Текст книги "Проявления иррегулярности в истории войн и военных конфликтов. Роль и место личности военного лидера в системе координат малой (иррегулярной) формы вооружённой борьбы. Часть 1"

Автор книги: Эдуард Бухтояров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Ранние славяне (кинетика и пространство, малое и большое в рейдовой кампании)

В работе Прокопия была описана военная кампания 3-х тысячного отряда славян вторгшегося в пределы Восточной Римской империи и нанёсшего целый ряд военных поражений регулярным римским войскам в поле, с последующим овладением римских крепостей.

После переправы в 551 г. через реку Гевр (Марица), славяне разделились на два отряда, создав видимость малочисленности своих сил и организовав эффективную разведку и взаимодействие между отрядами, внезапными упреждающими ударами успешно побеждали римские отряды, в то время как римские военачальники купившись на уловки славян и упиваясь своим военным превосходством сразу же уступили военную инициативу.

Далее следовала эпопея взятия славянами довольно сильно укреплённой римской крепости Топер, гарнизон которой насчитывал около 15 тысяч человек мужского населения в противовес отряду славян, который ещё на момент перехода через реку Гевр насчитывал в строю около 3 тысячи бойцов.

Именно этот эпизод является показательным, в свете раскрытия темы асимметричности действий и иррегулярного подхода, в деле вскрытия оборонительного укрепрайона противника меньшими силами, не прибегая к долговременной, кровопролитной и ресурсно-затратной классической осаде крепости.

В 551 году перед относительно небольшим войском славян, пришедших в район приморской крепости Топер, стояла непосильная задача в контексте прямой осады крепости и ожидающего их (славян) противоборства с крупными силами византийского гарнизона на выгодных для него условиях.

Однако, славянские воеводы сумели правильно оценить обстановку и приняли решение изменить тактический фон в свою пользу, и уже на выгодных для себя условиях уничтожить военную силу гарнизона крепости Топер.

В первую очередь необходимо было выманить значительную часть легионеров гарнизона за пределы фортификации, далее нарушить боевой порядок сил предпринявших вылазку, застав их врасплох, приступить к уничтожению византийцев.

Для начала славяне разделили свои силы на две неравные части, большая из которых, в виде большого засадного отряда, была искусно спрятана в складках сложного рельефа местности на пути возможного направления вылазки, а меньшая часть приступила к демонстрационным действиям у восточных ворот крепости.

Гарнизон крепости, неправильно оценив обстановку, приняв малый отряд славян за их основные силы, предпринял вылазку большими своими силами. Обманный отряд, обратившись в бегство, повлёк за собой противника в нужном для себя направлении. Таким образом, римские воины, беспечно увлёкшись преследованием убегающего противника, полностью расстроили свои боевые порядки вдали от стен крепости, втянулись в район организованной для них засады.

В свою очередь, большой засадный отряд, пропустив своего противника вперёд, неожиданно для него ударил его с тыла, а ещё недавно спасавшийся бегством малый отряд славян, предпринял неожиданный манёвр, и с разворота атаковал своих преследователей с фронта. Ловушка была захлопнута.

Так были перебиты основные силы гарнизона римской крепости Топер, а славянам был открыт путь к непосредственному штурму крепости.

Второй волной, отсёкши своими лучниками обороняющихся со стен крепости, штурмовые отряды славян с лестницами успешно взобрались на стены, после чего римский город пал.

Данный эпизод борьбы диких племен славян против ромеев, наглядно продемонстрировал превосходство незашоренной военной школой варваров перед академичностью военного искусства Римской империи, имевшей глубокие военные традиции.

Более того, дальнейший ход событий на данном театре военных действий, показал, что поход трех тысячного отряда славян в пределы Ромейской империи оказался разведывательно-рейдовой кампанией, что предвосхищала вторжение основных сил славянского войска в 552 году.

В кампании 552 года, славянское войско, пользуясь данными разведки и сведениями, полученными от взятых в плен воинов, отказалось от исполнения первоначального плана по взятию Фессалоники, где их уже ждало большое римское войско под командованием Германа.

Таким образом, полководцами славян была проявлена гибкость в проведении военной кампании, и после небольшой оперативной паузы, славянское войско перешло на другое оперативное направление и вторглось в пределы Восточной Римской империи. Силы славянских племён были поделены на три части, и естественно, что продвижение проходило по трём направлениям, в ходе которого, не встречая особого сопротивления, были заняты значительные земли в которых войско славян успешно перезимовало.

А далее была битва с отборным войском Византии у Адрианополя, в которой славяне одержали верх. После успеха под Адрианаполем, войско славян, потеряв бдительность, ещё далее углубилось внутрь Византии, где и было наказано у "Длинных стен" внезапной атакой войск ромеев, оправившихся после поражения под Адрианаполем и следовавших вслед за войском вторжения до места следующего сражения. После поражения у стен Константинополя, войско славян было вынужденно оставить пределы Византии, отступив обратно за Истр.

В войске древних славян царила необходимая для успешных действий в походе воинская дисциплина и сплочённость в бою, которая обеспечивалась родоплеменной формой организации войска. Во главе войска племени стоял его вождь, статус которого в родовой общине быстро менялся с началом войны, которая способствовала упрочению власти военачальника уже как князя имевшего свою дружину.

С конца V века, начался процесс объединения славянских племен вокруг наиболее сильного и удачливого князя. Органом общественного устройства такого объединения было народное вече – собрание племён, сверху которого находились совет старейшин и князь.

В общественном устройстве взаимоотношений славянских племён, был один, но очень большой минус, выраженный в наличие межплеменной розни. Маврикий в своем Стратегиконе по этому поводу писал:

«Не имея над собою главы, они враждуют друг с другом; так как между ними нет единомыслия, то они не собираются вместе, а если и соберутся, то не приходят к единому решению, так как никто не хочет уступить другому».

В своём Стратегиконе Маврикий отмечал, что по отношению к славянам крайне эффективна стратегия непрямых действий, мероприятия которой в первую очередь направлены на разжигании межплеменной розни, тем самым ослабляя союз славян, вместо прямого военного давления на славян.

Нельзя сказать, что данное свойство было характерно только для славянских народов, данная «социальная болезнь» присуща всем большим народностям, а также крупным государственным образованиям, поэтому полагать, что славяне в этом плане чем-то отличались от других народов будет неверно.

Однако ситуацию во взаимоотношении между племенами славян коренным образом меняло наличие общей внешней угрозы. Как только появлялась опасность, славяне прекращали междоусобицы и объединялись для отражения внешней угрозы или проведения совместного военного похода.

Таким образом, факт военной организации войска славян на основе общепринятых для всех родов и общин правилу – традиции, также свидетельствует в пользу общей сплоченности войска древних славян и достаточно сильным коллективным и личностным мотивирующим фактором.

Анализ действий войска славян в 551 – 552 гг., показывает также превосходную степень военной школы славянских племён по отношению к военному искусству Восточной Римской империи.

В своих работах, Прокопий из Кессарии и Маврикий, отмечали индивидуальную силу и выучку славянского воина. В историческом труде «Война с готами», Прокопий так описывал качества славянина:

«привыкли прятаться даже за маленькими камнями или за первым встречным кустом и ловить неприятелей. Это они не раз проделывали у реки Истр…».

Византийский император Маврикий на страницах своего Стратегикона, рассказал о незаурядных способностях воинов славянского племени подолгу скрываться от своих преследователей под водой:

«Мужественно выдерживают они пребывание в воде, так что часто некоторые из числа остающихся дома, будучи застигнуты внезапным нападением, погружаются в пучину вод. При этом они держат во рту специально изготовленные большие, выдолбленные внутри камыши, доходящие до поверхности воды, а сами, лежат навзничь на дне (реки), дышат с помощью их; и это они могут проделывать в течение многих часов, так что совершенно нельзя догадываться об их (присутствии)».

Такая практика действий, помимо возможности скрываться от неприятеля для сохранения собственной жизни, позволяла также славянским воинам вести разведку и добывать разведывательные сведения, скрытно выжидая своего часа в географических складках местности для того чтобы взять языка. Естественно, что искусство индивидуальной маскировки рядового воина, положительно отражалась на эффективности коллективной маскировки, что обеспечивало возможность скрытного манёвра войску славян и внезапность его действий.

Военная доблесть славянина была обусловлена укладом жизни древнеславянских общин. Из сказаний мусульманских писателей о славянах и русских (с половины VII века до конца X века по Р.Х.), можно чётко определить ментальность славян того исторического периода. Воинственный нрав мужчины славянского племени проявлялся и в традиции, согласно которой у кого из славянских мужей рождался сын, тот брал обнажённый меч, клал его перед новорожденным и говорил следующие слова:

«не оставлю тебе в наследство никакого имущества, а будешь иметь только то, что приобретешь себе этим мечом».

В обычаях древних славян также существовало правило решать спор между двумя тяжущимися с помощью меча, если обе стороны были недовольны решением суда князя как первичной инстанции в разрешении спора. В таких случаях князь говорил следующие слова:

«судитесь мечом; у кого меч острее, тот и победитель». Тяжущиеся сходились в личном поединке, а окончательную точку в споре ставили крепость и острота клинка, помноженные на силу и ловкость воина.

В личном вооружении и средствах защиты, древнеславянские воины ничем особо не уступали воинам других народов того времени. Единственно, что отличало славянского воина от норманнского воина или византийского легионера, это наличие кольчуги, которая выгодно отличалась от оборонительных доспехов инородных племён.

Успешность исполнения тактики и приёмов на поле боя, что были связанны с быстротой манёвра и резким изменением рисунка боя, перехода от обороны к наступлению и наоборот, была обусловлена наличием у древнеславянского войска пехоты и конницы. Разделение сухопутного войска на два основных рода, придавало ему больше гибкости и позволяло полководцу использовать больше вариантов тактических схем направленных в первую очередь на вынуждение противника нарушить свои боевые порядки, с тем чтобы перехватить военную инициативу и только на выгодных для себя условиях вступать в бой.

Умение и использование мобильных полевых фортификационных сооружений складывающихся из обозных повозок, которые быстро разворачивались и снимались с места по необходимости, также способствовали древнеславянскому войску к быстрому манёвру и смене тактического рисунка на поле боя.

В условиях более эффективной формы вооруженной борьбы применяемой славянами в своих военных кампаниях наряду с превосходной степенью мотивации славянских воинов, превосходство византийских легионов в качестве вооружения ничем не могло помочь ромейским легионерам против военного искусства и уровня пассионарности древних славян.

Военная выучка и дисциплина позволяют, более слабой стороне побеждать военно-политического гегемона имеющего тотальное превосходство в экономическом и военном потенциалах, используя нестандартные, для военного классицизма гегемона, стратегию и тактику в рамках асимметричного военного отклика.

Использование армии, с мощным военным потенциалом, в конвенциональный манер совсем не гарантирует успеха в противоборстве с войском, с заведомо меньшей военной мощью, но находящегося вне рамок общепринятой системы военных стандартов в рамках определённого исторического момента.

Византийские же войска, на практике демонстрировали своё военное искусство в соответствии с вековыми академическими нормами военной школы Римской империи времён поздней античности, и уповали на мощь и великость сложившейся военно-политической системы империи, не осознавая полным образом трагедию Западной Римской империи.

Военно-политическая система Восточной Римской империи, того времени, только начинала осознавать эффективность форм и методов ведения боевых действий, которые применяли противники, как Древнего Рима, так и Нового Рима, на различных театрах военных действий, и в разное время, пытаясь нащупать наиболее эффективные стратегию и тактику ведения войны и боевых действий.

Во второй половине VI века, и начале VII века, в Византии были написаны три обширных трактата посвященных истории военного искусства Восточно-Римской империи в VI веке, через описание войн с готами, гуннами, вандалами, франками, персами и славянами, где параллельно уделялось пристальное внимание военным школам данных народов.

Именно трудам Прокопия Кесарийского, Агафия Миринейского, и автора известного под именем Псевдо-Маврикий, суждено стать бесценными кладезями военно-исторических знаний, в которых в полной мере отобразилось военное искусство той эпохи, с отображением всей полноты форм и методов ведения войны, пользуемыми армиями различных племенных союзов эпохи Великого Переселения народов. Именно эти знания оказывали, оказывают, и еще будут оказывать свое влияние на познание военной науки военными командирами и начальниками разных уровней военной иерархии.

В этих хрониках, заложена мысль о том, что любой стандарт в теории и практике военного искусства это всего лишь один из вариантов развития событий, а не панацея на любой случай развития событий. Лимитизация военной школы в практике ее применения на поле боя, посредством "авторитетного мнения", скорее позволит победить на поле боя свежести военной мысли и импровизации независимого и образованного командира противной стороны конфликта, чем обеспечит безоговорочную победу конвенциональных сил возглавляемых военным невеждой, опирающегося на принятые стандарты и шаблоны, независимо от складывающейся обстановки.

Фламандцы (золотые шпоры и годендаги)

Но вернёмся в западную Европу XIV века, к теме битвы «Золотых шпор» произошедшей в 1302 году во Фландрии.

Более высокий уровень подготовки военных лидеров Фландрии, чем у феодальной военной машины, свежесть военной мысли, её соответствие вызовам и возможности собственных войск, позволило им выработать эффективную стратегию и тактику против войска рыцарей Франции (линейность с тактической глубиной строя народной пехоты против строя конных рыцарей с более высокой индивидуальной военной подготовкой).

На фоне высокой степени пассионарности народа Фландрии, передовая военная школа военачальников была успешно интегрирована в войско и воплощена в практику действий на поле боя, что и позволило пехотному строю одержать военную победу в оборонительном бою.

Возродив военную организацию и тактику времён античности, полководцы фламандского войска построили классическую греческую фалангу, ощетинившуюся длинными пиками. При этом были учтены все слабые места в таком тактическом построении, тыл и фланги были надёжно прикрыты непроходимыми для латных всадников, естественными преградами, что исключило возможность нарушить строй фаланги при помощи обходных манёвров, после чего фаланга утратила бы свою боевую устойчивость. Ручей по фронту, не позволил войску рыцарей нанести молниеносный удар стройным боевым порядком. Более того, линия фаланги была приведена в движение в самый неподходящий момент сражения для атакующей стороны, когда боевой порядок рыцарей был нарушен во время переправы через ручей. Таким образом, фламандская фаланга, ровно как и греческие фаланги в древности, обескуражила своего противника мощной энергией сомкнутого пехотного строя.

Глубина обороны и выделенный резерв, позволили фламандцам, вооруженным простым и эффективным оружием для борьбы с закованными в железо рыцарями, успешно парировать прорыв французского войска в центре фаланги, и нанести поражение рыцарям в завязавшейся рукопашной схватке, после чего французские рыцари были обращены в бегство со всеми вытекающими для них последствиями.

Особо бросается в глаза разность в классе вооружения противоборствующих сторон в сражении при Куртрэ.

Войско французского короля, основную часть которого составляли конные рыцари, имело гораздо большую номинальную стоимость, чем войско Фландрии. Каждый рыцарь был закован в железные латы, имел как минимум щит, массивные меч и копьё. Под седлом у рыцаря был дорогой конь с соответствующей его статусу сбруей с панцирной защитой коня. Всё вооружение рыцаря, его средства защиты, оружие и сбруя коня нередко имели элементы дорогого ювелирного декора. Для обеспечения такого воина требовался небольшой обоз со штатом помощников – оруженосцев, которые должны были обслуживать подобную тактическую единицу. Помимо всего прочего каждый рыцарь представлял из себя статусную персону, т.е. элиту аристократического общества при королевской власти, что и обуславливало его дороговизну.

Относительная дешевизна и эффективность фламандской пехоты, были обеспеченны тем оружием, которым была вооружена народная армия Фландрии. Для борьбы против дорогой панцирной кавалерии в войске фламандцев были созданы отряды стрелков и собственно пеших воинов – пехотинцев, которые и составили основную силу войска.

На вооружении фламандских стрелков находились стандартные на то время образцы оружия, такие как луки и арбалеты. А вот пехотному строю, для противостояния удару тяжёлой панцирной кавалерии, нужен был такой образец оружия, который помимо его эффективности в бою был бы ещё достаточно прост и дешёвый в изготовлении, чтобы в короткие сроки возможно было быстро вооружит народную армию.

И таким оружием для строя пикинеров стали длинные пики с крюками как основное оружие пехотной фаланги для первичной встречи атаки рыцарей, а также годендаги и палицы которые являлись вспомогательным – оружием второй линии фаланги. Именно этим оружием было вооружено большое количество пеших воинов для ближнего боя с тяжёлой конницей французских рыцарей, после того как атака рыцарей была встречена линией пикинеров.

Годендаг представлял собой массивную дубину, ударно-колющего действия, длинною более 1½ метра, на конце которой находился мощный железный шип. Данным оружием было удобно встречать конного рыцаря в ближнем бою, массивностью которого легко было выбить рыцаря из седла или оглушить его, а мощный железный шип легко пробивал железные латы, проникая в тело рыцаря. Оружие фламандских пехотинцев второй линии как нельзя лучше соответствовало выбранной оборонительной тактике народного войска, для борьбы пешего строя против тяжёлой кавалерии.

Фламандский годендаг явился символом народной силы в борьбе за свою независимость, и стал олицетворением так называемой «народной дубины» которая сокрушила рыцарское войско французского короля Филиппа IV.

В дополнение к соответствию военной компоненты в противостоянии с силой рыцарского войска, победа Фландрии также обеспечивалась политико-экономической составляющей, которая заключалась в наличии как внутреннего, так и внешнего союзников. Внешним союзником являлась Англия, которая была экономически тесно связанна с мануфактурщиками Фландрии (национальной буржуазией) и являлась соперницей Франции в борьбе за первенство в континентальной Европе, что и побуждало Англию оказывать серьёзную поддержку городам Фландрии в их стремлении к независимости от власти французского короля.

Ещё одним ярким примером несистемного ответа академической силе, была борьба союза земель будущей Швейцарии за свою независимость в XIV– XV вв., во время которой был выкован авторитет военной школы швейцарцев.

Борьба швейцарцев за своё объедение и независимость, не состояла из одной военной кампании, исход которой решило бы одно генеральное сражение, что одномоментно бы определило военно-политический статус швейцарского союза.

Швейцарцы (военный лидер и сила военных знаний)

На протяжении XIV-XV в.в., швейцарцам приходилось постоянно доказывать свою состоятельность, как военно-политического союза, и добиваться с оружием в руках своего права на независимое существование.

За этот период, произошли военные конфликты вокруг земель будущей Швейцарии, во время которых швейцарским войском был одержан целый ряд блестящих побед над войсками противника. Причем тактический рисунок каждого победного боя швейцарцев был не похож на все предыдущие, военная школа швейцарцев постоянно усовершенствовалась, неизменным было только одно – это использование пехоты, выстроенной в сомкнутый строй баталии, как главной военной силы на поле сражения приносящей решающую военную победу над рыцарским войском феодальной системы.

Более чем полтора вековую эпопею борьбы союза швейцарских земель за свою независимость, можно разделить на два периода.

Первый из них, самый продолжительный, связан с противостоянием швейцарцев и австрийской империей Габсбургов, который длился с 1315 года по 1474 год, и завершившийся заключением мира между австрийским герцогом Сигизмундом и швейцарцами.

Первая значительная победа швейцарской военной школы над феодальной, была одержана в 1315 году в битве у горы Моргартен.

Оперативная линия, вдоль которой произошла боевая активность противостояния между войском Габсбургов и войском союза «лесных земель» осенью 1315 года, проходила по дороге между городами Цуг и Швиц. Ровно посередине данного направления, участок дороги проходит через узкое пространство, ограниченное с одной стороны северо-восточным берегом Эгерийского озера, а с другой стороны горной грядой горы Моргантен.

После того как союзу «лесных земель» стало известно направление основного удара войска рыцарей, конечной целью которых был город Швиц, швейцарцы незамедлительно приступили к подготовке операционного района к надвигающемуся сражению.

В первую очередь были подготовлены фланговые крылья, которые надежно закрывали подступы к городу Швиц, по дороге Цуг – Швиц. Фланговые крылья были обеспеченны за счёт восстановления старых засечных линий, которые у местного населения назывались летцины. Данные фортификационные сооружения представляли собой линию стен, высота которых достигала 4 метров с вкраплениями сторожевых башен. С левой стороны по направлению движения от Швица до Цуга, долину Швиц прикрывала летцина длинною около 8 км протянувшаяся от берега озера Фирвальдштед через горы Риги и Росберг к Эгерийскому озеру в районе города Шорно. С правой стороны долина была прикрыта четырёх километровой оборонительной линией, которая проходила чуть выше города Альтмат и упиралась в склон горы Моргантен.

Естественно что ландшафт местности в районе связки городов Цуг – Швиц и удачно наложенная на него оперативно-тактическая обстановка вместе явили собой благоприятные условия для швейцарцев, чтобы организовать ловушку для французских войск. Таким образом, швейцарцами искусно были сделаны так называемые «пригласительные ворота» для французских рыцарей, через которые колонна всадников попадала в тактический мешок.

Войско французских рыцарей двигалось походной колонной состоящей из трёх частей. Первой из них был рыцарский авангард, за которым двигались главные силы рыцарей, замыкал колонну обоз с вспомогательной пехотой.

Первыми, как и положено, в боевое соприкосновение вступили небольшие авангардные группы противоборствующих сторон. На подступах к городу Шорно, движение авангарда рыцарей было остановлено искусственной преградой – завалом дороги, созданной швейцарцами между подножием горы и берегом озера. Передовая группа швейцарцев, искусно используя рельеф местности, обрушила на авангард рыцарей поток камней и брёвен, чем сразу же расстроила боевой порядок противника и привлекла всё внимание французов к месту засады.

В сложившейся обстановке, колонна главных сил рыцарей по инерции накатилась к месту засады, оказавшись в стеснённых для себя условиях, была дезорганизована. В момент, когда строй рыцарей стал представлять собой неуправляемую ораву тяжеловооружённых всадников, на главные силы французов была произведена атака с двух направлений.

С горы Моргартен, на рыцарей покатились брёвна и большие камни, одновременно в дело вступили главные силы союза «лесных земель». Со склона Маттлугютша, стремительно двинулась, ощетинившаяся алебардами, баталия швейцарцев, заходившая в тыл основным силам французов.

Не выдержав силы навала плотного строя швейцарской пехоты, и не сумев организовать какое либо малое сопротивление, чтобы вывести из под удара основные свои силы и построиться в новый боевой порядок, французские рыцари вместе со своим герцогом пустились в бегство. Паника быстро распространилась на все три части войска французов, что позволило пехоте швейцарцев в ходе короткого преследования полностью разгромить рыцарей.

Вследствие полной победы в районе горы Моргартен в 1315 году, союз «лесных земель» укрепил свои политические позиции в регионе и стал прирастать новыми землями.

В 1339 году, швейцарские баталии успешно противостояли войску коалиции феодалов представлявших интересы епископов Лозанны и Базеля, в союзе с городом Фрейбург.

В этом конфликте швейцарские кантоны вступились за горожан города Берн, которые выступили в открытый конфликт с Людовиком Баварским отказавшись признавать его императором.

Коалиция феодалов выставила около 3 тысяч рыцарей и 15 тысяч пехотинцев против 6 тысяч бернцев под руководством рыцаря Рудольфа фон Эрлаха, в войске которого было около 1 тысячи бойцов пехоты союза «лесных земель».

Боевой порядок швейцарцев состоял из трёх основных частей, что позволяло швейцарцам эффективно маневрировать тактическими единицами на поле боя при организации взаимодействия между ними. В авангарде находилась баталия 30(рядов)×30(шеренг) кантонцев, главная баталия имела размер 50×50, арьергард представлял собой баталию размером 40×40. В боевом порядке швейцарцев, между баталиями, располагались две группы рыцарей, а по фронту каждой баталий была выстроена линии стрелков.

Фон Эрлах, не изменяя тактике действий швейцарской баталии, расположил своё войско на господствующей высоте (гора Брамберг).

Построение войска феодальной коалиции, также претерпело значительных изменений, по сравнению с прошлым сражением. В боевом порядке феодалов было уже две основные единицы и одна маневровая группа. По фронту, непосредственно перед авангардом швейцарцев был выстроен строй рыцарей, а перед главной баталией войска бернцев стояла фрейбургская пехота. Маневровая группа в виде отряда рыцарей выдвинулась вперёд, в надежде зайти в тыл швейцарцам через левый фланг их боевых порядков. После того как фрейбуржцы завершили свой обходной манёвр они вышли на арьергард бернцев и с ходу его атаковали. В результате быстрой атаки, баталия швейцарцев была дезорганизована, а пехотинцы спасались бегством, укрывшись в лесу. Однако первоначальный успех рыцарей не был развит, и в дальнейшем сражении маневровый отряд рыцарей не принял участие.

По какой-то причине, рыцарями не было организованно взаимодействие между основными силами и маневровой группы, более того группа обхода полностью исключила себя из дальнейшего противостояния. Первоначальный успех фрейбургцев, и удачно сложившаяся тактическая обстановка на поле боя не были использованы войском Людовика Баварского, в результате был потерян темп и упущена инициатива. Подобная непростительная ошибка дорого обошлась войску коалиции феодалов.

В свою очередь, швейцарцы продолжали стоять в своих оборонительных порядках, занимая господствующую высоту, приготовившись встретить своего противника.

Далее фрейбургская пехота была двинута на главную баталию швейцарцев. Здесь швейцарцы не стали просто дожидаться, когда атакующая сторона достигнет боевого порядка их главной баталии, а начали действовать с дистанции, используя преимущество своего географического расположения, не вступая в прямое боевое столкновение. Сначала на строй атакующих со склона горы посыпался град камней, которые бросали бойцы швейцарской пехоты, что расстроило боевой порядок фрейбургской пехоты в момент её атаки. Таким образом, для швейцарцев в дополнение к их преимуществу в географическом расположении на поле боя добавилась удачно сформированная тактическая обстановка, что обеспечило необходимые им благоприятные условия для начала решающей контратаки.

Удачно проведённые подготовительные мероприятия, позволили главной баталии швейцарцев удачно контратаковать своего противника.

Другая тактическая единица швейцарских сил – авангард, видя успех своей главной баталии, и не теряя общего темпа сражения, двинулись на левый фланг коалиционных сил, где располагались рыцари. В ответ рыцари-феодалы контратаковали пехоту союза «лесных земель», которые в свою очередь, ощетинившись пиками, образовали так называемого «ежа», для ведения оборонительного боя против тяжеловооруженных всадников. Окружив швейцарского ежа, рыцари так увлеклись своей контратакой, в которой уже полностью был нарушен их боевой порядок, что сами не заметили как были атакованы с тыла швейцарской пехотой главной баталии.

В результате, главные силы коалиции феодалов были обращены в бегство, а общие потери войска феодалов в этом бою составили около 4 тысяч человек.

Главное что бросается в глаза в организации данного сражения победителями, так это грамотно организованное взаимодействие тактических единиц на поле боя, сильная воинская дисциплина в рядах баталий, бойцы которых не дрогнули после первой атаки фрейбуржцев в результате которой был опрокинут арьергард бернцев. Победа швейцарцев была также обеспеченна высокой профессиональной выучкой их пехоты, четкость и слаженность действий которой была проявлена в своевременных манёврах баталий на поле боя.

Всё это, в большей степени, было достигнуто благодаря профессионально-волевым качествам военного лидера войска швейцарцев в лице рыцаря фон Эрлаха.

Выдвинутое условие, при котором опытный рыцарь Рудольф фон Эрлах соглашался возглавить силы швейцарцев в борьбе против коалиции феодалов, заключалось в принятии швейцарцами всей полноты его военной власти и точного выполнения его приказов. Таким образом, ещё в самом начале фон Эрлахом, как командующим войском швейцарского союза, была решена задача по установлению строгой дисциплины в войске, что стало весомым дополнением к высокому мотивирующему факторы царившему в лагере союза швейцарских земель.