Сейчас за Гитлера предложишь тост? – съехидничал я.

– Нет, Дим. Что Ленин, Сталин, Гитлер – одна компаний, пить за них не буду никогда.

– Ну, слава Богу, у меня примерно такое же мнение.

– Ты умный русский, Дима! Часто русские защищают тех, кто их обобрал.

– Как будто у вас в Армении нет воров у власти.

– У нас все это понимают, но кругом все куплено, каждый живет сам по себе.

– И у нас понимают. И тоже плюют на власть, не связываются.

– И бесполезно связываться. Наш и ваш страна может спасти только союз с Европа. Только их законы. У нас и у вас законы спят!

– Тогда выпьем в Первое мая за союз с Европой, – согласился я и достал свою бутылку коньяку.

Липарит запротестовал, выставляя свой «Арарат».

– Успокойся, – сказал я, – твое тоже выпьем все!

– Сейчас я схожу за креветка – должен быть готов, – поднялся Липарит.

Через минуту он вернулся с большим блюдом дымящихся паром креветок.

«Лена покупала, – сжалось мое сердце, – что она сейчас делает?»

Мы с большим удовольствием умяли все блюдо.

– Где варил? – спросил я.

– На плитке, сестра варил.

– А что сестру не приведешь сюда? Для близкого знакомства?

Тут в дверь постучали. «Лена?» – бухнуло мое сердце. Но это была не она. С чашками кофе на подносе появилась накликанная медсестра.

– С праздником вас, молодые люди!

Липарит поднялся, принял из ее рук поднос и поставил его на стол.

– Садись, Полин. Сейчас будем пить кофе с коньяком.

Медсестра села в кресло-качалку. Липарит чуть-чуть плеснул себе в кофе коньяка. Потом повторил священнодействие еще два раза. Отхлебнул:

– Вкусно! Точность – вежливость поваров. Неграмотный люди переврали это на королей, потому что первый раз сказал такой фраза Людовик, я читал французский книжка.

Он налил и нам по точно отмеренной дозе напитка. Мы выпили кофе, от чистого коньяку Полина отказалась:

– Скоро придет проверять главврач. Разве что потом? – улыбнулась она, но не мне, а в сторону Липарита.

– Конечно, день еще долгий, – сказал тот.

Медсестра покинула нас.

– Что, займешься Полиной? – спросил я бравого кавказца.

– Слушай, Дим! Ей сорок пять лет, – возмущенно заявил Липарит. – Мне пятьдесят два, но я люблю молодой девушка! Ко мне Наташ приедет!

Про «Наташ» я уже слышал, говорить ни о чем не хотелось, и я снова заснул и не выходил в этот день никуда. С Липаритом мы встретились за ужином.

– Лен сегодня на пляж не было. Наверно, ты ее замучил! – усмехнулся армянин.

– Ну что ты, разве можно замучить такой крепкий девушка! – в тон ему ответил я.

– Это правда! Ей много надо. И большой, – повторил циник свою утреннюю фразу. Я его не слушал.

«Наверно, тоже отсыпается. Или с подругами отправилась гулять, – думал я. – Ладно, завтра появится, потолкуем».

12. Увы!

Но Лена не появилась на пляже ни завтра, ни послезавтра. Гордость не позволяла мне заявиться к ней в гостиницу. На третий день я проходил мимо решетки парка по другой стороне автострады.

Вдруг замечаю на площадке в парке играющих волейболистов и вижу: среди сплошь мужской компании лихо прыгает над сеткой Лена – в футболке и трусах, уже покрытая гладким ровным загаром и потому еще более желанная. Встречу на нейтральной территории я посчитал не ущемляющей мою гордость и свернул на площадку. Лена замечает меня сразу, но доканчивает игру и, бросив команде:

– Я отдохну! – подходит ко мне.

– Привет, – напрягаюсь я.

– Привет, – улыбается она.

– Тренируешься?

– Тренируюсь.

– Капитан, – кричит какой-то долговязый, – проигрываем без тебя!

– Подождете! – резковато бросает Лена.

– Уже на ты, новый друг? – спрашиваю я.

– Да, новый, – вспыхивает Лена, – но он не лезет под трусы в первый же вечер.

– А трусов-то и не было, – парирую я.

Лена смущается:

– Знаешь, Дима, я не виню тебя, сама виновата.

– В чем наша вина, пьем мало вина, – пропеваю я пошлый куплетик, впрочем, совсем не радостно – на сердце скребут кошки.

– Так «мало» я не пила ни разу в жизни.

– Ладно, скажи лучше, почему ты обманула меня, не вернулась?

Лена замолкает.

– Может быть, нечаянно заснула? – прихожу я к ней на помощь, надеясь на мировую.

– Нет, Дима. Я не умею врать. Когда я уходила, то знала, что не вернусь. Мне это не надо!

– Можно без этого.

– Нет, с тобой без этого нельзя.

– А с долговязым?

– Что ты, он не посмеет!

– Целуетесь?

– Вообще-то да, – мнется она, – невинно.

– Как брат с сестрой, – ехидничаю я.

– Дима, я здесь на юге ни с кем никогда не вступлю в близкие отношения. А Саша одних со мной лет, с такими часто просто дружат. Ребята капитаном меня выбрали. С тобой простой дружбы не будет. Это был хороший урок. Спасибо.

– Кушайте на здоровье, – отвечаю я и иду к выходу.

Я лежал на пляже, но не думать о Лене не мог.

«Она же пришла в халате, без трусов, значит, решила отдаться, – роились в моей голове воспаленные мысли. – Может быть, она вовсе и не девушка? Да нет вроде… сам проверил. Что ж тогда она сняла трусы? Под влиянием коньяка? А может быть, решилась потерять невинность с опытным мужчиной старше ее?»

В сердцах я подумал: «Всех их надо трахать! Не ты, так другой, для этого они и созданы». Но поздно возникшее сожаление только усугубило горечь от неудачи со студенткой.

А Липарит торжествовал:

– Наташ сегодня приезжает. Поехали такси – встречать на вокзал?

– Поехали.

Поезд запаздывал.

– Сегодня буду любить моя девушка, – не скрывал радости пожилой любовник.

– А она? Любит тебя?

– Она любит подарки и деньги! – нахмурился Липарит. – Ти что, маленький, Дима, сейчас все женщин дают за деньги.

– Ну, положим, не все.

– Пока ти молодой и не понял это. Но у Наташ маленький ребенок, и она принимает мой помощь.

– Ну ладно, ладно – я рад за тебя.

– Я тоже, – бросил армянин и насупился.

Потом что-то вспомнил и заявил:

– Но я буду Ереван искать девушка без ребенок.

– Накладно, что ли?

– Дим, ты никогда не трахал девушка, которая не рожала?

– Только будущую жену, – ответил я, как есть. Вспомнил Таню, но не знал – есть ли у нее ребенок?

– Э, ты не знаешь один интересный момент. У нерожавший девушка – во влагалище поперечные складки. Когда рожает, они растягиваются и исчезают. Совсем уже не то!

– Не знал, Липарит.

– Тебе еще много надо знать, – удовлетворенно заявил опытный сластолюбец.

Подъехал поезд. «Наташ» и вправду оказалась «очень даже ничего», яркая блондинка, из тех, которые так привлекают кавказцев.

– Мой друг Дима, – представил ей меня Липарит.

Молодая женщина что-то чересчур пристально задержала на мне взгляд.

13. Ресторан

А мне не хотелось встречаться ни с кем из женщин. Как-то в коридоре здравницы меня поймала страстная медсестра – понятно зачем.

– Что ты, Таня! – ужаснувшись про себя – одной мысли об интимной близости с кем-нибудь, кроме Лены, и от того, что я по этому поводу ужасаюсь, сказал я. – Ко мне приехала жена, поселилась рядом у частника, может появиться в любой момент.

– Про жену ты мне ничего раньше не говорил.

– Да мы вообще-то ни о чем с тобой и не говорили!

– Ладно. Все понятно.

Медсестры дорожили своим местом в престижном заведении. Татьяна после этого исчезла из корпуса и перешла в другой, так я с ней больше и не встретился, даже мельком.

Бравый сосед мой снял комнату в городе, и теперь я редко его видел. Как-то он заскочил в номер после процедуры.

– Ой, как вкусно! Как вкусно было вчера с Наташ. Мы ездили ресторан «Кавказский аул», кушали шашлык, а потом в комнате я два раз делал шашлык ей. Ой, как вкусно!

Липарит знал свое дело. Наташу он на всякий случай держал от меня подальше. Однажды он попросил меня развлечь любовницу у входа в санаторий, ему надо было переодеться, но, запыхавшись, уже через три минуты вернулся с подозрительным блеском в глазах.

– Липарит, у нас в России не принято отбивать девушек у друзей, – сказал я ему.

– Я знаю, что ты, Дима, честный! – ответил армянин, но по всему чувствовалось, что он не верит ни мне, ни Наташе, никому.

Втроем мы отправились в ресторан. На сцене, под мелькающим красным светом, толпа полуголых, но в сапогах, танцовщиц выламывалась, как могла. На переднем плане в микрофон надрывалась певица:

 
Называют меня телкой,
Как пройду, все вслед глядят
На лицо с задорной челкой
На крутой призывный зад.
Пусть я телка, пусть я телка!
Но тебя я уведу
От твоей родной кошелки
У народа на виду!
 

Танцующая в беспорядке рядом со сценой пьяная толпа с восторгом подвывала:

 
Пусть я телка, пусть я телка!
 

Но мне было нерадостно. Сознание еще в первый день знакомства с Леной настроилось на визит в ресторан вместе с ней и не принимало веселья среди пестрой толпы размалеванных красоток и гогочущих мужиков. «А вот Лена бы сюда не поперлась», – почему-то подумалось мне, словно ресторан был вертепом, куда порядочным девушкам вход воспрещен.

Завлекающих улыбок в мою сторону хватало. Я станцевал с одной девчушкой, совсем молоденькой, с детским личиком и тонкими талией и шеей, но с несоразмерно развитыми верхними и нижними полушариями. К ней меня подтолкнул армянин, облизываясь на ее многообещающие выпуклости, допуск к которым ему самому был закрыт смеющейся, но ревнивой белокурой пассией.

Певица на сцене перевоплотилась и теперь изображала неприступную красавицу:

 
Ты подошел ко мне сегодня
Крутой, развязный, молодой.
Сказал, что выгляжу я модно,
И пригласил к себе домой.
А там – в шампанском ананасы,
И мебель чистый бельведер,
И все другие прибамбасы,
Уж развлечемся! – ты поверь.
Но! (Выбрасывает вверх руку.)
Ты не лапай, кошка, лапой
Птичку соловья!
И у птички, невелички
Го-о-рдость есть своя!
 

Девушки в томных позах изгибались вслед за певицей под куплеты, а под припев тряслись в бешеной вакханалии вместе с толпой посетителей кабака. Режиссер свое дело знал.

Я, впрочем, не трясся и медленно вел девушку в танце. Она рассказала, что приехала только вчера, в ресторане была с подружкой и непрозрачно намекнула, что очень не прочь провести сезон с партнером, «который войдет в ее положение».

Я подумал, что меня не прельщает перспектива спустить свои скудные курортные средства на обладание завидным седалищем, и больше обольстительницу не приглашал. Как, впрочем, никого другого. Извинился перед Липаритом и «Наташ» и покинул злачное заведение.

14. Казино, казино, казино!

Город искрился тысячами радужных огней. Теплая, влажная атмосфера с чувственными вечерними запахами от засыпающих пальм и цветов и налетавших терпких ароматов с моря пробудили у меня пронзительное, щемящее чувство тоски, безнадеги и одиночества. «Как странно, – думал я, – столько красивых женских лиц вокруг, а не хочется общаться ни с кем. А долговязый, наверно, Ленку сейчас целует у подъезда гостиницы».

Тут на глаза мне попалась и ослепила, по мере приближения к ней, самая яркая, наверное, в Сочи мерцающая вывеска: «КАЗИНО».

Я никогда не страдал игорной страстью, просто подумал, что, может быть, именно это спасет меня от холодной мертвящей тоски…

В «предбаннике» группа кандидатов на удачу, окруженная толпой, видимо, уже проигравшихся болельщиков, яростно сражалась с «однорукими бандитами». Этот «лохотрон» меня не заинтересовал.

Я приобрел необходимый минимум фишек для пропуска в игорный зал и с проснувшимся любопытством обозрел роскошные апартаменты.

По залу сновали изящные девушки с бокалами и рюмками на подносах и предлагали посетителям бесплатную выпивку. Я проглотил бокальчик шампанского. Потом подошел к рулетке в центре зала. Игроки с «нервенными» лицами по команде крупье швыряли фишки на сектора огромного круга.

Ожидая следующей команды, я раздумывал, на что бы мне поставить.

– Ставьте все на восьмерку! – вдруг услышал я за спиной негромкий, но отчетливый женский голос. Я обернулся.

На вид женщина была несколько старше меня – черные волосы, удлиненное холеное лицо с римским носом, твердый взгляд, ободряющая улыбка.

– Но я хотел поиграть подольше. У меня мало фишек.

– Ставьте все! Возьмите мои и поставьте туда же.

Она чуть наклонилась ко мне, передавая фишки, и обдала притягательным запахом жасмина.

Под таким натиском мне ничего не оставалось, как поставить на восьмерку. Как завороженный следил я за вращением рулетки, а в голове промелькнуло: «Неужели я азартный игрок?»

Но восьмерка не выиграла, и я остался без фишек, растерянно оглянувшись на неожиданную советчицу.

– Не может быть, – прошептала она, – возьмите еще – эти фишки ваши, и ставьте опять на восьмерку. Только не думайте об удаче!

Не оправившись от растерянности, я принял фишки и снова последовал ее указанию.

На этот раз восьмерка выиграла! «И немало!» – прикинул я по куче жетонов, которые подгреб мне крупье.

– Делайте ставки, господа! – привычно пропел он, глядя в мою сторону. Тут незнакомка прихватила меня за локоть и прошептала:

– Забирайте фишки, и пошли!

Хоть она и подарила их мне, я знаком попросил ее подставить сумочку и сгреб туда жетоны.

– Но они ваши, – настойчиво произнесла она, отводя меня от стола, – идите менять. – И передала мне сумку.

– Но я… чувствую себя обязанным, – промямлил я. – Почему вы не играли? Не хотите?

– Ну, если вы это чувствуете, то поговорим потом – я подожду вас на улице.

Я обменял в кассе жетоны. Получилось около четырехсот долларов. Неплохая сумма! Но наверно, не настолько, чтобы служители казино стали строить интриги, чтобы не выпустить с выигрышем.

Холеная игрунья ждала меня на выходе.

– По крайней мере половина выигрыша ваша, – протянул я ей двести «зеленых».

– Ну, ладно, сто я беру себе, а на остальные можно вместе гульнуть. Если не возражаете? – испытующе взглянула она на меня.

Когда она протянула руку за деньгами, я опять ощутил острое дуновение жасмина.

– Почему бы нет! – воскликнул я, снова подчиняясь ее магии. – Вы меня интригуете!

Дама улыбнулась:

– Вон там маленькая кафешка. Я не люблю больших ресторанов.

– А-ля франце! – подбоченился я и предложил спутнице руку.