Текст книги "Между двух стульев"
Автор книги: Е. Клюев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
– Здравствуйте, – осторожно произнес Петропавел и получил в ответ хриплое: "Прикройтесь". Решив, что сейчас на него набросятся, он принял боксерскую. как ему показалось, стойку, но существо е двигалось. Тогда Петропавел, все поняв и смутясь, опустил глаза и увидел, что одежда его состояла те перь сплошь иэ прорех, сквозь которые светилось худое интеллигентное тело. Оставшиеся после скита ний по лесу лохмотья мало что прикрывали. Петропавел отвернулся и попробовал разложить лохмотья на теле так, чтобы было прилично. Прилично не получилось.
– Где Вы взяли сеть? – спросил он не оборачиваясь.
– На побережье, – ответили ему странно.
– А побережье где?
– У моря, – ответили еще более странно.
Продолжая манипуляции с лохмотьями, Петропавел чтобы выиграть время, придрался:
– Почему поляна такого дикого цвета?
– Нипочему. Это ЧАСТНАЯ ПОЛЯНА. В какой цвет хочу – в такой и крашу.
По голосу собеседник мог быть либо женщиной с басом, либо мужчиной с тенором. решив, что во второ случае можно не церемониться, Петропавел спросил напрямик:
– Вы, простите за нескромный вопрос, какого пола?
– Скорее всего, женского, – с сомнением ответили сзади, окончательно сбив Петропавла с толку.
– 14
– Нельзя ли поточнее? – не очень вежливо переспросил Пет 1ропавел. – В нашем положении это все-таки важно.
– В вашем положении – важно, а в моем нет, – заметили в ответ.
"Оно право", – подумал Петропавел и сказал:
– Может быть, если у Вас нет полной уверенности в том, что Вы женского пола, и остается пусть даже маленькая надежда, , что Вы мужчина, я перестану смущаться хотя бы на время и повернусь к Вам лицом?
– Валяйте.
Петропавел осторожно и не полностью повернулся и стыдливо представился. То, как представились ему, потрясло Петропавла.
– Белое Безмозглое, – отрекомендовалось существо.
– Вы это серьезно? – спросил он.
– Не деликатный вопрос, – заметило Белое Безмозглое.
– Извините... Мне просто стало интересно, поч 1е 0му Вас так назвали.
Белое Безмозглое пожало плечами:
– Можно подумать, что называют обязательно почему-то! Обычно называют нипочему – просто так, от нечего делать.
– Белое Безмозглое... – с ужасом повторил Петропавел.
– Да, это имя собственное. То есть мое собственное. Но не подумайте, что у меня нет мозгов: у меня мозгов полон рот! А имя... что ж, имя – только имя: от него не требуется каким-то образо 1м 0 представлять своего носителя... Асимметричный дуализм языкового знака.
– Что-о-о? – Петропавел во все глаза уставился на Белое Безмозглое. Оно зевнуло.
– Фердинанд де Соссюр.
Это заявление сразило Петропавла намертво. Он подождал объяснений, но не дождался. Белое Безмозглое тупо глядело на него, все еще не имея никакого выражения лица.
– Что это значит? – пришлось наконец спросить Петропавлу.
– А зачем Вам знать? – опять зевнуло Белое Безмозглое. Вадь имена узнают, чтобы употреблять их. Вы же не собираетесь употреблять 1э т о и м я 0? Стало быть, и знать его незачем. Язык... – эевнув в очередной раз, Белое Безмозглое внезапно уснуло.
Петропавел выждал приличное время и наконец тихонько дотронулся до сети:
Простите, Вы хотели что-то скаэать? – По поводу чего? поинтересовалось Белое Безмозглое.
– По поводу... кажется, по поводу языка.
А-а, язык... Язык страшно несовершенен! Как это говорят... – тут Белое Безмозглое опять погрузилось в сон.
– Как это говорят? – подтолкнул его Петропавел.
– Да по-разному говорят. Говорят, например, так: "Парадокс общения в том и состоит, что можно высказаться на языке и тем не
– 15 менее быть понятым. Это очень смешно, – без тени улыбки закончило Белое Безмозглое, засыпая.
"Вот наказание! – с досадой подумал Петропавел. – Оно засыпает каждую минуту!" Размышляя о том, как бы разбудить Белое Безмозглое на более долгий срок, он заметил некоторую несообразность в ее (или его) облике: казалось, что сеть была просто скатана в какое-то подобие тюка и что при этом в тюке ничего не было. Лицо Белого Безмозглого производило такое же странное впечатление: лица, собственно, не имелось, а все, что имелось в качестве лица, было нарисовано – непонятно только, на чем.
Петропавлу сделалось жутковато – и он довольно грубо толкнул Белое Безмозглое. Оно очнулось.
– Я что-то начало объяснять?.. Видите ли, я засыпаю исключительно тогда, когда приходится чтонибудь кому-нибудь объяснять или, наоборот, выслушивать чьи-нибудь объяснения. Мне сразу становится страшно скучно.-. По-моему, зто самое бессмысленное занятие на свете – объяснять. Не говоря уже о том, чтобы выслушивать объяснения.
– А вот я, – заявил Петропавел, – благодарен каждому, кто готов объяснить мне хоть что-то – все равно что.
Белое Безмозглое с сожалением поглядело на него: это было первое из уловимых выражений лица.
– Бедный! – сказало оно. – Наверное, Вы ничего-ничего не знаете, а стремитесь к тому, чтобы знать все. Я встречалось с такими – всегда хотелось надавать им каких-нибудь детских книжек... или по морде. Мокрой сетью. Книжек у меня при себе нет, а вот... Хотите по морде? Правда, сеть уже высохла – так что вряд ли будет убедительно.
– Зачем это – по морде? – решил сначала всетаки спросить Петропавел.
– Самый лучший способ объяснения. Интересно, что потом уже человек все понимает сам. И никогда больше не требует объяснений ни по какому поводу!.. И не думает, будто словами можно что-нибудь объяснить. У Вас были учителя? – неожиданно спросило Белое Безмозглое.
– Конечно, – смешался Петропавел. – Были и... есть. Как у всех.
– Да-да... – рассеянно подхватило Белое Безмозглое. Терпеть не могу учителей. Они всегда прикидываются, будто что-то объясняют, а на самом деле ничегошеньки не объясняют.
– Ну, не скажите! – вступился Петропавел за всех учителей сразу.
– А вот скажу! – воскликнуло Белое Безозглое. – Я еще и не такое скажу!.. – Даже переживая какую-нибудь эмоцию, оно оставалось почти неподвижным. – Для меня достаточно того, что при объяснении они пользуются словами: одно зто гарантирует и полный
– 16 провал.
– Чем же, по-Вашему, надо пользоваться при объяснении?
Белое Безмозглое не задумываясь ответило:
– Мокрой сетью. Исключительно эффективно. А слова... Белое Безмозглое подозрительно зевнуло, – все суета и асимметричный дуализм языкового знака.
Определенно надо было предпринимать какието действия, чтобы выведаыь у Белого Безмозглого хотя бы минимальные сведения об зто асимметричном дуализме.
– М-м... – попробовал начать он, – но ведь асимметричный дуализм языкового знака, как Вы его называете... – зтим, наверное, еще не исчерпывается наше знание о мире...
– Исчерпывается, – лаконично возразило Белое Безмозглое и уснуло, успев повторить только: – Фердинанд де Соссюр...
Тут Петропавел прямо-таки рассвирепел.
– Проснитесь! – заорал он. – Сколько можно спать!
Белое Безмозглое проснулось и сказало:
– Не злитесь. Злоба – не воробей: выпустишь – не поймаешь.
– Тогда немедленно объясните мне про дуализм и про Фердинанда! – отчеканил Петропавел.
Белое Безмозглое вздрогнуло и испуганно залепетало что-то нечленораздельное, но мгновенно впало в такой глубокий сон, что со страху должно быть, захрапело, как солдат.
– Ну, ладно! – зловеще произнес Петропавел. – Тогда держитесь! – Он ухватился за свободный конец сети и с некоторым трудом перевернул тяжелое Белое Безмозглое вверх ногами. Потом прицепил сеть к толстому суку дуба на окраине поляны. Через непродолжительное время, – видимо, от ощущения неловкости в теле Белое Беэмозглое проснулось и поинтересовалось:
– Что это со мной?
– Вы висите на дереве и сейчас объясните мне то, о чем я Вас просил.
Белое Безмозглое тут же попыталось уснуть, но положение тела обязывало бодрствовать, и, не сумев почить, оно тихо и безутешно заплакало.
– Объясняйте! – приказал неумолимый Петропавел. Объясняйте – и я верну Вас на Ваш пень.
– Ну... – принялось ерзать зареванное уже Белое Безмозглое, – это понятие, асмметричный дуализм яэыкового знака, введено одним лингвистом швейцарским, которого звали Фердинанд де Соссюр... Он рассматривал языковой знак – допустим, слово – как единство означающего и означаемого... то есть формы... внешней оболочки знака... собственно звуков... и смысла... Хватит?
– Мало, – отрезал Петропавел.
– Между формой знака и его смыслом отношения асимметричные! – взревело Белое Безмозглое. – Название никогда не раскрывает сущности предмета, никогда не покрывает смысла!.. – На
– 17 Белое Безмозглое невыносимо было смотреть: глаза на его сильно набеленном лице постоянно эакрывались и открывались, голова то безжизненно повисала, то вновь поднималась кверху. Борьба с подступавши сном была, по-видимому, крайне мучительной. Петропавел отвернулся и принялся разглядывать куст.
– Подробнее! – офицерским голосом скомандовал Заплетающися языком Белое Безмозглое бормотало уже чуть слышно:
– Что ж тут подробнее..– Если название не раскрывает сущности предета... бессысленно пытаться объяснять что бы то ни было с помощью названий... Имена условны... Они не воссоздают предметного мира... Они создают свой мир... это мир имен... мир слов... Их придумали, чтобы обениваться словами, а не предетами... предеты бывают тяжелыми... они не всегда под рукой... ногой... головой... – и Белое Безозглое прикинулось уснувшим.
– Вы же не спите! – укорил наблюдательный Петропавел и вдруг почувствовал, как откуда-то сверху возник очень направленный ледяной ветер и почти тут же на уровне лица Петропавла завис некто величиной с годовалого ладенца, но плотный и старый. В руке его была колотушка, которой он немедленно и со страшной силой ударил Петропавла в лоб. Когда Петропавел пришел в себя и почувствовал ужасную боль, старый младенец отрекомендвался :
– Гном Небесный. Прошу любить и жаловаться.
– Очень голова болит, – охотно пожаловался Петропавел.
– Рад слышать, – ответил Гном Небесный. – Сейчас же отцепите Белое Безмозглое от дерева. Феодал!
Петропавел, у которого все плыло перед глазами, беспрекословно повиновался. Все это время Гном Небесный висел на небольшой высоте очень строгий .
– Твое имя? – спросил он по окончании процедуры. Белое Безозглое отползало. Петропавел не смог вспомнить своего имени точно:
– Меня зовут... не то Петр, не то Павел...
– Ясно. И чего ж это ты бесчинствуешь? Тут всетаки ЧАСТНАЯ ПОЛЯНА, – между прочим, гордость нашей ЧАЩИ ВСЕГО.
– Я только хотел, чтобы оно договорило то, что начало, попытался оправдаться Петропавел.
Гном Небесный нахмурился.
– Зачем тебе это?
– Кто сказал "А", пусть скажет "Б", – объяснился Петропавел коротко, по причине головной боли.
После некоторого разышления Гном Небесный заметнл:
– Тут у нас так никто не делает. – Помолчав, он добавил: И слава богу.
– Но почему? – от боли глаза у Петропавла вылезли на лоб.
– Во-первых, глаза убери со лба, – порекомендовал Гном Небесный и своей колотушкой что было сил хватил Петропавла по темени. Удовлетворен – шись результатом, он довольно хмыкнул и
– 18 продолжал. – А во-вторых, если тебе сказали "А", то "Б" ке само собой разумеется. А все, что само собой разумеется, никому не интересно. – Тут Гном Несный подозрительно посотрел на Петропавла. – Или может быть, 1т е б е 0 интересно то, что само собой разумеется?
Петропавел тер темя и не следил за разговором.
За разговором следи, – посоветовал Гном Небесный. – Я начинаю излагать сведения, которые тебе, по-видимоу, нужны. Значит, так. Русский алфавит состоит из 33 букв. Сначала идет буква А, непосредственно за ней следует Б, после которой идет В. Дальше сразу же – это уже четвертая буква – Г. Пятая буква – Д, потом – Е и рядом с ней Ё – такая же, как Е, только с двуя точками сверху, затем...
– Спасибо, достаточно, – как ог вежливо остановил его Петропавел. – Дальше я знаю.
– Отрадно. Значит, голова у тебя не для кляпа.
("Шляпы!") – хотел возразить Петропавел, но из страха перед олниеносной колотушкой смолчал.
– Не для кляпа, – настойчиво повторил Гном Небесный и, вынув из маленького нагрудного кармана кляп, угрожающе потряс им в воздухе.
– Не для кляпа, – с уверенностью подтвердил Петропавел.
– В таком случае. – Гном Небесный спрятал кляп, – сам и досказывай себе недосказанное, если считаешь нужны. Тут тебе предоставлвется полная свобода. Или ты не любишь свободы? – И из заднего кармана брючек Гном Небесный внезапно вынул наручники огромных размеров.
– Я люблю свободу! – прочувствовал ситуацию Петропавел.
– Вот и пользуйся ею. – Громадные наручники исчезли в крохотном кармане. – Стало быть, Петр или Павел, удовольствуйся тем, что тебе сказали "А" : тут у нас редко говорят "Б" по своей воле. И потом не надо стараться прямо так уж все понять. Многое из того, что тут встречается, вообще не годится как объект для понимания. Вон там, – Гном Небесный махнул колотушкой в сторону, находится ИГОРНЫЙ МАССИВ: на нем живет Пластилин Мира. Очень не рекомендую тебе понимать его. Есть явления, которые нужно просто оставить в покое. Ты же, например, не стремишься понять... ну, мыло, когда руки моешь!
Стремлюсь, – сказал и в самом деле пытливый Петропавел.
– Ну и дурак. Тут такого стремления 1в ы с о к о 0 никто не оценит.
– Тут... это где?
– Тут – зто тебе не там. И предупреждаю: если ты намерен не давать спать Белому Безмозглхому, пеняй на себя! Видишь ли, мы ленивы и не любим пытки... А я буду следить за тобой. Знаешь, что такое гномическое настоящее? – Гном Небесный зря подождал ответа и объяснил: – Гномическое настоящее – это время, захваченное врасплох, в одной точке: здесь и теперь– Так что учти! – и он
– 19 приветственно махнул колотушкой, за миг до этого исчезнув из поля зрения.
_ЛИРИЧЕСКОЕ НАСТУПЛЕНИЕ
Одному моему знакомому очень не нравилась сказка "Курочка ряба". Он не понимал ее. Поступки героев этой сказки казались ему дикими выходками. Рассуждал он примерно так.
"Жили себе дед да баба. Была у них курочка ряба" – это нормально: деды и бабы действительно живут на свете, и у них обычно водится какая-нибудь живность. "Снесла курочка яичко яичко не простое, а золотое" – что же, предположим. Примем это как допущение... А вот дальше... Дальше начннаются совершенно не мотивированные действия героев. Посудите сами: "Дед бил, бил – не разбил" . Зачем, спрашивается, он это яичко бил, если понял, что оно золотое? Золотые яйца не бьются – каждому ясно. "Баба била, била – не разбила" – экая глупая баба! Мало ей, что яйцо золотое, так ее и печальный пример деда ни в чем не убедил... Идем дальше: "Мышка бежала, хвостиком махнула – яичко упало и разбилось". Как же оно, интересно, разбилось, когда золотые яйца (см. выше) не бьются? Ладно, примем это как второе допущение– Но что ж потом? А потом – "Плачет дед". С чего бы зто? Ведь за минуту до разбиения яйца мышью сам он стремился к тому же результату! Очень непоследовательный получается дед... Или этот дед настолько мелочен, что ему важно, кто именно разбил яйцо? Непонятно. "Плачет баба" – опять же глупая баба! Механически повторяет все, что делает дед. "А курочка кудахчет: "Не плачь, дед.-." – Стоп! Если курочка ряба уемеет говорить, то почему же раньше она молча следила за бессмысленныи поступкаи деда и бабы, почему не возутилась, не объяснила ситуации?– Подозрительная курица... Так вот, она говорит: "Не плачь, дед, не плачь, баба, снесу я вам яичко другое – не золотое, а простое!" Тоже мне, утешение : плакали-то они с золотом!.. И вообще – будь яичко с самого начала простым, никакой трагедии не произошло бы: дед благополучно разбил бы его с первого раза без посторонней помощи. И даже баба бы разбила. Но на этом сказка кончается. Что ж это за сказка такая?
А вот представим себе:
"Жили себе дед да баба. Была у них курочка ряба. Снесла курочка яичко – яичко не простое, а золотое. Обрадовалса дед. Обрадовалась баба. Взяли они яичко и понесли на рынок. И там за это золотое чиско продали им десять тысяч простых. Сто яичек они съели, а остальные протухли". Чудная сказка! Я дарю ее моему знакомому: пусть расскаэывает своим внукам и правнукам про оборотистых деда и бабу, а мы с вами давайте поставим перед собой вопрос: что же все-таки делать с золотым яичком?
Ответ на этот вопрос может быть только один: д е л а т ь с з о л о т ы м я и ч к о м н е ч е г о – и что бы ни предприняли
– 20 дед и баба, все одинаково нелепо, потому как для них золотое яичко – зто привет из другой реальности. Это бабочка, залетевшая в комнату, где ей не выжить. Это персиковая косточка, брошенная в снег, где ничего не вырастет из нее. Это прекрасное стихотворение на не известном никому языке... "Дар напрасный, дар случайныйй". Всему – свое место.
"Всему – свое место" – таков, пожалуй, наиболее общий смысл, который можно извлечь из "Курочки рябы". Но вот что странно: вне истории о золотом яичке, само по себе, суждение это никому не нужно. Представим себе такую ситуацию: некто собрал вокруг себя слушателей, предложил им расса-@ живаться поудобнее и приготовиться слушать. И вот они расселись по местам, приготовились. Рассказчик раскрыл рот и произнс: "Всему – свое место". После этого он, может быть, сказал еще: "Спасибо за внимание. Все свободны". Слушатели встали и разошлись. Забавная ситуация...
Теперь спросим себя: какую инфораацию получилислушатели? Да, пожалуй, никакой. Однако то же суждение, добытое ими из сказки о курочке рябе самостоятельно – пусть и несфорулированно, имело бы гораздо большую ценность. Так рыбак подолгу сидит с удочкой у реки, вылавливая крохотного карасика, в то время как доа ждет его суп из судака. Так мальчишка взбирается на саую верхушку дерева за маленьким кислым яблочком, не обращая внимания на спелые плоды, упавшие на землю. И так бродим мы по дальним дорогам мира, чтобы в конце жизни понять, что значит родина, и вернуться к ней, кружныи путяи все бродим и бродим по дальним дорогам...
Глава 4. _И ДА И НЕТ И ВСЕ ЧТО УГОДНО
Постояв на опустевшей ЧАСТНОЙ ПОЛЯНЕ, Петропавел вздохнул и отправился в направлении ИГОРНОГО МАССИВА. На склоне ближайшей из гор примостился ухоженный домик.
Над дверью висел колокольчик, а на маленькой медной табличке у входа было написано: "Пластилин Мира. Звонить 126 раз". Петропавел вздохнул и принялся названивать. Раза два он сбивался и начинал сначала, но на третий раз постарался быть внимательнее и, аккуратно считая звонки, прозвонил ровно столько, сколько нужно. На сто двадцать шестой звонок – не раньше! – дверь распахнулась, и перед Петропавлом предстал толстенький человечек без возраста с радушием на лице.
– Вы ко мне или не ко мне? – спросил он у Петропавла, словно в доме жил кто-то еще.
– По-видимому, – отозвался Петропавел, стыдясь лохмотьев. – Здравствуйте.
– А тут кто еще живет, крое Вас? – поинтересовался Петропавел.
– Я так и подумал! – обрадованно ответил человечек. – То
– 21 есть я, конечно, подумал не 1 0так. Мой 1 0дом иногда принимают за КАПИТАНСКУЮ ДАЧКУ, хотя он совсем на нее не похож. Она на соседней горе. Там живет Тетя Капитана-Франта. Но Вы начали звонить в колокольчик – и 1 0на сто двадцать шесто 1м 0 звонке мне 1показалось, 0 что Вы ко мне.
– Да никого, я один, – и человечек улыбнулся, жестом приглашая Петропавла войти. Тот вошел и спросил:
– Зачем же тогда столько раз звонить? Если тут никто, кроме Вас, не живет, хватило бы и одного звонка.
– А тут еще много жильцов, кроме меня, – снова улыбнулся человечек, провожая Петропавла из абсолютно темной прихожей в абсолютно пустую конату. Петропавел пристально посмотрел на хозяина :
– Простите, я так и не понял: Вы все-таки один тут живете или не один?
– Я тут один живу, – улыбка уже совсем не сходила с его приветливого лица.
"Сумасшедший!" – подумал Петропавел, а хозяин любезно предложил:
– Садитесь, пожалуйста! – и сопроводил предложение жестом, обначавшим присутствие в комнате стульев по крайией мере нескольких. Петропавел оглядел пустую комнату повнимательнее: для вниательного взгляда она тоже была пуста.
Они постояли молча. Через продолжительное время хозяин спросил:
– Может быть, мне помочь Вам выбрать куда сесть? – Он схватил Петропавла за плечи и властно начал пригибать его к полу. Тот последовательно не сопротивлялся, решив лучше посидеть на полу, чем спорить с сумасшедшим. Однако у самого пола, ко 1г 0да он готов был уже ушибаться, под ним неожиданно возникло кресло, в которое он довольно удобно впечатался. Хозяин снял руки с его плеч, сказал "уф" сел в пустоту, тоже мгновенно преобразовавшуюся в кресло. Этот эффектный трюк человечек сопроводил словами: 1
– Разрешите представиться: Пластилин Мира 1.
Петропавел привстал в кресле – представиться в ответ, но кресло незамедлительно исчезло из-под него. Он растерянно взглянул на хозяина, однако на его месте в пляжном шезлонге расположился уже кто-то другой – сухопарый 1э 0нглизированный старик плавках и с махровым полотенцем вокруг шеи, который кивнул и сухо отрекомендовался:
– Пластилин Мира.
– Как? Вы тоже? – опешил Петропавел и, забыв о пропаже кресла, упал в пространство, услужливо построившее под ним шезлонг.
1– 0 Почему тоже? – вроде бы даже обиделся пляжныи старик. Я тот же саый Пластилин Мира. Только я уже не тот. Но дело не в этом.
– 22
1– 0 А в чем? – спросил Петропавел и почувствовал себя глупо.
1– 0 Ни в чем, – был ответ. После ответа была тишина.
– Если Вы по-другому выглядите – по-другому и называйтесь! – неожиданно для себя приказал Петропавел.
1– 0 Приятно, когда тобой руководят. – Старик ухмыльнулся. Не понимаю только, зачем это нужно – смешивать имя с носителем имени. Одно имя соотносится с тысячами носителей одновременно. Даже если я – вообще исчезну из жизни, мое имя останется существовать и будет иметь значение. Поэтому не надо так уж прочно прикреплять его к тому жизнерадостноу идиоту, с которым Вы познакомились до встречи со мной.
– Но это же были Вы! – Петропавел начинал запутываться.
– Я никогда не был идиотом, – отрезал старик и с сожалением добавил: – Не очень-то Вы хорошо воспитаны.
– Я только хотел сказать... – Петропавел совсем растерялся, – я... хочу спросить: где же истина?
– Если Вы у меня об этом хотите спросить, то не спрашивайте, как бы сильно ни хотелось. У меня с истиной сложные отношения. И вообще тут у нас понятие истины как-то совсем неуместно. Все истинно. И все ложно. За что ни возьмись – ни доказать, ни опровергнуть. Предложить Вам чаю или кофе – или не предлагать?
– Как Вам угодно, – Петропавла обидела формулировка вопроса.
– Мне все равно, – ошарашил его Пластилин Мира.
– Мне тоже, – парировал Петропавел, и ситуация сделалась как бы безвыходной.
Неожиданно Пластилин Мира – непонятно, предложвший все-таки что-нибудь или нет, – изрек: – Все Пластилины Мира лжецы. Кроме меня, – причем на середине фразы из пляжного старика он превратился в прехорошенькую девушку, – так что осталось неясно, к кому из них отностся последняя часть высказывания.
– Здравствуйте, – на вякий случай сказал Петропавел, с восхищением глядя на девушку.
– Виделись уже, – улыбнулась та и протянула ему руку: Пластилин Мира. – Петропавел пожал руку. Рука осталась у него в кулаке. С ужасом и отващением он бросил руку на пол. Девушка подняла ее и приставила на прежнее место: – Фу, неаккуратный какой! Осторожнее надо...
– Сколько Вас тут еще будет? – Петропавел едва сдерживал негодование.
– Кого это – нас? – девушка огляделась. – Я одна здесь. Не считая, конечно, Вас.
– Но Вас тут не было! – отчеканил Петропавел.
– Да и Вы тут не всегда были... Не понимаю, почему Вы злитесь. – Девушка в недоумении теребила мочку уха, которая понемногу вытягивалась и уже доставала до плеча. Чтобы не видеть
– 23 зтого, Петропавел отвернулся к окну и напомнил:
– Насчет чая или кофе... Могу я попросить чаю или кофе?
Девушка задумалась.
– Чаю или кофе? Вы ставите меня в чрезвычайно затруднительное положение зтим своим "или". Я боюсь не угадать. Конечно, во избежание недоразумений я могла бы дать Вам и того, и другого, но тогда я не выполнила бы Вашу просьбу: Вы ведь не просите у меня и того, и другого. Лучше я не дам Вам ничего.
Петропавел даже не сразу понял, что ему отказали, а когда понял, совершенно рассвирепел:
– В каком направлении мне нужно идти, чтобы снова оказаться в комнате?
– Ни в каком, – ответила улыбчивая девушка. – Сидите спокойно: Вы и так в комнате.
– Но это не та комната!
– Сейчас не та, через секунду – та, потом – опять не та, потом – снова та... чего Вы суетитесь? Если Вам нужна комната, из которой Вы вышли, – пожалуйста!
Комната вдруг приобрела знакомый вид. Он поднял глаза на девушку и увидел вместо нее старушку в кружевном чепце и со спицамн.
– Пластилин Мира, – сказала она.
– Долго Вы намерены еще меня морочить, – с нервным смешком спросил Петропавел.
– Да нет, – вздохнула старушка. – Долго с Вами не получится. Вы слишком скучный и все время ищете того, чего нет, определенности. Вы, значит, серьезно думаете, что все на свете может быть 1л и б о 0 так, 1 л и б о 0 эдак?
– А как же еще?
– Да как угодно: 1 и 0 так, 1и 0 эдак сразу, 1ни 0 так и 1ни 0 эдак!.. и вообще – 1по-всякому 0! Даже если одна возможность в конце концов исключает другую, это отнюдь не значит, что 1к о г д а – т о 0 обе они не были равновероятными. – Спицы мелькали в руках старушки с немыслимой скоростью, и Петропавлу казалось, что их у нее штук тридцать. – А я, – продолжала та, – застаю возможности именно в той точке, когда они еще равновероятны. Альтернативные решения моя стихия.
– Я не понимаю, – сознался Петропавел.
– Сделайте вид, что понимаете, – посоветовала старушка.
– Но зачем? Зачем делать вид?
– А иначе невозможно! Никто ведь не понимает, но каждый делает вид, что понимает все. – Тут она критически взглянула на Петропавла. – Вам трудно сделать вид, что ли?
– Трудно! – буркнул Петропавел.
– Глупости! – возразила старушка. – Ничто в мире не тождественно самому себе. "Постоянное, идентичное самому себе "я" является не чем иным, как фикцией". Юм. Впрочем, Вы вряд ли
– 24 слышали про Юма.
– И слышать не хочу! – заартачился Петропавел.
– Между прочим, Вы сильно ошибаетесь, если думаете, что сами не кажетесь окружающим то таким, то совершенно другим.
– Отложив спицы, старушка протянула ему нечто, упакованное в целлофановый пакет. – Я тут связала Вам спортивный костюм, наденьте... В глазах пестрит от Ваших лохмотьев. Просто голова кругом идет! – Она отделила голову от тела и бросила ее в угол. Голова упала с неприятным стуком.
– Спасибо, – ошалел Петропавел, стараясь не смотреть на суверенную голову и даже не удивившись скорости, с которой был связан да еще и упакован старушкой спортивный костюм.
– А что до Вашего возвращения, – вещала из угла голова, то сразу за домом аэродром, через полчаса оттуда летит самолет в нужном Вам направ лении. Так что поторопитесь.
Нетвердой походкой Петропавел вышел в темную прихожую и там надел костюм, оказавшийся подозрительно впору. Вернувшись, он увидел, как по комнате прохаживается молодой человек в точно таком же спортивном костюме. В руках его была голова уже исчезнувшей старушки. Петропавел даже не сразу узнал в молодом человеке с е б я.
– Пластилин Мира, – петропавловым голосом отрекомендовался тот и запустил в Петропавла старушкину голову, на лету превратившуюся в волейбольный мяч. Петропавел увернулся и еле устоял на ногах. Мяч вылетел в окно.
– Мне пора... на самолет, – Петропавел попятился к двери.
– Отсюда не летают самолеты. Тут пешком полчаса – через МЯСНОЕ ЦАРСТВО.
– Через... какое?
Через МЯСНОЕ... ну, это где Мясной Царь, мясные нимфы... Неприятное место.
–А мне говорили – азродром за домом...
– Бабуля, что ли? Она с приветом была. .. Небось, строила из себя Пластилина Мира? – Молодой человек понимающе улыбнулся. Это я – Пластилин Мира.
– Да плевать мне, кто тут из вас Пластилин Мира! взорвался наконец замороченный Петропавел. – Все вы постоянно отказываетесь от своих слов. . Ваша непоследовательность убивает!
– Непоследовательность? – Лжепетропавел пожал плечами. При чем тут непоследовательность? Правила создаются по ходу игры это наше главное правило. И мы последовательно его соблюдаем.
– Хватит с меня этого дурацкого маскарада! – взревел Петропавел.
– Ты не любишь маскарада? – казалось, собеседник был потрясен. – Как же можно не любить маскарада!.. Маскарад! Это самое прекрасное, что есть в мире. "Маска, кто Вы?" – "Угадайте сами!" ...каждый выдает себя за кого хочет, выбирает себе любую
– 25 судьбу: скучный университетский профессор превращается в Казанову, самый беспутный гуляка – в монашка, красавица – в старуху-горбунью, дурнушка – в принцессу бала... Все смещено, смешано – шум, суматоха, неразбериха! Разум бездействует: – для него нет опор в этом сумбуре. Мудрое сердце сбито с толку – оно гадает, ошибается, не узнает, оно на каждом шагу разбивается вдребеэги – и кое-как склеенное, снова готово обмануться, принять желаемое за действительное, действительное – за жела – емое, припасть к первому встречному – разговориться, выболтать тайну, облегчить душу хозяину своему. О это царство видимостей, в котором легкая греза реальней действительности! Кто говорил с тобой в синем плаще звездочета? – Не знаю, неважно... звездочет!
Трещит по всем швам пространство, во все стороны расползается время – и Падающая Башня мирозданья великолепна в своем полете. Дух Творчества бродит по улицам и площадям: ночная бабочка фантазии дергает его за тончайщую шелковую нить, не дает ему покоя и сна – и вот он является то тут, то там: тенью, намеком, недомолвкой, ослышкой – и путает судьбы, морочит головы, интригует...
Ах как весело пляшем мы в призрачных, ложньх огнях маскарада, как небрежно держим в руках своих Истину и с какою божественной беспечностью ничего не желаем знать о ней! Мы забавляеся, мы играем ею, мы бросае ее друг друга как цветок, как тряпичную куклу, – и всю ночь мелькает она то в руках разбойника, то в руках колдуна. то в руках короля: банальная, свежая, сиюминутная, вечная!.. И натешившись ею, мы забьваем ее где-нибудь на скамейке в сквере, где-нибудь на столике ночного кафе, чтобы под утро дворник или уборщица вымели ее из мира вместе с прочим мусором ночи , а мы, сняв маски и посмотрев друг на друга, горько усмехнулись бы: "Ах, это только мы!.. Всего-то навесего!"
...На мгновение в глазах Пластилина Мира мелькнули слезы и тут же высохли. С неожиданно беспечной ульбкой взглянул он на Петропавла: Как хорошо ты говорил о маскараде! Никогда не поверю, что ты не любишь его.
Петропавел вздрогнул и пришел в себя.
– По-моему, это ты говорил о маскараде...
– Пластилин Мира смерил Петропавла взглядом Петропавла и хмыкнул: Я!.. Да я терпеть не могу маскарада. Маскарад!.. Это самое отвратительное, что есть в мире. "Маска, кто Вы?" "Угадайте сами!"– и дальше он чуть ли не слово в слово повторил монолог о маскараде, – правда, с другими уже интонациями ядовито, желчно, где надо меняя акценты, и Петропавел действительно перестал понимать, кто из них кто. – Впрочем, закончил говорящий, – не все ли равно, кто из нас 1п р о и з н о 0 1с и л с л о в а 0!.. Главное в том, что они прозвучали, чьи бы это ни были слова.
