Текст книги "Секрет Гамона"

Автор книги: Эдгар Ричард Горацио Уоллес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Эдгар Уоллес
Секрет Гамона

Глава 1. ЖЕНА ФЕРРИ ФАРРИНГТОНА

Капитан Уэллинг, один из искуснейших сыщиков Скотленд-Ярда, наконец получил дело, которое должно было стать венцом его служебной деятельности. Раскрывший на своем веку немало сложных преступлений, Уэллинг с головой ушел в дело об убийстве своего бывшего подчиненного Марборна в небольшом городке Крейз неподалеку от Лондона.

Это преступление затмило даже интерес капитана к сорока двум взломам и ограблениям, совершенным «Джентльменом в черной маске».

Центром розысков и местом своего пребывания в Крейзе капитан избрал, как это ни странно, Старый Дом – жилище Джемса Морлека, представавшего в недавнем прошлом перед судом по обвинению во взломе. В его преступном прошлом были уверены не только полицейские, но и местные жители.

С того момента, как был найден труп Марборна в кустах близ Старого Дома, капитан Уэллинг приказал своим помощникам, Финнигану и Спунеру, оповестить местную полицию и проследить за прочесыванием местности, выбрав для этого наиболее толковых полицейских.

Убийца мог скрыться только в этих лугах. Очень возможно, что и сейчас он там.

– Морлек, – обратился капитан к хозяину Старого Дома, – вы лучше меня знаете эту местность. По какой дороге он мог уйти отсюда?

– Это зависит от того, насколько хорошо убийца знал местность. Я предполагаю, что он перешел мостик, перекинутый через реку, и направился по Эмдонской дороге. Там много дорог, и он мог избрать любую; может быть, вы обнаружите какие-нибудь следы, если осмотрите стену, окружающую сад.

Поиски оказались почти безуспешными. Лишь Спунеру удалось напасть на след, наводящий на размышления. Он нашел на тропинке, спускающейся к реке, кривой нож, который убийца, очевидно, обронил второпях.

– Мавританская работа, – сказал Джеймс, бегло осмотрев находку, – или, вернее, сделан в Бирмингеме, но продан в Марокко. Эти ножи – любимое оружие марокканцев. Поэтому если эта находка действительно имеет отношение к преступлению, то со спокойной совестью можете приказать задержать любого араба, оказавшегося в ближайшие часы в этой местности на расстоянии двадцати миль от Старого Дома.

Полицейское управление довело до сведения Уэллинга, что на Шорхемской дороге был замечен иностранной матрос, но не чернокожий.

Уэллинг ознакомил Джемса Морлека с этим донесением.

– По-видимому, они воображают, что всякий араб обязательно должен походить на негра, – проворчал Джемс. – Удивительно толковые люди! Какого же цвета, по их мнению, должен быть этот араб? Не знаю, известно ли вам, что многие арабы-марокканцы светлее смуглых европейцев?

Лондонская полиция тщательно обыскала квартиру Марборна и допросила его приятеля, бывшего полицейского Слоона.

Слоон сообщил, что в последний раз ему пришлось видеться с Марборном вечером накануне преступления. Марборн очень нервничал и рассказал ему о том, что заметил недалеко от своего дома какого-то иностранного моряка, по-видимому, заблудившегося в Лондоне.

– Это тот человек, которого мы ищем, – воскликнул Уэллинг. – Он направлялся к Марборну на квартиру. Там, очевидно, произошла борьба, потому что в столовой царил ужасный беспорядок: столы и стулья были опрокинуты, а на полу валялся конверт с обрывками газетной бумаги, адресованный Марборну. Должно быть, убийца под предлогом передачи письма проник к нему в квартиру, но Марборну удалось отразить его нападение. Это и побудило Марборна явиться к вам в такой поздний час.

– Но чего ради он пришел именно ко мне?

– Он, по всей видимости, хотел продать вам документ, которым, по моим данным, шантажировал крупного дельца Гамона. В настоящее время Ральф Гамон живет в доме лорда Крейза. Я предполагаю, что Гамон поручил арабу устранить Марборна. Несомненно в смерти Марборна виноват Гамон. В то же время мы не располагаем уликами, достаточными для того, чтобы произвести у него обыск, – с сожалением закончил Уэллинг.

Как известно, Уэллинг избрал местом своего пребывания, ко всеобщему удивлению, Старый Дом. Ральф Гамон был потрясен, когда получил предложение от капитана Уэллинга явиться для беседы в Старый Дом, принадлежавший Джемсу Морлеку, и не постеснялся высказать Уэллингу свое удивление.

– Очень возможно, что у вас имеются основания удивляться моему выбору, – возразил капитан суровым и решительным голосом, – но я счел этот дом наиболее удобным для себя, и вам придется примириться с этим. Вы осведомлены о случившемся?

– Вы имеете в виду смерть Марборна? Как же, я уже слышал об этом! Бедняга! – сокрушенно вздохнул Ральф Гамон.

– Вы были дружны с ним?

– Да, я давно познакомился с ним и могу сказать, что мы были друзьями, – ответил Гамон.

– Когда вы его видели в последний раз?

– Я его не видел уже несколько дней.

– Ваша последняя встреча прошла без каких-либо осложнений? Вы не ссорились?

– Нет, мы расстались друзьями. Он приходил занять у меня деньги, чтобы открыть какое-то свое дело.

– И вы, надо полагать, не отказали ему в деньгах? – сухо спросил Уэллинг. – Должно быть, вы рассчитываете, что этим вам удастся объяснить существовавшие у вас материальные взаимоотношения?

– Что вы хотите сказать? – обидчиво спросил Ральф. – Уж не думаете ли вы, что я лгу?

– Я не думаю, что вы лжете, а утверждаю это! – заявил капитан. – Я не считаюсь ни с чем, когда необходимо раскрыть убийство. И еще раз говорю: вы лжете. Вы давали Марборну деньги из своих личных корыстных побуждений. В его распоряжении находился документ, который вы во что бы то ни стало хотели иметь у себя, и так как он не пожелал вам его дать, то вам пришлось платить большие суммы денег. Другими словами, он шантажировал вас.

Гамон изменился в лице.

– Вы позволяете себе делать утверждения, требующие доказательств.

– Надеюсь, что наступит день, когда я сумею доказать это и уличить убийцу, – мрачно ответил капитан.

– Разве вам не приходила в голову мысль, что Марборн был смертельным врагом Морлека? – спросил Гамон. – Неужели вы не обратили внимания на то, что Марборна нашли мертвым возле его дома?

– Об этом я много думал, но, на ваше несчастье, эта теория не выдерживает критики. Во время убийства несчастного Марборна Морлек безотлучно находился возле меня. Кроме того, бесследно исчезла сумочка, находившаяся у Марборна на теле под одеждой.

На мгновение лицо Гамона исказилось от ужаса, но он быстро овладел собой.

Уэллинг никогда еще не видел Гамона в таком состоянии.

– Неужели вам это неизвестно? – осведомился Уэллинг. – В таком случае довожу до вашего сведения, что ваш посланец похитил документ.

– Мой посланец? Что вы хотите этим сказать? Я бы посоветовал вам быть поосторожнее в выражениях. Неужели вы воображаете себя настолько всемогущим, что позволяете себе такие выходки?

– А вы думаете, что удача сопутствует вам и вас никогда не удастся водворить на виселицу? – в свою очередь осведомился невозмутимо Уэллинг. – Но хватит об этом, Гамон. Я хочу выяснить реальное положение дел. Действительно ли Марборн шантажировал вас и вымогал деньги? У вас не будет неприятностей, если предоставите мне доказательства этого. Слоон также подтвердил это в своем показании.

Гамон пожал плечами.

– Меня не интересует то, что вам наболтал Слоон. Я могу лишь подтвердить свои слова. Этот несчастный взял у меня взаймы для того, чтобы открыть свое дело. Если у вас имеются доказательства, что это не так, то буду очень рад ознакомиться с ними.

Уэллинг знал, что подобных доказательств не существовало, и снова перешел в наступление.

– За последнее время вы послали в Марокко на имя Сади Гафиза большое количество зашифрованных телеграмм. Я имею в виду одну из тех телеграмм, в которой шла речь о некоем Али Гассане. Кто такой этот Али Гассан?

И снова страх мелькнул в глазах Гамона, но он овладел собой и ответил:

– Теперь я вижу, что вы не теряли напрасно времени. Али Гассан – это марка арабских сигарет.

И он взглянул на Джемса, словно ища подтверждения. Джемс кивком головы подтвердил правильность утверждения Гамона.

– Совершенно верно, но помимо того Али Гассан – это имя известного разбойника и убийцы, казненного двадцать пять лет тому назад.

– В таком случае выбирайте любое, что вам более по вкусу – сигареты или казненный давным-давно убийца.

– Это ваш почерк? – продолжил допрос Уэллинг и предъявил конверт, адресованный Марборну.

– Нет, – ответил Гамон не моргнув глазом. – Чего ради вы спрашиваете у меня об этом, капитан?

– Марборн был убит арабом, которого вы специально для этого пригласили сюда из Марокко.

– Иными словами, вы обвиняете меня в убийстве?

– Совершенно верно, – подтвердил Уэллинг.

– Если бы это не было так нелепо, то я был бы оскорблен вашим утверждением. Но в данном случае просто ограничусь тем, что не буду отвечать на ваши вопросы.

И с этими словами он направился к двери. В дверях остановился и сказал Уэллингу:

– Вы ничего не можете мне сделать, и знаете это лучше, чем кто бы то ни было. Больше я вам ничего не скажу.

– Он вам сказал гораздо больше, чем предполагает, – заметил вскользь Уэллинг после того, как Гамон удалился. – Но кто такой этот Сади Гафиз?

– Сади Гафиз – самый хитрый и отвратительный из негодяев, собравшихся в Танжере, – ответил Джемс. – Человек, который может быть очень полезен таким темным дельцам, как Гамон. Гафиз работает на Гамона, и мне пришлось однажды с ним столкнуться. Я мог бы рассказать многое, но эти рассказы показались бы совершенно невероятными. Сади Гафиз получает крупные суммы от множества лиц, замешанных в темных делах, и на его совести больше тяжких преступлений, чем у любого преступника в Марокко.

– Вы имеете в виду и убийства?

Джемс усмехнулся.

– Я ведь сказал вам: тяжких преступлений. Убийство в горах Марокко нельзя причислить к особо тяжким преступлениям.

Уэллинг задумчиво потер кончик носа.

– Если нам удастся заполучить этого араба, то история значительно прояснится.

– Он ничего не осмелится сказать о шерифе Сади Гафизе. Шерифы в некотором роде святые люди, и когда Сади Гафиз проходит по улицам Танжера, туземцы бросаются наземь и целуют край его бурнуса. Этот араб скорее умрет, чем проронит хотя бы одно слово о нем.

Джоан, дочь лорда Крейза, узнала об убийстве в Старом Доме от своей насмерть перепуганной горничной. Известие сильно напугало и Джоан.

– Неужели убийство произошло в саду мистера Морлека? Вы в этом уверены?

– Да, мисс, мистер Уэллинг, капитан Скотленд-Ярда и мистер Морлек обнаружили убитого в саду. Несчастного убили несколько минут спустя после того, как он покинул дом Морлека. В деревне говорят, что это небо карает мистера Морлека и ему не уйти от кары.

– Эти болтуны не понимают, что говорят, – заявила рассердившись Джоан и одновременно почувствовала облегчение от того, что Джемс не замешан в эту историю.

– А, кроме того, я слышала, что молодой человек, проживающий у миссис Корнфорд, находится при смерти, – продолжала словоохотливая горничная.

Джоан ничего не ответила на ее сообщение.

За обедом разговор, конечно, вертелся около ночного происшествия. Лорд Крейз в особенности заинтересовался случившимся.

– Честное слово, – сказал он, и в голосе его зазвучало удовлетворение, – наш мирный городок приобретает мировую славу. Вот уже триста лет, как у нас ничего подобного не случалось. Я порылся в старых архивах – в последний раз убийство произошло триста лет тому назад. В те времена два цыгана повздорили и один убил другого. А что вы скажете об этом происшествии, Гамон? Ведь вы, кажется, успели побывать там?

– Да, я говорил с полицейским чиновником, – кратко ответил Гамон, – но нет никакого смысла беседовать об этом с подобного сорта людьми. Они слишком глупы и невежественны. Уэллинг просто старый болтун, целиком находящийся во власти этого проклятого вора…

– Вы, должно быть, хотели сказать: «этого вора», – вежливо поправил его лорд, – у меня в доме не принято проклинать кого-либо в присутствии моей дочери. Мы обычно выжидаем, пока она не встанет из-за стола и не удалится к себе. Итак, вы говорили о полиции? Вы предполагаете, что полиция находится в руках мистера Морлека? Кто бы мог представить себе такое? Я всегда был уверен, что Уэллинг честный и неподкупный человек, а между тем оказывается… А что касается вашего утверждения, что он стар, то позволю себе напомнить, что он на два года моложе меня, а между тем меня еще никто не осмелился назвать стариком. Кстати, Джоан, не знаешь ли ты этого молодого человека, живущего у миссис Корнфорд, который так серьезно болен? – спросил он, обращаясь к дочери.

Губы Джоан дрогнули, но она не могла произнести ни слова. Отец продолжал:

– Он – младший сын сэра Уиллоуби Фаррингтона. Да, да, это он и есть – к сожалению, из него вышел изрядный бездельник. Он что-то натворил в школе, и ему пришлось покинуть ее. Отец никогда не мог простить ему этого. К тому же он оказался пьяницей – это у них семейный порок. Я помню еще его дедушку…

Джоан слушала болтовню отца, не произнося ни слова.

– Вместе с этим парнем из школы исключили целый ряд учеников. Их товарищ, негодяй Беннокуайт, деморализовал своими глупыми выдумками и организацией тайного общества всю школу, – предался воспоминаниям старый лорд. – Ты помнишь это, Джоан?

– Да, отец, – ответила девушка. В ее голосе прозвучала какая-то странная нотка, заставившая Гамона насторожиться и обратить внимание на девушку.

Джоан побледнела как полотно, и лорд Крейз поспешил к ней на помощь вместе с Гамоном.

Проводив Джоан в ее комнату, лорд вышел из дома и, чтобы выяснить кое-какие обстоятельства минувшей ночи, направился к Морлеку. Лорд Крейз впервые навещал Морлека, и Джемс был очень удивлен его появлением.

– Прошу вас, войдите, лорд. Никак не ожидал такой чести, – заговорил Морлек.

– Я никогда не пришел бы к вам, – ответил лорд, – но хочу знать все, что касается этого убийства, а также и то, что по этому поводу думает полиция.

Джемс молчал, Он не мог рассказать всего. Версия полиции была не слишком лестна для гостя лорда Крейза, Ральфа Гамона.

Поэтому он ограничился описанием обстоятельств, при которых был обнаружен труп Марборна, и того, что произошло в эту ночь.

Лорд Крейз внимательно выслушал.

– Совершенно неслыханное происшествие, – сказал он после того, как Джемс закончил свой рассказ. – Это убийство по своей сути отдает востоком. Я прожил несколько лет в Индии, где подобные убийства в порядке вещей. Но скажите мне, ради Бога, как объясняет это полиция?

Но Джемс извинился – он заметил в окне Уэллинга, занимавшегося исследованием следов в саду, и воспользовался этим обстоятельством, чтобы присоединиться вместе с лордом к пожилому капитану.

– Самое замечательное состоит в том, – продолжал высказывать мысли лорд Крейз, – что я предчувствовал нечто необычное, даже проснулся часом раньше. Я бы узнал обо всем этом от почтальона, большого болтуна по натуре, но сегодня у нас не было корреспонденции. Прибыло только одно письмо, да и то не для меня, а для моего гостя. И оно прибыло с одиннадцатичасовой почтой.

– Для мистера Гамона? – возбужденно спросил Уэллинг, стремительно вскочив на ноги.

– Да.

– Из Лондона?

– Нет. Это очень примечательно, но письмо было отправлено не из Лондона, а из маленького местечка, расположенного в восьми милях от Крейза. Я хотел спросить Гамона, кто, черт побери, пишет ему письма из этого маленького гнезда, но затем, вспомнив, что он скупает в этом округе недвижимость, решил, что спрашивать будет излишне.

– Как называется это местечко?

– Литтл Лексхем.

Сыщик нахмурился и погрузился в размышления.

Письмо, прибывшее с одиннадцатичасовой почтой, могло быть отправлено только сегодня утром.

– Письмо было объемное?

– Да. Мне показалось, что это пакет с посылкой. В нем мог находиться, например, носовой платок. Но почему вы меня спрашиваете об этом? Ведь не может же вас интересовать корреспонденция моего гостя, капитан Уэллинг.

– Она меня очень интересует. Вы не можете вспомнить почерк на письме?

Лорд Крейз пожал плечами.

– Не понимаю, почему вас это все интересует? Адрес был написан на пишущей машинке.

– Конверт был плотный?

– Да. Я обратил на это внимание потому, что он был очень грязен и на нем виднелись отпечатки пальцев.

Капитан Уэллинг принял решение.

– Лорд Крейз, я буду с вами совершенно откровенен. У меня имеются основания предполагать, что Марборн был убит из-за документа, находившегося у него, которым во что бы то ни стало хотел завладеть Гамон.

– Боже! – смущенно воскликнул лорд.

– Если мое предположение соответствует действительности, и документ был похищен у Марборна, то убийца спрятал его в концерт с заранее напечатанным адресом.

– Вы отдаете себе отчет в том, что говорите? – взволнованно спросил лорд.

– Я откровенно рассказываю вам обо всем. И вы должны отнестись к моим словам с должным вниманием. Скажите, вы могли бы мне раздобыть этот конверт?

Лорд на мгновение задумался.

– Пойдемте со мной, но, право, у меня голова идет кругом, я не отдаю себе отчета в том, что происходит.

Гамона они не застали дома. Он против желания Джоан пошел с нею в парк.

– Не знаю, что и предпринять, – беспомощно сказал лорд. – Может быть, вы пройдете в его комнату и осмотрите ее?

Уэллинг быстро и очень тщательно осмотрел комнату и ознакомился с содержимым письменного стола и корзины для бумаг.

Но конверта нигде не оказалось.

– Вот он, – неожиданно воскликнул сыщик и указал на камин.

В камине лежала горсточка пепла. Уэллинг осторожно взял ее в руки.

– Это было конвертом, но он сжег еще что-то кроме конверта, – сказал капитан. – Вот видите, – эта часть пепла иного происхождения. – И он понюхал пепел. – Да, это не бумага.

И снова Уэллинг погрузился в раздумье. Взгляд его рассеянно блуждал по потолку.

– Я не знаю, что это такое. Быть может, вы будете столь любезны и дадите мне пару конвертов?

Он собрал пепел и распределил его по двум конвертам. Затем засунул их в карман и вышел из комнаты. В это время вернулась с прогулки Джоан в сопровождении своего спутника. Девушка казалась утомленной и чем-то удрученной. Она кивнула Уэллингу и прижалась к отцу.

– Дорогой отец, разреши поговорить с тобой. Можно мне прийти к тебе в библиотеку?

– Пожалуйста, дитя мое, – ответил старый лорд, обеспокоенный состоянием дочери. – Но что с тобой?

Девушка покачала головой и с усилием произнесла;

– Ничего отец. Все в порядке. Не беспокойся понапрасну.

Лорд с любовью обнял дочь и прошел с ней в библиотеку, Уединившись в оконной нише, он с нежностью и вниманием спросил:

– Что с тобой, Джоан? Расскажи мне, что тебя гложет.

Трижды пыталась девушка с волнением начать свое повествование и не смогла.

– Отец, – прошептала она наконец, – я вышла замуж за Ферри Фаррингтона… Это случилось, когда он еще был в школе…

Лорд Крейз выслушал это сообщение гораздо спокойнее, чем можно, было ожидать.

– Фаррингтоны очень почетная семья, – произнес он мягко, словно боясь взволновать девушку. – Но, к сожалению, они все пьют.

Девушка зарыдала и упала в его объятия.

– Прошу тебя, расскажи мне подробно обо всем, – попросил отец после того, как Джоан немного успокоилась. – И еще прошу; не вешай головы, Джоан. Ничто на свете не может лишить тебя моей любви. Ты единственное существо в мире, которое мне не в тягость и которое я люблю.

– Во всем виноват Беннокуайт. В те времена он организовал общество Монахинь Полуночи. Ученицы Хульстонской школы перелезали через монастырскую стену, собирались в кружок в монастырском саду и поедали различные лакомства. Это были своеобразные ночные пикники. Тебе покажется странным, но это действительно так – ничего опасного или предосудительного не было в этих похождениях. Все таинственные общества, которые он организовывал, походили на это. Таким образом мы стали Монахинями Полуночи, и моя приятельница Ада Лансинг была нашей настоятельницей. Разумеется, настоящие монахини ничего не подозревали о наших проделках. Бедняжки, должно быть, умерли бы со страха, если бы знали, что происходило у них же в саду. Один из наших членов предложил теснее объединить два ответвления нашего тайного общества, и для этого надо было устроить своего рода свадьбу – совершить символический свадебный обряд с одним из учеников Хульстонской школы По крайней мере, нас уверили в этом. Тебе это покажется совершенно невероятным, но это действительно было так. Я подозревала, что не кто иной, как Беннокуайт и подбил Фаррингтона участвовать в этой церемонии. Беннокуайт как раз приехал из Оксфорда и соорудил в лесу маленькую часовенку. Он по-прежнему поддерживал связь с организованными им тайными обществами и особенно сильный интерес питал к обществу Монахинь Полуночи.

И тогда, в одну из наших ночей, он пришел к нам и принял на себя руководство всем происходящим. Мы тянули жребий, и жребий пал на…

– Неужели на тебя? – прервал ее лорд.

– Нет, – прошептала девушка. – Быть невестой пал жребий на Аду. Она была очень рада: все это ее очень забавляло. Между тем Беннокуайт подготовил все. Жених должен был быть в монашеской рясе с капюшоном на голове, а невеста должна была предстать под густой вуалью. Никто не знал о том, на кого пал жребий – даже нам не говорилось об этом… Ничего более нелепого нельзя себе и представить. Беннокуайт лично решил обвенчать их, и мы направились в лесную часовенку. Но в последнюю минуту силы покинули Аду, и тогда впервые мне пришло в голову, что все это гораздо серьезнее, чем мы предполагали… И я взяла на себя роль Ады.

– И ты никогда не видела лица юноши?

– Нет, только тогда, когда на мгновение капюшон свалился с его головы. После венчания я подписала протокол обряда и прочла его подпись. Таким образом мне удалось выяснить, кто он, но я не думаю, чтобы он знал, кто я. Разве только если он потом снова вернулся в часовню.

– И ты никогда его более не встречала?

– Нет. Я не встречалась с ним, пока он снова не вернулся сюда. Как-то до меня дошло известие, что он умер. Быть может, это и нехорошо с моей стороны, но я обрадовалась этому сообщению. И так же я была рада тогда, когда узнала, что бедная Ада скончалась.

Лорд Крейз дрожащей рукой набил трубку.

– Беннокуайт даже смертью не может искупить того, что натворил. Но все могло принять худший оборот, – сказал лорд и нежно обнял Джоан. – История печальна, но это еще не основание для отчаяния.

– Это хуже, чем ты полагаешь.

Лорд Крейз многое перевидал на своем веку.

– Все не так скверно. Разве ты любишь другого?

Джоан утвердительно кивнула головой.

– Это неприятно, – задумчиво заметил лорд, но в его глазах заиграл плутоватый огонек.

– А теперь пойдем, пора пить чай. Тебе не стало легче?

Джоан поцеловала отца. Крейзы не питали склонности к выражению своих чувств, и обычно старый лорд отклонял знаки внимания дочери, но этот поцелуй заставил его проникнуться нежностью к ней.