Текст книги "Любовь на острие кинжала"

Автор книги: Джулиана Гарнетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Как бы то ни было, Рольф нисколько не удивился, когда Иоанн кивнул и рекомендовал ему не быть с леди чрезмерно суровым.

– Прекрасно сказано, лорд Рольф. Я передаю леди в ваши руки с увещанием не причинять ей излишнего вреда. Не карайте ее чересчур строго.

Рольф склонил голову с показной покорностью, про себя смеясь самонадеянности короля, который решил, что Рольф имел в виду именно его, а не Бога.

– Благодарю вас за ваше расположение, – сказал он. – Я уверен, что моя жена присоединяется ко мне.

– Как и должно. Она ведь заботилась о вашем деле так же трогательно, как и о своем.

– Вот как? – Рольф не решался взглянуть на Эннис. Если бы она хоть как-нибудь выразила свой протест, он не сумел бы скорее всего совладать со своим гневом до того, как они останутся одни. Итак, она явилась к королю улаживать его дело? Она же знала, что он не желал этого!

– Да, именно так, – сказал Иоанн, не сводя с Эннис хитрых глаз. – Мы надеемся, что вы задержитесь здесь с нами на время. Комната для вас уже приготовлена, поскольку мы не сомневались в том, что вы останетесь. Нам надо многое обсудить, и я рассчитываю на обстоятельную беседу наедине.

– Равно и я, сир, – сказал Рольф. Теперь у него не было возможности ответить «нет». Вежливые слова короля были приказом, и он это знал. Он был пойман. Иоанн будет держать его при дворе для уверенности, что он не присоединится к мятежным баронам, и в наказание за его призывы к правосудию. В результате Драгонвик останется только под присмотром кастеляна.

Шагнув вперед, он предложил Эннис руку. После короткого замешательства она встала со своего стула и вложила пальцы в его протянутую ладонь. Они трепетали, но он не испытывал ни малейшей симпатии или жалости. Он испытывал растущее желание упасть на колени и возблагодарить Небо за то, что она жива. Другим его желанием было встряхнуть ее так, чтобы зубы лязгнули…

Пока они шли через зал и королевские покои, ни слова сказано не было, и Рольф почувствовал облегчение, что у нее хватает ума молчать и не бесить его еще сильнее. Но едва дверь комнаты закрылась за ними, Эннис, повернувшись к нему лицом, разразилась упреками:

– Как вы посмели позорить меня таким образом? Вы считаете меня последней дурой, которая может пойти на такой риск, не будучи уверенной в успехе? Иоанн не сделал бы мне зла, не послал бы меня назад к Сибруку, раз уж он отвечает за мое замужество! Кем бы и чем бы он ни был, король достаточно хитер, чтобы оценить преимущества иметь вас союзником, хотя ему и хотелось бы просто держать вас на поводке. И у меня уже есть все, вплоть до его обещания вернуть вашего сына, а вы срамите меня, словно непослушного ребенка, который бегает по Англии без няньки!

Схватив ее в охапку, Рольф процедил сквозь сжатые зубы:

– Прикусите-ка язык, моя леди, или вы пожалеете, что он вообще у вас есть.

Эннис взглянула на него и тут же замолчала. Он резко отпустил ее, словно обжегся, и удивился: что же в его лице она увидала такого, что заставило ее мгновенно замолчать? Ярость? Да, но и что-то еще.

Рольф глубоко вздохнул и повернулся к ней спиной. Он подошел к окну, выходившему во двор. Весной розы расцветут на клумбах под стенами, наполняя воздух своим ароматом. Теперь же там только засохшие пустые виноградные лозы, которые кажутся позабытыми и одинокими без соседства цветов. Он закрыл глаза, вспоминая слова короля об Эннис как об одном из самых ярких цветков его сада. Все знали, что король – развратник. Многие мужчины становились свидетелями покушений короля на их жен, но немногие осмеливались остановить его. Он хотел спросить Эннис, но не решался. Если только Иоанн…

Пальцы Рольфа на каменном подоконнике сжались в кулак.

– Милорд? – Эннис приблизилась к нему, не дойдя нескольких шагов. – Я знаю, у вас есть причины гневаться на меня…

Он повернулся к ней и присел на выступ стены:

– Вы знаете? Мои глаза не замечают свидетельств тому.

Она покраснела:

– Я была зла и раздосадована и говорила, не думая. Вы правы. Мне нельзя было затевать этого в одиночку. Но я хотела убедить короля вернуть вам сына.

– И вот вы отправляетесь из моего укрепленного замка в лес, чтобы порадовать в мою честь тамошних негодяев и разбойников. Я просто потрясен той отвагой и самоотверженностью, с какими вы решаете мои дела.

Кровь отхлынула от ее лица, и оно побелело, его слова жестоко ранили ее, но он безжалостно продолжал:

– Очевидно, вам ни разу не пришло в голову, что мне может быть противна любая помощь от короля. Ведь такая помощь влечет за собой благодарность, обязанность. Быть же обязанным королю – все равно что быть в долгу у ростовщика: проценты растут постоянно. Королю никогда не бывает достаточно ни наших денег, ни нашего времени, ни наших солдат. Иоанн никогда не вернет мне сына, если не будет к этому принужден или если я не дам ему еще большего залога.

Снова отвернувшись от нее, он посмотрел на унылый осенний двор. Толстые стекла окна искажали формы предметов снаружи. Рольф поскреб рукой каменный выступ. Дыхание его резко вырывалось сквозь стиснутые зубы. Он пытался сохранять контроль над собой, сосредоточившись на этом выступе и стараясь не глядеть в темное будущее.

– Вы даже не отдаете себе отчета в том, что наделали, – прошептал он в глубокой тишине. От его дыхания стекла окна запотели. Позади послышался шорох шелковых туфель Эннис. Вот она положила руку ему на плечо. Но он сделал вид, что не обращает на это внимания. Он глядел себе под ноги. Мускулы его напряглись, и рука мгновенно исчезла с его плеча.

Подол его плаща был в грязи. Там, где он волочился по полу, остались мокрые полоски и комочки земли. На сапогах налип такой толстый слой засыхающей глины, что шпоры не звенели, полностью ею залепленные.

– Милорд, – произнесла Эннис едва слышно, и он наконец обернулся с чувством внезапной усталости. Лицо ее хранило следы слез, а в глазах было нечто такое, что потрясло его до глубины души. Ему был знаком этот взгляд. Много раз он его видел во Франции, в Ирландии, в Уэльсе, в Англии… Это был опустошенный взгляд ребенка, лишившегося всего, что давало ему ощущение безопасности, взгляд вдовы, на глазах которой убили мужа, взгляд матери, потерявшей детей; временами ему снилось, что такой пустой взгляд был у него самого.

Горло перехватило, он протянул руки и привлек ее к себе.

– Я так боялся потерять вас, – сказал он отрывисто и прижался щекой к ее завитым волосам. – Я искал на постоялых дворах, в монастырях, в придорожных канавах и в стогах сена, в полусожженных лачугах, где вы могли ночевать…

Она прижалась к нему и прошептала, положив палец на его губы:

– Я так хотела помочь вам… Я поступила глупо. Пожалуйста, простите меня.

Напряжение отчасти спало. Он вздохнул и поцеловал ее пальцы.

– Может быть, вы поступили так, как следовало действовать мне. С королем никогда ничего не знаешь наверняка. Я надеялся, что он рассмотрит возвращение ваших земель и моего сына, если я докажу свои законные права, и я это сделал, подав прошение верховному судье.

– Но он все-таки согласился на переговоры о передаче в казну моих земель. – Эннис спрятала руки в складках его плаща. – Мы вчера говорили об этом, и он послал писца подготовить послание Сибруку.

Рольф только покачал головой:

– Для отвода глаз он пишет множество писем.

– Но он обещал скрепить это своей печатью… Вы действительно считаете это бесполезным?

– А вы действительно считаете, что Тарстона Сибрука могут тронуть письма?

– Да, если король угрожает штрафом и наказанием. Вы думаете, король не пойдет на это?

– Я не знаю. – Он снова глубоко вздохнул и огляделся. Впервые с того момента, как они вошли, он решил оглядеть комнату, которую им предоставили. Она была небольшой, но обставлена элегантно. Ему показалось странным, что в этом переполненном дворце у Эннис отдельный покой.

– Вы занимаете эту комнату? – с удивлением спросил он.

– Нет, я живу на женской половине. Наверное, король хотел, чтобы мы побыли одни для… разговора…

Последнее слово она произнесла с ударением. Было ясно, что Иоанну хотелось дать понять всем, что Рольф волен проучить свою жену – хоть ремнем, хоть оплеухой. Если бы Эннис, подобно большинству женщин, которых знал Рольф, стала бы умолять короля проявить милосердие, то он наверняка бы его проявил. Ибо он всегда бывал милосерден, если в благодарность мог потребовать уступчивости от женщины.

Рольф продолжил осмотр комнаты. Здесь была большая кровать с королевской эмблемой на толстых занавесях, стол, стулья, ковры и свечи в канделябрах. Стены были украшены резьбой и гобеленами. Вдруг он нахмурился.

Что-то было не в порядке, какая-то лишняя деталь. Но этого оказалось достаточно, чтобы привлечь его внимание. Поверх головы Эннис, которая стояла, прижавшись к нему и спрятав лицо у него на груди, он еще раз осмотрел комнату. И вдруг увидел.

Знаком велев Эннис молчать, он аккуратно обвел ее вокруг комнаты и посадил на кровать, потом сел и сам, не обращая внимания на свою грязную одежду. Когда Эннис повернулась к нему и собралась уже заговорить, он вновь предостерегающе покачал головой и пальцем показал на стену. Она посмотрела в указанном направлении.

Стена была обита деревянными квадратными медальонами, частью покрытыми краской, а частью – лакированными. В центре окрашенных квадратов были нарисованы звезды, а в центре одной из этих звезд – крошечная дырочка. Это было специальное отверстие для подслушивания. Рольф обнаружил его благодаря хорошему знанию нрава и методов Иоанна. За шелковыми занавесями кровати их не могли видеть неведомые соглядатаи, но все звуки, конечно, до них долетали.

Эннис беспокойно посмотрела на Рольфа. Ее лицо пылало от возмущения. Рольф улыбнулся, увидев, что она все поняла. Приблизив губы вплотную к ее уху, он прошептал:

– Мы должны следить за тем, что говорим. Пользуйтесь английским, но не теряйте осторожности, потому что среди королевских шпионов есть и такие, что знают оба языка. Позже, когда нас не будут подслушивать, я объясню все подробнее.

Она отстранилась. Легкая усмешка появилась на ее губах, а в глазах – прежний живой блеск, и он понял, что ее напряжение постепенно проходит. Не успел он запротестовать, как она снова склонилась к нему и сказала на ухо:

– Если король считает, что вы гневаетесь на меня – по правде говоря, вы имеете полное право на это, – то, может быть, стоит вести себя так, как этого от нас ждут? Это может усыпить его подозрительность и послужить объяснением того, что мы стали действовать порознь. Создадим видимость, что для нашего разрыва имеются все основания. Тогда те, кто желает нас разлучить, начнут нашептывать на ухо вам – про меня, а мне – про вас, думая, что сеют семена на благодатную почву. В действительности же…

Рольф признал разумность ее доводов. Видимость того, что они отдалились друг от друга, скорее послужит им на пользу. Это, конечно, поможет объяснить его упорное нежелание присоединиться к королю в его лагере, а также его стремление как можно быстрее покинуть двор. Рольф улыбнулся и кивнул.

– Да, – прошептал он. – Я согласен с вами. Но не боитесь ли вы, что я войду во вкус и примусь бить вас по-настоящему?

Она обняла его и сказала просто:

– Я доверяю вам во всем, что касается справедливости.

Это искреннее признание заставило его устыдиться своих недавних подозрений. Он осмотрелся по сторонам, потом поднялся и начал развязывать пояс. Эннис одной рукой зажала рот, чтобы подавить невольный смех, а другой прижала к телу толстую подушку. Затем она забилась поглубже в тень занавесей балдахина, а он последовал за ней, грозя всеми карами и обещая избить ее до синяков.

Звук ударов был очень громким и вполне убедительным. И, как ни странно, избиение подушки благотворно подействовало на Рольфа. Он полностью освободился от остатков гнева против Эннис. Тот, кто снаружи подслушивал, что творится в комнате, с уверенностью мог донести королю и всем интересовавшимся, что лорд Драгонвик как следует отделал свою заблудшую жену.

В последующие дни Эннис без особого труда играла роль наказанной. Она ходила с поникшей головой и опущенными глазами и оставила эту манеру не прежде, чем выслушала множество слов утешения. Король теперь совершенно не обращал на нее внимания. Через недолгое время стало ясно, что их заговор удался. Сплетники охотно нашептывали им свои новости, особенно про короля, его дела и подозрения. Мало кого в эти дни не подозревали в измене. Рассказывали, что Иоанн посылал письма папе и собирал деньги для наемников, поскольку не доверял своим баронам, полагая, что они не предоставят ему верных людей. А бароны, опять же по слухам, вооружались в своих отдаленных замках, набирали людей и готовили лошадей.

Рольф держался в стороне от тех, кто пытался втянуть его в интриги. Он свирепо бросался на всех, кто рисковал с ним заговорить, исключая, естественно, короля.

Между тем Иоанн внимательно следил за ними, и Эннис не могла разобраться, что из их маскарада он принимает за чистую монету. Вполне достаточно, как она вскоре выяснила, чтобы выразить готовность вернуть ее наследственные земли из-под опеки Сибрука. Хитро косясь на Рольфа, король проворчал, что не может принять от леди такой дар, как ее земли, даже если и был он предложен от самого чистого сердца.

Окаменев, Рольф бросил на нее такой взгляд, что она пожалела, что раньше не сказала ему о своем предложении королю. Он не подал виду, что изумлен, но, напротив, выразил свое восхищение королевской щедростью. О Джастине не было сказано ни слова, и Эннис испугалась, что король откажется от своего намерения заставить Сибрука вернуть мальчика.

– Не забыли ли вы еще что-нибудь мне сообщить? – осведомился Рольф, когда они остались одни.

Эннис взволнованно вздохнула.

– Нет, лорд. Действительно, я предложила обменять мои земли на вашего сына, но боялась, что вы не позволите мне этого, скажи я вам заранее.

– Вы были правы. – Рольф сжал кулаки и оперся костяшками пальцев о каменный подоконник. – Существует предел, до которого я могу торговаться с Иоанном. – Он повернулся к ней с зеленым огнем ярости в глазах. – Не смейте даже и думать предлагать королю еще какой-нибудь дар, миледи! Ни ради моего сына. Ни ради моей жизни. Вы хорошо меня поняли?

– Да, лорд, – прошептала она. – Я поняла вас хорошо.

Время летело быстро. Надлежащие документы были составлены, подписаны, заверены печатью и отправлены к Сибруку с небольшим отрядом верховых.

Но Иоанн продолжал тянуть с возвращением сына Рольфу. Это дело, уклончиво сказал король, еще рассматривается.

Большинство своих людей Рольф отослал домой, чтобы защищать Драгонвик, учитывая возможную месть Тарстона после получения королевских писем. Сэр Гай был послан в другие владения Рольфа, чтобы предупредить тамошних управляющих.

Рождество встречали в Уорчестере вместе с королем. Здесь также не обозначилось признаков того, что их отпустят назад в Драгонвик. Иоанн тянул время, консультируясь с Рольфом по военным вопросам и постоянно твердя о своем желании видеть его подле себя.

– Никогда ведь не знаешь, когда именно присутствие наших верных баронов особенно может понадобиться, – сказал как-то король, уставившись своим темным взглядом на Рольфа так пристально, что Эннис испугалась, не подозревает ли он его в предательстве или не собирается ли потребовать от Рольфа чего-то ужасного. То и другое было возможно.

Все рождественские праздники король пугал своих придворных постоянными подозрениями. Если бы он знал о хартии, которую готовились обнародовать бароны, он вряд ли стал бы обнаруживать свои подозрения. Но вдруг все узнали, что он был в аббатстве святого Эдмунда 4 ноября, совсем незадолго до встречи баронов. Поэтому вполне вероятно, что ему обо всем известно, включая имена участников встречи.

Это подтвердилось на второй день после Рождества.

Эннис со страхом выслушала холодный вопрос короля о причине, по которой его верный барон отказывается остаться с ним.

– Ваше величество, – медленно отвечал Рольф, не сводя глаз с мрачного, подозрительного лица короля, – в моем главном замке заждались меня. Я слишком долго был при дворе, и мой кастелян шлет мне срочные депеши с требованиями вернуться. Теперь, благодаря вашим милостям, я в ответе за новые земли и другую собственность, что также требует моего присутствия. Хотя я в высшей степени признателен вам за ваше великодушие и желание видеть меня подле себя, я умоляю отпустить меня для решения самых неотложных дел. Если мое отсутствие продлится еще, над моими замками нависнет реальная опасность нападения со стороны мятежников. В Линкольншире, как вам, конечно, известно, очень неспокойно, и мне бы не хотелось впоследствии просить вашей помощи для снятия осады.

– Прекрасно сказано, лорд Драгонвик. – Иоанн бросил на него раздраженный взгляд, обесценивший этот комплимент. – По-видимому, вы основательно подготовились к разговору.

Рольф наклонил голову, его челюсти сжались. Он опасался неосторожным ответом вызвать у Иоанна приступ «анжуйской ярости». Взяв себя в руки, он сказал с учтивой улыбкой:

– Нельзя вести дела со столь дальновидным монархом, как ваше величество, не будучи основательно подготовленным. Я был бы полнейшим дураком, если бы стал просить вас о чем-либо, не продумав все должным образом.

– Но есть все-таки дураки, у которых хватает глупости считать меня слабоумным, – резко ответил король, поигрывая золотой каймой своей мантии. Затем он слегка улыбнулся. – А скажите-ка мне, грозный рыцарь, какие сведения есть у вас от вашего брата в Чешире?

Вот оно что. Итак, долгая работа в мозгу короля завершилась: в первый день он вспомнил о преданности короне отца Рольфа, и вот теперь семя дало всходы и он желает знать о лояльности его брата.

Пожав плечами, Рольф сказал:

– Мой брат Джеффри был всегда человеком короля. Как вы знаете, сир, мы с ним не общаемся постоянно, но, если я призову его, он придет мне на помощь.

– Вот как? – Иоанн слегка привстал с места, не сводя глаз с Рольфа. – А откликнется ли он на мой зов, как вы думаете?

– Давал ли он когда-нибудь основания думать иначе?

– Нет, но его земли граничат с Уэльсом. А мне доносят, что уэльский вождь ведет торговлю с баронами, якобы верными мне.

– Он торгует и с вами, сир. Он большой хитрец, как и многие в Уэльсе, но ведь он принес вам клятву верности.

– Так вы клянетесь, что ваш брат Джеффри лоялен?

Рольф колебался. Скажи он «да», на него может пасть ответственность за брата, если тот присоединится к мятежникам; если же он ответит «нет», то рискует навлечь на брата гнев короля.

– Сир, – твердо сказал Рольф. – Я не могу клясться от чьего бы то ни было имени, кроме своего. Каждый человек сам отвечает за свои клятвы, и я не претендую на знание чужого сердца.

Помедлив немного, Иоанн фыркнул и с мерзкой миной пробормотал:

– Опять этот легкий язык, лорд Рольф. Вы с каждым днем все больше напоминаете мне вашего отца.

Рольф ничего не ответил. После короткого, но напряженного молчания король отпустил его движением руки:

– Отправляйтесь теперь в ваши земли. Но мы ожидаем, что они будут по справедливости обложены налогами и что все платежи будут производиться своевременно.

Эннис перевела дыхание. Теперь они были свободны, потому что Иоанн заставил Рольфа хорошо заплатить за свои благодеяния.

Тут она снова набрала полную грудь воздуха и быстро шагнула вперед, как бы опасаясь растерять свою решимость:

– Сир! Я умоляю удовлетворить ту просьбу, с которой я обратилась к вам сразу же по прибытии ко двору. Если вы проявите великодушие, передав нам сына моего мужа, Господь ниспошлет вам свою милость и благословение.

Рольф издал глухой стон, но она смотрела только на короля. Иоанн разглядывал ее своими ледяными прищуренными глазами. Его пальцы барабанили по резному подлокотнику. Затем он подался вперед.

– Не кажется ли вам, что я и так уже благословен, леди Эннис? Действительно, никому во всем королевстве не дано так много, как мне. Верные бароны и прекрасные леди окружают меня постоянно. Мои дети сильны и здоровы, а королевство в руках мудрых и благородных советников. – Его рот скривила злобная усмешка. – Если не брать во внимание тех баронов, что норовят бросить меня как раз тогда, когда они нужны больше всего, я самый удачливый человек в Англии!

– Да, сир, – она старалась не выдать голосом своего напряжения, – и, как вы только что заметили, дети ваши сильны и здоровы. Мой муж, который вполне доказал свою преданность вам, не может чувствовать такой же уверенности. Он бы хотел убедиться своими глазами, что его сын здоров и находится в безопасности. Опека лорда Сибрука такой уверенности не дает.

– Вы считаете, что Сибрук настолько открыто пренебрегает мной? – Иоанн вяло пошевелил рукой. – Лорд Тарстон недостаточно храбр, чтобы решиться на это. Я написал ему, как и обещал. У вас теперь есть ваши наследственные земли и деньги, которые они принесут вам. А теперь ступайте, пока мое терпение не иссякло. Над всей Англией нависла опасность, и это для меня более важно, чем судьба одного маленького мальчика. – Рольф шагнул вперед. Тогда король сделал паузу, затем пожал плечами. – Ваш сын в полном порядке, лорд Драгонвик. Вам придется удовольствоваться этим моим заверением. И он будет в порядке, пока вы остаетесь моим лояльным бароном.

Раздавленная неудачей, Эннис едва расслышала ответ Рольфа. Все тщетно. Ее кошмарная поездка, недели придворной суеты и раболепства перед королем – все тщетно… Она потерпела полное поражение, хотя так была уверена в победе.

– Не отчаивайтесь, дорогая, – пробормотал Рольф, когда они оказались одни в коридоре. – По правде сказать, я и не ожидал от него слишком многого. Удерживая Джастина в Стонхеме, он обеспечивает себе мою лояльность. Джастин привязывает к нему нас обоих – Тарстона и меня. Я не осуждаю вас за эту попытку, а, напротив, горжусь вами.

Несмотря на то что он не винил ее в отказе короля и был с ней внимателен и заботлив, Эннис пребывала в самом мрачном настроении. Только когда показались стены и башни Драгонвика – не раньше, – ее настроение начало подниматься. Как приятно вернуться домой, к привычным вещам, надеть на себя собственное платье и свои драгоценности, попасть в знакомое окружение… Какое удовольствие – видеть Белл, играть с верным Бордэ, давно уже вернувшимся с воинами Рольфа. А разве не скучала она по сэру Гаю, по его доброжелательному лицу, по его находчивому юмору?.. Даже сам вид высоких грозных укреплений со штандартом Рольфа, развевающимся на самой высокой башне, дарил ей огромную радость.

И тогда с легким удивлением она поняла, что Драгонвик стал ее домом.