Текст книги "Постой, любимая"
Автор книги: Эдит Лэйтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
Глава 9
Проснувшись поутру, Эймиас умылся, оделся и вышел из гостиницы, чтобы прогуляться по деревне перед завтраком. Куда бы он ни шел, везде с ним здоровались. Старый матрос коснулся полей своей шляпы, молодая женщина одарила улыбкой, встречная старушка расплылась в добродушных морщинках – и все желали ему доброго утра.
Вдоль узких наклонных улочек, вымощенных булыжником, теснились аккуратные домики. Казалось, они тоже клонились к морю, видневшемуся в конце доброй половины деревенских улиц. Во всех палисадниках пестрели цветы, высаженные по обе стороны от выскобленных до блеска крылечек.
Игравшие на улицах дети были небогато, но опрятно одеты, и даже самые худенькие не казались заморышами. Здесь не было крыс, крупных, как коты, и тощих котов на последнем издыхании. Или собак с торчащими ребрами, злобно скалящих зубы над объедками, найденными на помойке. Впрочем, здесь не было ни помоек, ни уличных торговцев, предлагающих товары, пригодные только для помойки. Ничего, кроме доброжелательных приветствий и криков чаек вдалеке.
В мире, где вырос Эймиас, прямой взгляд мог оказаться смертельно опасным. В том мире обитали стайки изголодавшихся детей, рыскавших по грязным улицам в поисках еды и спасавшихся бегством от опасностей и тюрьмы, столь омерзительной, что они мечтали вернуться на эти улицы или оказаться в колониях в качестве ссыльных.
Насколько Эймиас мог судить, здесь не было преступности. Впрочем, так не бывает. В конце концов, это не рай небесный, а всего лишь маленькая деревушка на берегу моря. Просто здешняя преступность отличается от той, с которой он сталкивался. Наверняка здесь тоже воруют, но не ради куска хлеба, жульничают, но не за карточным столом, делают ставки, но не на чью-то жизнь. Вряд ли здесь заключаются пари на то, сколько времени понадобится собаке, чтобы загрызть десяток крыс, или десятку собак, чтобы затравить одного медведя, или одному бойцовому петуху, чтобы убить другого. Человек слаб и подвержен страстям. Но едва ли местные жители удовлетворяют свою похоть в темных переулках или применяют силу, встретив беззащитную жертву.
И уж совсем не верится, что здесь случаются убийства. Во всяком случае, не часто. И не ради выживания как такового или за деньги, заплаченные наемному убийце.
Дойдя до конца улицы, упиравшейся в волнолом, Эймиас постоял немного, глядя на сверкающее на солнце море. Было тихо, не считая пронзительных криков чаек и плеска волн, набегавших на прибрежные камни. Он ощущал покой и безмятежность – состояние, которое ему не часто приходилось испытывать.
Все суда вышли в море. На берегу не было ни души, однако Эймиас чувствовал себя в полной безопасности и знал, что чувствовал бы себя так же, даже стоя здесь в полночь.
К тому времени, когда он вернулся в гостиницу, Эймиас был полностью очарован. Позавтракав, он оделся с особой тщательностью. Пора приступать к ухаживанию. Он сделает все, что в его силах, чтобы остаться здесь навсегда.
– Расскажите нам об Австралии, – попросила Грейс с искренним любопытством.
Эймиас одарил ее теплой улыбкой. День выдался пасмурный, и во влажном воздухе висел густой аромат жимолости. Они сидели в саду, за домом Тремеллинов, говоря обо всем и, в сущности, ни о чем. Пора это изменить, решил Эймиас.
– Вначале вы расскажите о себе, – парировал он.
– О, – сказала она, сморщив носик. – Обо мне нечего рассказывать. У меня даже нет загадочного происхождения, как у Эмбер. Я всегда жила здесь, и со мной никогда ничего не случалось. Я даже не мечтаю о путешествиях в отличие от Эмбер.
«Эмбер, Эмбер, Эмбер», – устало подумал Эймиас, бросив взгляд на Эмбер, которая сидела неподалеку и лущила горох, прислушиваясь к их разговору. Впрочем, говорила она ничуть не меньше, чем Грейс, поскольку та постоянно обращалась к ней.
Эймиасу это до чертиков надоело. Было бы намного проще, если бы он мог поговорить с Грейс наедине. Может, тогда ему удалось бы услышать ее собственное мнение. Грейс не только все время обращалась к Эмбер, она цитировала ее, поглядывала на нее в ожидании одобрения и то и дело ссылалась на нее во время разговора. Как она обойдется без своей названой сестры? Или не обойдется? Эймиас внезапно развеселился, представив невероятную, но чрезвычайно соблазнительную картину своей свадебной ночи, если ему удастся покорить дочку Тремеллина.
Подавив улыбку, он учтиво поинтересовался:
– Куда вы хотели бы поехать, Эмбер?
Она подняла на него глаза. Эймиас, увидев мелькнувшую в них обиду, внезапно осознал, что всегда обращался к Грейс как к мисс Тремеллин. Понятно, что он не может называть так Эмбер, но он мог бы сказать «мисс Эмбер». Обращаясь к ней по имени, он низводит ее до положения служанки. Пожалуй, он делает это сознательно, чтобы лишний раз напомнить себе, почему он не может ухаживать за Эмбер.
Сегодня она выглядела прелестно, несмотря на фартук, надетый поверх простого цветастого платья. Впрочем, она будет выглядеть прелестно во всем, и самое скверное, что ее сияющая красота затмевает невинное очарование Грейс. Как солнце луну, с горечью подумал Эймиас. Беда в том, что он предпочитает солнце, и что безродная красавица Эмбер притягивает его не только своей внешностью.
Эмбер одарила его долгим холодным взглядом, прежде чем ответить.
– Куда? – медленно произнесла она. – Куда угодно, лишь бы оказаться подальше.
– Подальше? – Эймиас сузил глаза, злясь на нее за вызывающий тон и на себя за то, что заставил ее чувствовать себя униженной. – От чего именно? От этого сада?
Грейс изумленно переводила взгляд с одного на другую, как ребенок, наблюдающий за ссорой взрослых.
– Да, – огрызнулась Эмбер. – Если вы думаете, что изображать дуэнью – приятное занятие, то позвольте вас заверить, что это не так. Постой, Грейс, не перебивай. Я знаю, что мне полагается присматривать за вами, но в этом больше нет необходимости. Эти визиты продолжаются уже целую неделю, и не думаю, что сегодня он намерен сделать что-нибудь особенно зловещее.
Эймиас выгнул бровь. Нарочитое «он» в его адрес звучало почти так же оскорбительно, как и его обращение к ней без слова «мисс». Он был под впечатлением.
– Так что идите. – Эмбер помахала рукой с таким видом, словно отгоняла парочку щенков. – Гуляйте, разговаривайте без моей опеки. Не думаю, что у вас на уме что-нибудь плохое, мистер Сент-Айвз. Во всяком случае, ничего такого, что Грейс не могла бы предотвратить, позвав на помощь. Глупо сидеть здесь как куль с мукой только для того, чтобы вы могли поговорить. К тому же мне совсем не хочется слушать ваши… интимные разговоры. Хотя не такие уж они интимные, пока я здесь.
Она поднялась, придерживая одной рукой миску с горохом.
– Думаю, ничего не случится, если вы погуляете вдвоем.
Грейс выглядела шокированной.
– Но папа…
– Мистер Тремеллин и сам когда-то был молодым, – твердо сказала Эмбер. – Уверена, он поймет.
– Я всегда все понимаю, – сказал Хьюго Тремеллин, выходя в сад. – Что я должен понять сегодня?
Он улыбался. В отличие от Паско Пайпера, шагавшего следом.
Эмбер тоже не улыбалась. Она снова села, но лицо ее вспыхнуло, а голос, хоть и спокойный, звучал отрывисто:
– Я только что сказала Грейс, что она может прогуляться с мистером Сент-Айвзом без моего сопровождения. У меня полно дел, а я все утро просидела здесь только ради соблюдения приличий. Господи, мистер Тремеллин, мы живем в девятнадцатом веке. Забудьте о лондонских манерах! Даже в Аравии не наблюдают за девушками так строго.
Тремеллин рассмеялся. Он легонько ущипнул Эмбер за кончик вздернутого носа, как делал это, когда она была ребенком.
– Что, допекли? – хмыкнул он. – Я и не думал делать из тебя надсмотрщика. Что бы Сент-Айвз ни чувствовал по отношению к нашей Грейси, он никогда не зайдет так далеко, чтобы забыть о приличиях. Он цивилизованный парень и понимает, что она молода и неопытна. Не правда ли, Сент-Айвз?
– Надеюсь, – натянуто отозвался Эймиас, чувствуя себя дураком. Одно дело – ухаживать за девушкой, к которой не испытываешь ничего, кроме смутной симпатии, и совсем другое – когда из тебя изображают ополоумевшего от любви поклонника.
– Вы уже сидели здесь, когда я пришел час назад, – сказал Паско. – Может, что-нибудь решилось, чего я не знаю?
– Неужели? – встревожилась Грейс. Эймиас вытащил часы.
– Надо же, – сказал он. – Я и не заметил, что прошло столько времени.
– А я заметила, – бросила Эмбер, вставая. – Прошу прощения, джентльмены. Мне надо заняться делами.
– Я помогу тебе. – Грейс вскочила с места и кинулась следом за подругой, решительно шагавшей к дому.
– Мне тоже пора, – сказал Паско, взглянув на хозяина. – На вашем месте, Тремеллин, я бы подумал над моими словами, крепко бы подумал.
– Ладно, – ворчливо отозвался тот. – Подумаю.
В считанные секунды в саду остались только он и Эймиас.
– Надеюсь, я не задел ничьих чувств, – сказал Эймиас. – Это определенно не входило в мои намерения.
Тремеллин небрежно махнул рукой:
– Нет, конечно. Паско накручивает себя на пустом месте. Он неравнодушен к Эмбер и видит в вас соперника. Только и всего.
– А она? Отвечает ему взаимностью? – спросил Эймиас, прежде чем успел спохватиться.
Тремеллин бросил на него острый взгляд.
– Не знаю. Женщин вообще трудно понять. – Он покачал головой и, похлопав себя по карманам, вытащил трубку и потертый кожаный кисет. – В том-то вся беда. – Он вздохнул. – Нелегко быть отцом взрослой дочери. А тут еще Паско с его подозрениями. – Он хмыкнул, но тут же снова посерьезнел. – Но в одном он прав. Думаю, нам пора поговорить. О, не стоит нервничать. Дело не в том, что вы преступили какие-то границы или позволили себе лишнее. И я не собираюсь интересоваться вашими намерениями.
Он насыпал табак в трубку, утрамбовал его пальцем и устремил на Эймиаса проницательный взгляд.
– Просто Паско напомнил мне, что вы уже провели здесь несколько недель. Он утверждает, что вам должно быть скучно в наших краях. Полагаю, так оно и есть. Он также говорит, что мы ничего о вас не знаем, и с этим трудно не согласиться. Как насчет того, чтобы пообедать с нами сегодня вечером? После обеда мы могли бы уединиться в моем кабинете, выпить шерри и поговорить. Если, конечно, вы намерены оставаться в деревне. В противном случае я не стану вас беспокоить.
Эймиас кивнул. Что ж, Тремеллин имеет право знать, что за человека он принимает в своем доме и каковы его планы. Нужно только решить, что он может рассказать и чего не следует рассказывать. Но это означает, что ему придется сделать выбор.
– Вы правы, – сказал он. – Нам пора поговорить.
После обеда полил дождь, принесенный грозой с моря, и зарядил на всю ночь.
Эмбер и Грейс расположились в гостиной перед пылающим камином. Но его приветливый огонь не разогнал тоску, поселившуюся в душе Эмбер.
– Обед прошел очень мило, – заметила Грейс довольным тоном.
– Да. Мы выглядели как одна счастливая семья, – сказала Эмбер. – Каковой, полагаю, мы скоро станем.
Грейс подняла голову от пяльцев.
– Не говори так! Я еще ничего не решила. Собственно, я даже не уверена, что мистер Сент-Айвз ухаживает за мной. Я всего лишь хотела сказать, что получила удовольствие от обеда. Мне понравились его рассказы о говорящих птицах. А тебе разве нет?
Эмбер кивнула.
– В прошлый раз они мне тоже понравились. Он рассказывает одно и то же.
– Но я попросила его об этом, – возразила Грейс. Эмбер бросила на нее проницательный взгляд.
– Ты примешь его предложение, Грейси? Грейс растерянно моргнула.
– С чего ты взяла, что он его сделает?
– О, ради Бога, – ворчливо сказала Эмбер. – Он каждый день являлся с визитом, с тех пор как появился здесь, а последнюю неделю практически не вылезал из нашего дома. А теперь заперся с твоим отцом в кабинете. О чем, по-твоему, они говорят? Обсуждают цены на сардины или улов макрели?
Грейс побледнела.
– Мне не приходило в голову… Они же совсем недавно познакомились.
– О, Грейси, пора бы тебе повзрослеть. Сент-Айвз без ума от тебя. Наверняка он просит твоей руки.
– Паско постоянно приходит к папе, чтобы поговорить наедине, – парировала Грейс. – Однако он не просит твоей руки.
– Потому что они говорят о делах, – сказала Эмбер, радуясь, что никто не знает, что Паско уже сделал ей предложение.
– Вот видишь, – торжествующе сказала Грейс. – Паско ничего не предпринимает, хоть и не сводит с тебя глаз.
– Да, потому что знает, что не может рассчитывать на большее. Я не собираюсь выходить за него замуж и не хочу подавать ему неоправданные надежды. Я не кокетничаю с Паско, совсем наоборот. А вот ты все время улыбаешься и строишь глазки Сент-Айвзу.
Грейс ужаснулась.
– Но ты тоже.
– О нет, я этого не делала.
Грейс опустила взгляд и замолчала.
– Разве ты не этого добивалась? – спросила Эмбер, с любопытством глядя на нее. – Ты что, не хочешь выходить за него замуж?
Грейс молчала, не поднимая глаз. Эмбер нахмурилась:
– Грейси? Это не похоже на тебя. В чем дело? Почему ты не говоришь мне правду?
Грейс отложила вышивание.
– Потому, – сказала она с неожиданным достоинством, – что, хотя мы очень близки, и я люблю тебя, Эмбер, мы не всегда будем вместе. Я уже выросла. Скоро у меня начнется своя жизнь, а у тебя своя. Поэтому я должна научиться принимать решения самостоятельно, особенно в таких важных вопросах, как брак. И если для этого нужно хранить секреты, значит, так тому и быть. – Грейс поднялась. – А теперь я пойду спать. Я не сознавала, что он попросит моей руки сегодня, но, если это так, я не готова дать ответ. Я лягу в своей комнате. Увидимся утром, Эмбер.
Эмбер была так поражена, что несколько минут после ухода Грейс сидела не двигаясь, пока бой часов на каминной полке не напомнил ей о времени. Она вскинула глаза и побледнела. Не хватает еще, чтобы мужчины застали ее здесь одну, когда выйдут из кабинета, дружески улыбаясь. Она не сомневалась относительно того, чего хочет Сент-Айвз и каков будет ответ Тремеллина. Нужно только согласие Грейс, и хотя она вела себя странно, Эмбер отнесла это на счет предсвадебных волнений. Какая девушка отвергнет такого мужчину, как Сент-Айвз?
Бессмысленно отрицать очевидное. Все эти дни она жила ожиданием встречи. Дело не только в его внешности, хотя она в восторге от нее. И не в его таинственности, притягивавшей Эмбер как магнит. Его шутки, чувство юмора, звучный голос и медленная улыбка – вот что делало его таким неотразимым. И эти многоопытные глаза, смотревшие на нее из-под полуопущенных век – глаза, которые он отводил всякий раз, когда она ловила на себе его взгляд.
Эмбер не была наивной. Она и раньше сталкивалась с мужским желанием и готова была поклясться, что Сент-Айвз желает ее. Но она была уверена – как в том, что завтра взойдет солнце, – что, он намерен жениться на Грейс. Это вовсе не означает, что он порочен или способен предать Грейс. Просто она, Эмбер, вызывает у него желание. Он пытался скрыть это, но Эмбер не сомневалась, что Сент-Айвз знает, что она догадывается о его чувствах. Как иначе объяснить тот факт, что его отношение к ней иногда граничит с грубостью? Он старается держаться от нее на расстоянии. Должно быть, это так же неприятно для него, как и для нее.
Но факт есть факт, и что бы это ни было, Эмбер также знала, что отныне ее жизнь превратится в ад. Сколько лет ей придется терпеть эту пытку? И что ей остается делать, кроме как терпеть?
Она увидит, как он поведет Грейс к алтарю и их первый супружеский поцелуй. Они будут обмениваться многозначительными взглядами и улыбками, как это делают любовники, вспоминая, чем они занимались прошлой ночью и строя планы на следующую. Каждый день он будет сидеть напротив Грейс за обеденным столом и растить сыновей и дочерей, которых она подарит ему.
Он всегда будет рядом. Даже если он потеряет к ней интерес, она всегда будет помнить, что он желал ее, а она не смогла предложить ему то, чего он хотел.
Она слишком любит Грейс, чтобы смириться с завистью, которая гложет ее. И слишком уважает себя, чтобы допустить это. Как бессмысленно, нелепо и унизительно сохнуть по мужу Грейс! Это превратится в одержимость, которая отравит ей каждый день жизни.
Эмбер уронила голову на руки. В сущности, это уже началось. Она редко задумывалась о том, что они с Грейс находятся в неравном положении. Что толку размышлять об этом? Но этот брак отравит их дружбу и разрушит сестринские отношения, которыми она привыкла дорожить.
Ей придется покинуть этот дом и деревню. Конечно, ей некуда идти, но у нее нет выбора. Придется что-нибудь придумать. А пока она должна уйти из дома. Она просто не в состоянии видеть его лицо.
Эмбер встала и направилась в холл. Сдернув с вешалки плащ, она накинула его на плечи и свистнула. Старый Несс, дремавший в своей корзине у огня, поднял голову и помахал обрубком хвоста. Бросив на нее виноватый взгляд, пес улегся снова и свернулся в клубок, уткнувшись носом в хвост. Ему не требовалась прогулка, и он не любил гулять под дождем.
Да и кто любит? Но она не может оставаться здесь сейчас. Эмбер открыла дверь, пригнула голову, пряча лицо от косого дождя, и выбежала в ночь.
Глава 10
В кабинете Тремеллина приятно потрескивал огонь, пылавший в камине. За окнами хлестал дождь, но тяжелые шторы были плотно задернуты, приглушая его монотонный шум. Тремеллин поднял бутылку, которую держал в руках, так чтобы Эймиас мог видеть наклейку. Это было старое французское вино. Эймиас кивнул, с улыбкой наблюдая за хозяином дома, наполнившим его бокал изысканным портвейном цвета застывшей крови. Привстав, он с благодарностью принял его и снова уселся в глубокое мягкое кресло. Тремеллин наполнил свой бокал и с удовлетворенным вздохом опустился в такое же кресло, стоявшее по другую сторону камина.
Эймиас окинул взглядом уютную комнату, наслаждаясь ощущением покоя. Вот как должен жить состоятельный джентльмен. Не в роскошных апартаментах, заполненных дорогостоящими безделушками, в окружении слуг, снующих взад-вперед, выполняя малейшие прихоти хозяина. А в прочном старом доме, полном тепла и уюта. Неплохо бы заиметь такой со временем.
– Итак, Сент-Айвз, – улыбнулся Тремеллин, глядя на своего гостя, – полагаю, этот разговор неизбежен. Я знал, что он состоится в один прекрасный день, но, признаться, мне самому не верится, что этот день наступил. Как быстро летит время! Еще вчера они были детьми, а сегодня взрослые девушки. Я даже не знаю, с чего начать.
– Тут я вряд ли смогу вам помочь, – сказал Эймиас. – Никогда не делал этого прежде.
Мужчины хмыкнули.
– В таком случае, если позволите, я начну, – сказал Тремеллин. – С момента нашей встречи вы посещали нас каждый день, прогуливались с моими девочками, присылали им цветы, развлекали их своими рассказами и шутками. Я уже не мыслю без вас своей гостиной. Но, учитывая, что вы холостой джентльмен, а они незамужние девушки, вы должны понимать, что существуют определенные правила, которые действуют здесь так же, как и в Лондоне. Должен ли я считать, что вы имеете интерес к одной из них?
Эймиас улыбнулся:
– Ну уж точно не к обеим, сэр!
Тремеллин бросил на него испытующий взгляд.
– Конечно. Но хотелось бы знать, к которой? Эймиас резко выпрямился.
– Я старался соблюдать приличия, но неужели я был настолько неловок?
– Вы прогуливались с моей Грейси, – сказал Тремеллин, пристально наблюдая за ним. – И разговаривали с ней. Но вы разговаривали и с Эмбер. И, – он поднял руку, останавливая протесты Эймиаса, – видит Бог, довольно часто поглядывали на нее.
– Ну и что? – парировал Эймиас. – Вы же не станете отрицать, что Эмбер весьма привлекательна. Но я не ухаживал за ней, Тремеллин. Я никогда не приглашал ее на прогулку и не оказывал ей особого внимания.
– Позвольте узнать почему? – поинтересовался Тремеллин. – Потому что она найденыш? Вы что, настолько заносчивы? Или опасаетесь, что ее не примет ваша семья? Может, у Эмбер и нет родных, но, хочу вас заверить, – ворчливо сказал он, – я дам ей приданое. Возможно, не такое, как своей дочери, но вполне приличное.
Эймиас растерянно моргнул.
– Боже, нет. Я не нуждаюсь в деньгах, и моя семья примет любую жену, которую я приведу. – Он провел рукой по лицу. – Вот уж не думал, что мне придется объяснять вам, почему меня не интересует Эмбер. Она красива, как я уже сказал, но я предпочитаю Грейс. – Он замолчал, надеясь, что ему не придется объяснять почему. Он мог назвать только одну-единственную причину, которой стыдился, хотя и подозревал, что она встретит понимание у такого старомодного человека, как Тремеллин. – Я никогда этого не скрывал. Неужели у вас сложилась другое мнение?
– Нет. Но то, что я думаю, не всегда совпадает с тем, что я вижу. И с тем, что говорит мне наш друг Паско Пайпер. Он уверен, что вы не сводите глаз с Эмбер, что бы ни говорили ваши губы.
– Вот как? Впрочем, чему удивляться? Он так увлечен Эмбер, что видит соперника в каждом встречном. Хотя, насколько я могу судить, она не отвечает ему взаимностью. – Эймиас рассмеялся. – Все перепуталось, как во французском водевиле. – Он посерьезнел. – Я ухаживаю за вашей дочерью, Тремеллин. Не знаю, как здесь принято поступать в таких случаях. Но в Лондоне полагается просить разрешение у отца, прежде чем оказывать знаки внимания его дочери. Считайте, что я его попросил.
– Я приму это к сведению, – сказал Тремеллин. – Но должен вам сказать, что в здешних краях полагается, чтобы отец что-то знал о человеке, который претендует на руку его дочери. О, я понимаю, что вы достаточно умны и неплохо образованы. И, разумеется, я хотел бы взглянуть на состояние ваших финансов, прежде чем заключать брак, но это обычная процедура. То, что интересует меня в данный момент, не связано с материальными вещами. Вы сказали, что дружны с графом и приехали сюда, чтобы найти родню своей матери. Но это все. – Он подался вперед. – Проклятие, Сент-Айвз, я действительно ничего о вас не знаю. Вы приехали из Лондона. Но откуда именно? Вы ничего не знаете о семье вашей матери, но как насчет семьи вашего отца? Где она живет? Где вы учились? Кто ваши друзья? Вы говорите, что много путешествовали. Где именно и почему? И если уж на то пошло, чем еще вы занимались в жизни? Кто вы, Эймиас Сент-Айвз?
Эймиас хранил бесстрастное выражение лица, но его мозг лихорадочно работал. Тремеллин вправе задавать любые вопросы. Но самый большой вопрос, может ли Эймиас ответить на них. Если он правдиво ответит хоть на один вопрос, придется рассказать все. Если он продолжит лгать, то втянется в цепочку обмана, которая неизбежно порвется. Ему ли не знать, что самые хитрые выдумки недолго живут. Правда, гораздо долговечнее. В любом случае – он понял это бессонными ночами – ему придется просить братьев поддержать его ложь. А этого он не намерен делать. И не хочет прожить всю жизнь, обманывая жену и детей.
Тремеллин симпатизирует ему. Грейс, кажется, тоже. Он может многое предложить ей – собственно, все, кроме уважаемого имени. У него есть деньги, друзья, связи. Да, он не самый желанный гость в высшем свете и не может жениться на женщине благородного происхождения, но его принимают в лучших домах Лондона. И как бы ему ни нравился Хьюго Тремеллин, правда состоит в том, что он всего лишь сельский житель, никогда не покидавший своей крохотной деревеньки и сделавший деньги на рыбе.
Возможно, Тремеллин, как человек, добившийся всего сам, оценит, что Эймиас поднялся практически из ничего. Это было бы совсем неплохо.
. Итак, решено. Пора сказать правду хотя бы потому, что ложь больше не может служить его целям.
– Что ж, Тремеллин, – сказал он, подавшись вперед, – дела обстоят так…
В очаге сторожки ярко горело пламя. Шипя и потрескивая, оно разгоняло промозглую сырость, исходившую от каменных полов и стен. Но ничего не могло рассеять мрак, сгустившийся в сердце Эмбер. Она сидела за столом в своем убежище, но, хотя в комнате было тепло и уютно, не ощущала довольства жизнью. И сомневалась, что когда-нибудь ощутит его снова. Эймиас лишил ее покоя.
А может, это она сама лишила себя покоя. Эмбер не знала. Никогда в жизни она не испытывала такой неодолимой тяги к другому человеку. Она даже не знала, как назвать это чувство. Но в одном она была уверена: маловероятно, что она когда-нибудь снова встретит такого мужчину.
Эймиас Сент-Айвз был умен, образован и необыкновенно привлекателен. Конечно, он был хорош собой, но именно внутренняя сила, скрывавшаяся за его сдержанным обликом, делала его таким неотразимым. Он явно повидал мир, хотя и не спешил распространяться на эту тему, предпочитая слушать и говорить ровно столько, сколько требовалось, чтобы поддержать беседу. Просвещенный, элегантный, остроумный… Откуда берутся такие мужчины? Откуда он взялся?
Из Лондона, вдруг подумала она, подняв голову. Может, там много таких мужчин? Может быть, он произвел на нее такое впечатление только потому, что она прежде не встречала никого, похожего на Сент-Айвза. Все ее знакомые живут в этой крохотной деревушке, где ее когда-то нашли. Она ни разу не уезжала отсюда.
Лондон – большой город. Возможно, там полно мужчин с такими же манерами, умом, обаянием…
Эмбер снова опустила подбородок на сложенные на столе руки и уставилась невидящим взором в стену. Если там есть мужчины, хоть отдаленно напоминающие Сент-Айвза, вряд ли они захотят взять в жены найденыша без роду и племени. Вот так. Проще некуда.
Она должна что-то придумать. Некогда предаваться унынию. Нужно действовать. Между прочим, Тремеллин говорил, что нашел ее только потому, что она шла по берегу и плакала так громко, что могла бы разбудить даже мертвого. Если бы она сидела на песке, сжавшись в комочек, и молча страдала, не исключено, что ее сегодня здесь бы не было. Если бы она смирилась тогда, ее мог бы забрать с собой прилив, а не такой добрый и щедрый человек, как Тремеллин. И сейчас она тоже не сдастся.
Эмбер подняла голову и выпрямилась. Шмыгнув в последний раз носом, она вытащила из кармана платок, высморкалась, вытерла глаза и задумалась, пытаясь найти выход из положения.
Если бы у нее были родственники, к которым можно поехать… Эмбер скорчила гримасу. Сколько можно мечтать об этом! У нее нет времени для глупых фантазий. Вот если бы у нее были друзья… Они есть, и все живут здесь. Нет! Эмили! Как она могла забыть? Вот и выход, прямо у нее под носом.
Ее старая подруга Эмили жила теперь в Лондоне. Она рано осиротела, и ее воспитывала тетка. Девочки были единственными сиротами в деревне и сдружились на этой почве. Высокая, с длинным лицом, Эмили была не очень красива, зато умна. Она отправилась в Лондон, чтобы наняться в гувернантки, и с тех пор они переписывались.
Эмбер улыбнулась. Она напишет письмо Эмили и узнает, каковы ее шансы найти работу в Лондоне. Наверняка она где-нибудь устроится. Она образованна и может позаботиться о детях.
Кстати, о Лондоне… Кажется, у Шарлотты Найт есть кузина, которая вышла замуж за владельца галантерейной лавки в Лондоне? Ну да, по фамилии Магуэй. Порядочные, работящие люди и, что самое главное, примерно ее возраста, так что должны отнестись с пониманием к ее проблемам. Магуэй не вращаются в высших кругах, но они могли бы подыскать ей место. Она может продавать товары, стоя за прилавком. Отлично, вот уже две возможности, и ей даже не пришлось ломать голову.
Этот факт внушил ей надежду. Но не сделал счастливее.
Вздохнув, Эмбер окинула взглядом сторожку. Она любила это место, эту деревню, море и людей, которые жили здесь, а особенно Грейс и мистера Тремеллина. Ее жизнь здесь была хорошей. Конечно, она всегда мечтала о путешествиях, однако не думала, что для этого придется убегать из дома. Но лучше уехать самой, чем покорно ждать, когда разразится катастрофа.
Эмбер поднялась из-за стола, чтобы взять ручку и бумагу. Она часто приходила сюда, чтобы написать письма. Позже, когда она закончит с письмами лондонским знакомым, можно будет вернуться домой – при условии, что домочадцы уже легли спать. Но если в окнах горит свет, она останется ночевать в сторожке. Она уже поступала так раньше, так что никто не станет волноваться. В тех случаях, когда она не собиралась возвращаться домой на ночь, Эмбер выставляла в окне сторожки зажженную лампу, чтобы все знали, что ей просто хочется побыть одной. Подумав о Грейс, Сент-Айвзе и ликовании по случаю помолвки, которое ей придется вытерпеть, Эмбер помедлила, затем зажгла фонарь и поставила его на подоконник. Теперь в ее распоряжении целая ночь, чтобы взять себя в руки.
Она извела два листа бумаги, трудясь над посланием к Эмили, прежде чем ее удовлетворил результат, и принялась за письмо к кузине Шарлотты Найт, когда раздался стук в дверь.
Эмбер замерла, бросив взгляд на часы. Странно, ее никогда не беспокоили здесь в столь поздний час. Внезапно она испугалась. Не вторжения чужаков, а того, что это Грейс, слишком переполненная счастьем, чтобы держать его при себе. Не каждый день девушке делают предложение. Если Грейс выбралась из дома ночью в дождь, чтобы сообщить ей радостное известие, ничего не поделаешь. Придется сделать вид, что она разделяет ее чувства.
Эмбер медленно встала и отложила перо. Заметив, что рука дрожит, она крепко сцепила перед собой пальцы. Что ж, ради Грейс она готова изобразить восторг и, возможно, даже подставить Сент-Айвзу щеку для братского поцелуя. А если ей не удастся сдержать слезы, пусть думают, что она расчувствовалась, тронутая радостью Грейс.
Стук повторился. Эмбер подошла к двери и приоткрыла ее, надеясь, что улыбка на ее лице не похожа на гримасу боли, которую она испытывает.
На пороге стоял Сент-Айвз.
– Мисс Эмбер? – произнес он деревянным тоном. – Я пришел попрощаться с вами.
– Попрощаться? – переспросила она, глядя на него сквозь пелену дождя.
Эймиас был без шляпы, с потемневшими от влаги волосами, его плащ промок, по лицу струилась вода.
– Я уезжаю, – сказал он. Что-то в его тоне заставило Эмбер внимательнее приглядеться к нему.
Его глаза были широко открыты, отражая пламя очага. Казалось, он чем-то потрясен.
– Вы не ранены? – спросила она, гадая, не упал ли он с лошади.
– Ранен? – переспросил Эймиас все с тем же отсутствующим видом. – Нет. Но я должен уехать. Тремеллин вышвырнул меня вон, – добавил он.
– Вас? – Секунду она ошарашено смотрела на него, затем посторонилась. – Входите. Вы совсем промокли.
Он не двинулся с места, и ей пришлось схватить его за рукав и буквально втащить в домик. Оказавшись внутри, Эймиас огляделся. Яркий свет и тепло, казалось, привели его в чувство, и он взглянул на нее с более осмысленным выражением.
– Вряд ли ему понравится, что я здесь, – сказал он. – Но я подумал, что будет нехорошо, если я просто исчезну, не объяснив вам почему. Я не был уверен, что Тремеллин станет рассказывать… – Он помедлил, затем решительно продолжил: – Нет. Я был уверен, что он расскажет. И решил, что должен изложить собственную версию.
