Текст книги "Страна скрытых людей (= Девушка из джунглей)"

Автор книги: Эдгар Райс Берроуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Увидев их, Кинг попытался бежать, но он и сам знал, что с девушкой на руках далеко ему не убежать. Фоу-тан открыла глаза и, увидев солдат, скользнула на землю.

– Мы погибли! – вскричала она.

– Беги! – Кинг выхватил несколько стрел из колчана и приложил одну из них к луку. – Отойди! – закричал он воинам. Но они шли, не останавливаясь, прямо к ним. Тетива его лука зазвенела, и один из солдат Лодивармана осел на землю со стрелой в горле. Остальные замерли. Воспользоваться оружием они не хотели, боясь задеть девушку.

Кинг, прикрывая Фоу-тан, медленно отступал в джунгли. В последний момент он выпустил еще одну стрелу, но она отскочила от кирасы Вамы. Как только они скрылись в густой листве, солдаты снова бросились вперед, зная, что Кингу помешает стрелять густая зелень. Кинг, отступая, одну стрелу все же держал наготове.

Кау и Чек, сделав крюк, возвращались с охоты. Оки добыли трех обезьян. Уже почти подойдя к лагерю, они вдруг услышали голоса и звон тетивы, а затем прямо на них из лесу вышли мужчина и девушка. Солдаты сразу же узнали апсару, хоть платье на ней было рваное и грязное, а по поведению этих двоих догадались, что они бегут от Вамы и его парией.

Кау был человек могучий, смелый и находчивый. Он мгновенно оценил ситуацию и столь же молниеносно стал действовать. Он бросился вперед и мощными руками обхватил Гордона Кинга, прижав ему руки тем самым к телу, тогда как Чек последовал его примеру и схватил Фоу-тан. Тут же появились и Вама с остальными. Через секунду Гордон был разоружен и связан, и солдаты Лодивармана повели пленников в лагерь.

Вама был в необыкновенно приподнятом настроении. Теперь ничего не надо выдумывать, чтобы избежать королевского гнева. Нет, теперь он вернется в Лодидхапуру с триумфом, приведя не только апсару, но и еще одного пленника.

Кинг полагал, что они с ним быстро покончат, мстя за смерть товарища, но судя по их поведению, они не испытывали по отношению к нему никаких дурных чувств. Солдаты расспрашивали его, пока готовился ужин сразу на нескольких маленьких кострах. Но когда он рассказал, что он из дальней страны, лежащей далеко за пределами джунглей, что конечно, было выше их понимания, они, естественно, решили, что он врет, а на самом деле просто беглый раб из Пном Дхека.

Все они были довольны благополучным исходом дела и, предвкушая возвращение в Лодидхапуру, были очень милы с пленниками, накормив и напоив их.

Фоу-тан вызывала у них уважение и восхищение. Они знали, что она удостоена чести стать одной из фавориток короля, и даже просто грубость по отношению к ней могла вызвать большие неприятности. А добродушное их отношение к Гордону не диктовалось никакими соображениями, просто они все были в великолепном настроении.

Несмотря на уважительные знаки внимания, Фоу-тан погрузилась в меланхолию. Буквально несколько минут назад она была свободна и предвкушала возвращение в родной город, а теперь опять в руках воинов Лодивармана, да к тому же невольно послужила причиной несчастья и несомненно смерти человека, ставшего ее другом.

– О Гордон Кинг, сердце мое ноет, душа преисполнена ужаса и страха не только потому, что я должна вернуться и не миновать мне теперь неотвратимой судьбы, но и потому, что ты обречен в Лодидхапуре на рабство или смерть.

– Мы еще не в Лодидхапуре, – шепнул Кинг. – Может быть, нам еще удастся бежать.

Девушка покачала головой. – Надежды нет, – вымолвила она, – я попаду в лапы Лодивармана, а ты...

– А я? – спросил он.

– Рабы должны сразиться друг с другом и с дикими зверями для развлечения Лодивармана и его двора, – ответила она.

– Тогда надо бежать, – сказал Кинг. – Мы можем погибнуть, но меня смерть ждет так или иначе, а тебя – хуже смерти.

– Я сделаю все, что ты велишь, Гордон Кинг, – промолвила Фоу-тан.

Но этой ночью возможностей для бегства им не представилось. После того, как Кинг поел, ему опять связали руки за спиной и тщательно проверяя, связали колени. Кроме того, около девушки неотлучно находилось два воина. Остальные же после ужина сняли оружие и доспехи с погибшего товарища и уложили его тело на кучу собранного ими хвороста. Сверху они положили сучья, ветки и сухую траву. Когда зашло солнце, и наступила ночь, они зажгли погребальный костер, отпугивавший заодно и бродивших в окрестностях хищников. Зрелище это Кинга ужаснуло, но остальные, даже Фоу-тан, восприняли его как само собой разумеющееся. Огромное количество хвороста лежало под рукой, чтобы можно было поддерживать костер до самого утра.

Пламя взметнулось высоко, освещая стволы и листву деревьев. Тени вздымались, опадали, дрожали и качались. Чуть поодаль царили глубокий мрак и таинственная тишина. Кингу казалось, что он накрыт огненной полусферой костра.

Воины лежали вокруг, пошучивая и посмеиваясь. Воспоминания их были грубы и жестоки, шутки и истории непристойны. Но под грубой шелухой ощущались доброта и терпимость друг другу, выражать которые открыто они стыдились. Это были солдаты. Если бы их перенести в лагеря современной Европы, переодеть в современную одежду и посадить рядом с современными солдатами, то беседы бы их ничем не отличались. Солдат всегда солдат. Один из них играл на музыкальном инструменте, напоминающем еврейскую арфу. Двое играли во что-то очень похожее на кости, и все они в разговоре употребляли такое количество ругательств, что Кинг с трудом улавливал смысл их беседы. Солдат всегда солдат.

Вама подошел и присел около Кинга и Фоу-тан.

– А что, в твоей дальней стране ходят голые? – спросил он.

– Нет, – ответил американец. – Я заболел лихорадкой, когда заблудился в джунглях, а пока я болел, обезьяны стащили мое оружие и одежду.

– Ты один живешь в джунглях? – поинтересовался Вама.

Кинг вспомнил о страхе Че и Кенгри перед солдатами в медной броне и коротко ответил: – Да.

– А ты не боишься Господина Тигра? – продолжал допытываться Вама.

– Я начеку и стараюсь избежать с ним встреч, – был ответ американца.

– Это ты верно, – согласился Вама, – с копьем и луком одному с ним не справиться.

– Но Гордон Кинг справляется, – гордо заявила Фоу-тан.

Вама улыбнулся. – Апсара пробыла в джунглях только ночь и день, напомнил он. – Как же она может так много знать о нем, если только, как я и подозревал, он не из Пном Дхека?

– Он не из Пном Дхека, – парировала Фоу-тан. – И я знаю, что он достойный противник Господина Тигра потому, что я сама видела, как он сразил его одним ударом копья.

Вама вопросительно взглянул на Кинга.

– Это была просто удача, – сказал Гордон.

– Но ты же все равно сделал это, – продолжала настаивать Фоу-тан.

– Ты и вправду убил тигра одним ударом копья? – изумился Вама.

– Когда зверь на него кинулся, – похвасталась Фоу-тан.

– Это, конечно, великолепный подвиг, – сказал Вама, восхищаясь как солдат храбростью и ловкостью другого. – Лодиварман об этом услышит. Такой охотник не должен оставаться безвестным. Я тоже свидетель, стрелять ты умеешь, – добавил Вама, кивнув в сторону погребального костра. Затем он поднялся и подошел к месту, где лежало оружие Кинга. – Клянусь Шивой! воскликнул он. – Кровь едва подсохла. Ну и удар! Да ты вогнал в Господина Тигра копье почти на два фута!

– Прямо в сердце, – подтвердила Фоу-тан.

Остальные воины молча прислушивались. После разговора отношение к Кингу заметно изменилось, они стали обращаться с ним уже не снисходительно, а с дружелюбным уважением. Тем не менее, пут на нем не ослабили, а скорее наоборот, стали следить за ним еще внимательнее.

На следующее утро после скудного завтрака Вама выступил со всей компанией в путь в Лодидхапуру, оставив тихо дотлевающий костер.

Тропа, по которой они шли в Лодидхапуру, почти пересекалась с той, где Кинг поразил тигра. Там солдаты и увидели конкретное подтверждение рассказа Фоу-тан – полуобглоданную тушу тигра.

Глава 6. ПРОКАЖЕННЫЙ КОРОЛЬ

День уже склонялся к вечеру, когда отряд неожиданно вышел на открытое место. У Кинга даже вырвалось удивленное восклицание при виде стен и башен великолепного города.

– Лодидхапура, – сказала Фоу-тан, – проклятый город! – В ее голосе звучал страх, и она, дрожа, теснее прижалась к Гордону.

Хотя Кинг уже осознавал, что Лодидхапура представляет собой значительно большую реальность, чем легенда или бредовая галлюцинация, к подобной реальности он готов не был. В его представлении Лодидхапура ассоциировалась с островерхими тростниковыми крышами, и увидев город, он обомлел.

Каменные храмы и дворцы мощными громадами заслоняли небо. Могучие башни, отделанные искусной резьбой, величественно возвышались над городом. Были здесь островерхие тростниковые и пальмовые хижины, но они теснились у городских стен, совершенно подавленные каменными зданиями, и лишь подчеркивали их красоту и великолепие.

На переднем плане виднелись поля, на которых трудились мужчины и женщины в набедренных повязках – обитатели тростниковых хижин. Это были потомки рабов хамитов и аламитов, привезенных древними кхмерами в качестве военных трофеев в эпоху наивысшего расцвета их цивилизации.

Перед остановившимися на краю джунглей начиналась широкая дорога, шедшая к одним из городских ворот, к которым Вама и направился. Справа Кинг увидел еще одну дорогу к другим воротам города – по ней явно ходили гораздо больше и чаще. Там было много пешеходов. Издали они казались маленькими, но разглядеть их было можно. Рядом с пешеходами двигались запряженные волами повозки.

Вдали он увидел целую колонну слонов: они в две линии двигались из джунглей в направлении города. Ряды их были бесконечны. Такого количества слонов Кингу еще не доводилось видеть.

– Смотри! – крикнул он Фоу-тан. – Это должно быть, цирк.

– Это королевские слоны, – спокойно объявила Фоу-тан.

– А зачем ему так много? – спросил Кинг.

– Король без слонов – не король, – ответила девушка. – Они свидетельствуют о богатстве и могуществе короля. Когда он ведет войну, то солдаты в битву едут верхом на слонах, а это и есть боевые слоны Лодивармана.

– Их, должно быть, сотни, – заметил американец.

– Их тысячи, – сказала Фоу-тан.

– А против кого воюет Лодиварман?

– Против Пном Дхека.

– Только против Пном Дхека? – продолжал расспросы Кинг.

– Да, только против Пном Дхека.

– А почему он не воюет с кем-нибудь еще? У него, что, нет других врагов?

– А против кого он будет воевать? – удивилась девушка. – В мире существуют только Лодидхапура и Пном Дхек.

– Да, это, верно, его несколько ограничивает, – согласился Кинг.

Они притихли. Затем девушка заговорила.

– Гордон Кинг, – сказала она мягким, ласкающим голосом; он так нравился Гордону, что он иногда специально болтал с ней, только бы послушать звуки его. – Гордон Кинг, мы скоро расстанемся навсегда.

Американец нахмурился. Ему не нравилась даже мысль об этом. Он старался выбросить ее из головы и представить себе, что им разрешат быть вместе после прибытия в Лодидхапуру. Фоу-тан была веселым и приятным спутником даже в самый тяжелый для нее день. Ведь он здесь единственный ее друг! Ну конечно, они не лишат его возможности видеться с ней. После бесед с Вамой и другими воинами у Кинга появилась надежда на то, что Лодиварман сделает его своим солдатом. Фоу-тан эту надежду разделяла.

– Почему ты так говоришь? – спросил Кинг. – Почему мы больше не увидимся?

– Будет ли тебе грустно, Гордон Кинг, если ты больше не увидишь Фоу-тан? – вместо ответа спросила она.

Гордон помедлил, обдумывая новую для себя проблему. В глазах девушки появилось странное, грустное выражение.

– Это немыслимо, Фоу-тан, – вымолвил он наконец, и взгляд огромных карих глаз смягчился, на них выступили слезы. – Мы с тобой так подружились, – добавил он.

– Да, – согласилась она. – Мы так недолго знакомы, а стали такими добрыми друзьями будто знаем друг друга всю жизнь.

– Почему же мы больше не увидимся? – еще раз задал он вопрос.

– Лодиварман может наказать меня за бегство, а единственное наказание, что удовлетворит его гордыню – смерть. Но если он меня простит, а он, без сомнения, простит меня за мою красоту и молодость и потому что желает меня, то меня возьмут в королевский дворец, и ты не сможешь увидеть меня до тех пор, пока я не умру. Так что так или иначе, результат один.

– Я увижу тебя снова, Фоу-тан, – заявил Кинг.

Она покачала головой. – Я рада, что ты так говоришь, хотя и знаю, что это невозможно.

– Увидишь, Фоу-тан. Если мы оба будем живы, я найду способ увидеть тебя. И я найду способ вывести тебя из дворца и увести в Пном Дхек.

Она посмотрела на него доверчиво и восхищенно. – Когда ты так говоришь, мне невозможное кажется возможным.

– Надейся, Фоу-тан, а когда мы будем врозь, всегда помни, что все мои помыслы сосредоточены на тебе и твоем спасении.

– Это поможет мне жить до последней страшной минуты, после которой уже не будет надежды, а дальше я все равно не пойду.

– Что ты хочешь этим сказать, Фоу-тан? – что-то в ее голосе ужаснуло его.

– Я смогу жить во дворце, сохраняя надежду до тех пор, пока король опять не пошлет за мной, а тогда...

– А тогда?

– А тогда – смерть.

– Нет, Фоу-тан, не надо так говорить, нельзя даже думать так.

– А что может быть – потом? – спросила она. – Он же прокаженный! Исполненный глубокого ужаса голос и выражение лица, даже то как она выговаривала это слово, вызывали страстное желание защитить ее. Кингу хотелось обхватить ее, успокоить и подбодрить, но руки у него были связаны, и ему оставалось молча идти рядом к огромным резным воротам Лодидхапуры.

Караул у ворот остановил Ваму и его отряд, хотя по тому, как Ваму приветствовали после полагающегося оклика, было ясно, что кроме Кинга, страже были знакомы все прибывшие. Кинг был даже удивлен строгой дисциплиной в войсках отдаленного от цивилизации королевства прокаженного короля.

Вызвали начальника караула, и он вышел из расположенной сбоку от ворот башни. Это был молодой человек в блестящем золотом сине-желтом мундире. Его сверкающая кираса и шлем были из драгоценного металла, но оружие – настоящее боевое.

– Кто идет? – спросил он.

– Вама из королевской гвардии с апсарой из Пном Дхека, что бежала в джунгли, и воином из далекой страны, которого мы взяли в плен, – отвечал командир отряда.

– Хорошо сделано, Вама, – сказал офицер, оглядывая пленников. – Входи и сразу же иди во дворец, ибо таковы были приказания на случай, если твой поход будет удачен.

За воротами улицы Лодидхапуры были полны народу. Вдоль улицы, по которой провели пленников, стояло множество лавчонок под большими навесами. Торговцы в длинных одеждах и богато украшенных головных уборах сидели за прилавками с разнообразнейшим товаром: керамикой, серебряными и золотыми украшениями, коврами, тканями, благовониями, оружием и доспехами.

Аристократического вида мужчины и женщины под богатыми зонтами, которые несли над ними почти обнаженные рабы, торговались с продавцами предлагаемых товаров; священники в высоких головных уборах медленно двигались в толпе, тогда как здоровенные солдаты без церемоний толпу распихивали, проходя в разных направлениях. Многие обратили внимание на пленников и их эскорт, а Фоу-тан вызвала оживленные разговоры и жестикуляцию, но Вама, преисполненный сознания собственной важности, не обращал ни на что внимания.

По мере того, как они шли к центру города, Кинг все больше поражался богатству Лодидхапуры, разнообразию товаров, выставленных в бесчисленных лавках и магазинах, и великолепию архитектуры. Его привели в восторг богатая резьба на фасадах домов и красота самих строений; но когда они приблизились ко дворцу Лодивармана, американец был просто потрясен его изумительной красотой.

Их провели через парк, разбитый с восточной стороны величественного храма Шивы, доминировавшего над всем городом. Громадные деревья и пышный кустарник затеняли извилистые аллеи, вдоль которых стояли статуи и колонны великолепных, хотя и несколько варварских очертаний. А затем его взору предстал внезапно королевский дворец – изумительное здание, от фундамента до мельчайшей башенки покрытый необычайно красочным сверкающим узором.

Перед входом во дворец Лодивармана стояла стража из пятидесяти воинов. Это были не солдаты, о чем говорили их сверкающие золотые доспехи и высокомерное обращение, вызванное высоким положением и большой ответственностью их службы.

Гордону Кингу было трудно осознать реальность всего происходящего. Опять и опять его трезвый рассудок янки говорил, что не может существовать такого в глубине камбоджийских джунглей и что он снова в плену болезненных галлюцинаций. Но когда офицер у ворот уведомил Ваму, что ему и его подчиненным следует привести пленников во дворец к Лодиварману, он понял, что галлюцинация слишком убедительна и сдался, решив принимать как реальность любые невероятные и невозможные события.

Их провели под эскортом золотых воинов Лодивармана по длинным коридорам к центру дворца, а затем после ожидания у массивных дверей ввели наконец в огромный зал, в дальнем конце которого на возвышении сидело несколько человек. В помещении было много пышно одетых людей – священнослужителей, придворных и воинов. Один из воинов в великолепном мундире подошел к ним и провел в дальний конец к возвышению.

На троне Кинг увидел истощенного человека, сплошь покрытого отвратительными язвами. По правую руку от него стояли богато одетые мрачного вида мужчины, а по левую – около двадцати печальных девушек и женщин. Так это и был Лодиварман, прокаженный король Лодидхапуры! Американец внутренне содрогнулся при виде этого отталкивающего создания и внезапно понял ужас, испытываемый Фоу-тан при одной мысли о личном контакте с прокаженным, на который обрек ее неумолимый рок.

Около короля стоял на коленях раб с большим подносом, где лежала какая-то еда. Король в течение всей аудиенции постоянно ел, беря с подноса руками с длинными ногтями. Когда же Кинга подвели ближе, он с удивлением понял, что деликатес был просто-напросто – грибы.

– Кто это? – спросил Лодиварман, холодно глядя на пленников.

– Вама, начальник десятки, – ответил офицер, – который вернулся со своего задания во славу короля с апсарой, которую он разыскал и странным незнакомым воином, которого он взял в плен.

– Фоу-тан из Пном Дхека, – вопросил Лодиварман, – почему ты уклонилась от чести, которой я решил удостоить тебя?

– Великий король, – ответила девушка, – мое сердце принадлежит земле моих предков. Я хотела вернуться в Пном Дхек, потому что тоскую по отцу и друзьям, которых люблю и которые любят меня.

– Желание простительное, – промолвил король, – и на сей раз проступок будет прощен, но остерегись повторить его. Ты удостаиваешься высокой чести снискать благосклонность короля Лодивармана. И в будущем, до самой смерти, ты должна быть достойной ее, помни об этом.

Фоу-тан, дрожа, низко поклонилась. Лодиварман обратил свои холодные рыбьи глаза на Гордона Кинга. – Что за человека привели вы пред королевские очи? – спросил он.

– Незнакомый воин из дальней страны, Великий. – ответил Вама.

– Больше похож на беглого раба из Пном Дхека, – заметил Лодиварман.

– Я тоже так думал, Блистательный Сын Неба, – склонился Вама, – но деяния его таковы, что не оставляют сомнений в том, что он не раб и не сын раба.

– Какие деяния?

– Он в одиночку встретил мой отряд и единственным выстрелом уложил одного из лучших королевских лучников.

– И это все? Это просто причуда Судьбы.

– Нет, Брат Богов, – возразил Вама. – Это не все.

– Так что же? Поспеши, я не могу провести целый вечер в пустой болтовне о рабе.

– Одним ударом копья он сразил Господина Тигра! – вскричал Вама.

– И ты был тому свидетелем?

– Фоу-тан видела это, и все мы видели тушу тигра на следующее утро. О Король, он вонзил копье в грудь тигра, когда он на него напал, на полных два фута. Он прекрасный воин, и Вама счастлив, что привел его для службы в войсках Лодивармана.

Лодиварман помолчал, мертвый взор его покоился на лице Кинга, в то время как он постоянно брал нежные на вид грибы с подноса, что держал раб.

– Ты говоришь, что он сразил тигра единым ударом? – обратился он к Фоу-тан.

– Именно так, Великий король, – ответила девушка.

– Как он пришел к этому? Ни один здравомыслящий человек не поднимет руку на зверя без нужды в том.

– Он сделал это, чтобы спасти меня, на которую тигр готовился напасть.

– Сомнения мои относительно незнакомца возросли вдвое, – проговорил Лодиварман. – Каково же должно быть вознаграждение, чтобы удовлетворить тебя? – обратился он к Кингу.

– У меня нет никаких пожеланий, – ответил американец, – кроме того, чтобы ты дозволил Фоу-тан вернуться в ее любимый Пном Дхек.

– Немного же ты просишь! – закричал король. – Ты мне нравишься. Ты не будешь казнен, напротив, ты будешь служить в моей дворцовой гвардии – такой копьеносец может оказаться вдвое дороже, чем равное ему по весу количество золота. А что до твоей просьбы, то запомни, что Фоу-тан принадлежит Лодиварману, королю, а потому более не может быть предметом разговоров под страхом смерти! Заберите его в помещения для гвардии! – обратился он к одному из офицеров, кивая на Кинга, – и проследи, чтобы о нем позаботились, обучили и вооружили.

– Да, о величайший из королей, – поклонился офицер.

– Отведите девушку на женскую половину и смотрите, чтобы она снова не сбежала, – приказал Лодиварман, одним жестом отпуская всех.

Сопровождаемый эскортом к одному из выходов из приемной, Кинг увидел, что девушку выводят через другой. Она оглянулась на него, в газах ее была такая безнадежность и тоска, что его как по сердцу ножом резануло.

– До свидания, Гордон Кинг! – обратилась к нему Фоу-тан.

– До встречи, Фоу-тан, – ответил он.

– Вы больше не встретитесь, – сказал сопровождавший его офицер, выводя Кинга из приемной.

Бараки, куда отвели Кинга, находились вдали от дворца, с задней стороны, около королевского слоновника с внутренней стороны дворцовой ограды. Длинные низкие здания, в которых размещались солдаты королевской гвардии Лодивармана, были глинобитные, а крыши у них были из пальмовых листьев. Вдоль стен на грязном полу лежали соломенные подстилки, служившие рядовым солдатам постелями. На каждого приходилось пространство в четыре фута в ширину и около семи футов в длину. Над тюфяком у каждого в стену были битвы крючки, на которые можно было вешать одежду, оружие, котелок для приготовления пищи и сосуд для воды. Вдоль по центру каждого из строений оставалось свободное место футов восьми шириной, образующее проход, где можно было выстраивать солдат для проверки. По всей длине обеих стен прямо под крышей оставалось также пространство, совершенно открытое, благодаря чему вентиляция была хороша, но освещены бараки были скверно. Окон как таковых в бараках не было, а двери находились по обоим концам зданий.

Здание, куда привели Кинга, было приблизительно двести футов длиной и размещалось там сто человек. Это было одно из многих однотипных строений, которые – как он узнал позже – были построены на стратегически важных пунктах с внутренней стороны дворцовой стены, и рассчитаны были на то, чтобы одновременно там находилось пять тысяч вооруженных воинов.

По просьбе Вамы Кинг был назначен в его десятку взамен того воина, которого он застрелил в джунглях. Итак, Кинг приступил к воинской службе в составе отряда из десяти человек, куда входили Вама, Кау, Чек и остальные его знакомые солдаты, ставшие теперь его товарищами.

Став солдатом кхмерского короля, он одним прыжком преодолел долгие годы эволюции – если брать за точку отсчета его существование в качестве голого лесного охотника – и все еще был за тысячу лет от цивилизации, в которой родился.

Глава 7. СОЛДАТ КОРОЛЕВСКОЙ ГВАРДИИ

Жизнь личных солдат королевской гвардии кхмерского короля была очень однообразна. Самым важным их заданием было несение караульной службы, что приходилось исполнять каждые четыре дня. Кроме того, каждый день были учения, пешие и верхом на слонах, да еще бесконечные парады и церемонии.

Никакого физического труда, кроме учений и ухода за личным оружием, они не знали: все остальное исполняли рабы. Раз в неделю солома из тюфяков вытряхивалась и на запряженных волами повозках перевозилась в слоновник на подстилку, а в бараки привозили свежую солому.

Часы отдыха, которых у них было немного, солдаты использовали по-разному: сплетничали, играли в азартные игры и слушали сказителей, свободно пропускавшихся в королевский сад. Кинг услышал за время службы множество историй – рассказов о былой славе и королях, владевших миллионами рабов и сотнями тысяч слонов; рассказов о Камбу, легендарном основателе кхмерской расы, о славном короле Йаковармане, о последнем из великих королей Яайавармане VIII. И в каждой из историй обязательно функционировали в качестве действующих лиц йики и наги, вечные мифологические персонажи, о которых он слышал в легендах по ту сторону джунглей, в сумрачной хижине Че и Кенгри, а теперь и в тени дворца великого короля Лодивармана.

Когда же сказителей не было, или когда он уставал от сплетен своих приятелей, или когда его начинала раздражать их бесконечная азартная игра, Кинг отключался и погружался в прошлое или в решение, а скорее поиски решения загадок будущего. Воспоминания о далеком доме и друзьях всегда вызывали в памяти облик Сьюзен Энн Прентайс – друзья и Сьюзен Энн составляли единое целое; они представляли собой его прошлое и манили в будущем. Трудно было подумать даже о жизни, лишенной дома, друзей и Сьюзен Энн, но каждый раз мысли о них заслоняла одна и та же маленькая фигурка, печальные глаза, сохранявшие при этом присущие им врожденные радость и оживление, милое личико и сверкающие меж ярких губ зубы. Как бы ни далеки от нее были его мысли, но всегда они приводили опять к этому изящному цветку, и он сводил брови и сжимал челюсти, мучась и нервничая из-за невозможности помочь ей.

Однажды, когда он сидел, погрузившись в трудные свои мысли, он увидел странную фигуру, приближавшуюся к баракам. – О боже! – воскликнул он, и довольно громко, – мои сны один за другим становятся реальностью! Если это не тот старикан, что я видел перед тем как Че и Кенгри меня выходили, то я съем свою рубашку!

Кингу было довольно трудно до сих пор дифференцировать фантастические образы своих галлюцинаций от реальных встреч и событий во время его скитаний по джунглям, поэтому, хотя Че и Кенгри настаивали, что старик в длинном желтом одеянии под красным зонтом действительно существует, он испытал что-то вроде шока, узнав его. Когда Вай Тхон проходил мимо солдат, они все поднимались и низко склонялись перед ним, выражая свое благоговение и почтение. Он проходил, кивая и благословляя, внимательно вглядываясь в лицо каждого, как бы разыскивая кого-то.

Видя, что все встают и кланяются, Кинг поступил так же. Когда взгляд Вай Тхона остановился на лице Гордона, лицо его просветлело. – Вот и ты, сын мой, – сказал он. – Ты припоминаешь меня?

– Вы Вай Тхон, верховный жрец Шивы, – отвечал американец.

– Тот, которого ты спас от Господина Тигра, – подтвердил священнослужитель.

– Эту услугу вы полностью окупили, повелев Че и Кенгри ухаживать за мной и вернуть к жизни.

– Этого не окупить никогда, – возразил Вай Тхон, – и именно поэтому я и пришел к тебе, чтобы предложить тебе доказательство моей вечной благодарности.

– Как вы узнали, что я здесь? – спросил Кинг.

– Я беседовал с Фоу-тан, – ответил Вай Тхон, – когда она описала мне воина, спасшего ее, я сразу понял, что это ты.

– Вы видели Фоу-тан и говорили с ней? – взволновался Кинг.

Верховный жрец кивнул.

– Как она? Она в безопасности?

– Тело ее здорово, но сердце болит, – отвечал жрец, – но она в безопасности – те, кто заслужил благосклонность короля, всегда в безопасности, до тех пор, пока продолжает существовать королевская благосклонность.

– Она... Он...

– Я понял, о чем ты хочешь спросить меня, сын мой, – сказал Вай Тхон. Лодиварман еще не посылал за ней.

– Но пошлет! – закричал Кинг.

– Сегодня вечером, судя по всему, – добавил Вай Тхон.

Муку в глазах молодого человека мог бы заметить и не столь мудрый и проницательный, как Вай Тхон. Он сочувственно дотронулся до плеча американца. – Если бы я мог, я помог бы тебе, сын мой, но в таких делах королей не в силах остановить даже боги.

– Где она?

– Она в королевских палатах, – Вай Тхон указал на дворцовое крыло, что было видно оттуда, где они стояли.

Вспыхнувший решимостью взгляд американца надолго остановился на королевских палатах.

Вай Тхон, верховный жрец Шивы, был мудр, стар и опытен. – Я читаю в сердце твоем, сын мой, – вздохнул он, – и сердце мое полно сочувствия к тебе, но план твой невыполним, привести он может лишь к пыткам и смерти.

– В какой комнате она? – спросил Гордон.

Вай Тхон печально покачал головой. – Оставь это, это приведет тебя только к могиле. Я друг тебе и хотел бы помочь, но я был бы скверным другом, если бы поддержал безумный замысел, что, как я догадываюсь, зреет у тебя в голове. Я обязан тебе жизнью и всегда готов помочь тебе всем, что в моих силах и власти, но не в этом. А теперь прощай и да помогут тебе боги забыть твою печаль.

Вай Тхон повернулся и медленно пошел по направлению к храму, а Гордон все стоял, пристально глядя на дворец Лодивармана. Забыт был Вай Тхон, забыт и его мудрый совет. Кинга будто загипнотизировали: он всюду видел только одно – даже сквозь черепицу и свинцовое покрытие королевских палат маленькую фигурку, заслонявшую для него все.

День склонялся к вечеру. Воины, которые должны были сменить дворцовый караул на закате, тщательно готовились к дежурству: застегивали свои доспехи, разглаживали и распрямляли кожаные туники, прилаживали шлемы, чистили оружие до такого блеска, что в полутьме бараков оно начинало мерцать.

Гордона Кинга к действительности вернули два запаздывающих воина, спешивших одеться к дежурству; и мгновенно возник безумный план. Недолго думая, он решил привести его в исполнение.

Он побежал, чтобы догнать парней до того, как они успеют зайти в барак, догнав, он положил одному из них руку на плечо.

– Можно тебя на одно слово? – спросил он.

– Времени у меня нет, я уже опаздываю, – ответил солдат.

– Я быстро, – пообещал Кинг. – Уступи мне твое дежурство сегодня, и мое следующее жалование – тебе.

Поначалу парень засомневался.

– Странная просьба, – проговорил он. – Любой приплатил бы, чтобы не дежурить. Чего это ты?

– Да тут есть одна рабыня в королевских палатах, и как раз сегодня она будет разыскивать одного воина. – И американец толкнул сослуживца локтем в бок и хитро подмигнул.

Солдат расплылся в улыбке. – Ну и получим же мы, если нас поймают, ну да ладно, клянусь Шивой, трехмесячное жалованье тоже не шутка. Быстро! Давай собирайся, а я пока объясню парням, в чем дело. Только смотри, не проболтайся о жаловании, а то каждый захочет получить свою долю.