Текст книги "Золотой торквес (Изгнанники в плиоцен - 2)"

Автор книги: Джулиан Мэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

Алутейн. Да-а, мечты, мечты!

Гомнол. Это не мечты, а реальность! Вернее, станет реальностью, если вы из суеверного страха, или расового шовинизма, или мелких политических интриг не отвернетесь от моего плана. Антрополог докажет вам, что люди принесли на Многоцветную Землю больше хорошего, чем плохого. Или пусть мне отсекут голову!

Имидол. Последнее можно только приветствовать!

Нантусвель. Ну, ну, держите себя в руках.

Гомнол. Ваш клан талдычит о чистоте расы. Это совершенно антинаучный подход – спросите любого биолога из Галактического Содружества! Если взглянуть беспристрастно на вашу пресловутую чистую наследственность, что мы обнаружим? Черты фирвулагов с безумной навязчивостью повторяются в каждом третьем из новорожденных.

Кугал. Полегче, лорд Гомнол! Потомство нашей матери незапятнанно. Ни разу она не породила врага.

Гомнол. Пусть так, но нельзя одной рукой избавляться от аллелей, а другой стремиться их закрепить. Вы желали бы использовать потомство королевы как первичный образец породы, однако не оно, а именно фирвулаги являются носителями активных метафункций! Верно я говорю, леди Идона? Хорошо, мы с Грегги уже не настаиваем на скрещивании с врагом. Но Элизабет... Это же уникальная генетическая перспектива. Активный человеческий экземпляр не только обеспечит выживание тану, как сделали латентные люди, но позволит вам совершить огромный эволюционный скачок, о котором упоминала леди Идона. С помощью моего плана тану осуществят свое высшее предназначение!

Кугал. Опять ты берешь на себя смелость толковать волю Таны!

Нантусвель. Да, Гомнол, Богиня сама знает, каким путем нас вести... И потом, мы опасаемся, что гены Элизабет превратят нас в людей. Или, во всяком случае, в иную расу.

Кугал+Имидол+Риганона+Куллукет+Анеар. Нам не по пути с человечеством. Мы хотим вершить свою судьбу без участия людей!

Гомнол. Тогда почему сам Ноданн взял себе жену из моего племени?

(Смущение.)

Гомнол. Быть может, вам следует освежить в памяти наследного принца священную волю Таны?

Нантусвель. Не богохульствуй, лорд Себи Гомнол! По-моему, мы выразились более чем ясно: тану признают преимущества, обеспеченные им человеческими генами. Более сильные тела, улучшение воспроизводства, усиление принудительных и корректирующих метафункций. А в лице драгоценной Розмар мы приняли в наш клан редкий, невиданный ранее экземпляр творческой силы. Она уникальна! Ценность ее генов очевидна. Мы приветствуем ее как достойную супругу нашего будущего короля. Но у моего милого Ноданна было много жен – ведь ему едва исполнилось восемьсот лет – впереди еще долгие годы, если он того пожелает. Так что не будем отклоняться от темы разговора. Ты, наш приемный сын, предполагаешь пойти дальше брачных обычаев, существовавших доселе между двумя расами. Элизабет – не просто талантливый образец латентности, как ты или Розмар. Она достигла высшего уровня активности, и ее гены для нас опасны. По прогнозам лорда Грега-Даннета, все ее потомство будет активным – хотя, возможно, и не столь могущественным, как мать. Грегги высказал также соображение, что для скорейшей активизации расы необходимо имплантировать ее яйцеклетки в чрева... нет, не рамапитеков, а женщин и тану! Но кто может гарантировать, что народившееся поколение останется верно нашим идеалам? По логике вещей, новая раса будет хранить прежде всего традиции своего собственного племени.

Идона. Да, это опасно.

Алутейн. Такая возможность не приходила мне в голову. И едва ли Грегги сообщил о своих планах Тагдалу. Искусственная имплантация не соответствует пониманию наслаждения нашим королем.

Гомнол. Смешно, ей-Богу! Дети Элизабет будут такими же тану, как и прочие гибриды, – ведь все дело в воспитании.

Кугал+Имидол+Риганона+Куллукет+Анеар. Потомство Нантусвель придерживается иной точки зрения. Есть только один способ уберечь наследие тану. Активная женщина должна умереть.

Гомнол. Нет, вы не вправе разрушить ее гены! Неужели вы согласны ждать развития активности миллионы лет? Грядущие поколения назовут вас более чем недальновидными! А когда вы опомнитесь, будет слишком поздно. Возможно, такая, как Элизабет, больше никогда не пройдет через врата времени.

Нантусвель. Лучше бы и она не проходила.

Гомнол. Она уже здесь. Вы нарушите волю Таны, если пустите ее в расход... И довольно пудрить мне мозги своими религиозными проповедями! Как будто у вас есть грамота Богини с личной печатью: ОДОБРЯЮ! Мой план с той же вероятностью может совпасть с божественной волей.

Алутейн. Да к черту все разговоры об активности через миллионы лет! Мы ведь знаем, что тогда будет на Земле. Рамапитеки превратятся в людей. И вымрут! Вот она тебе, воля Таны! Может быть, Тагдал и прав насчет плана Гомнола. По крайней мере, он даст нашему народу временной разбег с метапсихическими играми перед концом света. Напряжем мозги, доведем их до активности и, может, выберемся с этой сраной планеты!

Нантусвель. Алутейн, дорогой, не забывайся, пожалуйста!

Алутейн. Ах, если б можно было хоть в чем-нибудь быть уверенным! Эти пресловутые гены Элизабет... Если б они не были такими... человеческими, черт побери!

Гомнол. Да сколько же вам повторять одно и то же?! Все мои помыслы только о благе тану!

Нантусвель. Однако досадный вопрос о возможной зависимости нашей расы от человечества остается открытым. Признаюсь, я с тревогой ожидаю результатов антропологического анализа.

Катлинель. А если он докажет, что культурное влияние было в основном неблагоприятно? Тогда ваше потомство потребует предать всех людей смерти? И гибридов, подобных мне, тоже порешите? Вы ведь именно такой план вынашиваете?

Нантусвель. О Кэти! Как ты могла подумать такое?

Катлинель. Все так думают, королева-мать.

Имидол. Чепуха!

Куллукет. Ты переутомилась, творческая сестра. Позволь дать тебе успокоительное.

Катлинель. Нет уж, спасибо, брат-творец!

Идона. До Перемирия и возвращения Тагдала мы должны принять какое-то решение. Наверняка можно найти компромисс.

Кугал+Имидол+Риганона+Анеар. Но только не для Элизабет.

Алутейн. Есть еще один аспект, до сих пор никем не затронутый. Пока мы обсуждали только генетическую угрозу, а как насчет другой? Впишется ли он в схему Гомнола? Или Эйкен ускользнул от внимания главы Гильдии Принудителей?

Гомнол. Я заверил короля Тагдала и заверяю вас, что этот парень просто новая звезда на умственном небосклоне. Он сгорит так же быстро, как вспыхнул, через месяц-другой превратится в полного идиота.

Имидол. А ты что, испытал его на своих психометрических устройствах, брат-принудитель?

Гомнол. Ты прекрасно знаешь, что леди Мейвар не дала согласия на мое вмешательство в ум ее любезного протеже, брат-принудитель.

Имидол. Значит, все сказанное – пустые слова. Достопочтенная сестра, ты, как Создательница Королей, можешь поручиться, что молодой Эйкен Драм всего лишь новая звезда?

Мейвар. Нет. Но он и не представляет угрозы для нашей расы.

Гомнол. Вот-вот! Даже если Эйкен не сгорит, он вполне безобидный раздражитель, пройдоха, не лишенный обаяния, на которое так падка толпа. Просто ваш народ до сей поры не встречался с подобными типами.

Анеар. Что ж, будем надеяться.

Риганона. Ноданн явно не склонен недооценивать Эйкена. Иначе зачем он настоял, чтобы они вместе бросили вызов Делбету?

Идона. Велика важность! Нам совершенно необходимо знать, почему безобидный, обаятельный пройдоха стал избранником Создательницы Королей. Давайте расставим все точки над "i". Станет ли Эйкен Драм добиваться участия в Поединке Героев?

Мейвар. Если с Божьей помощью Таны мой золотой мальчик победит Делбета, то станет.

Идона. Эйкен Драм не бесплоден?

Мейвар. Нет.

Идона. Вызовет ли он на поединок Ноданна?

Мейвар. Спроси его самого.

Нантусвель. Что?! Человек вызовет на поединок моего Ноданна?

Кугал+Имидол+Риганона+Куллукет+Анеар. Тана упаси!

Идона. Обладает ли Эйкен Драм достаточными метапсихическими силами, чтобы победить Стратега?

Мейвар. Одной лишь Тане известно.

Алутейн. Вы ведь знаете, братья, что будет, если парень одержит победу. Знаете, верно? Он бросит вызов Тагдалу! Так вот в какие игры ты играешь, достопочтенная сестра!

Мейвар. Опомнись, Властелин Ремесел! Я не играю ни в какие игры! Я только делаю выбор, как мне указывает Богиня, и ни вы, ни все потомство, ни вся воинская братия Многоцветной Земли не вправе указывать мне, как вершить суд... Или вы осмелитесь?

(Страх.)

Алутейн. Но ты ведь однажды уже промахнулась с Пуганном, так что никаких гарантий нет.

Мейвар. Ты прав, Властелин Ремесел, гарантий нет. Только Битва покажет волю Богини. И чтобы никто здесь не смел вмешиваться в мой выбор!

Куллукет. Никто и не собирается вмешиваться. Мы только хотим убедиться, что твои мотивы соответствуют идеалам тану.

Мейвар. Вот как, молодой целитель, ты и меня хочешь обвинить в ереси?

Куллукет. Может быть, ты станешь отрицать, что долго противилась воинствующей философии? Станешь отрицать свои симпатии к Минанану Еретику, который предал нас, объявив, что тану и фирвулаги неразделимы, как солнце и тень?

Мейвар. Бедняга Минанан опередил свое время и уже пятьсот лет расплачивается за это.

Куллукет. Вы с Дионкетом совсем обнаглели и строите козни, чтобы посадить на трон человеческую марионетку.

Дионкет. Достопочтенная Создательница Королей и я верны расе тану и намерены всячески способствовать славному свершению ее судьбы. Я призываю тебя соблюдать должное умственное почтение в обращении к старшим, брат-творец.

Нантусвель. Ах, все это так огорчительно! Куллукет, сынок, ты не можешь обвинять своих собратьев в ереси только на том основании, что они предпочитают спокойную жизнь охоте и турнирам. Среди нас всегда были мирно настроенные умы.

Имидол. А теперь число их растет. Особенно среди гибридов.

Катлинель. Гибриды тоже верны своей расе! Тану – наша раса! Но если убеждать Тагдала пересмотреть свои взгляды на древние насильственные обычаи забытой планеты из недоступной галактики – ересь, то, возможно, мы виновны.

Нантусвель. Ни в чем вы не виновны, Кэти. Кулл совсем не то имел в виду. У многих моих детей мирный нрав, и если фирвулаги нас не спровоцируют...

Мейвар. Даже если спровоцируют, все равно некоторые предпочитают отсидеться в столице, пока другие рискуют жизнью, сражаясь с Делбетом.

Алутейн. Это в твой огород, Кулл. Ты как раз из тех, кто любит перекладывать свою грязную работу на чужие плечи.

Нантусвель. Не будем ссориться. Больше ни слова о ереси. Я запрещаю.

Идона. Внемлите! Мудрость нашей великой королевы безгранична.

Нантусвель. Пожалуй, в связи с Эйкеном Драмом и планом лорда Гомнола следовало бы рассмотреть еще одну возможность. Что, если в неопределенном будущем активные яйцеклетки этой женщины соединятся не с семенем нашего возлюбленного Тагдала, а с хромосомами чистокровного мужчины Эйкена?

Идона. Тана, помилуй нас! Вот где истинная угроза судьбе нашей расы!

Алутейн. Но, по нашим законам, зачатие человеческого ребенка грозит смертным приговором как родителям, так и потомству.

Нантусвель. А кто вынесет этот приговор, если Эйкен Драм станет Верховным Властителем?

Имидол. Человеческая клика активных готовит против нас заговор!

Риганона. Они хотят сокрушить нас!

Куллукет. Вот и послушаем, что скажет наша верная Создательница Королей.

Мейвар. Я только выполняю волю Богини.

Имидол. Ага, и Гомнол тоже! Для нашего брата все мы – объекты его эксперимента, который он замыслил с тех пор, как вошел во врата времени.

Гомнол. Уж не хочешь ли ты инкриминировать мне превышение власти, брат-принудитель?

Нантусвель. Прекратите спор! Есть только один способ развязать этот узел.

Идона. Так назови нам его, сестра и мать.

Нантусвель. Мы должны узнать мнение Бреды.

Идона+Алутейн. Прекрасно! Тагдал наверняка согласится.

Риганона. Да что она там рассудит, эта двуликая старуха? Она никогда не вмешивается в дела королевства. И вообще Бреда не настоящая тану... а нечто другое.

Анеар. Нечто ужасное.

Идона. Слушайте, вы, трусихи! Бреда старше и мудрее всех нас, она наша наставница и благодетельница еще с тех пор, как на нас ополчилась вся галактика. Именно ей было предназначено переправить в изгнание первых пришельцев.

Кугал. Святая правда, леди Идона. Но не будем забывать, что Бреда переправила сюда как тану, так и фирвулагов. Какими-то тайными судьбоносными нитями она связана с обеими расами. Так что нельзя быть уверенным...

Нантусвель. Мы можем только молиться, чтобы она нашла наилучший выход для обеих... нет, для всех трех рас!.. А теперь, дорогие мои, повелеваю вам соединить со мною ваши умы. На сей раз мы споем не плач по нашей бедной сестре Байбар, а гимн всем нам – изгнанникам, живущим на этой планете и блуждающим во мраке.

13

После двух недель противоборства все завершилось огромным черным отверстием в скале и необходимостью сделать нелегкий выбор.

– А что страшного, если мы устроим на него облаву под землей? спросил Эйкен Драм.

Ноданн смерил своего ничтожного соперника насмешливым взглядом.

– На своих двоих? Без ищеек, которые взяли бы след и потом отвлекли его на себя?

Они сидели в седлах стреноженных халикотериев, ожидая, когда остальные участники Летучей Охоты присоединятся к ним у входа в пещеру. Свора охотничьих собак крутилась поблизости, что усиливало их растерянность. Ни одна из них не отважилась вступить далее чем на два-три метра в темную яму, откуда веяло сыростью и холодом.

– Давай все-таки разведаем, – предложил Эйкен.

Он послал в черноту светящийся шар своей умственной энергии, подобный падающей звезде. Оба охотника внутренним видением внимательно следили за его полетом. Шар достиг огромной пещеры, заросшей сталактитами и сталагмитами, посредине которой блестело Большое озеро. На противоположном конце его низкий сводчатый коридор вел вглубь, и Эйкен направил светящийся шар туда, по извилистой подземной реке. Метров через пятьсот высота тоннеля уменьшилась, и наконец поток сорвался в пустоту, такую чернущую, что его энергия была не в силах осветить ее. Какое-то мгновение оба мысленным взором созерцали клубы водопада, низвергающегося в провал. Сияние погасло.

Из глубины донесся слабый смех.

– Ах ты, сукин сын! – выругал Эйкен далекого Огнеметателя.

Халикотерий Тагдала карабкался по каменистому склону, бок о бок с иноходцем Стейна; в последнее время король очень привязался к викингу. За ними на небольшом расстоянии следовали лорд Селадейр Афалийский, дева-воительница Бунона и десятка полтора психокинетиков, чьи способности помогали подниматься спотыкающимся животным. Из-за привычки Делбета бомбить своих преследователей шаровыми молниями Охота не могла подняться в воздух.

– Ну? – взревел Тагдал, взобравшись на вершину.

– Скрылся под землей, – сообщил Стратег.

Король снял свой алмазный шлем, поерзал в седле, пожевал серебряные усы.

– Чтоб ему провалиться! Две недели погони псу под хвост!

– Обычные его штучки, – заметил Селадейр, пожимая плечами под аквамариновыми доспехами. – Водит тебя, водит по плантациям, иной раз думаешь, что ты его уже загнал в тупик. Потом вдруг он собьет со следа, испепелит двух-трех серых, кого застигнет врасплох, – и опять поскакал. На-ка, мол, достань меня! Таков Делбет. И всегда дело кончается одним и тем же: юркнет в какую-нибудь пещеру и посмеивается над тобой.

– Для фирвулага он чертовски умен.

Лорд Афалии, разгоняя собак, подъехал к пещере.

– Неужели я стал бы просить вашей помощи против какого-нибудь слабака? Наше счастье, что Делбет – бродяга и не участвует в Битве!.. Ну вот, еще одно подземное убежище. Сегодня нам удалось загнать его дальше, чем когда-либо. Из этой части Кордильер можно попасть через ад прямо к Гибралтару.

Король сплюнул.

– Не знаю, куда нас, к черту, занесло – воздушную разведку не проведешь. Эй, Стейни, у тебя пивка не осталось?

Викинг протянул ему большую банку.

– Теперь, Ваше Величество, когда Огнеметатель скрылся под землей, вы можете летать сколько угодно, – заметил Селадейр. – Его несколько дней оттуда не выманишь. Так что можно спокойно возвращаться в Афалию.

– Как?! – вскричал Стейн. – Все бросить? Да ведь у нас осталось три дня до проклятого Перемирия! Еще есть шанс его заарканить.

Компания всадников разразилась смехом. Грозная воительница Бунона в серебряном шлеме, придававшем ей сходство с хищной птицей, проронила:

– Интересно, какой? Делбет носу из пещеры не покажет. Может, вы вместе с храбрым хозяином последуете за ним?

– Почему бы и нет? – заявил Стейн, снова вызвав дружный смех.

– Я обещал его прикончить, – обратился к королю Эйкен. – Если я не сдержу обещания, меня отстранят от Великой Битвы, так?

– Странно ты выражаешься, – усмехнулся король. – Но вывод правильный. За две недели у тебя было предостаточно возможностей доказать, что ты не просто хвастун. Если мы вернемся в Мюрию с пустыми руками, то я аннулирую твою заявку на Стейна. Надо бы и тебя как следует наказать, но, учитывая то, что ты починил компьютер и сделал целый ряд других полезных дел, я склонен проявить великодушие. Тебе будет предоставлено право участия в Главном Турнире, но на Поединок Героев не рассчитывай.

– Справедливое решение, – заметил Ноданн, вглядываясь в сгущающиеся сумерки.

Из пещеры на вечернюю добычу вылетели стаи летучих мышей.

– Ну что ж, – заключил Селадейр, – давайте спускаться, пока у остальных, кто взбирается на эту верхотуру, халики не поломали своих ног.

– Да погодите же, черт бы вас побрал! – запротестовал Эйкен. – Я еще не сказал, что сдаюсь. До Перемирия три дня... Я иду за Делбетом. В пещеру.

– И я, – подхватил Стейн. – Не желаю, чтоб меня опять выставляли на торгах, как жеребца-производителя!

Под прикрытием голосового и умственного гомона, приветствующего их заявление, Эйкен приподнял завесу над невысказанной мыслью Стейна: а что, если меня убьют... или я попаду в рабство к тану?.. Тогда не видать мне больше Сьюки!

– От глупости лекарства нет, – заметил Ноданн. – Валяйте! А мы поглядим, как вы возьмете Делбета у него на квартире.

На этот раз всадники шумно одобрили высказывание Стратега.

– Пожалуй, нам следует немного отдохнуть в замке лорда Селадейра и вернуться в столицу. А после Великой Битвы займемся Делбетом. Если в его логове мы обнаружим ваши кости, то похороним их со всеми почестями и споем над прахом погребальную песнь тану.

Среди общего смеха послышались отдельные возгласы протеста.

– Блейн и Альборан, вы что, не согласны? – прищурился Стратег.

Двое всадников выступили вперед. Блейн Чемпион был гибридом, обладающим в равной мере функциями психокинеза и принуждения; Альборан Пожиратель Умов, тоже гибрид, считался лучшим воином-иллюзионистом. Оба были приверженцами Мейвар и готовили Эйкена со Стейном к боевой инициации.

– Недостойно нашему воинству в такой момент бросать лорда Эйкена на произвол судьбы, – заявил Блейн. – Позор тем, кто насмехается над рыцарем, идущим на подвиг!

Ноданн лишь улыбнулся.

– Мы вдвоем дождемся возвращения Эйкена и Стейна, – добавил Альборан. – Станем перед пещерой и помолимся об их победе. Будем ожидать ровно трое суток, иначе время, отведенное для поединка, не будет исчерпано с честью.

– И я останусь, – решила Бунона, – а со мной три мои оруженосицы. Эйкен Драм – незаурядный человек. Мы тоже будем молиться, чтобы он выжил.

Верховный Властитель покорно развел руками.

– Ладно! Что такое трое суток? Вообще-то мы заслужили отдых, лазая по горам за этим поганцем и ни разу не поднявшись в воздух из страха перед его молниями. Но раз уж мы остаемся здесь, так ты, Селадейр, будь добр, слетай за хорошей провизией и вином.

– Можно разбить лагерь на лугу у реки, где наши оруженосцы ожидают нас с поклажей, – отозвался Селадейр. – Мой сын Уриет самолично поведет летучий эскадрон за продуктами.

– Решено, – заключил король и покосился на Эйкена. – Но только три дня! Слышите?

Золотой человечек соскочил с седла, опустился на одно колено перед королевским рысаком и усмехнулся под своим золотым забралом.

– Спасибо за проявленное терпение, король-отец! На этот раз мы непременно расправимся с Делбетом и доставим вам трофей для доказательства.

Под недоверчивыми взглядами рыцарей тану Эйкен Драм и Стейн сняли с себя доспехи и сложили их у входа в пещеру. Оружие они тоже оставили, за исключением бронзового меча Стейна. Отвязав от седла котомку викинга с продуктами, они взяли ее с собой. Прихватили еще банку пива и тоненький золотой футляр, как для авторучки, который Эйкен сунул себе за пазуху.

– Не подсматривай за нами, солнцеликий! И не пускай нам вслед огненные шары, – погрозил Ноданну на прощание плут.

– Не буду, – пообещал Стратег с немеркнущей улыбкой.

– Тогда общий привет! – провозгласил Эйкен.

Через секунду в воздухе едва слышно захлопали крылья. Две летучие мыши, в отличие от прочих, устремились поверх голов охотников в пещеру. Покружив немного у входа, чтобы привыкнуть к новому обличью, отважная пара залетела в провал и исчезла во мраке.

– Эй, малыш!

– Тсс! Я должен убедиться, что в наши умы никто не заглядывает. С этим сукиным котом надо держать ухо востро.

– И все же что там насчет чудища поганого?

– Заткнись, говорят тебе! Думаешь, легко одновременно на разных волнах работать?

– Извини.

Зацепившись крохотными коготками, они свесились с края обрыва. Мир был погружен в кромешную тьму. Водопад с шипением спускался в недра горы. Отдаленный рокот говорил о том, что где-то глубоко внизу он проникает в подземное болото.

Летучие мыши могли "видеть" только слуховым зрением.

– Все путем, – объявил наконец Эйкен. – Никто за нами не следит. Оставим последний маленький экранчик на всякий пожарный... Беда в том, Стейн, что я не знаю точно, насколько сильные медиумы эти громилы. Я уверен, что большинство гуманоидов не могут заглядывать под землю. Оттого фирвулаги и живут в пещерах и норах. Но король, Ноданн и чертов психокинетик Фиан, возможно, сумеют засечь нас сквозь толщу скалы...

– Господи, да брось ты бахвалиться, установи наконец, где укрылась эта огненная задница! Или ты предпочитаешь, чтобы прах наш развеяли по ветру?

– Никто ничего не развеет, успокойся! Ты что думаешь, Делбет подстерегает нас в засаде? Нет, он пошел преспокойно к себе домой. Откуда ему знать, что в изгнании нашлось двое дураков, надумавших разыскивать его в пещере?

– Ха-ха! Я понял, Эйк. Но где же мы все-таки находимся, черт побери?

– Теперь мне удобнее вести слежку, чем раньше, среди оравы гуманоидов. Как раз такого случая я и дожидался с тех пор, как началась эта дурацкая облава. Мне надо достать Делбета, не показывая им всем, как я его убью.

– Небось хочешь свалить его своими сверхчеловеческими мозгами?

– Как же, разбежался! Да в поединке умов с Делбетом у меня шансов не больше, чем у всех дубарей тану. Если только не захватить фирвулага врасплох. А разве захватишь его при полном параде из трехсот рыцарей, улюлюкающих ему вслед! Нет, приятель. Есть только один способ сразить Огнеметателя. Моя старенькая милашка Мейвар все мне рассказала.

– И что за способ?

– Да уж есть такой. Пошли. Выберемся на сухое место, и я тебе покажу.

Летучие мыши бросились вниз с обрыва, обернулись бледными безглазыми рыбами и заскользили по заполненному тоннелю, определяя изгибы и повороты каменной трубы по перепадам давления, а не с помощью эхолокации, служивший им, когда они превращались в летучих мышей. Они проплыли, наверное, с километр, прежде чем поток вырвался на открытое пространство. Одна рыба выпрыгнула из воды и снова нырнула. Затем выпрыгнули обе и превратились в летучих мышей. Минуту спустя Эйкен и Стейн обрели человеческий облик и уселись на каменном бережку подземной реки, в то время как маленький световой шарик завис над их головами, освещая пространство. Своды пещеры высотой метра три были покрыты хрупкими кристаллическими наростами; с каждой сосульки свисала капля воды.

Не тратя времени на созерцание красот фантастического царства, Эйкен вытащил из-за пазухи золотой футляр, посредством психокинеза открыл крышку и показал Стейну то, что было внутри: какой-то серый предмет длиной около двадцати сантиметров, отдаленно напоминающий серебристый трут на проволочной основе.

Стейн нахмурился.

– Знаешь, на что похоже? Когда я пацаном был, так мы в Иллинойсе...

– Оно самое и есть. Этой штукой мы намертво пригвоздим дерьмометателя-фирвулага. Много лет назад какой-то бродяга занес ее в изгнание, надеясь немного оживить мрачную атмосферу плиоцена. Поскольку игрушка совершенно безвредная, там, на постоялом дворе, не возражали. Но когда парень явился сюда, его манатки отобрали и уничтожили все, кроме вот этой палочки. Уж не знаю, как она досталась Мейвар... Понял теперь, в чем секрет? Здесь такие штуки смертельны! Не для людей, даже с торквесами, а для гуманоидов.

– Железо! – осенило Стейна. – Я не видел здесь ни одного железного инструмента, вообще ни одной железяки! Все из стекла, бронзы, серебра, золота... Черт, а почему раньше-то никто не догадался?

– Да много ль железа у нас в Содружестве? Железный век миновал. А знаешь, как его называют тану и фирвулаги? Кровавый металл! Чирик – и нету!

– Ну и ну! – Лицо Стейна прояснилось. – Теперь я за тебя спокоен, малыш! Как только покончим с Делбетом, ты поможешь мне и Сьюки сбежать. И если кто-нибудь из этих болванов тану попробует нас остановить...

– Сам ты болван! Забыл про свой серый торквес? И про серебряный Сьюки? Да они тебя повсюду разыщут. Остынь! У меня другие планы. И мы их провернем, если, конечно, ты не выкинешь очередной фортель вроде того, с Ташей.

Эйкен закрыл золотой футляр и спрятал его на груди.

– Сиди тихо. Мне надо отследить Делбета, а эта рентгеновская разведка потрудней, чем ты думаешь. Хорошо хоть горы не гранитные.

– Да. Здесь известняк, песчаник, кристаллические сланцы. Не забывай, я ведь в этих местах работал, когда бурильщиком был.

– Заткнешься ты или нет?

Оба сидели на камне в одном нижнем белье. Психоэнергетический поток вырвался из ума Эйкена, настроенного на поиск. Слышно было только, как падают капли с известковых сосулек.

"Может, мне тоже попробовать? – подумал Стейн. – Сьюки сказала, что, когда он прорывался сквозь принуждение Дедры, ему помогала любовь. Неужели любовь так сильна, что может преодолеть тысячи километров, отделяющих его от Сьюки, которая спрятана в катакомбах под штабом Гильдии Корректоров? Сперва спроецируй ее образ в мозгу (это несложно, главное, соответствующим образом настроить оптические рецепторы). Вот она! Теперь скажи ей, что ты ее любишь, что все будет в порядке, что ты цел и невредим, что вернешься с победой..."

– Я нашел его, Стейни! Нашел паразита!

Астральный свет погас. Стейн провел огромной ручищей по глазам, вытер ее о бедро. Попытка телепатического общения потерпела крах. Только голова разболелась.

Рыжеватые волосы Эйкена встали дыбом, глаза едва не вылезли из орбит от возбуждения, он вскочил на ноги, указывая на мощную каменную стену.

– Туда! Восемь-девять километров и сотни две метров вниз. Вижу пушистый шарик – не иначе умственная аура. Больше ничего живого здесь нет. Должно быть, он.

Стейн вздохнул.

– И всего-то делов пройти сквозь стену?

В глазах у Эйкена появилось виноватое выражение.

– Тут я не мастак, Стейни. Как ты, наверное, заметил, я не умею проникать сквозь стены, сдвигать горы и все такое прочее. Придется идти, лететь или плыть. Ведь как-то же Делбет туда пробирается. Скала вся напичкана пещерами. Придется немного попотеть, пока не отыщем дорогу. – Он помрачнел. – Да и время поджимает, можем вляпаться в Перемирие, когда у гуманоидов не сезон... И прости-прощай, Великая Битва!

Стейн взглянул на часы.

– Восемнадцать тридцать, двадцать седьмое сентября, шесть миллионов лет до нашей эры.

– Вперед!

– Скажи мне только одно, малыш, прежде чем займешься Дракулой. Мы правда превращаемся в летучих мышей и рыб, когда ты произносишь свои заклинания, или это нам только кажется?

– А кто его знает, – отозвался Эйкен Драм. – Бери котомку, приятель. Пора трогаться.

Они искали в сухих и заводненных тоннелях, в больших галереях, где сталактиты и кружевные складки истончившихся скал напоминали горы персикового и ванильного мороженого; в узких извилистых коридорах, ощерившихся сверкающими известковыми зубьями; среди нагромождения валунов, каждый величиной с дом; в грязных пересохших руслах; в тупиках, откуда выход был только назад; в переходах, то и дело увлекавших их в неверном направлении.

Останавливались перекусить и немного поспать. Проснувшись, снова шагали, летели, плыли, ползли. На второй день кончились еда и пиво. Воды вокруг было полно, но в подземных горных потоках не обнаруживалось никакой живности для рыб, а в воздухе – ни одной мошки, которую летучие мыши могли бы проглотить, чтобы хоть чуть-чуть унять слишком реальные судороги их, возможно, иллюзорных желудков.

Умственный экран Эйкена был настроен теперь только на скопление психической энергии – предположительное местонахождение Делбета. Пушистая аура не меняла своего положения: то ли Огнеметатель отсыпался после своей вылазки, то ли она означала что-нибудь совсем другое...

Летучие мыши устремились по длинному, спускающемуся вниз тоннелю. Впервые, с тех пор как спустились под землю, они ощутили на перепонках крыльев воздушные потоки. Внутренний голос Эйкена обратился к Стейну на волне, зарезервированной специально для людей:

"Только попробуй о чем-нибудь подумать! Заставь ум замолчать, если дорожишь свое задницей. Вряд ли он меня услышит на этом канале, но малейший твой писк эхом достигнет его ушей."

Защищенные плотнейшим барьером, какой только мог воздвигнуть Эйкен Драм, они добрались до места, где коридор сворачивал под прямым углом. За поворотом они увидели свет – слабое оранжево-желтое мерцание. В коридоре было сухо. На толстом слое пыли отпечатались огромные следы.

Дрейфуя меж скальных образований, летучие мыши приближались к источнику света. Над ними нависали монолиты песчаника, напоминавшие скопище человеческих фигур или гигантских грибов. Они взлетели под потолок и, усевшись на широкий карниз, вновь стали Эйкеном и Стейном.

"Тихо. Не двигайся. Не бряцай своим чертовым мечом. Вообще ничего не делай."

Эйкен прополз несколько метров на животе и глянул вниз. В круглом, на совесть сработанном очаге пылал яркий огонь. Штабеля оструганных бревен были аккуратно сложены в алькове. Обстановку в пещере дополняли стол, стулья, кровать в рост Гаргантюа с пологом из великолепной танусской парчи и много резных деревянных шкафчиков и полок. Кожаные мешки с загадочным содержимым были свалены возле одного столбика кровати. С другого свисала рыболовная сеть. Пол устилали роскошные шкуры, темные и пятнистые. На столе стояла грязная посуда, сделанная в основном из морских раковин.