Текст книги "Большая книга ужасов 2012"

Автор книги: Эдуард Веркин

Соавторы: Светлана Ольшевская,Анна Воронова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава VI
Деревяшка

– Анна!

Сомёнкова открыла глаза, посмотрела на часы. Семь. Самое утро, можно спать и спать, до одиннадцати, ладно, не до одиннадцати, до девяти хотя бы…

– Круглов, ты дурак? – спросила она. – Ты знаешь, сколько времени? Воскресенье, между прочим, все приличные люди спят!

– Приезжай, – попросил он.

– Куда? – не поняла Аня.

– Ко мне, куда еще-то? И поскорее.

– Что-то случилось? – Девушка насторожилась.

– Случилось. Потом объясню, давай поскорее.

И он отключился.

– Дурак, – повторила она. – Дурак, хам… Еще раз дурак.

Ехать на окраину города воскресным утром, в единственный день, когда можно отдохнуть и отоспаться… Ненормально. И вся эта история ненормальна, как и сам Круглов. Не ездить, что ли? Сказать ему, что у нее болит голова, что она вчера вывихнула лопатку, эпидемия на носу…

Не отстанет. Почему-то ей казалось, что он не отстанет. И что если она сейчас не отправится к нему, то скоро заявится сам Круглов. Он, значит, заявится, и тут из своей берлоги появится папаня, не до конца отдохнувший после вчерашнего отдыха, папаня ухмыльнется и скажет: «Здравствуй, зятек…»

Нет уж, лучше съездить к Круглову самой.

Через полчаса Аня собралась и вышла к остановке. Повезло, автобус стоял на конечной, дожидался пассажиров, девушка забралась на заднее сиденье, достала термос и стала пить кофе. Она пила его до самого Афанасова и выпила почти целый литр, и съела четыре бутерброда из низкокалорийных хлебцев с обезжиренным сыром, отчего как следует разозлилась.

Круглов предупредительно ждал ее на остановке. Он как-то осунулся и похудел, Сомёнковой вдруг стало его жалко, и она предложила ему последний, пятый бутерброд. Он не отказался.

До дома шагали молча. Она опасалась что-то спрашивать, а сам парень молчал, хмурился, собирал камни и прятал их в карман, ей это не нравилось. Но заговорить она решилась только возле дома.

– Ладно, – сказала Аня, – зачем звал? В молчанку играть?

– Здесь рядом уже, десять метров.

Круглов двинулся вдоль забора, остановился, стал вглядываться в землю под фундаментом.

– Что ищешь-то?

– Тут были шаги… – растерянно сказал он.

– Шаги?

– То есть следы, – поправился Витька. – Вдоль всей стены. Как раз напротив моей комнаты. Вот прямо здесь!

Он указал пальцем в землю.

Сомёнкова поглядела на грязь с сомнением. Никаких следов. Обычная глина, размытая дождем, возле заборов всегда такая грязь, пластиковых бутылок здесь только вот не хватало.

– Здесь все истоптано было! – сообщил Круглов. – Все-все!

Он поглядел на нее безумными глазами, под одним синяк.

– Ты сегодня спал вообще? – спросила Сомёнкова.

– Немного… Возле рассвета… Слушай, как я мог уснуть, если у меня всю ночь шаги возле забора, а?

– Ну, мало ли кто возле заборов шляется? – пожала плечами девушка. – Пьянь какая-нибудь.

– Пойдем, я тебе покажу.

Парень направился к дому. Анна потащилась за ним, хотя на самом деле ей хотелось к себе. Не в этот трехэтажный особняк, а в свою двухкомнатную хрущевку.

Дверь в дом оказалась закрыта, Круглов долго брякал ключом, отпирая замок. А потом еще один замок. Сомёнкова переминалась рядом. Наконец дверь отворилась.

В холле остро пахло химией. По стенам извивались красные узоры, и кое-где уже зацветал грибок, в углах отклеивались обои, паркет под ногами встопорщился и немилосердно скрипел. На полу валялись скомканные газеты, очень много. Мебель отодвинута от стен и стоит кое-как, некоторая на деревянных чурбаках – чтобы не размокала. В потолок смотрят красные, похожие на бочки тепловые пушки.

– Что это здесь…

– Потоп, – ответил Круглов. – Труба лопнула, горячей водой все залило. Разгром, короче. Надо ремонт делать.

– Да… – сочувственно кивнула Аня. – Нас в этом году тоже заливали. И в прошлом. Нас вообще часто заливают, мы и обои уже не клеим. А тихо что так? Где Федул, где все?

– Отец мать в больницу отвез. Федька спать перестал. Не спит, и все, орет как ненормальный.

– Почему?

Он не ответил.

Они поднялись наверх по поющей лестнице, на ступенях которой по краям уже начала заводиться зеленоватая плесень. В комнате Круглова разрушений оказалось даже больше. И сами они были масштабнее как-то, наверное, на фоне небольшого размера помещения. Стены покрывала неприятного вида бурая короста, возникшая от смешивания обойного клея с водой, короста поблескивала влажностью и походила на живую. Кирпичи, покрывавшие железную печь, были расковыряны и валялись на полу в беспорядке, сама печь покрылась ржавчиной и походила на пузатую цистерну, забытую на железнодорожных путях. Потолок странным образом деформировался, выгнулся вниз, надулся полуметровым, весьма угрожающим пузырем.

– А это что? – кивнула Сомёнкова.

– Вода, – пояснил Круглов. – Натекла в натяжной потолок. Надо техников вызывать, а сейчас руки не доходят… Так оригинально?

– Пугающе. На психику давит… А если проткнуть?

– Еще один потоп. Да ладно, не обращай внимания. Смотри сюда.

Он включил компьютер, сдвинул стулья.

– Понимаешь, эти шаги – они довольно долго продолжались, только под утро стихли. Я подождал немного, а потом вышел посмотреть. И сфотографировал. Все сфоткал, смотри здесь.

Витька открыл папку.

– Смотри.

На экране возникла блестящая грязь. Сомёнкова принялась в нее вглядываться, однако ничего необычного не обнаружила – та же самая грязь, что они разглядывали десять минут под забором. Только сейчас она сияла. Причем довольно ярко.

– Странно… – Круглов принялся листать фото. – Странно, тут все это…

На фото одна грязь сменялась другой, и все эти грязи сверкали. Никаких следов.

– Ну и что? – спросила Анна.

– Да, действительно… – Он потер лоб. – На самом деле… Видимо, это из-за заморозка. Надо было без вспышки фоткать, она выхватила лед… Ничего не видно. Какая дурацкая ситуация…

Аня поглядела на потолок. А что если он лопнет сейчас вот, немедленно, то их всех зальет холодной и грязной водой.

– Но следы были! – сказал Круглов. – Я не вру.

– Я верю, верю, – кивнула она. – Все так и было, следы, шаги, потолок вот-вот лопнет. Это все чрезвычайно интересно…

– Это еще не все. Шаги – это еще не все… Мне еще на крышу что-то кидали.

– Что?

– Похоже на камни.

– И где эти камни? – осведомилась девушка.

– Не знаю.

– А что ты не посмотрел?

– Я посмотрел, только не нашел ничего. Может, это не камни были, а куски льда. Я сразу не вышел посмотреть…

– Почему?

– Потому, – развел руками Круглов. – Понимаешь, эти шаги… – Он поежился. – Это были не очень обычные шаги.

– То есть?

– То есть они… Странные.

Сомёнкова увидела пластиковый меч, вздохнула. Поглядела на парня. Ей очень хотелось понять – это что? Он мог вполне над ней издеваться, судя по всему, человек он вполне себе фантазерский, мог запросто придумать изощренный розыгрыш… Вот она дура к нему ездит, а он все на камеру снимает, а потом кино сделает и в Интернете выложит.

– Какие странные? – спросила Аня.

– Понимаешь… Это… Не человеческие, короче.

– В каком смысле?

– В прямом. Они похожи на козьи.

– Круглов, – поморщилась девушка. – Ты меня вызвал рассказать, что ты увидел козьи следы у себя под забором и от этого впал в панику? Я бы еще вполне себе преспокойненько отдыхала…

– Я не впал в панику, я просто тебе рассказываю. И это не козьи следы, они только похожи на козьи. Но на самом деле гораздо больше. Как кабаньи.

– Тут же лес вокруг, тут вполне может быть полно этих кабанов. Лето жаркое, еды мало, вот они и выходят…

Парень покачал головой.

– Они и еще по-другому странные были. Они неравномерные, что ли… То есть один шаг – и тишина. А потом еще два… Понимаешь, так люди не ходят.

– А кто так ходит? Бука? – ухмыльнулась Аня.

Круглов промолчал.

– Я тут передачу смотрел, – сказал он через минуту. – Про то, как камни на крышу кидали.

– И что?

– И то. Люди заблудились в лесу, вышли к заброшенной сторожке, решили в ней переночевать. И вот ночью на крышу тоже стали кидать камни. Сначала один, потом другой… И шаги еще, сначала они в отдалении как бы слышались, потом все ближе и ближе… А наутро их никого не нашли, они все исчезли.

– А кто же тогда рассказал все это? – спросила Сомёнкова.

– Кто-кто, сами они и рассказали. Они все на видео записывали, всю ночь. Как камни падали, как ходили рядом…

– Послушай-ка, Круглов, – вздохнула Аня. – Ты, конечно, меня дурой полной считаешь, но «Ведьму из Блэр» я смотрела.

– Правильно, – кивнул он. – Все правильно, «Ведьму…» как раз по этому случаю снимали. Там пять человек исчезло, и на записях отчетливо слышно, как на крышу падают камни и ветки. А потом такой жуткий крик – и все, запись обрывается.

– Ага, – кивнула девушка. – Так оно и есть. Ты меня-то зачем вызвонил? Пересказать пару замшелых сказок?

– Нет. Я тебя спросить хотел… Круглов замялся и поглядел на книжную полку.

– О чем же?

– Ты мне точно все рассказала? – спросил он негромко.

– Про что? – не поняла Аня.

– Про Любку свою. Все?

– Все, что еще.

– А с чего вы поссорились?

– Из-за ерунды, – тут же ответила Сомёнкова. – Действительно из-за ерунды. Так, слово за слово. Я хотела извиниться потом, а Любка на меня рассердилась, видимо, очень, стишок про меня сочинила…

– Какой?

– Гадкий.

– Расскажи?

– Зачем? – уперлась девушка.

– Стишок – это очень важно, – сказал Круглов. – Просто чрезвычайно важно.

– Чем же это важно?

– А вдруг это не просто стишок? – спросил он. – Вдруг это не стишок, а заклинание?

Аня растерялась.

– А что, запросто, – рассуждал Витька. – Ты думаешь, что это обычная дразнилка, а на самом деле она вовсю программирует!

– На что программирует?

– Откуда я знаю? Прочитай, тогда скажу.

– Ладно.

Сомёнкова уставилась на стену и прочитала:

 
Анна Сомёнкова похожа на булку,
Забытую в сумке на остановке.
Сомнительной свежести булку,
Да и движенья неловки,
Да и мысли несвежи,
Точно рубашки невежи
Анна Сомёнкова похожа…
Нет, все-таки булка.
 

– Неплохо, если честно, – признал Круглов. – В литературном, разумеется, плане.

– Может быть, – согласилась девушка. – Только с тех пор меня все стали звать Булкой. Как?

– Ты совсем на булку не похожа…

– Я не о том. Ты говорил, что тут заклятие.

Парень помотал головой:

– Нет, заклятия, кажется, нет. Просто обидные стишата.

– Да уж… А вообще я ее не очень хорошо знаю, – сказала Аня. – Она к нам в прошлом году переехала, мы как-то сразу подружились.

– Откуда переехала?

– С севера откуда-то. То ли с Камчатского полуострова, то ли с Кольского… Точно, с Кольского. Кола Пенинсула, я у нее открытку видела.

– Ясно. Ясно, что ничего не ясно. Булавку ты точно воткнула?

– Точно, – устало ответила она. – В чехол для коньков, все как ты велел. А что?

– Я вот что думаю… А если мы на самом деле наткнулись на… Круглов огляделся, помотал головой. – Как в том рассказе, про охотников на призраков…

– В каком рассказе?

– Это классика, – кивнул он на книжную полку. – Рассказ про двух студентов, которые ловили призраков. Призраки, конечно, не туманные тени с кандалами, а вполне себе объяснимые явления. Кирпич в трубе вывалился – и в ветреную погоду вой страшный раздавался. Или кровавое пятно на полу периодически возникало… – Круглов кивнул на залитые красным обои. – Или излучения разные, тени всякие, ну и прочая дребедень. Они весьма успешно таких вот физических призраков отлавливали, пока не наткнулись на настоящего… Может, и мы так? Решили пугануть псевдоколдовскими способами и напоролись на… ведьму? – Последнее слово он произнес еле слышно.

– Любка – ведьма? – рассмеялась Сомёнкова. – Нет, Круглов, ты и в самом деле… Книжек перечитал.

Анна постучала кулаком об стену. Звук получился пустой и неприятный, она аж руку отдернула.

– Гипсокартон, – пояснил хозяин. – Распухнет скоро. Ведьма, а?

– Маловероятно, – помотала головой девушка. – Она непохожа…

– Ведьмы – вовсе не крючконосые старухи с пролежнями, они такие же… Ну, вот как ты. Обычные.

Сомёнкова фыркнула.

– Я не то имел в виду, я хотел сказать, что ведьму, особенно настоящую, в толпе не отличить, она похожа на тетку из газетного киоска. Я вот что думаю…

Круглов расхаживал по комнате.

– Вот что… Мы решили ее напугать, а она подумала, что все это по-настоящему. И нанесла ответный удар. Все сходится. У меня дома полопались трубы. А до этого меня кто-то преследовал в лесу…

– Любка, что ли? – спросила Аня. – Гналась за тобой в елках?

Парень промолчал.

– Забавно… – усмехнулась девушка. – Вот уж не думала… Слушай, Круглов, а фонарь не она тебе, по случаю, приставила?

– Нет, это я сам себе… Ну, упал то есть. А глазом наткнулся на ручку от скутеретты… Короче, это сложно объяснять.

– А кто под окнами у тебя тогда ходит? – прищурилась Сомёнкова. – Любка, что ли? Откуда у нее копыта? Коньки у нее, коньки, а не копыта.

Витька промолчал.

– Надо мне с ней повстречаться, – сказал он. – Посмотреть, так сказать, вживую. Как-нибудь это можно организовать?

– Как?

– Не знаю как… У вас тренировки ведь каждый день проходят?

– Каждый.

– А после тренировки?

– После? Ну, это часов семь-восемь. Стоим на остановке, ждем автобуса. Только там не очень удобно – там только мы.

– А еще где она бывает? – спросил Круглов. – Кроме коньков, ее еще что-то интересует?

– Да нет вроде… Она на курсы ходит, – вспомнила Аня.

– На какие курсы? – не понял он. – Кройки и шитья? Программистов?

– Нет, она в институт хочет поступать. На факультет лесной промышленности.

– В «деревяшку», что ли? – усмехнулся Круглов.

– Ага.

– А я думал, вы все чемпионками стать собираетесь.

Сомёнкова пожала плечами.

– Понятно. Когда курсы в «деревяшке»?

– В воскресенье…

– Сегодня то есть? – Витька посмотрел на часы. – Прекрасно. Собираемся, еще успеем, наверное…

– Куда?

– Туда.

Круглов схватил девушку за руку, потащил в гараж. Энергично, так что она не успела даже возразить.

– Ты чего… – Сомёнкова вырвалась только внизу, возле машин. – Чего придумал-то?

– Немного прокатимся. Держи.

Круглов сунул ей шлем.

– Ты меня всю грязью забрызгаешь.

– Не боись.

И он выдал Ане макинтош.

Правда, в саму «деревяшку» она ехать отказалась наотрез, так что парню пришлось высадить ее за квартал возле автобусной остановки. Сам он приковал скутеретту к чугунной изгороди напротив лесного техникума, придал себе вид серьезного молодого человека и направился ко входу.

На крыльце переминались студенты, курили и хохотали, Круглов окинул быстрым взглядом толпу, Любки среди них не было. Ладно. На вахте сидел угрюмый чоповец, он поглядел на Витьку неодобрительно, тот сунул ему под нос читательский билет, охранник равнодушно кивнул.

Круглов прошел в вестибюль, сверился с расписанием курсов, поднялся на второй этаж, отыскал нужную аудиторию. Стал ждать. Справа у подоконника скучала девушка, Круглов узнал ее по фотографии и едва не кивнул. Любка, чемпионка по конькобежному спорту.

Любка неожиданно улыбнулась и направилась к нему. Именно к нему, парень на всякий случай огляделся – нет ли кого рядом? Нет, у подоконника скучал он один.

Девушка приблизилась, улыбнулась еще, приятная улыбка.

– А вы тоже на курсы? – спросила она.

– Я? Да. Только я с сегодняшнего дня записался. Знаете, решил вдруг стать… лесотехником.

– Да? Как интересно. Я предыдущую лекцию пропустила, хотела как раз спросить…

– Так я тоже первый раз сегодня пришел.

– Ясно.

Девушка снова улыбнулась. На ведьму она совсем не походила, ну, если только на совсем хорошо замаскированную.

– Пора уже, – сказала девушка. – В двенадцатой аудитории?

– Ага, – кивнул Круглов наугад.

Девушка поцокала к двенадцатой аудитории. С лестницы вывалилась стая студентов во главе с плешивым целеустремленным дядькой, видимо, преподавателем. Студенты галдели, препод смеялся. Круглов вздохнул и поплелся за ними. Он хотел понаблюдать за Любкой, так, на всякий случай, для успокоения.

Двенадцатая аудитория оказалась довольно большой и замусоренной, Круглов выбрал парту в последнем ряду, ветхую, исписанную печальными стихами и признаниями, устроился по возможности удобно и стал слушать.

Лысый дядька рассказывал про введение в теорию относительности, рисовал на доске иксы, игреки и другие математические закорюки, Круглов наблюдал за Любкой.

Любка как Любка, блондинка, красивая шея, прямая спина, осанка, выражающая усердие. Не ведьма. Нет, он не встречал настоящих ведьм в жизни, но почему-то был уверен в том, что опознает их обязательно. А тут девчонка как девчонка, сидит, конспектирует. А этот лысый на доске пишет свои закорюки и бубнит-бубнит-бубнит, и жарко так…

Витька почувствовал усталость. Она села на плечи тяжелым мешком, так что он на всякий случай оглянулся, разумеется, никого. Витамины надо бы попить. Или, может быть, в солярий записаться. Он представил себя в солярии. В нем было еще жарче, а справа по трубе ползла жирная мышь…

Круглов открыл глаза в темноте. Аудитория была пуста, свет выключен. Он вскочил, запнулся, упал, опрокинув на себя несколько стульев. Еще скатился по лестнице, так, чуть-чуть, на восемь ступенек всего, ушиб копчика, вывих пальца, и весьма неприятно вляпался в жвачку, в изобилии прилепленную повсюду. Жвачка оказалась липкой, вонючей и неуступчивой, парень попытался размазать ее по подвернувшемуся стулу, однако не получилось.

Круглов сел на ступеньку.

В аудитории пахло сеном. Почему? С чего бы тут пахло сеном…

Он достал телефон, проверил время. Ого и ого-го, почти десять. Прекрасно… Он пнул стол и направился к выходу. Дверь, конечно же, оказалась закрытой, впрочем, его это не особо смутило, он достал универсальный ножик и через пять минут отщелкнул язычок замка. Вышел в коридор.

В здании уже никого не было. В пальцах продолжало оставаться омерзительное ощущение липкости и сахара, а еще Круглов думал о том, что на этой жвачке сохранилась чья-то слюна, переполненная многочисленными микробами и бациллами. Смириться с этим было совсем нельзя, Витька огляделся и направился прямиком к туалету.

Он был в «деревяшке» впервые, но туалет разыскал без особого труда – в конце коридора. Включил свет. Неплохо. В туалете то есть неплохо, ремонт недавно сделан, можно сказать, евроремонт. Блеск, хром, фаянс, плитка хорошая, электрополотенца. Восемь кабинок.

Круглов приблизился к раковине и принялся мыть руки. Жвачка расплавилась и прилипла к пальцам крепко, отмывалась с трудом, он выдернул из держателя бумажное полотенце и принялся оттирать жвачку от рук. Вода из крана текла холодная, пальцы ныли.

Наконец резинка отстала. Парень сполоснул руки, поднес их к электросушителю. Прибор загудел, в ладони потекло тепло. Это оказалось весьма приятным ощущением – отогреть пальцы после ледяной воды, он зажмурил глаза, поднес пальцы ближе к сушилке…

Прибор отключился, и Круглов услышал – по коридору шагали. На каблуках. То есть на каблучках даже – цок-цок.

Странный звук в ночных коридорах. На каблучках, цок-цок, и прямо сюда…

Копыта!

Парень почувствовал холод. По спине, от пояса до позвоночника… Он стоял возле стены, приложившись к трубе, отсюда и холод. Шаги приближались. Цок-цок-цок. Вахтерша! Увидела, что включился свет, решила погасить, выполняет свои прямые обязанности. Вахтерша на каблуках, ага…

Круглов испугался. Очень сильно. Он вдруг подумал, что остался один в этом большом здании, нет никакой вахтерши, ушла она, там у них пост электронной охраны, а чоповец сканворд разгадывает, мозг отключил. И теперь здесь только он и еще… Вот эти шаги.

Перехватило дыхание. Перекрыло, точно рукой сжало горло. Круглов рванул в ближайшую кабинку, закрыл дверь, задержал дыхание. Огляделся, заметил, что бумаги нет, а на правой стенке написаны обидные стихи, посвященные преподавательскому составу. Он выдохнул, уселся на унитаз и на всякий случай схватился за ручку. Конечно, замок здесь хлипенький, не выдержит, да и дверь не очень, и вообще…

Триллер. В голливудских молодежных ужастиках герои регулярно прятались в туалетах, и их там регулярно убивали.

Круглов забрался на унитаз. Так всегда делали люди в кино. Стало вдруг смешно. То есть совсем смешно…

Дверь в туалет открылась. Петли не скрипнули, но Витька почувствовал, как колыхнулся воздух. В туалет кто-то вошел. Цокающими шагами.

Тихо. Этот кто-то вошел и…

И все.

Он замер, не было слышно ни дыхания, ни движения, казалось, что в туалете замер сам воздух. Это продолжалось долго, Круглов стоял на крышке унитаза, держась руками за стенки, не очень удобно. Он начал думать уже, что все это ему примерещилось…

Заработала сушилка. Круглов вдруг вспомнил, как она правильно называется – электрополотенце. Электрополотенце жужжало. Кажется, оно жужжит по тридцать секунд на каждого.

Выключилось. Опять зажужжало. Выключилось. Вздох. Не вздох даже, полурычание. Стало уже очень страшно.

Снова шаги. Они изменились. Цоканье исчезло, шаги звучали глухо, они направились к крайней кабинке. Вошедший начал проверять двери. Пинками.

Дико страшно. Так страшно, что начали дрожать ноги, от пяток до колен. И хотелось взвыть.

Гость выбивал кабинки. И приближался. Четыре, три, две…

Удара не последовало.

Круглов чувствовал, как гость стоит совсем рядом. В полуметре от него, за тонкой пластиковой перегородкой. Парню почудилось, что он слышит запах мокрых валенок. Или мокрых тряпок, что-то такое…

За ручку двери дернули. Так дернули, что содрогнулась вся кабинка. Круглов решил, что сейчас дернут еще и защелка не выдержит, но этого не произошло.

В дверь постучали.

Несильно так, можно сказать, вежливо, одним пальчиком. А потом по двери пополз скрип. Круглов очень хорошо знал, как получается такой скрип. Пенопласт по стеклу. Гвоздь по железу, он сам так частенько делал.

Терпеливо так, скрип, скрип, ты здесь, я знаю, ты здесь, я чую, свежее, свежее мяско.

В коридоре брякнуло.

– Кто тут шарится? – спросил раздражительный голос. – Я в милицию уже позвонила! Они уже едут!

Витька оттолкнулся от стен и от унитаза одновременно, вышиб дверь и выскочил из кабинки. Вахтерша оказалась отнюдь не старушкой, а тетенькой лет шестидесяти, вполне себе, кстати, гренадерских размеров. Со шваброй и с тряпкой, значит, не вахтерша, а вполне себе уборщица.

– Так и знала! – зловеще ухмыльнулась уборщица. – Наркоман! Как вы мне надоели, каждый день выгребаю! Каждый день ведрами…

Круглов улыбнулся. Счастливо так, он был готов эту уборщицу расцеловать, шагнул к ней.

– Так! Ты с какого курса, гаденыш?! Я на тебя сейчас напишу докладную…

Витька шмыгнул в прореху, между корпусом уборщицы и стеной, успел с удовольствием получить по спине мокрой тряпкой. Он успел еще оглянуться, успел заметить – по голубоватому пластику шли глубокие царапины. А соседняя кабинка была закрыта, и из-под дверцы торчало что-то темное, Круглов не успел разглядеть, наткнулся на ведро с водой, опрокинул.

Побежал по коридору и почти сразу поскользнулся и врезался в батарею.

– А ну стой! – кричала вслед уборщица. – Стой, гаденыш! Наркоман поганый! Я говорила, что надо замки ставить!

Парень попробовал подняться, растянулся еще раз. Поглядел назад. Уборщица приближалась со шваброй наперевес. Он рванул на четвереньках.

Примерно в середине коридора все-таки смог подняться на ноги. Уборщица его почти настигла, метнула швабру и угодила ему в шею. Вообще он успел заметить, что техническая работница находилась в неплохой физической форме.

Круглов скатился по лестнице на первый этаж, перескочил турникет, толкнул тяжелую входную дверь, вырвался на улицу. Надо было оторваться – как можно быстрее, чтобы между ним и «деревяшкой» легли километры…

Скутеретты не было. Он прекрасно помнил, как приковал ее здесь к решетке, ограждающей клумбу, а теперь…

Или не здесь?

Круглов огляделся получше. Клумба есть, решетка на месте, скутеретту точно слизнуло. Кому…

Хлопнула дверь на институтском крыльце. Парень перепрыгнул через низенькую чугунную ограду, пересек клумбу и побежал. Быстро, как только мог. Не стоило думать, в такие мгновения лучше не занимать мозг ненужными размышлениями. Нужно бежать. Бежать, только вперед, со всех ног, потом думать, для начала километры…

Он остановился на мосту. По реке тянулась длинная баржа с песком, город сиял огнями, на берегу разворачивал праздник передвижной городок аттракционов. Мирный вечер, октябрьская страна. Круглов достал телефон и набрал номер Сомёнковой.

Набрал только для того, чтобы выяснить – номер недоступен.