Текст книги "Год хорошего ребенка"

Автор книги: Эдуард Успенский

Соавторы: Элес де Грун
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава четырнадцатая
КАТАСТРОФА

И вот Рома Рогов под весело-завистливые взгляды сестры собирается идти на собеседование в выездную комиссию РУНО.

Рома начистил ботинки так, что в них можно было смотреться как в самовар или как в елочный шарик. Глядя в них, можно было причесываться. Надел лучшую рубашку со всеми пуговицами и повязал пионерский галстук.

– Сходи в магазин за хлебом! – строго приказал он Ольге. – И подмети пол.

– Раскомандовался! – ответила Ольга. – Ты – лучший ребенок, вот ты и подметай с утра до вечера. Она помолчала, потом, видно передумав, сказала:

– Ладно, иди, подмету.

Когда Рома уже взялся за дверную ручку, его задержала Елизавета Николаевна.

– Рома, ты когда-нибудь проходил выездную комиссию?

– А что это такое?

– Тебе будут задавать разные вопросы.

– Какие? – спросил Рома.

– Какие отношения сейчас между белыми и черными в Африке. В каких странах Южной Америки сейчас революция. В чем неправ президент Америки Рейган?

– А в чем он неправ?

– Во всем.

– А в каких странах Южной Америки сейчас революция?

– Во всех понемногу. Там всегда революции, – ответила Елизавета Николаевна.

– Почему меня будут об этом спрашивать? – удивился Рома.

– Как же, ты выезжаешь за рубеж. Должен произвести на иностранцев хорошее впечатление своими знаниями. Они будут видеть, что советского мальчика глубоко интересуют судьбы мира.

– А если я не отвечу на вопрос?

– Значит поедет другой мальчик. Или другая девочка. Желающих поехать много, а мест в делегации мало.

Сообщение Елизаветы Николаевны несколько насторожило Рому, но не настолько, чтобы запугать. Он твердыми шагами пошел навстречу судьбе, которая должна была предстать перед ним в виде неизвестной комиссии РУНО.

В маленьком переулке имени тов. Подсвечникова стоит двухэтажный особняк. Именно из него идет свет учебного разума на весь район. Именно отсюда разлетаются по школам диктанты и контрольные; строгие, но неконкретные приказы и призывы: расширить, повысить и развернуть. (Расширить обычно надо работу, повысить – успеваемость, а развернуть, как правило, борьбу.)

Около особняка жужжала группа взволнованных школьников. Это были друзья кандидатов на выезд. Сами кандидаты были внутри особняка. Они были очень аккуратно одеты и очень серьезны.

Время от времени открывалась большая деревянная дверь комиссии и выходил очередной экзаменовавшийся. Все бросались к нему:

– Ну что? Ну как? Что спрашивали?

– Все спрашивали, – отвечал очередной мальчик. – Про положение в Африке, про то, в какой стране больше всего развит неофашизм.

– А почему?

– Они говорят, что советский мальчик, выезжающий за рубеж, все должен знать про положение в мире, – объяснил экзаменующийся. – Мы – самая передовая страна на Земле и должны думать не только о себе, но и обо всех других рабочих людях планеты.

Вопросы ребятам задавали самые разные. Не было никакой системы. Все это напоминало кроссворд в газете «Вечерняя Москва»: «Остров в Тихом океане, недавно получивший независимость. Пять букв по горизонтали» или «Один из пятидесяти языков современной Индии. Восемнадцать букв по вертикали».

Поэтому Рома не стал мучиться, искать систему в вопросах, а просто сел и стал ждать, когда придет его очередь.

Наконец высунулась девушка-секретарша и сказала:

– Рогов!

Рома вошел в комнату на резиновых ногах. Это был «красный уголок», такой же, как у них в школе.

В углу у окна на длинном столе лежала наполовину законченная стенгазета с названием «Народное образование». Рома ухитрился даже прочесть главный заголовок «Перестройка набирает силу».

На противоположной стене висело развернутое знамя и стояла прислоненная к стене Доска Почета с фотографиями всех лучших работников РУНО.

А сами эти лучшие работники сидели посередине комнаты за другим столом. Несколько пожилых женщин и один мужчина в помятом костюме и галстуке.

– Проходи сюда, садись.

Рома сел на одинокий стул против комиссии.

– Ты хочешь поехать на фестиваль в Жевену?

– Да.

– А ты знаешь, какое положение сейчас в Южной Африке?

– Знаю, – сказал Рома.

– Какое?

– Сложное. Очень.

– Я бы даже сказала взрывоопасное, – сказала женщина за столом. – Ты согласен со мной? Потому что белые там угнетают темнокожее население.

– Согласен, – согласился Рома.

– А какие у тебя жилищные условия? – продолжала эта же молодая женщина.

– Хорошие, – ответил Рома. – У нас две комнаты и одна соседка. Елизавета Николаевна.

– А сколько у нас детей – членов пионерской организации?

– Не знаю, – сказал Рома.

– Стыдно, – заметила эта же молодая женщина. Почему-то Рома ей явно не нравился. – Стыдно не знать, сколько у тебя товарищей-пионеров.

– У меня три товарища, – сказал Рома. – Мы вместе с ними макулатуру собирали.

– Не спорь с нами, – сказал председатель. – Если мы говорим, что тебе должно быть стыдно, то тебе должно быть стыдно.

– И запомни, пожалуйста, – снова вмешалась молодая, – желающих поехать много, а мест нет. Поедут далеко не все.

– Следующий! – громко позвал председатель, и Рома понял, что надо уходить и ждать в коридоре решения комиссии.

На смену Роме в комнату вошел улыбчивый рыжеватый блондинчик.

– Здравствуйте, – сказал он комиссии и поклонился. – Я – Леша Измайлов.

Комиссия приступила к допросу.

Через некоторое время рыжеватый мальчик вышел. Видно допрос ему дался легко. Потому что он улыбался такой же легкой улыбкой, с какой вошел в зал.

– Ну, о чем тебя спрашивали? – набросились на него ребята.

– О жилищных условиях.

– И что ты им сказал?

– Что у нас дома шесть комнат на четверых.

Ребята даже ахнули.

– А на самом деле сколько?

– Две.

– Значит, ты соврал? – допытывались ребята.

– Конечно. Им так больше понравится.

– Но это же неправда? – воскликнул Рома.

– Мне и не нужна правда, – ответил мальчик. – Мне надо поехать. Мой папа говорит – ищешь правду, теряешь дружбу.

– А еще что спросили?

– Что нашим ребятам дороже всего?

– И что ты сказал? Родители? Дед Мороз?

– Руководители партии и правительства.

– Ну-ка, отойдите, ребята, – сказал Рома. – Я сейчас ему по морде дам.

Он размахнулся и треснул блондинчика по башке. Блондинчик был заискивающий перед начальством, но не трус. Он в ответ съездил Роме по зубам. И началась настоящая драка с синяками, с отрыванием карманов, с кровью из носа.

Из кабинета выскочила молодая комиссионная женщина и вцепилась в ребят. Она оторвала их одного от другого и потащила Рому в «красный уголок».

Она швырнула Рому на стул и спросила:

– Ты из какой школы?

– Из пятьдесят шестой.

Женщина набрала по телефону номер пятьдесят шестой школы и попросила директора:

– Петр Сергеевич, кого вы к нам присылаете? Мало того, что у него ужасные жилищные условия, мало того, что он без отца. Он еще драку устроил. Самого лучшего мальчика побил.

Петр Сергеевич ужасно разозлился, но не на Рому – на нее.

Он стал говорить, что Рома должен обязательно поехать. Что мальчик преобразился, сам себя за волосы вытащил из хулиганства в отличники, что этот ребенок дорогого стоит.

– Вы об одном ребенке думаете, – ответила молодая женщина, – а мы обо всей стране. Такие ребята страну позорят.

Она бросила трубку. И Рома с треском был выставлен на улицу.

Это была полная катастрофа…

Когда Рома подошел к дому, ему пришлось перенести еще один удар. В почтовом ящике лежала открытка. Из Голландии.

Текст был такой:

«Дорогой Рома! Моя подруга Эвелин получила письмо от твоего товарища Игоря Антонова. Он пишет, что ты прошел все конкурсы и что школа реколлендует тебя в Жевену.

Я тоже прошла все конкурсы благодаря моей бабушке. Хотя можно сказать, что это она прошла все конкурсы. Не знаю, почему она мне так помогает, наверное потому, что она любит меня.

Так что мы вместе будем на празднике. Вместе с тобой, а не с ней.

До встречи в Жевене.

P. S. Почему ты не отвечал на мои письма?

Розалинда.»

Глава пятнадцатая
ЖЕВЕНСКИЙ КАПКАН ДЛЯ ПОБЕДИТЕЛЯ

Кирпичиано и его пожилые мальчики не дремали. Они разрабатывали план за планом. Разрабатывали и отбрасывали как негодные.

Трудно в наше время пожилым преступникам. Во-первых, много стало полиции, и на службе полиции вся наука. Иэксперты, и приборы, и Интерпол. В нынешние полицейские без кандидатской диссертации не берут. Сегодняшние инспектора по одному забытому окурку могут определить, сколько человек было в банде, какого они роста, где живут и в какой банк собираются положить украденные деньги.

Во-вторых, наших пожилых ребят постоянно теснила молодежь. Многие преступники тоже были с высшим образованием, со знанием нескольких языков. И, самое главное, с большими связями в той же полиции.

В-третьих, просто возраст. Уже не спрыгнешь с третьего этажа в проезжающий мимо автомобиль, а поедешь вниз на лифте. А пока дождешься лифта, пока он проскрипит по всем этажам, уже сработает сигнализация, и тебя внизу ждут обаятельные высокообразованные полицейские с электронными наручниками.

Поэтому так тщательно разрабатывали кампанию по обогащению на детском празднике старый Кирпичиано и его потрепанные друзья.

Наконец, они порешили вот на чем.

Как только на фестивале определится победитель – краса и гордость всех стран и народов, его торжественно на старинном автомобиле повезет по городу группа энтузиастов старины.

Эта группа завезет его на старую ферму и засунет в подвал. А потом предъявит счет ООН или другим руководителям фестиваля. Вот и появится тот самый долгожданный миллион, который до сих пор фигурировал только в анкетах на сообразительность: «Что ты сделаешь, если ООН пришлет тебе один миллион гульденов?» («Организую детский праздник», «Положу деньги в банк», «Отдам деньги родителям»). Никаким родителям Кирпичиано и его приятели деньги отдавать не собирались. И в банк класть не думали. При такой повышенной молодежной преступности это опасно. А вот подумать о счастливой старости они серьезно хотели. Какой-нибудь небольшой уютный притончик для престарелых. С выпивкой, картами, с другими самыми несложными развлечениями… ничего острого, никакой «клубники».

Как только идея пришла в их престарелые головы, они немедленно стали реализовывать ее.

Туз и Сонька – Золотая Ручка начали ездить по пригородам, присматривая недорогую тихую «дачу» на лето.

– Сдаете? – спрашивали они у хозяев.

– Сдаем, – отвечали те.

– А дешевле? – немедленно спрашивала Сонька.

Когда цена была подходящей, наши дачники задавали другие вопросы. Но какие-то не дачные. Не такие, как: «Далеко ли здесь речка?», «Много ли бывает грибов?» Они спрашивали: «А далеко ли полицейский участок?», «А не летают ли над территорией надзирающие вертолеты?», «А не бывает ли здесь по ночам проверки документов?»…

И вот дача (хаза) была найдена.

Это был отличный маленький домик на две комнаты и кухню. А при нем отличный пятиметровой высоты сарай для сельскохозяйственных машин. Стены были деревянные, гладкие. И только под потолком были маленькие квадратные окошки.

В этом сарае запросто могли «отдыхать» победители всех видов соревнований: по оказанию первой медицинской помощи, пению, вышиванию, подметанию полов и так далее. Причем не одни, а в составе своих национальных команд. Места всем хватит! Дело оставалось за малым! Кто-то им будет.

За фермой должен был присматривать гангстер с такой сельскохозяйственной кличкой – Картошка.

– Скажите, – спросил он у владельцев фермы, – а где наш руководитель может держать свою машину?

– Где хочет, там пусть и держит, – ответили владельцы. – Может перед домом. Может в сарае, Если, конечно, сможет выкатить оттуда трактор.

– Наш руководитель все может! – гордо произнес Картошка. – Вы его еще плохо знаете.

Это была чистая правда. Если бы владельцы фермы знали Кирпичиано хорошо, они никогда бы не сдали ему свою ферму.

Глава шестнадцатая
ЛИМОНАДНЫЙ АГЕНТ

В школе дети пели ей песню «Долгих лет тебе жизни». Это знаменитая голландская песня, которую поют обычно в честь победителя или именинника. На доске крупными буквами было написано ее имя, дома все обнимали и целовали ее, дарили ей подарки.

Пришла корреспондентка местной газеты «Гааг курант», чтобы взять интервью.

– Сколько тебе лет, Розалинда?

– Одиннадцать с половиной, почти двенадцать.

– Напишем одиннадцать, согласна? Скажи, пожалуйста, что ты чувствуешь, будучи одной из лучших голландских девочек?

– Ничего.

– Ты должна чувствовать себя счастливой. Согласна?

– Согласна.

– Так давай, чувствуй.

– Не получается.

– Тебе кто-нибудь помогал готовиться к конкурсу?

– Бабушка.

Корреспондентка сразу переключилась на бабушку, и дело пошло веселее. Уж бабушка знала, что надо говорить и что надо чувствовать по любому вопросу и поводу.

Интервью было опубликовано в газете, и вырезки интервью висели у Розалинды дома и в школе.

На улице, в магазине Розалинда чувствовала на себе любопытные взгляды. Еще бы! Даже ее друзья стали вести себя по-другому. Теперь она была одним из шести знаменитых лучших детей страны.

Только Тобиас – соседский пес – был единственным, кто не придавал этому событию никакого толка. Он оставался таким же преданным и непослушным. Вот почему Розалинда все чаще брала его на прогулку. И ходили они не только в парк, но далеко в полдер, где Тобиас носился с высунутым языком по всем лугам и лужам между стеклянными теплицами.

Однажды Розалинда видела целый фильм об этих теплицах под названием «Стеклянный город». Ей очень понравилось название. Действительно, это был город из стеклянных строений, живой, полный зелени. В нем были стеклянные улицы и площади.

Но город этот принадлежал частным лицам – фермерам, и всем остальным вход в него был запрещен.

Однажды один злой фермер прогнал оттуда Розалинду с Тобиасом:

– Нечего вам тут делать!

– Ну и пусть! – сказала тогда Розалинда. – Мы пойдем с Тобиасом через канавы прыгать.

Это была такая специальная игра для детей – кто перепрыгнет, а кто свалится. И собаке играть в нее было легче, потому что у нее больше ног.

Игра была хороша еще тем, что значительно сокращала дорогу к дому. Не приходилось обходить длиннющие канавы, идущие совсем в другую сторону.

Они перепрыгнули первую канаву. Удачно преодолели еще две.

– Молодец, Тобиас! – сказала Розалинда. Но следующая канава оказалась им не по зубам.

Сначала в воду по уши свалился Тобиас, затем по колено вляпалась Розалинда. Они постарались выбраться на берег. Но край канавы был глинистый и скользкий. Они, конечно, выбрались, но с большими потерями. То есть все в глине.

Когда после прогулки они пришли домой вместе, грязные и уставшие, то увидели, что в комнате сидел человек, который ждал Розалинду.

Мама, посмотрев на Розалинду, чуть не упала в обморок:

– На кого ты похожа! Ты вся в грязи, почище собаки! Тебя уже более получаса ждут здесь по вопросу фестиваля, а ты с собакой валяешься в глине.

– Мы не валялись, мы упали! – объяснила Розалинда.

Но маму это не успокоило, и она продолжала ругать Розалинду.

– Ну, почему все меня воспитывают? – подумала Розалинда. – Такое может случиться и с ХОРОШИМ ребенком.

Она отправила собаку домой:

– Иди к себе, Тобиас. Тебя ждут.

Но хозяину в таком виде Тобиас не был нужен.

– Ты сначала соскреби с него глину! – сказал он Розалинде. – Ты брала Тобиаса не таким. Его же нельзя в дом пускать. Ятаким пса не возьму.

Розалинда вернулась с Тобиасом к себе. Человек, который ее ждал, с некоторым беспокойством смотрел на них с собакой. Он был элегантным, с шарфом вместо галстука, а собака отряхивалась, разбрасывая во все стороны мелкие комки глины. Человек осторожно посторонился.

– Тобиас! – одернула собаку Розалинда. Она объяснила незнакомцу:

– Мы соскользнули с края канавы…

– Ты Розалинда? – спросил он.

– Да.

– Меня зовут Вибо Ван де Блинде. Как ты относишься к фруктовому лимонаду? К «Фрешелю»?

Розалинда ожидала любые, самые трудные вопросы, но не такой.

– Нормально отношусь. Он такой, в железных баночках.

Гость постелил газету на стул и предложил Розалинде сесть.

– Понимаешь, праздник в Жевене будет стоить очень дорого многим правительствам. Подумай сама: билеты на самолет, номера в гостиницах, еда, которая постоянно дорожает, сопровождающие педагоги, экскурсии по городу. Не каждое государство может потянуть такое. И было принято решение обратиться к крупным компаниям за финансовой помощью. Ведь обидно, если какая-то страна из-за финансовых затруднений не сможет послать на праздник хороших детей. Понимаешь?

Морщины, появившиеся на лбу Розалинды, совершенно ясно показали, что она ровным счетом ничего не понимает.

Ван де Блинде чуть-чуть раздражился.

– Ты никогда не слышала о спонсорах? Владельцах, например, обувных фабрик, финансирующих теннисные турниры?

Прибавившиеся на лбу Розалинды морщины подсказали, что и о спонсорах она ничего не слышала.

– А мы решили финансировать вас!

Быстрым движением он вытащил из сумки яркий спортивный костюм и показал Розалинде. Костюм был великолепной лимонадной расцветки напитка «Фрешель» с названием фирмы, вышитым шелковыми нитками на груди и на спине.

– Ну, как тебе?

В голове у Розалинды при виде костюма стало что-то проясняться.

– Может, это не твой размер. Но это образец. Теперь ты, надеюсь, поняла, что мы тебе предлагаем.

Теперь Розалинда поняла.

– У твоих сопровождающих будут такие же костюмы.

– Мне нравится! – честно призналась Розалинда, осторожно поглаживая материал грязными пальцами.

В этот момент вошла ее мама.

– Господин Блинде, извините, что я ушла. Но я не могу оставлять магазин без присмотра ни на минуту.

Тут она увидела перечумазанную собаку, крошки глины на мебели и свою дочь, сидящую на газете все еще в неумытом виде и гладящую чистый ярко-желтый спортивный костюм.

– Рози! Ты заставляешь меня краснеть! Ты до сих пор не переоделась. Что здесь делает собака?

– Дети есть дети! – примирительно сказал Блинде.

Ему принесли кофе, и он снова начал разговор о недостатке денег у правительства, о фруктовом лимонаде «Фрешель», о празднике в Жевене.

– Значит, дети не будут вылезать из ваших костюмов?

– Нет, не так, мадам. Они их будут надевать на торжественных церемониях – при открытии и закрытии. И тогда, когда надо показать, что команда – единое целое.

– Да, да, – произнесла мама Розалинды с некоторым сомнением и обратилась к дочери:

– Пойди прими душ, переоденься и, разумеется, забери с собой собаку.

– Куда? – спросила Розалинда. – С собой в душ?

Мама не ответила, она оживленно беседовала с лимонадным господином Вибо Ван де Блинде, одновременно протирая испачканную мебель.

– Комнату душем не окатишь, – подумала Розалинда, – а собаку можно.

Она стала заманивать Тобиаса в ванную. Потом залезла под душ и затащила туда же собаку. От упругой струи Тобиас завизжал и стал отряхивать воду с глиной во все стороны. Получилась просто поросячья туча. Но вода все лилась и лилась и все смывала.

В первый раз за прошедшее время Розалинда почувствовала себя счастливой. Оказалось, не так уж приятно быть победителем конкурса, в котором на самом деле одержала победу бабушка. Не так уж приятно было переписываться с мальчиком, от которого приходит одно письмо в два месяца и все.

Ее одноклассница Эвелин уже получила второе письмо от одноклассника Ромы Игоря Антонова. В нем было несколько строчек о Роме: что Рома сделал все, чтобы приехать на фестиваль, и у него вроде бы все будет в порядке.

Это была приятная новость, но разве он не мог сам об этом написать.

Под душем с Тобиасом Розалинда скинула с себя тяжелый груз, лимонадная одежда подбадривала ее, и, казалось, вода смыла грязь и все ее печали.

С Ромой все будет в порядке, с ней все будет в порядке и на фестивале все будет в порядке. Нужно быть более уверенной в себе. Бабушка ни за что бы не стала ей помогать, если бы она уж совсем ни на что не годилась.

О финансировании поездки голландских детей в Жевену фирмой «Фрешель» передавали в последних новостях. Многие с одобрением отнеслись к поступку владельца фабрики, но некоторые, а если говорить точнее, то бабушка, говорили, что это позор.

Она возмущалась не из-за самого факта финансирования, это как раз, по ее мнению, было хорошим делом, а из-за лимонада.

– Ты только подумай – что они туда добавляют! Консерванты и всякие краски. А потом они заявляют, что любят детей не меньше лимонада.

– А мне нравится костюм, который они принесли, – сказала Розалинда.

– Ты еще в таких вещах ничего не понимаешь! – сказала бабушка.

Как раз в таких вещах Розалинда понимала. Более того, эта вещь понравилась и Вильяму. Костюм, присланный по почте, был Розалинде в самый раз, и Вильям успокоился только тогда, когда мама обещала выстирать костюм после фестиваля в очень горячей воде, чтобы он сел до его размера.

Мама и Розалинда поехали в город за покупками. Они заходили то в один магазин, то в другой.

– Что же нам купить? – спрашивала мама, стоя около рамы с одеждой, выставленной на улицу. Она была счастлива, что выбралась из дома и освободила себя от работы.

Она с некоторым раздражением смотрела на других женщин, которые только и делали, что рассматривали и примеряли одежду и пили кофе.

– Видишь, – говорила она Розалинде, – эти женщины не работают, а только тратят деньги. Я надеюсь, Рози, ты будешь другой, когда ты вырастешь. Ты будешь эмансипированной.

Розалинда, конечно, немедленно согласилась. Хотя ей показалось, что мама сама была бы не прочь только выбирать одежду и пить кофе. Любому надоест постоянно изо дня в день только чистить, смазывать и продавать велосипеды.

И вот мама неторопливо ходила по магазинам и наконец купила розовую блузку для себя, три маленькие машинки для Вильяма (чтобы он не рыдал) и будильник и босоножки цвета «Фрешель» для Розалинды.

– Дожили! – сказала на это бабушка. – Как глупо. Даже при покупке шлепанцев ими руководит лимонад!