Текст книги "Два героя"

Автор книги: Э. Гранстрем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Лже-Авила

В 1520 году, в один из прекрасных весенних дней, Нарваес расположил свою главную квартиру в индейском городе Семпоалла, на восточном берегу Мексики. Он был послан наместником острова Кубы, с целью заставить подчиниться вероломного Фернандеса Кортеса, этого отважного искателя приключений, который на собственный страх и риск покорял чудесную страну ацтеков и не желал делиться прибылью с наместником Веласкесом, снарядившим всю экспедицию.

Нарваес находился еще далеко от Кортеса, который в это время был уже в столице Мексики, в старом Теночтитлоне ацтеков, и держал в плену Монтезуму. Близ Семпоаллы находился основанный испанцами город Вилла-Рика-де-Веракруц – «Город истинного Креста», состоявший в то время всего из нескольких укрепленных домов. Рыцарь Сандоваль, назначенный Кортесом начальником этого города, не подчинился Нарвоесу и отправил его посланных связанными на спинах индейских носильщиков в Теночтитлон, чтобы они сами передали свое послание победителю страны. Тем временем Нарваес расположился в городе лагерем на отдых и стал наводить справки о стране.

В большом зале одного общественного здания собралась к обеду часть его воинов, которых щедро угощали тотонаки, окрестные жители города. Они обедали по старому мексиканскому обычаю. Подаваемые прислужницами кушанья украшались цветами и были для испанцев новостью. Познакомившись перед тем с бедным и диким населением Больших и Малых Антильских островов, они не могли надивиться высокой культурой и богатству мексиканцев и, испытав немало лишений во время дальнего морского пути, теперь с большим наслаждением пировали в этой стране.

Разумеется, жаркого из мяса и телятины тут не было, потому что в Мексике не знали еще о существовании этих домашних животных, но взамен этого стол изобиловал всевозможной дичью и сладким печеньем из маисовой муки. В заключение индейцы поднесли белым чужестранцам, этим детям солнца, прекрасные напитки в изящных сосудах. Здесь испанцы впервые познакомились с какао, мексиканским шоколадом, приготовленным с душистой ванилью, который подавался холодным и был покрыт необыкновенно вкусной пеной.

– Мы едим как князья! – воскликнул один старый воин. – Немудрено, что Фернандес не хочет оставить этой блаженной страны. Эту пену следует пить с чувством и дать ей распуститься во рту, а затем уже не торопясь пропускать в желудок. И какой это сытный напиток, – одной чашки достаточно, чтобы поддержать силы человека в течение целого дня!

– Стоит ли толковать о сладкой пене! – воскликнул другой воин, по имени Виллафана, – отведай-ка лучше этого мексиканского вина. Оно подобно нашему виноградному соку горячит кровь. Эй, черноволосая красавица, налей мне еще пульке! Налей, налей побольше! – и он большими глотками стал пить перебродивший сок агавы.

После обеда поданы были табак и трубки.

– Надо также выучиться пить дым! – заметил Виллафана, принимаясь за курение.

Тем временем в конце залы молодые тотонаки готовились к танцам; вдруг заиграла музыка, совсем непохожая на испанскую.

– Это чудесная картина!

– Жаль только, что мы не понимаем разговора этих краснокожих!

– Смотри-ка, как грациозно они танцуют!

– Красивый народ, но все они смотрят как-то невесело!

Испанцы были правы, на лицах мексиканских женщин и до сих пор можно заметить меланхоличное, грустное выражение.

После окончания обеда мексиканцы, по обычаю страны, поднесли всем гостям подарки, состоявшие из одежды и разных украшений.

– Что мне делать с этой мантией? – воскликнул вахмистр, которому достался роскошный плащ. – Смотри-ка, птичьи перья наклеены на тончайшую бумажную ткань! И как искусно это сделано! Какие нежные и вместе с тем яркие цвета! Можно подумать, что это нарисовано! Но это совсем не идет к кирасе и в непогоду превратится в тряпку. Эй красавица! – обратился он к одной из танцовщиц, – возьми-ка это на память от старого рубаки! – и с этими словами он набросил ей на плечи плащ. Он не сумел оценить прекрасной и искусной работы плаща, который был покрыт самыми нежными перьями всевозможных птиц Мексики, вызывавших удивление Европы. Эти художественные произведения из птичьих перьев составляли верх искусства индейцев и носились только знатнейшими лицами или употреблялись в виде драпировок во дворцах и храмах.

– Нас одаряют здесь перьями и черепашьими безделушками, – сказал другой воин, – а где же золото? Кажется, Кортес успел забрать все в Семпоалле!

– Правда, – заметил Виллафана, – мы все время слышали сказку о золотых горах, а когда приехали чуть не на край света, то и делить нечего!

– Что ты болтаешь, Виллафана, – вмешался в разговор вахмистр. – В Испании ты был нищим, а здесь живешь как князь, и тебе оказывают чуть ли не царские почести. Неужели ты думаешь, что мы ради одного золота переплыли через океан? Здесь, в Новой Индии, нам предстоит более высокая награда – победа и слава. Здесь можно быстро дойти до чина капитана, кавалера и даже губернатора.

– Тише, тише, господин вахмистр, – возразил Виллафана, – точно так же проповедовали и генуэзец Колумб; собранная им безделица золота быстро растаяла в Испании, и увлекавшиеся его речами дворяне Кастилии вынуждены были скоро просить милостыню у короля!

– Перестань каркать, ворона! С твоим малодушием тебе следовало оставаться в Испании. Дозволь, однако же, наставить тебя на путь истины. Фома неверующий! Сходи здесь в нашу первую церковь и попроси старого служителя Жуана рассказать тебе о Монтезуме и тех сокровищах, которые видел этот город. Мы, испанцы, все страдаем опасной болезнью; Кортес хорошо понял эту болезнь и сообщил Монтезуме, что для излечения ее существует только одно средство – золото. И Монтезума прекрасно лечит эту болезнь у Кортеса, а мы все тоже страдаем ею и хотим вылечиться.

– Браво, браво, вахмистр! – кричали солдаты, выходя из дома.

Виллафана медленно вышел за ними, и презрительная улыбка не сходила с его губ. Но он не последовал за товарищами, а медленно пошел к старому языческому храму, в котором теперь возвышался украшенный цветами алтарь с изображением Святой Богоматери. Но разве он шел туда не затем, чтобы помолиться? Он прибыл в Новый Свет с целью обогатиться, но не так, как другие.

В его родном городе искали наследника богатого наследства. Во время эпидемии там скончался богатый дворянин Авила со своими двумя сыновьями, и его громадное состояние должно было перейти теперь к Педро Авиле, который много лет тому назад уехал с Колумбом в Новую Индию. Но с тех пор о нем и маленьком сыне его, которого он взял с собой, не было никаких известий.

– Оба умерли! – говорили другие наследники, но королевский суд взял все имущество под свою опеку и потребовал от мнимых наследников, предоставить свидетельства о смерти Педро Авилы и его сына Алонзо. Виллафане предложили отправиться в Новый Свет и навести справки об этих наследниках, а на случай смерти их добыть свидетельства; за этот труд ему обещали тысячу дукатов. Но если бы ему это дело не удалось, то наследники все-таки вознаградили бы его за добрую весть. Не имея ничего, ему нечего было терять.

Он сел на один из отправлявшихся в Новый Свет кораблей и прибыл на Эспаньолу. Там он узнал, что Педро Авила с сыном переселился на Кубу. Отец скончался, а сын его, Алонзо, отправился с войском Кортеса на материк. Это известие обрадовало Виллафану; он добыл свидетельство о смерти Педро Авилы и решил отправиться по следам Алонзо.

Не имея средства на переезд на материк, он вынужден был завербоваться в войско, отправляемое туда Веласкесом под командой Нарваеса.

Но едва высадился Нарваес со своим войском, как встретил здесь врагов в лице своих же соотечественников. Сандоваль закрыл ему доступ в город Веракруц. Виллафана часто всматривался в находившееся перед ними укрепление, за стенами которого, вероятно, находился также Алонзо. Но он не решался войти в город из опасения, что его связанным отправят на спине индейца к Кортесу, и потому вооружился терпением.

Но когда Нарваес занял Семпоаллу, в Виллафане воскресла надежда на успех. Он узнал, что в бывшем языческом храме тотонаков сторожем был старый воин из войска Кортеса. К этому-то старому воину и сторожу храма шел теперь Виллафана, с целью собрать какие-нибудь сведенья об Алонзо Авиле.

Скоро испанец увидел перед собой теокалли, т.е. храм, к которому вели крутые каменные ступени. Недавно еще стены его были вымазаны кровью человеческих жертв, по лестницам ходили язычники-жрецы в странных одеяниях, с распущенными, вымазанными кровью волосами, а в храме возвышались исполинские безобразные идолы. Но все это изменилось с прибытием Кортеса. Возмущенные ужасными человеческими жертвоприношениями, испанцы ринулись вверх по лестницам, сбросили идолов с крутых стен и предали их огню у подножья храма. С ужасом смотрели язычники на бессилие своих богов и с трепетом преклонились перед этими белыми людьми, оказавшимися могущественнее их богов. Испанцы выкрасили заново стены храма, уничтожили следы ужасных жертвоприношений и внесли по крутым лестницам увенчанное цветами изображение Святой Богородицы, которое торжественно поставили в алтарь вновь отделанного христианского храма.

Отслужив торжественно первую обедню в новом храме, Кортес отправился в свой знаменитый поход, оставив Жуана де-Торреса хранителем святыни и распространителем христианской веры в Семпоалле.

Жуан стоял прислонясь к стене теокалли и внимательно следил за испанцем, медленно поднимавшимся по лестнице.

– Это, кажется, опять шпион Нарваесы, – проворчал он сквозь зубы. – Иди, иди сюда, любезный, уж я тебе услужу!

Тем временем Виллафана поднялся на площадку храма и вежливо поклонился старому воину.

– Кажется, я имею честь говорить с благородным кавалером Жуаном де-Торресом?

– Вы не ошиблись. Позвольте спросить, кому я обязан этим посещением?

– Виллафана.

– Откуда вы? Вы кастильянец?

– Я родом из Аранды, кастильянец с головы до ног. Мне очень грустно видеть, что испанцы в Новом Свете враждуют между собой, вместо того, чтобы протянуть друг другу руки, общими силами покорить страну нашему королю и привести этот дикий народ в лоно святой церкви!

– Вы правы, Виллафана, – ответил с саркастической улыбкой Жуан де-Торрес. – Но Нарваес немного поздно явился покорять страну; Фернандес Кортес уже завладел Мексикой. Власть его так велика, что испанцы без опасения разъезжают по всему государству, повелитель которого, Монтезума, находится в плену у Кортеса.

– Честь и слава ему, – сказал Виллафана. – Кортес великий полководец, и его солдаты обладают львиным мужеством, в этом никто не сомневается! Наш город Аранда также может гордиться тем, что среди этих героев имеет своего представителя. В дружине Кортеса находится Алонзо Авила из Аренды, которому я имею передать поклон с родины. Не можете ли вы сказать мне, где я могу его найти?

– Алонзо Авила находится теперь в Мексике вместе с Кортесом, – сказал Жуан де-Торрес, – и вам, мой друг, придется совершить туда далекий путь!

– Я слышал, что он слаб и с трудом выносит тяжести похода?

– Вы заботитесь о нем, точно отец родной, – заметил старый воин. – Но будьте спокойны, он окреп и прославился своим мужеством. Туземцы прозвали его «Утренней звездой», потому что он всегда сражается рядом с Альварадо, своим начальником. Вы, вероятно, уже слышали об Альварадо, герое с золотистыми кудрями? Туземцы называют его Тонатиух, т.е. солнце. Он теперь зять князя тласкаланского, и его жена в святом крещении получила имя донны Луизы.

– Благодарю вас за эти сведенья, – сказал Виллафана, – вы успокоили меня. Если вам случится встретить Алонзо или писать к нему, то сообщите ему, что Виллафана из Аранды желает его обнять.

– Свое желание вы можете удовлетворить очень скоро. Вам стоит только отправиться в Вилла-Рика-де-Веракруц; там находится второй Авила под начальством Сандоваля.

– Разве у него есть брат? – спросил с изумлением Виллафана.

Жуан де-Торрес засмеялся.

– Нет, нет, другой, Лже-Авила, двойник молодого Алонзо; он так похож на него, что мы часто принимали одного за другого. Но во время боя они совсем не похожи друг на друга. Например, если приходится взять штурмом неприятельскую позицию, то с первого взгляда можно узнать, кто из них Алонзо Авила, и кто Педро Рамузио. Алонзо стоит всегда в первом ряду с высоко поднятой головой и сверкающими отвагой глазами, между тем как Педро прячется в задних рядах. Но когда они сидят за столом, то нельзя отличить одного от другого. Даже голос у них одинаков. Поистине, удивительная игра природы создать двух таких схожих людей!

Громкие голоса у подножья теокалли прервали речь Жуана де-Торреса. Он взглянул вниз и увидел толпу испанских солдат, взбиравшихся наверх по ступеням храма.

Без сомнения, этих солдат Нарваеса также подстрекало любопытство повидаться со старым сторожем в Семпоалле и узнать от него подробности о победах соотечественников, сражавшихся под знаменами Кортеса. Жуан де-Торрес с улыбкой приготовился к встрече.

Виллафана не обратил внимания на вновь прибывших товарищей; он прислонился к стене теокалли и задумался над странной игрой природы. Алонзо Авила был жив, и потому он не мог доставить на родину свидетельство о его смерти, за которое ему обещано было хорошее вознаграждение. Оставалось пристроиться к наследнику. Но ему совсем не нравилось, что Алонзо Авила был молодой отважный воин. «Он искатель приключений, – думал Виллафана, – и навряд ли согласится бросить победоносное поприще, на котором подвизается Кортес со своими смельчаками!»

Виллафана успел уже достаточно ознакомиться с образом мыслей этих отважных завоевателей. Если бы природа наделила Алонзо нравом Рамузио, ему было бы легко уговорить счастливого наследника вернуться на родину.

Мысли Виллафана перенеслись на далекую родину, в Аранду. Он вспомнил, как его схватили, как повели к Мартину Авиле, опекуну мнимых наследников, и как он, чтобы избегнуть правосудия, дал клятву исполнить все, что от него потребуют. Его отпустили на свободу и обязали привести из Нового Света свидетельство о смерти наследников. И он ясно припомнил весь свой разговор с Мартином Авилой.

– Может быть, оба Авилы находятся в вожделенном здравии, господин Мартин Авила, и живут себе плантаторами на Эспаньоле? Какие же свидетельства могу я вам привезти в таком случае?

– Нет, нет, – ответил Мартин, нахмурив лоб, – их нет в живых, и мне нужны только свидетельства об их смерти. Если бы они были живы, то дали бы о себе весть. Нет, Виллафана, я знаю, ты вернешься не иначе, как со свидетельством об их смерти.

– Я не сильнее судьбы, – возразил Виллафана.

При этих словах Мартин Авила рассмеялся.

– Не болтай глупостей, Виллафана. Наше условие касается свидетельства их смерти, потому что только с этими документами я могу сделаться наследником, и только за них ты получишь тысячу червонцев. К моему денежному шкафу ты впотьмах нашел дорогу! Теперь твое дело добыть необходимые мне свидетельства. Привези мне документы, и я тебе заплачу тысячу червонцев. Такой суммы тебе нигде не удастся украсть. Ну, пойдем к нотариусу составлять условие.

– А если я встречу Педро и Алонзо в живых?

– Это меня не касается! Конечно, они также могут вознаградить тебя за твой труд; но помни, что у меня припасено для тебя словечко судье в Аранде.

Виллафана прекрасно понял Мартина, этого с виду благочестивого купца.

«Ну, что он мне может сделать, – думал Виллафана, – если я вернусь с богатым наследником? Разве у него есть свидетели? Только он и его жена знают о моем покушении на кражу. Кто им поверит, если я вернусь на родину с Алонзо Авилой? Я скажу судье, что он меня чернит из мести, и мне поверят! Но… Мартин, согласно условию, платит тысячу червонцев. А что мне заплатит Алонзо? Это надо прежде узнать. Правда, мексиканское золото очень ценно… но император получает львиную часть его, а Кортес и Нарваес также не забывают себя; потом все эти начальники: солнцеподобный Альварадо, отважный Сандоваль, смелый Олид, и как их всех там зовут, тоже не станут спокойно смотреть, как другие греют себе руки. А простой солдат? Он будет доволен, если получит столько, чтобы хватило на одну неделю кутежа на Эспаньоле. Ну, а владения Авилы в Аранде? На высоком холме расположен прекрасный замок; кругом, насколько глаз хватает, простираются владения Авилы: мельница в долине, виноградники на высотах, рогатый скот на лугах, золотистая пшеница на полях! Это все имеет свою ценность и не требует перевозки через океан. Дурак тот, кто откажется от всего этого и станет добиваться короны Монтезумы!.. Впрочем, есть и дураки на свете!» – прибавил он задумчиво.

В эту минуту он был отвратителен. Голова его наклонилась и ястребиный нос сделался как будто еще длиннее: его длинные пальцы машинально играли рукояткой кинжала, висевшего у него на поясе, а левой рукой он гладил свою черную взъерошенную бороду, а рот его кривился в омерзительную улыбку.

Никто не обращал на него внимания. Воины Нарваеса обступили старого бойца Жуана де-Торреса и закидывали его вопросами о Кортесе. Сначала со всех сторон слышались шумные возгласы, вперемежку с язвительными замечаниями.

– Он приехал сюда на деньги Веласкеса, он вор!

– У кого он украл мужество и талант полководца?

– Он изменил наместнику Кубы!

– Полно, он торжественно сложил с себя это звание и затем был выбран жителями Вилла-Рика-де-Веракруц начальником и главным судьей новой колонии. Об этом он писал королю Карлу, и тот, без сомнения, его утвердит.

– Его отвезут в цепях!

– Кортеса в цепях? Ха, ха, ха! Он не Колумб! Испанцы! В жилах Кортеса течет испанская кровь. Если вы хотите взять его в плен, то убедитесь прежде, насколько остры ваши мечи, а затем, раньше чем подступиться к нему, удостоверьтесь, крепко ли сидят ваши головы на плечах! Поняли?

Подобные возгласы и вопросы сыпались со всех сторон на Жуана де-Торреса, который не оставался в долгу и метко возражал всем.

– Рассказывай, рассказывай! – закричали наконец солдаты.

И Жуан начал красноречиво и увлекательно описывать подвиги Кортеса в Мексике.

Виллафана не слышал рассказа о высадке на берег и о первой встрече с ацтеками. Он очнулся от своих грез в то время, когда старый Жуан описывал въезд Кортеса в Семпоаллу.

– Скоро мы оставили за собой пустынный песчанистый берег, на котором высадились, и вступили в благодатную страну. Вероятно, вы также поражены были красотой этих зеленеющих лугов, стройных пальм, кокосовых рощ и с наслаждением упивались нежным ароматом ванили! Вероятно, вы также охотились за прекрасными ланями и дивились красоте фазана. Страна эта показалась нам земным раем, в который мы вступали как боги. Наш путь пролегал по цветникам и фруктовым садам; навстречу нам выходили индейцы всех возрастов – мужчины, женщины, юноши, девы и дети; все они были украшены цветами и усеяли ими наш путь; девушки надели на боевого коня Кортеса венок и украсили золотой шлем полководца венком из роз. Но мы были настороже и подвигались вперед в боевом порядке, а вступив в город, расположились в нем лагерем на военном положении. На следующее утро Кортес поехал с визитом к князю тотонаков, в сопровождении своей переводчицы, индейской прекрасной принцессы, донны Марины. Там он узнал, что город Семпоалла находится под властью Монтезумы, и что народ тотонаков с неудовольствием терпит иго победителей. Кортес объявил князю, что король послал нас сюда для защиты угнетенных. Но князь продолжал жаловаться на свою судьбу и говорил о могуществе владыки ацтеков, столица которого находилась в горах внутри страны, среди большого озера; он говорил, что Монтезума может выставить несметное число воинов, и что все народы дрожат перед ним. На это Кортес с достоинством ответил, что боязнь чужда испанцам, и что они явились сюда как судьи, наказывать виновных и награждать правых…

– Молчи, молчи, рыцарь Жуан! – крикнул вдруг вахмистр, перебивая речь оратора. – Мы знаем, какими путями вы добились помощи тотонаков. Вы их обманули и сыграли с ними и Монтезумой двуличную игру!

– Разве вы можете назвать обманом военную хитрость? – возразил насмешливо старый воин. – Разве вы были здесь, что смеете осуждать действия Кортеса? Слушайте, товарищи! Однажды в город явились какие-то чужеземцы с горделивой осанкой; видно было, что они принадлежали к другому племени; они шли с цветами в руках в сопровождении множества слуг, из которых одни несли палки с веревками, а другие веера, отгоняя ими от своих господ мух и других насекомых. Проходя через город, эти люди едва удостаивали ответить на наш поклон. Вожди тотонаков в большом смущении последовали за ними и всеми силами старались оказать им всякое внимание. Когда же наш полководец спросил, кто эти чужеземцы, ему ответили, что то знатные ацтеки, сановники владыки Монтезумы, явившиеся требовать двадцать молодых мужчин и женщин для жертвоприношений на алтарь столицы. Но Кортес тотчас объявил, что он отныне защитник тотонаков, и приказал вождям арестовать этих ацтеков. Он поступил как христианин! Не так ли, друзья?

– Не совсем так! – возразил вахмистр, – он приказал отправить этих дворян на свои корабли, а потом тотчас тайно отпустил их к Монтезуме, чтобы уверить того в своей дружбе. Он сыграл двуличную игру, выдавая себя то другом Монтезумы, то подстрекая его подданных к восстанию. Вот какими путями он добился союза с тотонаками и в то же время сделался другом Монтезумы. Сначала этот ваш герой изменил Веласкесу, затем обманул тотонаков и наконец захватил в плен самого Монтезуму!

– Тише, тише, не горячитесь! – вмешался, подходя офицер. – Полководец должен служить не только примером храбрости в бою, но в случае нужды прибегать к военной хитрости, и я должен сказать вам, что это уменье Кортеса приобрести союзников во вражеской стране достойно удивления и не имеет себе примера! Не забывайте, что только благодаря благоразумию Кортеса, мы вошли в этот город без кровопролития и были радушно приняты индейцами. Нам надо у него многому поучиться!

– Вот это речь, достойная воина! – вскричал Жуан де-Торрес. – Благодарю вас, капитан, от имени Кортеса; я думаю, что наш король так же взглянет на это дело.

– Вы оба правы, – сказал вахмистр. – Так уж водится на свете: победителя не судят, а богача не спрашивают, откуда у него взялись деньги. Но это несправедливо, я уверен, что такие поступки не останутся безнаказанными.

– Наказание за завоевание целого государства! – возразил Жуан де-Торрес со смехом. – Э, полноте, господин вахмистр, вы проповедуете перед глухими!

Виллафана не слышал продолжения разговора. Он оставил храм и пошел искать уединения за городскими воротами. «Свет не спрашивает, как мы разбогатели. Он прав: цель оправдывает средства. Хотя этот Кортес и совершил неблаговидный поступок, все уверены, что король утвердит его в присвоенном им себе сане и кроме того еще наградят его». Виллафана забыл, что великий завоеватель преследовал не корыстные цели и хотел воздвигнуть Крест на окровавленных алтарях язычников. И в поступках полководца он находил оправдание своим преступным и грязным замыслам. «Мартин Авила – это мои тотонаки, – размышлял он, – Алонзо Авила – мой Монтезума; посмотрим, кого из них мне удастся обмануть. Но лучше всего было бы последовать примеру Кортеса и забрать в свои руки все наследство. Что, если я воспользуюсь необычайным сходством и привезу в Испанию Лже-Авилу, трусливого Рамузио, вместо настоящего Алонзо Авилы? Тогда наследник сделался бы моим орудием и подставным владельцем имущества, а я остался бы действительным хозяином всего! Да, этот Кортес мастер, и мы должны у него многому поучиться! Но к чему все эти планы! Может быть, этот Алонзо Авила добродушный малый и заплатит мне за хорошую весть больше, чем Мартин Авила за свидетельство о смерти. Посмотрим! Подождем немного, а потом возьмемся осторожно за дело. Ведь тысячи червонцев слишком мало за целое путешествие через океан и поход в Мексику!»

«Однако, зачем мне сидеть здесь сложа руки? Надо, по крайней мере, познакомиться с этим Рамузио, чтобы знать, можно ли рассчитывать на него, а потом уж обратиться к настоящему Алонзо Авиле. Но сначала надо проникнуть в Вилла-Рика-де-Веракруц, в котором засел Сандоваль… Эх! По примеру Кортеса я сумею забраться туда!» И хитро засмеявшись, он отправился в город в главную квартиру Нарваеса.