Текст книги "Дикий цветок"
Автор книги: Эдна Мир
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
5
– Ты должна зайти к миссис Сортис, – проворчала Лори Уондлер, ставя на кухонный стол поднос, полный грязной посуды. – Омлет пересушен, лососина переморожена, а куриные ножки пережарены. Дамы сильно раздражены.
– В самом деле? – спросила Джасти, которая в этот момент чистила овощи к ленчу. – В таком случае, я тоже, Лори. Эти бабы достали меня своим бесконечным брюзжанием. – Джасти и без того была сегодня не в лучшем расположении духа.
– Спроси, кого они только не достали. – Лори зло усмехнулась. – Все в доме сыты ими по горло, однако, непохоже, чтобы миссис Сортис подумывала о скором отъезде.
– Вчера вечером что-то не понравилось в рагу, позавчера – в седле косули, до этого критиковали спагетти! – Джасти бросила огурец в воду и кинулась к дверям. – Скажи на милость, кто я такая? Я что прибыла из Парижа? Работала раньше шеф-поваром в «Ритце»? Что за ерунда?!
– Постой! – испуганно крикнула Лори, но было слишком поздно.
Джасти уже находилась на пути в столовую, где Эдвина и Лейга Сортис еще сидели за чашкой кофе.
Появление Джасти прервало их беседу.
– Вас не учили стучаться? – высокомерным тоном сделала замечание Лейга.
Джасти бросила на нее испепеляющий взгляд и подбоченилась.
– А вас? Вас не учили стряпать?
Лейга икнула от неожиданности.
– Как вы смеете так разговаривать…
– Послушайте, миссис Сортис, если не учили, придется вам быстренько научиться, потому что еще одна ваша жалоба – и я ухожу. Тогда стряпайте себе сами разные свои заморочки. Мы здесь на ферме, а не в нью-йоркском «Хилтоне». У нас готовят, чтобы есть, а не лакомиться, потому что люди, живущие тут, много и тяжело работают и желудки у них должны быть соответственно наполнены. Свежие овощи, пища, богатая клетчаткой, сбалансированные завтраки, обеды и ужины, достаточное количество витаминов и протеинов каждый день. А если вы не можете есть без выкрутасов, то прекратите, по крайней мере, беспрерывно донимать меня своими идиотскими придирками. Ясно?
К Эдвине первой вернулся дар речи.
– Маленькая наглая тварь, – процедила она холодно. – Мой деверь месяц назад подобрал вас на улице, грязную и голодную, как бездомная кошка, и притащил сюда, а вы теперь себе позволяете подобный тон. Я позабочусь о том, чтобы уже сегодня и духу вашего не было на ферме. Вы совсем не стоите нашего доброго отношения.
Тут пришла в себя и Лейга.
– Убирайтесь немедленно, – грубо потребовала она, злобно сверкая глазами. – Мистер Глен уволит вас сегодня же, будьте уверены. Ему ваша еда, знаете ли, тоже не нравится. Вчера он опять почти все оставил на тарелке. Если бы вы хоть разок увидели, как он кривится, когда мисс Уондлер подает блюда, тогда бы поняли, насколько высоко хозяин ценит ваше кулинарное «искусство».
Джасти застыла как громом пораженная. Она никогда особенно не жаловала Эдвину, но враждебных чувств к ней тоже не испытывала. Но сейчас, рядом с матерью, она превратилась в настоящую ехидну. Джасти поняла, почему Майкл Обервуд вскоре после свадьбы дал деру.
– Сегодня вечером еду буду готовить я, – заявила Эдвина. – Поэтому вам не нужно здесь задерживаться, мисс Колбери. Мы ждем важного гостя, и я не собираюсь его потчевать вашей стряпней. Завтра мы поедем в Джефри-Сити и поищем новую кухарку, я имею в виду женщину с рекомендациями и со стажем. Не сомневаюсь, что мы найдем на ваше место более подходящую кандидатуру.
– Даже если нам придется ехать в Ларами, чтобы найти надлежащую, первоклассной выучки, прислугу, – поддержала дочь Лейга. – Главное, чтобы дама подходила нам.
– О! – Джасти со злым смешком повернулась к выходу. – Тогда вам лучше всего завтра с утра пораньше отправиться вместе с мистером Гленом Обервудом сразу в Гринспол-Сити. Могу гарантировать, что именно там вы найдете то, что ищете! – Усмешка на лице Джасти стала еще язвительнее. – Ведь завтра в Гринсполе аукцион по продаже скота. Вы там себя почувствуете как дома.
И Джасти гордо вышла из столовой, предоставив дамам возможность спокойно обдумать ее благожелательный совет.
Но этим ее марш-бросок еще не завершился. Раз заведясь, девушка долго не могла остановиться. Строевым шагом она пересекла двор, ворвалась в здание конторы и, не обращая внимания на озадаченную секретаршу, на всех парах двинулась прямо в святая святых Глена.
Он сидел за своим письменным столом, усердно вчитываясь в какие-то документы, но стремительное вторжение Джасти заставило его поднять голову и посмотреть на нее.
– Мисс… Джасти. – На его лице появилось удивление, когда он заметил гнев в ее глазах. – Какого лешего ты здесь ищешь?
– Тебя! – выпалила Джасти, как ангел мщения. – Чтобы свернуть тебе шею, ты, дешевая фальшивка! Моя еда ему, видите ли, не по вкусу, надо же! На это я тебе вот что скажу: отдай мою зарплату и забудь, что ты меня когда-то видел. Ты мне раз и навсегда осточертел!
– Э! – Глен схватил свою трость и поднялся. – Что это значит? Может быть, ты сначала объяснишь, что произошло? Я…
– «Хозяин» требует объяснений? – разъярилась еще пуще Джасти. – Ты их получишь. Только что Эдвина и ее замечательная мамаша налетели на меня, как два коршуна, и заявили, что моя готовка ни к черту не годится. Эта пара меня уволила, ссылаясь на то, что действуют и от твоего имени, поскольку тебе, мол, моя кухня так же противна, как и им. Так вот я не позволю, чтобы две полоумные козы и какой-то вечно насупленный скотовод меня постоянно оскорбляли, и поэтому ухожу. Считай мои слова заявлением об уходе, выплати мне жалованье, и дело с концом. Чем расторопнее ты распорядишься, тем скорее я исчезну.
Глен слушал ее с нарастающим удивлением. Когда Джасти наконец выдохлась, он взял трость в правую руку и подошел к девушке.
– Ты перебесилась? – невозмутимо спросил он.
– Нет! – прорычала Джасти. – Но я возьму себя в руки. В конце концов, я хочу оказаться не в тюрьме, а на другой работе.
– Глен! – Слова Джасти прервал резкий, очень раздраженный женский голос. – Глен, извини, но мне необходимо срочно с тобой поговорить, пока мисс Колбери не успела и здесь все отравить своим ядом.
Эдвина просеменила несколько шажков до Глена и уставилась на него, хлопая ресницами. Вид у нее был несколько огорченный. Очевидно, сцена, которую перед этим устроила ей Джасти, сильно расстроила женщину и совершенно расшатала и без того слабые нервы.
Глен окинул свою невестку гневным взглядом и тут же снова повернулся к Джасти, которая как раз собиралась впиться ногтями в лицо противницы.
Ему удалось вовремя удержать ее, схватив за рукав растянутого свитера.
– Кого здесь увольнять, а кого нет, это пока еще мне решать! – От его крика, обрушившегося на побледневшую Эдвину, задребезжали стекла в окне. – Ни ты, ни твоя мать ничем, абсолютно ничем тут не распоряжаетесь. Все, что вам позволено в моем доме, – это сидеть тихо и поменьше высовываться.
– Но… – Эдвина совсем сникла. – Но ведь я все-таки…
– Была, – безжалостно уточнил Глен. – Была когда-то замужем за моим братом Майклом, но так давно, что в это уже почти не верится. Мы тебя приютили из жалости, поскольку ты была одинока и не имела средств к существованию. Но с этим немедленно будет покончено, если тебе взбредет в голову идея издеваться над персоналом. – Он отпустил Джасти и теперь целиком переключился на невестку. – Вполне возможно, что тебе скучно, – зло съязвил он. – Это я могу понять. Когда годами сидишь без дела, не ударяя пальцем о палец, руки начинают чесаться. Но от этого есть средство. В «Диком цветке» полно работы. Только скажи, чем бы ты хотела заняться, и я покажу, что и как делать. Если мое предложение тебя не устраивает, веди себя смирно или выметайся! – С этими словами Глен отвернулся от Эдвины и направился к письменному столу.
Эдвина застыла, словно изваяние, посреди кабинета, потом встрепенулась, сверкнула на Джасти злыми глазами.
– С этого момента я хочу на вас готовить!
– О'кей, – согласился Глен с завидной выдержкой. – Отличная идея. И, поскольку мисс Колбери все равно должна сопровождать меня завтра в Гринспол на аукцион по продаже скота, можешь приступать к работе тотчас же. – Он перевел взгляд на Джасти, которая оставалась на своем месте как вкопанная. – А вы, мисс Колбери, приготовьтесь, пожалуйста, к поездке. Мы отправляемся рано утром, около четырех, и пробудем там три дня. Когда уложите вещи, подойдите ко мне в контору, я буду вас ждать. Мы поедем обедать в Шайенн. – Глен вернулся взглядом к Эдвине, продолжавшей стоять около его письменного стола. – Твоему кулинарному искусству, моя милая, я пока не доверяю, – сказал он, не скрывая издевки. – Хотя, может, ты и способна сегодня к вечеру поджарить одно яйцо.
Это было уж слишком! Эдвина чуть не задохнулась от злости. Она одарила Джасти последним убийственным взглядом и бросилась вон.
Джасти стояла в полной растерянности до тех пор, пока Глен не поднял голову и не взглянул на нее.
– Ты тоже можешь идти, – сказал он так отчужденно, что вспыхнувшая в ней было радость победы значительно потускнела. – Не забывай, что тебе надо сложить вещи.
– Да, сэр, – смущенно пролепетала Джасти и медленно покинула кабинет.
– Джасти, вот это класс! – Восторженный вопль Синди разнесся сквозь распахнутое кухонное окно и переполошил пару кур, сбежавших из загона и копошившихся в палисаднике.
Джасти быстро подбежала и захлопнула окно.
– Не ори так, – одернула она Синди, неодобрительно качая головой. – Нечего всю ферму ставить на уши только из-за того, что я еду в Гринспол с мистером Обервудом! В этом нет ничего особенного!
– Ничего особенного! – возмущенно повторила Синди. – Ты что совсем без понятия? Впрочем, меня это не удивляет. Ты ведь все равно ничего не замечаешь. Глен с собачьей преданностью в глазах гоняется за тобой с самого первого дня твоего появления здесь. Но, как я уже сказала, ты ничего не замечаешь.
Джасти одним прыжком оказалась рядом с подругой и так схватила ее за руку, что Синди легонько вскрикнула.
– Только попробуй разболтать кому-нибудь эту чушь, – сердито предостерегла ее Джасти. – Я тебе голову оторву, поняла?! Между Гленом Обервудом и мной ничего нет, совсем ничего. Заруби себе это на носу!
– Ну ладно, ладно, – проворчала Синди, потирая синяк на руке. – Ни слова больше не скажу. – Но тут же забыла свое намерение. – Ты наденешь то потрясное мини-платье, которое недавно купила в Джефри-Сити? – возбужденно спросила она. – Это же самый шик. У босса от него крыша поедет! Вот увидишь, когда ты в этом платье… Хорошо, хорошо, молчу.
Синди повернулась, села за стол и приложила указательный палец ко рту.
– Пока меня не будет, позаботься немножко о Тине, – спокойно сказала Джасти. – Ты знаешь, у нее любовные неудачи. Может, вы куда-нибудь вместе выйдете на выходные?
– Сделаем, – нехотя согласилась подруга.
– И подумай о письме в «Кантри обсервер», – продолжала Джасти, на которую односложная реакция Синди не произвела никакого впечатления. – Ведь если мы выиграем конкурс, то следующей весной полетим в Париж. И потом ты должна сходить к доктору Николсу, не забудь об этом. Тебе нужно поднять кальций и…
– Да, да, да, – раздраженно простонала Синди и заткнула уши. – Я знаю, что должна делать. – Она поднялась и направилась к двери, но остановилась и посмотрела на Джасти. – А ты не забудь противозачаточные таблетки – на всякий случай, – хихикнула она и пулей выскочила из кухни.
Через секунду Джасти увидела, что Синди бежит по садовой дорожке к улице.
Улыбаясь, Джасти отправилась в комнату и вытащила из шкафа рюкзак.
А в это время Глен Обервуд опять стоял у окна своего кабинета и смотрел на двор. Это уже вошло у него в привычку, если какие-то проблемы не давали покоя. Почти всегда в таких обстоятельствах Глену удавалось найти приемлемое решение, но в данном, особом случае, он безрезультатно терзал себя уже несколько недель.
Проблема называлась «Отэм Джастис» – и кому только, черт возьми, могло прийти в голову этакое странное имя? Но откликалась она просто на Джасти, что ей чрезвычайно шло. Девушка отличалась некоторыми удивительными привычками и основательно переворошила жизнь Глена, которую он после аварии наладил огромным напряжением воли.
Она была словно медленно действующий яд, постепенно распространяющийся по телу и мало-помалу его разрушающий. Глен боялся неизбежных последствий углубляющегося с каждым днем чувства к Джасти, так как об общем будущем, по его мнению, нельзя было и думать.
Как горько – любить и знать, что не имеешь на это права. Охотнее всего Глен выбросил бы за борт все сомнения и очертя голову ринулся в эту авантюру, но это было бы равносильно самоубийству.
Когда Хортик объявил, что хочет жениться на Джасти, ревность зашипела в его душе, как соляная кислота, и чуть не разъела Глена целиком. Если он знал, что Хортик находится рядом с Джасти, то каждая минута превращалась для него в пытку. И сейчас благодарил судьбу, приславшую сюда Гвиннет, присутствие которой отрывало Хортика от кухни и от Джасти.
Но в принципе это ничего не меняло. Даже если его младший брат сойдется с Гвиннет и забудет Джасти, даже если Джасти даст Хортику отставку, все равно придут другие, молодые и – главное – здоровые мужчины, и в один прекрасный день… Глен тяжело вздохнул и отвел глаза от воробьев, сцепившихся из-за пары хлебных крошек. Нет никакого смысла дальше размышлять на эту тему. Вывод всегда напрашивался один и тот же: либо пойти на риск со всеми вытекающими отсюда проблемами, либо под любым предлогом отослать Джасти с фермы.
Однако последнее казалось Глену чудовищным.
Его мысли прервала сама Джасти, которая, кротко постучавшись, вошла в кабинет.
Глен повернулся и посмотрел на девушку. Она выглядела так, что сердце у него забилось быстрее и застучало в висках.
– Мило, – невольно вырвалось у Глена.
Даже очень мило. Да нет, просто чудо. Он внутренне застонал и раздосадованно уставился на поверхность письменного стола, ожидая, когда давление нормализуется.
Почему же судьба так наказала именно его и за что? Джасти была просто сказочно хороша в светлом, яркого рисунка, летнем платье с короткой летящей юбкой из широких слоистых оборок и плотно облегающим лифом. Плечи оставались открытыми, а кожа казалась особенно бархатистой там, где начиналась грудь, мягко поднимающаяся и опускающаяся.
Непроизвольно присвистнув, Глен вздрогнул и попытался отвести глаза от ее длинных стройных ног, выставленных на обозрение за счет короткой свободной юбки. Джасти и вправду отлично сложена, а он, черт возьми, старый, ни на что негодный вол, которого пора вести на скотобойню.
– У тебя такой вид, как будто ты предпочел бы съесть мухомор, – услышал Глен звонкий голос Джасти.
Она засмеялась в своей заразительной манере, но на сей раз чары ее не сработали. Глен нахмурился еще сильнее. Он резко отвернулся и первым пошел к двери.
– Пойдем, – сказал он, не глядя на Джасти. – Я заказал нам столик на четырнадцать часов. В «Гордонсе» не любят ждать.
Джасти молча кивнула. По-видимому, хорошее настроение Глена улетучилось. Возможно, он уже жалеет, что выступил против ее увольнения, и теперь хочет избавиться от нее как можно скорее?
Ладно, раз он ее пригласил, то она, по крайней мере, поест за его счет, упрямо решила про себя Джасти, спеша за своим шефом к поджидающему их автомобилю. – А если он и в самом деле собирается от нее избавиться, пусть об этом скажет. Но она не позволит ни с того, ни с сего прогнать себя.
Дорога до Шайенна тянулась для Джасти бесконечно долго, потому что ей пришлось преодолеть весь путь, почти не открывая рта. Глен казался погруженным в свои проблемы и не проявлял ни малейшего желания побеседовать. Кроме пары незначительных фраз, они ничего не сказали.
«Гордонс», где собирались фермеры со всей окрестности, находился в центре города. Здесь заключали сделки, отмечали большие праздники, а на ежегодный День благодарения в «Гордонсе» просто дым стоял коромыслом.
Пока они шли за официантом к своему столику, Джасти ловила на себе любопытные взгляды посетителей. Глен здоровался то с одним, то с другим; похоже, в этом заведении сидели сплошь его друзья и знакомые, которые сейчас задавались вопросом, что за молодую особу он с собой привел.
Но Глен не доставил им удовольствия какими-либо разъяснениями по этому поводу.
Он заказал вино для себя и шерри для Джасти и вновь погрузился в свои мрачные размышления.
Джасти начала скучать. Чтобы хоть чем-то себя занять, она принялась осматриваться вокруг: полюбовалась обстановкой, повеселилась над нарядами дам и повадками мужчин и попыталась определить, настоящие ли цветы на окнах или из пластика.
Ее наблюдения прервал официант, но, после того как он подал вино, за столом снова установилось гнетущее молчание.
Эта дурацкая ситуация стала понемногу тяготить Джасти. Она решительно вытащила из сумочки шариковую ручку и огляделась в поисках подходящего материала для рисунка. Не обнаружив ничего подходящего, кроме салфеток и скатерти, она начала самозабвенно разрисовывать кончики собственных пальцев.
– Что это, черт побери, ты делаешь? – спросил вдруг Глен.
– А? – не сразу поняла она, увлекшись своей забавой. Потом покраснела и повернула к Глену ладони, чтобы он мог видеть ее рисунки.
На подушечке каждого пальца девушка нарисовала пунктиром человечков со смешными рожицами, которые весело ухмылялись. Стоило ей пошевелить пальцами, как фигурки начинали танцевать и будто играть друг с другом. Это выглядело так комично, а главное, так неожиданно, что Глен от души расхохотался.
Он смеялся до тех пор, пока у него на глазах не выступили слезы. Джасти смотрела на него сначала удивленно, потом с усмешкой, а под конец обрадовалась. Может быть, у него теперь поднимется настроение?
– Ты самая шальная девушка из всех, кого я когда-либо встречал, – сказал Глен, придя наконец в себя. – От тебя постоянно приходится ждать сюрпризов.
Джасти пожала плечами.
– А почему бы и нет? Жизнь и без того коротка и серьезна. Ее нужно украшать всем, чем умеешь. Я не собираюсь разгуливать с похоронным выражением на лице и беспрерывно жаловаться на судьбу. Пусть уж лучше меня считают глупой и незрелой.
– Незрелой? – Глен наклонился вперед и невольно остановил взгляд на привлекательном зрелище, которое щедро открывал лиф без лямок. – Э-э, да, – забормотал он, но быстро взял себя в руки. – Послушай, мать была у меня в конторе. Она говорит, что Лейга воет от злости из-за твоего дерзкого ответа. Это правда, что ты послала обеих на аукцион по продаже скота?
– Правда, – призналась Джасти. – Я сказала, что им бы следовало завтра поехать в Гринспол.
– Отлично! – ухмыльнулся Глен. – Жаль, что меня там не было. Хотел бы я посмотреть на их физиономии.
– А мне хотелось уйти, – смущенно пролепетала Джасти. – В комнате вдруг стало тогда невыносимо душно.
– О, Джасти, я люблю тебя! – Слова вырвались у Глена как бы сами собой. Они испуганно посмотрели друг на друга, потом девушка засмеялась. Ее смех был тихим и ласковым, и Глен почувствовал, как исчезла ужасная тяжесть, давившая ему на грудь.
– Ты доводишь меня до того, что я начинаю говорить безумные вещи, – смущенно пробормотал он. – Мне нужно тебя остерегаться.
– Ерунда! – Джасти чуть пренебрежительно махнула рукой. – Что в этом плохого, когда показываешь свои чувства? Неужели, если ты скажешь, что я тебе нравлюсь, ты боишься, будто я истолкую твои слова как слабость? Глен, ты воспринимаешь жизнь чересчур усложненно. Будешь продолжать в том же духе, станешь скоро старым черствым брюзгой, никем нелюбимым и совершенно одиноким.
– Ну, положим, я уже и сейчас одинок, – сухо возразил Глен.
Девушка нахмурилась, но появление официанта прервало их разговор.
Джасти предоставила выбор меню Глену. Он заказал огненный томатный суп с фасолью, стейки по-мексикански и на десерт запеченный ананас с мороженым и горячим малиновым сиропом.
Как только они остались наедине, Джасти снова подхватила прежнюю тему.
– У тебя есть мать, брат, тетя, невестка. Так что не будь неблагодарным, а радуйся тому, что эти люди с тобой.
– О'кей, мисс Утешительница, – попытался пошутить Глен. Но глаза его оставались серьезными. – А ты не думаешь, что я заслужил еще и симпатичную жену?
Джасти приподняла плечи.
– Не знаю, как ты себе это представляешь, – уклонилась она от прямого ответа. – В конце концов, партнерство – это не приз, который получают за особое прилежание или чрезмерную порядочность. В этом деле ты еще многому должен научиться.
– Вот как, должен? – Взгляд Глена стал сверлящим. – Значит, ты считаешь – в душе, разумеется, – будто я сам виноват в том, что до сих пор не женат? – Он уставился на свои пальцы, нервно крутящие бокал. – Впрочем, ты, наверное, права. Но ты вышла бы замуж за человека, который не может предложить почти ничего, кроме этой фермы в долине, небольшого количества денег и время от времени, для разнообразия, какой-нибудь вечеринки, поездки и обычных семейных праздников, вроде свадеб, дней рождений, изредка крестин. – Он дернулся и поднял голову. – Но крестить будут не нашего ребенка, Джасти. Ты смогла бы это вынести?
– Можно… – «Взять приемного ребенка», хотела она сказать, но потом сообразила, что в действительности имел в виду Глен, и проглотила конец фразы. – Я… я не знаю. Может быть, если… если бы я его любила?
Тяжесть в груди опять вернулась на свое место, и к ней добавилось колючее, горькое чувство, от которого все вокруг Глена потемнело, словно кто-то вдруг погасил свет. Ему захотелось взвыть от боли, как однажды, когда он был еще маленьким мальчиком и Джордж Блистер грохнул его по голени бейсбольной битой.
Но взрослые мужчины не плачут. Глен пару раз энергично сглотнул, чтобы избавиться от комка в горле, и поднял голову.
– А вот и наша еда, – с наигранной радостью произнес он. – Ух ты, выглядит аппетитно. Я полагаю, в ближайшие полчаса нам будет чем заняться.
Джасти бросила на него испытующий взгляд, но промолчала. Она догадывалась о том, что происходило в его душе, и злилась на себя, хотя никак не могла понять, что же она сделала не так. Но совершенно точно знала: она это сделала.
Безо всякого аппетита девушка принялась за еду.
В глазах Эдвины Обервуд стояли крупные слезы. Ее мать топталась около нее и, неодобрительно качая головой, помешивала ложкой в кастрюле, содержимое которой, впрочем, уже не поддавалось спасению.
– Пожалуй, этим ты своего суженого попотчевать не сможешь, – вынесла Лейга окончательный приговор, хотя и без него все было ясно. – От этой дряни он сразу сбежит, причем навсегда. Давай попробуем что-нибудь другое.
– Нет! – В голосе Эдвины звучали истерические нотки. – Я не умею стряпать и не собираюсь учиться. Найди эту маленькую бродяжку и притащи сюда, пусть приготовит еду. Я здесь больше и пальцем не пошевельну.
– Мисс Колбери уехала в Шайенн, – сообщила очень довольным тоном Лори, чем подлила масла в огонь. – Придется уж вам самим похлопотать.
– О Боже, ма! – Эдвина со злости ударила по кастрюле, та слетела с плиты и с жутким грохотом приземлилась на пол.
Лори без лишних слов выбежала из кухни.
– Ну и что теперь? – обозлилась Лейга. – Какой от этого толк? Постарайся, по крайней мере, привести здесь все в порядок!
И, к большому неудовольствию дочери, она поспешно вышла. Возмущенный вопль Эдвины разнесся но всему дому.
Для Хэмфри Керра, которого все в округе называли исключительно «соседом Хэмфри» (хотя никто не знал почему), приглашение на ужин было неожиданностью. Собственно, он собирался уютно провести этот вечер в любимом кресле-качалке перед телевизором. Сегодня показывали классический вестерн, и они с матерью хотели его посмотреть. Но звонок Эдвины нарушил эти мирные планы.
Хэмфри несколько удивляло, что красавица Эдвина пригласила именно его, обычно такое случалось лишь два раза в год по обычным сельским праздникам. Приглашение же на ужин еще никогда не залетало в дом к «соседу Хэмфри».
– Будь поосторожнее с этой женщиной, – крикнула ему вслед Августа Керр, мудрая мать Хэмфри, когда тот уже намеревался покинуть нарядный фермерский дом. – Я не испытываю ни малейшего доверия к этой бестии. Смотри не угоди к ней в сети.
– Хорошо, мама, – кивнул Хэмфри, подошел и поцеловал мать в щеку, затем влез в свой джип. Августа озабоченно смотрела, как он отъезжал.
До «Дикого цветка» предстояла добрая четверть часа езды по пыльному шоссе мимо постепенно высохших от необычно сильной летней жары лугов и полей.
Наконец Хэмфри свернул к большому, ярко освещенному дому.
Эдвина была ему всегда известна как очень красивая, холодная и неприступная женщина, в большинстве случаев считавшая ниже своего достоинства общаться с обитателями этих мест. Но сегодня она, кажется, решила для контраста отбросить надменность и разыграть любезную гранд-даму, которая одаривает всех своей благосклонностью. Как только Хэмфри выпрыгнул из своего джипа, Эдвина поспешила к нему, вытянув навстречу руки, и запечатлела на его щеке поцелуй, от которого он тяжело задышал.
Она благоухала, как целый цветочный луг. От его матери всегда пахло фиалками (Хэмфри с детства помнил этот запах, и Августа до сих пор ему не изменила). Но духи Эдвины были не просто каким-то там луговым настоем. Нет, они были высшего качества, несомненно из Парижа, где навострились тоннами намешивать такие роскошные ароматы.
Хэмфри восхищенно потянул носом и двинулся за Эдвиной в дом, где его приветствовали остальные члены семьи.
Стол был празднично накрыт, но сначала все отправились в гостиную на аперитив.
Хэмфри прекрасно знал эту комнату, где за годы ничего не изменилось. Он обстоятельно расселся в старом удобном кресле с подголовником, предложенном ему Эдвиной, и мучительно пытался затеять светскую беседу.
– А где Глен? – отчаявшись, осведомился он, поскольку, несмотря на все усилия, ничего более осмысленного не придумал.
Кенни улыбнулась.
– О, Глен уехал в Шайенн, – приветливо ответила она. – Я думаю, что он вернется очень поздно. – Она умолчала о том, что отсутствие сына ее беспокоит.
– Пожалуйте к столу.
Услышав приглашение, Эдвина украдкой облегченно вздохнула. Вечер обещал быть крайне занудным, а она еще намеревалась сегодня по-настоящему блеснуть. С трудом скрывая за внешним лоском внутреннее неудовлетворение, женщина проплыла в столовую.
– Разве нам не пора домой? – спросила Джасти с легким беспокойством.
Было уже за девять, воздух посвежел, на землю опускались сумерки, но Глен и не собирался заканчивать их прогулку.
– Я слишком часто бываю дома, – откликнулся он, улыбнувшись. – Пусть сегодня разок поужинают без меня. У меня есть перспектива поинтереснее.
– Ладно, ты взрослый человек, – кивнула Джасти. – И все-таки твоя мать наверняка беспокоится. Ты не хочешь хотя бы позвонить?
– Я хочу быть с тобой, – просто ответил Глен. – Все остальное мне сегодня безразлично. Пойдем потанцуем.
Глаза его вдруг зажглись озорством. Прежде чем Джасти поняла, что происходит, Глен схватил ее за руку и потащил за собой на маленькую танцплощадку.
Он сразу почувствовал, что ему совсем нетрудно двигаться без трости. Глен отшвырнул в сторону все раздумья и сомнения и, не мудрствуя, предался развлечениям. Хорошо, твист или ламбаду ему, конечно, не одолеть, но немножко подвигаться под музыку – шаг вправо, шаг влево, шаг вперед, шаг назад – это-то он может. Тем более что в этом приятном, тихом ресторанчике все равно никто не обращал внимания на то, как танцуют другие.
Сколько раз Глен проезжал мимо него, направляясь в Шайенн! Ресторан находился чуть в стороне от шоссе, в небольшом сосновом лесу, и обстановка в нем была замечательно уютной.
Небольшой оркестр играл самые модные мелодии, на открытом гриле подрумянивались стейки, сосиски и бараньи ребрышки, а хозяин за мощной, в форме подковы, стойкой, щедро, до краев, наливал виски в стаканы.
Джасти прижалась лицом к пиджаку Глена и глубоко вдыхала запах его одеколона, напоминающий о табачных плантациях, солнце и роме. Сейчас, когда Глен был таким раскованным и спокойным, в него запросто можно влюбиться.
Она довольно прильнула к нему еще теснее и закрыла глаза.
Певец начал «Хэлло, не меня ли ты ищешь?». Глен тихонько подпевал, нежно поглаживая Джасти по спине. Его прикосновения вызывали у нее трепет.
– Теперь я уже не могу себе представить, что будет, если ты когда-нибудь покинешь «Дикий цветок», – прошептал ей Глен в самое ухо. – О, Джасти, что же будет дальше?
– Почему бы тебе просто не подождать? – мечтательно спросила она. – Музыка и ласки Глена привели ее в расслабленное состояние, она напоминала досыта накормленную кошку, которой к тому же позволили разлечься на теплой печке.
– Ах, давай сегодня вечером не будем об этом говорить, – мягко попросил Глен и поцеловал ее волосы. – Я всего-навсего счастлив и хотел бы продлить это ощущение.
Джасти ничего на это не ответила. Она поймала ритм музыки, положила голову Глену на плечо и просто подчинилась его движениям, ни о чем не думая и не сопротивляясь чувствам, которые ее переполняли.
– А сейчас мы сыграем для вас шлягер этого лета и тем самым попрощаемся на сегодняшний вечер.
Певец банально оборвал их сладкие грезы. Джасти грустно отстранилась от Глена, и они вернулись к своему столику.
– Нам тоже, наверное, пора, – рассудительно сказал он, но это, скорее, было похоже на самоутешение. – В три часа утра предстоит уже вставать, поэтому самое время ложиться спать.
– Да, – односложно ответила Джасти, уставившись в свой стакан.
– Эй… – Глен легонько щелкнул ее по носу. – А я думал, что ты никогда не хандришь.
Джасти очнулась и посмотрела на него.
– О'кей, – заявила она решительно. – Пойдем. Завтра я хочу быть как стеклышко. – С этими словами девушка вскочила и помчалась к выходу, а Глен торопливо оплатил счет.
Ночь была удивительно мягкой. Слабый ветерок шевелил ветви деревьев, а на небе стояла полная желтая луна.
– «Не уходи сегодня ночью…» – чуть слышно напевала Джасти слова из песни, пока они поспешно направлялись к машине Глена. – «Взошла недобрая луна…»
Обратный путь прошел в молчании. Когда в конце дороги показались огни фермы, Глен направил машину к обочине, выключил мотор и повернулся к Джасти, которая устало откинулась на мягком сиденье.
– Джасти? – Его голос срывался от нежности.
– А? – Внезапное возбуждение сменила усталость.
– Я… – Глен запнулся. Ему явно было трудно произнести то, что он хотел. – Я… ты… я хочу тебе кое-что сказать. Ты должна это узнать до того, как мы поедем в Гринспол, – выдавил он наконец. – Ты мне очень нравишься. Ах, вздор! – Глен взял себя в руки. – Больше, гораздо больше, чем просто нравишься. Черт побери, Джасти, я не знаю, что мне делать. Я совсем пропал. Ты полностью переворачиваешь мою жизнь, все ставишь с ног на голову. И как только мне из этого выпутаться?
