Текст книги "Виноградные грёзы. Книга 2"
Автор книги: Джулия Романтик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
– Но, – я покачала головой и осталась стоять. Сомнения схватили за горло и мешали дышать. Никто здесь кроме меня не понимает, что сейчас чувствует Асоль и какой трагедией может обернуться ее нахождение на вечеринке. Асоль принимала дольше меня и находилась сейчас рядом с наркоманами. – Джерад не позаботится, – выдавила я сквозь слезы.
– Ари, в машину. Вечеринка окончена, – холодно сказал Стивен, теряя терпение. Утомленный, взвинченный, он думал хорошо провести время, отдохнуть, пообщаться. Как и я. – Они справятся.
Схватив меня за плечо, Рэтбоун открыл заднюю дверцу машины и втолкнул внутрь. Я упала на мягкое сиденье, на секунду потерявшись в пространстве. В глазах потемнело. К горлу подкатил ком – признак панической атаки.
– Нет, – у меня затряслись руки. – Без Асоль я не уеду, – вцепившись в дверцу, тем самым лишив Стивена возможности захлопнуть ее, я не сводила с Рэтбоуна глаз. – Пожалуйста. Твой друг не будет о ней заботиться. Он сам обдолбан.
– Ари.
– Стивен, вернись и приведи Асоль!
Огромных усилий стоило подняться на ноги. Тонкие шпильки лишали равновесия, хотя на каблуках мне обычно легко устоять. Прижимаясь спиной к дверце, чтобы вновь не оказаться внутри салона машины, я скрестила руки на груди, пытаясь согреться, и смотрела на Рэтбоуна, умоляя. Я не могла вернуться наверх, а значит Стив – моя последняя надежда. Если я не уведу сейчас Асоль, она сорвется, и я буду ненавидеть себя всю жизнь.
– Прошу. Иди! Я не оставлю ее с ним!
– Хорошо, – тяжело вздохнув, кивнул Стивен. – Я приведу ее. Только сядь в машину, включи печку и не нервничай, ты дрожишь.
Стивен поцеловал меня в щеку и пошел обратно к зданию. Хлюпая носом, я открыла дверцу, рухнула на переднее пассажирское сиденье и включила систему обогрева салона. Я подавила истерику и, стиснув зубы, взяла ремень безопасности. Пока ослабевшим от алкоголя разумом думала, как застегнуть, Стивен вернулся, неся на руках Асоль. Ее веки закрыты, лицо белое, тушь размазалась по щекам. Стив хмурился и молчал, даже не взглянул на меня, пока укладывал Асоль на заднее сиденье. Он сел за руль, пристегнулся, и посмотрел на мои наверняка красные от слез глаза: я так и не смогла совладать с ремнем безопасности.
– О, господи, Ари! – устало рявкнул Стивен и в одно мгновение защелкнул ремень.
***
Всю дорогу я боялась открыть рот и изучала темную улицу через стекло. В магнитоле диск одной из любимых групп Стивена – «Hurts». Их творчество идеально подходило для поездок по ночному городу, которые я так любила, но сейчас не могла наслаждаться видом из окна и думать о чем-то, кроме испорченной вечеринки.
– Я положу Асоль на диван в гостиной, – Стивен зашел в квартиру.
В ответ я кивнула, плетясь следом. Ноги болели, колени тряслись. Я скинула туфли, повесила пиджак на вешалку. Чуть не споткнулась о тапочки, но так и не включила в коридоре лампу. Даже в темноте мои глаза, опухшие, тяжелые, болели.
Решили переночевать у меня – эта квартира ближе к бару.
Первый делом я отправилась на кухню и налила ледяной воды. Поднеся стакан к губам, жадно выпила воду до последней капли. Поставила стакан на стол, с ужасом наблюдая за дрожью своих пальцев. Я не могла отделаться от противного озноба. Хотя в машине было тепло, я до сих пор чувствовала холод ночной улицы на пустой парковке, ощущала страх и беспомощность.
В спальне я стянула с себя одежду и легла на кровать. Хотелось свернуться калачиком и никогда не выходить из комнаты. Стивен включил тусклый ночник на стене, озаряя комнату неярким светом.
– Я не знала, – с трудом поднявшись, я закрыла лицо руками. Головная боль вернулась, пульсируя в висках. – Не знала, что там буду наркотики. Я, правда, не…
– Всё нормально, – Стив усадил меня на край постели, сел рядом и обнял. Окутанная его теплом, я слабо улыбнулась, извиняясь. – Я не виню тебя, Ари, – целуя мои волосы, он шепотом повторил: – Не виню.
– Тогда в чем дело?
Стивен уложил меня в постель, накрыл одеялом, разделся и тоже лег, вновь заключив в свои объятья. Его молчание пугало. Я открыла рот, чтобы повторить вопрос, но Стивен неуверенно сказал:
– Джерад.
– Что Джерад?
– Он не изменился.
Глава двадцатая
Ужель, в тенетах лжи запутавшись жестоко,
Не отличаешь ты невинность от порока?
(с) «Федра» Жан Расин
Ари
Посетители, наслаждаясь завтраком, с долей сочувствия наблюдали за молодым парнишкой – его неуверенное бренчание на гитаре раздавалось по всей кофейне. Он пытался выдать красивое соло, но пальцы скользили мимо струн. Я изо всех сил пыталась не рассмеяться.
– Не торопись, – мягко посоветовал Стивен.
Кевин так нервничал из-за долгожданной встречи с популярным музыкантом, что напрочь забыл навык игры. Хорошо, что сначала мы познакомили будущую рок-звезду со Стивом, а не с менеджером, как хотел сам Кевин. И я с радостью воскликнула бы сейчас: «Я же говорила!». Но Кевин, бледный, даже зеленоватый, и без того выглядел несчастным.
– Мы полчаса не включали музыку в колонках, – напомнила Дори, закончив складывать под прилавок пакеты с кофейными зернами. – Если Йоран вернется, нам всем не поздоровится, – она поправила высокий хвост русых волос и принялась оттирать прилавок от невидимых пылинок.
– Всех тошнит от шестидесятых!
Под звяканье дверного колокольчика прокричал вбежавший в кофейню новый грузчик Майк. Я нервно улыбнулась, кивком поприветствовав его смольную макушку и озорную улыбку. Кареглазый Майкл не был похож на моего покойного знакомого, но от его имени мои руки холодели.
– Хватит на сегодня, ты молодец! – донесся до меня встревоженный голос Стивена.
Как я ни старалась выглядеть безразлично, Стивен всё прочел на моем лице. Он пожал руку Кевину и пообещал обязательно замолвить словечко менеджеру. Посетители ободряюще захлопали. К Стивену подошел мальчик лет тринадцати и попросил автограф. Пока Рэтбоун общался с фанатом, я пыталась прийти в себя. Щеки горели. Прошлое не определяет меня, но оно всегда со мной. Навсегда со мной. Я позволила Карлосу убить Майка.
Схватив блокнот и поправив платьице-униформу, я ринулась к недавно зашедшей в кофейню пожилой паре. Но их заказ пролетел мимо моих ушей, и я смущенно предложила им десерт дня.
Стивен Рэтбоун вернулся с гастролей и две недели находится со мной так часто, как может. Он любит меня. Нам весело вместе, ссоры по бытовым пустякам, никакой ревности, подозрений. Но прошлое тяжелым грузом висит на сердце. Не знаю, избавлюсь ли я когда-нибудь от панических атак, беспочвенной тревоги, вспышек жалости к себе.
– Твоя смена закончилась, Ари, до завтра, – окликнул меня Кевин. – И спасибо, что познакомила со своим парнем. Он крутой!
Я приложила максимум усилий, чтобы улыбка, адресованная мечтательному восемнадцатилетнему парнишке, выглядела максимально искренней. Мне не привыкать притворяться. В кофейне никто не в курсе моего прошлого, и мне незачем посвящать кого-то в трагедию Аристель Тешер. Для них я – Ариэль Малоун, обычная девушка, отличаюсь от остальных лишь тем, что встречаюсь с известным музыкантом. Приехала из Германии год назад, думаю пойти учиться на переводчика, мечтаю открыть студию танцев. Люблю книги, собак и много чего еще, обычного. Не употребляла наркотики, не занималась проституцией, не сбегала из дома.
Стивен ждал меня у служебного выхода, когда я, переодевшись в джинсы и майку, вернулась из подсобки.
– Всё в порядке? – участливо поинтересовался он.
– Да. Спасибо, что пришел.
– Нет проблем, – Стив обнял меня за талию: я почувствовала родной запах, сильные руки, и меня немного отпустило. – Домой?
Я кивнула, и мы направились к парковке. Окутанная ароматами кофейных зерен и сладостей, подпевая игравшей из колонок Пеги Ли, я покинула любимую работу. К счастью, новый грузчик, Майк, не обратил на меня никакого внимания, занятый коробками и флиртом с Дори.
Обычно, когда Стив приезжает за мной, всю дорогу мы обсуждаем, как прошел день: я рассказываю про посетителей, вспоминаю веселые происшествия за время смены, а Стивен делится успехами записи нового альбома. На последнем концерте группа представила первый сингл с будущей пластинки, но ребята пока не называют дату выхода альбома, периодически выезжая в другие города и страны для продвижения сингла.
Сегодня я молчала пока мы шли, и Рэтбоун не мог не заметить этого.
– Всё из-за него, да? Из-за того парня с именем Майк.
– Глупости, – отмахнулась я. Я бросила курить и теперь грызла ногти, а сейчас с досадой заметила, что обгрызла большой палец до крови.
Стивен остановился у машины, но не снял ее с сигнализации. Автомобиль терпеливо ждал, сверкая на ярком солнце, а я начинала заводиться.
– Что, Стив?
– Если бы его звали Карлос? Думаю, тебе было бы еще хуже, – Стивен помолчал, буравя меня взглядом. – Постоянно думаю о том, что он сделал с тобой, что тебе пришлось пережить…
– Стивен, – я умоляюще закачала головой.
– И не могу забыть.
– Но ты должен! – для меня самой собственный крик стал удивлением. Я понизила голос, подошла к Стиву почти вплотную и продолжила: – Ты должен. Месть ничего не решит. Я говорила тебе: не думаю, что его на самом деле зовут Карлос, или что он живет в той квартире – наверняка снимает, чтобы отлавливать таких дурочек, как я. Он опасный человек, и я не помню, где находится бордель, я сбежала ночью. – Я не заметила, как перешла на шепот, а мои руки крепко сжали край футболки Стивена.
– Тебе нужна помощь…
– Ты, – я серьезно смотрела ему в глаза, – ты – моя помощь.
Рэтбоун не ответил. Он молчал, колеблясь. Такие же эмоции были на его лице, когда я уговаривала попробовать бросить наркотики без клиники. И тогда я справилась. Поэтому сейчас мне не нужна реабилитация. Пусть только будет рядом.
***
Ровно месяц с момента приезда Стивена из тура и нашего совместного проживания. Вчера с ребятами из группы праздновали окончательную дату выхода альбома. Новый сингл выбран, съемки клипа через две недели, в социальных сетях началось промо.
А в Лос-Анджелесе утро. На улице апрельский зной и ни я, ни Стив не спешили выбраться из постели до тех пор, пока не замучает голод или Стивену не позвонят с работы – у меня заслуженный выходной.
Идиллию нарушил звонок в дверь.
– Мы разве ждем кого-то?
– Не знаю, – ответил Стив, нехотя выпуская меня из объятий. – Но, кто бы это ни был, он настойчив.
Действительно, кнопку звонка не отпускали. Я пожала плечами и встала с кровати. Уловив краем глаза восхищенную улыбку Стива, накинула халат, собрала волосы в неаккуратный пучок и поспешила к двери.
У меня не было догадок о том, кто мог бы прийти. Асоль, Эмилия и Джеймс всегда звонили, а друзья Стивена не приходили ко мне домой. Больше никто из знакомых в гости не рвался. Внутри неприятно кольнуло – я боялась гостей из прошлого.
– Итак, кто же пришел, – пробормотала я, открывая дверь.
На пороге стояла Асоль. Рыдающая Асоль, в черных очках, домашних шортах и растянутой майке, она будто выбежала из дома, в чем была.
– А ты разве не должна быть…
– Ари-и-и, это ужасно!!
– …с Джерадом, – закончила я.
Видеть подругу в таком состоянии мне приходилось нечасто, а если быть точнее, то никогда. Кричать, посылать к черту, драться – это Асоль. Дрожать от слез, всхлипывать, убегать – не Асоль. Почему она пришла ко мне? Эмилия утешает гораздо эффективнее.
Асоль зарыдала сильнее.
– Кто там? – с любопытством крикнул из спальни Рэтбоун.
Усадив подругу на табурет в прихожей, я вернулась в комнату к Стивену:
– Пришла Асоль. Мы попьем кофе на кухне.
– Хорошо, – заподозрив что-то – как отлично он меня знает! – но, еще не понимая, что именно, Стив пожал плечами. – Кино гляну.
– Мы недолго, – пообещала я и, почти бегом вернувшись в коридор, обратилась к Асоль: – Теперь ты. Что случилось?
Но Асоль не реагировала. Она, пошатываясь и всхлипывая, бросила солнечные очки на тумбочку и ринулась в кухню. Мне ничего не оставалось, лишь последовать за ней.
– Нужно выпить! Водку, виски, коньяк! Что угодно! – Асоль рывком распахнула домашний бар и жадно изучила содержимое. Ее дыхание сбивалось, руки дрожали. Всхлипы делали грубоватый прокуренный голос писклявым. – Умоляю, Ари!
Мной овладел ступор: изредка моргая, я смотрела на безумие подруги. Что же произошло? Асоль тем временем откупорила бутылку портвейна, чудом не расплескав содержимое, и жадно глотнула. Я чувствовала, еще мгновение – и случится истерика.
Так оно и вышло.
Алкоголь, вероятно, обжег девушке горло и Асоль, выплюнув янтарную жидкость, стала захлебываться новой волной слез. Она выронила бутылку: та, встретившись с гладким паркетом, разбилась вдребезги. Стивен чудом не услышал: в спальне гремели спецэффекты домашнего кинотеатра. Асоль зарыдала громче. Слезы перешли в жалкое подобие животного воя. Наверное, я бы хотела, чтобы Стив пришел мне на помощь. Ведь дело касается его полоумного лучшего друга.
Наконец, я взяла себя в руки. Асоль пришла сюда не для того, чтобы я наблюдала. Она пришла за помощью. Ко мне. Это, конечно, с учетом последних событий весьма странно, но я не могу ей отказать. Подойдя к подруге, я обняла девушку. Она уткнулась лицом мне в плечо и зарыдала громче. Я гладила Асоль по огненным волосам.
– Тише, дорогая, – ворковала я, когда Асоль немного успокоилась. – Расскажи, что произошло?
Асоль, невидящими из-за пелены слез туманно-серыми глазами, посмотрела на меня и на ощупь отыскала табурет. Рухнув на него, опустила голову и, вцепившись руками в волосы, забормотала:
– Всё ложь. Ложь. Он не любит меня. Никогда не любил…
– Кто? – спросила я, ощутив нехватку воздуха. Я молила бога, чтобы мои опасения не подтвердились. Джерад не посмеет. – О ком ты говоришь?
Асоль молчала, до побелевших пальцев сжимая корни волос. Она стала раскачиваться из стороны в сторону и тихо повторять:
– Я дура, Ари. Дура. Прости меня.
Минутную тишину нарушали только взрывы в боевике на домашнем кинотеатре. Асоль запрокинула голову назад, пытаясь остановить слезы, и одними губами произнесла:
– Джерад…
Когда с уст подруги слетело имя гитариста группы «Vine daydreams», имя лучшего друга Стивена Рэтбоуна, имя человека, который вызывал у меня ненависть, я с шумом втянула в себя воздух. Бедная Асоль. Она верила, что сможет изменить Джерада: самовлюбленного бабника, циника, эгоиста.
– Что он сделал? – спросила я – получилось едва слышно и сквозь зубы.
– Он сказал мне: «Разлука – это предвестие разрыва, поскольку она приучает нас к мысли, что мы можем жить друг без друга»44
«Горькая луна» Паскаль Брюкнер
[Закрыть]. Он… меня… не любит, – выдавила Асоль и разразилась новой истерикой. Вскочила, вцепившись в мои запястья, и закричала: – Он любит другую! Не меня!
– Отпусти! – я пыталась вырваться. Неприятное чувство беззащитности, паники, чужой агрессии.
Я почувствовала огромное облегчение, когда Асоль разжала пальцы.
– Ему нужна другая. Он мечтает о ней. Он любит ее, Ари! Любит!
– Асоль!
– Любит… – эхом повторила Асоль.
Она рухнула на табурет и замолчала. Мало этому ублюдку моих страданий из-за разрушенных когда-то отношений, он добрался до моей подруги. Я сжала ладони в кулаки. Знала! И чувствовала себя виноватой: не уберегла Асоль, оказалась права. В голове, вперемешку с дикой жаждой убийства, зарождались многочисленные вопросы. Если Джерад кого-то любит, то зачем ему Асоль? Зачем цирк, чувства к ней? Если любит, то кого? И почему он не может быть с этой девушкой? Он же такой…
– Он великолепный, Ари. Самый лучший. Как буду жить без него?
– Асоль, он козел. – Твердо ответила я, скрестив руки на груди. – Он не достоин твоих слез, даже мыслей твоих не достоин, и плевать, что он тебе наговорил. Джерад любит только себя.
– Неправда! – закричала подруга, вновь вскочив с табурета.
Я отступила, испугавшись, что она вновь схватит меня или накинется с кулаками.
– Когда ты страдала по Стивену, все тебя утешали, сочувствовали, и никто не сомневался в твоих чувствах, – укоризненно заявила Асоль.
– Прости… – пробормотала я, растерявшись. –Джерад ведь он… не Стивен.
– А мне плевать! Я убью ее! – Асоль вновь схватила меня за руку.
И посмотрела мне в глаза. Морозно-серые встретились с тепло-карими.
– Успокойся, – прошептала я, так некстати вспомнив – возможно – визиты Джерада в темную комнату стрип-бара. В горле запершило. – Не думаю, что она виновата. Ведь будь у них взаимные чувства, он был бы с ней. Может, он проверяет тебя. Как ты отреагируешь, будешь ли ревновать.
– Нет! – Асоль вытерла блестящие щеки. – Нет. Он не будет с ней. Никогда! – и замотала головой, лихорадочно повторяя одно и то же, словно безумная.
Зачем Андерсон так поступает? Когда я только начала встречаться со Стивом, Джерад будто ревновал; он сделал всё, чтобы разрушить те отношения. Но что за жестокие игры ведет теперь? Ему нравится, когда другие страдают? Он упивается их болью? Я ненавидела Джерада Андерсона сильнее, чем когда-либо. Хотя раньше казалось, сильнее невозможно. Его притворное дружелюбие, псевдо-забытые старые обиды. И секс со мной за спиной лучшего друга. Тогда думала – это чересчур, чтобы быть правдой. Я побоялась рассказать Стивену о догадках. Но, окажись я права, он вышвырнул бы Джерада Андерсона из своей жизни, из нашей жизни, и все были бы счастливы. Если бы поверил мне.
Угнетающая тишина длиной в несколько минут, Асоль успокоилась, изредка вздрагивала. Я ободряюще улыбнулась и налила девушке алкоголь.
– Скоро ты и не вспомнишь о нем, Асоль.
– Ари, я должна кое-что рассказать тебе, – перебила подруга, осушив бокал. Она казалась очень взволнованной и… виноватой?
– Говори, – неуверенно кивнула я.
Асоль вытерла ладонью щеку и сделала глубокий вдох. Но рассказ так и не начался – у Асоль зазвонил телефон. От неожиданности она подпрыгнула на месте. Я вздернула плечами. Странное ощущение. Невесть откуда тревога.
– Да, Джерад, – неестественно звонким голосом ответила Асоль.
Я закатила глаза.
Подруга общалась с Андерсоном пару минут, отвечая ему односложно, невпопад. Говорил в основном Джерад, его хрипловатый, ленивый голос слышался даже здесь, но я не могла разобрать слов. Асоль закончила разговор и подняла на меня глаза.
– Он извинялся, – сказала она шепотом. – Сказал, что виноват. И любит только меня.
– Ложь, – отрезала я, поперхнувшись от возмущения воздухом. – Ложь, очевидно!
Асоль пожала плечами и смахнула очередную слезу.
– Прости, Ари. Я должна идти.
Она поправила волосы, одернула майку и направилась к двери. Я не сразу нашла что ответить.
– К нему?
– Он хочет видеть меня, – Асоль мечтательно улыбнулась. – Мы не будем вместе, но он хочет видеть меня.
– Ты хотела что-то рассказать, – опешила я.
– Потом, Ари. Всё потом.
– Надеюсь, ничего действительно важного?
Асоль рассмеялась. Почти истерически. Пританцовывая, она вышла в коридор. А я так и осталась стоять с приоткрытым ртом. Что происходит? Что этот придурок сделал с моей подругой? И самое ужасное, я не знала, как ей помочь.
***
– Сукин сын! – вбежав в спальню и хлопнув дверью, я не сразу заметила: Стивен выключил телевизор и, отвернувшись, стоял в полной тишине. – Извиняется! Видеть ее хочет! А я всегда знала… твой друг подлый лгун!
– Ты тоже лгунья, – голос звучал небрежно.
Стивен повернулся и окинул меня брезгливым взглядом, в изумрудных глазах сквозило разочарование. Я отступила на шаг. Если бы не знала Рэтбоуна, подумала бы, что он хочет меня ударить. Стив на ощупь отыскал край постели, рухнул на матрас и, опустив голову, сцепил позади затылка ладони.
– Немыслимо…
– Стив?
Было в позе, в голосе, в действиях Стивена что-то схожее с обреченностью, с неизбежностью конца, что-то, отчего моя голова потяжелела, а щеки запылали.
– Ты лгунья, Ари.
Я не ответила. Рэтбоун не объяснял. Он словно просил взглядом: «признайся, ты знаешь, о чем я говорю». Но я не знала, поэтому продолжала молчать. В голове прокручивала свое поведение: я стараюсь быть лучшей версией себя, я люблю его. Отношения Асоль и Джерада мгновенно вылетели из мыслей. Всё за пределами спальни растворилось в тумане неопределенности и тревоги.
– Не понимаю, Стив…
Он нервно рассмеялся, и я пугливо замолчала, пятясь к двери – старая привычка убегать. В этот раз я не знаю, почему хочу бежать. Стивен взъерошил непослушные пряди, вложив злость в резкие движения.
– Какой я идиот! Наивный… глупый…
– О чем ты? – я чувствовала прилившую к лицу кровь, стук в висках и ощущение, близкое к обмороку. Руки и ноги похолодели. Сердце забилось неестественно быстро. Я не знала, в чем виновата. – Что случилось?
– Не подходи! – выплюнул Стивен, когда я шагнула вперед. Смотрел с неприязнью. За что? Почему? Это из-за слов в адрес его лучшего друга?
– Стивен…
– Я говорю об этом! – он разжал вторую ладонь. Прозрачный пакетик с чем-то белым внутри, похоже на муку. Я узнала «Неоновое облако». – Только не говори, что это не твое.
Я онемела от шока. Наркотики. В моем доме. В моей спальне.
– Но это… не мое, – только и смогла выдавить я, чувствуя себя до слез беспомощной.
– Не лги мне! Черт возьми, не лги! Просто смешно! – он вскочил и приблизился, я вновь испугано попятилась. – Дрянь, – прохрипел, обдувая мое лицо сладко-мятным дыханием, и отошел.
– Я сдержала обещание, – тихо, но твердо возразила я, боясь, что, если начну активно спорить, Рэтбоун окончательно выйдет из себя. – Прошу, верь мне. Может это старая заначка, не знаю, – я медленно подошла и попыталась обнять Стива. Мне на самом деле нечего скрывать.
Но Стивен отпрянул и рассмеялся: холодно, ядовито.
– На самом видном месте старая заначка! В первом ящике комода! Не нужно делать из меня идиота.
– Стивен…
Пол казался неустойчивым – в любой момент исчезнет, и я упаду в бездну. Стивен не верил в меня, как бы ни пытался помочь, как бы ни ободрял… Он никогда не верил, что я вылечусь, и мы будем вместе. Но я верила и держала обещание.
Царапая словами горло, всхлипывая, я смогла выдавить из себя жалкое, но полное искренности:
– Поверь мне.
– Ари, – мое имя кажется чужим. Стивен поднял глаза, и я с удивлением обнаружила в них сожаление, – я хотел бы поверить тебе, Ари, – снова замолчал, качая головой. – Ты даже не представляешь, как я хочу поверить тебе…
– Так поверь, – эхом повторила я.
– Аарон говорил также, он был искусным лгуном. Все наркоманы хорошо лгут.
Конечности стали очень тяжелыми. Прерывисто хватая ртом воздух, я осела на ковер. На миг будто отключилась. Чугунная голова, слезы капают на губы, воздуха не хватает. Происходящее абсурдно и не может быть правдой.
– Откуда? – ровным голосом спросил Стив. – Если это не твое, то откуда наркотики в комоде? – он наклонился, будто учитель к непутевому ученику. Серьезный, разочарованный.
– Не знаю! – дрожь и соленые слезы мешали говорить. Я беспомощно вскидывала руками, с мольбой смотрела в его потемневшие глаза. – Может… Может меня подставили!
– Подставили? – Стивен рывком, как тряпичную куклу, поднял меня с пола. Горячее дыхание жгло губы. Мне на миг показалось: он скажет, что пошутил и это он подложил сюда эту гадость, чтобы напугать меня, а потом поцелует и извинится… Но Рэтбоун продолжал буравить взглядом и выплевывать слова, приправленные грубой усмешкой: – Кому понадобилось подставлять тебя, Ари? Русские шпионы? Твои друзья из притона? Карлос?
– Не знаю, – повторила я, слабея. – Пожалуйста, Стив…
– Да не трогай ты меня! – Стивен отпрянул. Я ему противна, противна человеку, который еще утром говорил мне о любви. Всё казалось таким иллюзорным, я не сразу испытала боль – пока он поднимал меня с пола, то больно, до будущего синяка, сжал предплечье. – Не унижайся, – усадил на кровать. – Не надо ничего говорить, – уже спокойнее добавил. – Я не верю тебе, ясно? Хотел бы поверить, но вы – наркоманы – всегда лжете. Вам наркота ценнее всего на свете. И представить себе не можешь, какую боль ты причинила мне сегодня, Ари. Ты пила кофе со своей подружкой, а я чуть не умер здесь от горя, осознав, что потерял тебя. Снова проиграл наркотикам.
– Но…
– Перестань врать! Ты мне не скажешь ничего нового, потому что всё я слышал от Аарона. Я оставлю квартиру, деньги, что угодно. Только перестань причинять мне боль, исчезни из моей жизни. Хочу запомнить тебя еще живой, Аристель. Когда-то я всё разрушил из-за трусости. Сегодня разрушила ты.
Во мне что-то щелкнуло, я осознала, что он говорит серьезно, он сейчас уйдет, и я начала кричать от страха. Мой голос срывался, а слезы заливали лицо. В ушах шумело, я не помнила и половину из того, что делала, как уговаривала его. Я кричала:
– Не предавай меня! Не делай этого! Поверь мне! Это ты делаешь мне больно! Клянусь, я чистая, давай я сдам анализы, я сделаю всё, пожалуйста, умоляю тебя…
Он не слушал. Бросился к шкафу и стал сгребать с полок свои вещи. Рубашки, хранящие его запах. Брюки, которые я неумело, но старательно гладила. Футболки, в них я спала. Его вещи стали нашими и сейчас он забирал их. А я будто приросла к постели, беспомощно наблюдая за тем, как Стивен Рэтбоун кидает вещи в сумку.
– Куда ты? – выдавила я сдавленным голосом.
Рэтбоун обернулся, закинув на плечо спортивную сумку.
– Уезжаю.
– Куда уезжаешь? – тщетно пытаясь подняться на ноги, спросила я, хотя на языке вертелся другой вопрос: «Вернешься ли ты?».
– Мне нужно подумать, – ответил Стивен.
Он убрал непослушные пряди волос за уши и надел шляпу. Лицо как камень.
– Ты едешь к себе? – осторожно уточнила я, поднявшись.
Шаткость разговора незнакома, теперь я не знала, как разговаривать с самым дорогим мне человеком.
– Подальше отсюда.
Не дождавшись моего ответа, он, смотря четко перед собой, покинул сначала нашу спальную, а потом и нашу квартиру. Теперь мою. «Я оставлю тебе квартиру, деньги, что угодно; только перестань причинять мне боль, исчезни из моей жизни». Мгновение я не могла дышать, а когда хлопнула входная дверь – осела на пол и зарыдала. Сказкам всегда приходит конец.
Стивен
В баре, похожем на родной техасский, громко играет кантри. Только второй час дня, а я пил рюмку за рюмкой, не собираясь останавливаться. Бармен едва успевал наливать, а посетители с тревогой на меня поглядывали. Жалкий, опустошенный. Не мог поверить, она предала меня. Всё было зря. Понятия не имел, что теперь делать. Любовь никуда не делась, но простить ложь невозможно. Она будет врать и дальше, я-то знаю. Но как искренне она убеждала меня!.. Наркоманам место в кино.
«– Это не мое, клянусь! Клянусь всем, что у меня есть! – она, бледная, не знала, куда деть руки и тянулась ко мне, желая то ли обнять, то ли крепко вцепиться.
– Не трогай…
– Клянусь моей любовью к тебе!
– Ты еще на колени встань.
– Я встану! – Ари прекратила плакать, но была на грани. Жадно глотала воздух, задыхалась. Ее глаза горели. Бедняжка, сама себе не хочет верить – оступилась и всё разрушила. – Я встану, Стивен! Я что угодно сделаю, только поверь мне.
И она опустилась на колени. Вздрагивала, с перебоями дышала.
Я усмехнулся. Передо мной вновь девчонка с концерта, фанатка. Готова на что угодно ради меня. Когда группа только набирала популярность и вдруг обрушилась прежде невиданная любовь поклонниц, мне ненадолго снесло башню от звездной болезни. Очень быстро я вернулся с небес на землю, моей целью не было стать знаменитым, я хотел играть музыку, и был бы не менее счастлив, если бы продолжал играть в баре Техаса. Фанатки оказались обычными девчонками с ветром в голове. Но сейчас вернулось то забытое чувство превосходства, ведь человек сам по себе существо тщеславное. И мысль о том, что я по-прежнему для нее почти бог, окатила яркой волной эйфории. Плохо скрывая ухмылку, я наблюдал за тем, как Ари на коленях подползла ко мне.
Ее руки пытались обнять мои ноги, она что-то лепетала, шмыгала носом. За какую-то минуту я уничтожил ее личность, она не понимала, что делает. Глаза полны животной паники. И сейчас в ней – такой ухоженной и милой – было куда меньше достоинства, чем в проститутке из стрип-бара».
Она как Аарон. Он тоже плакал, обещал: «последний раз – и всё», твердил, что его подставили, одурачили, заставили, когда мы с ребятами находили его в собственной блевоте на полу студии.
Наверное, я должен принять – Ари не бросит. Одной любви мало. А я не смогу пережить потерю еще раз, не смогу смотреть, как она медленно уничтожает себя, и однажды ее сердце не выдержит. Мне нужно оставить Аристель, как и надежды на то, что у нас что-то может получиться. Она не та Ари, всего лишь пустая оболочка. Мечтает о дозе, готова ради укола на всё. Ари сама выбрала эту жизнь, решила начать принимать наркотики, не вернулась в Москву. Она в любом случае плохо кончила бы, в ее крови трагедия, пусть я до сих пор не знаю причину побега осенью 2010-го.
Но я вновь вспомнил красивое лицо, искаженное страхом и отчаяньем, слезы и просьбы поверить. Дал слабину – разозлился, попросил бармена повторить.
Подставить! Да кому нужно тебя подставлять? Ты сама себя подставила.
В кармане завибрировал телефон. К удивлению, звонила не Ари, а Софи. «Ответить». Спросила, как у меня дела и когда я приеду. Вот прямо сейчас и приеду.
***
Я со всей силы захлопнул дверцу такси и упал на кожаное сиденье. Закрыв глаза, перебирал в голове причины приезда в Нью-Йорк. Я соскучился по Софи Штерн? Я соскучился по сексу с Софи Штерн? Возможно. Но это явно не главная причина. До сегодняшнего дня я и не вспоминал о бывшей. Модель в один миг перестала существовать в моей памяти, в моей жизни, в моем сердце.
Месть Ари? Да, Аристель оказалась лживой сукой. Неужели я был так слеп? Бордель изменил Ари, и я не удивлюсь, если узнаю: она, прикидываясь, что «работает» в кафе пока я был на гастролях, трахалась с каждым встречным за дозу «Неонового облака». И что это вообще за дурь?! Плевать. Ари умерла в притоне, что бы ни говорили ее дружок-наркоман Майк и дилер Джеймс, Ари никакой не свет.
Разумеется, на мне часть вины. Но я, отпуская Аристель, дал ей денег на билет и, если уж ей так захочется, на попытку пожить в США какое-то время, отдохнуть от родителей. Я пытался объяснить, что тогда она не была готова к отношениям, она не реализовала себя в жизни, а эта упрямая девчонка всё сделала по-своему. Если бы знал о ее намереньях остаться в Америке – лично посадил бы на самолет до родного города; нет, поехал бы с ней и проследил, чтобы она вернулась к родителям. Жаль их. Раньше я думал, может, действительно было что-то… что-то серьезное. Теперь уверен: Аристель Тешер инфантильная избалованная девица. Сбросив с глаз пелену очаровательности, я готов признать – в случившемся нет ни моей вины, ни вины ее родителей. Ари разрушила свою жизнь сама.
И всё-таки мстить… Нет, я не такой. Моя любовь к Аристель – пожалуй, единственное, что абсолютно точно было искренним. Ох, как мне хотелось ошибаться, как хотелось по-прежнему считать Ари ангелом, наивным и ранимым. Так что же я делаю в Нью-Йорке? Зачем приехал к Софи? Я – известный музыкант, и плевать на какую-то девчонку. Хочу вернуться во времена, когда никого не любил. Софи отлично подходила для того, чтобы окунуться в ностальгию, почувствовать себя, черт возьми, свободным. Да и что скрывать, Штерн великолепна в постели. Я заслужил отдых. Верно, пустая бутылка виски?
