Текст книги "Доносчик"

Автор книги: Эдгар Ричард Горацио Уоллес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Эдгар Уоллес
ДОНОСЧИК

Ночь была ужасной. Резкий ветер раскачивал фонари и яростно рвал в клочья пелену дождя. Вокруг – ни души. Да и кто вздумает шататься по улицам в такую погоду?..

Ларри плотнее запахнул свой дождевик. «Незнакомец», как окрестил он его, всегда точен до минуты…

У него и раньше были дела с этим типом. И хотя в прошлый раз он зарекался иметь с ним что-то общее, но сейчас Ларри снова поджидал его. Этот парень старался всегда заплатить поменьше, и это, конечно, не устраивало Ларри. Но зато он был всегда при деньгах. К тому же, обращаясь к нему, никогда не рискуешь. Видимо, у этого парня была надежная «крыша».

Однако на сей раз Ларри Грем твердо решил заставить этого типа заплатить сполна. Бриллианты Ван-Риссик все-таки чего-то стоили! К тому же дело приобрело скандальный характер. Все газеты кричали об этом похищении, как о сенсации. Владельцы страховой компании поместили полную информацию о том, сколько стоит каждый из украденных камней. А это была, в общей сложности, кругленькая сумма!

Дело было серьезным и следовало торопиться. Потому Ларри поместил в одной из газет обычное условное объявление. Оно было кратким, однако содержало массу зашифрованной информации.

«В окрестностях Путни Коммон (по направлению к Уимблдону) в четверг вечером (11 ч. 30 м.) утеряна маленькая желтоватая сумочка. Содержит пять писем, имеющих ценность только для владельца».

«Желтая сумочка» – означало, что предлагаются драгоценные камни.

«Пять писем» – означало – что стоимость предложенного товара выражалась пятизначным числом. Ну, а 11 часов 30 минут – означало время встречи.

Теперь Ларри ждал «Незнакомца» на Ричмонд-стрит. Было ровно половина двенадцатого. «Действительно, точен до минуты», – хмыкнул он, увидев вдали два тусклых огня, которые, приближаясь, становились все ярче…

Он притормозил прямо напротив Ларри. С кузова машины стекла вода. Из приотворенной дверцы сиплый голос спросил:

– Ну? И в чем же дело?

– Добрый вечер…

Ларри хотел получше рассмотреть водителя. Но карманный фонарик едва ли мог помочь. К тому же «Незнакомец» был, кажется, в маске. Внезапно взгляд Ларри упал на руку, что придерживала автомобильную дверцу. Он заметил на среднем пальце расщепленный ноготь, а чуть выше – двойной белый рубец. Руку быстро отдернули, будто почувствовав испытующий взгляд.

– Я хотел бы кое-что продать. Хороший товар… Газету читали? – уклончиво начал Ларри.

– Речь идет о камнях Ван-Риссик?

– Угадали. Стоят тридцать две тысячи фунтов или сто тридцать две тысячи долларов. Мадам Риссик все свои деньги вложила в камни, а не во французские украшения, которые блестят, но грош им цена. Лично я хочу получить не меньше пяти тысяч…

– Тысячу двести, – послышался сиплый ответ. – Плачу даже на двести больше, чем думал вначале.

Ларри тяжело вздохнул.

– Я не так много прошу, – начал он.

– Вещи здесь? – перебил «Незнакомец».

– Нет, я не взял их с собой.

Услышав эти слова, человек в автомобиле сразу понял, что эго неправда.

– И я принесу вещи только тогда, – добавил Ларри, когда вы будете разговаривать по-деловому. Еврей-ювелир на Майдн Вэль предлагает мне уже три тысячи, но даст и больше. Но мне хотелось продать именно вам – меньше риска. Вы понимаете?

– Даю вам полторы тысячи. Это мое последнее слово, – заявил «Незнакомец». – Деньги со мной, так что – решайте!

Ларри покачал головой.

– Я вас, кажется, задерживаю, – с язвительной учтивостью заметил он.

– Значит, не хотите продавать?

– Мы напрасно теряем время, – твердо повторил Ларри.

Не успел он договорить, как автомобиль тронулся и вскоре растаял в кромешной тьме дождливой ночи.

Ларри снова зажег потухшую сигару и зашагал к своей машине, оставленной за углом.

«Шейлок перевернется сегодня ночью в гробу», – пробормотал он себе под нос.

…Спустя неделю, когда Ларри Грем выходил из ресторана «Фиезоле» на Оксфорд-стрит, всякий принял бы его за добропорядочного джентльмена средних лет, что любит жизненные удобства и не прочь хорошо поесть. Цветок в петлице свидетельствовал о его отличном настроении. Да, он имел все основания быть довольным – драгоценности миссис Ван-Риссик были неплохо проданы и никто в Лондоне не знал об этом дельце, так как работал он в одиночку.

Когда Ларри уже стоял на улице, поджидая автомобиль, к нему неожиданно подошел высокий плотный мужчина и решительно взял его за локоть.

– Хелло, Ларри!

Длинный столбик серого пепла с сигареты Ларри упал на тротуар. То было единственным признаком его внезапного замешательства.

– А, это вы, инспектор! – произнес он, улыбаясь, – Рад снова с вами встретиться!

Ларри сказал это так естественно, что слова прозвучали почти убедительно. Чуть повернув голову, он заметил еще троих помощников полицейского инспектора Эльфорда. Поэтому с философским спокойствием он покорился своей участи и сел с детективами в авто, небрежно попыхивая и болтая с величайшим хладнокровием о всяких пустяках. Авто обогнуло здание Скотленд-Ярда и остановилось перед полицейским участком Канон Роуд.

Допрос продолжался недолго. На смуглом лице Ларри Грема время от времени вспыхивала легкая улыбка. Но обвинение он выслушал молча.

– Я живу на Клайбурн-Мэншонз, – сказал он. – Не будете ли вы любезны доставить мне оттуда другой костюм? Мне не хотелось бы явиться к следователю одетым, как какой-нибудь метрдотель. Инспектор, – добавил он, – нельзя ли мне поговорить с Баррабалем, о котором я много слышал. Говорят, он очень проницателен.

Эльфорд считал эту затею пустой, но все же, заперев Ларри, отправился в центральное здание к главному инспектору Баррабалю, которого нашел в своем бюро. Тот сидел с трубкой во рту за письменным столом и просматривал какие-то бумаги, доставленные ему тайной регистратурой.

– Мы задержали Ларри, мистер Баррабаль, – доложил Эльфорд. – Он хочет с вами поговорить. Я сказал, что, по всей вероятности, это невозможно. Но вы ведь знаете, что это за публика…

Главный инспектор откинулся на спинку стула и наморщил лоб.

– Неужели он заинтересовался мной? – иронично заметил он. – Это значит, что я знаменит!

Эльфорд не мог сдержать улыбки.

В Скотленд-Ярде частенько говорили о том, что Баррабаль, немало поработавший на ниве искоренения преступности, стремится всегда оставаться в тени. Даже газетных репортеров он старательно избегал. Уже восемь лет сидел он в длинной комнате на третьем этаже, среди груды бумаг, исследуя и сравнивая мелкие документы, что выводили на чистую воду злодеяния многих мошенников.

Он открыл в свое время систему, по которой работал голландец Гум, двоеженец и убийца. А вместе с тем, он никогда с Гумом не встречался. Простое объявление о пропаже в одной лондонской газете он сопоставил с другим объявлением в провинциальной немецкой газетке, и это привело братьев Ланед к пожизненному заключению в исправительном доме, хотя те были истинные асы-грабители, самые ловкие из когда-либо существовавших…

– Действительно, нужно посетить нашего друга Ларри, – сказал наконец Баррабаль и направился к выходу, чтобы поговорить с Гремом, который в своем элегантном смокинге и увядшей гортензией в петлице имел очень странный вид.

Ларри, знавший очень многих полицейских чиновников в Англии и Америке, поздоровался с Баррабалем, непринужденно улыбаясь.

– Рад познакомиться с вами, господин главный инспектор, – произнес он. – Я попался с крадеными вещами, в моем чемодане в отеле «Шелтон» вы найдете достаточно, чтобы изобличить меня десять раз. Доверчивость всегда была моей слабостью…

Баррабаль не сказал ни слова. Он ждал вопроса Ларри, который неизбежно должен был прозвучать. И он прозвучал.

– Кто меня заложил, инспектор? Меня интересует только это.

Баррабаль продолжал молча смотреть на него.

– Я знаю только трех людей, которые могли на меня донести, – Ларри загнул на руке пальцы, – хотя имен я не назову. Первый – тот, что купил вещи. Он отпадает. Номер два – плохого обо мне мнения, но он сейчас во Франции. Есть еще третий – парень с расщепленным ногтем. Он давал мне полторы тысячи за вещи, которые стоят двенадцать тысяч, по крайней мере… Но он меня не может знать.

– Кто же этот парень с расщепленным ногтем? – спросил главный инспектор.

Ларри улыбнулся, оскалив свои великолепные зубы:

– Пусть предают другие, если им это нравится, но я слишком порядочен для этого. Я задал вам странный вопрос, понимаю. Еще не было полицейского чиновника, который бросил бы предателя на произвол судьбы… – Он взглянул на инспектора, и Баррабаль утвердительно кивнул.

– Итак, вы думаете, что один из трех вас предал? Скажите мне их имена, и я даю слово, что укажу вам того, кто это действительно сделал.

Ларри пристально взглянул на него и покачал головой:

– Я не могу предать двоих, чтобы поймать третьего. Никто лучше вас не знает этого, Баррабаль.

Главный инспектор в раздумьи поглаживал свои небольшие темные усы.

– Я дарю вам удобный случай, – произнес он наконец. – Может завтра я зайду к вам еще – прежде, чем вас отведут в следственную тюрьму. Вы правильно сделаете, если сообщите мне имена…

– Я подумаю об этом ночью, – угрюмо буркнул Ларри.

Баррабаль неторопливо вернулся в бюро, отпер стальной шкаф и вынул оттуда железный ящик. В нем лежало множество бумажных карточек. Каждая из них была анонимным доносом. Где-то в Лондоне жил босс преступного мира, который занимался укрывательством краденых вещей. У него были свои агенты в каждом участке города. Во всяком грязном деле он принимал активное участие, и эти маленькие листочки бумаги были местью за то, что воры продавали добычу не ему, а кому-то другому…

Он вынул верхний листочек и еще раз перечитал.

«Ларри Грем похитил драгоценные камни миссис Ван-Риссик. Он попал в дом как вспомогательный лакей во время званого вечера. Он продал камни Морополосу, греку-банкиру из Брюсселя. Только бриллиантовую брошь, в виде звезды, Морополос не захотел купить, так как она состоит из красноватых бриллиантов, которые легко узнать. Она лежит в чемодане Грема в отеле „Шелтон“.

Р.S. Брошь находится в потайном отделении чемодана».

Без подписи. Это был обычный анонимный донос, что приходил в Скотленд-Ярд.

Баррабаль погладил свои черные усы, еще раз всмотрелся в листок.

«Доносчик», я тебя поймаю!» – пробормотал он.

…Минуло два года и шесть месяцев. Листья в парке выглядели уже по-осеннему. Он и она медленно прогуливались по тропинке, окаймлявшей широкую дорогу между Марбл-Арч и Гайд-парк-Корнер. Солнце сияло, но дул резкий восточный ветер.

Капитан Лесли был сильным, подтянутым сорокалетним мужчиной выше среднего роста. В его черных волосах светилась легкая седина, но лицо было еще молодым.

– Нужно только видеть, как люди бьются… – говорил он своей спутнице. – Место теперь получить гораздо труднее, чем до войны и, кроме того, это действительно хорошая должность…

Берил Стендман покачала головой…

– Это не то, что вам нужно, капитан Лесли, – произнесла она и, помедлив, продолжала: – Но есть еще кое-что, совершенно непонятное для меня… Я только боюсь вас обидеть…

– Я не обидчив, – заявил он. – Говорите!

– Фрэнк говорит, что вы не особенно любите свое дело, и я этого не могу понять. Только, прошу вас, не говорите ему о нашей беседе…

Лесли кивнул.

– В некоторых отношениях я – полная противоположность вашему жениху, мисс Стендман, – заметил он. – Фрэнк Суттон умеет завоевывать расположение своего персонала. Меня забавляет смотреть, как его люди здороваются с ним! Они чуть ли не на колени падают, когда он появляется в бюро утром, – бросил он насмешливо.

– Ну, это не совсем красиво с вашей стороны, – заметила Берил недовольно.

– Я вовсе не хотел сплетничать, – возразил Лесли живо. – Это только забавно, или лучше сказать – поучительно. Если бы Фрэнк Суттон попросил своих людей работать для него целую неделю ночами, уверен: они сочли бы это за величайшую милость! А если бы я вздумал задержать их на пять минут после работы – случился бы настоящий бунт. – Он тихо засмеялся и добавил:

– Только один из всего персонала расположен ко мне вполне искренне. И, кроме того, есть еще…

– Ну, кого вы еще покорили? – спросила Берил с иронией.

Он усмехнулся.

– Секретарша Суттона очень мила со мной. Я хочу сказать – она всегда предупреждает мои желания. А, может быть, она так давно на службе у Френка Суттона, что доброта и приветливость стали ее второй сущностью…

– Сейчас вы действительно ужасны!

– Я это знаю. – Он произнес это так мягко, что она рассмеялась.

…Когда Джон Лесли увидел в первый раз невесту своего шефа, у него появилось счастливое чувство легкости и свободы. Так, будто он нашел то, к чему всегда подсознательно стремился и о чем всегда тосковал.

Берил была очень хороша, и ему доставляло наслаждение смотреть на ее прекрасное лицо. Оно заключало в себе скорее тихую красоту фиалки, чем яркое великолепие нарцисса.

Серые глаза оживляли это лицо, восхищавшее своей нежной розовой свежестью. У Берил был веселый и легкий нрав, счастливая улыбка почти никогда не покидала ее нежного рта. Лесли был ошеломлен, узнав, что она обручена и скоро выйдет замуж.

Фрэнк Суттон был видный молодой человек в расцвете лет. Он обладал несокрушимой энергией и пользовался славой неутомимого работника и к тому же, был приятен в общении. На его складах на Кальфорд-Чамберс работа кипела: он был экспортером, не пренебрегающим никаким делом, как бы ничтожно оно ни было.

Энергичных и пользующихся успехом людей редко любят собственные служащие, но Фрэнка Суттона все обожали. Его открытая улыбка ободряла его коллег во всех испытаниях и неудачах, привязывала к нему сердца. Когда он проходил через торговые помещения, то этим переносил частицу своей энергии на персонал, а если подавал кому-то руку, это служило как бы поощрением и подарком…

– Да… он интересный человек, – сказал Джон Лесли.

– Хотела бы, чтобы он не был таким совершенством… – тихо вздохнула в ответ Берил. – Кстати, не знаете ли вы человека по имени Баррабаль, главного инспектора Скотленд-Ярда? – неожиданно спросила она.

Джон Лесли кивнул.

– Лично я с ним не знаком, но слышал много. Его имя еще недавно часто упоминалось в газетах. Но почему вы спросили об этом человеке?

– Фрэнк говорил о нем. Он спрашивал у моего дяди, не знает ли тот его. Фрэнк подозревает… – она запнулась на мгновение, и та интонация, которой она окончила фразу, подсказала ему, что она снова коснулась запрещенной темы.

– Пропало несколько пакетов из магазина, вы, верно, знаете, – продолжала она, – … и Фрэнк известил мистера Баррабаля. Вы разве ничего об этом не слышали?

– Я ничего не знал, – ответил небрежно Лесли. – Но не думаю, что Баррабаль возьмется за это дело. Он не из тех людей, что теряют время из-за таких пустяков… А вот посмотрите – идет тот, кто на меня зол!

Навстречу шли два джентльмена, оба – высокого роста, хотя Лоу Фридман из-за своей сутулости казался чуть ниже спутника. Это был человек с резкими чертами лица, орлиным носом, большим ртом и сильным упрямым подбородком. Его спутник, молодой красивый блондин с голубыми глазами, улыбнулся, увидев Берил и Джона Лесли, обнажив свои безукоризненно белые зубы.

Но мистер Фридман вовсе не разделял его веселости. Он нахмурился, сурово посмотрев на молодую девушку и на ее спутника.

– Я думал, ты на обеде у миссис Морден, Берил, – заметил он резко.

– Я встретила капитана Лесли на Оксфорд-стрит, – как бы извиняясь, ответила девушка.

– Конечно, случайно? – иронично осведомился Лоу и добавил: – Кажется, у вас не слишком много работы, Лесли?

– Да, не очень, – ответил тот холодно.

– На моем предприятии никто не переутомляется, – рассмеялся Фрэнк Суттон.

Он, казалось, вовсе не удивился, встретив свою невесту в обществе старшего делопроизводителя.

– Тот, кто гуляет, имеет на это время, не правда ли, Лесли? – Фрэнк с улыбкой посмотрел на Берил. – Не позволяй старику Лоу запугивать тебя. Берегись! У него иногда бывают странные фантазии, и он воображает, будто все хотят похитить его маленькою любимицу! – Он шутливо толкнул спутника локтем.

Но мистеру Фридману было вовсе не до смеха. Он сохранял мрачный вид.

Зависла неловкая пауза.

Суттон взял Лесли под руку.

– Кажется, нам пора вас покинуть, – весело заявил он. – Я увожу с собой мистера Лесли.

Лесли старался поймать взгляд Берил, но та казалась растерянной, и он счел за лучшее уйти со своим шефом.

Мистер Суттон был очень разговорчив и чрезвычайно любезен. Он пространно рассуждал о том, какими темными предрассудками отличаются люди.

– Мне кажется, – говорил он, – что Фридман расположен к вам, но считает вас чем-то вроде Дон-Жуана. Я не раз просил его не делать замечаний Берил. Но Фридман упрям, как все старики…

Лесли вынул из серебряного портсигара папиросу и закурил. Слабая улыбка тронула его выразительные губы.

– А вы сами ничего не имеете против того, что я иногда случайно встречаюсь с мисс Стендман? – поинтересовался он.

Фрэнк Суттон пожал плечами.

– Великий Боже! Ну, конечно же, ничего не имею против! Я именно так и смотрю на вещи: последние десять лет вы из-за несчастного стечения обстоятельств были лишены общества красивых женщин и, думаю, что Берил оказывает на вас благотворное влияние. Вы ничего не имеете против того, что я говорю начистоту?

Лесли кивнул, и Фрэнк продолжал:

– Вы – объект моего эксперимента. Я постоянно делаю опыты, и большая их часть кончается неудачей. Я хотел бы вас исцелить. Не говорю – исправить, это звучит как-то по-менторски…

Самое чувствительное ухо не заметило бы в его тоне и тени покровительства. Фрэнк говорил спокойным и самым естественным голосом.

– Берил прекрасна, – продолжал он. – Но я не турецкий паша, который запрещает женщине видеть других мужчин. По-моему, девушке следует основательно изучить мужскую породу. Я это говорил и старому Лоу, но он слишком старомоден…

Он болтал в том же духе, пока они не пересекли Оксфорд-стрит. Канцелярские помещения фирмы «Фрэнк Суттон и К°» занимали три этажа в угловом доме вблизи «Мидлсекс-Госпиталя». Улица была расположена в аристократическом районе и тянулась параллельно Оксфорд-Стрит.

Мистер Суттон начал свое дело шесть лет тому назад, и теперь был владельцем процветающего экспортного предприятия. Его отделения были рассеяны по всему миру. Большой склад товаров возле Вест-Индского дока тоже принадлежал ему. В отличие от многих других экспортеров, ограничивающих свою деятельность только одной специальной областью, Фрэнк Суттон занимался всеми видами торговли, и никакое предприятие не казалось ему нерентабельным.

Идя по широкому коридору, куда выходили двери различных бюро, он говорил о дальнейшем расширении своих предприятий.

– Это счастье, что вы попали ко мне, Лесли. Если, конечно, вы возьметесь за дело с нужной энергией и осмотрительностью. – Он остановился и пытливо взглянул на своего собеседника.

– Вы должны быть со мной откровенны, Лесли! – произнес он.

Джон Лесли смотрел ему в глаза, не понимая о чем речь.

Фрэнк пояснил:

– Я хотел бы знать гораздо больше о вас, чем знаю теперь. Как вы проводите ночи? Что делаете вне предприятия? Я взял на себя риск, дав вам место. Вы скрываете что-то от меня, и я хотел бы знать – что…

Лесли улыбнулся.

– А я думал, вы достаточно обо мне знаете, – сказал он. – Но поскольку вы очень любопытны, должен вам признаться в своей небольшой мании. Я покупаю вещи дешево, а продаю дорого. И когда у меня есть свободное время, я использую его на то, чтобы доносить на других людей.

…Фрэнк Суттон смотрел на своего спутника, вытаращив глаза.

– Вы покупаете вещи дешево, а продаете дорого? – повторил он медленно. – И вы употребляете свой досуг на то, чтобы доносить на других? Не понимаю…

– Я думаю, – пояснил Джон Лесли с усмешкой, – все дело в том, что вы не получили моего воспитания…

Фрэнк задумчиво проговорил:

– Словом, вы для меня – загадка. Мне кажется, я никогда еще не встречал таких людей, как вы.

– Жаль, – холодно заметил Лесли.

– Не хочу оценивать, что значит то, что вы предаете других людей. Это пахнет чем-то не совсем порядочным, – растерянно добавил Фрэнк.

– А я не претендую на порядочность, – заявил Лесли. – Так что Лоу Фридман прав. Если бы я был на вашем месте, мистер Суттон, то, конечно, запретил бы мне встречаться с мисс Берил. И если бы я был Фрэнком Суттоном, я бы, вероятно, выплатил Джону Лесли его жалованье и указал бы ему на дверь. Вы поступили не совсем умно, – простите за откровенность, – взяв меня к себе на службу. Из тысячи молодых коммерсантов ни один не рискнул бы связаться со мной. А из миллиона – ни один не позволил бы мне встречаться, пусть даже случайно, с такой красивой девушкой, как Берил Стендман. Вы в своем роде единственный!

Фрэнк улыбнулся.

– Возможно, это действительно не совсем умно с моей стороны, – заметил он и неожиданно спросил: – А что поделывает этот Тильман?

– Я его редко вижу. Зачем он вам?

…Лесли стоял в нескольких шагах от двери своего бюро. Фрэнк Суттон в раздумьи гладил подбородок.

– Он такой же странный, как и вы. Я кое-что подозревал, но его удостоверение и рекомендации были в полном порядке, – произнес он.

– Если у вас есть подозрение, лучше всего немедленно его уволить, – резко заметил Лесли.

– Мягкость – моя слабость, – пожал плечами Фрэнк. – Бедный парень искал место, и я взял его. Не хочется выбрасывать на улицу человека только потому, что не нравится его лицо…

В эту минуту кто-то окликнул Суттона с другого конца коридора, и он ушел, махнув рукой.

Лесли услышал, как он смеялся, разговаривая с кем-то, затем исчез в одном из боковых ходов.

Лесли подошел к двери своего бюро, осторожно отворил ее и вошел. Это была хорошо меблированная комната, где среди вещей бросался в глаза стальной шкаф, вделанный в стену. Кроме большого стола там стоял еще и маленький столик, принадлежавший личной секретарше Фрэнка Суттона. С ней Джон Лесли и делил эту комнату.

Когда Лесли вошел, секретарши не было в кабинете. Зато здесь был посторонний. Какой-то человек склонился над письменным столом и шарил в бумагах.

– Вы что-нибудь потеряли здесь, Тильман? – иронично осведомился Лесли.

Тот быстро обернулся. На худом и смуглом лице отразилось замешательство.

– Да, я забыл здесь один счет! – с вызовом ответил непрошенный гость.

– Недавно работаете в фирме, Тильман? – спросил Лесли.

– Всего месяц.

– И за это время я уже застал вас дважды роющимся в моих бумагах. Не думаю, что нам долго придется работать вместе.

Тильман посмотрел на него и, казалось, легкая усмешка скользнула по его губам.

– Очень жаль, – сухо ответил он, – а я как раз подумал, капитан Лесли, что мы получше познакомимся друг с другом.

Лесли быстро осмотрел лежавшие на столе бумаги. Особенной роли они не играли, ящики же, где лежали важные документы, были заперты.

– Здесь был еще кто-нибудь? – спросил Лесли.

Тильман с рассеянным видом смотрел в окно.

– Да, – отозвался он. – Некий мистер Грем… Мистер Ларри Грем.

Он искоса взглянул на Лесли и заметил, что лицо у того потемнело.

– Грем? – переспросил Лесли. – А что ему тут нужно?

– Мне кажется, он хотел с вами поговорить, – пояснил Тильман, уставившись в окно. – И, кажется, по важному делу…

Лесли казался растерянным.

– Грем обещал в шесть вечера зайти еще раз, – продолжал Тильман, подняв глаза на делопроизводителя.

– Судя по его словам, – с нажимом продолжал он, – его недавно выпустили из тюрьмы. Вы знали его?

– Очень мало, – хрипло ответил Лесли и неожиданно взорвался:

– Что это вы, черт возьми, вообразили, будто можете меня допрашивать?! – заорал он.

Кивком головы он указал Тильману на дверь и, заметив, что тот не особенно спешит, добавил:

– Тильман, я хочу, чтобы вы поняли: я не потерплю, чтобы вы за мной шпионили! Если я еще раз увижу, что вы слишком интересуетесь моей корреспонденцией, я вас выброшу за дверь! Понятно?

На мгновение показалось, будто Тильман собирается расхохотаться, но тотчас же лицо его опять стало серьезным.

– Это было бы очень интересно, – зловеще произнес он, выходя из комнаты.

Лесли мрачно посмотрел ему вслед.

Секретарша Суттона в этот день не явилась на службу, и он оставался в комнате один, Несмотря на то что у него было достаточно работы, он не садился за письменный стол. Каждую минуту он подходил к окну и смотрел на улицу. Когда стало темно и зажглись первые фонари, он увидел человека, которого ждал. Он мог его ясно различить. Мистер Ларри Грем стоял под одним из фонарей с сигарой во рту, держа руки в карманах. И пока Лесли смотрел в окно, Ларри Грем не покидал своего поста.

Ларри Грем был типичным вором-одиночкой, он работал без помощников. Несмотря на это, у него было много друзей. Когда он был выпущен из Дартмура, то отправился тотчас же на свою квартиру в Саутуорке и нашел ее в полном порядке. Она располагалась в большом доме, недалеко от Дауэр-стрит. Там жили приличные, состоятельные люди, и сам великий Баррабаль ничего не знал об этом его убежище. Хозяйка мистера Грема привыкла к его частым отлучкам, а поскольку у него была закладная на дом (Ларри был бережливым человеком и умел хорошо помещать свои капиталы), то было невозможно сдать его квартиру другому жильцу.

Хозяйка равнодушно поздоровалась с ним, и он прошел в свою маленькую квартирку, где нашел все в том же виде, как и оставил. Ни одной сигары не пропало из кедрового ящичка на камине…

Сейчас его мало интересовали деньги, спрятанные у него под кроватью. Его гораздо больше занимал «Браунинг» и коробка с патронами. Он вернулся из тюрьмы с одним твердым решением: отомстить своему врагу. На сей раз он много перенес и много передумал. Это было вообще свойственно Ларри Грему. По своей природе это был спокойный, философски рассуждающий человек. В тюрьме его поставили работать в прачечной, и сплетни, которые он там слушал, только подогревали его жгучую ненависть к врагу…

В прачечной он встретился с человеком, который благодаря доносу «Незнакомца» был осужден на десять лет тюрьмы. Никто, кроме Ларри, не знал о расщепленном ногте, и он хранил эту драгоценную тайну в себе. Теперь он даже жалел, что рассказал кое-что Баррабалю…

Пребывание в исправительном доме на этот раз было для него мучительным. Тюремные сторожа не отличались особой любезностью, дважды он был наказан за попытку раздобыть табак. Все заключенные были ему чужими, кроме того человека в прачечной…

Вернувшись в Лондон, он все думал, думал… Он думал о расщепленном ногте, о доносчике и о своем «Браунинге».

У него была единственная зацепка: расщепленный ноготь на среднем пальце. Была еще и другая подробность. Доносчик покупал в большом количестве краденые автомобили и вел свои дела через мошенников из Сохо. Ларри бывал теперь в Сохо и случайно встретил там на Регент-стрит молодую даму, которая недавно делала маникюр человеку с расщепленным ногтем. Она заметила также и двойной белый рубец на первом суставе.

– Я не знаю его имени, – сказала она. – Но я часто видела, как он входил в свое бюро. Я живу недалеко и постоянно прохожу мимо этого места. Это будет замечательно, если благодаря мне вы снова найдете своего брата…

– О, да, – ответил Ларри. Давно разыскиваемый брат был предлогом, которым он камуфлировал свои розыски. Эта молодая дама была очень наблюдательна и, хотя Ларри никогда не видел доносчика, он его, без сомнения, сразу же узнал бы по тому описанию его внешности, что она ему дала.

Он исследовал все окрестности Мортимер-стрит и следил внимательно за всеми людьми, входящими и выходящими из бюро мистера Суттона. В последние дни он успел поближе познакомиться с двумя служащими фирмы. Последние сомнения исчезли, когда он вечером стоял в густом тумане с маленьким револьвером в одном кармане и с проездными документами – в другом. Он намеревался отправиться в один из отелей Шварцвальда, где имел обыкновение отдыхать…

…Служащие покидали бюро, длинная вереница мужчин и женщин выплывала из двери, исчезая в ночи. Лесли подождал, пока замолкли шаги в коридоре и еще раз взглянул в окно. Теперь он не мог уже никого заметить в густеющем тумане…

На другом конце коридора было одно бюро, казавшееся пустым: через матовые стекла двери не было видно света. Но все-таки там кто-то был: мистер Тильман стоял на стуле и наблюдал сквозь щель, как уходит его шеф. Затем вышел вслед за ним и исчез в густом тумане…

Ларри Грем покинул свой наблюдательный пост и перешел на другую сторону улицы, когда вдруг увидел выходящую из двери фигуру. Когда человек прошел мимо, Ларри бросил сигару и поспешил за ним.

– Эй, вы! – крикнул он и хлопнул человека по плечу.

Человек обернулся, испытующе посмотрел на него.

– Ах, это вы, Грем? Я вас видел, – холодно произнес он.

– Вот как – вы меня видели?!

Ларри повторил это тихо, но голос его дрожал смертельной ненавистью.

– Послушайте, что я вам скажу. Теперь, наконец, вы в моих руках. Вы – доносчик, и я вас упрячу туда…

Перед ним мелькнуло красноватое пламя, на бесконечно малую долю секунды он почувствовал жгучую боль и упал…

Через десять минут он был найден полицейским. И только инспектор Баррабаль знал или подозревал, от чьей руки пал Ларри Грем.

Джошуа Гаррис вошел в бюро «Почтового курьера» и уселся с усталым вздохом у редакторского стола. Ему было под шестьдесят, он был лыс, черты его лица выражали усталость и доброту. И летом, и зимой он носил одну и ту же соломенную шляпу и отличался странной манерой всегда неправильно застегивать пуговицы своего рыжеватого пальто. Его можно было свободно принять за старого мирного домохозяина, который удалился от дел. Самый опытный физиолог не смог бы определить профессию этого человека. А между тем во всем Лондоне не было репортера, который обладал бы такими глубокими познаниями в области человеческих преступлений, как этот добродушный человек. Он повесил свой зонтик на край письменного стола (мистер Филд очень сердился за это) и неуверенно шарил по карманам, пока не нашел раздавленной папиросы.

– Опять убийство, – сообщил он, закуривая.

Седовласый мистер Филд с упреком посмотрел на него из-под густых кустистых бровей.

– А вы ожидали свадьбу?

Но мистер Джошуа был выше саркастических замечаний.

– Два раза стреляли в упор из револьвера. Револьвер был снабжен, по всей вероятности, глушителем. Убитого зовут Ларри Грем. В понедельник на прошлой неделе он был выпущен из Дартмурской тюрьмы.

Редактор заинтересовался.

– Грем? – переспросил он. – Я припоминаю этого человека. Это он похитил бриллианты Ван-Риссик?

Джошуа кивнул с таким видом, будто удивлялся геройскому подвигу Ларри Грема.

– Баррабаль думает, что Грема тогда предали…

– Предали? – Филд пристально посмотрел на Гарриса. – Вы видели Баррабаля?