Текст книги "Алешка и Аленка в Стране Шоколада (история вторая)"

Автор книги: Эдуард Качан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Алешка и Аленка в стране шоколада.

1.

Была весна, но Алешке и Аленке было не до журчания ручьев и пения птиц – дети страдали.

Позавчера у них родился братик – крошечный малюсенький человечек, скрипучий писк-плач которого Алешка и Аленка слышали по телефону. Вроде бы и радость, но – увы! Мама с братиком лежали в больнице, и должны были пролежать там еще несколько дней. Эти несколько дней и были главным горем Алешки и Аленки – так долго не видеть маму! Даже в палате ее навещать было нельзя – только папа ездил к ней, да и то – не навещал, а просто передавал еду через медсестер.

Так долго не видеть маму! А ведь до этого она всегда была рядом...

К тому же и папу Алешка с Аленкой теперь видели меньше, чем привыкли – ведь он с утра уходил на работу, с работы бежал к маме в больницу, и только потом, когда уже начинало темнеть, забирал Алешку и Аленку из школы. Дома папе тоже было не до детей – он сразу же бежал на кухню и там долго громыхал тарелками и кастрюлями – готовил не вкусный, совсем не похожий на мамин, ужин. Некогда ему было пообщаться с Алешкой и Аленкой, некогда поговорить, поиграть, посмотреть по телевизору мультики...

Алешка и Аленка не привыкли к тому, что у родителей не хватает на них времени, и потому, с горя, то ссорились, то бузили, то просто капризничали.

– Папа, а ты купил шоколадку? – капризным тоном протянула Аленка, вяло ковыряя вилкой горячую, недосоленную, водянистую кашу.

– Сначала доешь кашу, – устало ответил папа.

– Ну, папа, ты сначала скажи – купил или нет?!

– Купил, – ответил папа нехотя. – И, наверное – зря!

– Почему – зря?! – возмущено закричали в один голос дети.

– Вы вчера ели шоколад, позавчера ели шоколад, сегодня просите опять – так много сладкого есть нельзя, – объяснил папа.

– А много каши есть можно? – уныло спросила Аленка, у которой кусок не лез в горло.

– Каши – можно, – ответил папа. – И молока – можно, и яиц. А вот если есть много конфет, то можно заболеть.

– Я бы лучше заболел, чем этой гадостью давиться! – сказал Алешка, отодвигая от себя тарелку, на которой еще оставалось много каши.

У Аленки глаза на лоб полезли – никогда еще ее брат не смел разговаривать с отцом так грубо.

– Ты как разговариваешь! – прикрикнул на Алешку папа. – Каша – гадость! Думаешь, у тебя бы получилось лучше?! Да ты хоть раз помог мне приготовить ужин или завтрак?!

– Я не умею готовить, – буркнул себе под нос Алешка.

– Мог бы научиться, не маленький уже!

– А я не хочу этому учиться, – заявил Алешка. – Я вообще, когда вырасту, ни разу в рот кашу не возьму. И суп тоже есть не буду!

– А что же ты будешь есть? – спросил папа насмешливо.

– Мороженое, – ответил Алешка.

– И бисквитный торт, – подержала Аленка брата.

– И шоколад! Каждый день – кило шоколада! – Алешка мечтательно закрыл глаза.

– И я, и я! – подхватила Аленка. – Я вообще люблю только шоколад! И мечтаю, чтобы вокруг меня был один шоколад и больше ничего!

Папа вздохнул – у него совсем не было сил спорить с детьми. К тому же он понимал, что приготовленная им еда не вкусна, а главное – что дети отчаянно скучают по маме.

– Вот вырастите, и будите кушать что захотите, – папа отрезал большой кусок хлеба и положил Алешке на край тарелки. – А сейчас доедайте вот эту кашу и вот этот хлеб. Я сейчас пойду готовить суп для мамы, и вам запрещаю вставать из-за стола, пока все не съедите! Иначе шоколада не будет ни сегодня, ни завтра!

Папа ушел на кухню, и принялся там стучать кастрюлями.

Дети еще долго ковыряли ненавистную кашу. Потом, все-таки, доели ее, получили на десерт шоколад, но времени на то, чтобы поиграть у них уже не осталось.

– А давай, когда вырастем, откроем вместе кафе-мороженое, – сказал Алешка сестре перед тем, как отправиться спать в свою комнату.

– Давай, – ответила Аленка, зевая. – И будем кормить вкусностями одних детей! А взрослых в свое кафе вообще пускать не будем. Пусть едят свои каши, если не понимают, что нужно детям!

Так дети разошлись спать. Они долго не могли заснуть: Аленка думала о том, что мама вернется не скоро, и от этого у нее на глаза наворачивались слезы; Алешке же было стыдно за то, что он нагрубил папе, который до сих пор возился на кухне.

Алешка хотел даже встать и пойти извиниться перед папой, но не пошел – поленился. Зато вместо этого он представил себе кафе, в котором были одни только дети, и они с Аленкой раздавали всем мороженое и шоколад. Он не знал, что в это же время Аленка, чтобы не думать о маме, представляет себе то же самое.

Так, в мечтах о вкусном, дети заснули.

2.

Когда Алешка проснулся, то ничегошеньки не понял.

Был жаркий день, и ярчайшее летнее солнце находилось в зените.

Алешка в своем любимом спортивном костюме стоял по середине огромного поля, и, щурясь от солнца, изумленно вертел головой из стороны в сторону, стараясь понять, где же он находится, и как здесь оказался. Вокруг не было видно ни домов, ни привычных асфальтированных дорог – только это поле.

На поле росла свекла, и между ровными, уходившими вдаль рядками было множество детей. Мальчики и девочки разного возраста пропалывали бурьян. Они работали сосредоточенно и молча – ни шуток, ни смеха не было слышно вокруг, и это было странно – ведь тишина и дети – вещи несовместимые! Именно из-за этой неестественной тишины Алешке сразу стало как-то не по себе.

Вдали что-то громыхнуло, застучало. Алешка вздрогнул и повернулся на звук. Приглядевшись, он увидел на горизонте укутанное грязным дымным облаком серое здание.

«Сахарный завод» – подумал Алешка, и тут же удивился своим мыслям – сахарного завода он не видел ни разу в жизни.

– Алешка! – донеслось издали.

Алешка обернулся – к нему бежала Аленка, одетая в свое любимое летнее платье.

– Алешка, где это мы? – не успев перевести дух, испуганно спросила сестра, как только добежала до него.

– Понятия не имею! – Алешка озадачено почесал вспотевший от жары лоб. – Я помню – мы ложились спать. Я еще хотел извиниться перед папой, но заснул… А теперь – мы здесь…

– Значит – мы спим! – обрадовалась Аленка. – Ух, – я так испугалась! А все просто – мы спим, и нам снится сон!

– Как-то уж очень… – Алешка запнулся, подыскивая подходящее слово. – Очень правдоподобно для сна, тебе не кажется?

Аленка огляделась, пытаясь оценить увиденное – и поле, и завод, и занятых работой, совершенно не обращающих на них внимания детей. Ничего не поняла, и просто махнула рукой, решив не ломать себе голову по мелочам.

– Мне и не такое снится иногда, – сказала она беззаботно. – Помнишь, я тебе рассказывала, что на прошлой неделе ко мне во сне прилетал Дед Мороз на Крокобряке? Тоже все как взаправду было!

– Да? – засомневался Алешка. – А я своих снов никогда не помню...

Алешка осекся и покраснел.

– Ну, то есть – почти никогда, – закончил он подавлено.

Аленка деликатно промолчала.

Это было большим семейным секретом – Алешке снились страшные сны.

Не часто – но бывало. Сюжет этих снов всегда был одинаковым – Алешка куда-то шел, и внезапно перед ним оказывался Великан. Как и подобает великанам, этот Великан был ростом с двухэтажный дом, у него была черная, косматая борода и злые глаза. Великан протягивал к Алешке огромные руки, и тогда мальчик поворачивался и пускался наутек. На этом месте сон неизменно обрывался, так как Алешка просыпался со страшным криком, и потом долго не мог заснуть.

Этих своих снов мальчик страшно стеснялся, так как кроме них не боялся в жизни ничего. Поначалу родители пытались как-то излечить мальчика от этих страхов – умные тети-психологи велели Алешке то нарисовать Великана, то посмеяться над его нечесаной бородой... Алешка послушно выполнял все, что велели, но от кошмаров это не помогало. Днем он Великана и так не боялся, а во сне забывал и о картинках, и о том, что совсем недавно представлял его смешным... В итоге родители перестали бороться с кошмарами сына и просто старались об этом не говорить, надеясь, что Алешка со временем перерастет.

Аленке страшные сны не снились никогда, поэтому брата она не совсем понимала, хотя и очень жалела.

– А как ты думаешь, – спросил Алешка, чтобы отвлечься от воспоминаний о ненавистном Великане. – Это ты в моем сне или я – в твоем?

– Не знаю, – ответила Аленка, которую такие сложности не интересовали. – По-моему – это все равно. Интересно даже – мне никогда не снилось поле со свеклой.

– А, новенькие, – раздался со стороны тяжелый и совершенно равнодушный голос.

Алешка и Аленка обернулись.

Перед ними стояли двое – мальчик и девочка. Мальчик был выше Алешки на голову, а девочка – выше Аленки на две. Алешку и Аленку поразили их странные лица – расплывшиеся, бесформенные, с совершенно равнодушными, пустыми, как будто стеклянными глазами и носами-пятаками, как у свиней.

– Простите, а вы кто? – спросила Аленка осторожно.

– Мы? – равнодушно и бесцветно переспросила странная девочка. – Мы охранники. Следим за порядком.

– За порядком – где? – уточнил Алешка.

Он исподволь наблюдал за мальчиком-охранником, и всем своим мальчишеским нутром ощущал – сейчас будет драка.

– За порядком везде, – ответил мальчик-охранник и железной рукой взял Алешку за шиворот. – Ты, – сказал он Алешке, – идешь на прополку, а ты, – это Аленке, – чистишь свеклу.

И он потянул Алешку к работающим детям.

Алешка пробовал было брыкаться, но охранник железной рукой приподнял его над землей, и так тряхнул, что стало ясно – сопротивление бессмысленно, потому что силы не равны. В это же время девочка-охранник потащила Аленку в сторону завода. Аленка не сопротивлялась, но зато поминутно оглядывалась, запоминая дорогу, и решая, как бы по быстрее отсюда сбежать.

3.

Минут через десять Аленке надоело идти молча. Никакой враждебности к девочке-охраннице она не испытывала, не смотря на то, что та довольно грубо волокла ее за собой. Аленке было даже интересно. В конечном счете – это же сон, а чего обижаться на кого-то во сне?! К тому же, во сне злые персонажи могут превращаться в добрых, и потому Аленка решила поговорить с охранницей – вдруг превратится во что-то более приятное?

– Послушай, а мы идем вот к тому огромному дому? – миролюбиво начала она.

Охранница молчала.

– Это завод, да?

– Завод, – ответила та неохотно.

– А мой папа тоже работает на заводе! – сообщила Аленка. – Он столяр.

– Да без разницы! – отрезала охранница. – По меньше болтай.

Аленка хмыкнула и пожала плечами. Не болтать – так не болтать!

Пять минут девочки шли молча. За это время они прошли первое поле, перешли узкий участок дикой травы и вошли на второе поле – тоже свекольное. На этом поле не пололи – там свекла была уже зрелой и мальчики со свиноподобными равнодушными лицами выкапывали корнеплоды лопатами и складывали в огромные корзины.

– Послушай, а в этом сне что – выращивают одну свеклу? – спросила Аленка, забыв о том, что ее просили не болтать. – Это скучно, наверное – все свекла да свекла!

Охранница не удостоила Аленку ответом.

Но та не унималась.

– Послушай, – заявила Аленка. – Я хоть и маленькая, но знаю, что на самом деле так не бывает – чтобы вот там свеклу пололи, а здесь – уже убирали. Должно быть так – сначала везде, на всех полях, свеклу садят... Или ее сеют? Ну, не важно! Потом – свеклу везде пропалывают, потом – убирают, но опять везде, на всех полях одновременно! А так, чтобы свекла была одновременно и большой и маленькой – не бывает! Или я не права?

Охранница тяжело вздохнула.

– Здесь – что видишь, то и бывает! – ответила она. – И еще – если ты скажешь хоть слово, я сниму с тебя пояс и им завяжу тебе рот!

Аленка посмотрела на свой поясок, который так украшал ее любимое платье, потом на суровую охранницу и решила – эта точно завяжет!

Даже во сне Аленке не хотелось ходить с завязанным ртом, и потому она решила помолчать.

До самого завода Аленка и охранница не сказали друг другу ни слова.

Через пол часа уже начавшая уставать Аленка стояла на большой площадке рядом с заводом. По середине площадки лежала огромная куча свежевыкопанной свеклы. Вокруг кучи находилось около двух десятков девочек, таких же маленьких, как сама Аленка.

Казалось бы, Аленке пора бы уже было привыкнуть к обитателям этого мира – к их расплывшимся

свиноподобным лицам и равнодушным, пустым глазам, но, оказавшись в компании свиноподобных сверстниц, девочка сразу же погрустнела.

« Если бы у меня было такое поросячее лицо – я бы ни за что не вышла на улицу!» – подумала Аленка.

Но девочек это, казалось, вовсе не волновало. Их вообще ничего не волновало. Лишь некоторые из них скользнули по Аленке равнодушным взглядом и не сказали ни слова.

Они сидели на корточках, сосредоточено работали, и не обращали никакого внимания друг на друга. У каждой из девочек был небольшой нож и алюминиевая кастрюля с водой. Девочки брали из кучи свеклу, ножом отделяли листья, мыли корнеплод в кастрюле, после чего очищали с него кожуру. Очищенные корнеплоды бросали в огромный чан, из которого корнеплоды по движущейся ленте попадали на завод.

Лента шумела, стучала и скрипела – должно быть ее давно никто не смазывал. Трещали отрезаемые от свеклы листья, но больше звуков не было – здесь, как и на полях, никто не с кем не разговаривал. Даже охранница не сказала Аленке не слова, только выдала ей нож и кастрюлю, жестом показала на кран, где можно было набрать в кастрюлю чистую воду, и равнодушно отошла в сторону.

Аленка набрала в кастрюлю воду, повертела в руке нож. Дома ей еще не разрешали пользоваться ножами – хлеб резала мама, овощи чистила тоже она, а Аленка лишь иногда мыла ножи, когда приходила ее очередь мыть посуду. Тем не менее, девочка была уверена, что справится. Присев на корточки, она взяла из кучи свеклу, и быстро, одним движением (чик – и готово!) отхватила от плода листья. Листья отрезались очень легко, и Аленка подумала, что надо быть осторожнее – так не долго и порезаться. Она была уверена, что спит, и, конечно же, порезаться во сне не опасно, но боль и во сне – боль, поэтому, вымыв корнеплод в кастрюле, она начала обрезать с него кожуру уже более осторожно. Листья и кожуру она бросила себе прямо под ноги – другие девочки делали точно так же. Через минуту корнеплод был вполне прилично очищен, хотя мама, конечно, чистила овощи куда более аккуратно – никогда шкурка не бывала у нее такой толстой!

Подражая баскетболистам, на которых так любил смотреть по телевизору папа, Аленка, не сходя с места, бросила очищенную свеклу в чан – и попала! Потом очистила еще корнеплод, потом еще…

Где-то на десятом корнеплоде девочка поняла, что чистить свеклу ей ужасно надоело.

Она встала, с удовольствием расправив начавшие затекать ноги, и отошла от кучи, которую уже начала ненавидеть. Девочка несколько раз тяжело вздохнула – этот долгий сон ей наскучил. Пора было просыпаться! С Аленкой такое случалось – погружаясь в сон, она переживала различные приключения, но то, что это именно сон – знала наверняка, и при желании могла проснуться. Для этого было нужно просто резко открыть глаза.

Аленка плотно зажмурила глаза, затем резким движением открыла их – и не проснулась. Перед ней были все тот же завод, и все та же куча свеклы. Аленка вздохнула и решила, что нужно быть решительнее. Собрав в кулак всю свою волю, девочка что есть духу, ущипнула себя за ногу.

– Ай! – воскликнула она. – Ай, ай, ай!!!

Наверное, будет синяк, подумала Аленка, когда первый, самый острый приступ боли, прошел. Девочка вытерла тыльной стороной ладошки выступившие слезы. Обидно было то, что ущипнула она себя зря – проснуться и оказаться в своей уютной, такой знакомой спаленке не получилось.

– Новенькая, – раздался рядом тусклый голос охранницы. – Работу прекращать нельзя.

– Мне надоело! – воскликнула Аленка, ничуть охранницы не испугавшись – в конечном счете, это ведь она, охранница была в Аленкином сне, и значит именно Аленка здесь настоящая хозяйка!

Без лишних слов охранница влепила Аленке звонкий подзатыльник.

– Ай! – воскликнула девочка возмущенно – ни мама, ни папа ее никогда не били! От Алешки ей, конечно, изредка доставалось (надо признать – чаще всего за дело!), но и он никогда не бил ее по настоящему сильно.

– Работу прекращать нельзя, – монотонно, как автомат, сказала охранница. – Все работают до часа раздачи шоколада. Потом – сон. Потом – утренний шоколад. Потом – опять работа. Это все.

– Понятно, – буркнула Аленка.

Ей, честно говоря, было совершенно не понятно, но злить охранницу расспросами девочка не решилась.

Аленка пошла к ненавистной куче и взяла себе самую маленькую свеклу.

– Ну и порядки тут у вас, – сказала Аленка, обращаясь к сидящей рядом девочке в грязном платье, которое когда-то было розовым и, скорее всего, даже нарядным. – Настоящее гестапо!

Наверное, девочка в розовом не знала, что такое гестапо. Она лишь покосилась на Аленку и ничего не сказала.

Аленка очистила один корнеплод, затем второй. Ей было грустно и обидно. К тому же долго молчать она была не приучена.

– Эй, девочка, как тебя зовут? – спросила она девочку в розовом.

– Снежанна, – ответила та, не отрывая взгляда от своей свеклы.

– А меня Аленка!

Снежанна молча дочистила свою свеклу, бросила ее в чан и потянулась за следующей.

– Меня Аленка зовут, – повторила Аленка, подумав, что Снежанна ее не услышала.

– Это не имеет значения, – ответила та.

– Почему?! – удивилась Аленка.

Девочка повернула к ней свое свиноподобное лицо.

– Это ты сейчас, пока новенькая, красивая, и не остальных не похожая, – ответила она. – Пройдет несколько дней, и ты станешь такой же уродливой как они, – Снежанна указала рукой на работающих рядом девочек. – И тогда никто не отличит тебя от других – будь ты хоть Аленка, хоть Света, хоть Марина.

Аленка с удивлением всмотрелась в лицо Снежанны, потом в лица других девочек – действительно, все лица были удивительно похожими, вот только лицо самой Снежанны не показалось Аленке хоть чуточку красивее других лиц!

– Прости, Снежанна, – начала Аленка осторожно. – А ты их, – она указала рукой на девочек, работающих рядом, – не любишь?

– А за что их любить? – пожала плечами Снежанна. – Свиньи уродливые.

– А… – Аленка запнулась, – А ты сама себя считаешь красивой?

– Ты что слепая? – спросила Снежанна, и в ее голосе Аленка наконец-то услышала что-то похожее на живое чувство – тень возмущения. – Я была самой красивой в садике, и самой красивой в первом классе!

На это Аленка не нашлась что сказать – если Снежанна и была когда-то красивой, то теперь от ее красоты ничего не осталось, но девочка об этом явно не знала.

– А… А ты давно здесь? – спросила Аленка, уходя от щекотливого разговора – не говорить же девочке, с которой только что познакомилась, что она – записная уродина!

– Не знаю. Наверное.

– А что это за место?

– Это страна шоколада, – ответила Снежанна, и при слове «шоколад» ее равнодушные глазки блажено закрылись.

– Страна шоколада! – изумленно повторила Аленка.

– Здесь самое лучшее место на свете, – сказала Снежанна тусклым голосом. – Перед восходом солнца и на закате, мы все едим шоколад. Каждый съедает столько шоколада, сколько сможет. Это счастье.

Равнодушная, в грязном платье, с расплывшимся свиноподобным лицом Снежанна вовсе не казалась Аленке счастливой, и потому Аленка спросила робко:

– А что еще вы делаете? Ну, в смысле, когда не едите шоколад?

– Работаем, – ответила Снежанна. – Здесь сахарный завод, ниже, – она указала куда-то вдаль и как будто вниз, – рощи какао. Из какао и сахара получается все нужное для шоколада. Шоколад делают во Дворце Короля.

– Короля? – недоверчиво переспросила Аленка.

– Короля, – подтвердила Снежанна.

Аленка пожала плечами и решила, что про Короля – это, конечно, интересно, но не главное, и об этом можно расспросить потом.

– А что еще вы делаете? – не унималась Аленка. – Вы играете, ходите с родителями на карусели, читаете книжки?!

– Нет, – ответила Снежанна. – Зачем нам все это? Мы едим по утрам и вечерам шоколад, а днем работаем, потому что без этого шоколад кончится. И больше ничего. Не приставай больше ко мне – ты мешаешь мне хорошо работать.

Снежанна отодвинулась от Аленки и больше не сказала ей ни слова.

«Вот так сон – подумала Аленка. – Наверное, мы с Алешкой действительно едим слишком много сладкого, поэтому и сниться всякая глупость!»

После этого она чистила свеклу и представляла то, как проснется, как разбудит Алешку и скажет, что ей приснилось что-то круче его Великана, как они вдвоем посмеются и решат есть по меньше сладкого на ночь...

Между тем наступил вечер. Как только солнце начала садиться за горизонт, из-за завода вышли несколько больших мальчиков, которые несли две большие, тяжелые корзины. Мальчики поставили одну из корзин на землю, перевернули ее набок, и из корзины выпала огромная темно-коричневая глыба.

В воздухе разнесся запах шоколада. Тут же равнодушные ко всему на свете девочки как будто ожили – с криками и визгом они бросились к глыбе и начали своими ножами отрезать от нее огромные куски и жадно пожирать их. Маленькие свиные глазки девочек теперь светились каким-то лихорадочным блеском.

Внезапно Аленка почувствовала, что очень голодна. Она тоже подбежала к глыбе, и отрезала от нее кусок весом не меньше килограмма.

Никогда еще Аленке не попадалось в руки столько шоколада! И никогда шоколад не казался ей таким вкусным. Жадно, чуть ли не давясь, она уплела весь шоколад и побежала к крану с водой, чтобы запить невыносимо сладкий вкус во рту. Затем вернулась к шоколадной глыбе, чтобы отрезать еще, но почувствовала, что очень устала.

Вздохнув, она опустилась прямо на землю, и легла на кучу свекольной кожуры и отрезанных листьев. Дома она всегда спала на чистых простынях в удобной кроватке, но здесь не было кроватей, а спать так хотелось! Другие девочки тоже валились где попало и мгновенное засыпали.

«Интересно, можно ли заснуть во сне?» – подумала Аленка, но ответить себе самой на этот вопрос не успела – уставшая и объевшаяся шоколадом девочка заснула.

4.

– Аленка, Аленка вставай!

Голос брата доносился до Аленки как будто издалека.

– Аленка, проснись!

«Наконец-то я просыпаюсь, – подумалось девочке. – Мне снился какой-то странный сон!»

Она открыла глаза, ожидая увидеть свою кроватку, свою книжную полку, своих кукол, освещенных веселым солнечным лучом, пробивающимся в комнату сквозь шторы.

Вместо этого девочка увидела, что утро еще не наступило – была глубокая ночь, не горел ни один фонарь, и если бы не луна со звездами, было бы совсем темно. У Аленки болели бока – видимо, она долго пролежала на чем-то твердом... Девочка осмотрелась вокруг – огромная свекольная куча, образки листьев и кожуры вокруг, девочки, с перемазанными шоколадом лицами, спящие прямо на земле... Маленький шоколадный комочек, оставшейся от давишней глыбы...

Аленка вздрогнула и закрыла ладошкой рот, чтобы не закричать от ужаса – она все вспомнила.

– Ну, ты и спишь, сестренка, – сказал Алешка. – Поднимайся, скоро утро – я долго тебя искал. Нужно бежать отсюда.

– Бежать? – переспросила Аленка растерянно. – Зачем? Ведь это – сон.

– Может, и сон, но только мы с тобой попали в серьезную передрягу!

Алешка повернул голову, на его лицо упал лунный луч, и Аленка увидела, что бровь у брата разбита, а под глазом огромный синяк. И еще что-то нехорошее почудилось ей в лице Алешки, но что именно – девочка не поняла.

– Что у тебя с глазом? – спросила она.

– Подрался, – сказал Алешка, усмехаясь. – Не хотел работать на свекольном поле.

– И как успехи?

– Как видишь – накидали мне по полной программе. Здесь охранники сильные.

– А другие мальчики за тебя не вступились?

– Еще чего, – вздохнул Алешка. – Не только не вступились, но даже и не посмотрели что происходит. У них тут, совершенно никого не трогает – бьют кого-то или нет. Бежать отсюда надо.

– Чтобы больше не били?

– Чтобы не стать такими как они.

Лицо Аленки вытянулось.

– А мы можем такими стать?! Мы ведь просто заснули…

Глаза Алешки сверкнули – это Аленка увидела даже в темноте.

– Здесь все – просто заснули! Я пытался разговорить нескольких ребят, и вот что узнал – все они больше всего на свете любили шоколад, и каждый из них однажды заснул и оказался здесь. Это какой-то очень долгий сон, сестренка! Все те, кто сюда попал, так и живут здесь – работают на этих долбанных полях, жрут этот гадский шоколад, ночами засыпают, а по утрам просыпаются, но опять же – здесь, а не дома! А какими здесь становятся те, кто пробыли долго – ты видела!

– Да уж! – вздрогнула Аленка, вспомнив свиноподобное лицо Снежанны. – Это что же получается – если ребенок пробыл здесь месяц, то где там, у себя дома, он весь этот месяц спит, не просыпаясь? Вот так – лежит и лежит в кровати?!

– Не знаю, – ответил Алешка зло. – Мне до этой чепухи дела нет! Главное – надо отсюда выбираться…

Тут Аленка тихонько вскрикнула – она поняла, что не так у Алешки с лицом, если не считать синяка и разбитой брови.

– Алешка, – сказала девочка дрожащим голосом. – У тебя нос как пятак…

Алешка ойкнул и схватился за нос.

– Нет, ничего подобного! – сказал он с ужасом, ощупывая свой нос. – Вечно ты все выдумываешь!

– Нет, Алешка, нет! – зашептала Аленка горячо. – Ты повернулся и тебя лунный луч осветил немного. У тебя кончик носа стал круглее и все лицо как-то шире! Точно говорю! Все еще не так, как у них, но уже начинает напоминать! Ой! – голос Аленки задрожал. – А со мной – не так?! Алешка, посмотри на меня внимательно! Вдруг у меня тоже!..

– Поверти-ка головой! – сказал Алешка, и принялся пристально вглядываться в лицо сестры. – Да, так и есть! – сказал он через минуту. – Твое лицо тоже поменялось.

Девочка закрыла лицо руками и беззвучно заплакала.

– Не реви! – сказал Алешка, обнимая сестру за трясущиеся плечи. – Может все еще можно поправить! Нам нужно только понять, почему это все происходит!

– Это из-за работы! – крикнула Аленка в полный голос, забыв о том, что она может разбудить других девочек, а главное – охранницу. – Они все целый день работают, и из-за этого превращаются в свиней!

– Тише ты! – одернул сестру Алешка. – Это надо спокойно обдумать!

Он замолчал, сосредоточено морща лоб. Аленка всхлипывала – она силилась не плакать, но когда представляла свое личико с носом-пятаком, слезы сами лились с ее глаз.

– Это не из-за работы, – сказал, наконец, Алешка. – Папа работает по десять часов в день – и не похож на свинью. С ним работают другие столяра – и тоже на свиней похожими не становятся. Еще я видел по телевизору передачу про трудоголиков – это болезнь такая, когда человек работает, работает и не может остановиться; так вот – даже они не похожи на свиней!

– Это из-за шоколада, – прошептала Аленка, поражаясь своей догадке. – В нашем мире никто и никогда ни ест шоколад килограммами. А здесь едят, и притом постоянно. Это из-за него они такие!

Между тем, небо на востоке начало сереть.

– Солнце встает, – сказал Алешка. – Давай, бежим отсюда, а там придумаем, как выбраться.

– Куда бежим? – спросила Аленка. – Там, – она указала назад, – свекольные поля; здесь – завод; где-то дальше – поля с какао. Нет – рощи с какао, – поправила себя девочка.

– Побежали куда-нибудь. Например – туда, – сказал Алешка и показал направо. – Сориентируемся на месте. Главное, чтобы сейчас они не проснулись и нас не разделили! А то ведь в следующий раз я могу тебя и не найти!

– А что мы будем есть? – спросила Аленка, оглядываясь по сторонам. – По-моему, в этой стране едят один шоколад, а ведь его как раз-то есть и нельзя!

Алешка пожал плечами.

– Можно есть свеклу, – сказал он неуверенно.

– Сырую свеклу? – Аленка содрогнулась от отвращения.

– Давай возьмем с собой несколько штук, – предложил Алешка. – А что – свекла как свекла! Я знаю, что противно, но быть может, мы с тобой здесь долго пробудем – не умирать же с голоду. Помнишь – в мире Мери-Эл мы пробыли несколько дней. Без еды мы ни за что бы оттуда не выбрались!

– Хорошо, – согласилась Аленка, и засунула в единственный карман своего платья большой корнеплод. – Надеюсь, мы быстро попадем домой, и нам не придется это жевать!

– Я тоже надеюсь, – согласился Алешка, и тоже набил себе карманы свеклой.

После этого дети взялись за руки и, что было сил, побежали направо. Нужно было убираться отсюда как можно быстрее – девочки-работницы начинали шевелиться. Было видно – они скоро проснутся.

На востоке загорался рассвет.

5.

«Свекла, везде свекла! – думала Аленка, перепрыгивая через сухие земляные комья. – Никогда бы не подумала, что в мире бывает столько свеклы!»

Алешка и Аленка бежали долго, но вокруг были лишь свекольные поля, и не похоже было, что они скоро кончатся!

– Алешка, я не могу больше! – прокричала Аленка на бегу. – Я... Я упаду сейчас!

Алешка шумно вздохнул, но не ответил сестре ни слова – ему было не до разговоров. То тут, то там с земли поднимались заспанные жители шоколадной страны, и это означало одно – вскоре беглецов увидит кто-то из охранников, и тогда им не поздоровится!

И вдруг поле кончилось – дети на всех парах выскочили на необработанный участок земли, поросший дикими травами. Пробежав несколько метров, они неожиданно очутились у обрыва.

– У-ух! – прокричал Алешка, резко притормаживая.

Кроссовки мальчика заскользили по мокрой от утренней росы траве, и он с трудом сумел остановиться у самого края.

– Ого! – сказал Алешка, тяжело дыша. – Еще немного – и бу-бух!

– Ага! – пробормотала Аленка, заворожено глядя вниз. – Это тебе не с соседской яблони спрыгнуть!

– Ну – ты скажешь! – криво усмехнулся Алешка. – С яблони! Тут высота – яблонь с десять будет!

Аленка тоже усмехнулась, затем неожиданно для себя самой засмеялась нервным смехом – накопившееся напряжение требовало выхода. Засмеялся и Алешка. Дети смеялись, не прекращая, несколько минут, и это помогло – настроение их улучшилось.

Теперь они могли рассмотреть мир, в который попали – с этой высокой точки открывался прекрасный вид.

Мир этот состоял из трех ярусов. На верхнем ярусе, где и находились сейчас дети, располагались свекольные поля и сахарные заводы. Второй ярус находился ниже, и там росли экзотические растения – пальмы с широкими листьями и странные, полностью зеленые деревья с желтыми плодами, напоминающими дыни. Еще нище, на третьем ярусе, будто на дне огромной ямы, стоял Дворец. Ярусы соединялись между собой подвесными мостиками.

– Не мир, а какая-то тарелка, – сказал Алешка с отвращением!

– Дворец Короля, – сказала Аленка задумчиво, указывая на здание.

– Откуда ты знаешь? – удивился Алешка.

– Девочка рассказала, – ответила Аленка. – А я раньше думала, что какао растет на поле – как свекла.

– Нет, – усмехнулся Алешка. – Вот те зеленые деревья с «дынями» – это и есть какао. А те пальмы, что по выше, дают для какао-деревьев тень. Они без этого не могут.