Текст книги "Приключения Арбузика и Бебешки. Сокрушение «несокрушимых»"

Автор книги: Эдуард Скобелев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Ночная беседа

Команда «Освободителя» работала слаженно и смело, но ночью положение осложнилось: пошёл сильный дождь, сопровождавшийся порывами почти штормового ветра.

Приказав втрое уменьшить площадь парусов, Арбузик зашёл в каюту, где Бебешка продолжал размышлять над полученным письмом.

– Утешает одно, – Арбузик, улыбаясь, похлопал друга по плечу. – Операцию с письмом мог проделать только тот противник, который намного сильнее нас. Здесь, на море, мы не в состоянии позвать на помощь ни Чиха, ни Бомбоко, ни Али. Мы лишились даже ракетоплана. Так что нам не на что и не на кого надеяться. Что ж, это даже хорошо: теперь мы знаем, что сами, и только сами, отвечаем за себя. Если столкновения не избежать, а увеличить свои шансы мы не в состоянии, нужно готовиться к столкновению с недругом и не тянуть: чем раньше, тем лучше.

– Не подбадривай меня, я не такой трусишка, как ты полагаешь… Ты промок до нитки и можешь простудиться. Иди переоденься в сухое. А я тем временем приготовлю крепкого чаю.

Когда Арбузик вернулся, Бебешка, разливая чай по чашкам, сказал:

– Всё же страшновато. Приключения интересны в книгах да в кино, а в действительности приключения требуют постоянной готовности к испытаниям, постоянной мобилизации всех сил. Возможны не только успехи, но и поражения. А это – лишения, мучения. Даже смерть.

Арбузик посасывал смоченный горячим чаем чёрный сухарь:

– Да, конечно, всё не так просто. Но преодолевать трудности и не страшиться судьбы – в этом главный долг каждого человека. В этом и состоит жизнь. Иначе всё – детская игра, театр, кукольные представления. Только в борьбе мы с тобой поняли, что мы не пушинки, не воробьиные пёрышки, что наша воля и наш труд могут давать результаты, на которые мы рассчитываем… Никто не хочет уходить из жизни – это ясно. Тем не менее ежедневно гибнут многие. Беда настигает и мужественных, и трусов… Я говорю не о случайностях, я говорю о сознательной борьбе: без подвига нет настоящей жизни. Наши предки славили подвиг и поклонялись подвигу, и я убедился: они понимали жизнь лучше, чем мы. Увы. Это теперь кругом проповедуют деньги и развлечения. Люди почему-то лишились гордости, в них подорвано чувство справедливости, основное человеческое чувство. А в давние времена было немало людей, которые жили ради чести и идеала. Они умели дружить искренне и чувствовать высоко. Потому плоды их труда и стали историей. Всё сложное – такое простое.

– Может, дело не только в людях, но и в эпохах?

– Конечно, и в эпохах. Но всё же близится время, когда большинство людей ясно поймёт: все они обмануты, и богатство, к которому они стремятся в несправедливом обществе, – ошибочная, ложная цель. От вседозволенности, лжи и предательства маятник качнётся в сторону закона, чести и справедливых отношений. Моё сердце ждёт этого времени и утешается ожиданием. Понимаешь, я не хочу забираться под корягу, как пескарь, лишь для того, чтобы уцелеть и съесть ещё пару чужих икринок. Каждый человек должен жить истинной жизнью, даже если это жизнь обыкновенного дворника. Вспомни Печёнкина: в нём бьётся сердце рыцаря. И я вовсе не хочу устраивать по нему поминки: не верю, что его больше нет на свете.

– Хорошо дружить с теми, кто учит доброму и честному, – задумчиво сказал Бебешка. – Ты мне всегда казался занудой, Арбузик, и я не сразу понял: мне нужен только такой друг, как ты. Занудами я считаю теперь тех, которые думают только о себе и не умеют извлекать уроки из своего и чужого опыта. Ты приучил меня время от времени отряхиваться от пыли повседневной суеты и оценивать себя как бы с вершины истории. Я стал ненавидеть пустые разговоры. Научился ценить высокий разум, мудрое и красивое слово, нужное всем, доброе дело. Если мне суждено окончить школу, я окончу её с блеском, а потом окончу институт, стану со временем изобретателем или министром, философом или политиком. Только честным политиком, который служит народу, а не мафии, не горстке заговорщиков.

– Всё это ты говоришь теперь, Бебешка, чтобы скрыть своё беспокойство, – с усмешкой сказал Арбузик. – У меня на душе тоже кошки скребут. Но я, как и ты, не боюсь никаких трудностей. Чего их бояться? Пусть они боятся нашего труда и нашего ума!..

На милость победителя

С рассветом возле «Освободителя» появился тот же самый корабль, с которого передали письмо Бебешке.

Вся команда, недоумевая, столпилась на палубе. Все гадали о причинах невероятной встречи.

И вот на глазах у всех из воды показалось новое тело корабля, которое раньше скрывалось под водой.

Оказалось, это был гигантский корабль. То, что они видели прежде, представляло из себя лишь часть самой верхней палубной надстройки.

– Ничего себе! – изумился Бебешка. – Вот это махина! Вчера мы видели только плавник акулы. Но и то, что созерцаем теперь, пожалуй, ещё не вся акула!

Арбузик ничего не ответил – он сосредоточенно глядел в подзорную трубу.

Верхняя палуба корабля-гиганта служила, конечно, взлётно-посадочной площадкой. Арбузик разглядел огромные ангары.

Забегали люди в странных скафандрах. Отворились одни из ворот, выкатились два вертолёта. Через минуту оба зависли над «Освободителем».

Был сброшен оранжевый вымпел с письмом следующего содержания: «Господа капитаны Арбузов и Бебешкин приглашаются для важного разговора с главным лицом Международной Океанской Лаборатории Н-3000. Немедленно убрать паруса, бросить якорь и подняться в вертолёт по верёвочной лестнице. В случае несогласия или сопротивления ваш корабль будет потоплен вместе с экипажем».

– Вот так фокус! – сказал Арбузик. – Самый неприкрытый бандитизм!.. Твоё решение?

– Послушаем «важный разговор». Спорить в этих условиях не вижу смысла…

Арбузик кивнул и, не обращая внимания на стрекот вертолёта и верёвочную лестницу, велел без спешки убрать паруса. Когда паруса убрали, он пригласил людей в кают-компанию и сказал:

– Мы сами решились на борьбу со злом и потому не имеем права трястись от страха перед каждой опасностью. Наш корабль угрожают потопить, если Бебешка и я откажемся от разговора с боссом этого гигантского пиратского судна. Всякое может случиться, поэтому прошу до нашего возвращения исполнять команды Ляли Дудкиной. Ляля, не робей, приказ есть приказ!

Команда ошеломлённо молчала. Люди не представляли себе, как выйти из положения.

Арбузик и Бебешка поднялись вновь на палубу и подошли к сброшенной верёвочной лестнице. Оба были внешне спокойны и даже с улыбкой помахали ребятам на прощанье.

Новый властелин мира

Едва мальчики повисли на ступеньках, лестницу быстро втащили в чрево вертолёта.

Люди в военной форме молча указали мальчикам на сиденья. Через несколько минут вертолёт опустился на взлётно-посадочную площадку.

Два вооружённых офицера помогли Арбузику и Бебешке выйти из вертолёта и, пользуясь лифтами и коридорами, повели их к «главному лицу».

Перед стальной дверью стояла охрана. Мальчиков тщательно обыскали.

Совсем другие люди проводили в небольшой зал и усадили в кресла. Осветился экран цветного телевизора. На экране возник пожилой мужчина-брюнет со злым и усталым лицом.

– Приветствую вас на борту моей лаборатории, собственно, на территории моего государства, которое не выплавляет стали и не добывает нефти, но является, несомненно, самым сильным из всех современных государств, – хрипло сказал мужчина на чистом русском языке. Вероятно, речь переводил мощный компьютер, потому что она чуть-чуть запаздывала и движения губ мужчины выдавали совсем иной язык.

– Глядя на ваш огромный корабль, я подумал о капитане Немо из знаменитого романа Жюля Верна, – сказал Арбузик, желая побольше разузнать о том, куда попали он и Бебешка. – Ваш корабль, или плавучая лаборатория, вероятно, высшее достижение современной техники, а вы, следует думать, новый «властелин мира»?..

– Жюль Верн, – скривился босс, – это фантазия. Моя лаборатория – реальность. То, что вы видели, – мелочи по сравнению с тем, что вы никогда не увидите. Но я пригласил вас сюда не для бесед о технических достижениях и моём могуществе. Для выполнения программ мне нужна ваша помощь. Скрывать не буду, положение таково: или вы безоговорочно подчинитесь мне и моим сотрудникам, или я переведу в прошлое и вас, и ваших близких, и память о том, что вы когда-то жили на земле.

Было ясно, что босс в состоянии осуществить свою угрозу. Но его наглость вызывала у мальчиков решительный протест.

– Для того, чтобы вести переговоры о помощи, мы должны быть подробно ознакомлены с вашими программами, – сдерживаясь, сказал Арбузик. – Несоблюдение этого условия сделает невозможным наше сотрудничество. И я бы посоветовал вам не терять попусту время на запугивание или подкуп.

Босс озадаченно потеребил нос – не ожидал такой откровенности и твёрдости.

– Не будем ссориться. Мне нравится, когда не крутят хвостом. Но человек – скотина, которая управляется, в конечном счёте, кнутом и сеном. Вот что вам полезно уяснить сегодня. Иначе я создам такие обстоятельства, которые вытряхнут из вас всякую самонадеянность и упования на химеры.

Арбузик рассмеялся: сколько раз он слышал уже подобные речи!

– Насилие всегда и везде удивительно однообразно и примитивно, – сказал он. – Вы рассуждаете логично, если исходить из того, что всякий человек – скотина. Но я знаю, что среди людей имеется достаточно созданий, которые несут в себе божественный свет чести и мужества. Для них ваша философия неприемлема. Любые обстоятельства, которые вы, пожалуй, могли бы создать, имеют один общий знаменатель – смерть. Но вы, по всей видимости, слыхали о том, что существуют благородные люди, которые предпочитают смерть позору. Я подражаю именно таким людям, меня ничто не пугает.

– И меня не пугает, – добавил Бебешка. – Я родился свободным и умру свободным, в какие бы цепи меня ни заковали.

– Гм… Это ваше последнее слово?

– Да, последнее слово, – ответили мальчики. – Мы не станем продавать душу дьяволу, который так любит неизвестность и неопределённость.

– Что ж, аудиенция прекращается! Вы вынуждаете меня на действия, которых я хотел избежать. Пеняйте на себя!..

В ожидании пыток

Телевизионный экран погас. Охранники жестами подняли мальчиков, надели им наручники и повели по гулким и пустынным коридорам, не препятствуя, впрочем, разговорам.

– Ну, что, Бебешка?

– Нормально. Для такой ненормальной ситуации. Я волнуюсь теперь обыкновенно до тех пор, пока не ясно, что меня ожидает или может ожидать. Но чуть только события приобретают однозначность, я спокоен, как гора. Экзаменационный билет вытащен, какие после этого могут быть волнения?

– Замечательное качество! Где ты его только позаимствовал?.. Жаль, что телеаудиенция была слишком короткой. Я хотел сказать боссу, что он идёт навстречу своей гибели, и тем быстрее, чем удачливей, с его точки зрения, осуществляются его желания. Я готов повторять ещё и ещё, что были и неизменно будут посрамлены все те, кто замышляет господство над миром, какими бы доводами оно ни подкреплялось. Сама Природа исключает такой поворот событий, он противоречит логике её существования. Ни лев, ни слон, ни носорог не могут установить своего абсолютного господства. Чем выше их претензии, тем рискованней их существование. Их точат черви и сосут блохи, их губят яды и болезни. Величайшее преступление и величайшее заблуждение – ставить на обман, хитрость, вероломство, насилие и поглощение чужой энергии!..

Мальчики вполне допускали, что их разговор записывают на плёнку и плёнка будет передана боссу «океанской лаборатории», но им ли было бояться правды?

Между тем охранники открыли дверь тёмной сырой камеры.

– Располагайтесь! И учтите: вам дан всего час, – по-русски сказал один из них. – Если не одумаетесь за час, вас ожидают большие неприятности. Даже смерть покажется в сравнении с ними более желанной!..

В камере

Когда закрыли железную дверь, Арбузик искренне расхохотался:

– Я уже говорил тебе, Бебешка: зло тупо и однообразно! Скрутить, связать, избить, заставить молчать и подчиняться, запудрить мозги и загадить душу, – дальше этого зло продвинуться не в состоянии. Те, кто паразитирует, держат в тюрьмах тех, кто защищает равенство шансов и свободу для каждого. Уже многие тысячелетия паразиты применяют одни и те же методы – смешно!

– В какой-то степени смешно, – согласился Бебешка. – Но и мерзко. А терпеть мерзость – унизительно и нестерпимо.

– Не унывай, всё равно мы победим!.. Никто не способен проломить рукой метровую толщу льда, но приходит час, и лёд ломается под воздействием неслышных солнечных лучей… Они все неизлечимо больны, наши мучители, претенденты на мировое господство. Они не случайно создали фабрики и заводы по производству лжи и иллюзий. Этих любителей чужой крови точат подозрения, алчность, самодовольство. Они всегда полны тревоги. Это всё болезни духа. Уже в древности мудрые люди знали, что болезни духа неотвратимо ведут к распаду и гибели. Зло невежественно. Оно преувеличивает своё значение. Бесчестный триумфатор обречён на поражение, как лёд обречён на таяние. Только благородная борьба за правду и свободу для всех неизбежно венчается победой… Время? Да, может пройти немало времени, пока восторжествует справедливость, но история считает не днями, а столетиями.

– Я тоже верю, что всякое справедливое дело в конце концов восторжествует, – сказал Бебешка. – Живущим по совести не страшны испытания. Пусть пугают нас! Наши условия изложены, и мы от них не отступим!..

Арбузик и Бебешка прощаются друг с другом

Ровно через час в камере оглушительно завыла сирена.

– Начинают с психической атаки, как цепной пёс с рычания… Какой примитив!..

Через специальные отверстия в потолке с шипением пошёл газ, вызывающий потерю ориентации, галлюцинации и страх. Тяжело приходилось мальчикам. Каждое движение стоило больших усилий.

Наконец сирена умолкла. Мучители решили определить состояние арестантов.

– Продержимся, Бебешка, не робей!

– Арбузик, давай на всякий случай попрощаемся… Ты спас меня, дружище! Благодаря твоему терпению я узнал много доброго и прекрасного. Помогал другим, спасал других, ободрял, говорил правду и поступал так, как требовала совесть. Спасибо!..

Бебешка согнулся в приступе кашля. То ли стены перемещались и падали, то ли потолок опускался. Мёрзли ноги и руки. Озноб сотрясал тело. Слабость казалась неодолимой.

– Прощай, Бебешка! – сказал Арбузик. – Мир всё равно придёт к добру, если выживет… Но если выживет, в этом будет и наша маленькая победа: мы не покорились негодяям…

Арбузик попытался встать, спасаясь от дыма, разрывавшего лёгкие, но упал на цементный пол и хрипел там, пытаясь что-то сказать.

Бебешка пополз было на помощь, но боли во всём теле парализовали его. Оба страдали невыносимо.

За что? За что мучили их?

Голос палача громко и нудно повторял, словно вбивал в голову раскалённые гвозди:

– Остаётся минута жизни, всего минута, всё обернётся в полный мрак и небытие. Кричите же от боли, зовите на помощь, быстрее просите остановить пытку, дайте слово, что подчинитесь властелину этого мира! За что вы губите свои юные судьбы? За что терпите невыносимые му`ки? Кому вы обязаны? Кому присягнули на верность? Никто и никогда не потребует от вас отчёта! Уцелеть, только уцелеть! Выжить лично! Остальное не имеет значения!..

Мальчики прощения не просили и от боли не кричали. Скорее всего, оба потеряли сознание. Очнулись от ледяной воды, которой заполнялась камера.

Бебешка сел, долго смотрел на Арбузика, лежавшего ничком, но мысль, что он захлебнётся, сначала будто даже успокоила: «Прочь, прочь из этого мира обмана и насилия!»

Гнев совести не проходил: побуждал сопротивляться, не поддаваться, не покоряться…

На четвереньках Бебешка добрался до Арбузика, приподнял и посадил его, прислонив к стене. Скольких сил это стоило!

Тело было отравлено. Мышцы не слушались. Мозг не воспринимал окружающее.

Когда Арбузик открыл глаза, Бебешка понял, что сделал нужное дело: «Жить, чтобы сражаться! Уже одно это отрицает право врага на торжество и победу!..»

А вода всё прибывала. Двигаться в ней было легче, но не хотелось – зачем?

– Кто увидит, кто оценит вашу честь и непреклонность? – вещал предательский голос, стремясь полностью овладеть сознанием бедных пленников. – Сдавайтесь, ещё есть шанс, но он уже последний, самый последний! Кому вы нужны, слабые и никчёмные существа? Все ваши товарищи давно стали трупами, и домой пошла телеграмма о катастрофе!..

Просчитался, просчитался профессиональный болтун и подонок! «Домой» – слово напомнило мальчикам, что у них есть дом, родные, друзья, которые любят их и всегда будут вспоминать, что они встали на защиту обиженных…

А вода прибывала. Ледяная вода.

По грудь. По шею. Выше…

Когда погас свет, Бебешке показалось, что он остался совсем один. Он не испугался, не растерялся, а всё грёб и грёб руками, теряя силы…

Пленники возвращаются к жизни

Мучители внимательно следили за состоянием пленников. Когда мальчики стали тонуть, мучители приняли все меры, чтобы откачать их. Наготове держалась реанимационная палата и дюжина эскулапов.

Через какое-то время Арбузик и Бебешка очнулись в мягких кроватях на чистом белье. Возле каждого лежали куртка, шаровары и кеды.

– Живы, – произнёс Арбузик, ощущая слабость, как после долгой болезни. Обе его руки были исколоты шприцем. – Кто знает, что впрыскивали нам? Может, уже и личности наши переменились?

– Шиш с маслом, – отозвался Бебешка. – Свою суть я не уступлю никому! Если оставили в живых, значит, мы им нужны… Я-то, признаться, думал, что уже полный конец.

– Кишка у них всё-таки тонка: не проглотили… И не проглотят…

Пришёл служитель, принёс завтрак или обед. Поставил и ушёл.

Мальчики кое-как оделись, преодолевая головокружение и слабость. Проколебавшись, принялись за еду.

– Подкрепимся перед новым испытанием, – подмигнув, сказал Арбузик. – Ты заметил, что все прислужники босса на одну морду? И вроде разные, и вроде одинаковые. Как щенки одного помёта. Или сапоги с одной колодки.

– Странно, – сказал Бебешка, – точно такая же мысль пришла в голову и мне, когда гады пустили газ. Действительно, в каждом из прислужников есть что-то от манекенов. Готов поручиться, у них нет самостоятельной внутренней жизни. Это существа с самыми примитивными реакциями.

– Придёт час, и наши друзья отомстят за нас, – сказал Арбузик. – Что бы там ни было, они рано или поздно станут нас разыскивать…

Вошёл служитель, протянул письмо.

– Бюрократы! – проворчал Бебешка. – Всё бумаги да бумаги. Что они там начирикали на сей раз? Прочти, если по-нашему! Может, приглашают на костюмированный бал?

– «Приготовьтесь к новой аудиенции у господина Сэтэна, Верховного Директора Международной Океанской Лаборатории, – прочёл Арбузик. – Вас ожидают через тридцать минут»… Признаюсь, после аудиенции, которой мы уже были удостоены, новая не представляет для меня никакого интереса.

– Нет, я готов ещё раз покалякать с трусливым джентльменом, который травит и топит своих гостей, – сказал Бебешка.

Пришли охранники, повели мальчиков к боссу. Арбузик и Бебешка сразу убедились в том, что переоценивают свои силы: через двадцать-тридцать шагов мышцы ног у них деревенели, требовалась передышка, чтобы продолжать путь. Кололо в боках, сердце не справлялось с нагрузкой…

Разговор с боссом

На этот раз мальчиков привели в другой зал. Это был зал, построенный специально для общения босса с подчинёнными.

Сам босс восседал на возвышении – подобно египетскому фараону. К тому же он был закрыт листом пуленепробиваемого стекла. Огромные пальмы в золотых бочках и огромные телеэкраны справа и слева, на которых босс Сэтэн показывался крупным планом, призваны были вызвать у посетителей сознание собственной слабости и ничтожества.

– Хорошо придумано, – Арбузик указал на стеклянную перегородку. – Но я не о том, что очень маленьких обычно сажают на возвышение. О том, что все злые, агрессивные и прочие гнусные существа выделяют своим дыханием опасные яды…

Слова Арбузика, конечно же, были тотчас зафиксированы чувствительной аппаратурой и переведены для Сэтэна, – об этом свидетельствовали прежде всего наушники, которые он то и дело поправлял пальцем.

– Оставьте дерзкий тон и свои насмешки, – с кислой миной произнёс Сэтэн. – Запас моего терпения не безграничен. Вчера вы держались достойно, и потому я принимаю вас. Я уважаю достойных соперников. Я давно сообразил, что опираться можно только на твёрдое, и выбираю сотрудников не из подхалимов, не из лакеев, а из тех, кто имеет собственное мнение и дорожит им… Мои условия остаются прежними: безоговорочное содействие в осуществлении моих замыслов.

– И наша позиция прежняя, господин Сэтэн, – сказал Арбузик. – Прежде чем говорить о помощи и о плате за помощь, мы хотели бы в деталях узнать, чего вы добиваетесь, какие цели ставите. Только откровенно: малейшая фальшь укрепит наши подозрения и сделает невозможными дальнейшие переговоры. В этом вы уже, кажется, убедились.

– Не будем говорить о том, что было! Давайте говорить о том, что есть! Крутить и вилять мне нечего: мы или договоримся, или разорвём наши отношения… Вы, вероятно, знаете господина по имени Фабрео?

– Знали, – уточнил Бебешка. – Отъявленный мерзавец. Но песенка его уже оборвалась. Мир избавился от подобной нечисти.

– Господина Фабрео нет на свете, – ухмыльнулся Сэтэн. – Однако число существ, подобных Фабрео, увеличивается с каждым днём во всех странах. Представьте себе, именно я произвожу этих отвратительных, но необходимых мне типов на специальной фабрике. Я единственный в мире, кто владеет технологией размножения, или, точнее, мультиплицирования живых существ по живым клеткам родителя.

Мальчики переглянулись. «Ну что? Наши догадки, в общем, были не так уж и далеко от истины!» – говорили их взгляды.

– Позвольте заметить, господин Сэтэн, что вы поступаете крайне неразумно, – покашливая от волнения, произнёс Арбузик. – Когда-то я слыхал от Фабрео, что на него работает самый великий учёный мира и этот учёный из клеток тела Фабрео готов вырастить сотни тысяч, а возможно, и миллионы «фабрео».

Верховный Директор рассмеялся, не меняя выражения лица.

– Когда проходимец говорит о том, что он предполагает сделать то-то и то-то, знайте, он уже делает это!.. Разумеется, я знаю, что Фабрео подлец и мошенник. Но я выбрал его в качестве эталона, или образца, именно потому, что типы, подобные ему, более всего подходят для моих планов. Я рассылаю этих искусственных существ по всем странам, где они, помогая друг другу, быстро внедряются в общество туземцев, или аборигенов, оттесняют их и захватывают все ключи власти. И поскольку я определяю стратегию действий этих типов и собираю с них особый налог, фактически я властвую во всех странах. Моя Международная Океанская Лаборатория – это государство государств, центр центров.

– Не обольщайтесь, президент президентов, король королей, босс боссов, – после некоторой паузы сказал Бебешка. – Мы тоже кое-что знаем о Фабрео и типах, подобных ему: они действуют исключительно в своих собственных интересах. Вы и не заметите, как станете жертвой их интриг, их рабом, их послушным орудием… Вы слыхали что-нибудь о зеленохвостых?

– Хвостатые чудовища? Ха-ха-ха! Моя первая работа! Совершенно неудачная, поскольку существа получились действительно свирепыми и сильными, но всё же излишне склонными к людоедству. К тому же слишком прямыми, не способными к тайным сговорам и тайным интригам. Вместо солидарности и верности своему биологическому братству они тотчас вступили в спор и борьбу друг с другом и забыли о благодарности своему создателю.

– Я знаю зеленохвостых, но охарактеризовал бы их несколько иначе. Впрочем, вполне допускаю, что это ваша работа, – кивнул Арбузик. – Хотя у меня есть другие сведения на этот счёт. Есть, наконец, народные предания.

– Ах, народные предания! – с тем же деревянным смешком протянул Сэтэн. – Ха-ха-ха! Все эти предания точно так же сфабрикованы мной. Нет ничего забавнее, нежели дурачить так называемых умников! На одного и того же червяка можно ловить несколько поколений подряд! Несколько поколений! И все они клюют, как пескари!.. Знайте, мои работники производят сегодня почти 99 процентов информации всего мира! А, каково? Это газеты и телепрограммы, радиопередачи и так называемые научные разработки. За три дня я способен где угодно внедрить в головы обывателей противоположное тому, что им вдалбливала школа и родители в течение тридцати лет!

– Могущество ваше велико, – согласился Арбузик, возмущённый тем, что кто-то способен по собственному произволу дурачить миллионы людей. – Подскажите, пожалуйста, как вас лучше называть. После того, что я услышал, мне очень неудобно называть вас просто господин Сэтэн.

Босс расплылся в самодовольной улыбке:

– У меня тысяча имён… И все фальшивые! Ха-ха-ха! Но я демократ: зовите меня командор Сэтэн.

– Сэтэн? – переспросил Бебешка. – Это слово очень похоже на слово «сатана».

– Пусть будет Сатана, если вам это больше нравится. Сатана – такое же изобретение пропаганды, как ангелы и боги… Может быть, Сатана больше всех выражает сущность этой жизни. Добро ограниченно, тщедушно и трусливо, тогда как зло бесконечно в своих проявлениях, всесильно и постоянно атакует. Ха-ха-ха!

Легко было опровергнуть утверждение об ограниченности добра и бесконечной изобретательности зла, но Арбузик решил не спорить, сознавая, что это совершенно бесполезно.

– Имейте в виду, командор Сэтэн, – сказал он. – Фабрео начал с прислуживания зеленохвостым и раболепства перед Болдуином, сыном Дуляриса, и в течение совсем недолгого времени стал командовать и зеленохвостыми, и Болдуином.

– Это только подтверждает, что я наконец выбрал верный тип для размножения!

– Но и предостерегает: пройдёт совсем немного времени, и вы окажетесь беспомощным заложником банд, которые сами же наплодили!

– Это моя забота, – возразил командор Сэтэн. – От вас я требую однозначного ответа: согласны вы помочь осуществлению моих замыслов или не согласны? Если согласны, то на каких условиях?

Мальчики переглянулись. Они без слов поняли друг друга.

– Ваши замыслы, командор, глубоко безнравственны, стало быть, опасны для всего мира, – твёрдо заявил Арбузик. – Нет таких условий, на которых мы согласились бы оказывать вам содействие. Вы превращаете мир в помойку, где нет высоких традиций, нет благородства, нет любви, нет дружбы, нет семейных устоев, нет справедливости и правды, – одни только махинации и господство ушлых над простодушными, насилие вооружённых над безоружными.

Верховный Директор Международной Океанской Лаборатории сморщился и долго молчал. Пожалуй, в нём всё клокотало от ярости, но он всё-таки сдержался.

– Я учитываю ваши странные принципы, – наконец сказал он. – Если вы так глупо устроены, пожалуйста. Я не прошу, чтобы вы участвовали в моих стратегических планах, мои желания гораздо скромнее. Я нуждаюсь сейчас более всего в деньгах… Да-да, в обыкновенных деньгах. Огромные богатства погребены вместе с ракетным кораблём Болдуина. Я прошу помочь мне получить этот корабль. И часть богатств, спрятанных в его грузовых отсеках. Там золото и драгоценные камни. Много золота и много драгоценных камней.

Это было что-то новое. Если такой могущественный босс просил о содействии, стало быть, для этого были веские причины.

Арбузик неопределённо пожал плечами. Бебешка хмыкнул и развёл руками.

– Я согласен уступить вам, глупая, упрямая молодёжь, половину золота, которое будет извлечено. Если же вы и на это не согласны, что ж, тогда пеняйте на себя: мне придётся убрать вас с дороги!

– Вы очень торопитесь, командор Сэтэн, – сказал Арбузик. – А между тем у нас есть несколько вопросов. Если уж мы собираемся заключить какое-то соглашение, нам нужно знать некоторые детали.

– Например?

– Если вы всесильны, то, вероятно, владеете и способами изменения климата в любом месте земного шара?

– Да, я в состоянии изменять климат, но уже первые опыты показали, что на планете начинаются непредсказуемые процессы – они угрожают и моим интересам… Допустим, я хочу превратить сибирскую тайгу в безжизненную и знойную африканскую пустыню. Я совершаю ряд действий, но вслед за тем африканская пустыня может возникнуть в районе Средиземного моря или в Канаде. Техника манипулирования климатом, к сожалению, пока не позволяет ставить стратегические цели.

– К счастью, – поправил Арбузик. – К счастью. Иначе такие, как вы, уже давно превратили бы процветающие ныне многонаселённые страны в ледяные поля!

Сэтэн покраснел от гнева, но опять сдержался. И это было замечено и верно истолковано: «Значит, очень заинтересован».

– Позвольте спросить: отчего вы, повелитель всех повелителей, хотите прибегнуть к нашей помощи? Отчего нуждаетесь в ней, зная, что возможности наши весьма скромны?

Вопрос не поставил в тупик Сэтэна, однако он несколько стушевался.

– Видите ли, – начал он, покашливая, – я, разумеется, могу нанять других, более покладистых… Я могу нанять целую армию прихлебателей, но… Вам лучше всех известно, где находится ракетный корабль. Кроме того, вы имеете влияние на нынешних правителей страны.

– Это далеко не вся правда.

– Да, может быть. Пожалуй, что и так.

– Разве эту задачу не могут решить ваши бесчисленные фабрео?

– Видите ли… учитывая все обстоятельства… Конечно, может быть… Скажу прямо, что фабрео имеют весьма специфическую сферу использования. Они хороши, когда надо обмануть, ввести в заблуждение, поссорить, отнять, обокрасть, придумать оправдание любому действию, оговорить, обвинить, облить грязью, казнить невинного, прославить негодяя и так далее… Но они трусливы и боятся не только хвостатых чудовищ. Главное же – они не хотят и не умеют работать. Их так и тошнит от работы. Всё ещё терпимо, пока они могут заставить гнуть на себя спину других. Но когда нет этих других, всё рассыпается в прах.

«Ага, – подумал Арбузик. – Оказывается, ты не так всесилен, как пытаешься внушить нам!.. Где-то тут коренится твоя слабость, командор, а это уже не только шанс на освобождение, но и на успешную борьбу!..»

– Что ж, – сказал Арбузик. – Я не исключаю, что мы могли бы договориться о некоторых взаимных услугах. Только ведь для этого нужно знать всю правду, которую вы скрываете. С известным вам Фабрео невозможно было иметь никакого дела: он всё время лгал, юлил, притворялся, делал подлости, присваивал чужое и пытался наверняка уничтожить нас. Такие типы – худшие из врагов. С ними нельзя примириться даже на короткое время: где нет морали, нет и основы для согласия. Эти типы добиваются во что бы то ни стало осуществления своих алчных интересов, а прочие интересы даже не принимают в расчёт.