Текст книги "Дикий цветок"
Автор книги: Эдна Мир
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)
Глен тоже повернулся и медленно пошел, опустив плечи.
Эдвина испытывала уколы ревности при мысли о том, что ее деверь Глен проводит время в Гринсполе вместе с Джастис Колбери. Один из ковбоев, ездивших с Гленом на ярмарку, Скотт Веллингтон, по возвращении на ферму доложил, что Глен собирается отдохнуть там еще два-три дня.
Отдыхать с этой бродяжкой, ха! Эдвина кусала губы от злобы. По тому, как на данный момент обстояли дела, было похоже, что малышка намерена здесь основательно закрепиться. И где, в таком случае, очутится Эдвина Обервуд?
Посещение дорогого французского ресторана оказалось совершенно ошибочной инвестицией, пустой тратой средств. Правда, Линус Харбэри восседал за своим постоянным столиком у окна и ел традиционный фирменный салат, но рядом с ним щебетала юная блондиночка ангельского вида, как минимум лет на пятнадцать моложе Эдвины, и Линус изображал из себя пылкого влюбленного.
Здесь ей не оставили ни единого шанса. «Что же мне теперь делать», – спрашивала она себя.
– Эдвина! – Голос Уондлер оторвал молодую женщину от мрачных размышлений. Она подняла голову и сердито сверкнула глазами на помешавшую ей Лори.
– Ты не могла постучать?
Лори недоуменно пожала плечами.
– Ты ведь сидишь в гостиной, – терпеливо объяснила она. – Кроме того, я трижды звала тебя, не повышая голоса. Когда в следующий раз ты размечтаешься о своих прежних любовниках, будь добра, повесь на себя табличку «Прошу не беспокоить!». Или иди в свою комнату!
– Эй, послушай-ка! – взвилась Эдвина. – Да вы что, с ума тут все посходили? Это еще что такое? Я запрещаю…
– Сосед Хэмфри ждет тебя в холле, – прервала Лори ее вопли и вышла из комнаты.
– Проводи его сюда! – крикнула ей вслед Эдвина, но, поскольку не была уверена, слышала ли ее Лори, отправилась собственной персоной в холл, чтобы встретить Хэмфри.
Он топтался перед огромным, больше натуральной величины, портретом Джорджа Обервуда, основателя фермы, и с мнимым интересом изучал тонкие мазки кисти художника.
По правде говоря, Хэмфри разбирался в искусстве не лучше, чем свинья в апельсинах, но ему было скучно, да к тому же он чувствовал себя весьма нелепо в своем черном воскресном костюме.
– Хэмфри! – Голосок подошедшей Эдвины звучал мягко, как бархат, и нежно, как шелк. – Я так рада тебя видеть! Как у тебя дела, хорошо?
– Не лучше и не хуже, чем несколько дней назад, – пробурчал он, сняв с головы шляпу и отвесив учтивый поклон, который, безусловно, доставил бы удовольствие его матери.
Эдвина подавила смешок и направилась в гостиную, в «салон», как она привыкла называть ее.
Хэмфри расселся на широкой софе, которая красовалась посреди комнаты. Розы на низком столике перед ним испускали сладковатый аромат, а старинные напольные часы тикали так громко, что для Хэмфри осталось загадкой, каким образом можно было изо дня в день выносить это тиканье. Но он постарался изобразить на лице любезность и скрыть недовольство натянутой улыбкой.
– Что тебя к нам привело? – осведомилась Эдвина, устроившись напротив него в объемистом кресле.
Хэмфри дернулся и попытался пристроить куда-нибудь руки, чтобы они ему не мешали.
– У меня есть… э-э-э… один вопрос. Пожалуйста… – Он наклонился вперед и принялся крутить вазу на столике. – У меня есть к тебе предложение, – выдавил наконец Хэмфри. – Ты уже несколько лет одна, я еще никогда не был женат что, если нам объединиться?
В первый момент Эдвина подумала, что Хэмфри шутит, но потом поняла, что он говорит вполне серьезно.
– Я женщина с определенными запросами, – холодно ответила она.
Именно от этого предостерегала его мать, хоть и в не столь выдержанной форме.
– Ты хочешь притащить мне в дом эту ленивую стерву? – вскинулась миссис Керр, когда сын представил ей на утверждение свои брачные планы. – Ведь она падает в обморок, если ей приходится поднять пакетик с купленной косметикой. Что ты собираешься делать с такой женщиной на ферме?
– Согласен, – заявил тогда Хэмфри, блестя глазами. – Она ни на что не годится, ма, это я осознаю, но зато чертовски хорошо выглядит, умеет себя вести, знает, как нужно есть устриц, и понимает, что хотели изобразить современные художники на своих картинах и что означают эти их дурацкие круги и линии. И потом мне самое время жениться. Большинство женщин моего возраста либо давно замужем, либо страшны, как смертный грех. Нет, я хочу, возвращаясь после работы домой, иметь около себя что-то красивое.
– Да, а кто будет стряпать, стирать, убираться, заботиться о персонале? – спросила Августа Керр.
– У нас достаточно прислуги. – Хэмфри не видел тут никакой проблемы. – В конце концов, я же тебя не спрашиваю, какой прок от твоего пуделя, если не считать того, что ты гоняешься рысью у него на поводу, исполняя все собачьи капризы и прихоти.
– Раз так, обзаводись этой фарфоровой безделушкой, – съязвила Августа и обиженно скрылась в своей комнате.
Этим, в сущности, Хэмфри сейчас и занимался.
– Я знаю, – ответил он уже несколько увереннее. – В конечном счете, мы ведь знакомы не один год. Для меня не новость, что ты с большими претензиями и не слишком любишь деревенскую жизнь. Если ты не намереваешься сама себя содержать, тебе, видимо, придется смириться и остаться здесь. Я, по крайней мере, могу предложить тебе привычный комфорт.
– А с какой стати это пришло тебе в голову? – по-деловому осведомилась Эдвина. Предложение начало ее интересовать.
– Через два месяца я отпраздную свое сорокапятилетие, – объяснил Хэмфри. – Моя ферма, так же как и «Дикий цветок», принадлежит к числу самых благополучных, современных сельскохозяйственных предприятий округа. Кому я ее передам, когда настанет время уходить на покой? Кто будет возделывать землю и продолжать мое дело? Мне необходим наследник, и ты должна мне его подарить.
– Дети! – ужаснулась Эдвина. – Не могу утверждать, что питаю к ним особо нежные чувства.
Хэмфри встал.
– Подумай над моим предложением, – спокойно сказал он. – Ты сможешь и дальше вести красивую удобную жизнь, я открою тебе счет, немалый, разумеется, и предоставлю столько свободы, сколько пожелаешь. За это ты мне подаришь сына. Это все, чего я требую. Если тебя не вдохновляет роль матери, ребенка будет растить няня. А любви он получит с лихвой и от меня, и от моей ма. Следовательно, выходя за меня замуж, ты не подвергаешь себя никакому риску.
– Все это будет зафиксировано в письменной форме? – недоверчиво спросила Эдвина.
– Ну конечно, – усмехнулся Хэмфри. – Мы составим совершенно официальный брачный контракт. Я ведь тоже не хочу остаться без кола, без двора, если ты в один прекрасный день пожелаешь со мной развестись.
– А сколько я получу в этом случае?
Хэмфри внутренне потер ладони, чуя, что сделка складывается.
– На жизнь хватит, – снисходительно пообещал он.
– Я подумаю. – Эдвина поднялась, давая этим понять, что переговоры на сегодня закончены. – Ты не возражаешь, если я сообщу тебе свой ответ завтра?
– Согласен, – кивнул он и хитровато ухмыльнулся. – Надеюсь, решение будет в мою пользу.
Эдвина ничего не ответила, но глаза ее едва заметно засветились удовлетворением и без слов сказали Хэмфри, что он уже может покупать обручальные кольца.
Помимо отсутствия колец, ничто более не препятствовало его свадьбе со своенравной Эдвиной Обервуд.
7
Понемногу темнело. Загорались первые уличные фонари, к которым тут же слетались мотыльки и летучие мыши.
Джасти бесцельно бродила по городу. Несколько часов она просидела над чашкой кофе в одном из маленьких баров Уэст-Энда и думала о Глене, который сейчас, конечно, уже был на обратном пути в Шайенн.
Что ей делать? Уезжать с фермы? Попросту не возвращаться туда? Или сделать вид, будто ничего никогда не было, и остаться?
Ответа она не знала.
Ну почему Глен оказался таким собственником? Ведь могло бы быть так хорошо, но этим своим брачным предложением он все испортил.
С другой стороны, было ли это предложение и в самом деле безрассудным? Глену тридцать семь, он – хозяин огромной фермы и по сей день не имеет наследника.
Поэтому его желание создать семью более чем естественно. Хотя по нынешним временам совсем нельзя рассчитывать на то, что дети в будущем непременно пойдут по стопам отцов. Джасти было известно не меньше десятка случаев, когда родители в полной растерянности оставались наедине со своими частными практиками, конторами, хозяйствами, поскольку их отпрыски предпочитали скитаться по Новой Зеландии или заниматься медитацией у какого-нибудь гуру в Индии.
Но от другой причины его стремления жениться было не так легко отмахнуться. Глен любил ее. И потом, разве она сама не испытывала по отношению к нему нечто большее, чем просто «симпатию»?
Джасти тяжко вздохнула и поплелась в восточном направлении по Национальной улице, которая прямо выводила на Мэйн-стрит, где находился их отель.
В пору было волосы на себе рвать от отчаяния. Только она сбежала от одного мужчины из страха перед безысходными путами брака, как сразу появился другой и тоже потребовал вечной верности.
Не устраивать же ей снова побег в свадебном платье?
Да еще и Хортик где-то тут затесался. Ну ладно, трезво рассудила Джасти, Хортик может и останется с Гвиннет. Хотелось бы знать, как долго эта шайка, мамаша с дочками, намерена орудовать в «Диком цветке»? Во всяком случае, Хортик вроде бы здорово втрескался в младшую сестру Эдвины. Поэтому с ним проблем не будет.
Черт, но ей-то самой что же все-таки делать?
Гостиничный холл в это время пустовал. Джасти пересекла его, вошла в лифт и поднялась на третий этаж.
Ее комната располагалась в конце коридора. Когда она отворила дверь, взметнулся темный силуэт, до этого тихо притаившийся у окна. Джасти отпрянула, но глуховатый голос Глена рассеял охвативший ее ужас.
– Я думала, что ты находишься на пути в Шайенн, – пролепетала Джасти, оправившись от страха. Она вошла и включила свет.
– Я не хотел ехать без тебя, – еле слышно ответил Глен. – Без тебя «Дикий цветок» уже не может больше быть домашним очагом, как раньше.
Он отвернулся и взглянул вниз на улицу. Джасти проглотила слезы.
– Но… – Ей вдруг стало трудно говорить.
– Все в порядке. – Глен продолжал смотреть в окно. – Я, наверное, и в самом деле повел себя чересчур напористо. Но я наберусь терпения и подожду. Главное, чтобы ты меня сейчас не покинула.
Глаза у Джасти расширились.
– Нет!
– Подойди ко мне, – хрипло попросил Глен. – Пожалуйста, Джасти, я хочу, чтобы ты была со мной, совсем близко. – Дважды повторять ему не пришлось.
С коротким счастливым вскриком Джасти бросилась к нему, обхватила сзади обеими руками и прижалась лицом к его спине.
Глен развернулся.
– Черт побери, не знаю, как тебе это удается, но ты совершенно выбиваешь меня из колеи, – прошептал он Джасти в самое ухо. – Не представляю, как мне быть без тебя. Но ведь прожил же я как-то тридцать семь лет, не имея о тебе понятия. Разве можно назвать мое поведение нормальным?
– Безусловно, нет, – нежно шепнула Джасти. Ее ладони мягко гладили спину Глена, скользнули ему под майку и стали описывать по коже маленькие кружочки, приводя его в возбуждение. – Нет, нормальным его не назовешь, но прекрасным – да. Мне нравится, когда ты говоришь такие вещи.
– А мне нравится, когда ты делаешь такие вещи. – Глен удовлетворенно вздохнул. Пальцы Джасти поглаживали теперь его поясницу. – Не останавливайся, пожалуйста!
Она об этом и не помышляла. Джасти была слишком счастлива от того, что Глен больше не сердится на нее, слишком влюблена и переполнена желанием, чтобы прервать сейчас свои ласки.
Они стояли, тесно прижавшись друг к другу, щека к щеке, и наслаждались взаимной близостью.
Глен счастливо усмехнулся. Смелым рывком он высоко поднял Джасти и понес к широкой постели, где бережно опустил на подушки.
Она крепко держала его за шею, притягивая к себе, вынуждая тоже лечь. Они сбрасывали с себя одежду, один предмет за другим, пока не осталось ни единого клочка ткани, мешавшего им.
Джасти плотно прильнула к Глену. Его кожа на ощупь была упругой и теплой. Когда он двигался, она чувствовала своим телом сокращение его мышц. Проведя кончиками пальцев по позвоночнику и пояснице, Джасти ощутила пробежавшую по ним легкую дрожь.
Она была одурманена близостью Глена, ощущением нарастающей страсти, усиливавшейся с каждым прикосновением, с каждым поцелуем.
В этот момент Джасти забыла обо всем на свете. Свобода, боязнь связать себя, тоска по новым берегам стали неважны, пока руки Глена обнимали ее, а его губы прижимались к ее губам.
Она нетерпеливо и вожделенно ждала, что он войдет в нее, и, когда это произошло, ответила с такой пылкостью, которая заставила Глена на несколько минут потерять связь с реальностью.
Лишь когда страсть постепенно улеглась и комната приобрела свои обычные очертания, Глен понял, сколько восторга и облегчения подарила ему Джасти.
Глен уткнулся головой в ее плечо. Разве он сможет теперь жить без нее? Одна мысль об этом заставила его застонать.
Эдвина гордо разглядывала рубин на пальце. Своим сверканием он мог поспорить с солнечным светом, заливавшим сквозь высокое окно столовую, которая находилась на первом этаже.
Лейга Сортис довольно кивнула.
– Я уже и впрямь опасалась, что мне придется снова приютить тебя в своем доме, – сказала она холодно, без тени сочувствия.
Но Эдвина была вылеплена из того же теста.
– Я этого тоже боялась, – ответила она фальшиво-любезным тоном, – по этой причине и решилась на Хэмфри. Он хотя и не принц моей мечты, но жить с ним можно. Ты не собираешься в ближайшие дни уехать, ма?
– На следующей неделе. – Лейга скучающе огляделась вокруг. – А где остальные члены этого невыносимого семейства?
– Хортик поехал с Гвиннет в Шайенн, Кенни осталась в своей мастерской, а Лори ест у себя в комнате. – Эдвина пожала плечами. – Я думаю, она против тебя что-то имеет.
– Когда ты выйдешь замуж за Хэмфри? – поинтересовалась Лейга, пропустив мимо ушей последнюю шпильку.
– Я предложила Хэмфри октябрь, – проинформировала ее Эдвина. – Его это, кажется, устроило. Мне очень хочется использовать для свадьбы праздничные дни.
– Используй, – подхватила Лейга с деланной доброжелательностью. – Используй – и поскорее. Моложе ты не становишься, любовь моя.
Эдвина «отблагодарила» мать ненавидящим взглядом.
«Дикий цветок» охватила предсвадебная лихорадка, хотя само торжество должно было состояться в Шайенне. Для этого Хэмфри целиком снял в отеле «Эксельсиор» второй этаж вместе с официантами, поварами и горничными, которые в этот день полностью поступали в его распоряжение.
Он радовался предстоящей свадьбе. Эдвина будет блистать, как драгоценный бриллиант, в этом Хэмфри был уверен, и весь Шайенн прилипнет к окнам, чтобы хоть одним глазком взглянуть на невесту и на него, невзрачного, скучного маменькиного сынка Хэмфри Керра.
«Дикий цветок» стоял на ушах, все спешили, суетились, хлопотали, и только Эдвина сохраняла свое невозмутимое, полное достоинства спокойствие, которое ничто не могло поколебать. Большей частью дел она себя не утруждала. Неважно, велись ли дебаты по поводу цветочных композиций или же составлялись списки гостей, Эдвина предоставляла хлопоты другим и нежилась в последних лучах осеннего солнышка, пока все носились из-за нее.
В день свадьбы небеса, казалось, сияли особенно, как по заказу. Джасти чувствовала себя, будто в сказке, когда рядом с Гленом поднималась по ступеням к распахнутым вратам церкви, откуда на площадь выплывали торжественные звуки органа.
Хортик поначалу чуть надулся, когда Глен разъяснил ему изменившуюся ситуацию, но сейчас, стоя рука об руку с дрожащей от волнения Гвиннет, мечтал о своей собственной свадьбе с ней.
Джасти и Глен были еще сильнее влюблены друг в друга. Однако Глен больше не заставлял свою возлюбленную идти с ним под венец. Он помнил, в какой ужас привело ее это предложение, и воздерживался от подобных разговоров.
Но сейчас при виде фантастически красивой невесты – да неужто это Эдвина, вечно всем недовольная, язвительная Эдвина? – прежнее желание Глена стало почти непреодолимым.
Взгляд его упал на Синди, которая как раз усаживалась на одну из задних скамей. Глен чуть задумался, потом еле заметно кивнул, как бы соглашаясь со своим решением. Дальше тянуть нельзя, если он не хочет, чтобы дети впоследствии называли его дедушкой.
Он с нетерпением ожидал конца церемонии.
Настроение поднималось с каждой бутылкой шампанского, которую подавал официант. Оркестр играл «Грустный блюз», «На берегу реки», «Джолин» и «Весну шестьдесят пятого» – шлягеры шестидесятых годов, когда молодые люди украшали волосы цветами и мечтали о мире.
Джасти танцевала рок-н-ролл с Сэмом, который оказался очень подвижным и ловким партнером. Они только что исполнили рискованный пируэт, завершившийся прыжком, вызвавшим восхищение у зрителей.
Глен и Синди перемигнулись и отправились в бар.
Затем Джасти отплясывала буги-вуги с парнем из поселка. Она весело вертелась в его руках.
Девушка чувствовала себя раскованно, задорно и искрилась, как шампанское, но внезапно прямо посреди движения замерла.
Что за дела, черт побери, у Синди с Гленом?
Они, казалось, были накоротке. Тут поцелуйчик, там взаимное поглаживание, шепоток да хихиканье.
Джасти все замечала, несмотря на то что она находилась довольно далеко от них, в центре танцевальной площадки.
– Извини меня, пожалуйста, – сказала она партнеру, оставив его недоумевать в одиночестве. – У меня срочное дело.
С этими словами она покинула танцующих и устремилась к бару, возле которого оживленно ворковали Глен и Синди.
– Я не помешала? – агрессивно осведомилась Джасти, подбежав к ним.
– Помешала, – в один голос ответили оба.
Какое-то время Джасти полуизумленно, полурассерженно смотрела то на одного, то на другую. Похоже, что Синди и впрямь вознамерилась вскружить Глену голову. Ее рука у него на колене, сладкие взгляды, которыми Синди его одаривала, фривольные шуточки, предназначенные, разумеется, только для ушей Глена, а главное, желание уединиться… все это дало Джасти отчетливо понять, что здесь происходит.
Но ведь она умела держать себя в руках. И к тому же на свете существует много матерей, у которых тоже есть прекрасные сыновья. Так из-за чего же нервничать, ссориться, фурией набрасываться на обоих и выцарапывать глаза Синди? Разве она, Джасти, невежественная дикарка?
Нет, напротив благовоспитанная, культурная девушка, которая не позволяет себе подобного вульгарного поведения. И интеллигентная девушка Джасти, лихо вздернув подбородок, швырнула в лицо неверному возлюбленному содержимое ведерка со льдом для шампанского – саму бутылку, к счастью, кто-то уже успел вынуть, сбросила одним искусным рывком с высокого табурета соперницу, и все это в мгновение ока и без лишнего шума. Затем гордо удалилась, прежде чем противник смог оценить ситуацию.
Когда Джасти вышла на улицу, ее обдало освежающей волной холодного ночного воздуха. На другой стороне в «Приюте моряка» (с момента своего знакомства с Шайенном Джасти ломала голову, каким образом портовый кабачок мог очутиться в горах) еще горел свет. Джасти пересекла дорогу и открыла дверь.
Внутри пахло копченой и жареной рыбой. Вокруг тускло освещенной стойки торчали несколько скучающих типов, из трех столиков занят был лишь один, а музыкальный автомат издавал мелодию такой же потрепанной песни, как и само заведение.
Джасти проигнорировала интерьер и подошла к стойке.
– Одну порцию чистого виски, – заказала она изнывающему от безделья хозяину и вскарабкалась на высокий табурет. – Без содовой, безо льда и без дурацких вопросов, о'кей?
– О'кей, мэм, – прошепелявил тот и достал с полки бутылку.
– И мне, пожалуйста, то же самое, – раздался сзади слишком хорошо знакомый голос.
Джасти развернулась и сверкнула глазами на незаметно вошедшего Глена.
– Двойной, будьте добры, – уточнил он свой заказ. – Мне сейчас предстоит выдержать тяжелый бой.
– Эй, приятель, послушай-ка, может тебе помочь? – вмешался сосед Джасти, долговязый парень с приплюснутым носом. – В семьдесят втором я был чемпионом в весе «мухи» у себя в штате Мэн, понял? Правая у меня была что надо. Тогда меня даже прозвали Джек-бомбардир.
– Заткни пасть, Джек, – спокойно оборвал его хозяин и протянул через стойку стаканы.
– За твое здоровье, Джасти, – поднял свой стакан Глен. – За нас.
– Убирайся к черту! – Джасти изготовилась выплеснуть ему в лицо свое виски, но Глен был уже научен горьким опытом и крепко схватил ее за руку. – Оставь меня в покое, зануда! – прошипела девушка. – В жизни больше не хочу тебя видеть.
– Я бы на вашем месте хорошенько обмозговал это, мэм, – снова встрял в разговор Джек. – Парень смотрится неплохо, да и бабки у него вроде есть…
– Ты заткнешься, Джек? – Хозяин поставил перед ним очередную кружку пива и погрозил пальцем.
– Сердишься? – невинно спросил Глен Джасти.
– Я тебя ненавижу! – взорвалась она. – Чего тебе здесь надо? Катись к своей Синди! Я ведь видела, как она тебе пудрила мозги. А для меня ты больше ничего не значишь, ты, ты… Черт!
От злости у нее вылетели из головы все бранные слова, уместные в данных обстоятельствах.
Глен чуть наклонился вперед и испытующе заглянул ей в лицо.
– Да ты ревнуешь, – констатировал он с наигранным удивлением. – Глазам своим не верю! Тебя трясет от бешенства. Неужто тебя так взволновало наше маленькое представление? – Он выпрямился и удовлетворенно усмехнулся. – Это меня радует!
– Ах, радует? – Джасти готова была его убить.
Она повернулась к своему соседу, уныло уставившемуся в кружку с пивом, и толкнула его в бок локтем.
– Эй, мистер, сколько это будет стоить, если я вас попрошу нокаутировать настырного типа, который ко мне пристал?
Ее собеседник оглянулся. Его весьма затуманенный взгляд скользнул по всему помещению в поисках объекта и уперся в Глена.
– Не-е… – помотал он головой. – Лучше уж я заткнусь.
И он снова обхватил свою кружку с пивом, хмуро глядя перед собой.
– Да, это меня радует, – продолжал настаивать Глен. – Это доказывает, что я для тебя еще кое-что значу.
– С какой стати тебе потребовались такие неубедительные доказательства? – гневно возразила Джасти.
– Как тебе сказать… – Глен с интересом рассматривал чучело мерлузы, свисавшее с потолка. – Время от времени у меня возникает желание проверить тебя. Женатому человеку подобные тесты, разумеется, ни к чему…
– Знаешь, ты тут плетешь такую чушь, что от нее уши вянут, – вконец рассвирепела Джасти. Она бросила пару монет на стойку и выскочила на улицу, не обращая внимания на Глена, который поспешно допивал свой стакан.
У входа в «Эксельсиор» он опять догнал ее.
– Джасти. – Глен ухватился за краешек ее голубого платья. – Теперь послушай все-таки меня.
Джасти остановилась.
– Чего ты хочешь?
– Жениться на тебе. – Его слова прозвучали неожиданно тихо и неуверенно.
– А-а, и по этой причине ты ухлестываешь за моей лучшей подругой? Отличный способ продемонстрировать мне свою любовь.
– Джасти, любимая… – Глен подошел еще ближе и бережно обнял ее за талию. – Это был всего лишь глупый розыгрыш, чтобы немножко тебя отрезвить. Я хотел каким-то образом растолковать тебе, что не хочу ждать вечно.
– И поэтому принялся флиртовать с Синди?
– Ну Джасти, пожалуйста! – Глен начал отчаиваться. – Признаю, что это была нелепая затея. Но что мне оставалось делать? Я хочу быть с тобой всегда и так боюсь тебя потерять! Вот и подумал: если она увидит меня с Синди, то, может быть, поймет, как опасно жить вместе, но не регистрировать брак официально и…
– Знаешь, это просто бред! – раздраженно прервала его девушка. – Тысячи, да где там, миллионы пар именно так и живут, причем годами. Или что-то есть здесь… – Джасти показала рукой на сердце, – или все это вообще не имеет никакого смысла. А твои аргументы я считаю совершенно идиотскими и абсолютно…
Закончить ей не удалось. Глен наклонился и закрыл ей рот долгим поцелуем.
Джасти попыталась воспротивиться чувствам, которые пробудил в ней этот поцелуй. Но бороться с нежными и страстными домогательствами Глена она была не в силах.
Ей пришлось просто поднять руки, обхватить его за шею и ответить таким пылким поцелуем, что Глен чуть не сгорел дотла.
В этот вечер никто больше не видел их на свадебном застолье.
– Проклятье, Синди, ты что, не можешь оставить меня хоть на пять минут одну? – Джасти в ярости испепелила подругу взглядом. Но та стоически его выдержала и покачала головой.
– Нет, – категорически отрезала она. – Глен сказал, что до церемонии я не должна ни на секунду выпускать тебя из поля зрения, чтобы ты не сбежала через окно, как год назад.
– Здесь и в помине нет шпалерника, – объяснила Джасти, указывая на распахнутое окно. – Мы находимся на втором этаже, внизу мощеный двор. Ты думаешь, я хочу свернуть себе шею?
– И все равно я останусь, – продолжала упорствовать Синди. Она подошла поближе к Джасти, чтобы поправить и без того безупречно сидящий шлейф платья.
– А ты мне отдашь то свое свадебное платье? – спросила она как бы невзначай. – Я имею в виду то, в котором ты сбежала из Клапстока. Оно очень милое, и мне тоже годится. Сэм обалдеет, когда увидит меня в нем.
– Да, да, – с отсутствующим видом кивнула Джасти.
Она нервничала, как никогда раньше. Внизу, в холле старинного фермерского дома, ждали подружки невесты. Гости, человек семьдесят, топтались в большой гостиной, которой пользовались лишь в исключительных случаях, как, например, сегодняшний, поскольку размерами она походила на зал, и шестеро членов семьи в обычные дни чувствовали себя в гостиной неуютно. В столовой разместился готовый заиграть в любой момент оркестр, полчища обслуживающего персонала ожидали начала предстоящего после церемонии пиршества, и с минуты на минуту мог прибыть преподобный отец.
Вот тогда и будет покончено со статусом незамужней девушки, тогда дело примет серьезный оборот. Джасти уже в который раз рассматривала себя в высоком трюмо. Длинные волосы были заплетены и заколоты в сложную, выполненную модным дорогим парикмахером, прическу. Облако белоснежной фаты воздушно трепетало вокруг красивого лица. А отделанное кружевами свадебное платье делало ее нереальной, похожей на сказочную принцессу.
Неужели эта принцесса в платье из грез – она, Джасти?
– Я тут видела Хортика, – затрещала Синди, бесцеремонно врываясь в раздумья Джасти. – Он отошел после вчерашнего мальчишника у брата и выглядел вполне по-людски.
– Гм, – только и выдавила в ответ Джасти, пытаясь справиться со все усиливавшейся нервозностью.
– Ты знала, что Хортик всю ночь провел около загона для лошадей? – продолжала тараторить Синди. – Парень так набрался, Джасти, у-у-у, его можно было просто отжимать. Сэм говорит, что пытался оттащить Хортика домой, но он и сам тоже едва стоял на ногах. Хортик все время орал: «Это там, прямо по борту!» Видел, значит, фонари во дворе. И знаешь, что он сегодня заявил своей матери? – Тут Синди прервалась, чтобы от души расхохотаться. – Он сказал: «Кенни, я ведь старался пришвартоваться к дому, но не вышло». Можешь себе представить, в каком состоянии он находился?
– Да, – равнодушно ответила Джасти.
В этот момент с первого этажа раздались вступительные аккорды сонаты Баха. Сигнал для Джасти, что пора покидать комнату.
За дверью ее ждал отец. Родители простили дочери ее бесславное бегство и приехали на свадьбу. Дэн Колбери обнял дочь и прижал к себе.
Почувствовав, как она дрожит, он быстро провел ладонью по ее горящему от волнения лицу, потом бережно опустил фату и повел Джасти к лестнице.
– Всего земного счастья тебе, – сдавленным голосом шепнула Синди. Чтобы не сглазить Джасти, она незаметно трижды сплюнула через плечо и отступила в сторону, заняв место у перил и приготовившись наблюдать за церемонией сверху.
Что было потом, Джасти почти не помнила. Она была слишком взволнована, чтобы запечатлеть в памяти лица подружек невесты или цветочные гирлянды, украшавшие холл. Рассудок вернулся к ней лишь тогда, когда отец, держа ее под руку, подводил к Глену.
Жених ждал ее перед импровизированным алтарем, сооруженным в гостиной. Преподобный отец, как всегда, излучал благость. Он обожал бракосочетания, а еще больше – обязательные после них застолья, на которые его, само собой разумеется, приглашали.
Когда Джасти приблизилась к алтарю, ее волнение, как ни странно, улеглось. Сияя от счастья, она подошла к Глену, он взял ее за руку, и они повернулись к священнику.
Повисла напряженная тишина. Взгляды всех присутствующих были прикованы к жениху и невесте. Они по очереди произнесли слова брачной клятвы.
Маленькое золотое обручальное колечко скользнуло на палец Джасти, потом Глен приподнял фату и поцеловал ее.
Зазвучала гармония Орсона Гамильтона. Гости зааплодировали, а лицо преподобного отца стало еще умильнее. Но все это мало интересовало новоиспеченную супружескую чету.
Эти несколько секунд после венчания принадлежали только им и никто не был вправе их отнять.
Глен поцеловал Джасти так самозабвенно, что у нее подкосились ноги.
– Я люблю тебя, – шепнул он ей в самое ухо.
– И я люблю тебя, – ответила она так же тихо и искренне.
– А теперь – в бой, – подбодрил ее Глен, еще раз быстро поцеловав в щеку. – У меня есть опасение, что пир будет грандиозным. Кенни пригласила весь Шайенн. Но помни о том, что через двадцать четыре часа мы будем загорать с тобой под пальмами и ни одна душа в мире не сможет нам помешать. О, Джасти, я не могу дождаться, когда наконец обниму тебя, поцелую…
– Да здравствуют новобрачные! – Восторженный вопль находившегося уже навеселе Хортика положил конец нежным перешептываниям. Хортик выступил на шаг вперед из шеренги гостей и высоко поднял свой бокал, изъявляя таким образом свою радость и призывая всех остальных последовать его примеру.
– Ну, пока, – обреченно проворчал Глен и выпрямился.
Молодожены принялись с улыбкой принимать поздравления семьи и друзей.
Синди облегченно вздохнула и пулей слетела вниз с лестницы на первый этаж. Свое задание она выполнила с честью. Джасти выдана замуж, и никакой возможности удрать больше у нее нет. Теперь Синди может с чистой совестью предаться веселью.
И тут уж она своего не упустит.
