Текст книги "Мир грома (ЛП)"

Автор книги: Эдмонд Мур Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Эдмонд Гамильтон
Мир грома

Глава 1

Фаррелл Бэрд замер, наблюдая, как самолёт пролетает над высокими белыми антарктическими пиками. Тот быстро приближался с северо-западного направления, его металлические крылья поблёскивали в бледном солнечном свете, а атомные двигатели урчали.

Он подумал:

– Это просто случайность, что он движется в этом направлении, это не значит, что они нас нашли. Через минуту он изменит курс.

Но этого не произошло. Он летел прямо на него, как будто те, кто был в нём, точно знали, куда они направляются, и теперь гудел над перевалом, на котором, глядя вверх, стоял Бэрд.

В своём тёмном, плотно облегающем костюме и матерчатом шлеме Бэрд начал слегка потеть. Его высокая, худощавая молодая фигура была напряжена до боли, когда он провожал взглядом удаляющийся самолёт.

Должно быть, это просто совпадение, подумал он. Он пролетит мимо, как и все остальные.

Бэрд и раньше много раз видел, как пролетают самолёты. И всегда, за все двадцать лет его жизни здесь, они летели мимо. Эта суровая, покрытая льдом дикая местность в глубине Антарктиды даже сейчас, в 21 веке, была почти такой же непосещаемой, как и раньше. Воздушные лайнеры южного полушария или случайные атом-планы с гуманитарной помощью и снабжением для прибрежных метеостанций пролетали над этими мертвенно-белыми хребтами, но так и не приземлились.

Ещё мальчишкой он втайне мечтал, чтобы они приземлились. Он никогда не видел тех земель и городов, из которых они прилетели. Они воспламеняли его воображение – они и космические корабли. Космические корабли он никогда не видел, разве что угасающую полосу огня в небесах, сопровождаемую раскатами грома, когда они стремительно проносились к космопортам далеко на севере. Но самолёты… можно было наблюдать, как они скрываются из виду, и гадать, кто в них сидит и куда направляется. А потом они всегда пролетали мимо, оставляя его наедине с белым безмолвием.

Но не этот самолёт. Он летел низко и опускался всё ниже. Он направлялся прямо к той части соседнего хребта, где у Бэрда и его отца был их хитро спрятанный дом.

И теперь сомнений в этом не оставалось. Самолёт резко повернул и пронёсся между двумя покрытыми льдом пиками, возвышавшимися в начале их родной долины.

– Они нашли нас! – воскликнул Бэрд. – И папа там один…

Внезапно он отбросил молоток, которым откалывал образцы руды от скалы. Он бросился бежать вверх по длинному снежному склону к горному хребту, который лежал между ним и домом.

Бежал очень быстро, большими, размашистыми шагами. Воздух был разрежённым и очень холодным, но дышалось ему легко. Ни холод, ни усталость не беспокоили его ещё долгое время. Он гордился своей силой, выносливостью, и каменной стойкостью, которые привила ему суровая Антарктика. И всё же он не знал, насколько он может быть сильнее других людей, потому что не знал других людей, кроме своего отца. А Джон Бэрд сёдел, старел и с каждым годом становился всё слабее, так что никакое сравнение было невозможно.

Мысль об отце подстегнула Бэрда. Все страхи, накопившиеся за двадцать лет, нахлынули на него. Это были страхи его отца, но отец внедрял их в его сознание с тех самых пор, как он себя помнил.

– Почему мы не можем оставить снег и лёд и пойти посмотреть на других людей и места? – он вспомнил, как шестилетним мальчиком спросил об этом и как Джон Бэрд ответил.

– Мы не можем, Фаррелл. Мы должны оставаться здесь, где нас никто не сможет найти. Никто не должен знать, где мы.

– Но почему?

– Ты узнаешь позже.

Бэрд был уже на полпути к вершине длинного склона. Он быстро и уверенно двигался по замёрзшей поверхности, минуя причудливые очертания высоких заструг и снежных карнизов, вырезанных ветром, которые возвышались на гребне каждого длинного уступа. Чтобы не проломить корку наста, он переставлял ноги с кошачьей лёгкостью, но ни разу не замедлил свой бешеный темп.

Он пытался убедить себя, что причин для паники нет, что он ошибся и что самолёт мог скрыться из виду за вершинами гор, вместо того чтобы приземлиться в долине. Он не мог в это поверить. Его глаза были зоркими. Самолёт приземлился. Люди нашли их, как и опасался Джон Бэрд.

Кого именно боялся Джон Бэрд, он так и не узнал. По мере того как он рос, узнавая всё больше и больше о внешнем мире из книг и видеозаписей, о городах, толпах людей, космодромах, кораблях, которые летали даже на Марс и Венеру, Бэрд всё настойчивее требовал от отца ответа на этот вопрос.

– Ты нарушил закон? Почему мы должны прожить здесь всю свою жизнь?

Джон Бэрд печально посмотрел на него.

– Я не нарушал закон. Дело не в этом.

– В чём тогда?

– Послушай, Фаррел, мы уедем отсюда, когда станет безопасно. Но пока это небезопасно. Если бы стало известно, где я, это означало бы смерть.

– Твою смерть?

– Смерть многих, я думаю. – Джон Бэрд задумался, а потом сказал: – Оставь это, Фаррелл. Ещё на год. А потом– мы уедем.

Ещё на год? Будет ли ещё один год? Ведь это было всего несколько недель назад, и вот он здесь, на вершине хребта, смотрит вниз, на знакомую каменистую долину.

И атом-план был там.

Он лежал на длинном базальтовом плато, в тысяче ярдов от дома. Поблизости никого не было видно.

Когда он начал свой стремительный спуск по снежному склону в долину, взгляд Бэрда лихорадочно метнулся к дому. Никто, кроме него, даже не заметил бы этот дом, настолько искусно он был вписан в серый скалистый фон.

Джон Бэрд хорошо построил дом, когда много лет назад прилетел сюда с маленьким сыном на тяжёлом атом-коптере. Он разобрал сам вертолёт и использовал его как источник энергии и металла для постройки своего укрытия.

Продолговатый бетонный дом с плоской крышей был так умело раскрашен, обшарпан и шероховат, а его окна были так искусно скрыты сверху, что он казался всего лишь огромным валуном, оставшимся на старой морене. Не было ничего, что могло бы выдать его пролетающим над головой самолётам. Там никогда не было дыма, потому что тепловая установка реактора делала огонь ненужным, и там не выращивали овощи, потому что всё это было внутри, в гидропонных резервуарах. Никто не мог его обнаружить.

И всё же его обнаружили. Атом-план мягко поблёскивал в лучах бледного солнца, являясь немым доказательством этого.

Бэрд покинул линию снегов и бросился вниз по каменистому склону к дому. Но остановился, не добежав сотню футов.

Дверь была выбита выстрелом из бластера и представляла собой почерневшие обломки. Не было слышно ни звука, ни движения.

Бэрд шагнул вперёд, и тут у него вырвался крик горя и ярости. Теперь он мог заглянуть в знакомую комнату и увидел там Джона Бэрда, лежащего с обугленной раной в боку.

Над его отцом склонился мужчина в тёмном комбинезоне. Мужчина обернулся, его грубое лицо выражало удивление и враждебность. Бэрд бросился вперёд сквозь разбитую дверь.

Чей-то голос позади Бэрда произнёс:

– Я задержу его, Вейл.

Свистящий удар пришёлся Бэрду по затылку. Он попытался повернуться, но вокруг вдруг стало черным черно.

Чернота. Боль.

Это было всё, что он знал.

Затем чувствительность начала понемногу возвращаться. Он лежал, прижавшись лицом к холодному полу.

Послышался звук шагов. Тяжёлые шаги, которые прошли мимо него, а затем вернулись через мгновение, и снова прошли мимо.

Кто-то сказал:

– Поторопись.

Бэрда снова затянуло в огненную черноту, но на этот раз он смутно пытался сопротивляться, подняться, не уступать ей.

И снова его сознание зацепилось за грань реальности. Шаги всё ещё звучали, на этот раз ускоряясь.

Мужской голос произнёс:

– Мы собрали здесь всё до последнего клочка бумаги.

Другой голос произнёс:

– Я запускаю самолёт. Ты снимаешь предохранитель с реактора. И поторопись! Мы не хотим быть рядом, когда он взорвётся.

Шаги заторопились, удалились, чернота снова попыталась затянуть Бэрда вниз, и он снова боролся с ней.

Ему нужно было пошевелиться. Нужно было поднять голову, открыть глаза и увидеть людей, которым принадлежали голоса.

Но он не мог. Он смутно понимал, что должно произойти. Он и его отец очень скоро погибнут, если он не пошевелится. Он пытался заставить свои руки и ноги работать. Они оставались неподвижными.

Его сознание прояснялось. Он услышал удаляющиеся шаги, а затем рокочущий гул взлетающего атом-плана.

В доме воцарилась тишина. И смерть. Смерть, которая с каждой минутой расцветала в реакторе.

Он попробовал пошевелить руками. Теперь они повиновались команде его мозга. Его пальцы словно одеревенели. Локти дрожали, но он заставил себя принять сидячее положение. Он открыл глаза.

Сквозь красную пелену боли он увидел отца, лежащего у стены. В комнате стало очень холодно. Антарктический холод вновь восторжествовал здесь.

Бэрд, пошатываясь, поднялся на ноги. Он сосредоточил свой затуманенный мозг на одной мысли. Реактор. Они сняли защиту. А это означало, что очень скоро всё здесь будет уничтожено, если только…

Он, как пьяный, прошёл по дому к реакторному отсеку. Теперь он видел, что комнаты были в полном беспорядке. Они были выпотрошены, пока он лежал без сознания. Все записи, все книги, каждый клочок бумаги, написанный или распечатанный, были изъяты. Ничего больше.

Он ворвался в отсек, где находился небольшой, заключённый в бетон ядерный реактор, который давал единственную возможность выжить здесь, в полярном холоде. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы всё понять.

Основные управляющие стержни были полностью выдернуты, погнуты и сломаны. Индикаторы показывали, что уровень нейтронного излучения уже зашкаливает за красную отметку. Стрелки двигались всё быстрее и быстрее.

По расчётам Бэрда, у него есть всего несколько минут, прежде чем радиация станет слишком сильной для встроенной защиты. А ещё через несколько минут придёт жар в 10 000 градусов и произойдёт смертоносный взрыв.

Теперь не было никакой возможности остановить запущенный реактор. Это была бомба замедленного действия, несущая погибель.

Он повернулся и, пошатываясь, побежал обратно через весь дом. В голове у него прояснилось, и он планировал каждый неуклюжий шаг.

На ходу он схватил одеяла и пластиковую фляжку с гранулами пищевого концентрата. Фляжка отправилась в карман комбинезона, который всё ещё был на нём. Он поспешно обернул одеялами обмякшее тело Джона Бэрда.

Секунды превращались в минуты, и отчаянная настойчивость вернула Бэрду ту стойкость, которой он так гордился. Он поднялся на ноги, придерживая хрупкое тело отца, и, пошатываясь, вышел в открытую дверь.

Камни на дне долины мелькали у него перед его глазами, пока он бежал. У него не было времени выбирать дорогу. Единственным шансом для него и Джона Бэрда было обогнуть поворот в узкой долине до того, как реактор рванёт.

Поскользнуться, упасть – и все надежды рухнут. Но теперь силы быстрее возвращались в его тело и ноги. И он побежал по-настоящему.

Поворот в долине, каменная стена, которая была единственным возможным щитом от надвигающейся смерти, приближался. Тяжело дыша, он, пошатываясь, завернул за поворот. Ещё несколько шагов – и между ним и домом оказалось много ярдов гранита. Только тогда он опустил свою завёрнутую в одеяло ношу на землю.

Бледный антарктический солнечный свет внезапно сменился белым и ярким светом. Мгновение спустя его настигла волна обжигающего жара.

Реактор прекратил своё существование. Не в результате какого-либо взрыва, а в результате «расплавления», ужасающей вспышки тепла и радиации.

Бэрд склонился над отцом. Он никогда раньше не видел тени смерти. Теперь, глядя в бледное лицо Джона Бэрда, он увидел её.

Он сказал:

– Просто полежи тихо. Мы выберемся отсюда. Я смогу доставить нас к береговой станции и…

Джон Бэрд попытался заговорить. Он сказал:

– …секрет, – его слова срывались на шёпот.

Бэрд почувствовал, как его охватывает мучительная тревога. Ничто за двадцать лет одинокой юности не подготовило его к такому.

Джон Бэрд, глядя на него угасающими глазами, всё ещё пытался что-то сказать. На этот раз имя.

– Шеррифф. – имя было едва различимо. – Шеррифф – Бюро Внешних Планет – годами охотился за секретом. Я знал, что он никогда не отстанет. Не дай ему заполучить его, Фаррелл. Не…

Бэрд слушал с мучительным осознанием. Так вот почему его отец прятался вместе с ним все эти годы! Охраняя тайну, которую не должны были узнать его враги!

Но, какой бы тайной Джон Бэрд ни дорожил, она уже была украдена! Опустошённый дом, все бумаги, все тщательно хранимые записи исчезли…

Как он мог рассказать об этом своему отцу? Затем, взглянув на осунувшееся, серое лицо Джона Бэрда, Бэрд понял, что ему никогда не придётся говорить ему об этом.

Он присел на грубый камень, глядя на мёртвое лицо. Всё произошло слишком быстро. Годы одиночества, изнеможения в арктической тюрьме, когда ничего не происходило. И вдруг всё изменилось. Его отец, его дом исчезли. Он был один в ледяной пустыне самой суровой территории на Земле. И он всё ещё не понимал, почему это произошло.

Всё, что он знал, – это имена. Имя, которое прошептал его отец, и имя, которое он услышал в доме как раз перед тем, как раздался удар.

Шеррифф. Занавес. Ничего больше…

Глава 2

На фоне черноты полярной ночи струились стремительные волны, трепещущие веера и спокойные реки разноцветного света, сияющие и танцующие далеко в небе. Холодные звёзды были затемнены колеблющимися сполохами полярного сияния. Ледяной, ужасный холод антарктической ночи усиливался.

Но Бэрд всё ещё стоял, глядя на грубую пирамиду из камней, которую он соорудил над могилой своего отца. Он знал, что должен идти. Ему предстояло пройти сотни миль по самой враждебной пустоши на планете. Дом и всё, что в нём было, превратилось в груду обломков. Если он не доберётся до побережья, причём очень скоро, он умрёт. Но нельзя же так просто оставить всю свою жизнь, единственного человека, которого ты знал, позади себя!

Он прошептал:

– Я найду их. Где бы они ни были, я их найду.

Им овладела мучительная, дикая решимость. Она росла в нём по мере того, как проходил первый шок от горя. По мере того, как к нему возвращались его обычные силы, крепла и его дикая решимость.

Где-то в мире, которого он никогда не видел, были люди. Люди, от которых его отец прятался долгие годы, люди, которые в конце концов нашли его и узнали все секреты, которые он хранил. Он, Бэрд, найдёт их.

– Шеррифф… Вейл…

Эти имена глубоко врезались в память Бэрда. Он никогда их не забудет. И, по крайней мере, одно из этих имён он слышал в прошлом.

Предсмертный шёпот отца дал ему ключ к разгадке. «Шеррифф – Бюро Внешних Планет…» Да, теперь он вспомнил, как по вечерам они с Джоном Бэрдом смотрели новости внешнего мира по ультраволновому телевизору. Много раз имя Меридена Шерриффа упоминалось в этих новостях.

Это было громкое, неоднозначное имя. В Департаменте планет, который поддерживало Мировое правительство, Бюро Внешних Планет вело постоянную политическую борьбу. Шахты и перерабатывающие заводы Марса и Венеры были несомненно прибыльными. Но кампания Шерриффа по завоеванию холодных внешних миров часто ставилась под сомнение. Тот факт, что Бюро Внешних Планет не смогло закрепиться ни на чём, кроме спутников Юпитера, вызвал критику в адрес человека, который так небрежно руководил Бюро.

Шерриффа часто показывали по телевизору, обычно с дочерью, которая повсюду сопровождала его, молодой девушкой с серьёзными глазами. И теперь Бэрд понял, что его отца глубоко интересовало всё, что касалось Шерриффа и Внешних Планет. И всё же он никогда, до самой смерти, не говорил, что сам знал Шерриффа или что Шеррифф был его врагом.

Бэрд сказал себе, что найти такого важного человека, как Шеррифф, будет нетрудно. И когда он найдёт его и людей, которых он послал выследить и убить его отца…

Его кулаки в перчатках крепко сжались. Резким движением он отвернулся от пирамиды из камней. Он ничего не добьётся, оставаясь здесь. Пришло время уходить.

– Ещё один год, – сказал Джон Бэрд. – Тогда мы уйдём.

Ему не пришлось ждать целый год. Он уходил прямо сейчас. Слёзы навернулись на глаза Бэрда, когда он начал спускаться в долину.

Он цеплялся за свою ненависть. Это было всё, что у него теперь было. Без этой ненависти и стремления к её удовлетворению он был бы потерян, сбит с толку, лишился бы всего привычного мира. А так он знал, куда ему нужно идти.

Он двинулся вниз по долине. Он знал дорогу. Сколько раз он изучал карты, мечтая о том дне, когда они с Джоном Бэрдом отправятся во внешний мир! Маршрут запечатлелся в его памяти.

Сначала на северо-запад, через горы к замёрзшей поверхности моря Росса. Затем на север по льду к проливу Мак-Мердо и острову Росса. Именно там находилась ближайшая береговая метеостанция. Должно быть, это и есть его ворота во внешний мир.

Но его не должны там увидеть! Люди Шерриффа думали, что уничтожили обоих Бэрдов. Они должны продолжать так думать. До них не должны дойти истории о человеке, выжившем в диких ледяных пустошах Антарктики.

– Они не узнают, что я жив, пока не станет слишком поздно, – подумал он.

Но как мог человек покинуть Антарктиду, как мог он пересечь океан и добраться до северных континентов незамеченным?

Бэрд отложил на время решение этой проблемы. Когда он доберётся до побережья, он как-нибудь проберётся и дальше. Его целью должен стать Нью-Йорк. Он знал, что там находятся крупные базы Бюро Внешних и Внутренних Планет. Там был Шеррифф.

Он продолжал шагать по замёрзшему снегу между призрачно-белыми вершинами. Одеяла служили ему лёгким рюкзаком за спиной. Они, а также капсулы с едой и карманный фонарик помогали ему продержаться. Хорошо, что он всегда брал с собой в походы карманный фонарик, потому что без него невозможно было растопить снег, который был единственным источником воды.

Полярное сияние угасло. Появились звёзды, которые холодными, равнодушными глазами смотрели на маленькую тёмную фигурку, бредущую по белым долинам.

Бэрд поборол в себе дикое желание идти, пока не откажут ноги. Путь был слишком долгим для этого. Он вырыл в снегу нишу и завернулся в одеяла. Было холодно, но он не обращал внимания на холод.

Перед сном Бэрд лежал и смотрел на яркие звёзды. Среди них царственно сиял огромный белый шар.

Юпитер. Мир Шерриффа. Он слышал, как его так шутя называли по телевизору. Шеррифф поклялся, что эту холодную, ужасную планету-гигант можно завоевать. Никто ещё не ступал на неё, но на самой большой её луне Бюро Внешних Планет уже давно готовилось к этой попытке.

Он снова задался вопросом:

– Что за секрет был у отца, за который Шеррифф был готов убивать?

Джон Бэрд был учёным. Это Бэрд знал. Был ли это научный секрет, который он хранил? Секрет, слишком страшный, чтобы его можно было использовать?

Он вспомнил печальные слова своего отца, сказанные несколько недель назад. «Если бы стало известно, где я, это означало бы смерть. Я думаю, смерть многих…»

Проходили дни, а Бэрд упорно шёл через белые вершины и перевалы. Он поражался собственной выносливости. Холод и усталость, казалось, были бессильны остановить его. Дважды он падал с снежных мостов в расщелины, один раз – с двадцатифутовой высоты, и даже не почувствовал сильного сотрясения. Несомненно, то, что он вырос в этой суровой стране, воспитало в нём сверхчеловеческую стойкость!

Наконец, он прошёл сквозь гигантские врата из хмурого гранита и оказался на замёрзшей поверхности моря Росса. Далеко впереди всё ещё находилась станция на острове Росса, острове, который соприкасался как с замёрзшим, так и с незамерзающим морем. Он проложил курс и двинулся дальше по безжизненным просторам. Хребты торосов и снежные заструги преграждали ему путь. Он перебирался через них или обходил.

Вдали слева показалась гигантская горная цепь, великие хребты земли Южная Виктория. Они приближались по мере того, как он продвигался вперёд.

Ночами он часто поднимал глаза и смотрел на большую белую планету, медленно вращающуюся среди звёзд. Глядя на неё, он подпитывал свою ненависть и целеустремлённость.

Мир Шерриффа!

Впереди показался огромный конус горы Эребус, который служил ему ориентиром. Он ускорил шаг.

В сумерках следующего дня он спрятался за обледенелым гребнем и изучал постоянную метеорологическую базу на острове Росса.

Он увидел расположенное под темнеющим полярным небом скопление куполов у тёмных вод пролива. И предположил, что самый большой купол – это жилые помещения. По активности он заключил, что в другом куполе находится атомный реактор, в третьем – снегоходы, а в четвёртом – самолёты. Он с тоской посмотрел на последний, где были размещены самолёты. Но он не мог управлять атом-планом, да и известие о краже одного из них наверняка достигло бы ушей Шерриффа.

– Корабли, – подумал Бэрд. – Один из них – единственный способ.

К плавучему пирсу были пришвартованы несколько небольших судов, которые, по-видимому, использовались для промеров глубин, рыбной ловли и тому подобного. Он с жадностью глядел на самое большое из них.

Наступила ночь. Температура быстро снизилась. Люди поспешили укрыться под куполами, спасаясь от усиливающегося холода. Бэрд, притаившись за гребнем, наблюдал за ними, как полузамёрзший, измождённый волк.

Затем он ступил на берег. Быстрый осмотр самого большого судна удовлетворил его. Оно было двадцати шести футов в длину, оснащено автономным приводом, аварийной мачтой и парусом. На нём можно было отправиться на север. Но у него должно быть больше еды, иначе он умрёт от голода задолго до того, как доберётся туда.

Было только одно место, где можно было раздобыть еду и припасы, в которых он нуждался, и оно было в большом главном куполе. И это нужно было сделать незаметно.

Волоски на загривке Бэрда встали дыбом, когда он, прислушиваясь, присел на корточки около одной из маленьких дверей в стене купола. Дело было не только в опасности. Дело было в общей странности.

Внезапно он обнаружил, что другие люди кажутся ему чужаками. Он не знал никого, кроме своего отца. Дикий инстинкт заставил его чураться них.

Но это означало бы отказаться от своих поисков. Позволить Шерриффу и Вейлу остаться безнаказанными. Забыть обо всём.

– Только не так, – прошептал он. – Нет.

Он отодвинул тяжёлый засов и бесшумно приоткрыл громоздкую дверь на несколько сантиметров.

Внутри была только темнота. Темнота и тишина, и порыв тёплого воздуха, который показался ему непривычным после стольких морозных дней.

Бэрд проскользнул внутрь и закрыл дверь. Он начал тихо, крадучись, исследовать окружающую обстановку. На ощупь он понял, что находится в помещении с металлическими стенами, на них висели лыжи, снегоступы и тяжёлая одежда из синтемеха.

Он нашёл ещё одну дверь. Когда он слегка приоткрыл её, то в щель увидел свет и услышал отдалённые голоса.

– …ну, – сказал я ему, – и что из этого? – раздался громкий голос, а затем несколько голосов засмеялись.

Бэрд присел на корточки, напрягшись, как дикий зверь. Смех стих, но гул голосов продолжился. Он заглянул в дверь.

Перед ним тянулся длинный металлический коридор, освещённый редкими лампочками на потолке. Вдоль него были двери. Откуда-то из глубины доносился весёлый прерывистый говор.

Бэрд проскользнул в коридор. Он прошёл по нему мягкой кошачьей походкой, готовый к мгновенным действиям, прислушался у двери, затем открыл её. Это была тёмная кладовая, в которой пахло маслами и химикатами.

Он пошёл к другой, но тоже не обнаружил искомого. Теперь он приближался к концу коридора и голосам. Внезапно…

– Кто, чёрт возьми, оставил дверь шлюза открытой, чтобы у всех нас ноги замёрзли? – раздался громкий жалобный вопль. – Ты был последним, кто зашёл, Карсон.

Чей-то голос непристойно выругался в ответ. Затем добавил:

– Ну и ладно.

Шаги громко застучали по металлическому полу. Бэрд развернулся, открыл за собой дверь, скользнул внутрь, в темноту, и бесшумно закрыл за собой дверь.

Он услышал, как мимо прогрохотали шаги, хлопнула закрывающаяся дверь шлюза, а затем послышались возвращающиеся шаги и раздражённое ворчание.

Бэрд расслабился и внезапно почувствовал дрожь, осознав, что подсознательно был готов нанести удар и убить, если его обнаружат. Этот факт привёл его в ужас.

Затем, обернувшись, он обнаружил, что удача улыбнулась ему. Под руку ему попались знакомые коробки – знакомые по домашней кладовой, где хранились припасы, которые Джон Бэрд привёз сюда давным-давно. Он включил свет.

У него вырвался прерывистый вздох. Здесь было всё, что ему было нужно: капсулы с едой, медикаменты, одеяла, спальные мешки, фонарики. Он начал собирать всё необходимое, причём так, чтобы кража не сразу обнаружилась. Взяв завёрнутый в одеяло свёрток, он выключил свет и осторожно приоткрыл дверь. Коридор был пуст, путь свободен.

Полчаса спустя Бэрд оттолкнул двадцатишестифутовое судно от покачивающегося пирса. Он потратил немало времени, чтобы аккуратно перетереть трос об острый край льда. Чтобы казалось, что оно оторвалось по чистой случайности.

Он смело завёл тихо урчащий атом-мотор. Его шум никогда бы не услышали внутри куполов. А затем направился в залитый звёздным светом пролив и столкнулся с проблемой управления лодкой на коротких клокочущих волнах.

Холодный ветер дул с высоких вершин, помогая ему двигаться на запад. Напрягшись и скорчившись на корме, он продолжал свой путь. Впереди был открытый океан и рыхлый паковый лёд. Он переберётся через них. Удивительная сила стойкости, которой он обладал, поможет ему преодолеть все трудности.

Он снова взглянул на сверкающие созвездия и царственную белую планету, которая плыла среди них.

– Мир Шерриффа, – повторил он сквозь сжатые губы. – Посмотрим. Посмотрим!