Текст книги "Флот Людовика XV"

Автор книги: Эдуард Созаев

Соавторы: Сергей Махов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Прусский король и курфюрст Бранденбургский Фридрих II, циник до мозга костей, заявил свои права на силезские герцогства Лигниц, Глогау, Бриг и Егерндорф, но это был всего лишь предлог для захвата всей Силезии [73] . Прусскому королю было совершенно все равно, кому достанется наследие австрийского дома Габсбургов. Самое главное – его Бранденбургская марка могла в результате неразберихи опять прирасти новыми землями.

Филипп V Бурбон, король Испании, основываясь на старинных договорах между испанскими и австрийскими Габсбургами, считал, что имперский трон должен быть передан одному из его сыновей.

Король Польский Август III (которого русские возвели на престол Польши в результате Войны за польское наследство) отстаивал права своей жены, старшей дочери Иосифа I Марии Жозефы.

11 декабря 1740 года прусский король Фридрих II предъявил ультиматум Марии-Терезии, а уже 16 декабря вторгся в Силезию, которая была завоевана в рекордно короткие сроки – всего за две недели, исключая только крепости Бриг, Глогау и Нейссе, в которых заперлись австрийские гарнизоны. Глогау был взят во время лихой ночной атаки 9 марта 1741 года, Мария-Терезия послала для деблокады Брига и Нейссе 20-тысячную армию Рейнхарда фон Нейперга, но в тяжелой битве при Мольвице 10 апреля Фридрих [74] смог разгромить австрияков.

Вторжение пруссаков в Силезию вызвало ответную реакцию – с молниеносной быстротой Англия, Россия, Саксония (переметнувшаяся в лагерь Марии-Терезии) и Соединенные провинции выступили в поддержку Австрии и Прагматической санкции. Франция же, усмотрев в австро-прусском противостоянии великолепную возможность ослабить давнего врага в лице Священной Римской империи, приняла сторону Баварии, Испании и Пруссии.

Вскоре в войну вступила Бавария – ее войска (усиленные французскими «добровольцами») под командованием французского маршала Шарля Луи Фуке де Бель-Иля (внука суперинтенданта Николя Фуке, брошенного в тюрьму при Людовике XIV) вторглись в Богемию и к ноябрю 1741 года дошли до Праги, которую и взяли в конце ноября. 9 декабря богемские представители в торжественной обстановке в соборе Святого Витта признали Карла-Альбрехта Баварского императором Священной Римской империи Карлом VII и присягнули ему на верность.

Австрияки, разрываясь меж двух фронтов, стягивали войска из Италии и Венгрии, тем более что баварцы и французы уже взяли Брюнн и уверено двигались к Вене. 28-тысячная австрийская армия Карла Лотарингского двигалась из Моравии к Праге, но у чешского Котузица (Хотузице) была встречена 23-тысячным корпусом пруссаков, которые в упорном бою победили и обратили в бегство австрияков. Хотя пруссаки потеряли около 3000 человек, потери австрияков оценивались в два раза больше. После Котузица с Фридрихом II при посредничестве Англии было заключено перемирие, а 28 июля 1742 года – мир, согласно которому Пруссия получала Силезию и Глац. Теперь Мария-Терезия могла срочно перекинуть войска из Силезии в Богемию.

Баварцев и французов под командованием французского герцога де Брольи оттеснили к Влтаве, но штурм Праги оказался неудачным, столица Богемии осталась за баварско-французскими войсками. Но не было бы счастья, да несчастье помогло – французский и баварский командующий разругались вдрызг, как извозчики, теперь отряды Брольи действовали отдельно от армии Секендорфа. В результате имперцы получили редкую возможность бить своих врагов по частям.

Австрийцы, угрожая Брольи превосходящими силами, постоянно заставляли его отступать, Людовик XV срочно заменил командующего на престарелого маршала Ноаля, ветерана войны Аугсбургской лиги, тогда как к австрийцам присоединились англо-ганноверские войска (16 000 штыков) сэра Джона Дарлимпла, 2-го лорда Старского, Англия вступила в войну на стороне Австрии. Некоторые историки считают, что произошло это из-за амбиций короля Великобритании Георга II, сильно завидовавшего военной славе своего племянника – прусского короля Фридриха II.

27 июля 1743 года под Деттингеном 45-тысячная армия Ноаля встретилась с 44-тысячной армией союзников под общим руководством короля Англии Георга II. Началось все с ошибки командующего французским левым флангом: граф де Граммон, поставленный с 23-тысячным отрядом в крепкую оборону, нарушил приказ и атаковал 9 британских и 5 австрийских полков. Союзники смогли отбить атаку, а Георг II с кавалерийскими эскадронами кинулся в контрнаступление, в результате Граммон был вынужден бежать со своих позиций (которые вряд ли смогли бы взломать союзники, выполняй граф указания Ноаля) и обнажил центр, поэтому французы спешно ушли на другую сторону Рейна. Потери французской армии составили 4000 человек, потери союзников – 1000 солдат.

Испанский же король Филипп V Бурбон, вернее, его жена – Елизавета Фарнезе, которая фактически управляла Испанией после 1734 года, увидела в начавшейся заварухе прекрасный повод снова заявить свои права на территории Италии (а заодно немного расширить свое наследственное герцогство Пармское), так безбожно отнятые у доновв Войне за испанское наследство. Неаполитанский герцог выступил союзником испанцев в новой войне.

В середине февраля 1742 года испанские войска высадились в Специи. Шли медленно, постоянно ожидая подвоха и не особо надеясь на неаполитанцев. К январю 1743 года 13-тысячный испанский отряд под командованием графа де Гагеса смог достигнуть Болоньи, где у местечка Кампо Санто дал бой 11-тысячной сардинской армии графа Трауна. Сражение началось 3 февраля 1743 года в 16.00 и было очень упорным. Потери испанцев составили 4000 человек, потери сардинцев и австрияков – 2000 солдат. Де Гагес отступил к Римини, а потом и к Анконе. Северная Италия была спасена Трауном для Марии-Терезии. Шесть месяцев стороны просто бездействовали. Эскадра Хэддока вскоре блокировала Неаполь, угрожая герцогству десантом, и герцог был вынужден отозвать войска и стянуть их к столице.

Французское кораблестроение

К Войне за австрийское наследство французский флот совершенно изменился по сравнению со временем Людовика XIV. Основным типом корабля стали классические двухдечники в 74, 80 и 64 орудий.

74-пушечный корабль чаще всего имел следующие размерения: длина по килю – 150–160 футов, ширина – 46 футов, осадка – 23 фута. Водоизмещение – 2500–2700 тонн. Вооружение: нижний дек – двадцать восемь 36-фунтовых орудий [75] , опердек – тридцать 18-фунтовок, квартердек – десять 9-фунтовых пушек, форкасл – шесть 9-фунтовок. Экипаж – 650 человек. Таким образом, новые 74-пушечные корабли были сравнимы по весу залпа и вооружению с 80—100-пушечниками времен Людовика XIV (для сравнения – 104-пушечный «Солей Руаяль» 1692 года постройки нес двадцать восемь 36-фунтовых орудий на гон-деке, тридцать 18-фунтовок на средней палубе и двадцать 6-фунтовок на верхней палубе), однако превосходили их в скорости и маневренности. Французские кораблестроители сделали новые корабли высокобортными, нижняя батарейная палуба располагалась высоко от уровня воды, что позволяло французам вести стрельбу из тяжелых орудий даже в непогоду.

Эти линкоры, ставшие прорывом в кораблестроении, были разработаны корабельных дел мастером Франсуа Куломбом ( Francois Coulomb), первый из них – «Террибль» – был спущен на воду в 1739 году.

80-пушечники (а вернее – 80-пушечник, ибо он был один – спущенный на воду в 1740 году «Тоннан») представляли собой корабли с увеличенными размерами относительно 74-пушечников, и имели тридцать 36-фунтовок на гон-деке и тридцать две 18-фунтовки на опердеке. На надстройках (квартердек и форкасл) из восемнадцати орудий часть была 8-фунтовыми, а часть – 6-фунтовыми.

Что касается 64-пушечников, то это были построенные в 30—40-х годах корабли для колониальной службы с ослабленным вооружением (обычно двадцать четыре 24-фунтовки на нижнем деке, двадцать восемь 12-фунтовок на опердеке и десять 6-фунтовок на верхней палубе), однако они превосходили по вооружению, а главное – по мореходности равноценные им английские 60-пушечники, а также могли противостоять на равных даже британским 70-пушечникам.

Также в период с 1715-го по 1740 год французы смогли разработать новую концепцию фрегатов, которая стала основой для дальнейшего развития мирового кораблестроения.

После Войны за испанское наследство обе противоборствующие стороны имели в строю 20– и 40-пушечные фрегаты – первые использовались для конвойной и посыльной службы, вторые – для крейсерских операций. Это были плохо приспособленные для боя суденышки с низко расположенным гон-деком. При малейшем волнении или при плавании на полных парусах стрельба из пушек закрытой палубы была практически невозможна – вода попадала в пушечные порты. Недаром Жан Бар и Дюгэ-Труэн в прошлых войнах основным своим военным приемом сделали абордаж – их малые крейсерские суда просто не могли на равных сражаться даже с кораблями III–IV рангов. Поскольку в 1730-е годы у руля флота стоял как раз Рене Дюгэ-Труэн, корабельных дел мастерам была поставлена задача – разработать корабль, пригодный как для сопровождения караванов, так и для рейдерства.

В 1741 году в Бресте был заложен первый «истинный» фрегат – 26-пушечный «Медея», имевший на вооружении длинные 8-фунтовки. Проект французского кораблестроителя Блеза Оливье ( Blaise Olivier) оказался действительно удачным – он создал быстрый и достаточно вооруженный как для крейсерства, так и для конвоирования корабль, который мог вести бой даже при волнении на море. Конструктивное решение Оливье было до гениальности простым – он под главной артиллерийской палубой разместил еще одну закрытую палубу, где расположил помещения для команды. Это, В свою очередь, подняло над водой нижний дек, что позволило фрегатам вести огонь главным калибром даже при плохой погоде. Кроме того, фрегаты данной конструкции несли пушки на шканцах и баке.

Конструкция этих судов оказалась настолько удачной, что фрегаты данного типа были поставлены в серию во французском флоте. Их назвали – по калибру вооружения – 8-фунтовыми фрегатами.

Ничего похожего на французские 74-пушечники и «истинные» фрегаты в Ройял Неви не было, кроме разве 76-пушечного двухдечного «Ройял Оак», построенного в далеком 1674 году. Этот корабль имел длинноствольные тяжелые пушки на нижнем и среднем деке, а также удлиненный корпус, но в 1713 году и он был перестроен по стандартам английского 70-пушечника. Все линкоры, построенные англичанами после Войны за испанское наследство, были хронически перегружены – из-за этого ни один английский 70-пушечник не имел на гон-деке 32-фунтовых орудий, а на опердеке – 18-фунтовок. Британцы располагали на 70-пушечных кораблях, соответственно, 24-фунтовки и 12-фунтовки, в результате эти суда сильно проигрывали французским «однокашникам» в весе залпа. Только 80-пушечники островитян имели на гон-деке 32-фунтовые пушки, но из-за конструктивного перегруза они были очень тихоходны и маломаневренны.

Что касается английских фрегатов, за время войны Аугсбургской лиги и сражений за испанское наследство они постепенно деградировали – задачи разведки и дозора взяли на себя тендеры и брандеры, конвоями и спецоперациями занимались, в основном, суда IV ранга – 40–50 пушечные корабли. Отрыв, произведенный англичанами, когда-то создавшими лучший рейдерский корабль в мире – речь, конечно же, о «Констант Уорвике», – постепенно сошел на нет. К началу Войны за австрийское наследство английские фрегаты имели очень низкий борт, мешавший им вести бой при малейшем волнении, и слабое вооружение.

Флот Леванта

Как мы показали выше, Франция заняла в новой войне антиавстрийскую позицию, поддержав Баварию и Испанию. В Тулоне в 1741 году были вооружены и отремонтированы следующие суда.

Итого, 12 линейных кораблей, 6 фрегатов и одна тартана. В феврале в Тулон пришли вести о первом за 30 лет бое между бывшими союзниками – французскими и английскими кораблями.

18 января того же года в Вест-Индии у острова Сан-Доминго (бывшая испанская Эспаньола) английский патруль кэптена Обри Бьюклерка (4 линейных корабля – «Принц Фредерик», «Орфорд», «Лайон» и «Веймут») неожиданно атаковал французский отряд в составе 4 кораблей капитана Антэна, который конвоировал два испанских галеона. Французы утверждали, что англичане напали неожиданно. В свою очередь, британцы парировали, что дали сигнал лечь в дрейф и всего лишь хотели осмотреть суда на предмет контрабанды, однако, мол, гнусные лягушатники ответили огнем.

Бой был нерешительным, велся на большой дистанции (800 метров), и закончился ничем. Англичане имели сильные повреждения в рангоуте, потеряли 13 человек убитыми и 23 – раненными. Потери французов были примерно такими же.

Что же касается британцев – Адмиралтейство еще в начале 1738 года решило усилить эскадру в Порт-Магоне. 13 мая к Балеарским островам отплыл отряд контр-адмирала Хэддока в следующем составе – 80-пушечный «Сомерсет», 70-пушечные «Эдинборо», «Бервик», «Ипсвич», 60-пушечные «Дрэгон», «Ланкастер», «Плимут» и «Кентербери», а также 20-пушечные брандеры – «Солебей» и «Альбрут», всего 8 линейных кораблей и 2 брандера. К апрелю 1739 года Менорка была усилена еще 5 кораблями – «Принс оф Оранж», «Лайон», «Сюперб», «Сандерленд» и «Варвик». Это заставило испанцев опасаться Хэддока и сорвало переброску кораблей в Вест-Индию, на помощь Порто-Белло и Картахене. Меж тем англичане опасались атаки испанцев на Порт-Магон, поэтому главная задача, поставленная Хэддоку, состояла в срыве возможного десанта доновна Балеарские острова.

К концу 1740 года количество кораблей на Менорке увеличилось до 29-ти, но 17 боевых единиц выполняла задачи по блокированию Кадиса. Англичане были всерьез встревожены приготовлениями испанцев и предполагали, что они готовятся произвести высадку на Менорке или попытаться взять Гибралтар с моря. Возможную войну в Италии никто всерьез не рассматривал, Тулону также уделялось мало внимания. Кроме того – представлялось немыслимым, что французский и испанский флоты могут объединиться, поэтому Адмиралтейство считало, что у Хэддока вполне достаточно сил для противодействия иберийцам.

6 августа 1741 года произошел новый инцидент: возвращавшийся из Мартиники в Тулон французский отряд Кайлюса – «Боре» (64 орудия), «Аквилон» (48 орудий) и «Флор» (30 орудий) – у Гибралтара атаковали 4 английских корабля кэптена Барнетта (60-пушечный «Дрэгон», 40-пушечные «Фолькстоун», «Фэверсхэм» и 20-пушечный прам «Мэри Галлей»). Французы смогли отбиться (потери Кайлюса – 25 убитых и 75 раненых, потери англичан – 11 убито, 22 ранено). Позднее британцы заявляли, что спутали французов с испанцами [76] . В отчете Барнетта говорится об одном линейном корабле и «каких-то двух галеонах».Якобы «Дрэгон» и «Фолькстоун» «мирно решили» («have peacefully solved»)осмотреть суда, а французы (про которых думали, что они испанцы) им «невежливо ответили». Такая отговорка выглядела издевательством.

Было понятно, что дело идет к неминуемой войне с англичанами.

В июле 1741 года французы вооружили эскадру лейтенант-генерала де Кура: 74-пушечный «Террибль», 64-пушечные «Сен-Эспри», «Дюк д’Орлеан», «Ферм», «Эсперанс», «Серьё», 50-пушечные «Эоль», «Солид», «Эрьё», «Леопард», «Диаман» и «Тигр», а также 2 тартаны и 30-пушечный фрегат «Вояж», пришедший из Рошфора. С огромным трудом удалось набрать экипажи, Флот Леванта получил приказ выйти в море для поддержки испанской эскадры, прикрывавшей конвой с войсками.

Тем временем 5 ноября 1741 года в Барселоне погрузились на транспорты 19 батальонов испанской пехоты и 6 эскадронов кавалерии под командованием капитана-генерала Монтемара (всего 13 620 человек и 1168 лошадей). Суда в сопровождении кораблей «Констант», «Эркулес» и «Америка» отплыли к Специи. Корабли отошли к Тулону, где готовилась к выходу эскадра де Кура. Через две недели из Барселоны вышел второй эшелон десанта – 11 752 солдат и 173 лошади на 43 транспортах, в охранении конвоя шли 14 линейных кораблей под командованием хефе ди эскуадра Наварро. Около Йерских островов к испанцам присоединились французы – 12 кораблей под командованием де Кура. Английская эскадра вице-адмирала Хэддока (поскольку часть была отправлена в Гибралтар, а часть разметало штормом, у англичан на Менорке был всего 21 корабль) не могла помешать испанцам, так как чинилась в Порт-Магоне после жестокого шторма. Кроме того, Хэддок опасался, что объединенная испано-французская эскадра гораздо сильнее его отряда.

19 января 1742 года испано-французский отряд вернулся к Йерским островам и вместе с еще 3 испанскими кораблями повели в Специю вторую часть войск. Сопровождение десанта прошло без происшествий.

Испанцы, опасаясь Хэддока, решили отстояться на рейде Тулона, куда 22 февраля вошло 16 испанских кораблей (еще один – «Сан-Исидоре» – потерял у Корсики мачты. В Аяччо французы сняли его команду, а сам корабль бросили, поскольку он «набрал много воды и не мог плавать»). Следует отметить, что Наварро изначально всего лишь хотел произвести текущий ремонт в Тулоне и сразу же взять курс на Барселону или Картахену, но получилось так, что испанская эскадра застряла в Тулоне на два года.

События начали развиваться стремительно. В начале 1742 года Хэддока сменил на посту командующего Средиземноморским флотом вице-адмирал красного флага Томас Мэтьюс. В Порт-Магон из Гибралтара и метрополии было переведено еще 17 кораблей, и 27 апреля Мэтьюс начал блокаду Тулона, имея в строю 28 линкоров.

В Тулоне же испанцы не смогли быстро починиться, так как французы имели практически пустые склады. Не было строевого леса, обшивной доски, канатов, парусины, пороха. Тулон испытывал большие проблемы с провиантом. Увидев такую разруху в главной военно-морской базе своего союзника, Наварро был вынужден запросить необходимые материалы со складов в Картахене и Барселоне. Опасаясь атаки Средиземноморской эскадры англичан, все эти припасы везли в Тулон не морским, а сухопутным путем, что, в свою очередь, позволило Мэтьюсу неторопливо подойти к Йерским островам и блокировать Тулон.

Получилось, что главная французская военно-морская база в Средиземном море оказалась ловушкой для испанского флота. Мэтьюс, пользуясь возможностью, отправил несколько отрядов к берегам Италии и Испании. В июне 1742 года кэптен Мэттью Норрис (сын адмирала Норриса) во главе небольшого отряда атаковал и потопил у Сан-Тропе 5 испанских галер, шедших с провиантом к испанскому командующему, дону Донато Домасу. В августе коммодор Уильям Роули с 5 кораблями и 4 бомбардирскими судами вошел в гавань Неаполя и, угрожая бомбардировкой, потребовал у неаполитанского короля держаться нейтралитета. В случае поддержки испанцев Роули пообещал не оставить от столицы королевства камня на камне.

В Сан-Ремо коммодор Роули сжег магазины испанской армии, то же самое ждало и склады в Аяччо. 2 марта 1743 года Роули обнаружил и несчастный «Сан-Исидоре», который, как мы уже говорили, оставили на Корсике после шторма. Командир «Сан-Исидоре», французский капитан дю вассау мессир Жиль-Фернан де Лаж де Кюилльи (кавалер ордена Святого Людовика, находившийся до 1745 года на испанской службе) дал несколько залпов по приближающемуся врагу и был вынужден поджечь неисправный испанский корабль, чтобы он не достался англичанам в качестве приза.

У берегов Испании британцами были проведены бомбардировки Паламоса и Матаро, британские фрегаты установили блокаду, перехватывая каботажники, пытающиеся прорваться в Тулон.

Экипажи Наварро в Тулоне голодали, испанские матросы попрошайничали на улицах, воровали провиант и деньгу у французов, что, конечно же, не способствовало развитию союзнических отношений между французами и испанцами. Де Кур был вынужден организовать охрану порта. Дело осложнялось тем, что корабли Наварро, опасаясь атаки англичан, жались ближе к берегу, и на кораблях испанцев было множество дезертиров. Чтобы хоть как-то выправить ситуацию, донырешили прислать в Тулон экипажи 5 сожженных в Сан-Тропе галер и какое-то число рекрутов из Каталонии, что составило порядка 900 человек. Эти пополнения помогли хоть как-то поддержать боеспособность испанцев.

У самих французов ситуация была не лучше – из 1200 человек, отпущенных домой на побывку, обратно не вернулись 800. Каждый день с кораблей пытались бежать матросы и сержантский состав. Дезертирство процветало.

Присутствие испанцев в Тулоне, безусловно, тяготило де Кура. По одному испанские корабли становились в Арсенал, где их ремонтировали бригады тулонских рабочих. Состояние их было плачевным – флагман Наварро, 114-пушечный «Реал Филиппе» сильно тек, по отчетам его капитана, «помпы на корабле работали беспрерывно, без работы помп за ночь уровень воды в трюмах повышался на 10 дюймов». Здесь же хотелось бы остановиться и на еще одном факте, который уже долгое время является предметом спора для историков. Испанские исследователи (Мартинес-Вальверде) сообщают, что, согласно воспоминаниям Наварро, испанцы, беря пример с французов, упражнялись в стрельбе на рейде Тулона. Это косвенно подтверждают и некоторые английские источники (Ричмонд в «The Navy in the War of 1739–1748», 2009 г. и Дженкинс в «Histoire de la marine francaise», 1977 г.), которые говорят об испанских styled gunmen[77] развивших «адский огонь»в сражении при Тулоне.

Мемуары и донесения французских моряков напрочь опровергают это заявление. Нищие, голодные команды, содержавшиеся на кораблях в полутюремном режиме, оцепленные армейскими кордонами (чтобы не разбежались), но постоянно таявшие из-за гигантского дезертирства и болезней, – о какой подготовке тут можно говорить! Тем более, говорят французы, учения подобного рода должны были согласовываться с портовым капитаном, а начальство порта такого разрешения не давало. Нам кажется, что французская точка зрения более правдоподобна, однако мы не можем исключать полностью как-либо учений испанского флота на рейде Тулона.

Но вернемся к нашему повествованию.

29 января 1743 года умер кардинал Андрэ Эркюль де Флери. Со смертью этого человека уходила в прошлое осторожная и взвешенная французская политика, Людовик XV, дорвавшийся до власти, решил втянуть королевство в войну, так как мечтал о славе и почестях. Но война против Австрии на суше означала и войну против Англии на море.

Поэтому, начиная с лета 1743 года, на флот начинают выделяться большие средства. Ремонт испанцев в Тулоне и подготовка к выходу Флота Леванта резко форсируются. С помощью насильственной вербовки удалось набрать 5000 человек Провансе и Лангедоке (часть из них сняли с 30 торговых судов в Марселе), а также 10 000 рекрутов из внутренних областей Франции. Вербовщики не брезговали никем – в этом плане наш читатель вправе вспомнить великолепный фильм «Фан-Фан Тюльпан», где показана процедура вербовки солдат. В экипажах оказались много бродяг, воров, убийц, насильников, для которых армия была местом, где можно было избежать правосудия. Часть новобранцев полнила испанские экипажи, которые продолжали таять естественным образом – если в мае количество испанских матросов составляло 7000 человек, то к ноябрю – уже 6084 человека, дезертировало около 1000 матросов.

К январю 1744 года французы вооружили 21 корабль и имели 7956 матросов. 26 января де Кур вышел на внешний рейд Тулона. Мэтьюс, Роули и Лесток (начальники английских эскадр) отсалютовали французам одиннадцатью залпами, но блокады не сняли.

В это время на английской эскадре дела также шли неважно. Корабли, находившиеся в море без малого год, уже текли, большая смертность экипажей и дезертирство заставили британцев пополнять свои команды в Италии, и даже в Испании и Франции, причем методы английских вербовочных команд мало отличались от методов их коллег из королевства Людовика XV.7 февраля в Тулон прибыло 1000 испанских солдат (из 2000 вышедших из Барселоны, остальные по пути дезертировали), которые должны были пополнить экипажи Наварро. Уже неделю спустя после прибытия 150 человек из них пустилось в бега, еще 300 матросов было госпитализировано, что заставило де Кура разоружить 4 самых слабых испанских корабля и перевести их команды на остальные линкоры. 19 февраля 1744 года де Кур встал на якорь около острова Сент-Маргарит. Вечером к нему присоединились испанцы. Мэтьюс, видя это, приказал в случае выхода эскадр с рейда игнорировать французов и атаковать испанцев. Ситуация осложнялась тем, что Франция и Англия официально не были в состоянии войны, поэтому Мэтьюс разрешил своим кораблям открывать огонь по французам только в ответ на их стрельбу.

Глава 8. Сражение у Тулона

Бой

20 февраля 1744 года впередсмотрящие английской эскадры завидели союзный флот, вышедший из Тулона к Йерским островам. Эскадра Мэтьюса в это время дрейфовала в беспорядке у южного прохода между Йерами и материком (так как англичане ожидали, что французы и испанцы поведут корабли к Италии), имея слабый ветер с востока. Обнаружив союзников, шедших Северным проходом (по направлению к берегам Испании), британцы устремились в погоню, которой, однако, мешали слабый ветер и обросшие днища кораблей. У французов и испанцев днища, наоборот, были «чистые», поэтому, по признанию участников боя, на каждый узел англичан французы легко могли дать три.

В 13.00 наступил штиль, и британцы встали на якорь. Также поступили и союзники. В 18.00 Мэтьюс приказал лечь в дрейф на левом галсе, между эскадрами противников расположились фрегаты и легкие суда, следившие за маневрами противника.

Вечером на борт флагманского «Намюр» прибыл командующий авангардом вице-адмирал Лесток и спросил, будут ли какое-либо распоряжения по поводу предстоящего сражения, но Мэтьюс в ответ заметил, что погода холодная, и посоветовал ему возвратиться на свой корабль. Лесток был оскорблен – в ответе Мэтьюса ему увиделось пренебрежение к нему, Ричарду Лестоку, заслуженному офицеру флота, и со стороны кого? Со стороны выскочки-адмирала, согласившегося командовать Средиземноморской эскадрой, чтобы поправить свои финансовые дела!

Эта невинная с виду сцена привела к тулонскому судилищу. Возможно, Мэтьюс и не имел намерений оскорбить Лестока, поскольку вице-адмирал был тяжело болен (у него был рак желудка, и о недомогании командующего авангардом Мэтьюс не раз писал лордам Адмиралтейства), но Лесток воспринял эти слова именно как оскорбление.

Утром 21 февраля Мэтьюс поднял приказ держать кораблям строй фронта, а второму (Лестоку) и третьему (Роули) дивизионам прибавить парусов. Следует отметить, что англичане были разбросаны, выполнить приказ адмирала мешали слабый ветер и тяжелая зыбь. На тот момент англичане имели следующие корабли:

–  Авангард в составе 13 линейных кораблей, 2 фрегатов, 1 брандера и 1 бригантины под командованием вице-адмирала Ричарда Лестока, держащего флаг на 80-пушечном «Нептун».

– Центр – 10 линейных кораблей, 1 фрегат, 1 брандер. Командующий – адмирал Томас Мэтьюс, флагман – 90-пушечный «Намюр».

– Арьергард под флагом контр-адмирала Уильяма Роули. 9 линейных кораблей, 2 бригантины, 1 брандер. Роули располагался на 90-пушечном «Барфлере».

Всего – 32 линейных корабля, 3 фрегата, 3 брандера и 3 бригантины.

Им противостоял флот союзников в следующем составе:

–  Авангард из 7 линейных кораблей под командованием шефа д’эскадр Пьера де Габарэ, державшего флаг на замыкающем 74-пушечном «Эсперансе».

– Центр под командованием адмирала Жана де Ла Бриера де Кура – 9 линейных кораблей, 3 фрегата, 2 брандера, флагман – 74-пушечный «Террибль».

– Арьергард из испанской эскадры хефе ди эскуадра Хуана Хосе Наварро – 12 линейных кораблей, 1 брандер, 1 госпитальное судно, флаг на 114-пушечном «левиафане» «Реал Филиппе».

Всего 28 линейных кораблей, 3 фрегата, 3 брандера, 1 госпитальное судно[78] .

К этому следует добавить, что у испанцев из двенадцати кораблей шесть были «королевскими», то есть боевыми полноценными кораблями (это 114-пушечный «Реал Филиппе», 80-пушечный «Санта-Изабель», 70-пушечный «Констант» и 64-пушечные «Америка», «Эркулес» и «Сан-Фернандо»), а остальные представляли собой либо зафрахтованные Морским министерством суда, либо привлеченные к боевым действиям корабли береговой стражи. «Брильянте», «Собербио», «Орьенте», «Подер», «Алькон» и «Нептуно» хотя и числись в испанской эскадре 60-пушечными, несли по 52–54 пушки, причем калибры орудий у них были не более 18 фунтов.

Таким образом, французы и испанцы имели 1806 пушек против 2280 орудий у англичан, причем вес бортового залпа, учитывая разницу в калибрах, обусловленную вышеописанными причинами, у англичан был намного больше.

Что касается экипажей, союзники имели 19 100 человек против 16 585 у британцев. Однако, как справедливо отмечает испанский историк Карлос Мартинес-Вальверде в своей статье «Кампания дона Хуана Хосе Наварро в Средиземном море, 1742–1744 годы»: «Меньшее количество моряков требует и меньшее количество провианта и воды, что является важным фактором при длительной блокаде. В ходе сражения значимость имеют только артиллеристы и те, кто находятся при снастях и при подносе боеприпасов вместе с разумным резервом для восполнения потерь; излишнее количество прочих на корабле, скорее, приносят вред, так как они только мешают и умножают потери», поэтому не стоит считать превосходство союзников в людях большим плюсом франко-испанского флота. Скорее, это минус.

Итак, мы оставили Мэтьюса утром 21 февраля, когда он решил атаковать союзников. К сожалению, во время ночного дрейфа арьергард и авангард англичан оказались разбросаны относительно кордебаталии [79] , причем Роули оказался впереди, а Лесток – сзади [80] , поэтому было принято решение атаковать французов и испанцев не совершая перестроения в соответствии с ордером. Мэтьюс поднял сигнал, приказывающий кораблям контр-адмирала идти с попутным ветром и преследовать арьергард противника. В 9.30 на «Намюре» просигналили обоим дивизионам о построении в кильватерную колонну. В 10.00 Мэтьюс приказал открыть огонь, этот сигнал был отрепетован Роули, но почему-то не повторен Лестоком.

Погоня продолжилась, но французские корабли шли гораздо быстрее, нежели британские и испанские, они то прибавляли паруса и вырывались вперед, то уменьшали их, поджидая отставших испанцев. Впечатление было такое, что де Кур стремился увести союзников дальше на запад. Между тем Мэтьюса стали волновать две проблемы: накануне, на совещании с австрийцами и сардинцами он обещал своим союзникам не допустить десанта испанцев у Генуи (Мэтьюс был также посланником в Тоскане); далее он получил от Адмиралтейства сообщение, что вышел французский флот из Бреста и, вполне возможно, что он пойдет в Левант. Было подозрение, что де Кур стремится с ним соединиться. Что-то надо был делать, и Мэтьюс окликнул капитана своего заднего мателота «Мальборо».