Текст книги "Крик ночи"

Автор книги: Эдгар Ричард Горацио Уоллес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Это все? – сухо спросил Гольт.

– Разве этого мало?

– То, что вы считаете Гринби хитрым мошенником – еще недостаточно, чтобы убедить меня в этом. Не скажете ли чего-нибудь поконкретней?

– Мне кажется, он покупает свободу, выдавая полиции своих сообщников, – хмуро произнес Хельдер.

Гольт усмехнулся.

– Я так понимаю, что Гринби слишком многое знает о вас, поэтому вы спокойны только тогда, когда он далеко…

Даже в темноте Гольт мог заметить, как покраснел Хельдер.

– Очень оригинальная мысль, – проговорил он.

Когда они подходили к дому Гринби, Гольт вынул из кармана конверт, предназначенный Паркеру.

– Я брошу его в почтовый ящик, – сказал он, – это новые инструкции для слуги Гринби.

Они подошли к дому.

– Еще один визитер, – бросил Хельдер. Гольт увидел возле подъезда молодого человека, который искал кнопку электрического звонка, чтобы позвонить в двери.

– Простите, это не вы ли мистер Гринби? – спросил человек.

Гольт улыбнулся.

– Нет, мистер Гринби в отъезде.

– Может быть, вы его друг? – спросил молодой человек.

– Не пойму, зачем вам это нужно знать, – начал Гольт.

Молодой человек протянул ему визитную карточку.

– Эдгар Джексон. Я представитель «Утренней Почты». Нас уведомили, что мистер Гринби сегодня женился.

– Вы репортер?

– Да.

– Да, он сегодня женился и тотчас же уехал в Париж.

– Не будете ли вы столь любезны сообщить мне имя дамы? Вы, вероятно, знаете, что наша публика интересуется миллионерами и их женами.

Гольт медлил. Он считал лишним рассказывать какому-то репортеру о свадьбе Гринби. Но любой репортер может узнать подобные вещи…

– Он женился на мисс Марпл.

Репортер присвистнул.

– Эта девушка – племянница человека, который…

Гольт кивнул.

– Об этой истории вы можете не упоминать, мой дорогой!

Журналист положил блокнот в карман.

– У меня достаточно хорошая память, чтобы запомнить имя мисс Марпл. Достаточно однажды увидеть такую женщину, чтобы уже не забыть, а я видел ее в день исчезновения Тома Марпла.

Они разговаривали на площадке лестницы. Хельдер нетерпеливо ждал конца разговора.

– Весьма благодарен вам за вашу любезность, – сказал репортер и хотел было спуститься вниз, как вдруг нечеловеческий крик взорвал тишину ночи. Этот ужасный, полный мольбы и отчаяния вопль, подобно кошмару, оборвал нить спокойной беседы.

Трое мужчин, стоящих у крыльца, переглянулись, ни одному из них до сих пор не приходилось слышать такого ужасного, душераздирающего крика.

– Что это? – придя в себя, наконец спросил репортер.

Хельдер испуганно оглянулся и прошептал:

– Вероятно, это ручной леопард… Когда я был в Африке…

– Хватит болтать! – резко прервал Гольт, – Оставьте, пожалуйста, леопардов в покое! Это был крик умалишенного… умалишенной… это кричала женщина…

В эту минуту Хельдер заметил свет в одном из окон.

– Посмотрите-ка, – сказал он тихо и указал рукой на окно.

Гольт взглянул по направлению протянутой руки и застыл от изумления.

Мэри Гринби, еще утром носившая имя мисс Марпл, с лицом, застывшим от ужаса, стояла возле окна!

Бледный свет фонаря слабо освещал искаженные черты лица молодой женщины… Будто заметив незваных пришельцев, Мэри внезапно скрылась в темноте комнаты.

– Вы видели? – спросил испуганно Хельдер.

Дыхание Гольта участилось, а холодный пот покрыл его высокий лоб. Было что-то сверхъестественное в появлении женщины, которая должна быть на расстоянии нескольких сот километров от этого дома. Ведь он сам посадил их в поезд…

В нерешительности он стоял на лестнице, не зная, что предпринять. В сущности, это его не касалось, хотя потрясенный и явно испуганный вид Мэри давал достаточно оснований вмешаться… К тому же этот ужасный нечеловеческий крик… Неужели он принадлежал скромной и сдержанной девушке, ныне ставшей миссис Гринби?

Джексон молча наблюдал за окном, и Гольт заметил, как его глаза заблестели от возбуждения. Репортера, ищущего сенсацию для своей газеты, можно сравнить разве что с охотничьей собакой, берущей след…

И все-таки Гольт решительно положил руку на плечо репортера:

– Мистер Джексон, это дело ни в коем случае не должно попасть на страницы вашей газеты. Господин Гринби – мой хороший друг, и я не сомневаюсь, что неожиданное появление его жены можно легко объяснить…

– Ну, конечно, все это объяснится! – глядя на часы, возбужденно произнес Джексон.

Тогда Гольт решил действовать по-другому:

– Мистер Гринби – очень богатый человек, – сказал он значительно, – и хотя сцена была достаточно необычна, я уверен, что это легко объяснить. Иначе мой друг подаст в суд на газету, которая поместила заметку, порочащую его доброе имя…

– Он это, безусловно, сделает, – вяло пожав плечами, согласился репортер, – но, можете быть уверенным, свои наблюдения я преподнесу читателям нашей газеты в форме легкой болтовни.

Коротко кивнув, он растворился в темноте.

– Но что все это должно означать? – ошарашенно глядя на Гольта, спросил Хельдер. – За всем этим что-то неладное, если честно, я теряюсь в догадках. Я знаю Гринби. Он способен на все.

Он хотел было удалиться, но Гольт резко потянул его за рукав.

– Куда вы так спешите? – спросил он строго.

– Я сейчас же иду в полицию.

– Можете не трудиться, – сухо заявил Гольт. – Я немного знаю прессу и уверен, что полиция в свое время получит необходимую ей информацию. Зачем вы хотите дать прессе возможность болтать что попало?

Гольт произнес эти слова таким тоном, что Хельдер почувствовал в них прямую угрозу для себя.

– Не понимаю, что вы хотите этим сказать, – хрипло отрезал он.

– Это вы поймете в ближайшие дни. Не думайте пока о Гринби, а поинтересуйтесь лучше своими делами.

– Что вы имеете в виду?

– То, что вы должны интересоваться собственными делами, – внушительно повторил Гольт.

Хельдер со злобной растерянностью смотрел на него.

– Гольт, – процедил он сквозь зубы, – мне известно, что вы сыщик, некий джентльмен-шпион. Я знаю, что ваша обязанность – раскрывать всякие нежелательные истории, возникающие в высших кругах общества, куда обычно вам нет доступа. Но предупреждаю вас, если вы будете распускать про меня всякие слухи, вас выгонят из всех лондонских клубов! Вам понятно?

Гольт расхохотался.

– Я знаю, что вы фальшивомонетчик, – спокойно произнес он, – я подозреваю вас в связи с шайкой, что наводняет Америку фальшивыми пятидолларовыми банкнотами. Но открыто говорю вам, что не имею против вас никаких улик. Позвольте вам так же открыто заявить что я не успокоюсь, пока не засажу вас в тюрьму. Подозреваю, что под маской вашей Шронфирской типографии, якобы работающей в интересах распавшейся русской партии, кроется великолепно оборудованная фабрика фальшивых денег. Теперь, когда вы знаете все то, что я о вас думаю, можете предпринимать любые шаги для своего спасения.

– А где же доказательства?

– Доказательства? – переспросил Гольт. – Неужели вы считаете, что если бы у меня были доказательства, я бы с вами разговаривал тут, а не через тюремную решетку? Впрочем, за этим дело не станет…

– Ах так! – медленно произнес Хельдер, – теперь и вижу ваше настоящее лицо. Теперь я приму все меры, чтобы защититься от вас!

Гольт кивнул.

– Конечно, вы можете обращаться в полицию по поводу Гринби, но это – не в ваших интересах…

Гольт скрылся в темноте, не попрощавшись с Хельдером. Теперь он жалел, что погорячился и раскрыл свои карты. Хельдер наверняка постарается замести следы.

Возвратясь домой, он вспомнил, что его лакей был лично знаком с Паркером, и тотчас же вызвал его.

– Колл, – сказал он, – вы давно знакомы с Паркером, слугой мистера Гринби?

– О, да, это кой хороший друг.

– Он сегодня в отпуске. Как вы думаете, где его можно застать?

– Вы хотите найти его сейчас? – удивился слуга.

– Да, сегодня ночью.

– Он, наверное, отправился к своей сестре. Это его единственная родственница в Лондоне…

– Где она живет?

– В Дальтонисе. Я где-то записал ее адрес.

Пока слуга ходил за адресом, Гольт уже разработал план…

Когда Колл назвал нужный адрес, Гольт приказал:

– Возьмите автомобиль и доставьте мне Паркера. Если вы его не застанете у сестры, попытайтесь все же отыскать его и привезите его сюда, как бы это поздно не было.

…Через некоторое время явился Колл в сопровождении одетого в свой лучший костюм Паркера.

– У вас есть ключ от дома мистера Гринби?

– Да, сэр.

– Тогда сейчас же поехали туда!

– Что-нибудь случилось? – испуганно спросил Паркер.

– Нет, ничего особенного, – нетерпеливо сказал Гольт.

Он не считал нужным доверяться Паркеру. Когда они приехали к дому Гринби, Паркер открыл дверь и зажег электричество.

– Идите наверх и посмотрите, дома ли мистер Гринби.

– Но, сэр…

– Делайте то, что я вам говорю, – коротко приказал Гольт.

Паркер вышел. Через некоторое время он вернулся назад.

– Вы были в комнате?

– Так точно, сэр.

– Там никого не было?

– Насколько я мог судить, никого!

– Что это за помещение? – спросил Гольт, указывая рукой на одну из дверей.

– Это жилая комната.

– Откройте, пожалуйста.

Дверь не была заперта.

– В высшей степени странно, – пробормотал Паркер.

– Что странно? – быстро спросил Гольт.

– Когда я уходил, дверь была заперта на ключ.

– Кто, кроме вас, может иметь ключ от этой комнаты?

– Только хозяин. Все двери снабжены американскими замками, которые так хитро замаскированы, что их трудно найти.

Поставив электрический фонарь на пол, Гольт исследовал дверь. На полированной поверхности была маленькая щелка, окруженная множеством мелких царапин…

– Тот, кто в последний раз вставлял ключ, не был хорошо знаком с дверью, – заметил он.

Гольт открыл дверь и зажег электричество. Комната была пуста. Он глубоко вздохнул и потянул носом воздух.

– Вы ничего не чувствуете, Паркер?

– Да, здесь какой-то странный запах…

Это был слабый запах фиалок.

Гольт осмотрел комнату. Мебель, покрытая белыми чехлами, стояла на своем месте. Все сигнальные звонки были в порядке. На подоконнике сыщик нашел некий маленький предмет – металлическую скобку, что применяется лишь в бюро Кука для скрепления железнодорожных билетов. Но если скобку можно забыть, выбросить, то почему же здесь валяются и билеты?

Обыск остальной части дома тоже не дал никаких результатов. Здание было совершенно пусто. Миссис Гринби бесследно исчезла.

– Я думаю, этого достаточно, Паркер, – сказал Гольт, окончив осмотр.

– Никаких следов? – спросил слуга, боявшийся взлома.

Гольт отправился домой. По дороге он думал, что Мэри могла зайти к нему, но выяснилось, что никто не приходил. Его ждали лишь две телеграммы. Он открыл первую в надежде, что ее отправила Мэри, но это была депеша из Скотленд-Ярда, от инспектора Трейзона.

«Сегодня в одиннадцать часов вечера мы арестовали Виллэ», – сообщал Трейзон.

Вторая телеграмма была более серьезного характера. Шеф его департамента посылал ему из Вашингтона приглашение:

«Немедленно явитесь в Вашингтон для личных переговоров. Поезжайте пароходом „Туранник“…

Гольт громко выругался. «Туранник» снимался с якоря на следующий день. Всю ночь он был занят упаковкой вещей, а на другой день в шесть утра оставил Лондон.

Об аресте Виллэ Хельдер услышал в клубе – один из его агентов сообщил ему эту новость по телефону. Он пошел в библиотеку, уселся в кресло и принялся было размышлять о происшествиях этого вечера, как вдруг ему передали телеграмму, отправленную всего два часа тому назад из Нью-Йорка. Содержание ее было коротким:

«Немедленно приезжайте в Нью-Йорк пароходом „Туранник“.

Она была подписана человеком, с приглашением которого Хельдер был обязан считаться. Он поспешил домой, чтобы сделать все необходимые для отъезда приготовления.

…На пароходе Гольт встретил человека, которого меньше всего хотел видеть. Оба переплыли через океан, не обменявшись друг с другом даже словом.

Пока Гольт и Хельдер решали свои дела в Америке, весь Лондон говорил о внезапном отъезде молодой четы Гринби.

«Утренняя Почта» особенно интересовалась этим происшествием, считая, что здесь непременно кроется тайна. Те, кто умел читать между строк, открыто заявляли, что вся эта история – сплошная мистификация.

Репортеры выдвигали версию, что Гринби инкогнито вернулся в Лондон, чтобы иметь возможность спокойно провести свой медовый месяц. Постепенно эта газета становилась все смелее и смелее, так как энергичный репортер, разыскивающий чету по всему континенту, не нашел никаких следов… Куда же они могли деваться?

Друзья репортера принимали это исчезновение за шутку, полагая, что Джексон хочет воспользоваться этой темой, чтобы немного оживить «мертвый сезон», переживаемый прессой. Чтобы опровергнуть эти слухи, Джексон попытался разыскать обоих мужчин, вместе с ним видевших Мэри. Велико же было его удивление, когда он убедился, что оба исчезли из Лондона!

Через неделю после появления заметки в редакцию «Утренней Почты» прибыло письмо из Люцерна, написанное на бланке швейцарского отеля.

«Многоуважаемый господин редактор!

С большим интересом и неменьшим удивлением мы читали сообщение в Вашей газете. Нам непонятно любопытство Ваших сотрудников, проявляемое к нам. Будем Вам чрезвычайно признательны, если Ваши коллеги проявят большую сдержанность и добросовестность в своей работе. Думаем, что мы как частные лица вправе требовать это. Не откажите в любезности сообщить нашим друзьям в Лондоне, заинтересованным а нашем благополучии, что мы пребываем в полном здравии. В дальнейшем надеемся на Ваше молчание.

Чета Гринби».

Широкоплечий редактор «Утренней Почты» громом обрушился на совершенно уничтоженного Джексона. Нельзя было утверждать, что лексикон уважаемого редактора отличался разнообразием. Потоки брани перемежались крепкими словечками с такой быстротой, что бедный репортер проклял день и час, когда вздумал заняться этим делом.

– Ваша статья поставила нас в дурацкое положение! Это же черт знает что!..

Джексон был достаточно умен, чтобы не противоречить шефу. Редактор позвонил, и, передав письмо вошедшему сотруднику, сказал:

– Сделайте из этого письма статью. Сообщите читателям, что они могут успокоиться, поскольку супруги Гринби живы и здоровы. Объясните им, что таинственное исчезновение разъяснилось, и что мы интересовались только психологической стороной этого дела.

– Не мешало бы справиться у нашего люцернского корреспондента, действительно ли проживают эти господа в упомянутом отеле! – прервал редактора Джексон.

Шеф снова взорвался.

– Вы предлагаете нам тратить время еще и на это! – стукнул он по столу, – если они узнают, что мы после получения письма шпионили за ними, они нам устроят такую баню, что нам всем житья не будет! Сейчас восемь часов, следовательно, по швейцарскому времени девять… Вряд ли мы успеем получить ответ до выхода нашей газеты, – вдруг смягчился он.

– Все-таки стоит попытаться!

В половине двенадцатого помощник редактора вошел в кабинет своего шефа.

– Досадно, что с историей таинственного исчезновения Гринби все покончено, – сказал он, усаживаясь напротив начальника. – Как назло сегодня нет ни одного интересного сообщения. Не знаю, какой заголовок можно было бы дать сегодняшнему номеру…

– Я тоже думал об этом. Нет ли в суде какого-нибудь дела, достойного внимания.

– Нет, если не считать дела Виллэ о подделке пятидесятифунтовых банкнот.

– Но из этого можно сделать великолепную статью! Неужели у вас нет фантазии?

– Это случилось десять лет назад, и преступник чистосердечно признал свою вину. Кроме того, он совершил свое преступление в Париже и подделал всего одну банкноту, – меланхолично сказал помощник.

– И каков приговор?

– Год тюремного заключения.

– Я, кажется, помню это дело. Это было в то время, когда несколько студентов организовали «Клуб преступников», – произнес редактор, задумчиво потирая лоб.

Помощник задумчиво кивнул.

– Но при судебном разбирательстве не упоминалось об этом, поэтому мы не должны касаться этой темы. Мне кажется, лучше воспользоваться дебатами в парламенте и написать о них в передовой статье…

В этот момент вошел посыльный с телеграммой в руках и отдал ее редактору. Внимательно прочтя телеграмму, редактор молча передал ее своему помощнику.

– Гм! – произнес тот, – вот это действительно сногсшибательная новость!

Телеграмма гласила:

«Мистер и миссис Гринби в Люцерне не проживали и в названном вами отеле о них ничего не знают».

Оба молча уставились друг на друга.

– Кто прислал телеграмму?

– Один из наших сотрудников проводит отпуск в Люцерне…

Редактор позвонил.

– Позовите Джексона. Мне нужно с ним поговорить, – сказал он вошедшему посыльному. – Джексон должен снова взяться за это дело. Итак, у нас опять блестящий материал! В заголовке будет красоваться: «История таинственного исчезновения миллионера и его супруги». Как это вам нравится?

Редактор швырнул телеграмму вошедшему Джексону.

– Сделайте из этих двух строк два столбца и пометьте – набрать жирным шрифтом! Статья должна быть готова через час!

В конце мая Гольт вернулся в Англию. Его визит к начальству прошел более благополучно, чем он надеялся.

За все время своего пребывания в Америке он ни разу не встречал Хельдера. Правда, он подозревал, что послужило причиной внезапного приезда Хельдера. Эта шайка фальшивомонетчиков, кажется, попала в затруднительное положение и была охвачена паникой. Получив известие, Хельдер немедленно выехал из Лондона, чтобы обсудить с руководителями преступной организации, как замести следы, ведь полиции удалось многое выяснить… Покончив со всем этим, Хельдер вернулся в Лондон на несколько дней раньше Гольта.

По дороге Гольт имел достаточно времени подумать об обстоятельствах странного исчезновения Гринби. Главное его открытие сводилось к находке в доме Гринби. Речь шла о металлической скобке для билетов, продаваемых в бюро путешествий Кука. В ней находилось два билета на поезд из Кале в Вену. Билетов же от Лондона до Дувра и от Дувра до Кале не было. Гольт допускал возможность, что Гринби вынул из скобки билеты, что понадобились в первую очередь, остальные же забыл дома. Но маленькое обстоятельство смущало его: часть из них продырявлена контролером станции «Виктория»…

Гольт надеялся, что Гринби успел за это время вернуться в Лондон и что разговор с ним все расставит на свои места. Велико же было его удивление, когда, вернувшись в Лондон, он нашел лишь полдюжины писем от него. Одно было из Парижа, другое – из Люцерна. В обоих письмах Гринби рассказывал о своем путешествии, жаловался на погоду и выражал надежду, что скоро увидится с ним. Третье письмо было из Вены.

Ни в одном письме Гринби не упоминал о потере билетов, что обычно очень расстраивает путешественников, даже если они и миллионеры. Дело все более осложнялось, и Гольт терялся в догадках…

По возвращении в Лондон его ждало еще одно письмо из Скотленд-Ярда. Его приглашали в бюро старшего комиссара Симпсона.

Когда Гольт вошел, Симпсон крепко пожал ему руку.

– Садитесь, пожалуйста, Гольт! – сказал он. – Я пригласил вас, чтобы просить помочь мне в розысках Гринби. Газеты подняли такой шум, что власти вынуждены обратить на это внимание. Если бы репортеры пронюхали все то, что мы знаем, – добавил он, смеясь, – они заполнили бы всю газету…

Гольт смотрел через окно на Темзу.

– Я, право, не могу понять, – пожал он плечами, – почему люди так любят заниматься чужими делами.

Комиссар встал и прошелся по кабинету.

– Разве вы не находите ничего странного во всем этом деле?

– Да, в этой истории много непонятного, А что вы думаете о ней?

– Вы не находите никакой связи между исчезновением Гринби и теми делами, к которым вы проявляете особый интерес?

– Вы имеете ввиду фальшивомонетчиков? – спросил Гольт. – Но каким образом вам пришла в голову эта мысль?

– Я поставил себе за правило не обращать внимания на анонимные письма, – выразительно произнес Симпсон, – но несколько писем, полученных мною за последнее время, заставляют призадуматься. В них было столько всего, что я не мог пренебречь этими данными.

– Например?

– Ну, разве не странно это: два человека, знавшие о способе распознать фальшивые банкноты, исчезают? Один из них – Марпл…

– А второй?

– Его племянница.

– Но она…

– Ей, наверное, был известен состав этой химической жидкости. Трудно поверить, что она, живя в одном доме со своим дядей, ничего не знала бы о его открытии. Через неделю после исчезновения Тома Марпла Гринби неожиданно женится на его племяннице, девушке совершенно чуждого ему круга, а потом и он внезапно исчезает вместе с ней…

Гольт встал.

– Это невероятно, – бросил он. – Но, может быть, есть более простое объяснение…

– Очень хотел бы найти его! Газеты требуют, чтобы нашли местопребывание Гринби и его жены, а также этого Тома Марпла. Если мы найдем их, можно считать, что это – шаг вперед к разоблачению организации фальшивомонетчиков. Потому я решил привлечь вас к нашей работе. В дальнейшем я буду держать вас в курсе дела…

Гольт вежливо поклонился.

– Ну, что ж… Дайте мне двух сыщиков для облегчения моей задачи…

– Вы получите в свое полное распоряжение столько людей, сколько вам потребуется, – твердо сказал комиссар.

– Тогда пошлите сыщиков ко мне на квартиру. Им придется следить за неким Хельдером.

– Хельдер? – удивился Симпсон.

– Да, он, – кивнул Гольт. – Он – автор анонимных писем.

В девять вечера Гольт в сопровождении двух сыщиков вышел из своей квартиры. В одном из переулков их ждала машина.

– У вас есть разрешение на арест? – поинтересовался Гольт у одного из спутников, когда они уже ехали.

– Да, есть.

– Он, кто, русский?

– Да, сэр. Его невозможно спутать с кем-нибудь другим. На подбородке – большой рубец. Он был немного пьян, и я легко проследил его. У Центрального вокзала он встретился с этим американцем…

– И вы проследили их дальнейший путь? – спросил Гольт.

– Нет. Американца мы потеряли из виду…

Автомобиль шел на большой скорости. Миновав Сидней-стрит, машина остановилась на углу небольшой улочки.

– Я выбрал это место, – объяснил Гольт, – затем, чтобы на машину никто не обратил внимания. Здесь запасной выход из концертного зала.

Пройдя мимо входа на сцену, они свернули за угол и вышли на одну из оживленных улиц окраины. Несмотря на поздний час, дети еще играли на тротуаре. Двери во многих домах были раскрыты настежь…

Все трое двинулись вперед и вскоре оказались в глухом и пустынном переулке. Двери домов были наглухо закрыты.

– Тут, – сказал один из полицейских, останавливаясь возле одной из дверей.

Гольт резко нажал на ручку двери. Она легко подалась.

Они вошли вовнутрь, но не успели сделать и нескольких шагов, как одна из дверей, выходивших в коридор, распахнулась, и навстречу им вышел человек.

– Хелло! – крикнул он.

Гольт осветил его лицо фонарем.

– Где здесь живет русский? – спросил сыщик.

– Этажом выше, – ответил человек, видимо, радуясь, что полиция пришла не за ним.

– Слева или справа?

– Первая дверь налево.

Перепрыгивая через несколько ступенек, Гольт и сыщики помчались наверх с револьверами в руках. Подойдя к двери, Гольт попытался открыть ее, но та была заперта, и он осторожно постучал. Никто не отозвался. Потом заскрипела постель.

– Кто там? – спросил хриплый голос.

Гольт что-то сказал на непонятном для спутников языке.

Наконец дверь чуть приоткрылась. Стоявший за ней человек пытался разглядеть пришельцев.

Гольт толкнул дверь. С первого взгляда он понял, что это тот, кого они искали: широкий рубец на подбородке выдавал его сразу.

– Зажгите лампу! – приказал Гольт одному из сыщиков.

Тот чиркнул спичкой и нашел на полу маленькую грязную керосиновую лампу.

– Я пришел, чтобы арестовать вас, – произнес по-русски Гольт. – Руки прочь из карманов! – Он говорил спокойно, но револьвер, приставленный к груди преступника, был красноречивее всяких слов. – Руки вверх!

Русский неохотно поднял руки. Быстро обыскав карманы, оба сыщика обезоружили его. Зловеще щелкнули наручники.

– Садитесь на постель! – приказал Гольт. – Мы вам ничего плохого не сделаем, если вы расскажете все.

– Я вам ничего не скажу!

Сыщики внимательно обыскали всю комнату, но ничего не нашли. Когда Гольт с арестованным спустился вниз, машина ждала у дверей дома.

Заработал мотор, и автомобиль помчался в направлении Скотленд-Ярда.

…Это помещение служило раньше столярной мастерской, но со временем плата за мастерскую стала такой высокой, что столяр, скромный ремесленник, не имея возможности при своих скудных заработках оплатить столь дорогое помещение, решил переселиться в другое место.

Теперь здесь сидело множество склонившихся над столами людей. В мастерской стояла поразительная тишина, только машина за деревянной перегородкой издавала однообразные звуки – клик-клик клик…

Здесь работали почти сплошь иностранцы. Они гравировали медные пластинки, чтобы с них получить художественные оттиски. Работа требовала верного глаза и твердой руки. Их произведения славились далеко за пределами их родины и оценивались довольно высоко. Только вот в Англии их труд был всего лишь камуфляжем…

Эти люди даже не подозревали, что маленькая машина, работающая за перегородкой, была предназначена для преступных целей.

Маленький печатный станок был значительно компактнее, чем обычные машины для оттисков, но множество кнопок показывало, что это – последнее слово техники.

Продукция была так хороша, что никому и в голову не могло прийти сомневаться в ее подлинности…

На высокой табуретке возле машины сидел человек небольшого роста с сигарой в зубах и мягкой фетровой шляпе. Он наблюдал за работой машины и в то же время зорко следил за движениями того, кто аккуратно складывал готовые банкноты в пачки. Наконец машина остановилась.

– На сегодня хватит, – сказал человек с сигарой. Отодвинув банкноты в сторону, он ждал, пока помощник снимет пластинки, которыми печатались банкноты. После того как пластинки были тщательно вычищены, помощник завернул их в мягкую бумагу и передал человеку с сигарой. Тот сунул пакет в карман.

Обождав, пока рабочие привинтят другие пластинки, печатающие этикетки для пива, человек взял готовые банкноты и вошел в соседнюю комнату. Отперев массивный денежный сейф, стоявший в углу, он положил туда деньги, потом захлопнул его, подошел к небольшому буфету и вынул оттуда бутылку. Волнения последних дней сделали его нервным. Печатание банкнот и без того связано с большим риском, а частые предупреждения о готовящемся обыске совсем вывели его из равновесия… Сделав основательный глоток из бутылки, он поставил ее на прежнее место.

Под мастерской находились конюшни, а рядом – потайная лестница. Потушив свет, человек открыл дверь и посмотрел, нет ли кого-нибудь на лестнице. Никого не было. Завтра ему предстояла новая работа. Он должен разложить новоотпечатанные банкноты в двести различных конвертов, адресованных двумстам агентам в Соединенных Штатах. Эта процедура должна была повторяться каждый день на этой неделе…

На сей раз они отпечатали большое количество денег, больше, чем всегда, но этими пластинками еще можно было работать некоторое время, пока будут готовы новые…

Он посмотрел на часы. Было четверть девятого. Выйдя из маленького помещения, где стояла машина, человек вошел в большую мастерскую.

– Вы можете сегодня кончить работу, – сказал этот человек гравировщикам, которые даже не подозревали, что в то время, как они были заняты честным трудом, в соседнем помещении совершалось преступление.

Кроме заведующего, его шефа и еще двух человек, никто не был посвящен в тайну мастерской. Одним из посвященных был печатник, работавший днем в другом месте. Это был молчаливый человек, и на него вполне можно было положиться. Хельдер был уверен в этом человеке.

Что касается второго, то «Тигр»-Броун весьма сомневался в его преданности…

В дверь тихо постучали. «Тигр» потушил свет и приоткрыл ее.

– Все в порядке? – спросил Хельдер, входя в комнату. – Вы сегодня работали?

– Я только что закончил, – доложил Броун своему шефу.

– Постарайтесь сегодня ночью отправить весь запас.

Хельдер был заметно взволнован.

– Что случилось? – поинтересовался «Тигр».

– Пока ничего определенного. Но у меня такое чувство, будто за мной постоянно следят.

– В таком случае, вы сделали большую глупость, что пришли сюда, – проворчал Броун.

– Я должен был сегодня вечером поговорить с вами, – быстро ответил тот. – Броун, опасность надвигается. Используйте всю бумагу и отпечатайте деньги. Я вынужден закрыть мастерскую!

«Тигр»-Броун кивнул.

– Мы и так долго продержались на этом месте. Кстати, Иван арестован.

– Арестован? – Хельдер вздрогнул. – Кто его арестовал? Когда это случилось? – Его лицо сильно побледнело и осунулось. – Если он заговорит, мы погибли! Я знаю Гольта, он заставит его заговорить. Где сейчас Иван?

– Я не знаю, куда они увезли Ивана. Придется сделать обход всех полицейских участков, но завтра мы узнаем, как обстоит дело…

– Почему вы не известили меня? – Хельдер тихо выругался. – Если Иван будет молчать, может быть, нам удастся выйти сухими из воды. Полиция убеждена, что Гринби связан с фальшивомонетчиками. Она ищет его по всей Европе, и пока Скотленд-Ярд занят им, мы в безопасности.

– Но как быть, если он вдруг появится? – спросил Броун.

– Я не уверен, что он появится, – ответил, смеясь, Хельдер, – и завтра я сумею убедиться, насколько был прав…

– Что в Лондоне знают о фальшивых банкнотах? – «Тигр» вопросительно посмотрел на своего шефа.

Хельдер пожал плечами.

– Вы, очевидно, не читаете газет, мой друг, иначе бы вы знали, что американское правительство объявило…

Он остановился. Стоило ли рассказывать этому человеку, что за поимку главарей шайки фальшивомонетчиков обещана награда в миллион долларов?

– Что же объявило американское правительство? – поинтересовался Броун.

– Оно обещало большую награду, – проговорил Хельдер. – Эту награду получит любой человек, выдавший преступников. За исключением тех, кто участвовал в подделке денег. – Он с ударением произнес последние слова. – Это значит: награду не смогут получить только два человека: вы и я.

Хельдеру внезапно пришла в голову мысль, что «Тигр»-Броун может быть опасен…

– Что вы сделаете с Томом Марплом? – спросил Броун.

– Я пришел, чтобы посоветоваться с вами на этот счет, – ответил Хельдер. – Мы сегодня навестим его и… – Хельдер, не окончив фразу, стал прислушиваться. – Что за шорох?

– Я ничего не слышал, – сердито ответил Броун. – Граверы уходят. Возможно, один из них прошел мимо двери…

Хельдер прокрался к двери, ведущей на лестницу, и внимательно прислушался.

– Кто-то стоит снаружи, – прошептал он Броуну.

– Вы чересчур нервничаете – там никого нет.

Хельдер включил свет и быстро открыл дверь. Площадка была пуста. Он вышел и посмотрел вниз.

– Там кто-то должен быть, – сказал он.

Он увидел фигуру, крадущуюся вдоль стены к воротам, выходившим в переулок за домом. Броун выхватил револьвер, но Хельдер удержал его руку.