Текст книги "Лунные качели"

Автор книги: Эдишер Кипиани

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Эдишер Кипиани
ЛУННЫЕ КАЧЕЛИ
ПОВЕСТЬ

Писатель Эдишер Кипиани живёт в столице Грузии – городе Тбилиси. Он написал много рассказов и повестей для взрослых и для детей.

Произведения писателя известны не только его юным землякам. В нашем издательстве в 1961 году вышла книга рассказов Э. Кипиани «Тетрадь в десять листов». И вот новая повесть.

Прочитав её, вы узнаете о том, как четверо грузинских ребят в летние каникулы вместе со взрослыми работали на строительстве дороги в горах. Дорога эта должна пройти как раз через то место, где растёт тополь, когда-то посаженный юношей, погибшим на войне. Тополь очень дорог старику – отцу юноши – и его односельчанам, но отвести дорогу в сторону невозможно. О том, как ребятам удалось спасти тополь, сколько трудностей они преодолели, совершая свой маленький подвиг, вы узнаете из повести.

В горах, поросших ольхой, каштановыми лесами и крепким дубняком, раскинулось село Мзети[1]1
  Мзе́ти – дословно: «Солнечное» (груз.).


[Закрыть]. Узкая грунтовая дорога тянется отсюда через все леса и горы к соседним сёлам. Вдоль дороги извивается овраг. По дну оврага, журча и захлебываясь, спешит чистый холодный ручей. Сто́ит только войти в лес, как в ту же секунду сырая прохлада, напитанная запахами опят, рыжиков и прели, окутает вас. Вдруг смолкнет смешанный гул села – мычание скотины, скрип арб, лай собак и песни работающих колхозников, – и слышно только журчание и клёкот ручья, бегущего между зелёных от мха камней, да неумолчный шелест листвы.

Огромный красный экскаватор улёгся на дно оврага. Он ворочается, урчит, загребает сверкающей стальной пастью мокрые каменья, наполнив свою жадную пасть до краёв, успокаивается, переводит дыхание, тянется длинной шеей от одной стороны оврага к другой и, удовлетворённо урча, ссыпает добытый груз в кузов самосвала. От приятной тяжести машина словно потягивается, вздрагивает, потом начинает пыхтеть, пофыркивать и, загудев, срывается с места.

Теперь уже другой самосвал подъезжает к краю оврага. Он пуст, и экскаватор с новой яростью набрасывается на землю, на щебень, на мокрые камни, чтобы насытить ими голодную машину.

С утра и до вечера носятся машины от оврага к строительству дороги. Здесь камни ссыпают в камнедробилку. Их мелко размалывают, а потом раскидывают щебень и гальку по новой дороге, разравнивают её и трамбуют.

По лесистым холмам и взгорьям прокладывают шоссе.

Далеко в горах начата большая стройка – возводят электростанцию, – и эта дорога должна связать строителей электростанции с городами, заводами и фабриками.

И снова набрасывается экскаватор на землю и камни и кормит мокрой щебёнкой самосвалы – своих железных сыновей.

Но есть у экскаватора один удивительный сын. Он совсем не похож на других – маленький, деревянный, он ниже колёс самосвалов. Это – арба. В арбу впряжены молодые, только-только объезженные бычки. Поначалу они так пугались грохота и гула в овраге, что шарахались, как чумные, и раза два даже свалили арбу в овраг. Но теперь они пообвыкли и, не обращая ни малейшего внимания на рычание экскаватора, становятся в очередь с самосвалами и терпеливо ждут, когда нагрузят арбу.

Экскаватором управляет дядя Сандро́. Самосвалами – шофёры, а у маленькой арбы – четверо маленьких аро́бщиков: Джумбе́р, Вахта́нг, Ли́я и… Но пока не станем называть имени четвёртого, он очень самолюбив и может обидеться: я, мол, только приехал из города, первый раз в жизни вижу арбу, не успел даже посидеть на ней, а меня аробщиком окрестили.

Итак, у арбы пока трое маленьких аробщиков, но это ничуть не удивляет строителей дороги. Одни говорят: «Что тут такого? Они по очереди водят арбу». А другие считают, что если из трёх ребятишек получится хоть один настоящий аробщик, чего же ещё… С этими разговорами кое-как мирятся маленькие аробщики. Но вот мнение их соперников – шофёров – ребятам явно не по душе. А шофёры посмеиваются в усы: «Странно, что их только трое… Почему их не двадцать?.. Арба-то у них дырявая. По дороге из неё высыпается столько щебня, что троим не подобрать его».

Да, не по душе эти слова маленьким аробщикам. Не такая уж дырявая у них арба. И ничего из неё не сыплется! Ну что ж, что иногда дно у арбы целиком выпадает и молодые бычки, почувствовав облегчение, сразу же тычутся мордами в траву. Над этим не стоит смеяться. А если арба иной раз и перевернётся, взобравшись колесом на валун, то такое случается даже с самосвалами.

Ничего!.. Они вытерпят и больше – Джумбер, Вахтанг и их маленькая сестричка Лия. Это пустяки!.. Они согласны работать днём и ночью, как и шофёры, они согласны на собственной спине перетаскивать камни и щебень, только бы остаться на стройке, только бы дойти по новому шоссе до строительства электростанции.

Сегодня, как и обычно, ребята спозаранку явились на стройку, а с ними пришёл их двоюродный братец. Его только прошлой ночью привезли из Тбилиси, и он ничуть не обидится, если мы назовём его горожанином. Ему будет даже приятно это.

Ну, а теперь мы откроем вам его имя… Прежде всего Дато́ отличался от своих деревенских родственников нарядом. Его сверкающая белизной рубашка, застёгнутые на коленках красные штаны и белые сандалии, выглядели довольно странно на грязной дороге, среди гружёных самосвалов и в особенности рядом с арбой. Кроме того, от деревенских друзей Дато отличался тем, что был он кругленький и толстенький, как мячик.

Если б солнце могло говорить, оно наверняка крикнуло бы: «Эй, Дато! Хватит тебе нежиться! Скинь рубашку, и ты увидишь, как я закалю твоё тело!» Если бы лужайки могли видеть, они возмутились бы, глядя на Дато: «Ну на что это похоже, толстенький мальчик! – сказали бы они. – Ты приехал из города и ступаешь по нашей груди кожаными подошвами! Сбрось сандалии, пробегись босиком! Мы омоем росой твои ноги, и ты никогда не простудишься…» На, а если бы быки вдруг заговорили, они промычали бы Дато: «Ты что-о! Собрался в красных штанах шагать перед нами? Мы этого не любим и можем так боднуть, что век не забудешь!»

Но солнце не обладало голосом, луга только тихо шелестели, быки молчали. И за них заговорили двоюродные братья:

– Дато, ты куда это собрался? – спросил Вахтанг и подморгнул Лие.

Они стояли возле арбы. За арбой три пустых самосвала ждали очереди; перед ними, подставив кузов под ковш, стоял ещё один самосвал. Дети ждали. Никто никуда не спешил, никто не собирался уходить, и Дато удивился вопросу Вахтанга.

– А куда я должен собираться?

– Не знаю, ты так вырядился, что я подумал…

– Никуда он не собрался, – прервал брата Джумбер, – должны же люди догадаться, что он из Тбилиси. Ума от Дато ждать не приходится, да и особенно складной речи тоже… Он ещё маленький… Ну, а как понять сельчанам, что он тбилисец? Конечно, по одежде! Верно, Дато?

– Вы что… вы смеётесь надо мной, да? – заволновался Дато.

– Конечно, ты смеёшься над ним! – накинулся Вахтанг на старшего брата. – Зачем ему наряжаться? Разве по его толстеньким щёчкам трудно догадаться, что он тбилисец? Верно я говорю, Дато?

– Не смейся, не то… – рассердился Дато.

– Не то что? Или, может, наперегонки ты меня обгонишь? Или побьёшь? Или… – Вахтанг не смог больше ничего придумать и замолчал.

– Знаешь, что я сейчас сделал бы с тобой, не будь ты моим двоюродным братом? Я избил бы тебя до полусмерти… Ты знаешь, что такое бокс?

Вахтанг удивлённо взглянул на Джумбера: ты, мол, только погляди, как заливает этот пузырь. Джумбер в душе посмеивался над перепалкой младших, но виду не показывал. Вахтанг опять обернулся к Дато:

– Допустим, я тебе не брат и бокса твоего я не знаю. Ну, покажи мне, как ты одним ударом валишь людей с ног!

– Показать? – Дато сжал кулаки и сделался красным, как его штаны.

– Да, покажи… очень интересно, – подзадорил его Вахтанг и тоже приготовился к драке.

Кто знает, чем окончилась бы перепалка, если б Лия не крикнула в это время:

– Наша очередь, наша очередь, дядя Сандро!

Мальчики обернулись на крик. Стоявшая за ними машина воспользовалась задержкой, проехала мимо и собиралась грузиться без очереди. Дядя Сандро хотел было уже ссыпать в неё камни, но, услышав крик Лии, остановил над кузовом поблёскивающий зубьями ковш. Шофёр приоткрыл дверцу машины и крикнул:

– Давай сыпь!.. Не до игрушек мне!

– Сейчас их очередь, – отозвался из кабины экскаватора дядя Сандро.

– Какая к чёрту очередь! – обозлился шофёр. – Ни одного камушка не донесут до стройки!

Джумбер уже собирался уступить очередь, но слова шофёра задели его за живое, он прикрикнул на быков и вывел арбу вперёд машины.

– Насыпай нам, дядя Сандро!

Ковш экскаватора сместился к арбе, накренился и осторожно, чуть ли не поштучно ссыпал камни в арбу. Ещё бы! Если б он опорожнился разом, то не только дети – всем селом не смогли бы собрать остатков арбы.

Арба наполнилась, однако от ковша словно и не убавилось ничего, он приподнялся, переместился и с грохотом наполнил кузов самосвала. Машина сорвалась с места.

– Эх, пока мы дотащимся, он е́здок десять успеет сделать! – с завистью глядя вслед удаляющейся машине, проговорил Вахтанг.

– А чего вы не свернёте с автомобильной дороги? Идите лесом: так и короче и не жарко, – посоветовал экскаваторщик.

Арба двинулась в путь.

Заскрипели несмазанные колёса, быки размеренно и степенно замотали головами из стороны в сторону.

Быков, как обычно, вёл Джумбер.

«Как я до сих пор не сообразил? Лесом-то намного короче», – думал он.

Быки свернули с автомобильной дороги и вошли в лес.

– Ух, как холодно! – воскликнул Дато и потёр ладонями локти.

– И солнце пропало!.. – сказал Вахтанг.

Дато и Лия глянули вверх: в густой сросшейся листве на тысячи осколков дробилось солнце.

– Джумбер, дай я сяду на арбу! – попросил Дато. – Ты же обещал мне…

– Нельзя. У Ца́блы нога болит.

– Да он совсем не хромает…

– Если ты сядешь – захромает.

– А ты посмотри, хромает он или нет!.. – крикнул Дато и прутиком огрел Цаблу.

Цабла возмутился, рванул изо всех сил и чуть не содрал ярмо со своего напарника – Нахши́ры.

Джумбер подбежал к Дато, выхватил у него прут, переломил пополам и швырнул в кусты.

– Сколько раз тебе говорить – не бей быка! Палка полезна тебе, а не Цабле!

– Что тут такого?.. Ладно, не буду больше… Надоели вы мне со своими быками!

– Надоели – так никто не неволит. Сидел бы дома!

– Я только на стройку хочу посмотреть. А завтра я и сам не пойду.

– Не пойдёшь – и электростанции не увидишь! – сказал Вахтанг.

– Вашей электростанции? – презрительно скривился Дато.

– Хм, – усмехнулся Вахтанг, – на нашу колхозную электростанцию и смотреть нечего!

– А на какую?

– Ты знаешь, куда мы сейчас идём?

– На строительство дороги!

– А куда прокладывают дорогу?

– К электростанции, – ответил Дато.

– К большой электростанции, которая строится далеко в горах и которая осветит всю Грузию, – пояснил Вахтанг. – А ведь эта дорога дойдёт до электростанции?

– Дойдёт!

– А строители дороги?..

– Они тоже дойдут.

– А мы-то вместе с ними работаем! – воскликнул Вахтанг.

– Значит, и мы дойдём до этой большой электростанции? – спросил Дато.

– А то как же!

– А мама отпустит вас? Бабушка Като́ вас отпустит?

– Я и сам знаю, что не отпустит, но сейчас ведь пускают? А дорога медленно подвигается всё дальше и дальше… Понимаешь? – И Вахтанг хитро сощурил глазки.

И Дато вдруг понял, что́ за план созрел у его двоюродных братьев. Действительно, сейчас они ходят на строительство дороги тут, на окраине села, и этого им не запрещают ни мама, ни бабушка Като.

Но дорога медленно движется всё дальше и скоро выйдет за Мзети, пройдёт через соседние сёла и доберётся до большой электростанции.

Здорово придумано!

А плотина у этой электростанции будет очень высокая, может, самая высокая в мире, и вода будет падать там с двухсот – нет, с трёхсот метров!..

И вдруг Дато тоже захотелось работать на строительстве дороги, захотелось быть аробщиком, как Джумбер и Вахтанг. Он представил себе, как они выйдут из Мзети, как будут жить вместе с водителями самосвалов, с весёлыми усатыми шофёрами, как будут спать по ночам на арбе (не такая уж она маленькая – уместятся), а в жару, в самое пекло, к ним будут приходить тётя Пелагея и бабушка Като, неся в такую даль фрукты и хачапури[2]2
  Хачапу́ри – пирог с сыром (груз.).


[Закрыть] и не догадываясь о том, что они вместе с дорогой приближаются к большой белой электростанции в горах.

Так мечтал Дато. Но он не сказал ни слова, ему стало стыдно перед двоюродными братьями, зато теперь он твёрдо знал, что завтра не останется сидеть дома.

Цабла и Нахшира, помахивая хвостами и мотая головами, продолжали шагать по дороге. Дато было холодно, и он всё поглядывал вверх, словно надеялся там, за ветвями, отыскать горячее солнце.

Они шли недолго. Как только лес кончился, перед глазами маленьких аробщиков открылась панорама стройки.

От большого шоссе, которое проходит через всю Грузию, отделялась новая ветка. Она уже достигала Мзеты. И здесь, в деревне, бульдозеры разравнивали землю, срывали огромные валуны и накрепко засевшие пни, а небольшие бугорки в мгновение ока исчезали, словно их никогда и не было. Впереди, перед бульдозерами, шли лесорубы и валили лес, сзади ползли тяжёлые катки, рядом с катками рабочие заливали дорогу гудроном, а за ними опять шли огромные тяжёлые катки, за которыми медленно шагали женщины и тряпками счищали с вальков налипший щебень и мазут.

Джумбер остановил арбу возле камнедробилки, развязал на быках супонь. Арба накренилась, и щебень шумно ссыпался в бункер. Джумбер снова впряг быков и собрался было отъехать, но увидел дорожного инженера – дядю Арчи́ла. Тот разговаривал с рабочими. Потом он подошёл к ребятам:

– Привет бригаде! Куда это вы пропали?

– Мы чинили арбу, дядя Арчил!

– Но нас-то надо предупреждать… – сказал инженер.

– Зато мы привели нового рабочего! – воскликнул Вахтанг и слегка подтолкнул Дато в спину. – Это наш двоюродный брат, дядя Арчил. Можно, он будет работать с нами?

– Почему бы и нет. – Арчил с улыбкой оглядел кругленького Дато. – А он не боится похудеть?

Все засмеялись, даже Дато не удержался от смеха.

– Джумбер, у меня к тебе дело. – Инженер положил руку на плечо Джумберу. – Что ты скажешь, если мы переведём вас на другую работу?

– На какую работу?

– Нужно подвозить обеды рабочим…

– Моей бригаде?

– Да.

– Ни за что! Мы не кухарки! – покраснел Джумбер.

– Джумбер, ты большой мальчик. Строить на дороге столовую не имеет смысла, дорога с каждым днём движется всё дальше.

– А походная кухня?! – напомнил Джумбер.

– Походную кухню рабочие не жалуют, а сельская столовая осталась далеко. Сейчас им носят обеды из дому – ведь большинство рабочих из вашей деревни. И каждый день до сорока женщин и детей тащатся в такую даль. Вот и сегодня председатель колхоза ругался со мной. Мужчин, говорит, ты у меня отнял, теперь и женщин туда же? А кто будет в огородах работать? Кто станет шелковичных червей разводить? Понимаешь, Джумбер, как ты нам поможешь? Каждый день ты со своей арбой будешь объезжать дома, забирать обеды и привозить их сюда. Только и всего.

Джумбер взглянул на Вахтанга, потом на Дато и Лию. Они молчали. Джумбер поскрёб затылок.

«Скоро дорога дойдёт до соседнего села, там под боком своя столовая, и обеды уже никому не будут нужны, – подумал он, – а потом нас могут и совсем прогнать со стройки».

– Дядя Арчил, как будет называться та большая электростанция?

Арчила удивил неожиданный вопрос.

– Ингургэс. Ты разве не знал?

– А когда мы дойдём до неё?

«Мы дойдём», – отметил про себя Арчил и улыбнулся.

– Это зависит от того, как мы будем работать. Если все постараются, месяца через два мы будем на месте.

– Значит, до начала учёбы?

– Разумеется! – опять улыбнулся Арчил.

– Мы согласны! – сказал Джумбер и посмотрел на свою бригаду. – Ведь мы согласны?

Дорога… перевалит через горы, через леса и… сёла, дойдёт до электростанции!

– Конечно, – ответил Дато за всех. Он был очень рад тому, что вместо камней они будут возить теперь всякие вкусные кушанья.

– Только при одном условии, дядя Арчил. – Джумбер подошёл к инженеру. – Что бы ни случилось, я должен дойти с вами до Ингургэса. Дайте мне слово, дядя Арчил!

– Слово мужчины!

Немного погодя, когда ребята уже собрались уходить, Джумбер увидел прораба стройки Аслана. Он разговаривал с Арчилом, что-то показывал ему на листе бумаги. Потом Арчил забрал у Аслана бумагу, заложил руки за спину, и Джумбер увидел на бумаге план дороги.

– Смотри, – прошептал Джумбер, – это дорога, которую мы прокладываем. – Он приложил палец к линии. – Видишь, какая она прямая? А вот это дом дедушки Амбако́, нашего мельника. – Он показал на дом. – А это тополь, который растёт там, на пригорке. – Джумбер взглянул на Дато и повёл пальцем дальше по линии. – Дорога пройдёт мимо дома дедушки Амбако, перевалит через горы, через леса и другие сёла и дойдёт до электростанции! – Говоря это, Джумбер случайно ткнул Арчила в спину. Арчил обернулся.

– Извините, дядя Арчил. Я показывал Вахтангу план дороги.

– Значит, договорились, Джумбер?

– Договорились, дядя Арчил.

– Тогда дай руку!

Джумбер протянул ему руку.

– Мы пойдём отведём быков, Джумбер, им надо отдохнуть, – сказал Вахтанг брату.

– Идите, я догоню вас.

Вахтанг повёл быков. Наконец-то и он чувствовал себя настоящим аробщиком.

– Куда мы идём? – спросил Дато.

– К тополю у родника… Там быки отдохнут как следует.

– А чего им отдыхать? Пока даже я не устал, не то что быки…

– Скажи мне это вечером!..

Нахшира и Цабла словно догадались, что им дадут передохнуть, споро взяли подъём, подошли к роднику и стали пить.

– Смотри, чтоб не перепили! – крикнула Лия. – Их может раздуть в такую жару.

Вахтанг взбежал на пригорок, отогнал быков от родника. Потом высвободил их из-под ярма, размотал верёвку с их рогов и привязал её к нижней ветке тополя. Быки принялись щипать влажную, сочную траву. Лия забрала с арбы снедь, завёрнутую в беленькую салфетку, и стала раскладывать завтрак.

Дато смотрел на опушку леса. Вдруг он вздрогнул и испуганно забормотал:

– Леший, леший!..

Вахтанг обернулся. Внизу, на границе леса и кукурузного поля, стоял седобородый старик.

– Эх и дурачина ты, братец! – засмеялся Вахтанг. – Это же дедушка Амбако!

– Я его никогда не видел, – робко проговорил Дато. Он все ещё смотрел на старика.

– Как мне его жалко!.. Прямо сердце у меня разрывается! – совсем как взрослая, вздохнула Лия.

– Почему? – заинтересовался Дато. – Он очень старый, да?

– Нет… не потому. У него сын умер…

– Сын? Он был взрослый?..

– Да, – сказала Лия. – Нас ещё не было на свете, когда он уже был очень взрослый.

– И что он, заболел?

– Не-ет, что ты…

– Он погиб на войне! – сказал Вахтанг.

– На войне?

– Да, он был лётчиком и направил свой горящий самолёт на фашистский корабль.

– Сам сгорел и корабль потопил, – сказала Лия.

– А его похоронили? – спросил Дато.

– Нет, его не нашли… Его не могли похоронить…

– Но где-то же должна быть его могила? – удивился Дато.

– Нету её нигде…

– Тогда, может быть, он и не погиб, – убеждённым тоном сказал Дато.

– Нет, погиб… – Глаза у Лии наполнились слезами. – Я знаю… дедушка Амбако плачет иногда.

– И с тех пор он живёт в лесу? – Дато опять посмотрел на опушку леса.

Старика там уже не было.

– Да не в лесу… Вон его дом стоит! – сказал Вахтанг.

Дато пригляделся и между светлых ровных стволов увидел дом, ограждённый невысоким плетнём. За плетнём, во дворе, краснели кусты роз.

Быки, завлечённые вкусной травой, далеко отошли от дерева, верёвка, привязанная к их рогам, натянулась, как струна, и согнула ветку.

– Лия, пригони-ка их поближе! – сказал Вахтанг.

Лие не понравился тон брата.

– Сам пригони!

Вахтанг собирался ещё что-то сказать сестре, но ему не терпелось сразиться с Дато в ножички.

Мальчики отсчитали от тополя пять шагов и остановились. Сейчас должно было решиться, чья рука вернее и чей ножик лучше наточен.

– Не знаю, что и подумать, – проговорила Лия. – Куда пропал этот Джумбер? – и, затенив рукою глаза, посмотрела в сторону стройки.

А Джумбер, радостный, шёл оттуда. Инженер дал ему «слово мужчины». «Не знаю как с остальными, а тебя обязательно оставлю на стройке», – сказал он. Под остальными подразумевались Вахтанг, Дато и Лия. А остаться на стройке до конца – значило дойти вместе с дорогой до Ингургэса, до самой высокой и самой удивительной электростанции на свете. И в один прекрасный день там он встретит Манану…

С Мананой Джумбер познакомился в Тбилиси, на республиканской олимпиаде школьников. Тогда они оба получили награды за лучшее исполнение грузинских танцев и поздравили друг друга с победой. И ещё тогда Джумбер подумал, что у Мананы самые удивительные, спокойные глаза, самые красивые волосы и ласковая, кроткая улыбка… А голос! Как он мог забыть?.. Он никогда не слышал такого голоса… Стоило только ей раскрыть губы, он звенел, звенел, как серебряный колокольчик. Словно она сама была серебряным колокольчиком…

– Вы приедете на следующую олимпиаду? – спросила его Манана.

– Приеду! – сказал Джумбер.

– До свидания!

– До свидания!

Они пожали друг другу руки.

Джумбер вернулся в деревню и засел за учёбу. Он хотел на «отлично» окончить семилетку, чтобы поступить в Кутаисский строительный техникум. И он забыл о Манане. Лишь изредка она вспоминалась ему, как сказка, как что-то неправдоподобное, что только привиделось ему. Но недели две назад, когда он со своей арбой подъехал к камнедробилке, невдалеке остановился «газик». Из него вылез высокий, красивый мужчина, поздоровался с дядей Арчилом, и они медленно пошли к конторе… Вдруг кто-то окликнул Джумбера. Голос показался Джумберу знакомым, сердце у него заколотилось. Из машины вышла Манана. И без того большие глаза её были ещё больше от удивления.

– Джумбер! Не узнаёшь меня?

– Здравствуй, Манана! – сказал Джумбер и покраснел.

У Мананы была всё та же ласковая, кроткая улыбка и очень красивые волосы.

– Ты здешний, Джумбер? – Манана кивнула в сторону села.

– Да, здешний.

– Ух, как у вас хорошо! Я тоже буду здесь это лето. Папу направили сюда на работу, на Ингургэс, и он забрал нас с собой. – Манана повернулась к машине. Из машины выглядывала женщина и маленький карапуз. Судя по их лицам, они были очень удивлены: с кем это разговаривает Манана?

– Джумбер, ты придёшь к нам?

– Приду, если выкрою время…

– Выкроишь время?! Но сейчас ведь каникулы!

– Ну и что же… Я работаю на строительстве дороги…

– А-а, – обиженно протянула Манана, улыбка сбежала с её лица, она отвернулась от Джумбера и села в машину.

Тогда впервые понял Джумбер, что Манана гордая девочка и что она…

То, что увидел Джумбер под тополем, прервало его мысли.

– Что вы делаете!.. Вы что, спятили?! – закричал он и побежал.

Джумбер видел, что быки вот-вот обломят ветку тополя, к которой они были привязаны. Он хотел развязать верёвку, но его крик спугнул быков, ветка с треском обломилась, упала и поползла за верёвкой, шелестя и шурша листвой.

– Что вы наделали! Ох, что вы натворили! – кричал Джумбер. – Вы же знали, что этот тополь посажен сыном дедушки Амбако!

– Погибшим сыном?! – вырвалось у Вахтанга.

– Лётчиком? – спросил Дато.

– Я не знала этого! – еле слышно пролепетала Лия.

– Я тоже не знал. – Вахтанг опустил голову. – Я думал, тот тополь где-то в другом месте растёт…

– Дато можно простить, он тут без году неделя. Но вы-то? Как вы могли забыть?! – горячился Джумбер.

В это время из-за пригорка показалась седая как лунь голова дедушки Амбако и его некогда могучие, а теперь худые и немощные плечи. Согнувшись вдвое, старик спешил к тополю. Видно, почувствовал он, что с деревом творится что-то неладное.

Дато выхватил из ствола глубоко засевший ножик и спрятал. Из ранки по коре растёкся желтоватый сок.

Вдруг старик заметил на лугу обломанную ветку и остановился как вкопанный. Он взглянул на дерево, потом на быков и перевёл взгляд на ребят. Глаза его смотрели с укором. Он медленно побрёл к ветке, дрожащими руками отвязал верёвку и поднял над головой зелёную, пахучую ветвь.

– Что же вы сделали со мной, детки?.. Что же это, а? Джумбер, они-то малыши, с них спрос не велик, но ты… ты же знал…

– Я только сейчас пришёл, дедушка Амбако. – Джумбер потупился. – Будь я здесь, этого бы не случилось.

– Могли же вы и к другому дереву привязать их, – обернулся старик к Вахтангу и Дато. – Разве мало вам деревьев?

– Не горюйте, дедушка! – сказал Дато. – Обломилась только одна ветка. Ничего страшного…

Старик внимательно посмотрел на Дато.

– Да, конечно, ничего страшного не случилось, сынок… Страшнее того, что случилось со мной, уж и случиться ничего не может, ты прав. – Старик потрогал дерево на изломе, потом обеими руками поднял сломанную ветвь на плечо и грузно, словно сошедшее с места дерево, двинулся к дому. Он шёл и что-то бормотал про себя.

Мальчики были опечалены. Им расхотелось завтракать. Они отломили по кусочку кукурузной лепёшки и сыра, и Лия собрала расстеленную на траве скатерть. Джумбер запряг быков.

Они шли молча. Каждый вспоминал слова дедушки Амбако и винил себя в неосторожности. Не проронив ни слова, дошли они до оврага. Внизу, в овраге, урчал и скрежетал металлической пастью по камням экскаватор…

Вечером за ужином Джумбер рассказал матери и бабушке Като о сломанной ветке. Пелагея была возмущена.

– Дато я не виню, он и деревни в глаза-то ещё не видел, но как могли вы, как вы смели забыть, что́ это за дерево!

Дети молчали. Они сознавали свою вину.

– Ох, несчастный Амбако… – вздохнула бабушка Като. – Каждую весну, когда зеленеет тополь, он радуется так, словно его сын воскрес из мёртвых. Но потом опять приходит осень, тополь облетает, и опять старик начинает причитать и плакать, будто только сейчас потерял он сына… Господи, как мне его жалко!.. Будьте осторожны с этим деревом, детки, берегите его… – И, помолчав, добавила: – Ну, ешьте, ешьте… Чего уставились?

После ужина Джумбер предупредил ребят:

– Завтра до выхода на работу зайдём к дедушке Амбако. Так что не возитесь и ложитесь спать, не то в такую рань вас не добудишься.

Дети помыли ноги и улеглись в чистые, мягкие постели. Они устали за день и сразу уснули. И только Джумбер не мог сомкнуть глаз. Он вспоминал свою последнюю встречу с Мананой и, казалось, слышал её голос.

«Джумбер, ты придёшь к нам?»

«Приду, если выкрою время…»

«Выкроишь время?! Но сейчас ведь каникулы!»

«Ну и что же… Я работаю на строительстве дороги».

«А-а…»

Манану обидел его ответ… Наверно, она спит сейчас. Спит недалеко от Ингури, на веранде новенького дома, и не слышит, как шумит река и как от реки тянет прохладой… А может быть, и она вспоминает Джумбера и думает, что Джумберу снится третий сон… Вот было бы здорово, если б они вдруг увидели друг друга. Вот бы они посмеялись!.. Джумбер очень хочет повидать Манану, он ведь совсем не знает её. А ему хочется знать, как смеётся Манана, когда ей весело, и как она плачет, когда огорчена. Манана, наверно, удивится, когда Джумбер расскажет ей необыкновенную историю, приключившуюся с ним зимой… Или когда он одной рукой поднимет два стула, поставленных друг на друга. Нет, Джумбер обязательно должен повидать Манану… Ведь она сама сказала: «Приходи к нам». Но Джумбер не хочет прийти к ней гостем. Манана скажет своему отцу и маме: «Познакомьтесь, это мой товарищ». Джумбер смутится, покраснеет. А отец Мананы негромко спросит у жены: «Кто этот мальчик?..»

Нет, Джумбер хочет, чтобы всё это было не так! Он придёт к Манане, но вместе с дорогой!.. Вместе с дорогой придёт к её дому. Манана увидит его и сбежит по лестнице… «Здравствуй, Джумбер», – скажет она. «Здравствуй, Манана», – ответит Джумбер как ни в чём не бывало и продолжит работу. Хотя работать особенно не придётся. Дорога будет закончена. Дорога окончится у дома Мананы… А потом Джумбер будет работать на строительстве Ингургэса… Да, он будет работать. Вы думаете, его не возьмут на стройку? Почему? Сумел же он проложить такую длинную дорогу? Вам кажется, что его всё равно не возьмут? Но Джумбер хочет, очень хочет стать строителем самой удивительной электростанции…

Шло лето. Жаркие дни, наполненные треском цикад, гомоном птиц, мычанием коров, сменялись неповторимыми, тихими вечерами. Всё цвело вокруг. Созревали плоды, разбухали арбузы и дыни на баштанах, наливались персики, тянулась всё выше и крепла кукуруза, виноградники набирались у солнца медовой сладости, зачарованные подсолнухи не могли оторваться от солнца, росла трава. И росли дети. Но этого никто не замечал, ибо вместе с детьми росли деревья, телята и петушки. Росло синее, сверкающее небо. Росла дорога.

Строители дороги были очень благодарны «бригаде поваров». Это прозвище обижало Джумбера, но он старался не обращать на него внимания. Каждый день строители из Мзети с нетерпением ждали обедов: привезённые детьми обеды казались им особенно вкусными.

Джумбер всё чаще вспоминал Манану.

Но иногда он не мог представить её ласковую улыбку, её спокойный, добрый взгляд, её голос, и тогда ему казалось, что Манана была выдумана им и что всё – и поездка в Тбилиси, и олимпиада, и знакомство с Мананой, их встреча и разговор на дороге – только привиделось ему. И тогда ему делалось грустно и тоскливо. Словно где-то далеко от него кипела иная жизнь, полная радостей и тревог, и там все были друзьями, все любили друг друга. А Джумбер был далеко от этой жизни, и никто-никто не знал о нём…

В такие минуты казалась смешной его работа. Маленькая арба совсем уменьшалась, и Джумберу хотелось совершить что-нибудь героическое: спасти село от страшного пожара или полететь на самую далёкую планету и оттуда передавать по радио поражающие весь мир сведения. Его голос слушала бы тогда вся земля, слушали бы бабушка Като, мама и дядя Сандро, люди выбежали бы из домов на улицы, и газеты пестрели бы его фотографиями… И Манана сберегала бы эти газеты…

И где бы он ни находился – дома, на стройке, у дедушки Амбако или в лесу, – эта мечта всегда перехватывала дыхание, и он не слышал ни слов Вахтанга, ни рокота экскаватора, ни неумолчного летнего шелеста деревьев.

Ребята бережно ухаживали за тополем, на котором они обломали ветку. Им хотелось искупить свою вину. Они попросили у строителей извести и, чтобы у дерева не завелись черви, облили ею ствол. В засушливые дни они носили из родника воду и поливали тополь, хотя корни тополя, глубоко ушедшие в землю, сами добывали себе влагу.

Дорога уже добиралась до взгорья, на котором стояли тополь и дом дедушки Амбако, и ребята стали частыми гостями у старика.

Скоро дорога должна была перевалить через это взгорье, прорезать лес и прямиком, через все горы и сёла, выйти к электростанции.

В этот день, после обеда, ребята отправились навестить дедушку Амбако. Они прошли мимо тополя, и каждый внимательно оглядел его от ствола до макушки, словно хотел убедиться, что дерево живёт и дышит.