Текст книги "Тетрадь в десять листов"

Автор книги: Эдишер Кипиани

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Георгий Авадашвили
VII класс „А“
ПЕТУШОК В ОБЛАКАХ

1 июня

Вот уже второй день, как я у бабушки в деревне. За это время я обошел всех соседей. Говорят, я вырос, стал басить, но я совсем не замечаю этого.

А когда мама открыла мой чемодан, начались упреки: для чего, мол, ты взял столько книг.

Конечно, мама права, я и в прошлом году привез с собой так много книг, что и половины не успел прочесть.

Зато в это лето я непременно прочту все, а может быть, даже не хватит…

Мишико еще с утра ушел с отцом на мельницу. Я жду его возвращения: прилег на балконе и читаю. Вдруг слышу:

– Гогия-а!

Сначала мне показалось, что это Мишико вернулся с мельницы, но голос был не его.

– Гогия-а! – послышалось снова.

На балкон вышла бабушка Фати.

– Наверное, почтальон газеты принес, ну-ка сбегай!

Я побежал. Это и правда был наш почтальон. С ним я познакомился прошлым летом, когда выписал газету «Молодой коммунист». Бывало, почтальон подойдет к нашим воротам, поставит ногу на перекладину, вскинет на колено набитую газетами брезентовую сумку и крикнет: «Гогиа-а!» – это потому, что я младше всех в доме. Говорят, он и после моего отъезда кричал «Гогиа-а!» Видно, привык.

А Мишико не вернулся, должно быть, речка высохла и мельница едва крутится.

2 июня

Утром я побежал к Мишико. Тетя Пелагея сказала, что он еще спит. Я вернулся домой, прилег на балконе и раскрыл книгу, но, как видно, не суждено мне было прочесть ее. Сперва бабушка Фати сказала:

– Курица кудахчет, наверное, снесла яйцо, поищи-ка и принеси.

Потом мама послала меня за ореховыми листьями для лепешек. Наконец я снова взялся было за книгу, но вдруг услышал какую-то возню и лязг железа.

– Скорей, скорей, Гоги! – крикнула бабушка. – Наверное, свинья отвязалась, перепортит все!

Я вскочил и помчался вниз по лестнице. Наша свинья забралась в кукурузу, успела уже помять несколько стеблей и, блаженно хрюкая, уплетала сочные початки. За ней волочилась длинная цепь с колышком. Конец цепи был в двух шагах от меня. Я осторожно подкрался, но свинья заметила и побежала, вырвав колышек у меня из рук. Я снова подкрался и быстро наступил на него. Свинья сорвалась с места. Я упал на землю и крепко ухватился за цепь. Но разве я мог удержать ее! Однако тут глупая свинья обежала вокруг дерева и сама себя привязала. А я был весь в грязи. Вероятно, свинью назвали свиньей потому, что она всегда поступает по-свински…

После обеда я снова пошел к Мишико. Вижу – он сидит во дворе, смотрит куда-то вдаль и ковыряет в носу (никак не может отвыкнуть от этой привычки, и нос у него с каждым годом становится все больше и больше).

– Выспался? – крикнул я еще издали.

Он взглянул на меня, криво улыбнулся, но не ответил.

– Где вы были так долго? – спросил я, подсев к нему. – Вода, что ли, высохла на нашей мельнице?

– «Нашей мельнице»! – передразнил Мишико и насмешливо посмотрел на меня. – Если бы мы надеялись на нашу мельницу, до сих пор сидели бы там.

– А где же вы были?

– Угадай!

– На другой мельнице?

– Нет.

Мишико вообще любит все преувеличивать. Пошлют его за хворостом, начнет изображать, что заблудился, а сам нарочно проплутает в лесу и потом до вечера ищет дорогу к шоссе. Правда, один раз он в самом деле заблудился, и, если бы не умел громко и протяжно выть, крестьяне так и не нашли бы его.

Если Мишико сядет верхом на лошадь, ему кажется, что он председатель колхоза. Собака у него махонькая, размером со сливовую косточку, но он ее величает Тигренком. Однажды Тигренок случайно упал с высокого балкона, но уцелел, хотя и ушиб лапу. А Мишико потом уверял меня, что хищный Тигренок заметил кошку во дворе и кинулся на нее сверху.

– Скажешь ли ты наконец, на какой вы мельнице были?

– Наверное, ты о ней и не слышал, – ответил Мишико, снова глядя вдаль. – Мы были на Хангэсе, на берегу реки Сакраула. Знаешь, какая там мельница?

– А что, она брехню мелет? – вдруг рассердился я.

– Она мелет тех, кто другим не верит, – понял насмешку Мишико и мрачно взглянул на меня. – Это электромельница, уважаемый, и хоть ты из города, но я лучше знаю, как она устроена.

Некоторое время мы молчали. Мишико насвистывал. Потом перестал. Глаза плутовато заблестели, на губах заиграла улыбка – знакомая мне улыбка, которая означала, что он задумал что-то новое. Мишико оглянулся и шепнул мне:

– Как ты думаешь, собирается бабушка Фати посадить наседку?

– Не знаю, но яйца она бережет…

– Значит, собирается, – обрадовался Мишико.

– Ну так что?

Мишико обвел взглядом двор – не подслушивает ли кто? Поблизости никого не было. У наших ног, вытянув морду и внимательно поглядывая на нас желтыми глазами, лежал Тигренок.

– Пошел отсюда! – вдруг закричал Мишико замахнувшись.

Пес испугался, вскочил и бочком, оглядываясь, побежал прочь. Может, и правда Тигренок понимает человеческую речь, как уверяет Мишико?

– Смотри никому не говори, – начал Мишико, убедившись, что собака убежала далеко. – Вчера мы попросили мельника рассказать сказку, и знаешь что он рассказал? Оказывается, он прочел в газете, что ученые смешали куриное яйцо с гусиным и вылупилась совсем новая птица…

– Неужели это правда?

– А ты что думал! Новая птица похожа и на курицу и на гуся.

– Интересно, а она может плавать, как гусь?

– И плавать может и, как курица, садится на насест.

– Уж не хочешь ли и ты вывести такую птицу? – спросил я насмешливо.

– Нет, погоди, – Мишико покосился на собаку, которая стояла у ворот и поглядывала на нас, – я совсем другое придумал.

– Что?

– Ты узнай сперва, собирается ли посадить наседку бабушка Фати, и тогда я тебе все скажу.

3 июня

«Да, да, на днях посажу наседку, я и так запоздала», – сказала сегодня бабушка Фати.

Я передал ее слова Мишико.

– Ты что, дуралей, так прямо и спросил ее?

– Нет, между прочим.

– Молодец. Теперь слушай меня…

Мы стояли на проселочной дороге, под густыми ветками гранатового дерева.

– Иди домой, надень старые брюки и тапочки, – таинственно зашептал Мишико, – нам придется пробираться через колючие кустарники.

Через час мы уже шагали вверх по берегу реки, глубоким ущельем. Ветки высоких деревьев густо переплелись над речкой, и лучи солнца только кое-где играли на поверхности воды. Было прохладно и даже не верилось, что в поле сейчас жара. Мишико ловко прыгал с камня на камень, иногда останавливаясь и разглядывая берега, сплошь заросшие кустарником.

– Так ты не скажешь, куда меня ведешь? – нарушил я тишину.

– Потерпи, скажу.

Ох, любит Мишико все окутывать тайной. Я думаю, если ему доверят настоящую тайну, Мишико навеки онемеет.

Внезапно Мишико остановился и стал прислушиваться, потом оглянулся на меня, как бы спрашивая, слышу ли я что-нибудь. Где-то близко, в зарослях папоротника, пела птичка. Мишико помахал мне рукой и приложил палец к губам: дескать, не шуми. Он был очень взволнован.

– Знаешь, какая это птичка? – шепнул он, когда я подошел к нему.

– Скворец?

Мишико прикрыл рот рукой, чтобы не расхохотаться.

– Чудак человек! Это соловей! Понял?

– Ну и что?

– А то, что и гнездо, наверное, где-то здесь. Ясно?

Я недоуменно пожал плечами.

– Вытащим из гнезда яйца, понял?

– И тебе не жалко?! – упрекнул я его.

– Тише! – нахмурился Мишико. – Улетит, тогда ищи…

Мишико прыгнул с камня на берег и присел. Я последовал за ним. Мы прятались так, будто не птица боялась нас, а мы ее.

– Белок соловьиного яйца мы введем в куриное яйцо. Понял? – сказал Мишико, почесывая нос.

– И что получится?

– Певчая курица, – сказал уверенно Мишико.

И я вдруг представил себе, как по двору бегают куры, но не кудахчут, а сладко, точно соловьи, распевают на удивление миру.

А сами ничуть не удивлены, словно они всегда пели только так.

– Ну, а как ты смешаешь белки?

– Смешаю! – огрызнулся Мишико и пополз к кустам.

Я последовал за ним. Ягоды земляники касались моих губ, но я не обращал на них внимания, хотя Мишико уже успел набить полон рот ягод. Немного погодя Мишико остановился и встал на колени. Пение соловья вдруг оборвалось.

– Видишь? – Мишико показал рукой на куст шиповника. – Сидит на ветке…

Я увидел маленькую птичку. На серенькой груди у нее были полосы чуть посветлее. Она нетерпеливо вертела головкой. Вдруг она вспорхнула, села на другой куст, но тут же слетела и заметалась, чем-то встревоженная. Спряталась в длинных зеленых листьях, потом снова показалась и заметалась с ветки на ветку. Она не могла усидеть на месте, но и не улетала.

– Гнездо наверняка там, – сказал Мишико и встал.

Но соловей снова вспорхнул, перелетел через речку и спрятался в зарослях папоротника. Долго он не показывался, наконец высунул головку и, странно размахивая крыльями, снова спрятался в папоротнике.

– Ого! – воскликнул Мишико. – Может, гнездо в зарослях папоротника? Ведь соловьи вьют гнезда на земле.

Мы перешли речку. Соловей вспорхнул и сел на дерево поодаль. Мишико раздвинул ветки папоротника.

– Ищи и ты, только осторожно, не наступи, – скомандовал он.

Но мы так и не нашли гнезда. А соловей сидел на дереве и смотрел на нас. Мишико поднял голову.

– Надо залезть на дерево, – сказал он, – гнездо, наверное, там.

Мишико рассуждал и действовал так, словно соловей носит гнездо с собой.

С дерева Мишико слез усталый, весь в ссадинах и царапинах. Он ничего не нашел. А тем временем соловей перелетел на новый куст.

Долго гонялись мы за соловьем, но гнезда так и не нашли.

– Сегодня соловей обманул нас, – сказал Мишико, когда мы возвращались домой, – но он от меня не уйдет: и яйца отыщу и самого поймаю.

– Живьем?

– Да, нужно только вырыть яму, выложить ее стеклом и насыпать червяков. Соловей прыгнет, но обратно вылезти не сможет, поскользнется на стекле и уж никуда не улетит.

– А ты пробовал так ловить?

– Я не пробовал, но… – Мишико не закончил и почесал нос.

4 июня

Гнездо оказалось в ветках шиповника, и именно на том кусте, где мы впервые увидели соловья. Бедная пташка, когда мы брали яичко, ее там не было, но теперь она уже знает о своем несчастье. Кто ей расскажет, что мы так жестоко поступили только ради науки! Наверное, мечется и плачет, бедняжка, хотя Мишико уверяет, что она и не заметит пропажи одного яичка. Но разве ему можно верить?..

Я первый раз в жизни увидел соловьиное яйцо. Оно зеленоватое, в желтую крапинку.

Вечером Мишико принес из дому шприц, каким врач делает бабушке уколы.

– Спрячь, чтобы никто не видел. Смотри не проболтайся, – предупредил он меня.

Кажется, я догадываюсь, как он собирается смешать белки. Завтра утром бабушка сажает наседку на яйца.

6 июня

В полдень я подошел к изгороди и свистнул. Это означало, что бабушка Фати заснула и нам никто не помешает.

Я увидел, как Мишико суетился у своего дома – кажется, обтесывал топориком ножку табурета. Затем он все бросил и взбежал на балкон, чтобы захватить с собой соловьиное яйцо.

– Знаешь, чуть кошка не утащила яйцо, еле спас, – сказал он, перелезая через изгородь.

Мы отправились в курятник.

– Бабушка спит? Может, только глаза закрыла, притворяется?

– Не знаю, – пожал я плечами.

– А мама?

– Мама пошла к соседке одолжить рамы для шелковичных червей.

Мы подошли к курятнику и приоткрыли сплетенные из прутьев орешника дверцы. Мишико просунул голову.

Закудахтала наседка.

Весь курятник был устлан початками прошлогодней кукурузы. В середине, в углублении, сидела наседка. Сквозь перья растопыренных крыльев кое-где виднелись яйца.

– Начинаем? – шепнул я Мишико.

Вместо ответа он шмыгнул в курятник. Наседка приподнялась и закудахтала еще громче.

– Сейчас она подымет такой шум, – сказал Мишико, – что не только бабушку разбудит, но и бедного дедушку поднимет из могилы.

– Что же делать?

– Придется ждать, пока наседка выйдет во двор.

Дело осложнялось. Нелегко улучить такой момент, когда бабушка заснет, мама уйдет куда-нибудь, а наседка покинет гнездо.

7 июня

Сегодня мама уходила собирать листья шелковицы, бабушка дремала, а наседка выходила из курятника, но все это произошло в разное время. Мишико говорит, что, если мы все не закончим за два дня, яйцо испортится и ничего из нашей затеи не выйдет.

8 июня

Радости нашей нет предела: сегодня бабушка и мама нарядились и ушли в деревню за рекой навестить больную родственницу.

Мы с Мишико направились к курятнику.

– Давай неси шприц да захвати кувшин с родниковой водой. – Мишико говорил громко, ведь бояться было некого.

Я достал шприц из камина, который летом не топили. Наконец все было готово, и мы с шприцем и кувшином в руках залезли в курятник. На этот раз наседка еще больше рассвирепела – закудахтала и так закатила глаза, словно помирать собралась.

– Советую тебе вести себя прилично или так проучу, что забудешь о своих яйцах, – предупредил Мишико наседку.

В ответ наседка больно клюнула Мишико в руку.

– Ой! – закричал Мишико и ударил наседку кукурузным стеблем.

Испуганная курица взлетела на крышу курятника, оттуда перелетела во двор, кудахтая и проклиная нас на своем языке. Наверное, она очень удивилась: почему это ребята перестали бояться бабушку Фати. Наше «наступление» завершил Тигренок – погнался за наседкой и куда-то загнал ее.

В гнезде оказалось двадцать пять яиц. Мишико несколько раз пересчитал их. Все они были горячие, как нагретые на солнце камни. Мишико сунул руку в карман. Я думал, что сейчас он вынет соловьиное яйцо, но ошибся.

– Зачем ты принес куриное яйцо?

– Это мое дело, – улыбнулся он.

– А может, оно утиное?

– Нет, куриное… наседка сидит уже третий день, вдруг нам попадется испорченное яйцо! Лучше мы одно выкинем и заменим этим. А ну, еще раз пересчитай.

Пока я считал яйца, Мишико наклонил кувшин так, чтобы показалась вода, окунул шприц и потянул к себе поршень, но вода не прошла в иголку.

– Наверное, проволока продета, а ну посмотри! – сказал я.

Мишико взглянул на кончик иглы и вытащил длинную проволочку.

– Молодец! – проговорил он.

Затем Мишико три раза промыл шприц, взял в руки куриное яйцо и ловко проколол его иглой.

Мишико передал мне яйцо, а сам стал осторожно вытягивать поршень. Сперва показался белок, затем желток, потом все смешалось в прозрачном стеклянном шприце.

– Хватит! – сказал Мишико, снял иглу со шприца и вылил содержимое.

Потом раскрыл листья смоковницы и взял в руки соловьиное яйцо. От волнения сердце у меня заколотилось сильно-сильно. На одну минуту я представил, что мы добились своей цели, что всему миру стали известны наши имена, что о нас пишут в газетах, что нас вызвали в Москву. Ведь всякое бывает в жизни. Интересно, когда прибывает поезд в Москву, днем или вечером?

– А тут нужна особая осторожность, – сказал Мишико, взял двумя пальцами соловьиное яйцо, проколол и выкачал из него белок.

Поглядев на шприц, Мишико убедился, что выкачал достаточно, затем он взял полупустое куриное яйцо, второй раз вонзил в него иглу и осторожно нажал на поршень. Цилиндр постепенно опорожнялся, а наши опасения все усиливались. Разве не чудо – смешать белок куриного яйца с соловьиным!

– Операция окончена, – улыбнулся Мишико. Я взглянул на него: мой брат побледнел от волнения. – Химический карандаш есть? – спросил он дрожащим голосом.

Я сбегал за карандашом.

– Нужно сделать метку на нашем яйце, чтобы не спутать, – пояснил Мишико и, лизнув кончик карандаша, поставил на яйце большую, как родинка, точку. – Смотри и запоминай, куда я кладу яйцо.

Мы вышли из курятника, захватив с собой вынутое из гнезда яйцо, и, спустившись в сад, забросили его далеко в кусты. Мишико как-то сразу изменился, стал ходить медленно и степенно; раза два даже обратился ко мне на «вы», будто я весьма почтенная персона, и наконец торжественно произнес:

– Пожалуйте сегодня к нам обедать!

От всего пережитого я и сам мало что соображал. Может быть, Мишико действительно прав? Ведь скрестили же курицу с гусем!..

Вечером бабушка возмущалась и ворчала:

– Что такое? Видно, кто-то спугнул наседку, и она не хочет подойти к гнезду.

Мне стало жарко… А что, если наседка больше совсем не захочет сесть на яйца?

Я заглянул в курятник. К моей радости, наседка уже сидела на месте.

Ночью я никак не мог заснуть, все думал, на кого будет похож наш цыпленок – на курицу, на соловья или на обоих вместе? А Мишико, наверное, уже спит, лежит себе в темной комнате и даже во сне теребит свой нос, хотя в такую темную ночь можно и собственного носа не найти.

9 июня

Ночью мне приснилось, будто наступила осень. А наши куры вдруг вспорхнули на деревья и стали сладко распевать, словно соловьи, потом поднялись высоко-высоко и полетели в теплые края. И будто все село высыпало на улицу посмотреть на такое чудо. А бабушка Фати рвала на себе волосы и причитала: «Ой, без меня кто-то напугал кур, и теперь они и близко не подходят к насесту…»

14 июня

Сегодня я снова заглянул в курятник, наседки там не было. Пока еще нет никаких признаков того, что цыплята вылупятся.

Вечером я стал расспрашивать бабушку. Она ответила:

– К новолунью цыплята уже будут бегать по двору. «Когда же новолунье?» – подумал я, но спросить побоялся, чтобы не вызвать подозрений.

22 июня

Раз десять в день прохожу мимо курятника. Заглядываю в щелку. Никаких признаков.

Вечером мы с Мишико пошли к роднику.

– Ты сам догадался вытянуть белок шприцем? – спросил я его по дороге.

Он не ответил.

– Или и об этом мельник читал в газете?

– Да, мельник… Зато насчет соловья я сам придумал.

На обратном пути он спросил:

– Как ты думаешь, кто вылупится из нашего яйца – петушок или курочка?

– Не все ли равно? Был бы только похож на соловья.

– Нет, лучше петушок… интересно, как он запоет.

26 июня

Первые цыплята! Три сразу, и такие хорошенькие!

Мишико почти переселился к нам, ни шагу со двора.

– Вот так-то лучше, – сказала бабушка, – а то носитесь целые дни по горам как ошалелые…

28 июня

Мы никак не найдем свое яйцо. Наверное, бабушка просматривала яйца – я видел, она зачем-то даже новые подкладывала. Искать метку мы не можем, боимся наседки. У нее уже семнадцать цыплят. Мы все время крутимся возле курятника, притворяясь, что любуемся цыплятами.

Сегодня Мишико вздули. Его маме понадобился шприц, но она не могла вытащить поршень – оказывается, мы забыли его промыть и белок присох к стенкам.

– Для чего он тебе понадобился? Что ты с ним делал? – слышал я крики тети Пелагеи.

Мишико растерялся и ответил, что шприцем он выкачивал из пчел мед…

29 июня

Все цыплята уже вылупились, только один никак не мог вылезти. Высунул головку, и наседка помогает ему, разбивая скорлупу клювом.

– Этот! – шепнул Мишико.

Мы переглянулись. Мишико кусал губы, я опустил голову, словно мы были виноваты в том, что наш цыпленок оказался обыкновенным. Мы долго молча смотрели на гнездо.

– Знаешь что? – заговорил Мишико. – Потом видно будет… Только мы должны сделать ему метку.

– Как это? – спросил я и подумал: «Какой Мишико умный, конечно, только что вылупившийся цыпленок не может быть похож на соловья. Разве птенчики соловья умеют летать или петь?»

– Видишь, на голове у него черные точечки, – сказал Мишико.

Действительно, у нашего цыпленка две черные родинки на голове, словно вторая пара глаз.

– Да, но такие точечки есть и у того, – показал я пальцем на другого цыпленка.

Наседка сердито закудахтала, решив, что ее семейство в опасности.

– У того не такие! – проговорил Мишико упавшим голосом, понимая, что говорит неправду.

– Знаешь что, давай привяжем ниточку!

Мишико поспешно оторвал от рукава болтавшуюся пуговицу и вытянул нитку.

Несмотря на то что наседка очень злилась, мы все-таки привязали нитку к ноге цыпленка: пусть не забывает, что он соловей, а не курочка.

– А как мы его назовем? – спросил я Мишико.

– Мы же еще не знаем, петушок он или курочка!

– Спросим бабушку.

– Но ведь и бабушка пока не знает.

5 июля

Мы сами кормим цыплят, и бабушка довольна нами. С нашего цыпленка мы не сводим глаз. Кажется, ниточка давит ему ножку. Мишико говорит, что он, наверное, растет и лапка стала толще. Видно, надо было привязать резинку.

– Пи, пи, пи! – пищит наш цыпленок, и голосок его нам кажется музыкой.

Цыплята уже бегают по двору, ищут червяков, пьют из лужи, задрав головки, совсем как игрушечные.

И наседка, кажется, привыкла к нам.

8 июля

– Идите-ка, ребята, хоть искупайтесь, что вы все дома сидите, – сказала нам как-то утром бабушка Фати.

– Мы же тебе помогаем, бабушка, за цыплятами смотрим, чтобы коршун их не унес.

– Я и сама присмотрю!

– А вдруг ты заснешь? – нашелся я.

– Тогда мама твоя приглядит. Первый раз вижу, чтобы дети летом целыми днями сидели дома.

– А ведь коршун может и вправду унести нашего цыпленка, – сказал я Мишико, когда мы остались одни.

9 июля

Мы еще издали увидели, что наседка почему-то клюет одного цыпленка. Оказалось, это Ласточка (Мишико предложил назвать нашего цыпленка Ласточкой – так бабушка не догадается, что он соловей. Я согласился).

Мишико взял цыпленка на руки и подул на него, на тоненькой лапке показалась ниточка.

– Это наседка хотела снять ниточку, – решил он, – снимет, а потом ищи ветра в поле.

– Что же делать? Может, белую ниточку привязать?

– Будто наседка белую не разглядит!

– А может, и не разглядит…

– Привяжем.

Привязали свободно, не затягивая.

Почтальон принес письмо от папы. В Тбилиси, оказывается, жара.

11 июля

Просматривая мои книги, Мишико случайно нашел мой дневник. Я заметил только тогда, когда он успел прочесть два листа.

– Чужие дневники читать нельзя! – сказал я, выхватывая у него тетрадь.

Мишико мрачно посмотрел на меня.

– А все записывать можно? Вдруг твоя мама найдет? Или бабушка прочтет? Она же меня тогда на порог не пустит, – сказал Мишико и ушел надувшись.

А вдруг действительно найдут мой дневник? Или мама застанет меня за тетрадкой? Пожалуй, не зря рассердился Мишико. Нужно куда-нибудь запрятать дневник или совсем не писать. Лучше в Тбилиси все вспомню и запишу…

26 июля

Наша Ласточка так выросла и похорошела, что трудно узнать ее. Она выделяется своей окраской, перья стали у нее темнее. Она расхаживает, покачивая головкой, совсем как тот соловей, за которым мы гонялись у речки. Мы часто приманиваем цыпленка кормом и прислушиваемся. Ну конечно, голосок у него гораздо красивей, чем у других цыплят.

– Бабушка, ведь мы за цыплятами ухаживали, разве нам не полагается по одному цыпленку? – спросил как-то Мишико.

– Полагается, детка, можете выбирать любого.

От радости мы покраснели. Теперь Ласточка будет наша.

29 июля

Ласточка оказалась петушком.

2 августа

Какие мы несчастные! Ласточка сломал себе ногу. Бабушка во всем обвиняет Тигренка, уверяя, что петушок пробежал мимо в тот момент, когда пес грыз кость, и Тигренок укусил петушка. Мишико отдубасил Тигренка, но что с того…

Нет худа без добра, теперь не нужно привязывать ниточку, с другими цыплятами мы Ласточку уже не спутаем.

3 августа

Мы с Мишико сидим в бабушкиной комнате и уплетаем инжир. Собирали мы его для бабушки, но она поела немного, прилегла и, повернувшись к стене, заснула. Вдруг на пороге показался Ласточка, мы замерли, боясь его спугнуть. Ласточка немного постоял на месте и, прихрамывая, шагнул в комнату. Забрался под стол и начал клевать все быстрее и быстрее. Видно, он не думал найти здесь так много крошек. Он клевал быстро-быстро, наверное, боялся, что его скоро выгонят во двор. И вдруг закукарекал от удовольствия.

– Этот цыпленок прямо как птичка чирикает… Проголодался, наверное, корма просит, – неожиданно произнесла бабушка.

Мы быстро переглянулись. Мишико сорвался с места и выбежал. Я за ним.

– Гогия, детка, скажи маме, пусть покормит кур, – услышал я вдогонку полусонный голос бабушки Фати.

Мишико остановился только у гранатового дерева на проселочной дороге. Он тяжело дышал от волнения и усталости.

– Ты слышал, что она сказала? Слышал, что сказала бабушка Фати? Поет, говорит, как птичка! А мы привыкли и даже не замечаем. – В этот момент Мишико был похож на сумасшедшего.

Не помню, сколько времени сидели мы и разговаривали, одуревшие от радости. Да и как не одуреть! Ведь и другие заметили, что Ласточка щебечет, словно птичка. Это была наша победа, наша первая награда. Спасибо бабушке Фати! Правда, она еще ничего не знает, но, если бы не она, мы и внимания не обратили бы на пение нашего цыпленка. Все-таки много значит опыт старого человека!

Немного успокоившись, Мишико стал строить новые планы.

– Знаешь, что еще можно сделать? Скрестить голубя с уткой…

– И что получится?

– С голубями посылают письма. Летит, летит голубь далеко-далеко, но ведь он может устать, упасть в море и утонуть. А если скрестить голубя с уткой, тогда он сможет плавать даже в море. Отдохнет и снова полетит.

Мне очень понравилась эта идея, но вдруг я подумал, что, если голубь сядет на воду, он намочит письмо…

– Попугай! – закричал я так громко, что сам же испугался.

– Что – попугай? – сдвинул брови Мишико.

– Нужно скрестить голубя, утку и попугая! – вскочил я от волнения.

– Ну и что?

– А то, что скрещенный с уткой голубь может намочить в море письмо, а если он будет разговаривать как попугай, то просто запомнит все наизусть и никакого письма не надо.

Не успел я сказать это, как Мишико вскочил и захлопал в ладоши от радости.

– Да, но попугаи не живут в наших лесах.

– Не беда. На будущий год куплю яйца попугая в Тбилисском зоопарке, – сказал я и чуть не заплакал от счастья.

26 августа

Вот уже сколько времени Ласточка поет что-то вроде «Ку-ка-ре-ку», но разве можно сравнить его пение с хриплым голосом нашего старого петуха! Это замечают и другие, говоря: «Ишь, как старается спеть по-настоящему!»

Поздно ночью из Тбилиси приехал папа. Мишико он привез мяч, а мне – новые книги. А ведь я и те не успел раскрыть, которые захватил из Тбилиси.

27 августа

– Какую же зарезать? – услышал я утром, еще в постели, вопрос мамы.

– Хромую, – ответила бабушка.

Я вскочил как ужаленный и в одной рубашке побежал к бабушке.

– Что с тобой, сынок? Приснилось что-нибудь страшное? – испугалась мама.

– Мама, мамочка… Бабуля, бабушка Фати, вы собираетесь зарезать хромого цыпленка?

– Что с тобой, детка?

– Умоляю вас, не трогайте, не трогайте Ласточку, он же…

Бабушка быстро приподнялась и села в постели, испуганно поглядывая на меня. Наверное, она решила, что я сошел с ума. А мама была спокойна.

– Что это за Ласточка? – спросила она.

– Этого хромого цыпленка мы назвали Ласточкой.

– Если он Ласточка, то я соловей, – пошутила мама.

– Умоляю вас, не режьте, не режьте… – И я разрыдался.

– Скажи наконец, что случилось, сынок? – заинтересовалась мама, догадываясь очевидно, что мои слезы связаны с какой-то тайной. – Не резать потому, что вы придумали ему кличку?

– Нет, – пробормотал я и вдруг вспомнил: – Ведь этого цыпленка бабушка подарила Мишико.

– Ух, слава богу, отлегло от сердца, – вздохнула бабушка. – Но зачем Мишико хромой цыпленок?

– Мишико выбрал его.

В это время в комнату вошел папа.

– В чем дело? Вам одного цыпленка жалко для гостя? – пошутил он.

– Чего там жалко, вот Гогия не дает резать хромого.

– Ничего, режьте и хромого и всех остальных… не каждый день зять приезжает в гости.

Мама вышла во двор, я пошел за ней. Вижу, Мишико перелезает через изгородь.

– Мама, мамочка, мы с Мишико поймаем любого, только…

– Ну хорошо, хорошо, только успокойся.

Я рассказал Мишико о споре.

Он побледнел и долго молчал, широко раскрыв рот.

– А потом? – вдруг не спросил, а закричал он.

– Я сказал, что бабушка подарила его тебе.

– Немедленно надо поймать Ласточку.

– Для чего?

– Возьму к себе и запру, – убежденно сказал Мишико и обвел взглядом двор.

Ласточка что-то искал в траве. Мы взяли у мамы зерна кукурузы и направились к нему, разбрасывая корм. Подбежали другие куры и стали быстро клевать. Мишико сердито замахнулся на них. Мы постепенно стали приближаться к Ласточке, он собрался спрятаться в лавровых кустах, но, увидев на земле кукурузу, остановился. Мишико бросил еще горсть зерна. Ласточка, прихрамывая, подбежал и стал искать кукурузу в траве. Мишико бросил еще одну горсть, Ласточка приблизился. Затем Мишико рассыпал кукурузу у своих ног… Ласточка стал подходить все ближе и ближе, поклевывая, и наконец подошел близко… совсем близко. И тут Мишико, как коршун, бросился на него.

«Ка-ка-ка-ка-ко-ко-ко-кр!» – закукарекал на весь двор испуганный цыпленок, взмахнул крыльями, перенесся через лавровые кусты, поднялся вверх до акации, выше, еще выше, до вершины тополя, полетел, становясь все меньше и меньше, и наконец совсем исчез. А мы стояли задрав голову и смотрели на плывущие в небе облака…

Мишико разинув рот глядел туда, где скрылся Ласточка.

– Куда он мог улететь? – нарушил я тишину.

– Все… Улетел, – произнес Мишико, точно во сне. – До сих пор он жил, как курица, а теперь будет жить в лесу. Кончено, улетел от нас наш соловей.

– Ты думаешь, не вернется?

– Где там вернется, он же не курица, – обиделся Мишико. – Эх, и как это мы до сих пор не догадались, что он затоскует по лесу! Видел, как высоко взлетел?

– До самой верхушки тополя.

– Тополя? Исчез в облаках!.. Скоро соловьи улетят в теплые страны, и наш Ласточка, наверное, улетит вместе с ними.

– А что мы скажем бабушке?

– Придется во всем сознаться.

– Не поверит.

– Как не поверит, ведь Ласточка никогда теперь не вернется, – вызывающе посмотрел на меня Мишико.

Но Ласточка вернулся. Соседка принесла его, держа под мышкой. Она сказала, что заметила чужого цыпленка у себя в саду и узнала нашего хромого петушка.

– Он не может обойтись без своего двора и хозяйки, ведь он домашний, ручной, – сказал Мишико. – Но все равно он улетит, соловей не может перенести зимы.

Я согласился с ним.

28 августа

Между прочим в кустах неподалеку от курятника я нашел однажды высохшее яйцо. На одном боку у него была чернильная метка, на другом – едва заметная дырочка. Интересно, кто и зачем его туда бросил? А вдруг кто-нибудь разведал тайну и хочет повторить наш опыт?

* * *

«Вот озорник этот Мишико, – подумала учительница, – но, видимо, любознательный мальчик. Вырастет и, возможно, в самом деле скрестит курицу с соловьем. А пока что он даже не понял, что бабушка попросту выбросила из курятника испорченное яйцо…»

Екатерина Ивановна очинила красный карандаш и продолжала свою работу.