Текст книги "Знатный повеса"
Автор книги: Эдит Лэйтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)
Глава 6
Эйвен откинулся в кресле и вытянул длинные ноги. Первая передышка за день. Полное умиротворение. Все дела остались позади, и теперь, в этот тихий вечер можно отдохнуть в любимом клубе.
Он уже дал заказ лакею, и сейчас не оставалось ничего другого, как ждать свой обед и… нечто еще, такое желанное. «Делать нечего, да и не хочется», – подумал виконт, вдруг остро ощутив скуку. Как человек, периодически занимавшийся добычей информации для правительства, освоивший искусство заговоров и хитроумных ловушек, он тяготел совсем к другой жизни. Разработка планов и поэтапное приведение их в исполнение оказывали на него бодрящее действие, тогда как ожидание всегда являлось худшим звеном в этой цепи. Увы, раньше ему тоже приходилось подолгу ждать.
Согласится или не согласится? Можно ли как-то облегчить ей задачу? И себе тоже. Нужно ли было действовать более рьяно или наоборот? Если наоборот, то как? Бриджет лишила его такой возможности. Он не переставал думать об этой необычной девушке. Вспоминал ее почти совершенное лицо и необыкновенные глаза, придававшие удивительную живость очаровательным чертам. А линии фигуры… а страстность! О, это было что-то неповторимое, какое-то маленькое чудо. Все это Эйвен помнил очень хорошо. Слишком хорошо. Он был не в силах забыть тот гибкий стан, обтекавший всеми своими изгибами его тело во время их поцелуя, и как Бриджет сначала несмело приняла его поцелуй и с какой страстью затем откликнулась на него.
– О, должно быть, это что-то необыкновенное, – нарушил приятные воспоминания насмешливый голос. – Она очень хороша?
Эйвен открыл глаза. Высокое кресло напротив него теперь было занято.
– Ты посмотри на свое лицо, – Воскликнул долговязый тощий джентльмен с медно-рыжими волосами, подстриженными по последней моде. – Назвать сладострастным – все равно что ничего не сказать. Сидишь словно оглушенный! Или зверек в капкане. Глаза закрыты, но все равно ясно, что они видят женщину…
– Я голоден и жду обеда, – перебил его Эйвен.
– По-моему, я где-то уже видел этот взгляд! Готов держать пари, главное блюдо, которое ты так смакуешь, у тебя в голове. К тому же оно несоизмеримо нежнее и пикантнее. Кто она? Постой… я, кажется, вспомнил. Не может быть! Неужели та блондинка на балу? Ты танцевал и улыбался, хотя, судя по стеклянным глазам, твои мысли витали в другом месте. Я тебя понимаю. Кто всерьез позарится на эту куколку? Конечно, малютка Брикстон превосходна, но я встречал и менее дремучих.
– Твоя правда, – поддакнул ему Эйвен. – А что до женщины, занимающей мой ум, не суть важно. Это всего лишь мечты, мои фантазии. Пока что. В любом случае сейчас я не скажу тебе, кто она, Рейф. Не случайно кое-кто из утонченных особ испытывает непреодолимое желание погреться у твоих огненных волос. Чего мне сейчас не хватает, так это соперничества.
Рейф фыркнул:
– Скажите, как заволновался! Только почему-то, черт побери, когда мы вместе, женщины, как в рулетке, предпочитают ставить на черное. В масть твоим волосам. И такого же цвета душе, между прочим. Нет чтоб выбрать красное!
– Выдумщик! – лениво усмехнулся Эйвен, – И где ты научился этому?
– Там же, где и ты, – ответил его приятель. – Вот мы с тобой помогли выкурить проклятого маленького императора из Франции, а он сейчас загорает на Эльбе. Но, клянусь Богом, если б я знал, чем это кончится и в какую тягомотину превратится моя жизнь, я бы сунул ему ружье в руки, дал быстрого коня и пожелал успеха.
– Да. Туго тебе пришлось на этот раз. Хорошо, что Богу душу не отдал. Как рука-то?
– Пока не ахти как, – хмуро сказал Рейф. – Ладно, что будем делать дальше? Тебя устраивает просто сидеть и мечтать весь вечер, а меня нет.
– Просто мечтать меня тоже не устраивает. А тебе чего хотелось бы?
– Чего-нибудь новенького, неизведанного. Что еще надо пресыщенным бедолагам? Можно, к примеру, пойти на новую комедию. Можно навестить мадам Гоулд. Говорят, у нее появились новые шикарные девочки. Еще я слышал, открылось новое казино, где действительно можно честно поиграть.
– Видишь ли, Рейф, в последние дни моя жизнь и так напоминает фарс. Недоставало еще напрягать уши от пронзительного крика на сцене. А те богоугодные заведения, о которых ты говоришь, меня не интересуют, даже если там обосновалась сама Венера Милосская. Я думаю, ты и сам понимаешь: неприятно сознавать, что ты всегда за кем-то в очереди. Во всяком случае, когда это так явно. А насчет пульки… отчего же не раскатать! Всегда пожалуйста! Хоть сейчас. Я как раз об этом думал. Об этом и еще о других вещах, которые загадал, если выиграю.
– Ты всегда выигрываешь, – вздохнул его друг. – Все считают, раз ты так удачлив в любви, то непременно должен проигрывать в карты. Но ничего подобного!
– Удачлив лишь в том, что многие принимают за любовь, – тихо сказал Эйвен, – а что касается настоящей любви… как знать.
– О, философское настроение? Тогда я пойду поищу себе более подходящую компанию.
– Милорд? – Подошедший лакей поклонился виконту. – Ваш обед готов. Прикажете подавать?
– Не хочешь присоединиться ко мне? – спросил Эйвен друга. – Философское настроение обычно исчезает вместе с ростбифом.
– Почему бы не поесть? Самое время! Может, после обеда уговорю тебя смотаться куда-нибудь.
– Никуда я не хочу. Просто посиди со мной, Рейф. Мне нужно, чтоб рядом был кто-то, с кем можно нормально поговорить. Кто знает цену опасности, понимает, что такое тайна, и умеет ее хранить.
– А-а, все ясно. Она замужняя!
– Нет! – рассмеялся Эйвен. – Я еще не готов обсуждать ее. Так что оставь эту тему. Я бы охотнее поговорил о старине, потому что сегодняшняя жизнь ужасно однообразна.
– Ну да! Тогда я съем дичь на паях с тобой и разопью бутылку, а то и три. Я буду не я, если не сделаю этого, черт подери! Ты здорово придумал, Эйвен! Посидим и вспомним суровую годину. И похохочем тоже.
Им подавали множество блюд и вин. Товарищи по оружию перебирали сравнительно недавние события и те далекие годы, когда вдвоем ездили на континент, зарабатывая себе репутацию прожигателей жизни. Беззаботные кутилы, любители амурных дел, какими выглядели тот и другой в глазах непосвященных, в действительности были добровольными отважными разведчиками. В лихолетье войны они выслеживали вражеских лазутчиков, вызволяли из плена своих, собирали секретные данные для министерства обороны. Чем ближе к концу подходил вечер, тем реже смех прерывал беседу друзей. Они помянули тех, кому в отличие от них не довелось возвратиться в Англию.
– Хватит! – раздраженно сказал Рейф. – А то сейчас прослезимся. Их больше нет, и нюни наши им уже не помогут. Лучше скажи, что будем дальше делать?
– Жить, я полагаю, – ответил Эйвен. – Делать то, о чем прежде мы не думали, так как знали, что в любой момент можем этого лишиться. Поступай, как большинство мужчин. Делай выбор. Хочешь – остепенись, создай семью; не хочешь – продолжай дальше, гоняйся за развлечениями. Мало этого, так поезжай в другую страну, где воюют. Иди на. новое побоище, если мирная жизнь тебе наскучила.
– Спасибо. Больше не хочу. Войны с меня точно достаточно. А ты? Что ты собираешься теперь делать?
– А как ты думаешь?
– Нетрудно догадаться, – вздохнул Рейф. – Конечно, будешь резвиться, как обычно. Сам не знаю, зачем я тебя спросил. Ладно, Эйвен, я лучше пойду. Ты отличный парень и приятный собеседник, но, по правде сказать, сегодня твое общество подталкивает меня к возлияниям. Мои запросы в отличие от твоих не так высоки, я довольствуюсь тем, что имею. И потом, зачем мне себя обманывать? Будь женщина леди или шлюха, я убежден, что все равно не буду ни первым, ни последним.
– Ну что ж, иди. Спасибо за поддержку, – усмехнулся Эйвен. – Ты меня здорово подбодрил.
– О, тебя до меня хорошо подбодрили, – многозначительно ответил Рейф. – От меня ничего не скроешь. Ты можешь делать лицо мягче сливочного масла, но я-то, вижу, что ты горишь от предвкушения. Твои глаза сияют, как горный хрусталь. Желаю хорошо провести вечер, Эйвен. Удачи тебе!
«Но буду ли я удачлив?!» – размышлял Эйвен, возвращаясь домой.
Времени у Бриджет оставалось немного. В своем решении ей придется руководствоваться только тем, что она знала на сегодняшний день. Ну что ж, пусть будет так. С учетом всех обстоятельств Эйвен не мог позволить девушке узнать больше о своем будущем муже. Даже если бы они встречались не три дня, а три месяца, все равно он не сделал бы этого. Встречаться три месяца? Такого виконт не мог даже вообразить. К тому же Брикстоны не дали бы ему ухаживать за Бриджет так долго. Все правильно. Нужно было действовать именно так, как он действовал, быстро и тайно.
Возможно, имелись основания для сожалений, но только не в отношении самого выбора, а каких-то частностей, что было в порядке вещей. Девушка испытывала потребность в нем. Бриджет была очаровательна, обладала чувством юмора и острым языком, который был так восхитителен в поцелуе.
В этот вечер дома было легче вспоминать о приятном, чем заниматься головоломками. Эйвен взял книгу, но осмысленного чтения не получалось. Взялся за письмо, но тут же отложил бумагу и снова взглянул на каминную полку с часами. Время в этот вечер тянулось особенно медленно, словно не веря в наступление утра. Поэтому Эйвен наконец решил отправиться в постель. Но ему не спалось и не лежалось. Было то слишком душно, то жестко. Тогда он поднялся и вернулся вниз.
Придя в библиотеку, он подбросил поленьев в камин и стал смотреть, как оживает пламя, досадуя и на себя, и на страсть к Бриджет в данный момент. Тридцать три года! Чтобы в этом возрасте не иметь терпения дождаться утра? Волноваться по поводу ее ответа? Да почему бы Бриджет не согласиться? Он всегда нравился женщинам. Но то были женщины, а не леди. Несмотря на отсутствие денег и родных, которые бы защитили ее, Бриджет, несомненно, была леди. В этом виконт не сомневался.
В свое время он женился на леди, но вряд ли хорошо знал ее – ни до торжественного события, ни позднее, когда хотел узнать гораздо лучше. Мать Эйвена тоже была леди. Ее он тоже знал не очень хорошо, потому что они прожили вместе недолго. Обе женщины причинили ему много боли, одна – умышленно, другая – по воле судьбы. Казалось бы, после этого ему надо было избегать всех леди как чумы, если в нем сохранилась хоть доля здравого смысла. Однако большую часть своей сознательной жизни, начиная с женитьбы, Эйвен все-таки имел с ними дело. И что хорошего эти леди принесли ему?
Эйвен, конечно, понимал, что женская суть определяется отнюдь не происхождением и манерами. Бриджет Кук была особенной. Она взывала не только к его мужскому началу, но в равной мере и к джентльменскому. Эта девушка остро нуждалась в спасении, хотя виконт и не знал, можно ли считать то, что он собирался сделать, спасением в прямом и строгом смысле этого слова. Ведь в романах герои выглядели более добродетельными и руководствовались более благородными мотивами. Вместе с тем виконт полагал, что сможет улучшить ее положение. И свое собственное, разумеется. Если, конечно, Бриджет скажет завтра «да».
Эйвен решил, что в полдень поедет к ее тетке и выяснит, что его ждет. Потом подумал и пришел к выводу, что лучше не связываться с родственничками Бриджет. Лучше отправить записку самой девушке. Наверное, придется подкупить слуг и дворецкого. Щедро заплатить ему за молчание. Он только спросит ее еще раз и больше никогда к этому не вернется. Даже если позволит время и будет желание. Ронять достоинство тоже не годится.
О желание!.. Горящим взором Эйвен всматривался в пламя камина, словно надеясь разглядеть там свое будущее.
Часы пробили три раза.
Только-только стали тяжестью наливаться веки, как послышался какой-то звук у наружной двери. Эйвен прислушался. В доме стояла гробовая тишина. Слуги спали. Звук был настолько слаб, что Эйвен ничего бы не услышал, не будь он в ту ночь околдован, взбудоражен и восприимчив к самым ничтожным раздражителям.
В эту минуту раздался другой, царапающий звук, за которым последовал очень тихий стук – раз, второй, и пауза, заполненная напряженным ожиданием. Не ослышался ли он? Нет, в дверь снова постучали. Кто-то хоть и неуверенно, но снова стучал в парадную дверь его особняка.
Эйвен поднялся, уже зная, кого увидит. И это встревожило его.
Он распахнул дверь. Она! Сжимающая в одной руке дорожную сумку, в другой – скомканный носовой платок… Пришла в самый темный час ночи и теперь робко стояла на пороге его дома с широко раскрытыми, полными страха глазами!
– Бриджет! – воскликнул виконт и замолк, не веря себе и потому не в состоянии сказать больше ни слова.
Эйвен искал следы побоев на лице, беспорядок в одежде. Нет, кроме темных кругов вокруг ее глаз, он ничего не заметил. Значит, девушка плакала.
– Я… я пришла сказать «да», – торопливо проговорила Бриджет. – Да, Эйвен, я согласна. – Даже в ночной тиши ее голос был едва слышен. – Да, если я еще нужна вам и если я правильно вас поняла. Конечно, мне следовало дождаться утра, чтобы сказать вам об этом. Собственно, я так и собиралась сделать, но не знала, где мне ждать. Нелегко находиться в Лондоне, когда на дворе ночь и ты одна.
– Теперь уже не одна, – сказал Эйвен, беря ее за руку и забирая сумку.
Он ввел Бриджет в дом и решительно закрыл за ней дверь.
Глава 7
Теперь, когда она покинула тетин дом, отошли в прошлое крики, оскорбления и унижения. Настал конец ее одиноким скитаниям по Лондону; не нужно было думать, куда идти дальше, нырять в подворотню при каждом шорохе и прятаться в темноте; не нужно было совершать короткие перебежки с улицы на улицу, чтобы избавиться от навязчивых прохожих, принимавших ее за продажную девку.
Бриджет сидела в уютной гостиной, вцепившись в стакан с тем, что ей налили. Прямо перед ней в камине успокаивающе потрескивал огонь, а мужчина, о котором она думала весь день и всю ночь, стоял рядом.
– Я хотела подумать хорошенько, чтобы избежать неразумного решения, – сказала она, уткнувшись в стакан, потому что панически боялась встретиться с горящим взглядом Эйвена. – Но меня вынудили. Тетя потребовала дать ей слово больше не видеться с вами или немедленно уходить из дома. Я так и сделала. Вы понимаете, это был вопрос чести.
– А-а, значит, желания как такового у вас не было?
– Нет. То есть да… Но не таким образом. – Бриджет испытывала неловкость, произнося эти слова, но они были правдивыми.
Оказалось, что после всех колебаний и тревог в конечном счете она пришла, сюда. Пришла среди ночи, чтобы остаться наедине с мужчиной, в его доме. С мужчиной, который слыл беспутным человеком; с мужчиной, к которому ее влекло так сильно, что мысли путались, когда он находился рядом.
Что Бриджет сейчас хотелось знать, так это его мысли. Каких действий Эйвен теперь ожидал от нее? Или, вернее, чего можно было ждать от него?
Если верить общепринятым правилам, теперь она была обесчещена и отныне находилась в его власти. И не только физически. От виконта зависело ее положение в обществе. Теперь Бриджет уже не сможет сказать «нет», чего бы он ни попросил. Но самое ужасное заключалось в том, что Бриджет не была уверена, захочется ли ей это сказать.
– Видите ли, – начала она, объясняя ему и себе самой, – передо мной стоял жесткий выбор. Я вынуждена была уйти. Все равно я бы навсегда лишилась их уважения. Да и своего собственного. Я была так разгневана, что не замечала ничего вокруг. Пока я собирала вещи, у меня не прекращался звон в ушах. Когда дверь за мной захлопнулась, я почувствовала облегчение… всего на минуту. И только потом сообразила, что мне некуда идти. Я сильно перепугалась, – призналась Бриджет и, подняв голову, встретила взгляд Эйвена.
Его глаза светились таким теплом и пониманием, что у нее перехватило дыхание.
– Должно быть, произошло что-то ужасное, – спокойно сказал Эйвен. – Ваша схватка с тетушкой, по-видимому, продолжалась очень долго. – Он взглянул на каминные часы. – По меньшей мере до двух ночи.
Бриджет чувствовала себя неприятно задетой, но честно, ответила:
– О нет, я ушла перед обедом. Вероятно, это выглядит ужасно: не успели вы попросить, как я примчалась. Будто мне ждать невмоготу. Будто я какая-то беспризорная, неприкаянная девчонка, без дома, без близких, без своего угла. Вы так подумали?
Объяснять ему все остальное без слез было уже невозможно. При слове «дом» у Бриджет задрожали губы, а потом начался настоящий потоп, как она ни пыталась взять себя в руки. Эйвен присел на край кресла и заключил ее в объятия. Теперь Бриджет горько плакала у него на груди.
– Ах, как нехорошо! – сказал виконт с лукавой улыбкой. – Похоже, вы не знаете, как девушке не идет плакать. А слезам вашим нет ни конца, ни края. Наверное, хотите, чтоб они вылились все, как дождь. Учтите, у вас будет красное лицо, и ваш нос…
– Спасибо!
Бриджет быстро достала из ридикюля платочек. Эйвен улыбнулся ее энергичности и решительности. Такой она ему нравилась больше. Никакого неравенства. Только так. Пусть не считает себя слабой, ни сейчас, ни впредь. Отныне между ними не должно быть никаких недомолвок.
– И куда же вы отправились потом? После того как ушли от своей тетушки?
– Бродила по городу. Страшное занятие, как оказалось. Вечером Лондон совсем не тот, что днем. Вы даже не представляете… то есть я не представляла. Ходят мужчины, одетые как джентльмены, а ведут себя как животные. Одна такая орава увидела меня и бросилась догонять. Но я спряталась за кустами, а после не знала, куда деваться. В освещенных местах слишком бросалась в глаза, а в темноте полно женщин. Они думали, что я пришла отнимать их заработок. Наконец я забрела в церковь. Не ради службы или молитвы, а просто посидеть и подумать. Никто меня не беспокоил.
Бриджет засомневалась: продолжать или нет? И решила не говорить, что ее никто не беспокоил, кроме собственной совести, которая и вынудила в конечном счете покинуть святилище.
– Я задала себе вопрос, что я могу сделать и что должна делать. И когда я взвесила все это, от моей гордости ничего не осталось. Я поняла, что это безумие – оставаться на улице всю ночь, и вот оказалась здесь.
– Действительно, безумие, – согласился Эйвен. – Я рад, что вы пришли ко мне, Бриджет. Жаль только, вы ждали слишком долго. Я предвидел, как поступит ваша тетушка. Если помните, я так и сказал вам. Да-да! Можете и дальше морщить свой носик, но вы сами знаете, что я прав. Я вас понимаю, потому что тоже не люблю, когда мне указывают на ошибки. Скажите, она здорово разбушевалась?
– Очень, – горько вздохнула Бриджет. – Вряд ли после этого мы когда-нибудь снова станем разговаривать.
– В таком случае вам не захочется видеть ее на нашем бракосочетании?
– Мне вообще никогда не захочется ее видеть!
Бриджет вспомнила, как старательно ее тетя подбирала пристойные выражения для характеристики падшей женщины, пока наконец не поняла, что племянница действительно уходит. Только тогда тетя Генриетта решилась назвать ее шлюхой. А как омерзительна была в своем ликовании Сесилия!
– О, сомневаюсь в том, что вам не придется с ней снова увидеться, – возразил Эйвен. – Тетушка оценит преимущества вашего нового положения. И довольно скоро поймет, что значит иметь виконтессу в родне, – шутливо добавил он, хотя ему стоило немалых усилий сдерживать распиравшее его торжество: ведь Бриджет была здесь! Он победил!
– Вы правда так считаете? – с тревогой в голосе спросила она.
Эйвен понял ее.
– Бриджет, ваши плечи такие хрупкие, но я уверен, они выдержат вес моего титула. Обещаю вам, боли это не причинит. А со временем, возможно, очень даже понравится.
Каждое слово, звучавшее в его устах, приобретало интригующий смысл и навевало запретные мысли. Как ему это удается?
– Итак, Бриджет, я получаю специальное разрешение, и мы сразу же устраиваем бракосочетание. У вас есть кто-нибудь, кого вы хотели бы пригласить?
– Маму! – «Снова увидеть маму – это ли не чудо? Пусть она посмотрит, как я выхожу замуж за виконта!»
– Да, это было бы прекрасно, – согласился Эйвен. – Но, насколько я помню, она живет в графстве Клер. Боюсь, ваша матушка не успеет. Мне очень жаль, но в данном случае все упирается во время. Это очень важно.
– О да, я понимаю! – воскликнула Бриджет. – Но как вы узнали? Я никогда не говорила об этом, только упомянула, что она живет в Ирландии.
– Я же вам говорил, что заранее все выяснил. Помните? Согласитесь, было бы наивно с моей стороны не сделать .этого.
– Чего не скажешь обо мне, – ответила она, слегка встревожившись.
– Да уж! – засмеялся виконт. – Готов биться об заклад, что вы разузнали обо мне все, что только можно.
– Не совсем, – призналась Бриджет. – Слуги не считали меня за свою, поэтому не очень-то делились со мной слухами. А какая леди позволит себе снизойти до простой компаньонки? С другими компаньонками я толком и познакомиться не успела. Я всего месяц в Лондоне, вы знаете.
– Значит, подслушивали? Нехорошо!
Бриджет засмеялась вместе с ним. «Ну и хитрец! Говорит обидные вещи, а так мило. Не каждый сумеет!» Она не воспротивилась, когда Эйвен приник к ее губам легким, как перышко, поцелуем. И коротко, и сладко для обоих было то воздушное прикосновение.
– Время позднее, – сказал он еле слышно, слегка касаясь ее щеки. – Пора спать. Где вам больше нравится?
«Ну вот, приехали! – подумал он с шутливым разочарованием, увидев, как широко раскрылись ее глаза и запылало лицо. – Определенно хочет, но не готова… пока».
Бриджет прикусила губу, потому что начинала потихоньку прозревать: когда Эйвен находится рядом, ей надо бояться не его, а себя. Поэтому она сказала с показной храбростью:
– Я подумала, может, мне снять комнату в гостинице?
Бриджет твердо знала: если останется здесь на ночь, то… Оказаться в столь пикантной ситуации было безумным искушением. Пусть Эйвен благородный человек, пусть скоро станет ее мужем – все это так, но, в конце концов, она совсем не знает его.
– Женщина снимает комнату? Одна и в такой час? Дорогая моя, я думаю, вас просто не пустят в приличную гостиницу. А вот если я предложу вам комнату…
– Но если я останусь здесь, моя репутация…
Эйвен выразительно посмотрел на нее, и Бриджет опустила голову. В висках ее стучало: «Репутация? Я уже не под теткиным крылом. Пошла к джентльмену одна, без сопровождения! Нет у меня больше никакой репутации!»
– Бриджет, – ласково сказал он, – когда мы поженимся, к вам вернется ваше доброе имя. А что касается ночлега… Вы боитесь оставаться здесь? Боитесь меня?
– Смотря что вы собираетесь делать! – вырвалось у нее.
И в ту же секунду ей показалось, что она сейчас умрет, прямо здесь, в этом роскошном кресле, потому как все стало совершенно ясно и разговор был неминуем. Ей придется принимать решение немедленно… «Будто мы оба не знаем, что все уже предрешено», – с грустью подумала Бриджет.
Но она не нужна ему грустной. Он хотел ее веселой, желающей дарить радость и потому готов был подождать. Всему свое время. Кто знает толк в наслаждении, не станет наспех глотать лакомое блюдо, а надолго растянет удовольствие.
– Я хочу, чтобы вы были счастливы, – сказал Эйвен, и это была чистая правда. – А посему отправляйтесь в постель. Одна. И не беспокойтесь. У вас будет собственная комната и кровать. Пока мы не поженимся.
Это было и обещание, и предупреждение.
Бриджет кивнула. Эйвен взял ее сумку и повел по лестнице наверх.
– Слуги спят. Вам ничего не нужно? А то можно их разбудить. Или я попробую помочь вам сам.
– Нет, все замечательно, все прекрасно, – сказала она, гадая, собирается ли Эйвен снова поцеловать ее.
Однако он только кивнул и удалился, притворив за собой дверь.
То, что она увидела при свете лампы под розовым, абажуром, выглядело восхитительно. Кровать с прозрачным пологом, атласным покрывалом и горой подушек. Камин, огороженный красивой решеткой с замысловатым узором. Светлые стулья и низкий диван на изящных ножках с инкрустацией в египетском стиле – последнее веяние моды. Стены, обтянутые зеленым и желтым шелком с изображением китайского сада. Словом, роскошно и со вкусом обставленная спальня.
Бриджет зевнула. Кувшин и тазик на столе были пусты. Как бы ей ни хотелось хорошенько вымыться после скитаний по улицам, она не станет беспокоить гостеприимного хозяина. Не успела девушка надеть ночную сорочку, как в комнату тихо постучали. Бриджет неуверенно отворила дверь и выглянула в коридор.
– Попались, – сказал Эйвен с лукавой усмешкой, глядя на окутывающий ее длинный балахон из белой шерсти; такой фасон, наверное, носила его бабушка.
Действительно, было от чего покраснеть. Не мешало бы ей выглядеть чуть более соблазнительно, рассердилась Бриджет.
– Я только хотел объяснить, где удобства. Прямо по коридору, до конца. Там полотенца и все остальное. Если что понадобится или возникнут вопросы, дайте мне знать. Моя комната напротив.
Бриджет молча кивнула.
– Уже очень поздно, а вы похожи на маленького совенка, – засмеялся Эйвен. – Спокойной ночи, соня.
Жар от его ласковой интонации, сладкой и невинной, не остывал до тех пор, пока Бриджет не добралась до упомянутых удобств. Они ошеломляли. На что у тетки был прекрасный дом, но на второй этаж вода не подавалась. Помимо раковин и сосудов из великолепного фарфора, здесь имелась ванна, в которой хватило бы места для двоих.
Бриджет стыдливо подумала, кем могли бы оказаться те двое, и решила, что купание в ванне можно отложить до лучших времен, когда не будет валиться с ног от усталости. Она торопливо принялась за мытье, обходясь раковиной и губкой, но продолжая с тоской поглядывать на большую ванну. Затем на цыпочках вернулась в свою комнату и, только когда ее голова коснулась пышной подушки, поняла, насколько же она вымотана. Беспокойство не оставляло ее еще с минуту. Но простыни пахли так приятно, а кровать была настолько мягка, что Бриджет быстро уснула, оставив свою тревогу в первых проблесках рассвета.
Ее разбудил поцелуй.
Еще окончательно не проснувшись, она приняла легкое и нежное прикосновение за часть удивительного, но уже тающего сна. Бриджет потянулась и приподнялась, ища этот поцелуй и пытаясь выяснить, был ли он на самом деле.
Она открыла глаза и, увидев Эйвена, склонившегося над ней, взметнулась и, не переставая моргать от яркого света, поспешила натянуть покрывало.
Эйвен был при полном параде и выглядел замечательно. На нем были белоснежная сорочка, повязанный с небрежной элегантностью шейный платок, расшитый зеленью и золотом жилет, темный сюртук, рыжие лосины и высокие сапоги с золотыми кисточками.
– Я дал вам вволю поспать. Но сейчас мне нужно уезжать. Я не хотел, чтобы вы проснулись и увидели, что меня нет. Я мог бы послать кого-то из слуг разбудить вас, но решил не подвергать их риску. Люди по-разному чувствуют себя со сна. Некоторые по утрам очень агрессивны. Вдруг вы проснулись бы в свирепом настроении?
Теперь Бриджет окончательно очнулась.
– Действительно, это очень смело с вашей стороны.
– Я тоже так считаю. – И Эйвен сел рядом с ней на кровать.
Бриджет на мгновение оцепенела, но живо опомнилась, увидев, как вскинулась его бровь. «Как глупо? Он одет, и в Конце концов уже середина дня».
Эйвен прочитал эти ее мысли и улыбнулся про себя: «Забавно и приятно видеть, как она наивна».
– Полная свобода волеизъявления и никакого насилия, – сказал он в ответ на невысказанное беспокойство. – Можете не сомневаться. Тем более если учесть, что ждать осталось недолго. Вот только побываю в нескольких местах, и станем мужем и женой. Собственно говоря, поэтому я сейчас и уезжаю. Одним викарием нам не обойтись. Я должен получить специальное разрешение, и как можно скорее. Нужно заручиться поддержкой одного-двух политиков и пойти на поклон к кое-кому из знакомых в палате лордов. Затем, насколько я понимаю, придется посетить магистрат, чтобы ускорить прохождение бумаг, в противном случае на это дело могут уйти недели. А у нас их нет. Потом я вернусь и, пока суд да дело, займусь необходимыми для вас вещами.
– Мне ничего не нужно, Эйвен. Я все захватила с собой. Правда, пара туфель и шляпка не поместились в сумку, но они были старые, и у меня есть еще одни на смену.
– А, это хорошо! – засмеялся Эйвен. – Наконец-то мы больше не увидим угольного ведра. Замечательно, – сказал он, оглядывая ее волосы, выбившиеся из заплетенной на ночь косы.
– Нет, я имела в виду не ту, а другую шляпку, – возразила Бриджет.
Но с Эйвеном было сложно спорить сейчас, сложно даже было говорить. Своей искрометностью он сломал все ее сопротивление, лишил способности дышать.
Его темные волосы были гладко зачесаны назад, еще не, успели полностью просохнуть после утреннего туалета, и Бриджет ощущала свежий и тонкий запах, оставшийся от мыльной пены для бритья. Его зеленые глаза блестели, а рот и губы, как она теперь разглядела, были действительно идеальной формы и удивительно нежными для такого сильного мужчины.
– Вам нужна новая одежда, моя дорогая. Размышления по поводу его чувственных губ мгновенно прекратились. Бриджет не считала себя нищенкой рядом с королем.
– У меня есть одежда.
– Да, я знаю, есть, – ласково сказал он, и вы в ней, кстати, выглядите обворожительно. Иначе бы вы не понравились мне. Однако, согласитесь, ваши вещи прекрасно подходили компаньонке Сесилии, но не моей спутнице. Как говорится, положение обязывает.
«Тут уж не возразишь», – с грустью подумала Бриджет.
Он приподнял пальцем ее подбородок.
– Не стоит из-за этого печалиться. Я хочу, чтобы вы выглядели великолепно. У меня есть деньги, много денег. Как-нибудь на досуге мы с вами сядем рядышком и займемся цифирью, чтоб вы знали, сколько их, если со мной что-то случится. А сейчас позвольте мне потратить какую-то их часть на вас. Пожалуйста, не спорьте. И о шраме ни слова, я вижу, оно уже у вас на губках. А у меня для них есть кое-что получше.
И Эйвен не замедлил подарить ей это «получше». Он притянул ее к себе, хотя в этом не было нужды: сама того не замечая, Бриджет прильнула к нему, приоткрыв губы. Широкая ладонь стала ласкать ей грудь.
Девушку бросило в дрожь, когда она почувствовала себя слишком необычно, хорошо и плохо одновременно, потому что это было порочно. Эйвен уловил в ней эту перемену, прежде чем Бриджет смогла снова заговорить.
Он был готов сбросить с себя сюртук, прижать любимую к постели и утопить все ее страхи, вызвав в ней ту же страсть, что одолевала его. Эйвену хотелось повергнуть ее в изумление восхитительным открытием, показав дорогу в ожидающий их мир. Вероятно, это ему удалось бы. Она была такая теплая, сомлевшая от долгого сна, податливая и соблазнительная. Ее рот так манил. Гладкая округлость своим изящным изгибом как раз умещалась в его руке, давя кончиком в ладонь, словно крошечной галькой. Он чувствовал, как возбуждение распространяется по всему его телу. Однако ее губы вдруг сжались, и он уловил слабое движение назад. Этого оказалось достаточно, чтобы напомнить ему о том, какой сейчас день, час и… что его ждет впереди.
