Текст книги "Первый дылехохл"

Автор книги: Эдуард Мезозойский

Соавторы: Эллон Синев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Танька добросовестно выслушала Игоревы жалобы и предложила куда-нибудь съездить, подальше от селезенки, например в Кисловодск. Но почему этот вариант не пройдет, объяснить уже не удалось. А потом просто стало жалко несчастные Танькины мозги, и Игорь снова переключился на Кольку – благо тот сидел в отпуске дома и умел переносить на слух любой бред.

Между тем парни из ремонтной бригады оказались на редкость проворными. Уже в десять утра линия была восстановлена, и по ней двинулись косяки трамваев – поначалу их было так много, что Игорю пришлось выпить двойную дозу спирта (анальгин кончился вчера).

Полдня Игорь скакал по квартире и пел песни. Это заметно помогало, особенно в борьбе со страхом перед каждым новым приступом, но вскоре он сорвал голос и переключился на практикум по презиранию боли. Здесь успехи оказались гораздо скромнее, и в итоге Игорь уяснил лишь одно – что презрение к боли не более чем выдумка Чингачгука, Зеленого Змия и гастролирующих йогов. Затем он попробовал по очереди самогипноз, цигун, медитацию с попыткой отключить селезенку, иголкотерапию, массаж головы, коньяк с перцем и наконец, от полного отчаяния, почти пол-литра новокаина внутриселезеночно, путем вливания в весьма болезненную дырочку от железного прута. Последнее помогло, но ненадолго, при этом злобные бабушки из окрестных домов приняли его за террориста и едва не вызвали милицию.

Телефон Гампольского по-прежнему отнекивался длинными гудками. Механизм возникновения селезенки – или она всегда там была, а? – оставался неясен. Мысли роились в голове как пчеломедведи, распирая ее по всем межклеточным мембранам, но Игорь отцедил только несколько наиболее правдоподобных -включающих капитальное помешательство с сильной и долгой галлюцинацией, болезнь астрального тела (подсмотрено на обложках оккультных книжек в киосках), воздействие чьего-то гипноза (оттуда же), знамение от инопланетян, от нечистой... Причем ни один из них проверке пока не поддавался.

В итоге Игорь принял как рабочую версию органа, который у него, мутанта волею злорадной судьбы, всегда был, только раньше маскировался и боли не чувствовал. Но тут начинались непонятки с практической ценностью блудной селезенки. Ведь еще с детства все уши прожужжали, что нет в человеке бесполезных органов, что всякая микробина занимается своим, совершенно уникальным и, главное, полезным делом. Печень служит чем-то вроде фильтра крови, почки – те выводят мусор, а селезенка под рельсами? Для чего она? Что ею фильтровать? Неужели мутация, атавизм в духе мальчика с хвостиком и пятью сосками?

Чувствовать себя хвостатым мальчиком было мучительно. К тому же под вечер в ста метрах от столба открылся ларек, и невинные алкоголики своим шарканьем ужасно действовали на нервы (селезеночные, разумеется) – эффект был словно железом по стеклу. К ночи стало ясно однозначно: нужны оперативные меры. Так жить не получится, не сможется – и тогда прощайте, друзья, да здравствуют наполеоны и фланелевые пижамы.

А еще были мысли. Мысли, которые мальчик возле тепло-желтого тополя время от времени выковыривал из ранца, -совершенно дикие, неведомо откуда взявшиеся и зачастую вообще непонятно о чем. То в памяти начинала сама собой выстраиваться формула полезного ископаемого под названием нусхет (Игорь был готов поклясться, что такого минерала на земле не водится) и совершенно произвольные цифры по объемам его добычи , то вдруг кто-то шептал, чтобы "увернальцы" не отдавали водопроводный канал, переизбирали руководителя "сатдава" и скидывались в общий котел по десятому "унтелюпу". Особенно смущали Игоря раздающиеся в голове фразы с этими непонятными, но повторяющимися из раза в раз словами: каждый раз после их появления он впадал в панику и начинал звонить Гампольскому. Гампольский трубку не поднимал, паника нарастала, но тут по мозгам проносился приступ, как рубанком снимая все страхи, а заодно и домыслы, и все мысли обращались к селезенке.

– И что, ты хочешь сказать, что из-за этих приступов мы отложим свадьбу?

– Ну а как ты ее представляешь себе с приступами? Завтра вы выходите в зал загса, то се, вам читают речь о нужности брака и любви до гроба, и тут ты орешь и падаешь на ковер. Гости будут...

– ...В восторге. Однозначно.

– Ну конечно, впечатлений будет – только держись, -усмехнулась Танька.

– Игорь, шутки шутками...

– А то я не понимаю! И просто полжизни спал и видел, как я буду валяться на полу на своей свадьбе!

Игорь нервно откашлялся. Коля придирчиво рассмотрел полуторчащий из шкафа свадебный костюм друга и бухнулся в кресло.

– Предлагаю рюхать конструктивно. Если ты так уверен в том, что это у тебя болит песок под рельсами...

– Я не уверен, Коля, как ты этого понять не хочешь. Она действительно болит! И мне это не кажется, ты же сам все видел!

– Игорь, ты меня не переубедишь. Я знаю тебя с песочницы, тебе постоянно лезли в голову разные безумности, и эта у тебя не самая понтовая. Я тут одну книжку начал читать, там говорится, что это у тебя просто сильный глюк – то есть и то, что она у тебя чешется, и что ты ее сумел обезболить, и еще вся эта чухня, которую ты нес – это все самовнушение. И это лечится. Под гипнозом.

– А как ты, дорогой психиатр, объяснишь мне связь между трамваем и приступом? Ее-то ты не станешь отрицать!

– Я еще не до конца книжку прочитал, но уверен, что дальше про это тоже будет. Однако мы отвлеклись от сути. Лечить тебя гипнозами времени нет. Таблетки помогают плохо. Поэтому остается одно: отменить свадьбу. Перенести на потом.

– Коля, я всегда завидовал твоей логике. Даже сейчас завидую.

– Ну дык!

– Но только вот свадьбу откладывать ты меня не уговоришь. Ни за что. Потому что это моя последняя в жизни свадьба. В конце концов, вариант остановить на один день трамвай всегда можно найти.

– Например.

– Например? Еще раз перерезать провод.

– А потом? Когда его починят?

– Потом еще раз, но в другом месте.

– А потом?

– А потом я уже женюсь!

– Если успеешь, – возразил Колька.

– Взорвать трансформаторную будку! Распилить рельсы! Завалить дорогу камнями, спилить и опрокинуть все деревья! Я уже придумал тысячу таких вариантов!

– И ты это серьезно?

Тут Игоря на полминуты выключил очередной приступ. После стандартной судороги и полуобморока он выплюнул угол пододеяльника и продолжил:

– Что угодно, только не эта ужасная боль. Позвонить в трамвайное депо, представиться чеченским террористом и сказать, что в одном трамваев бомба. Устроить в депо пожар, сжечь все трамваи, какие только есть в городе.

– Игорь, но тебе же просто пристрелят, ты и жениться не успеешь.

– ...Лечь на рельсы и сказать, что не уйду, пока не перестанут притеснять корейских негров. Объявлю голодовку.

– И жениться там же будешь?

Игорь осекся, насупился. Откинулся обратно на подушку.

– Какой же ты непонятливый.

– А ты псих. Реальный. Нет, ты, конечно, не думай, если ты попросишь меня еще раз спилить провод – ништяк, я помогу, лишь бы это убедило тебя в уменьшении боли. Я даже готов...

Колька вдруг изо всей силы ударил себя по лбу, да так громко, что Татьяна вздрогнула от неожиданности.

– Черт! Елки-палки, как же я раньше не догадался!

– Что еще?

– Вот же балда!

– Коленька, не томи, времени нет, – взмолилась Таня.

Коля вскочил с кресла, метнулся к окну. Принял позу кающегося мыслителя.

– У меня есть один вариант. Черт, как же я мог о нем забыть...

– Коля, не нервируй меня. Говори дело.

Коля засунул обе ручищи в нагрудный карман рубахи и вынул оттуда развалившуюся записную книжку.

– Психиатр. Знакомый моего соседа. Необычайно крутой мужик.

– За сегодня справится?

– Должен. Обязан. Справится!

До свадьбы оставалось меньше суток. Положение становилось хуже чем критическим.

– Игорь, извини, задержались, у деда были пациенты...

В пятно света возле двери из чердачной будки вслед за Колькой вылез ссохшийся старичок-казах, в шубе из множества мелких шкурок, с ног до головы обвешанный амулетами и цепочками.

– Познакомься, это врач Вайдаш, – Коля деловито засуетился, утаптывая перед дедом снег.

– Он что, священник? – Игорь с сомнением уставился на свисающие с шеи деда звериные когти. Тот принял из рук Кольки что-то большое, круглое и укутанное серой мешковиной, и удовлетворенно забубнил.

– Он шаман. Белый.

– Кто? Коля, ты...

– Игорь, спокуха, все будет нормально. Вайдаш Мустафаевич, для ориентировки: его злые духи поселились вон там, – Колька махнул рукой в сторону Капитанской.

Игорь с минуту напряженно думал, что же за книжку и по какой, интересно, психиатрии Колька начал читать, и вообще что он тут делает, на продуваемой всеми ветрами крыше своего дома, в двенадцатом часу ночи. Когда же дед вынул из своей мешковины бубен, свечки, палочки и фляжку, он заподозрил, что его сейчас начнут лечить.

– Коля, – он отвел его в сторону, за будку, в относительное безветрие, – это и есть твой новый психиатр?

– Ты не волнуйся, дед в деле реально шарит. Проверено.

– Коля, я же не верю в духов и шаманов!

– Плевать. Он психиатр, настоящий.

– Белый?

– Игорь, не до приколов, у него куча народу вылечилась от шизы, проверено железно. Куча народу, который тоже не верит в духов.

– Ты до этого сам додумался или в своей книжке прочитал?

Коля вынул из кармана остатки банковских денежных оберток.

– Игорь, поверь мне или я гадом буду, твоя болезнь лечится исключительно внушениями и гипнозом. А старик шарит и в том и в другом, хотя и шифрует это как сказки про злых духов. Ты, главное, не обращай внимания на шаманские примочки, а делай, что он попросит.

Игорь понял, что испытывает свои сомнения на излом.

– А лицензия на врачевание у него есть? Корочки там всякие?

– Какие корочки, Игорь! Есть реальные люди, которых нормальные психиатры вылечить не могли, а этот – за день, влегкую!

– А где-нибудь в другом месте он не может меня полечить? А то, знаешь ли, дует.

– Я с ним говорил об этом. Но ему для работы нужен вид на звезды.

– Без звезд никак?

– Говорит, никак.

Звезды. Хорошо хоть не дно моря. Игорь цеплялся за последнюю возможность выбора. Его свадьба должна была начаться через каких-то двенадцать часов.

– Так это он и есть знакомый твоего соседа?

– Именно. Он совсем недавно у него эпилепсию вылечил. Как рукой сняло, прикинь!

– И когда он планирует начать прием? – Игорь поизучал часы. Приближалась полночь, последний трамвай и драгоценное время сна.

– Сейчас, причиндалы свои распакует. Ты не торопи, для тебя же стараются.

В этот момент дед отвлекся от растирания бубна и подошел к Игорю.

– Ты больной? – из-за сильного акцента нельзя было понять, спрашивает старик или пытается внушить.

– Я больной. Селезенка болит, орган, – Игорь для убедительности скорчил гримасу боли.

Дед потоптался на месте, склоняя свою голову то на один, то на другой бок и пытаясь заглянуть Игорю в глаза.

– Крики духов твой друг сказал.

Игорь глубокомысленно кивнул.

– Что, Коль, он прямо сейчас и начнет?

– А куда тянуть-то?

Игорь подумал, что другого выхода у него все-таки не остается. Что ж, шаман так шаман.

– Будем лечиться, что ли... – неуверенно сказал Коля.

Дед оживился и протянул Игорю открытую жестяную флягу:

– Вот, пей половину.

– Что это?

– Игорь, бери без вопросов. Не отравит, – убежденно поторопил Коля.

Во фляжке плескалось что-то густое, пахнущее травами и спиртом.

– Пей, духи не станут говорить, если не выпьешь. Половину пей.

Зелье оказалось крепким и даже вкусным. В животе ощутимо потеплело.

– Теперь жди. Духи сказать.

Игорь услышал, как на Капитанскую вывернул трамвай. Если бы надвигающиеся ощущения можно было назвать откровением духов, то у Вайдаша получалось неплохое начало.

– Сейчас у меня будет приступ, – напомнил Игорь.

– Придут духи, – удовлетворенно согласился старик, вернулся к своему бубну и стал быстро-быстро барабанить по нему двумя пальцами, одновременно прижимая обод к уху. Трамвай стал громче. Игорь собрался с силами, чтобы не выкинуть глупость и не броситься с крыши ему навстречу, и стоически перенес новый паровозик.

– ...Ну и как там духи?

– Игорь! – взмолился Колька.

– Подойди здесь. Ближе. Стой. Дай руку. Слушаю духов.

Шаман закрыл глаза. Судя по его лицу, злые духи отмалчивались.

– Теперь раздевайся.

– Как, совсем?

– До тела раздевайся. Голый.

– Сейчас зима, – резонно заметил Игорь.

На лице шамана промелькнуло презрение. Он внушительно откашлялся и замер, давая понять, что не пошевелится, пока Игорь не разденется. Судя по всему, начиналось самое оно.

– Игорь, не стой, – зашептал Колька сзади. – А то он обидится и уедет.

– Слушай, Коль, ты ему уже заплатил?

– Половину. А что?

– Так, ничего.

Однако просто так стоять смысла действительно не имело. Игорь быстро разделся, оставшись в одних трусах, туфлях и носках, но дед уточнил еще раз – "Голый", – и пришлось скинуть последнее.

– Держи сэтхэ, – шаман протянул ему тлеющую деревянную палочку. – Думай о духах.

– Это значит, о своей селезенке думай, – подсказал Коля.

– Да уж догадаюсь.

Шаман напрягся, поднял бубен над головой и негромко в него ударил – три раза, после чего ожесточенно забормотал что-то похожее на заклинания.

– Теперь бежать. Бок бежать. Быстро, махать сэтхэ.

Игорь вдруг явственно представил себя со стороны -голого, пляшущего на заснеженной крыше девятиэтажки и размахивающего дымящейся палочкой. Но видение быстро пропало, и остался только один холод, пробивший его от кончиков пальцев ног до ресниц. Да, и еще какие-то подбадривания со стороны Кольки.

– Стой, – скомандовал шаман. – Пей. Бежать снова. Стоять. Кричи духам уйти.

Терапия пошла полным ходом.

– Стой. Лечь вниз. Бежать. Закрывай глаза и очень громко кричи духам уйти. Кричи!

– Духи, идите к хрену! Коля, если я подхвачу воспаление легких, лечить меня будешь ты.

– Не отвлекайся...

– Бежать! Кричи духам! – старый пробил в бубен еще три раза. Замерзающие духи отразили эхом дикое желание мгновенно очутиться в пустыне, под испепеляющим солнцем, где жара, где очень-очень жарко, где увернальцы прорыли канал, зачем им канал в такой холод, ледяная вода, лед...

– Кричи духам! Беги! Стой.

Старик опять углубился в бормотание заклинаний. Игоря стал бить легкий озноб.

– Дед, а можно я не буду стоять, а то х-холодно...

Дед сделал строгий останавливающий жест рукой. Из сгущающихся и индевеющих мозгов выдавилось искреннее изумление достижениями нетрадиционной психиатрии.

– Вы что это тут устроили, извращенцы? Совсем обнаглели, педерасты несчастные!

Шаман впал в столбняк. Игорь через силу повернул закоченевшую шею: в форточку в окне соседнего дома, с двенадцатого этажа, выглядывала незнакомая гневная бабкушка.

– Ну, полегче, мать!

– Сейчас милицию позову, извращенцы, а ну-ка быстро с крыши!

Коля встрепенулся.

– Вайдаш Мустафаевич, а можно быстро закончить?

Шаман не шевелился.

– Эй, мать, погодите, мы быстро. Игорь, накинь на себя что-нибудь, сейчас все образуется...

– Я вам дам быстро, выкормыши блядские! Вась, зови милицию, здесь пидары шабаш устроили! Ва-а-ась!

– Кто такой Вася? – Коля начинал сильно нервничать.

– Откуда я знаю? Что с дедом случилось? Он будет меня долечивать или нет?

– Игорь, пять сек перерыв, небольшой форс-мажорчик. Вайдаш Мустафаевич, очнитесь, сейчас надо спуститься вниз... Вайдаш Мустафаевич, твою мать, ты что, в трансе?

Шаман медленно и крайне нешироко раскрыл глаза и принялся что-то шептать. Через несколько секунд ожили и его руки: он лихорадочно и громко забил в бубен.

– Вайдаш Мустафаевич, надо уходить.

– Вась! Ва-а-а-ася-а-а!!! – неслось над замерзшей нусхетной пустыней.

– Чего тебе? – голос был прокуренный и злой.

– Вась, зови милицию, здесь гомики на крыше!!!

– Игорь, одевайся, надо сваливать, – торопил Коля.

Космос камней, взрыв унтелюпа. По леденеющей пустыне заворочались увернальцы, острое-острое солнце замерзло и отклеилось от неба. Игорь почувствовал, что лежит голой грудью на снегу, подтягивая закоченевшие ноги и разгребая сыпучий мороз. Предпоследний на сегодня трамвай.

– Злые духи ходят. Ходят. Шептать молитвы, парень, злые духи не уйдут, – дед стал пританцовывать и бить в бубен все громче. Игорь пытался просунуть негнущуюся руку в рукав свитера.

– Игорь, быстрее, быстрее, потом шнурки завяжешь. Дед, пойдемте, забирайте свои феньки...

Дед внезапно сделал бросок вперед, к центру крыши, и пустился в дикую пляску с бубном, оглашая округу истерическими выкриками на непонятном языке. Бабка в окне неистово затопала ногами.

– Вась, зови милицию, у них бубен, бубен, они сейчас ребеночка резать будут! Милиция!!!

Шаман подбежал к Игорю, пронзил его недобрым взглядом, с диким воплем шарахнулся обратно, к центру крыши:

– Духи, тебе злые духи! Духи прокляли тебя!

– Игорь, не обращай внимания, потом долечишься. Идем, они уже ментов вызвали! Дед, надо сматываться! Идем!

Дед несколько раз подпрыгнул, изо всех сил ударяя в бубен, потом упал не колени и вскинул руки к небу. Коля и Игорь уже спускались по шаткой чердачной лестнице, громыхая подошвами и будоража блаженное тепло подъезда.

– Коля... слушай, Коля, – Игорь с остервенением отшвырнул тлеющий сэтхэ, – чтобы я еще раз послушал твоих советов по лечению – да ни в жизнь!

– Что ты кипятишься! Мы его еще выцепим, он тебя долечит...

– Долечит? Вот уж не угадал, Коля. Никакого больше лечения, понял!!! Никакого! Реально!

Трактор, неумело спрятавшийся в тени забора, был обречен на соучастие.

– Завели, выдернули – уехали. Как можно более мигом, -лаконично распорядился Игорь. – И без всяких там бубнов.

– Хм, если по уму, то надо вон тот сарай взорвать и свалить на тот угол, – Колька, видимо, входил во вкус. -Тогда и опора упадет, и провода с нею, и пути завалит. Больше чем на три дня, точно.

– Много шума. Весь район перебудим.

– Главное – уверенность в своих силах.

– Обойдутся твои силы. Делом займись.

Игорь поправил игрушечную каску, перекрашенную в оранжевый цвет, и посмоторел в колышущуюся темноту, туда, где в ста-ста пятидесяти метрах отсюда лежала его селезенка. Кажется, у него уже поднималась температура.

– Давай только по-быстрому.

Они подошли к трактору, похожему на череп обиженного гигансткого ящера, Игорь еще разок осмотрелся – не стоит ли где на карауле коварная бабуля – а Колька уверенно засунул отвертку в растрепанную дырку в двери кабины и открыл ее.

– Игорь, осмотрись, есть где-нибудь трос?

Трос здесь действительно был: прикрученный к фаркопфу и схваченный тупорылым висячим замком.

– Доставай клещи, – прохрипел Игорь. – Здесь замок.

После того как они отковырнули две плиты по обе стороны рельса и схватили его тросом, трактор громко и матерно облаял ночную тишину, загадил небо густым дымом, и через пять минут все было кончено. Выгнувшийся в посмертной конвульсии рельс остался лежать на зверски вспоротом им самим же полотне.

Игорь разглядывал несчастное железо и думал, что, в принципе, ничто не мешало его селезенке поселиться внутри самого рельса или вообще в стенке доменой печи. С другой стороны, если бы она была зарыта где-нибудь в лесу, то он вообще никогда не узнал бы о ее существовании. То есть, вариантов может быть много. И наверное, возможен такой, что у него где-нибудь в окрестных подвалах найдется еще парочка селезеночек, вот ведь сюрприз будет... От такой мысли Игорь снова стал мерзнуть.

До регистрации оставалось десять часов. Напиться чаю с малиной и панадолом, упасть в сон, проснуться – от ласкового прикосновения волшебных Танькиных губ, не от приступа, -умыться, побриться, начистить ботинки и жениться. Может быть, после этого он излечится от дурацкого нехорошего страха потерять Татьяну. Возможно, его перестанут волновать проблемы ирригации в Увернале, и формула вычисления траекторий метеорных потоков наконец-то перестанет делиться на ноль. Может быть, Гампольский все-таки найдется и расскажет ему, что такое нусхет и чем он отличается от песка. И вообще, может быть, отрезав за собой новый кусок прошлого и полностью переплыв в новую жизнь, он заслужит благосклоности богов недоразумения, подаривших ему эту непонятную селезенку?!!

На звездное пузо натягивалось серое непроницаемое лохматое одеяло. Кажется, по радио обещали метель и даже буран. Неплохой аккомпанемент для песни про светлое будущее.

– 3

Злые чучмеки в киргизских шапках ни за что ни про что съели коня. А потом пришли дети-гринписовцы и тому, что осталось от вороного бедолаги, устроили пышные похороны. И вот они хоронят коня, хоронят себе, хоронят... На этом сюжет песенки исчерпывался, а вместе с ним заканчивался и пресловутый первый танец молодых, на протяжении песни эволюционировавший от вальса до "яблочко". Затем папик Татьяны, окончательно убитый поведением зятька, отобрал у Ваньки-тамады микрофон и отчаянно заорал:

– ...А сейчас мы будем беситься! Всем беситься!!!

После того как Игорь на регистрации чуть не устроил Танькиной бабке инфаркт, две минуты обдумывая вопрос насчет осознанности предстоящего шага, а на предложение поздравить невесту сказал "Поздравляю, Таня" и пожал ей руки, отец новобрачной махнул на все рукой и принялся методично напиваться. Дабы заглушить обиду за загубленное будущее собственной дочери.

– Санек! Ты чего так опоздал?

– Извини, Игорь, не смог. У врача был. А там еще и трамваи не ходят. Вы, смотрю, уже все, каюк, поженились?

– Ты догадлив, именно каюк. Что с твоей ногой случилось?

– Понимаешь, такое ощущение, будто в ней что-то постороннее. То ли гвоздь, то ли кость в сторону растет... Да, чего я пришел-то: поздравляю вас с законным браком, желаю здоровья, значит, счастья разного...

Танька расхохоталась.

– Ничего смешного, – посуровел Игорь. – Ты, Санек, проходи, присаживайся за любое место, ешь-пей, будут проблемы – зови меня. Я тут весь вечер тусоваться буду. А нога – это проходящее. Как у меня зажило – так и у тебя заживет.

– Сплюнь! – и Татьяна трижды дунула через левое плечо.

Вообще, свадьба вроде бы складывалась неплохо, однако Игорь чувствовал, что именно ему кайфа явно недостает. Тепленькие гости уже вовсю следовали призыву тестя и приступали к буйству, а настроение по-прежнему болталось где-то на уровне легкой неудовлетворенности. Может, правду говорят, что все самое веселое – это спонтанное, неожиданное? А может, это все тревога от странных мыслей? Столько готовились, понимаешь, и никакого оттяга для себя. Черт те что. Никакого расслабона. И родитель этот Танькин, без намека на чувство юмора. Всю композицию перепортил.

Одно утешает – хоть поесть можно по-человечески. Много, разно и вкусно. За предыдущие дни Игорь так соскучился по положительным эмоциям, что никак не мог остановиться и приканчивал уже четвертую тарелку.

Селезенка практически не давала о себе знать. Ее уютно припорошило снегом, и шаги перманентных прохожих-алкоголиков отдавались только легким покалыванием. По расчетам, боль не должна появляться как минимум трое суток: выдернуть рельс -это вам не провод оборвать, это действует долго. А какая это была прелесть – услышать по местной "Европе плюс" версию о маньяках-рельсорвателях и шабашах сексуальных меньшинств на крышах домов!

– ...Слушай, а может, ампутируем ее? Тебе-то не все ли равно?

Коля материализовался с другой стороны стола с шампанским и напряженной думой в голове. Он только что, перед самым торжеством, дочитал до конца книжку про психиатрию и стал агитировать Игоря за самовнушение-ампутацию воображаемого органа. Конечно, прокол с шаманом на него здорово подействовал, но неколебимая вера в силу самовнушения осталась несмотря ни на что.

– Нет, Игорь, ты реально подумай. Для чего она тебе нужна? Столько возни, а толку? Я понимаю, если бы глаза на затылке, от них хоть реальная польза есть.

– Это мне уж точно ни к чему. Я и так вижу, что Ванька у меня за спиной объясняет Тане, что, мол, пора меня красть. Вань, слышишь? Ты бы хоть мне сюрприз сделал, честное слово...

Игорь решил переиграть банальный аттракцион с кражей невесты, решив, что от украденного жениха веселья получится больше. Но веселье получалось так себе.

– Чтобы сюрприз получился, надо находиться в неведении, – огрызнулся Ванька. – А ты все наперед знаешь.

Коля отпил шампанское. Призвание психиатра-практика не давало ему успокоиться.

– Ну а все-таки. Насчет ампутации,

– Коля, тебе разве не достаточно шамана? Который вылечил половину твоих приятелей?

– Так ему долечить не дали, эта бабка придурочная.

– Ты по-прежнему думаешь, что, если бы не она, он справился?

Коля кивнул, но почему-то без уверенности. По его словам, он с утра пытался разыскать шамана и стребовать компенсацию -тщетно. Старый исчез.

Игорь вгляделся в ночь за окном. В желтых световых шатрах под фонарями разминалась метель; где-то там, совсем недалеко отсюда, на улице Капитанской, мерзла его селезенка. Мальчик с тепло-желтым деревом сидел на берегу канала в пустыне, ожидая, когда на увернальской стороне откроются шлюзы и пойдет вода.

– Зайчик, ты о чем задумался?

– Да вот, Тань, думаю, что будет, если семьдесят тысяч населения города в пустыне оставить без воды – возьмутся ли они за оружие?

– Зайчик, ты ведь говорил, что еще в детстве бросил фантастику писать. Решил возобновить?

– Причем тут фантастика? Просто представь себе гипотетический город в нусхетной пустыне, кругом ни капли воды и один только канал... Ладно, потом обсудим, – Игорь вдруг почувствовал, что уже не странная мысль к нему откуда-то пришла, а он сам ее нечаянно вспомнил. Снова и нестерпимо захотелось позвонить Гампольскому.

– ...Игорь, если не ампутировать, то у тебя опять будут проблемы, – Коля снова материализовался, на этот раз по эту сторону стола и с селедкой. – Я на улице курил, там какие-то ребята из стройуправления на троих соображали, – так они хотят запороть твое первое брачное утро.

– В чем еще дело?

– По этой трамвайной ветке ездит какой-то бывший партийный бугор-пенсионер. Он сегодня всю мэрию на уши поставил, работы идут полным ходом, и утром должен пойти первый трамвай.

Игорь просверлил взглядом в воздухе две больших бесформенных дыры.

– И ты молчал?

– А что говорить – ампутировать надо, – Коля запил селедку шампанским и причмокнул.

– Слушай, за такое по морде бить мало. И ты не мог меня предупредить!

– Зайчик, что случилось? – обернулась Татьяна.

– Скоро поедут трамваи. Будет больно, – склепным голосом сообщил Игорь.

– И ничего нельзя придумать?

Придумать можно было все. Точнее, не придумать, а сузить диапазон уже придуманного, исключив из него поджоги депо и прочий терроризм, и выбрать самый безвредный и действенный вариант. Но Игорь чувствовал, что его утомленные мозги уже не справляются. Для ускорения обработки идей нужно было бы подключить еще один ресурс.

– Игорь, что ты собираешься делать?

– Что-что... Не видишь, придумываю. Коля, помогай.

То есть как в компьютерах второй процессор. Одна голова хорошо, а две быстрее.

– Чем помогать?

– Ладно, проехали, я уже вроде придумал. Коля, ты сейчас ведь еще не сильно подвыпил? За руль сядешь?

– Прямо сейчас?

– Прямо сейчас.

Решение проступало медленно, но четко и ровно, как резьба по внутренней стороне черепной коробки.

– Погоди, ты чего затеял? Куда?

– К селезенке. Ампутировать, как ты только что предлагал.

– Игорь, расслабься, у тебя же свадьба! Может, завтра?

– А что, тут и без меня уже неплохо справятся. Все, Коля, заводи свою машинку, едем. Хотя... погоди. Пойдем со мной, поможешь.

Игорь вскочил из-за стола. Вежливо растолкав скопление гостей возле сцены, они вместе с Колькой прошли на кухню, в кладовку, взяли там одну из коробок с водкой и вынесли его к заднему выходу из кухни.

Тут их настиг Ванька.

– Куда вы, эй! Молодые, в чем дело?!

– Ваня, дорогой, это старый полинезийский обычай -смыться в самый разгар свадьбы. Чтобы детишки не выследили хижину.

– Чего-чего? Хижину? Слушай, мы так не договаривались. Какой еще полинезийский обычай? Мы сейчас тебя красть собрались.

Из-под резца поднимался дымок и скапливался над мозгами.

– Ваня, это печально, но вы опоздали. Займи гостей чем-нибудь, стишки, анекдоты там, в общем, чтобы нас не сразу хватились, – Игорь положил коробку с водкой в багажник и захлопнул дверцу.

– Какие стишки?

Ваня на некоторое время потерял контроль над своей челюстью, и та устремилась вниз.

– А вам водки не многовато?

– Это для стерильности, – Игорь повернулся к Татьяне. – Солнце, тебя придется отвезти домой.

– Нет уж, зайчик, я поеду с тобой. И не отговаривай.

– Таня, мы едем на очень рискованное мероприятие, даже незаконное...

– Ах, Игорь, перестань.

– Слышь, а гостей предупредить? – Ваня не сдавался.

– Пропадет эффект внезапности. И вообще, моя свадьба -что хочу, то и делаю!

Игорь захлопнул дверцу. Коля потормошил двигатель педалью газа:

– Эй, молодожены, куда едем?

– К Алексеичу. Только очень быстро.

Машина, хлопая прищемленным дверью кончиком шлейфа свадебного платья, выстрелила в снежную мглу. Струи снега бросились на лобовое стекло, прокувырнулись по крыше машины и скрыли из виду силуэт Ваньки.

Мысли жгли череп – нестерпимо, отчетливо.

– Значит так, – Игорь принялся с остервенением завязывать ремень безопасности в морской узел, – сначала мы едем к Алексеичу и забираем у него на некоторое время самосвал. Сегодня ведь суббота? Отлично, до понедельника он его не увидит.

– А потом?

– Потом – помнишь, как идти от селезенки к парку отдыха, трубы кладут? Там надо будет взять экскаватор, пригнать его к селезенке, выкопать ее, погрузить в самосвал и увезти.

– Откуда ты знаешь, что он там стоит? Думаешь, раз с трактором повезло, так и с экскаватором халява будет?

– Мне Серега сказал, муж Танькиной тетки.

– А ты представляешь себе, как это будет происходить реально? Ночь, экскаватор, два кретина в костюмах, развороченные рельсы?

– Плевать. Еще сотня-другая таких приступов, и я совсем рехнусь, вы это-то поймите. И вообще, после первой брачной ночи я хочу проснуться по своей воле.

За стеклами проносилась метель – размашистыми движениями потрошила ночь, подпрыгивающую на каждом ухабе дороги и то и дело срывающуюся в хоровод вокруг тепло-желтого тополя. Вокруг оси, проткнувшей нусхетную пустыню. Вокруг селезенки.

Тут и там мелькали бурые глыбы взрывающегося вакуума, лохмотья пространства носились из одной вселенной в другую, он пытался поймать их, ловил, расправлял, выравнивал, иногда даже различал какие-то тени – крестообразие стрелы экскаватора, пожеванный бетон и мерзлая глина, – но они тотчас уносились вверх, стекали, а в руках оказывались раскаленные перья птиц, вытягивающие его же собственные ребра и звезды из синих неструганных стропил.

– Все, все, Коля, хватит, хватит, прекрати!!!

Шум немного ослаб, лоскутики замерли, он суетливо схватился за них и попытался стянуть в одно целое.