Текст книги "Мальчики Винсент (ЛП)"

Автор книги: Эбби Глайнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Глава 9

Все жители городка, так или иначе, вместились в церковь, чтобы проводить в последний путь Бабулю. Я не могла себя заставить зайти внутрь и смотреть на нее, лежащую там, такую бледную. Они сделали ей неправильный макияж. Она была экспертом в макияже и всегда могла его подправить.

Мне нравилось, что у меня есть самая хорошенькая семидесятилетняя Бабуля в мире.

Когда мама и папа не хотели, чтобы я начала красится, даже после моих просьб и мольбы, Бабуля тайно, когда оставалась у нас на выходные, учила меня технике «нарисуй лицо», как она это называла.

Слеза скатилась по моей щеке и, я подняла руку, чтобы смахнуть ее, когда кто-то опередил меня и вложил мне в руку Клинекс. Сколько раз я стояла в третьем ряду, когда папа проповедовал. Мы обменивались записками до тех пор, пока не ловили на себе укоризненный мамин взгляд. После этого мы всегда хихикали. Бабуля делала вид, что убирала бумагу. На самом деле она действовала исподтишка. Бабуля была совсем как Бо, она принимала ту, плохую девчонку, которая была внутри меня. Мысль о Бо вызвала новый ком в моем горле. Я так сильно начала от него зависеть. Сойер скоро будет дома, и все изменится.

Мысли о том, что я позволю своим собственным эгоистичным желаниям встать между Бо и Сойером, и чувство вины в моем животе стало густым и вязким. Бо сделал все, для того чтобы почувствовать себя лучше. Меня притягивало к нему. И его ко мне тоже, без сомнения. Он сказал, что любит меня. Он не должен был любить меня. Я не могла встать между Соейром и Бо. Закончить все это, было лучшим способом никого не ранить.

– Эй, – глубокий голос Бо поразил меня и я поднял голову, чтобы посмотреть на него, стоящего передо мной. Я не ожидала, что он придет сегодня. Помимо того, он в церковь заходил только на Пасху и Рождество, поэтому я думала, что он проведет ночь без меня с друзьями…..или с Николь.

– Привет, – ответила я хриплым шепотом, Я не жду, что ты…, – я остановилась, чтобы не сболтнуть лишнего.

Он поднял свои светлые брови, затем слегка наклонил голову влево, и нахмурился. Я заметила, что его короткие светлые волосы, которые обычно имели сексуально не уложенный вид, сейчас были аккуратно расчесаны. Мои глаза бегали от его широких плеч к груди, сосредоточившись на бледно-голубых пуговицах его рубашки, которую он, я была уверена, никогда не надевал, до сегодняшнего вечера. Рубашка была заправлена в коричневые брюки, которые я также на нем ранее не видела. Когда я вновь подняла глаза, чтобы встретиться с ним взглядами, я в первый раз за час, улыбнулась, наслаждаясь его очевидным дискомфортом.

– Ты приоделся, – тихо сказала я, не желая привлекать к нам внимание. Он пожал плечами и огляделся, чтобы увидеть, как много людей заметили его преображение. Когда его глаза остановились за моей спиной, он наклонился ближе ко мне.

– Ты уже поднималась, чтобы увидеть ее? – его тихий шепот вернул слезы мне на глаза. Я покачала головой и сделала глубокий вдох, чтобы не кинуться в его комфортные объятия на глазах у всего города. Его теплая рука сжала мою, и он приблизился ко мне, когда переплел свои пальцы с моими. Смутившись, я быстро оглядела церковь, в поисках наблюдавших за нами.

– Давай же Эш. Ты будешь сожалеть об этом, что не подошла и не попрощалась с ней в последний раз. Тебе нужно это сделать, чтобы завершить начатое. Доверься мне. Печаль в его глазах, когда он смотрел на меня, была умоляющей, – Я не пошел проститься с отцом. Я пожалел об этом. Я жалею об этом, по сей день.

Его признание вызвало боль в моей груди, которая отозвалась еще сильнее, не оттого, что я потеряла, а потому, как много потерял он, будучи маленьким мальчиком. Каким-то образом он нуждался в том, чтобы я это сделала. Я позволила осторожно потянуть меня по проходу к открытому гробу с лежащей в нем женщиной, от которой я всегда буду зависеть, не смотря ни на что. Мы говорили о моей свадьбе и о том, как она будет поправлять мне макияж и волосы.

Мы запланировали цвет платья невесты и букеты цветов, которые она должна была заказать. Мы говорили о том, какие платья наденут в день крещения мои дети в этой церкви. Так много планов мы настроили. Так много грез мы пережили сидя на крыльце, распивая сладкий чай и поедая сахарное печенье.

Гроб был из белого мрамора с розовой подкладкой. Ей бы это понравилось. Она любила розовый. Массивная ветвь из белых и розовых роз лежала в нижней половине, и она была бы рада и этому. Те кусты роз, с которыми она носилась и нянчилась, как с детишками, всю весну и лето были одной из ее радостей жизни. Я хотела поблагодарить всех, кто прислал ей большие цветочные букеты, выстилающие церковные стены, особенно те, которые были с розами.

Теплая капля упала с моего подбородка и опустилась мне на руку. Я свободной рукой попыталась вытереть лицо, но это было бессмысленно. Слез текли по моим щекам. Я даже не поняла, что я плакала все это время.

– Я не оставлю тебя, но ты должна пойти и попрощаться. Я буду стоять здесь, позади тебя, – прошептал Бо рядом со мной.

Когда я заходила в эти знакомые двойные двери, сегодня вечером, у меня был тугой узел в груди, который мешал глубоко дышать. Теперь, когда я стояла здесь и готовилась к прощанию с женщиной, которую я когда-то так любила, мир уставился на меня. Я вырвалась из руки Бо и, шагнула вперед.

Она улыбалась. Я была рада, что она улыбалась. Она всегда много улыбалась. Они все-таки использовали ее макияж. Я узнаю цвет помады "спелая малина" всегда. Запах роз был насыщенным, напоминая мне еще ​​больше о том, как мы во второй половине дня сидели возле ее дома и разговаривали.

– Они одели тебя в твое любимое платье, – прошептала я, склонившись пока что над ее телом, – и они наложили макияж, так же как это делала ты. Хотя ты делала это намного лучше. Тени для век слишком темные. Тот, кто накладывал их, по-видимому, не знает одного правила "чем меньше, тем лучше."

Это было странно говорить с ней, вот так. Она бы посмеялась над моими комментариями над макияжем. Мы придумали схему, как преподать косметологам морга или кому там, кто накладывает макияж на недавно умерших, урок искусства "нарисуй лицо". Уголки моих губ приподнялись.

– А помнишь, как мы разговаривали о том, как мы сможем обогнуть весь земной шар, так долго, чтобы успеть на свои же похороны? Ну, в том случае, если ты убеждена, что Бог слушает об этой идее, и ты где-то здесь, слушаешь, – я сделала паузу и подавила рыдание, которое угрожало вырваться наружу, – Я люблю тебя. Я скучаю по тебе. Я буду думать о тебе каждый день, и все те планы, которые мы строили, я осуществлю их. Просто пообещай, что ты будешь здесь. Пообещай, что ты убедишь того большого парня, там наверху, позволить тебе спуститься сюда, чтобы навестить меня.

На этот раз я не смогла сдержать рыдание, которое вырвались из меня. Я прикрыла рот и опустила голову. Я знала, что это был последний раз, когда, я ее вижу, и это осознание больно вонзилось мне в грудь. Утешительные объятия развернули меня и притянули к своей твердой груди. Бо ничего не говорил, чтобы успокоить меня. Он просто позволил мне попрощаться в последний раз, единственным способом, который я знала. Когда слезы высохли, а боль в груди, казалась, немного притупилась, я подняла голову и посмотрела на него.

– Я твердо уверен в том, что Бог не перенесет тебя на небеса. Я думаю, что он позволит тебе попрощаться здесь. И в то, что твоя Бабуля не ушла бы никуда, пока не получила бы от этого прощания все возможное.

Я издала смешок и кивнула. Он был, конечно, прав. Даже Бог, не мог помешать Бабуле, если она не была готова.

– Пока, Бабуля, прошептала я в последний раз.

– Ты готова? спросил Бо, переплетая свои пальцы с моими.

Я развернулась и пошла обратно к алтарю, кивая и разговаривая с другими людьми, которые пробирались, чтобы принести свои соболезнования. Бо тихо и терпеливо стоял рядом со мной. Я заметила, что несколько человек кидали быстрые любопытные взгляды на городскую черную овцу, которая стояла рядом со мной. Об этом будет знать весь город, еще до захода солнца. Так или иначе, сейчас это не имело никакого значения. Бо был моим другом, с тех пор, как он дернул меня за косички на детской площадке, а я в свою очередь схватила его за руку и завернула ее за спину. После того, как воспитатель нас разняла, она пригрозила, что вызовет наших родителей. Бо посмотрел тогда и спросил: "Хочешь присоединиться за обедом ко мне и моему кузену?"

Они могли болтать что угодно. Бо пришел мне на помощь, когда я нуждалась в ней больше всего. Он может и не идеальный городской житель, но как Бабуля всегда говорила, идеальность это скучно. Ей бы понравилось, что я плевала на все сплетни на ее похоронах. Я оглянулась через плечо, улыбаясь. Она была где-то здесь, и я почти слышала ее смех, когда выходила из церкви держа Бо за руку.

Бо

– Я не знаю, оправятся ли они от этого, когда-либо, – сказал я, открывая дверь грузовика и помогая Эштон забраться внутрь.

– Что? – спросила она, нахмурившись и посмотрела на меня.

То ли она и правда не поняла, что я имел ввиду, то ли она пытается притвориться, что все это действо не так уж ее и касается. Потому, что это ее касалось. Мое представление сегодня вечером приблизило меня еще на один шаг к тому, что Сойер узнает обо всем. Я не заботился о последствиях. Я просто не мог стоять в толпе тех людей, рядом с Эштон, которые и понятия не имели, что она переживала внутри и какие чувства в ней бушуют. Я был нужен ей.

– Они буду судачить, Эш, – заметил я осторожно, ожидая, если она сломленная тем, что только что произошло с Бабулей, так не и заметила того "заявления", что мы с ней сделали, выйдя из церкви вместе.

Она пожала плечами.

– Так что с этого. Это то, чего они хотели, Бо. Они судачат. Они должны пройти через это.

Будь я проклят, если не захотел заползти и прижать ее к кожаному сиденью, и целовать ее до тех пор, пока мы оба не захотели бы большего. Но даже я не смог этого сделать на стоянке возле церкви. Я закрыл двери, обошел грузовик спереди и забрался внутрь.

Я даже не спросил, хочет ли она домой. Я собирался привезти ее к себе. Мама работала этой ночью и, я хотел Эштон в моей комнате. Узнать, что это за чувство такое. Сохранить ее запах даже после того, как она уйдет.

– Куда мы направляемся? – спросила Эштон, подвинувшись ко мне ближе

– Это имеет значение? – спросил я вместо того, чтобы ответить ей.

Она издала небольшой, печальный вздох.

– Нет. Не совсем. Я с тобой, куда угодно.

В моей груди все бушевало и, зверь-собственник внутри меня ревел от удовольствия. Она была моей, черт возьми. Я должен был исправить это. Я не должен был отдавать ее обратно Сойеру.

– Я хочу видеть тебя в моей комнате. Я хочу, чтобы моя подушка пахла тобой. Я хочу, чтобы твой образ, лежащей на моей кровати, запечатлелся в моей памяти.

Эштон откинула голову назад, чтобы посмотреть на меня. Я взглянул в ее большие зеленые глаза, отвлекшись от дороги.

– Когда ты успел стать таким милым и обаятельным?

Таким образом, я был похоронен глубоко внутри единственной девушки, которую я любил. Хотя я ей об этом не сказал. Она не была готова для меня, чтобы повторить мои чувства снова. Она долго смотрела на меня, и я был готов ей сказать, как я себя чувствую.

– Не говори мне, что ты только сейчас поняла то, какой я очаровательный?

Она захихикала и прижалась губами к моей руке, чтобы не рассмеяться громче. Мне нравилось слышать ее смех. Особенно после того, когда я видел ее страдания и слезы. Это разрывало меня на части. Я не хочу, чтобы она грустила. Я не хочу, чтобы она вообще испытывала какую-либо боль. Я просто хотел защитить ее от всего. Я знал, что это звучит смешно, но я не мог справиться со своими чувствами.

Когда я проезжал между дубов, которые вели в парк трейлеров, в котором я прожил всю свою жизнь, я наклонился и поцеловал Эштон в макушку. Это было так, как должно было быть с самого начала. Эштон рядом со мной. Так должно было быть.

– Итак, что мы собираемся делать в твоей комнате? – спросила Эштон

Я открыл дверь и скользнул рукой по ее бедру, а потом притянул ее к себе, когда сделал движение, чтобы побыстрее убраться.

– Монополия? – ответил я с ухмылкой

Эштон положила свои руки мне на плечи, я притянул ее к себе еще сильнее и опустил ее на землю.

– Я терпеть не могу Монополию. Ты же знаешь.

Ей действительно не нравилась Монополия. Сойер всегда поддавался ей, когда мы играли, будучи детьми. Но не я. Я всегда забирал каждый доллар, который у нее был. Эштон не любила, что бы ей все доставалось легко. Ей нравился вызов. Уже тогда я знал это.

– Да уж, – я согласился и положил руку ей на поясницу, направляя ее таким образом, к входной двери, – Ну, мы могли бы поиграть в покер на раздевание.

Эштон засмеялась и потрясла головой.

– Ты всегда обыгрывал меня. Ну, по крайней мере, в покер. Я же буду голой меньше, чем за пятнадцать минут.

– Хорошо, ты купила меня. Мы будем играть в покер на раздевание, – прервал ее я.

– Если ты хочешь видеть меня голой, тебе не придется резаться со мной в карты, – ответила она насмешливо.

Черт, да. Это была моя девочка.

– Заметано. Раздевайся, – потребовал я сразу, как закрыл дверь за нами.

Эштон откинула голову и рассмеялась. Грусть, которая скрывалась в ее глазах, исчезла. Вот это я и хотел сделать. Ну, я хотел, чтобы она и разделась тоже, но это было моим главным приоритетом. Это произошло за секунду.

– Могу я сначала выпить? – спросила Эштон, обнимая меня.

– Я думаю, да, если это то, чего ты действительно хочешь, – ответил я, приблизив к ней рот, чтобы покрыть ее поцелуями от подбородка до мягкой кожи за ухом.

Руки Эштон соединились вокруг моей шеи и, она выгнулась мне навстречу. Мы могли и не дойти до моей комнаты, если она собиралась продолжать вытворять такое.

– Я передумала, – прошептала Эштон, и опустила свои руки к моим джинсам и дернула за пуговицу.

– Ты уверена? – спросил я, покусывая мочку ее уха.

Она задрожала в моих руках и кивнула.

Оно не могло врать. Это чувство было правильным.

– Я хочу, снять это, – прошептала она, расстегнув мои джинсы, а потом начала стаскивать их вниз. Я тоже хотел их снять, но не в моей гостиной. Я хотел ее в моей комнате, на моих простынях. Потому, что, когда она уйдет, я смог бы ощущать ее запах.

– В мою комнату, – ответил я, когда стал покрывал ее шею поцелуями. Небольшая дрожь пробежала по ее телу, что взволновало меня еще больше. Я протянул руку, и схватил подол ее короткого платья, а потом дернул его вверх, чтобы смог беспрепятственно обхватить ее попку. Обе мягкие половинки были голыми. Я замер и уставился на нее, а когда я опустил руку ниже, то обнаружил лишь тонкую полоску.

– Святое дерьмо, детка. Ты носишь стринги? Теперь мне нужно побыстрее избавить ее от этого платья. Милая дочка проповедника была непослушной, как чертовка, и я любил каждый ее дюйм.

Эштон только кивнула и сжала губы в попытке скрыть веселую улыбку. Она любила осознавать, что она сводила меня с ума.

– Снять. Я хочу снять это платье, – потребовал я. Я не стал ждать, пока она поможет мне. Я нашел молнию и скользнул по изгибу ее бедра, а затем содрал его через голову. Забытая ткань упала на пол, когда я стоял и лицезрел Эштон в черном кружевном лифчике и малюсеньких трусиках. Я не видел смысла в ношении таких трусиков, которые ничего не прикрывали, но я не жаловался. Они будоражили мое воображение.

– Извини, детка, но я не могу сделать это в моей комнате, – извинился я и, подхватив её на руки, прижал к стене в коридоре.

Глава 10

Эштон

«Эштон,

Ты не ответила мне, а значит, либо письмо не дошло, что не удивительно, с ненадежной местной связью и доступом в Интернет, либо случилось что-то неладное. Несколько раз я пытался дозвониться, но не смог, потому, что здесь, где я нахожусь, неважный сигнал. У меня хорошие новости и плохие новости. Плохая новость состоит в том, что у Кэтрин аллергия на какое-то неизвестное растение, она вся покрылась сыпью и, папа повез ее в город неподалеку. Он отсутствовал час, но уже вернулся, с ней все в порядке, но мама уже готова ехать домой. А теперь хорошие новости. Я возвращаюсь домой. Мы уже упаковались и, я пишу это, а как только я появлюсь в зоне действия сети моего телефона, я позвоню тебе. Держи телефон при себе. Мне нужно услышать твой голос. Кроме того, позвони Бо от меня и скажи, что я возвращаюсь домой. Ему и мне нужно на недельку раньше засесть в тренажерном зале, чтобы быть готовыми к футбольным тренировкам. А так же скажи ему, чтобы прекратил пить пиво. Мне нужно, чтобы мой лучший принимающий был в форме.

Люблю тебя,

Сойер.»

Я уставилась на экран своего ноутбука и так просидела долгое время. Я не уверена, что же мне делать. Кому и что рассказывать. Куда пойти. Я медленно закрыла компьютер и убрала его с колен на кровать. Я проснулась, зная, что мне не уйти от расспросов моих родителей, о том, почему я вчера вечером выходила из церкви, держа Бо за руку. Это то, чего я боялась, но это было еще хуже. Экран телефона загорелся раньше, чем мелодия "Eye of the Tiger" начала воспроизводиться впервые, за три недели. Сойер закачал на мой телефон "Eye of the Tiger", чтобы на него у меня стояла особенная мелодия. Я тупо потянулась за ним и нажала кнопку вызова, перед тем, как поднести его к уху.

– Привет.

– Ахххх, блин, детка, так славно, слышать твой голос. Ты получила мой эмейл? Я подождал, пока ты будешь готова и, позвонил. Мы примерно в двух часах езды. Я попросил папу высадить меня у твоего дома. Я не могу дождаться, когда увижу тебя.

Чувство вины, разочарование, злость, паника, все и сразу, казалось, бушевало внутри меня. Мой контроль над телефоном затянулся, и я сделала несколько глубоких вдохов.

– Эм, привет, да, я только что получила твой эмейл. Не могу поверить, что ты приезжаешь домой так скоро. Отсутствие энтузиазма в моем голосе было безошибочно. Секунда тишины тикала, и я знала, что мозг Сойера работал в полную силу.

– Ты что, только проснулась? Что-то ты не слишком радуешься моему возвращению домой. Я ожидал, что ты будешь визжать от восторга, или что-то в таком роде.

Замечательно, я заставила его подозревать меня прежде, чем он вернулся домой. Мне нужно исправить это. Я не могу вставать между Бо и Сойером. Они были так близки, как браться всю их жизнь. Я никогда не смогла простить себе, если бы я стала причиной конфликта между ними. Тот факт, что я беспокоилась об отношениях Бо и Сойера, вместо моих и Сойера, удивил меня.

– Извини, я в восторге. Я только что проснулась. Прошлый вечер был посвящен прощанию с Бабулей, а сегодня ее похороны. Это были трудные дни.

– Что? Эш, детка. Твоя Бабуля скончалась? О, детка, мне так жаль тебя. Почему ты не сказала мне?

Я забыла о том, что он не знал. Письмо, которое я так и не написала, мелькнуло у меня в памяти. Вместо того, чтобы сказать ему о Бабуле, я побежала к Бо. Случилось бы то, что случилось в тот день, если бы я написала Сойеру и помогла маме с подготовкой похорон? Не хочу ли я того, чтобы некоторые вещи стали иными?

– Это то, о чем я не могла написать по эмейлу, – объяснила я, в надежде на его понимание или как минимум на принятие моего извинения.

– Я еду домой. Я заеду домой и переоденусь, до того, как я появлюсь, не хочу опоздать к началу. Я смогу отвезти тебя туда. Все будет хорошо. Я скоро буду. Я обещаю.

Как он будет себя чувствовать, если я скажу ему, что все нормально? Что Бо уже помог мне сказать последнее "прощай". Бо поддерживал меня, когда я плакала. Но теперь мои слезы высохли. Теперь я знала, что моя Бабуля счастлива там, среди причудливых золотых улиц и сказочных замков. Она всегда говорила, что Бог ей обязан предоставить огромный сад полный роз, тогда она поднимется туда.

– Эш, ты в порядке?

– Прости, я задумалась о похоронах. Я увижу тебя, когда ты сюда приедешь.

– Ладно. Я люблю тебя, – это были те слова, которые мы говорили, когда вешали трубку. Обычно я всегда говорила их первая. Но на этот раз я про них забыла.

– Тоже тебя люблю, – ответила я послушно, прежде чем повесить трубку.

Я любила его. Я всегда его любила, но не так, как должна была бы. Где-то глубоко я всегда знала, что между нами что-то не так. До тех пор, пока я не провела несколько последних недель с Бо, даю голову на отсечение, чего-то не хватало в наших отношениях. С Бо, я могла быть собой и, он любил меня. Сойер любил меня ту, над которой я так тяжело работала. Если бы Сойер узнал настоящую меня, девушку, которую, я оставила далеко позади, еще в детстве, он никогда бы не полюбил меня.

Он не мог. Но и я не могла быть с Бо. Я никогда не могла предпочесть его Сойеру. Он будет терзаться пожизненной дружбой. Сойер заботился о Бо, как о ребенке. Он присматривал за ним, и делился своим богатством с ним. Даже теперь, Сойер оберегал Бо от стольких вещей.

Только в прошлом году тренер собрался выгнать Бо из футбольной команды за то, что он появился на тренировке с похмелья. Сойер обратился к тренеру и пообещал, что лично убедится, что Бо придет на тренировку подготовленный и, будет играть. Бо нужен был Сойер. Я не могла встать между ними.

Я швырнула через всю комнату, подушку, которую до этого сжимала в руках и в отчаянии зарычала. Это было смешно. Я был смешна. Как я могла позволить себе это сделать? О чем я думала? Я позволила себе слишком сильно беспокоиться о Бо Винсенте. Я не просто заботилась о нем, я хотела его. Это было самое худшее, что я могла сделать. Иметь его значило разорвать связь с единственной семьей, о которой он заботился. Я заставила весь город болтать о нем и ненависть его за то, что он увел девушку Сойера. Глупейшая ситуация.

– Сладкая, ты проснулась? – послышался папин голос за дверью моей спальни. Я вздохнула. Это был разговор, которого я опасалась. Бессмысленный разговор. Тот, на который даже не стоило тратить время.

– Да, пап, входи, – ответила я.

Моя дверь открылась, он стоял там, с лицом испещренным мелкими морщинками, которое я так редко видела, оно было обращено ко мне. Он вошел внутрь и остановился около края моей постели. Его руки были скрещены на груди, и я чувствовал запах его лосьона после бритья. Он пользовался им всю жизнь.

– И что же это было, прошлым вечером? Он говорил прямо и по существу. Я должна была отдать ему должное. Я села на свою кровать и посмотрела прямо на него. Мне нужно, сменить тему. Стушевать его. Принятие Бо этим городом и отношения с Соейром зависели от него.

– Я так понимаю, ты имеешь ввиду Бо Винсента? Как будто я должна была спрашивать. Папины брови взлетели вверх, как будто он подумал, что я сошла с ума, так как думаю, что он мог иметь ввиду, что-то другое.

– Да, Эштон, да.

Я вздохнула, покачала головой и даже состроила что-то наподобие драматического взгляда.

– Бо мой друг. Мы выросли вместе. Он двоюродный брат моего парня, и лучший друг. Сойера не было здесь, а я столкнулась с одной из самых трудных вещей в моей жизни, и Бо появился, чтобы вмешаться и помочь мне. Он любит Сойера, я знала, что Соейр хотел бы этого, чтобы он это сделал. Кроме того, Бо знает, как я была близка с Бабулей. Он, бывало, сидел на крыльце и поедал вместе со мой ее печенья. Вспомни, тот факт, когда его мама работала официанткой в коктейль-баре и, ему некуда было деваться.

Горечь в моем голосе была неизбежна. Брови папы соединились. Ему не нравился мой тон, но я видела, что он думает о моем оправдании. Я спокойно ждала, молилась, что он поверил. После того, как прошла почти вечность, как мне показалось, он кивнул и тяжело вздохнул.

– Я понимаю, это было тяжелым периодом для тебя. И Сойер уехал, и мы с твоей мамой были заняты организацией похорон и приездом родственников, нас не было рядом с тобой. Я ценю то, что Бо заметил, что ты нуждаешься в ком-либо и, что он вмешался. Однако, Бо Винсент не тот мальчик с которым я хотел бы, чтобы ты общалась. Он кузен Сойера и когда Сойер где-то поблизости все хорошо. Но Бо из не благополучной семьи. Его папа был игроком в карты, а мама «белый мусор»*. Ты можешь получить плохую репутацию, проводя время, с такими, как он. Плохая компания разрушает хороший образ. Помни об этом.

*(прим. – бедная семья, белый мусор, (white tras h) переводится, как бедняк, из белого населения южных штатов США).

Я хотела вскочить и закричать, чтобы мой крик отразился от верхушки крыши, что он ничего не знает о Бо. Не имело значения, кто его родители. Обвинять ребенка за грехи его родителей это не правильно. Разве, он не читает ежедневно Библию, где написано, что нельзя судить людей и нужно уметь прощать? Я прикусила язык, до тех пор, пока не почувствовала вкус в крови, в попытке удержаться от крика.

– Кто звонил тебе в такую рань? спросил папа, показывая взглядом на мой телефон который лежал рядом с моей подушкой.

Сойер, – сказала я. Явное облегчение появилось на его лице. Ему действительно нужно было выбираться отсюда, пока я не потеряла его.

– Правда? И как он?

– Он уже на пути домой. Он будет здесь, как раз к похоронам.

Папа улыбнулся, отчего в животе у меня завязался узел боли.

– Ну, что ж, хорошо, хорошо. Я рад, что он приедет домой на похороны твоей Бабули. Он очень хороший парень.

С радостным выражением лица папа развернулся и вышел из моей комнаты, закрыв за собой дверь. Я посмотрела на закрытую дверь так, как я хотела бы посмотреть на него.

Вот почему я не могла допустить того, чтобы мои чувства испортили жизнь Бо еще больше. Я не была полезной ему. Если я выберу Бо, он потеряет Сойера. Ему нужна семья. Я не могла заполнить эту пустоту для него. Мое сердце болело в груди, от осознания того, что я должна была сделать. Также, я знала, если я причиню боль Бо, чтобы спасти его, это убьет меня. С меня хватит. Я испортила все, потому, что я не держалась от него подальше. Теперь пришло время все исправить.

* * *

Я резко затормозила на гравийной дорожке. Грузовик Бо был единственным автомобилем припаркованным около прицепа. Его матери здесь не было. Единственная хорошая новость, в данный момент. Я должна сделать это в одиночку. Сойер будет в городе через тридцать минут. Я приехала бы раньше, но после утреннего разговора с папой я решила, что лучше подождать, пока он не уедет в церковь.

Моя грудь болела. Я прижала руку к сердцу, чтобы ослабить боль. Должно же быть ограничение на боль, которую человек может испытать за неделю. Непременно, Бог мог видеть мой предел? Я нуждалась в чуде. Горький смешок вырвался из меня, при мысли о том, что Бог поможет мне с этой ситуацией. Бог не помогает хорошим девочкам встречаться с плохими мальчиками. Но Бо не был плохим внутри. Не совсем. Он поступал так, как знал.

Его вырастила официантка из бара, которая "прыгала" из постели в постель, к мужикам, вне зависимости от их семейного положения. Никто не имеет права учить Бо, как поступать. Внутри, он был замечательным человеком. Он был заботливым, чутким, смешным, терпеливым и понимающим. Он бы согласился. Ну, хоть кто-то в моей жизни, кроме Бабули, больше никого не было.

Дверь прицепа распахнулась, Бо остановился на первой ступеньке и уставился на меня. Единственное, что на нем было надето из одежды, это джинсы с низкой посадкой. Даже его ступни были голыми. Я проглотила слезы. Я приехала сюда, чтобы покончить с этим и было такое чувство, что мое сердце вырвали из груди, прежде чем я произнесла какие-то слова. Как в замедленной съемке я потянулась к ручке двери моей машины и вышла на гравийную дорожку. Наши глаза встретились, когда я закрыла дверь.

Хмурое выражение лица сменилось на сексуальную улыбку. Он так хорошо мог считывать меня. Он всегда знал, о чем я думала. Когда мы были детьми, я могла не рассказывать ему, если я была расстроена. Он знал это, и он пытался исправить это, Сойеру же нужно было дать намек на то, что мои хрупкие женские чувства были ранены. Он не двигался. Вместо этого он смотрел на меня, как я переставляла ноги, одну за другой, желая больше чем что-либо другое в мире, я не могла получить этого.

Только в этот момент я хотела быть эгоисткой и взять то, что я хотела. Забыть о последствиях и броситься в объятия Бо. Я хотела сказать ему, что я люблю его. Я хотела целовать его лицо прямо здесь, стоя напротив его трейлера, перед теми, кто прижимал свои носы к окну, чтобы поглазеть на это. Я хотела претендовать на Бо так, же как он на меня. Но я не могла сделать ни одной вещи, из этого списка. Наша сказка никогда не будет длиться вечно. Он потеряет Сойера.

В городе будут ненавидеть его, а не просто болтать о нем, что он оказался таким же, как и его отец. Мой отец никогда не примет его. Я бы, вероятно, сидела в комнате или была бы отправлена в школу для девочек. Никто не допустит этого. Я не могла позволить Бо узнать почему. Он был храбрее, чем я. Он будет бороться за меня. Он потерял бы то немногое, что он имел в этом глупом городе, я бы этого ни за что не допустила. Мои родители никогда не позволят этому случиться. Мне придется отпустить его. То, чего хотела я, не имело значения. А вот будущее Бо, имело.

– Что-то подсказывает мне, что это не тот визит, на который я надеялся, когда я увидел твою маленькую белую машинку, – его голос звучал натянуто.

Я боролась с собой, чтобы оставить слезы, там, где им место, в глубине моих глаз, и чтобы они не катились по моему лицу. Я должна была сделать это. Так будет лучше. Лучше для Бо.

– Он возвращается домой сегодня, – сказала я сквозь ком в горле.

Бо отступил назад и указал мне, чтобы я заходила внутрь. Я опустила взгляд, чтобы не смотреть на него и вошла в его трейлер во второй и последний раз. Я никогда не буду в состоянии вернуться сюда. Не будучи с Сойером. Я не была бы в состоянии забыть завтрак, которым мы делились за кухонным столом. Смех и то, как его челюсти двигались, когда он жевал. Я была очарована, наблюдая, как он ест по утрам. Тогда, прошлой ночью. Я никогда не смогу забыть вчерашний вечер, и то, что мы делали в этой комнате. В его спальне. В коридоре. О Боже, как я смогу отпустить его?

Дверь закрылась позади меня, а я стояла, упершись взглядом в кухонный стол. Я видела коробку из под злаков и пустую миску. Руки Бо скользнули вокруг моей талии. Я знала, что я должна была отойти от него, но я не могла себя заставить сделать это. Это был мой рай. Находиться в его объятиях, это как найти покой. Осознание того, что это было в последний раз, что он в последний раз прикасается ко мне, огорчило этот момент. Я глубоко вздохнула, впитывая его запах, его тепло, ощущение его рук на моем животе.

– Мы знали, что этот день настанет. Просто он наступил раньше, чем мы ожидали. Я думал об этом, и я хочу, чтобы ты позволила мне с ним поговорить. Я думаю, что я смогу это сделать.