Текст книги "Яд (ЛП)"

Автор книги: Эдриенн Вудс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

4

– Елена, – позвал Эмануэль, и когда я не отреагировала, он снова произнес мое имя и слегка потряс за плечо.

– А? – я вынырнула из мыслей о голосе Блейка и увидела, что мы на причале перед домом. – Извини, – я попыталась встать, но кожу на левом боку обожгло болью.

– Ты поранилась? – обеспокоенно спросил он, когда я схватилась за бок.

– Кажется, я поцарапалась обо что-то в воде, когда упала.

Он слегка приподнял мою майку, и мысль о том, что он касается меня, заставила мой живот трепетать. Что это такое? У меня никогда раньше не было таких чувств к Эмануэлю.

– Нам нужно попасть к Изабель. Думаю, тебя задел ливачервь.

– Что еще за ливачервь? – озадаченно спросила я.

Бекки спрыгнула со своего гидроцикла до того, как он остановился, и подошла ко мне.

– Это червь, который совсем не похож на червя, – ответил он, присев, чтобы привязать гидроцикл. – У него мягкое прикосновение, но эффект от него не слишком-то. Их крайне тяжело поймать, но они там есть.

Эмануэль поднял на меня взгляд. Он был ласковым и спокойным добрым великаном.

– Прости за это.

– Это не твоя вина. Я была за рулем, – возразила я и посмотрела на талию сбоку. Рана выглядела как жабры с льющейся из них кровью. Я вздрогнула, от этой картины меня чуть не вырвало.

– Ты не исцеляешься?

– Из-за дента, который в настоящий момент не работает, – ответила я Бекки.

– Я собираюсь позвонить Изабель, она во всем разберется в кратчайшие сроки, – сказал Эмануэль и, взбежав на пристань, добрался до дома за считанные секунды.

Джордж подошел посмотреть на мое происшествие с ливачервем, а Сэмми и Дин были последними.

– Ливачерви жестоки. Тебе повезло, что он только поцарапал тебя, Елена, – заметил Дин.

Я покачала головой, пытаясь представить, как выглядел этот ливачервь, но мне вспоминались лишь слова Эмануэля о том, что это не червь.

Укус начало саднить сильнее, и я стала обмахивать бок рукой, чтобы унять острую боль. Бекки тоже помогала и потихоньку дула на него.

Я, наконец-то, увидела Изабель, Люсилль и королеву Маргарет, бегущих к причалу.

– Все будет хорошо, Елена, – сказала Изабель и протянула руку. Ее прикосновение было теплым, что только усилило боль. Я стиснула зубы и положила голову ей на плечо. Через пару минут бок начал охлаждаться.

– Ты должна быть рада тому, что это только царапина, потому что могло быть хуже, – сказала она.

– Я даже не знала, что ливачерви обитают в этой части океана, – упрекнула королева Маргарет короля Гельмута.

– Обычно они добродушные создания, Маргарет. Должно быть, Елена случайно коснулась одного из них. Они не приближаются к людям.

– Это не укладывается у меня в голове, – снова сказала она.

– Все в порядке, у меня есть личный целитель, – пошутила я, и губы Изабель слегка дернулись.

Когда она подняла руку, рана затянулась, остались только три маленьких розовых шрама.

– Как ты себя чувствуешь?

– Еще один шрам, потрясающе, – снова пошутила я, и она засмеялась.

– Он исчезнет до завтра.

– Вот отстой.

Все засмеялись, а когда вернулись в дом, мы все умирали от голода.

На крыльце королева Маргарет уже приготовила для всех нас сэндвичи, и, жадно проглотив свой, я пошла принять горячий душ.

Теплая вода успокаивала, и я вспомнила, как впервые приняла душ в лазарете у Констанс, в каком была тогда восторге. Сейчас это стало обыденностью, и я уже никогда не смогу привыкнуть к обычному душу. Вымывшись, я снова вернулась мыслями к голосу Блейка.

Почему он сказал это, зачем он вложил эту мысль в мой разум? Хуже всего было то, что он точно знал, о чем я думаю.

Это не должно было произойти со мной ни сейчас, ни когда-либо. Я чувствовала себя оскорбленной, испуганной и грязной от того, что он знал об этом.

Я пыталась почувствовать его внутри себя, но ничего не получалось. Было пусто, так же, когда Кара и Люциан оставили меня.

Я выключила краны с водой, когда тепло дошло до моих костей, и обернулась мягким полотенцем.

Я надела пару дизайнерских джинсов, которые купила мне Дениз в нашу первую поездку по магазинам, красивую футболку и шлепки Бекки. Дениз – блондинка, о которой Бекки говорила сахарным голосом. Сначала я думала, что она мой единственный друг во всем этом хаосе, но когда Бекки рассказала, каких гадостей та ей наговорила, тогда я возненавидела ее ещё больше, чем Стэнли.

Все равно одежда, которую она мне подобрала, не подходила для нашего отдыха.

Я чувствовала себя так неуместно, все здесь были в летней одежде, а я выглядела как дизайнерская кукла, это была не я.

Примерно в семь начался праздничный ужин в честь моего дня рождения. Появился огромный торт, ну, не такой огромный, как прошлым вечером, но достаточно большой и просто идеальный. Я задула восемнадцать свечей, а желание, которое я загадала, было о Блейке.

Я хотела, чтобы он смирился со всем происходящим и вернулся домой ради своей семьи. Они очень скучают по нему, и я надеялась, что он это услышал.

В восемь часов Эмануэль снова вошел в столовую и хлопнул в ладоши.

– Ребята, вы готовы?

– Готовы к чему? – спросил Джордж с широкой улыбкой и посмотрел на всех нас, показав ямочки на щеках.

– Мы собираемся на вечеринку, которая проходит на яхте.

– Кто бы сомневался, – одновременно сказали Джордж и Дин.

Бекки и Сэмми хлопнули в ладоши и тихонько завизжали.

– Я только поднимусь и захвачу свою куртку, – сказала я и последовала за девчонками наверх, где находились все наши комнаты.

Когда мы добрались до причала, где ждала яхта, я заметила маленькие китайские фонарики, висевшие сзади.

Эмануэль всем нам подавал руку, когда мы забирались на громадную яхту. У меня снова затрепетало в животе, когда его ладони коснулись моих. Они были тёплыми и мягкими, чего я бы никогда не смогла себе вообразить, глядя на его настолько противоположную драконью форму.

Хотя опять же, Джордж мог выдыхать молнии, он тоже всегда был теплым.

Он подарил мне свою супер улыбку, на которую я ответила тем же, и зашёл внутрь.

Джордж и Дин ухмыльнулись друг другу и радостно загудели, увидев на столе восемнадцать огромных стопок, наполненных крепким алкоголем, и бутылку Огненного Порошка рядом с тарелками с едой.

Эмануэль распахнул дверь, но не стал входить, и я увидела, как его массивная фигура направилась к передней части яхты, где, как я полагала, находилось машинное отделение.

– За Елену, пусть у тебя будет больше дней рождения, чем мы сможем сосчитать, а ещё будь самой лучшей чертовой принцессой из всех, что видел этот мир, – сказал Джордж, поняв свою стопку.

Бекки взяла по одной для меня и себя, Дин и Сэмми уже держали в руках свои стопки. Мы запрокинули содержимое в свои рты, и я закашлялась, потому что алкоголь обжёг горло.

Все рассеялись, а Бекки легонько постучала меня по спине.

– Это… – закашляла я снова, – отвратительно.

– Ой, да ладно, Елена. У тебя день рождения, тебе надо расслабиться, – сказала Бекки, протягивая мне ещё одну порцию.

Себе она тоже взяла, остальные сделали так же.

– За дружбу. Пусть она длится до тех пор, пока мы не станем старыми пердунами, не соображающими, с кем они говорят, и бесящими друг друга до чёртиков, пока смерть не разлучит нас, – произнесла она, и я не смогла не рассмеяться.

Мы выпили ещё по одной, горло снова обожгло, но не так, как в первый раз.

– А теперь – вечеринка! – заорал Джордж и нажал на кнопку в стене. Музыка зазвучала со всех сторон, а свет стал приглушённым. С потолка опустился огромный зеркальный шар.

Я засмеялась, когда все начали танцевать, и, не успев ничего понять, я сама к ним присоединилась.

***

Вскоре от отдающейся во всем теле музыки я почувствовала головокружение. Я раньше никогда столько не пила, поэтому пошла посидеть снаружи. Перед глазами все немного плыло, и мне это совсем не нравилось. «Расслабиться,» – сказала Бекки, но мне не нравилось, когда я не контролировала себя, меня раздражало, что мысли улетучивались, и я ни на чём не могла сконцентрироваться.

Смешалось всё.

Я откинула голову на спинку дивана и стала смотреть на звёзды. Они так красиво сияли. Я скучала по полетам рядом с ними, по рассеканию воздуха, по ветру, ерошащему чешую, и… я закрыла глаза, потому что на них навернулись слезы по Каре.

Как бы я хотела, чтобы она была рядом.

Я постоянно задавалась вопросом, как бы выглядел ее человеческий облик, если бы Тания, ее мать, не пожертвовала своей дочерью, чтобы спасти мою жизнь.

Дедуля объяснил мне все, хотя понимания его объяснения не добавили. Как у меня могла сохраниться человеческая форма, если человеческая форма Кары погибла?

– Все очень просто, – сказал он, – Кара тогда ещё не обрела свой человеческий облик, и твоя человеческая суть возобладала над ней.

Так что она бы автоматически погибла, когда бы пришло время обретать человеческую форму. Она жила с моей сущностью в себе, словно со смертельным вирусом.

Парой минут позже меня нашла Сэмми, она принесла ещё выпивки, но я больше не могла пить, так что она выпила за меня, притворившись мною. Я засмеялась, когда она якобы подбодрила меня, остальные в каюте присоединились к тосту. Я улыбнулась ей и была бесконечно благодарна за то, что она дала возможность посидеть здесь ещё. Когда она снова вышла, то прихватила с собой бутылку воды.

– Все будет хорошо, – улыбнулась она.

– Как это может им нравиться? Мне жутко неприятно это чувство. Голова идёт кругом, тело обмякло… – я засмеялась, – и почему-то все кажется смешным.

Она рассмеялась из-за меня.

– Это черкруто, ага?

Я снова засмеялась и проследила за ней, когда она пошла обратно.

Вода так приятно освежала, я задержала ее во рту и снова взглянула на звёзды. Они казались такими близкими, что можно достать рукой, но, когда я попробовала сделать это, рука просто потрогала воздух.

Я захихикала и легонько тряхнула головой, надеясь, что это поможет вернуть все на свои места.

– Можно? – голос Эмануэля раздался рядом со мной. Я посмотрела на него, не поднимая головы от дивана, и кивнула.

Он хмыкнул и сел рядом.

– На вечеринке слишком много народа?

Я рассмеялась.

– Нет, это все алкоголь.

– Тебе восемнадцать, Елена, обещаю, что никто тебя здесь не побеспокоит.

Я одарила его взглядом.

– Папарацци повсюду, но сегодня мне нет до них дела, – уверенно сказал я.

– Правильный настрой, – сказал он и откинулся назад, чтобы тоже посмотреть на звезды.

Некоторое время было тихо.

– Можно задать вопрос? – я нарушила тишину.

– Конечно.

– Сколько тебе лет?

Он снова хмыкнул.

– Чрезвычайно стар, – ответил он.

– Да ладно, я не упала в обморок, когда Мастер Лонгвей назвал свой возраст.

– Мне почти четыреста лет.

– Боже, да ты стар, – пошутила я, и мы оба рассмеялись. – Так как ты познакомился с королем Гельмутом?

– Ты действительно хочешь это знать? – он посмотрел на меня, я повернула голову и тоже посмотрела на него. – Ты должна быть там, – он указал на комнату, где все мои друзья танцевали, смеялись и пили. – Наслаждаться своей вечеринкой, а не спрашивать о драконах и их всадниках.

– Мне любопытно, кроме того, ты сказал, что там, откуда ты родом, вы делаете все, что именинница… хочет… делать, – хихикнула я. – Ладно, это не совсем твои слова, но ты же понимаешь, что я имею в виду.

Он засмеялся и кивнул.

– Хорошо, это было примерно в то время, когда твой отец заявил права на сэра Роберта. Твой дедушка не очень любил Хроматических и все еще видел в нас огромную угрозу. Честно говоря, так и было, – тихо сказал он. – Полагаю, мы просто не могли увидеть возможность перемирия, как это удалось Металлическим, – он выдохнул и погрузился в воспоминания. – Меня поймал твой дедушка. Я по сути своей был одиночкой и не имел понятия, как переходить в человеческую ипостась. Тогда это не было нормой для Хроматических. Он держал меня в своей темнице и, конечно, не знал о симпатии твоего отца ко всем драконам или о том, что он, собственно говоря, приручил Ночного Злодея. Поэтому, когда начали распространяться слухи, что у короля в подземелье Солнечный Взрыв, твой отец с друзьями должны были увидеть это своими глазами.

Он выпрямился и оперся руками на колени. Потом посмотрел на меня через плечо, улыбнулся и оглянулся на палубу.

– Я многого не помню, но я помню, как был зол. Впервые в жизни мое голубое пламя не смогло расплавить решетку камеры, впервые я не мог освободиться, и чувствовал себя в ловушке.

– Мне знакомо это чувство, но, конечно, оно возникло не в такой же ситуации, – сказала я.

– Нам следовало догадаться, Елена, для этого нет извинений.

– Все уже кончилось, – я улыбнулась ему и выпрямилась, но голова была слишком тяжелой, так что я снова откинулась назад.

Он тихо рассмеялся, когда я игриво шлепнула его по плечу.

– Ты никогда не должен смеяться над принцессой, когда она пьяна.

– А ты пьяна?

– Почти, – засмеялась я снова. – Так что случилось?

Он снова откинулся на спинку дивана и взглянул на звёзды.

– Я помню, что провел там очень много времени, но после Гельмут сказал мне, что прошло всего два дня, – он улыбнулся. – Время для нас длится иначе, чем для людей. Я не мог доверять им, драконам не было свойственно доверять людям. Ничто из их действий не могло заставить меня доверять им, пока однажды я не увидел голубое пламя в руке Гельмута.

– Твоё пламя?

– Ну, я не его день, но пламени я поверил.

– Так он Взошёл до встречи с тобой?

Эмануэль кивнул.

– Люди тогда ещё не знали о метках. Не могу даже представить, через что пришлось пройти Гельмуту, когда он обрёл свое пламя, хотя опять же, он родом из древнего рода магов, и счёл это своим даром. В то время других объяснения не было, – он снова улыбнулся. – Но всё же твой отец и все их друзья держали пламя Гельмута в секрете.

– Как бы мне тоже хотелось узнать их, как ты.

– Если бы я был Коронохвостом, я бы показал их тебе, но это не так.

Я нахмурилась, поняла, что оказалась права насчёт Ченга в тот день, когда была так зла, даже кровожадна. Он может внушать людям видения одним лишь прикосновением; но как это работает, я понятия не имела.

– Когда король Гельмут начал говорить со мной на латыни, не слишком хорошо, должен заметить, но достаточно хорошо, чтобы я понял; я узнал, что могу обретать человеческий облик, так они меня и освободили.

– Ты вышел из темницы моего деда как человек?

Он кивнул.

– Я прошел мимо него, но он даже не догадался.

– И так ты стал его драконом?

Эмануэль разразился смехом.

– Не все так просто, Елена. Я думал, ты уже знаешь об этом.

– Ну, так расскажи мне.

– Так я встретил его в первый раз, но тогда он меня отпустил. Во второй раз это произошло во время войны. Мы услышали о небольшом объединении людей, боровшихся за наше освобождение, за прекращение резни, и за то, чтобы нас считали такими же, как Металлические драконы. Наши дороги пересеклись, и Гельмут каким-то образом узнал меня среди десяти Солнечных Взрывов. Он подошёл ко мне, заговорил на латыни, на этот раз уже бегло, и умолял сражаться на их стороне в человеческом обличье. И мы с братом согласились, как и пара других; немного, потому что мы не доверяли людям. Мы считали Пейю миром драконов, и не хотели, чтобы здесь жили люди.

– Тогда ты стал его драконом?

– Нет, я стал его драконом, когда он едва не умер. Это произошло в великой финальной битве. Война тогда продолжалась уже пять лет. Нас было много, но не так много, как в армии короля Льюиса. Гельмута пронзило копьё. Именно тогда они поняли, что сражаются против своих детей, и война окончилась. Когда Гельмут сделал последний выдох, я кое-что понял. Я испытал незнакомое до тех пор чувство, я понял, что мир будет пуст без этого человека, и дал ему свою сущность.

– Ого, прямо так? Ты знал, что это сработает?

– Это знание всегда было с нами, но считалось осквернением. Нарушением закона драконов. Я потерял всё в ту минуту, как сделал это, брата, колонию, и с этого момента я стал драконом Гельмута.

– Невероятно, – сказала я, и снова воцарилась тишина. – Ты никогда не задавался вопросом, есть ли где-то у тебя дент?

– Никогда не задумывался, но я точно знаю, что у всех драконов есть денты.

– Что?

Он снова улыбнулся.

– Это встречается не так редко, как ты думаешь, Елена. Проблема в том, что наши истинные всадники могут уже умереть к тому времени, как мы проклюнемся из яйца. Мы стареем не так, как люди, так что я думаю, мой всадник умер до того, как я стал готов к такому развитию событий.

– Ты никогда не чувствовал себя обманутым, потому что у тебя украли что-то подобное?

– Нет, Гельмут мне очень нравится, и когда верх берет моя темная сторона, он рыдает громче меня.

– А как часто ему приходится это делать?

Эмануэль усмехнулся.

– В начале это было постоянно, но, чем старше мы становимся, тем меньше нам это требуется. Последний раз это произошло пять лет назад, и я до сих пор не чувствую в себе ни капли зла. Обычно я говорю ему, когда это требуется, но он и сам все видит.

– Ого, рада, что Джордж дент Бекки. Не думаю, что она смогла бы совершать с ним такое.

– У некоторых кишка тонка для этого.

Я теребила свои руки, страшась ответа на вопрос, который действительно хотела задать.

– А мой отец…

– Он заявил права на Ночного Злодея, Елена, и сделал это, не имея метки всадника. Твой отец был уникальным человеком, но Ночные Злодеи не самые грозные драконы. Они злее Солнечных Взрывов. Когда твой отец порол его, потом их обоих мы не видели по несколько дней. Он сильно не любил это делать.

Я не захотела рассказывать ему о той ночи, когда слышала избиение Блейка сэром Робертом. Это было ужасно, и меня до сих пор иногда мучают кошмары.

– Ну, чтобы закончить на позитиве, скажу, что не представляю свою жизнь без Гельмута и Мэгги.

Я улыбнулась.

– Если уж речь зашла о ней: когда ты дал ей свою сущность?

Он засмеялся.

– Ты и об этом знаешь?

– Я догадалась. В ее жизни нет ни следа, указывающего на то, что дракон есть или был когда-то, так что сущность она могла получить только от тебя. Она всегда тоже говорит о тебе только хорошее, а ещё пугает всех, что ты их спалишь, если они не сделают то, что ей нужно.

Он засмеялся.

– В этом вся Мэгги.

Его смех прервался, и он улыбнулся, глядя на палубу, а потом посмотрел на меня.

– Это произошло за сотни лет до Дейзи и Люцина. Ее поразило чумой Арива, сомневаюсь, что люди на той стороне знают о таком заболевании, а может быть, и знают, но под другим названием. Констанс все время исцеляла ее, но болезнь возвращалась. В последний раз она отказалась от лечения, сказала, что не может больше терпеть боль от исцеления и очень устала. Я бы не мог вынести мук Гельмута без нее, поэтому однажды ночью, когда он спал у ее кровати, я пришёл к ней. Ее дыхание было очень слабым, и она вся промокла от пота. Я отнес Гельмута в его комнату. Он был так измотан и боялся, что ему придется жить без нее.

В это время у нее сидела медсестра, и я попросил ее дать мне минуту наедине с Мэгги. Она проснулась, когда я стал расстёгивать рубашку, – он снова рассмеялся. – Ты бы видела ее лицо.

Я тоже рассмеялась.

– Она подумала о другом.

Он кивнул.

– Я сказал ей, что моя сущность ей поможет, исцелит и защитит от вируса. Поначалу она не захотела, но, когда я сказал ей, как Гельмут нуждается в ней, в наследниках от нее, и что для него больше никого не существует… Она поняла, что я говорил правду. Она слабо кивнула, и я дал ей свою сущность.

Я нахмурилась.

– И что было потом? Я имею в виду, как вы даёте свою сущность?

– Боюсь, если скажу тебе, ты выпрыгнешь с яхты и снова попытаешь счастья с ливачервями.

Я рассмеялась.

– Навряд ли. Странности Пейи, похоже, так на меня не действуют.

– Хорошо, тогда не говори, что я не предупреждал тебя, – он расстегнул рубашку, и я поняла, как себя почувствовала тогда королева Маргарет. – Елена!

– Что? Извини, я… – мы оба рассмеялись. – Теперь могу тебе точно сказать, что она тогда почувствовала.

– Ну, ты не совсем права, – сказал он и ухмыльнулся.

– Хорошо, – я села прямо и сосредоточилась. – Тогда как?

Он покачал головой с нисходящей с губ ухмылкой и продолжил расстёгивать рубашку.

Он оголил левую часть своей мускулистой груди, и я увидела тонкую линия. А потом я поняла, что он хотел сказать мне.

– Вам приходится отдавать им частичку своего сердца.

– Умница.

– Но как? – я покачала головой, пытаясь представить.

– Это непросто, потому что Ласточкокрылые не могут целить драконов. Конечно, они могут попробовать, но это почему-то не срабатывает так, как с людьми. Это может занять очень долгое время, и мы поняли, что обычные нитка с иголкой помогают быстрее прикосновения Ласточкокрылых. У короля Гельмута был свой Ласточкокрылый, но эта история не подходит для сегодняшнего празднества.

Он сник на последней фразе, и я поняла, о ком он говорил. Я уже знала, кем был Ласточкокрылый дракон короля Гельмута. Ее звали Сарафина, мне о ней рассказывал Люциан, она стала драконом Горана.

Он снова посмотрел на меня и мягко улыбнулся.

– Готова к продолжению?

Я хихикнула и кивнула.

– Нам нужно поместить его в человека рядом с его сердцем. Частичка нашего сердца сама присоединится, изменив все тело, дав ему новую жизнь, замедлив процессы так, что они смогут прожить так же долго, как и мы. Но они могут и умереть так же, как мы. Если их обезглавят или тяжело ранят. Ласточкокрылые не смогут исцелить их после принятия нашей сущности, словно они стали частично драконами. Поэтому им нужно держаться от опасностей подальше.

– Подожди, что?

Эмануэль снова засмеялся.

– Они могут лечить только людей, Елена. Не драконов и не людей, принявших сущность драконов.

– Я этого не знала, – сказала я, глядя на шрам рядом с его сердцем.

Он был таким смелым, таким самоотверженным, поделившись с ней своей сущностью, она даже не была его всадником. Если бы я ничего о нем не знала, то одного этого уже было бы достаточно, чтобы понять, каким он был драконом. Я почувствовала и увидела, что придвинулась к нему ближе и стала дышать тяжелее, когда наши губы оказались рядом. Он прикоснулся рукой к моему лицу, глубоко вздохнул и аккуратно отодвинул меня от себя.

– Я не могу этого сделать, – сказал он и тяжело сглотнул.

– Прости, мне не следовало… – я старалась говорить ровно и не показывать обиды, но мне это не удалось.

– Дело не в этом, Елена, – он выдохнул с мягкой улыбкой, а затем втянул воздух.

– Тогда в чем, твой возраст? Вообще-то ты не тянешь на трехсотлетнего.

– Пожалуйста, не надо, ты для меня все усложняешь.

Я свела брови. Не понимаю.

– В Пейе возраст не имеет значения. Дело не в этом, и даже не в том, что ты принцесса. Я бы все сделал, чтобы найти кого-нибудь вроде тебя, но не могу.

– Из-за короля Гельмута?

Он снова хмыкнул и тихо застонал.

– Нет, и даже не из-за Гельмута. Он был бы рад, если бы я кого-нибудь нашел.

– Тогда в чем дело, потому что я ничего не понимаю?

– Елена, ты понятия не имеешь, как это тяжело, – он снова тяжело сглотнул, но собрался с мыслями и снова заговорил. – Ты мне нравилась с тех пор, как я увидел тебя, прячущуюся под курткой Люциана, когда мне впервые пришлось выводить тебя из Галереи.

– Это был ты?

– Люциан всегда просил меня о помощи, когда чувствовал угрозу или опасность, и я никогда не думал дважды о том, чтобы ему помочь, – сказал он. – Сейчас я бескорыстен, и ты понятия не имеешь, как это тяжело. Я не могу, потому что ты разобьешь мне сердце, когда Блейк наконец-то согласится на дент.

У меня вытянулось лицо, когда он это произнес. В горле клокотал гнев, а слезы угрожали пролиться.

– Блейк? – процедила я сквозь стиснутые зубы.

– Елена.

– Он не хочет иметь со мной ничего общего, Эмануэль. Меня уже тошнит от ожидания, когда же Блейк согласится на создание дента. Он никогда не согласится, – сказала слишком порывисто и собралась встать, но Эмануэль мягко взял меня за руку и остановил.

Я закрыла глаза, и меня затопили эмоции от злости и отвержения, все снова по вине этого высокомерного придурка. Мне жутко захотелось плакать, но не перед Эмануэлем.

Он взял меня за подбородок и заставил взглянуть на него.

– Хотел бы я, чтоб все было иначе, – сказал он, глядя мне прямо в глаза. – Но я знаю Блейка всю его жизнь, Елена. Ты ошибаешься, считая, что не нужна ему. Он опомнится, и если я не остановлюсь сейчас, то встану на его пути, а он последний дракон, с кем бы я хотел сразиться. Я бы сразился за тебя в любой момент, но поверьте, ты и сама этого не захочешь.

Я снова закрыла глаза и захихикала.

– Это так несправедливо, – я закрыла глаза руками.

– Я знаю это, но, по крайней мере, в будущем у тебя кто-то появится. Для меня, такая как ты, появляется раз в тысячелетие.

Он притянул меня к груди и обнял.

– Он придет в себя, Елена. Если нет, обещаю, я заставлю его увидеть то, чего он не замечает.

Я хихикнула, но это больше походило на признание поражения.

– Ага, есть только одна проблема. Он не станет. Он слишком упрям для этого.

Он поморщился и вздрогнул.

– Я пойду, – он встал. – Прежде чем я сделаю что-то, о чем пожалею однажды, и ты мне слишком нравишься, чтобы ненавидеть тебя, Елена, – прошептал он.

Дверь открылась и оттуда, пританцовывая, появилась Бекки. Она уставилась на расстегнутую рубашку Эмануэля и выгнула бровь.

– Это не то, что ты думаешь, – сказала я, а Эмануэль лишь качнул головой и миновал ее широкими шагами.

– Ага-ага, – сказала она, провожая глазами Эмануэля, пока он не скрылся за углом.

Она повернулась ко мне. В стельку пьяная, как говаривал мой отец. Я до сих пор не знаю, откуда взялось это выражение. Она плюхнулась ко мне на диван.

– Пожалуйста, скажи мне, что ты на это согласилась?

Я покачала головой.

– Я не могу согласиться на это, из-за того, что я сделала на арене.

Уголок ее губ пополз вверх, и она хмыкнула.

– Блейк? Серьезно? Он поэтому не захотел?

Я с силой выдохнула.

– Та же история. У меня есть дракон, который не хочет иметь дела со мной и из-за него никто другой тоже не захочет.

– Это так несправедливо.

– И не говори.

– Он чертовски сексуальный. Я думала, что умру сегодня днем.

– Бекки! – пожурила я ее, когда увидела Джорджа, глядящего на нас из окна и, очевидно, слышавшего ее слова.

Он откинул голову и расхохотался.

– Он не ревнует?

– Это тоже отстой, – она закрыла глаза и примостила голову на край дивана. – Что-то на счет ощущения моих эмоций. Это то, что у нас с тобой общего.

Я нахмурилась и взглянула на нее, а она сидела все так же с закрытыми глазами.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что у нас есть что-то общее?

Мышцы на ее лице расслабились, а веки перестали подергиваться.

– Бекки! – я снова ее потрясла. – Проснись. Что ты имеешь в виду?

Все ее тело сотрясалось под моей рукой, но она не проснулась.

И тогда до меня, наконец, дошло, о чем она говорила. Джордж не ревновал, потому что мог ощущать ее чувства к нему. То, что у нее было общее со мной.

Мог ли Джордж также слышать мысли Бекки?