Текст книги "Тайна желтых нарциссов (другой перевод)"

Автор книги: Эдгар Ричард Горацио Уоллес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Уоллес Эдгар
Тайна желтых нарциссов (другой перевод)

Эдгар Уоллес

Тайна желтых нарциссов

Глава 1

В обширных торговых залах фирмы царило оживление. Через огромное окно комнаты со стороны магазина было хорошо видно, что там происходит. Лайн знал, что молоденькие продавщицы с интересом наблюдают за ним и его посетительницей.

– Боюсь, что не вполне поняла вас, мистер Лайн, – Одетта Райдер мрачно посмотрела на молодого человека, сидевшего за письменный столом. Ее нежную кожу залил густой румянец, а в глубине серых задумчивых глаз вспыхнули искры, заставившие бы насторожиться каждого. Но Лайн был уверен в себе, в своих способностях и неотразимости. Он не слушал ее, скользя взглядом по обворожительным формам. Девушка на самом деле была прекрасна.

Смахнув со лба длинные черные волосы, Лайн улыбнулся. Бледность лица и весь его облик говорили об интеллекте, что несказанно тешило его обостренное самолюбие.

Смутившись под пристальным взглядом, Одетта двинулась к двери, но хозяин задержал ее.

– Я думаю, вы правильно поняли меня, Одетта, – произнес он мягким, мелодичным, ласкающим голосом. – Читали вы мою книжку? – внезапно спросил молодой человек.

– Да, я прочла кое-что, – ответила она, и густая краска снова залила ее щеки.

Он рассмеялся.

– Вы, вероятно, находите странным, что человек в моем положении занимается поэзией. Но дело в том, что большая часть была написана до того, как я стал бизнесменом.

Девушка не ответила.

– Что вы скажете о моих стихах? – спросил Лайн после короткой паузы.

Губы ее дрогнули.

– Я считаю их ужасными, – сказала она тихо, – у меня нет другого слова.

Молодой человек наморщил лоб.

– Как вы жестоки, мисс Райдер! – ответил он с досадой. – Эти стихи лучшие критики страны сравнивали с классикой древних эллинов.

Одетта хотела что-то сказать, но сдержалась и плотно сжала губы.

Торнтон Лайн пожал плечами и принялся расхаживать взад-вперед по своему роскошному офису.

– Ну, понятно, широкие массы рассуждают о поэзии, как об овощах, нарушил он, наконец, молчание. – Вам надо еще немного заняться своим образованием, особенно в области литературы. Придет время, когда вы мне будете благодарны за то, что я дал вам возможность познакомиться с возвышенным в искусстве поэзии.

Она взглянула на него.

– Я могу идти, мистер Лайн?

– Еще нет, – ответил он холодно. – Вы прежде сказали, что не понимаете меня.

– Я могу высказаться яснее.

– Для вас, конечно, не секрет, что вы красивая девушка. В дальнейшем вы выйдете замуж за человека средних умственных способностей, малообразованного, и у него под боком будете вести образ жизни, во многих отношениях напоминающий рабский. Таков удел всех женщин среднего класса.

Лайн положил ей руку на плечо. Она вздрогнула и отпрянула назад. Он засмеялся.

– Ну, что вы мне ответите?

Одетта резко обернулась, в глазах ее вспыхнул огонь. Еле сдерживая себя, она проговорила, отчетливо выделяя каждое слово.

– Оказывается, я одна из тех глупеньких девушек из предместья, которые придают особое значение браку, о чем вы сейчас так презрительно отзывались. Но, в конце концов, я не настолько глупа, чтобы не понимать, что обряд венчания еще не делает людей более счастливыми или более несчастными. И если кому-то и отдам свою любовь, то только мужчине во всех отношениях.

Он посмотрел на нее с раздражением.

– Что вы хотите этим сказать? – его голос уже не звучал обворожительной нежностью, он стал жестким.

Одетта готова была расплакаться.

– Мне противен человек, который выражает свои ужасные мысли в бездарных стихах. Еще раз говорю, что могу полюбить только настоящего мужчину.

Лицо Лайна передернулось.

– Да знаете ли вы, с кем говорите? – спросил он, повышая голос.

Ее дыхание участилось.

– С Торнтоном Лайном, владельцем фирмы Лайн, шефом Одетты Райдср, которая каждую неделю получает от него три фунта жалованья.

Он пришел в бешенство и от волнения едва мог говорить.

– Берегитесь!

– Я говорю с человеком, вся жизнь которого – позор для настоящего мужчины, – решительно продолжала она. – Вы человек неискренний и ведете роскошный образ жизни, потому что отец ваш был большим дельцом. Вы тратите деньги без счета, деньги, заработанные для вас другими тяжким трудом. Я не дам запугать себя! – гневно воскликнула девушка, когда он вздумал подойти к ней. – Я ухожу от вас сегодня же!

Торнтона Лайна задело ее презрение. Она поняла это, и ей захотелось отчасти сгладить впечатление.

– Мне очень жаль, что я была настолько резкой, – вежливо сказала она, но вы сами вызвали меня на это, мистер Лайн.

Он не в состоянии был произнести ни слова и лишь молча кивнул ей на дверь.

Одетта Райдер покинула комнату. Молодой человек подошел к одному из больших окон. Он с ухмылкой наблюдал, как она с опущенной головой медленно прошла сквозь ряды служащих и поднялась в расчетный отдел.

– Ты еще поплатишься за это, – прошипел Лайн, стиснув зубы.

Он был более чем оскорблен и унижен. Сын богача, всегда оберегаемый и не знавший жестокой борьбы за существование, Торнтон постоянно был окружен льстецами и людьми, желавшими извлечь пользу из его богатства. Никогда ни он сам, ни его поступки не подвергались критике справедливых учителей и воспитателей. А третьестепенная печать хвалила его литературные потуги сверх меры, преследуя собственную выгоду.

Молодой человек закусил губу, подошел к письменному столу и позвонил.

– Мистер Тарлинг пришел?

– Да, сэр, он уже четверть часа ожидает в зале заседаний, – ответила секретарша.

– Благодарю вас.

– Пригласить его?

– Нет, я сам пойду к нему, – ответил Лайн.

Он вынул из золотого портсигара сигарету и закурил. Его нервы были возбуждены после недавней беседы, руки дрожали, но буря в душе понемногу улеглась; ему кое-что пришло в голову. Тарлинг! Какая блестящая возможность – этот уникальный, гениального ума человек! Эта встреча была так кстати! Лайн быстро миновал коридор, соединяющий его кабинет с залом заседаний, и с распростертыми объятиями направился к ожидавшему.

Человек, которого он так любезно приветствовал, выглядел не то на двадцать семь, не то на тридцать семь лет, был высок, строен и скорее молод, чем солиден. Голубые глаза на смуглом лице смотрели твердо и решительно.

Таково было первое впечатление, произведенное им на Лайна. Тарлинг с неприязнью пожал руку новому знакомому. Она была мягкая, совсем как у женщины. Здороваясь, Лайн увидел еще одного мужчину, сидевшего в темном углу. Тот поднялся и слегка поклонился.

– Вы привели с собой китайца? – спросил Лайн и, прищурив глаза, посмотрел на третьего присутствующего. – Да, я упустил из виду, что вы прибыли из Китая. Прошу вас, садитесь.

Лайн тоже опустился на стул и открыл перед Тарлингом свой портсигар.

– О поручении, которое я собираюсь вам дать, мы поговорим потом. Должен откровенно сознаться, что очень высокого мнения о вас после газетных статей, которые мне доводилось читать. Ведь это вы недавно нашли драгоценности герцогини Генри? Я слышал о вас и раньше, когда сам посетил Китай. Насколько я знаю, вы не состоите на службе в Скотленд-Ярде?

– Нет. Я, правда, занимал крупный пост в шанхайской полиции и, возвращаясь в Англию, намеревался поступить на службу и здесь, но обстоятельства побудили меня открыть собственное сыскное агентство. В Скотленд-Ярде я не имел бы необходимой свободы действий.

Лайн понимающе кивнул.

– Весь Китай говорил тогда о подвигах Джека Оливера Тарлинга. Китайцы называли вас "Ли-Иен" – "Охотник за людьми".

Торнтон оценивал всех людей с практической стороны и в человеке, сидящем напротив, видел подходящее орудие и, наверное, ценного сотрудника. У сыскной полиции в Шанхае были свои правила игры, независимо от буквы закона. Рассказывали даже, что "Охотник за людьми" подвергал своих подопечных пыткам, добиваясь показаний.

Лайн знал далеко не все легенды об "Охотнике за людьми", в которых были и правда, и ложь о знаменитом сыщике.

– Я знаю, зачем вам понадобился, – сказал Тарлинг. – В вашем письме в общих чертах намечена задача. Вы подозреваете, что один из сотрудников в течение многих лет, совершая большие растраты, нанес фирме значительные убытки. Речь идет о некоем мистере Мильбурге, главном управляющем.

– Забудьте пока об этой истории, – тихо произнес Лайн. – Я сейчас же представлю вам Мильбурга, он, по всей вероятности, может помочь в осуществлении моего плана. Не хочу утверждать, что он честный человек и мои подозрения против него необоснованы, но в данный момент я занят кое-чем более важным и буду вам признателен, если историю с Мильбургом вы пока что отодвинете на задний план.

Он тут же позвонил в магазин.

– Попросите мистера Мильбурга прийти ко мне в зал заседаний.

Отключив телефон, Лайн вернулся к посетителю.

– История с Мильбургом может подождать, я еще не знаю, возвращусь ли к ней когда-нибудь. А вы уже начали розыски? Если так, скажите мне, что вам удалось выяснить, – самое существенное, – пока он не пришел.

Тарлинг вынул из кармана маленькую белую карточку.

– Какое жалованье получает у вас Мильбург?

– Девятьсот фунтов в год.

– А тратит около пяти тысяч, – ответил Тарлинг. – Если я буду продолжать розыски, эта сумма, быть может, еще увеличится. У него собственный дом, он часто устраивает дорогие приемы.

Лайн нетерпеливо махнул рукой.

– Оставим это пока. Я уже сказал, что теперь у меня для вас гораздо более важное задание. Пусть Мильбург даже и вор.

– Вы посылали за мной, сэр?

Торнтон резко обернулся. Человек, остановившийся на пороге, слащаво улыбался, потирая руки, как будто мыл их мылом.

Глава 2

– Разрешите представить: мистер Мильбург, – чуть смутившись, произнес Лайн, обращаясь к посетителям.

Невыразительное лицо вошедшего дышало самодовольством и безмятежностью. Тарлинг быстро оценил его. Этот человек казался прирожденным лакеем, имел тупой взгляд, лысую голову и сутулые плечи и готов был кланяться каждую минуту.

– Закройте дверь, Мильбург, и присаживайтесь. Это мистер Тарлинг сыщик.

– Как интересно, сэр! – управляющий почтительно поклонился.

Сыщик внимательно следил за ним. Методика определения причастности к преступлению по ряду признаков пока не срабатывала.

"Опасный человек", – подумал он и взглянул на Линг-Чу, чтобы узнать, какое впечатление произвел на него Мильбург. Посторонний не нашел бы ничего особенного в выражении лица и позе китайца. Но Тарлинг увидел, что его губы почти незаметно вздрогнули и ноздри слегка раздулись. Это были несомненные признаки того, что Линг-Чу "своим тонким нюхом почуял жареное".

– Мистер Тарлинг – сыщик, – повторил Лайн. – Я очень много слыхал о нем еще в Китае. Вы же помните, что во время своего кругосветного путешествия я три месяца находился в этой удивительной стране! – обратился он к Тарлингу, коротко кивнувшему в ответ.

– Да, знаю, вы проживали в Бунт-Отеле и много времени проводили в туземном квартале. Вам пришлось пережить неприятность, когда вы пошли курить опиум.

Лайн покраснел, потом рассмеялся.

– Оказывается, вам гораздо больше известно обо мне, чем я знаю о вас, Тарлинг! – по его тону было понятно, что услышанное ему неприятно. Он снова обратился к сыщику.

– У меня есть все основания полагать, что в моей фирме завелся вор, и, вероятно, он служит в центральной кассе.

– Это совершенно невозможно! – в ужасе воскликнул Мильбург. – Кто же это может быть? Я всегда удивлялся вашему чутью и оперативности. Нам всем нужно у вас поучиться.

Мистер Лайн, польщенный, улыбнулся.

– Вас, очевидно, заинтересует, Тарлинг, что я имею некоторое отношение к преступному миру – забочусь, если можно так выразиться, об одном таком несчастном. Последние четыре года стараюсь направить его на путь истинный. Через несколько дней он снова выходит из тюрьмы. Я все заботы взял на себя, – скромно сказал он, – потому что считаю обязанностью обеспеченного человека помогать оступившимся.

На сыщика эта тирада не произвела ни малейшего впечатления.

– Вы знаете, кто вас все время обкрадывал?

– У меня есть причины подозревать в этом одну красотку. Я был вынужден сегодня уволить ее без предварительного предупреждения и попросил бы вас проследить за ней.

– Это несложно, – по лицу Тарлинга еле заметно скользнула улыбка. – Но разве у вас нет своего частного сыщика? Я такими мелкими делами не занимаюсь. Идя к вам, я предполагал, что речь пойдет о гораздо более важном.

Он замолчал, так как невозможно было в присутствии Мильбурга сказать больше.

– Вам это дело может показаться незначительным, но для меня оно имеет первейшее значение, – серьезно ответил Лайн. – Речь идет о девушке, пользующейся уважением среди сослуживцев и тем самым влияющей на их нравственность. По всей вероятности, она продолжительное время вносила в книги фальшивую информацию, утаивала предназначавшиеся для фирмы деньги, и при этом все любили ее и уважали. Полагаю, она гораздо опаснее, чем какой-нибудь бедный преступник, поддавшийся минутному искушению. По-моему, ее следовало бы наказать, но должен откровенно сознаться вам, мистер Тарлинг, что у меня на руках нет достаточных доказательств, чтобы взять ее с поличным. Иначе я, вероятно, и не обратился бы к вам.

– Ах так, сперва мне нужно собрать материалы? – с любопытством спросил сыщик.

– Кто эта дама, о которой идет речь? – заинтересовался Мильбург.

– Мисс Райдер, – мрачно ответил Лайн.

– Мисс Райдер?! – лицо управляющего выразило изумление. – Мисс Райдер... Ах нет, это же совершенно невозможно!

– Почему же?.. – резко осведомился Лайн.

– Ну, да простите меня, я только полагал, – заикаясь пробормотал Мильбург. – Это совершенно на нее не похоже. Она такая славная девушка.

Торнтон Лайн искоса посмотрел на него.

– У вас есть личные причины заступаться за мисс Райдер? – холодно спросил он.

– Нет, сэр, вовсе нет. Прошу вас, не думайте ничего такого, – несколько возбужденный, проговорил управляющий, – мне только кажется невероятным...

– Все невероятно, что не согласуется с обычным ходом вещей, – заметил Лайн. – Например, было бы очень странно, если бы в краже обвинили вас, Мильбург. Было бы странным, если бы мы обнаружили, что вы тратите пять тысяч фунтов в год, в то время как ваше жалованье составляет только девятьсот фунтов.

На миг управляющий потерял самообладание. Рука, которой он провел по лбу, задрожала. Тарлинг, все время наблюдавший за его лицом, увидел, какие усилия тот прилагал, чтобы казаться невозмутимым.

– Да, сэр, это было бы, во всяком случае, очень странно, – сказал Мильбург окрепшим голосом.

Лайн все больше взвинчивал себя, и хотя его речь была обращена к Мильбургу, мысленно он обращался к гордой девушке с гневными глазами, которая так презрительно обошлась с ним в его же собственном офисе.

– Было бы очень странно, если бы вас приговорили к тюремному заключению за обман фирмы, – возбужденно продолжал Лайн.

– Уверен, что все служащие сказали бы то же, что и вы о девушке.

– Вы правы, – Мильбург натянуто улыбнулся. – Это было бы, как гром среди ясного неба. – И он расхохотался.

– Возможно, и нет, – холодно ответил Лайн. – Я хочу в вашем присутствии напомнить кое-что, слушайте внимательно. Месяц тому назад вы жаловались мне, – Лайн говорил, выделяя каждое слово, – что в кассе не хватает небольшой суммы.

Не имея прямых улик, было рискованно так заявлять. Успех импровизации зависел оттого, как поведет себя Мильбург. Если управляющий ничего не возразит, то тем самым признает собственную вину. Тарлинг, которому разговор сперва показался непонятным, теперь начал догадываться, куда клонит Лайн.

– Я жаловался вам, что за последний месяц была недостача в кассе? – с изумлением спросил Мильбург.

Физиономия его выражала растерянность. Казалось, его загнали в тупик.

– Да, я утверждаю это, – ответил Лайн, наблюдая за ним. – Такой факт имел место?

После продолжительной паузы управляющий кивнул.

– Это так, – тихо ответил он.

– И вы же сами сообщили мне, что подозреваете мисс Райдер?

Снова наступила пауза, и снова Мильбург кивнул.

– Все слышали? – торжествуя, осведомился Лайн.

– Да, – спокойно ответил Тарлинг. – Но что же мне делать, это слишком мелкое преступление, если оно имело место.

Торнтон нахмурился.

– Мы должны сперва подготовить заявление для полиции. Я посвящу вас во все подробности, дам вам адрес молодой дамы, а также все данные о ее личности. Тогда вы должны будете раздобыть такую информацию, чтобы можно было обратиться с ней в Скотленд-Ярд.

– Понимаю, – сказал Тарлинг и улыбнулся. Но затем покачал головой. – Я не смогу заниматься этим делом, мистер Лайн.

– Почему же? – удивился тот.

– Потому что я не занимаюсь подобными историями. После вашего письма у меня создалось впечатление, что в мои руки идет, пожалуй, сенсационный случай. Очевидно, ожидания не всегда становятся реальностью, – заявил он и взялся за шляпу.

– Вы решили отказаться от ценного клиента?

– Не знаю, насколько вы ценны, но в данный момент дело выглядит не очень перспективным. Я не хотел бы заниматься этим, мистер Лайн.

– Вы полагаете, что оно недостаточно престижно для вас? – недовольно спросил тот. – Я готов уплатить вам за труды пятьсот фунтов.

– Даже за пятьдесят тысяч фунтов я должен буду отклонить предложение, сказал сыщик.

Его ответ прозвучал категорически.

– Тогда разрешите узнать, почему вы отказываетесь? Вы знакомы с этой девушкой? – громко спросил Лайн.

– Никогда не видел ее и, по всей вероятности, никогда не увижу. Я хочу только повторить, что не желаю заниматься расследованием надуманных обвинений.

– Надуманных?

– Надеюсь, вы поняли о чем я? По какой-то причине вы злы на одну из ваших служащих. Ваш характер у вас на лице, мистер Лайн. Мягкая, округлая форма подбородка и чувственные губы говорят о вашем вольном поведении с женщинами-служащими. Я не утверждаю, но полагаю, что какая-нибудь скромная девушка дала вам как следует по носу, что вас очень обозлило, и, охваченный жаждой мщения, вы возводите против нее ложные обвинения. Мистер Мильбург не может не повиноваться вам в ваших нечистых намерениях. Он ваш служащий, и, кроме того, на него воздействует скрытая угроза упрятать его в тюрьму, если он откажется действовать заодно с вами.

Лицо Торнтона Лайна исказилось ненавистью.

– Я позабочусь, чтобы ваше наглое поведение не осталось незамеченным. Вы здесь в самой оскорбительной форме бросили мне в лицо обвинение, и я подам на вас в суд за клевету. Просто мое задание вам не по силам, и вы ищете повод спрятаться в кусты.

Тарлинг вынул из кармана сигару и откусил кончик.

– Моя репутация не позволяет мне впутываться в подобные грязные дела. Очень не хотелось бы оскорблять коллег, и я с некоторым сожалением упускаю хороший заработок, но не хочу зарабатывать деньги, совершая подлость, мистер Лайн. Если вы позволите дать вам хороший совет, то оставьте этот позорный план мести, порожденный уязвленным самолюбием. Замечу, что это не лучший способ завести дело. Вы поступите как настоящий мужчина, попросив у девушки извинения на нанесенное оскорбление.

Он кивнул своему спутнику-китайцу и медленно вышел из зала. Лайн наблюдал за ним, дрожа от гнева. Он сознавал свое бессилие, но когда дверь уже наполовину закрылась, вскочил и, с криком распахнув ее, подскочил к сыщику.

Тарлинг обхватил его обеими руками, поднял, отнес обратно в комнату и усадил на стул. Потом добродушно посмотрел на него сверху.

– Мистер Лайн, – сказал он с иронией. – Вы сами подаете дурной пример преступникам. Хорошо, что ваш приятель еще сидит в тюрьме!

Не говоря больше ни слова, он вышел.

Глава 3

Два дня спустя Торнтон Лайн сидел в своем авто недалеко от Уондфорт-Компона, наблюдая за тюремными воротами.

Он был по натуре актером и поэтом, что не всегда увязывается с представлением о бизнесмене. Торнтон Лайн был холост, окончил университет и защитил ученую степень. Он был автором-издателем тоненького томика стихов. Их качество оставляло желать лучшего, но оформление отличалось изысканностью. Это льстило его болезненному самолюбию. Он владел несколькими автомобилями, деревенским поместьем и домом в городе. Отделка и мебель обеих квартир поглотили такие крупные суммы, на которые можно было купить несколько магазинов.

Джозеф Эммануэль Лайн основал свою фирму и поднял ее на значительную высоту. Он выработал специальную систему продажи, согласно которой каждый клиент обслуживался сейчас же, как только переступал порог магазина. Этот метод основывался на старом принципе – держать постоянно наготове достаточные резервы.

Торнтон Лайн должен был перенять управление делом тогда, когда выход в свет стихотворного томика возвел его в ранг непризнанных знаменитостей. В своих стихах он пользовался совершенно необычной пунктуацией: перевернутыми запятыми, восклицательными и вопросительными знаками – чтобы выразить свое презрение к человечеству. Несмотря на то, что томик был очень тонкий, его никто не покупал, но автор сумел добиться признания в кругу подобных себе соискателей творческих удач. Он всегда считал, что наивысшая степень благородства заключается во вселенском презрении. И мог бы пойти в этом еще дальше, но внезапная смерть отца спутала его планы.

Сначала Торнтон хотел продать дело и поселиться где-нибудь в райском уголке планеты. Затем, ко всеобщему изумлению, решил продолжить начатое отцом. Но только лишь подписывал чеки и получал доход. Руководство он оставил за людьми, служившими в фирме не один год.

В роскошном полиграфическом исполнении, на ценной бумаге было отпечатано обращение к служащим. Лайн-младший цитировал Сенеку, Аристотеля, Марка Аврелия и "Илиаду" Гомера. Это событие не осталось незамеченным прессой разного рода.

Если бы его самолюбие полубога как и прежде принималось всеми, жизнь для Торнтона оставалась бы прелестной. Но существовали, по крайней мере, два человека, на которых все его успехи не производили ожидаемого впечатления.

В лимузине было тепло, несмотря на холодное хмурое апрельское утро. Небольшая группа продрогших женщин стояла невдалеке от ворот тюрьмы. Падал легкий снежок, и первые весенние цветы жалко выглядели на тонком белом покрывале.

Тюремные часы пробили восемь. Маленькая дверь отворилась, пропустив человека в наглухо застегнутой куртке с поднятым воротником и низко надвинутой на лицо кепке. Лайн выскочил из машины и поспешил навстречу освобожденному.

– Ну, Сэм, – любезно сказал он, – на сей раз вы меня, наверное, не ждали?

Мужчина замер от неожиданности.

– О, мистер Лайн, – ответил он устало. – Мой дорогой господин! – больше бедняга не мог выговорить, слезы покатились по его щекам, и он обеими руками схватил протянутую ему руку.

– Ведь не думали же вы в самом деле, что я оставлю вас на произвол судьбы, Сэм.

Лайн любовался своим благородством.

– А я думал, что на сей раз вы совершенно отказались от меня, сэр, хрипло ответил Сэм Стей. – Вы воистину благородный джентльмен.

– Чепуха, друг мой, не надо! Садитесь в авто, мой мальчик. Теперь все могут подумать, что вы стали миллионером.

Сэм вздохнул, ухмыльнулся, сел в автомобиль и со вздохом опустился на мягкое сиденье, обитое дорогой коричневой кожей.

– Боже мой, подумать только, что на свете еще есть такие люди как вы! Воистину поверишь в ангелов и чудеса!

– Не говорите глупостей, Сэм. Поедем теперь ко мне домой, покушаете хоть раз досыта, а потом я помогу вам начать новую жизнь.

– Теперь, наконец, я буду вести порядочный образ жизни, – сказал бывший узник, подавляя рыдание.

Мистеру Лайну, откровенно говоря, это было безразлично. Он держал у себя Сэма, как коллекционер редкую птицу или породистую собаку. Стэй был той роскошью, о которой можно только мечтать. Известный взломщик сейфов, никогда и ничем иным не занимавшийся, он обожал своего покровителя и, не колеблясь, отдал бы жизнь за этого человека. Дважды Сэм отбывал наказание, и все это время, и после освобождения, тот опекал его. По возвращении Стей получал от него денежную помощь, которой как раз хватало на приобретение нового набора фомок и отмычек.

Но никогда еще так не обхаживал его Лайн, как сейчас. Прежде всего ему предложили горячую ванну, затем подали горячий завтрак. Освобожденный получил новый костюм, а в кармане его жилета на сей раз шуршали не две, а целых четыре пятифунтовых бумажки. После завтрака хозяин обратился к нему с традиционными словами.

– Ах, сэр, это мне не подходит! – откровенно признался Сэм, качая головой. – Чего я только не делал, чтобы жить по-честному, но вечно что-то мешало. В предпоследний раз, выйдя из тюрьмы, я даже стал шофером и три месяца подряд водил такси. Но потом один из проклятых сыщиков дознался, что у меня нет водительского удостоверения, и моей честной жизни пришел конец. Бессмысленно начинать работать в вашей фирме, это все равно ненадолго. Я привык к вольному воздуху и должен быть сам себе хозяином. Я принадлежу к разряду...

– Искателей приключений?.. – закончил Лайн и тихо усмехнулся. – Да, да, вы правы, Сэм. Но на сей раз у меня одно довольно авантюрное предложение, которое будет вам как раз по сердцу.

И он рассказал историю девушки, спасенной им от голодной смерти и обманувшей его самым низким образом. Торнтон был гениальным лжецом. Он так повествовал о коварстве Одетты Райдер, что Сэм возбужденно сжал брови. Для такой твари не было достойного тяжкого наказания, и она не заслуживала ни малейшего сочувствия.

– Скажите мне только, – дрожащим голосом прошептал Стей, – как можно разделаться с этой канальей? Я готов спуститься в ад, чтобы отомстить за вас!

– Понимаю тебя, мой милый мальчик, – ответил Лайн и налил в бокал прекрасное янтарное вино – любимый напиток Сэма.

Они еще долго просидели вместе, обсуждая план страшной мести.

Глава 4

Вечером того же дня Джек Тарлинг лежал, растянувшись, на своей жесткой кровати. С сигарой в зубах он читал книгу о китайской философии и был доволен собой и всем миром. Он пережил хлопотный день, так как ему было поручено раскрыть крупную растрату в одном банке. Это могло бы поглотить его целиком, если бы не одно маленькое параллельное занятие. Это не сулило ему доходов, но возбуждало любопытство.

Беззвучно вошел Линг-Чу и поставил поднос у кровати своего господина. Тарлинг увидел, что слуга одет в платье синего цвета.

– Ты сегодня не собираешься выходить на улицу, Линг-Чу?

– Нет, Ли-Иен.

Они разговаривали между собой на мягком, мелодичном шантунгском наречии.

– Был ты у господина с хитрым лицом?

Вместо ответа китаец вынул из кармана конверт и подал его Тарлингу. Тот прочел адрес.

– Вот где живет молодая дама? Мисс Одетта Райдер. дом Керримора, Эджвар Роод, 27.

– В этом доме много людей, – сказал Линг-Чу. – Они входили и выходили, и я ни разу не видел одного и того же жильца дважды.

– Что сказал человек с хитрым лицом, получив мое письмо?

– Он молчал, господин. Он три раза перечитывал его и сделал вот такое лицо, – Линг-Чу изобразил улыбку Мильбурга. – И потом написал вот это.

Тарлинг потянулся к чашке чая, принесенной китайцем.

– Узнал ли ты еще что-нибудь о человеке с мягким белым лицом, Линг? Ты его разыскал?

– Да, господин, я видел его, – серьезно ответил слуга, – это человек без неба.

Китайцы употребляют слово "небо" вместо слова "Бог", и наблюдательный Линг-Чу так выразил свое отношение к Лайну.

Тарлинг кивнул. Он выпил чай и поднялся с постели.

– Этот город и эта страна слишком мрачны и печальны, не думаю, что долго пробуду здесь.

– Разве господин снова хочет вернуться в Шанхай? – спросил китаец без малейшего удивления.

– Да, наверное. Во всяком случае здешние места слишком скучны. Эта пара жалких случаев, мелких краж и брачных афер... – Нет, я не в силах больше слушать об этом.

– Это только мелочь, – с философским спокойствием заметил Линг-Чу, – но учитель сказал, – он имел в виду великого философа Конфуция, – что все великое начинается с малого, и может быть, тебя еще позовут изловить убийцу.

Тарлинг рассмеялся.

– Ты большой оптимист, Линг. Не думаю, чтобы меня позвали для этого. Здесь не привлекают частных сыщиков в подобных случаях.

Линг-Чу покачал головой.

– Но мой господин должен ловить убийц, или же он больше не будет Ли-Иеном – охотником за людьми.

– Ты кровожаден, – внезапно сказал Тарлинг на английском языке, который Линг знал очень плохо, хотя и учился в лучших миссионерских школах. – Ну, ладно, мне пора, – он снова перешел на китайский, – пойду к маленькой женщине, которую так хочется получить "белому лицу".

– Можно сопровождать тебя, господин?

Тарлинг недолго колебался.

– Да, только держись позади.

Дома Керримора составляли большой блок между двумя фешенебельными зданиями на Эджвар Роод. Нижний этаж был сдан под магазин, и благодаря этому квартирная плата для жильцов немного удешевлялась. Тем не менее, Тарлинг предположил, что она сравнительно высока, в особенности для служащей магазина, проживающей отдельно от семьи. Но у швейцара он получил новое разъяснение. Девушка занимала маленькую квартирку в полуэтаже с низкими потолками, поэтому жилье обходилось ей недорого.

Вскоре сыщик стоял перед гладко отполированной дверью красного дерева и размышлял, под каким предлогом можно войти к даме так поздно вечером. По ее взгляду он понял, что раздумывал не зря.

– Да, я мисс Райдер, – сказала она.

– Я могу поговорить с вами несколько минут?

– Мне очень жаль, но я одна в квартире и не могу пригласить вас к себе.

Это было плохим началом.

– Может быть, вы согласитесь немного прогуляться со мной? – спросил он озабоченно. Несмотря на всю нелепость предложения, девушка улыбнулась.

– Для меня звучит странно предложение прогуляться с незнакомым человеком, извините.

– Я вполне понимаю ваши сомнения, мисс. Боюсь, что здесь, в Англии, меня недостаточно знают. Вы, наверное, не слышали моего имени.

Одетта взяла визитку.

– Частный сыщик? – испуганно прочитала она. – Кто вас послал? Конечно, не мистер...

– Нет, не мистер Лайн.

Девушка колебалась секунду, потом открыла дверь.

– Прошу вас, войдите, мы можем поговорить здесь, в прихожей. Надеюсь, я правильно поняла, что не мистер Лайн направил вас ко мне?

– Мистеру Лайну, во всяком случае, очень хотелось, чтобы я разыскал вас. Собственно говоря, не знаю, зачем я пришел сюда и тревожу вас, но хочу посоветовать вам быть осторожной.

– Почему?

– Вы должны опасаться интриг одного господина, которого вы... – он замялся, подбирая слово.

– Оскорбила, – дополнила она.

– Я не знаю, что вы ему сказали, – ответил Джек, улыбаясь, – но предполагаю, что вы, в силу каких-то причин, сильно задели мистера Лайна, и он собирается отомстить вам. Не буду спрашивать о случившемся, так как понимаю, что вы вряд ли найдете нужным рассказать мне об этом. Но должен сообщить, что мистер Лайн собирается уличить вас в краже.