Текст книги "Враг"

Автор книги: Джулиан Мэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 39 страниц)

Шарн глубоко вздохнул и прорычал пароль: «Наступление!»

Эйкен сразу ощутил, как стремительно перестраивались атакующие ментальные цепи фирвулагов. Смысл их маневра был ясен без слов. Вот и пробил его последний час!

Мысленно он обратился к соратникам:

«Да здравствуем мы, парни! Все-таки это была великолепная игра. Мы им тоже хорошо врезали!..»

В этот момент две черные, обшитые листами брони массы возникли по обе стороны его защитной сферы. По правую руку появился Марк Ремилард – он сразу откинул щиток шлема, король тут же понял, что это всего-навсего голографическое трехмерное изображение. Слева же скафандр из почерневшего, обожженного светом звезд металла громоздился въявь, во всей ужасающей мощи. Щель в боку раскрылась – внутри он оказался пуст.

– Быстрее, – поторопил его Марк. – Полезай внутрь. Сбрось доспехи, одежду – они тебе не понадобятся. Я не могу открыто выступить против «маленького народа», но никто не запрещал мне обучать других, как пользоваться церебральным генератором. Слушай, Эйкен, будет очень больно, но ты терпи. А теперь быстрее внутрь…

Подчиняясь окрику, король, не задумываясь, влез в скафандр. Щель сомкнулась. Он остался один в жуткой металлической коробке. Скафандр был необыкновенно велик для него – пришлось всплыть до тех пор, пока голова не оказалась в шлеме. В следующее мгновение что-то глубоко и больно вонзилось в паховую область с обеих сторон – тут же онемели ноги, все тело начало наливаться холодом.

«Это мы зашунтировали поток крови, теперь приступим к охлаждению. Терпи, у нас нет времени, фирвулаги уже сдвоили каре. Еще несколько минут, и они выстроятся шестиугольником. Ты уже убрал свою защитную сферу?»

«Да. ОН! Она уколола меня в шею!.. А-а-а…»

«Не ори. Не в шею, а в сонную артерию. Еще один шунт. Без паники. Прикажи своим людям держаться изо всех сил. Пусть выложат все и даже больше. Ты несколько секунд не сможешь участвовать в битве. Запомни, игра окончилась – фирвулаги начали битву!»

В скафандре стало совсем темно. Или это в глазах почернело?

Цанг!..

Какая-то противная жидкость заполнила рот, хлынула через нос.

«Это же блевотина. Я задыхаюсь… Тону! Тону!.. Не желаю!.. Нет дыхания, не чувствую тела. Святая Дева Мария, спаси, она буравит мне череп! Что же это такое?! Тысячи маленьких иголочек… Больно же! Выпустите меня… Я… наполняюсь энергией… Марк, останови свою чертову машину! Остановиостановиостанови… Сто-о-о-о-о-п! ??? Иисусе Христе…»

«Теперь видишь? Как с дальновидением?»

«Да. О да. ДА!..»

«Ищи исполнителя, через которого метнут удар, при этом не забывай готовить ответный заряд. Дыши глубже. Эйкен, они уже построились! Быстрее!.. Их надо опередить. Так, нормально. Ты работаешь в фазе психокинетического сокрушения, твой метавзгляд обеспечивает линию прицеливания. Что ты копаешься, педик несчастный! Дыши глубже. Ну представь, что заводишь часы, так же готовится удар. Взгляд, заводишь будильник – до отказа, черт тебя побери! Нашел Шарна и Айфу? Круши!! Будильник звенит… Бога ради, круши их, Эйкензабудьосвоемметаобъединении крушиихпареньбейбейбейвсеймощью!..»

Он так и поступил.

Ударил!

Здорово! В рядах фирвулагов что-то вспыхнуло – рвануло такое пламя, что подкравшаяся ночь на мгновение опешила, отступила. Он перенес прицел и ударил еще раз. Теперь что, конец игре? Это звучит горн? Солнце село. Больше он ничего не помнил. Он даже не понял, что Радужный мост просел под ним, багровым заревом вспыхнули купола и башни Нионели. Он вдруг каким-то внутренним замедленным взором углядел в бушующем вокруг кошмаре гибнущие сознания, мечущиеся сознания, разумы, вспыхивающие как солома, – ураганом по всему Золотому полю разносило искры мыслей.

Эйкен уставился в центр распадающегося вражеского шестиугольника и – вновь удар молнии. Чему быть, того не миновать. Вот он, мой путь к победе. Я одолел их! – Он ударил еще раз по левому крылу фирвулагов. Его словно слизнуло языком… Я одолел их, я проглотил их!..

Теперь это никогда не кончится.

«И все кончилось. Куда быстрее, чем я мог предположить…»

Эйкен очнулся. Он лежал на дымящейся земле в каком-то грязном намокшем ватнике, в рваных брюках. Дугал сидел рядом с ним. Заметив, что король открыл глаза, он поднял голову и поднес к его губам чашку с тепловатой мутной водой. Было уже совсем темно, только горизонт к северу освещался заревом пожаров.

– Это степь горит, – объяснил Дугал. – Пал пошел мимо. Как вы, мой повелитель?

Эйкен попытался сесть. Острая боль внезапно пронзила череп, в глазах рассыпались искры. С трудом, с помощью Дугала, но он все-таки поднялся, бросил окрест дальновидящий лучик. Казалось, они с Дугалом – единственные, кто выжил после сражения. Вокруг были только мертвые тела…

– Нет, – прошептал он. – Нет, нет и нет!..

– Возьмите себя в руки, Аслан. Многие наши люди живы. Они там, за разрушенным мостом. Им оказывают первую помощь, тяжелораненых сразу помещают в оболочки. Кто-то пустил слух, что вы пропали без вести, сгорели, говорят, в адском пламени, но я-то знал, что этого не может быть. Переплыл реку, принялся отыскивать – вот и нашел. Теперь мы тихонько поковыляем к маленькой лодочке – я тут припрятал в кустах, потом на аэропланчик – и домушки…

– Шарн… Айфа…

– Тю-тю… Сгинули! И больше половины этих пугал. Остальные бежали еще до того, как вы подожгли степь. На север, на запад, на юг, в джунгли. Никто не осмелился пересечь Нонол, и никто не осмелился слова поперек сказать, когда сбежавший Враг звал вас – Ваше Величество.

– Сбежавший? Марк исчез? – Эйкен вдруг успокоился, усмехнулся. – Да, мы были на волосок от гибели. Если бы не этот железный ящик, давным-давно запрещенный в эпохе Галактического Содружества!..

Возле Дугала на земле стоял почти угасший масляный светильник. Эйкен, почувствовав, что силы постепенно возвращаются к нему, усилием мысли раздул огонек. Так, с фонарем в руках, они побрели к реке. Шли медленно, спотыкаясь, поддерживая друг друга. В ночи темной бесформенной массой прорезались разрушенные трибуны, совершенно черные – видно обуглившиеся – стволы деревьев. Вдали блеснула поверхность реки. Тонкие струйки дыма тут и там тянулись в заштрихованное углем небо. Казалось, это души павших воинов отлетали в заповедное царство Таны…

Наконец они добрались до того места поля битвы, где стояли фирвулаги. Здесь тела были навалены кучами – даже горами, что неприятно поразило Эйкена. Сколько же их полегло? Он не испытывал большой радости – как ни крути, а население Многоцветной Земли еще больше уменьшилось… В сторонке что-то блеснуло нежным зеленым светом. Они подошли поближе – перед ними на земле ровно и прямо стоял Поющий Камень. Как он сохранился в бушующем адском огне?

Дугал повыше поднял светильник, заглянул королю в лицо и испуганно спросил:

– Может, отдохнете на нем, мой повелитель?

Эйкен издал слабый смешок.

– В другой раз.

Он отвернулся от камня, выпрямился и зарыдал. В третий раз все приходилось начинать сначала! Сколько загублено жизней, сколько добра сожжено!.. Опять восстанавливать!.. Хватит ли сил? Руки опускаются, когда подумаешь о тщете человеческих усилий. Не лучше ли сразу на аэроплан и прямиком на Старую Землю?

На востоке тоненькой риской обозначился рассвет.

– Кто знает, что ждет нас впереди? – спросил он у Дугала и, не дождавшись ответа, продолжил: – М-да, неширок оказался шаг Мрака. Давай-ка, парень, поищем твою лодчонку и взглянем, что творится там, на другом берегу реки.

В тот час, когда до разрушенного Надвратного Замка дошли ужасные новости о начавшемся сражении на Золотом поле, Тони Вейланду удалось улизнуть от бдительного ока Пеопео Бурке. Охваченный страхом за жизнь Ровены, он проявил изрядную смелость и изобретательность и сумел пробраться на «роплан», возвращавшийся в Нионель. Оставшееся до рассвета время он провел в тщетных поисках жены. Город опустел еще с вечера – жители мелкими группами, обходя пепелище, двигались на восток, в медовые луга. Утром Тони наткнулся на мастера-генетика Греги. Тот сидел на стволе поваленной ивы, грязный, измотанный до предела; рядом с ним спала молодая женщина, голова ее покоилась на коленях старика.

Грегори Прентис Браун, заметив вышагивающего по берегу Нонола Тони Вейланда, ткнул в него пальцем и захихикал.

– Ну-ну! Вернулся наконец! Веришь ли, мы за час добрались до этого места. Вот как драпали… Бедная Ровена совсем притомилась – всю дорогу плакала, а теперь вот заснула.

Тони поджал губы – он не собирался шутить.

– Где моя жена? Что вы с ней сделали?

– Ты, Тони, как в сказке, бродишь по белу свету, жену ищешь. Сколько железных башмаков стоптал, сколько посохов сбил, а жена твоя здесь. – Он указал на спящую у его ног красавицу.

Ровена открыла глаза, увидела Тони. Он стоял как столб, не мог слова вымолвить. Женщина порозовела, губы ее задрожали, она прижала руки к груди.

– Она это, она! – ухмыльнулся Греги. – Прошла через автоклав, полежала в целительной оболочке. Это мой первый опыт. Как находишь?

Она тихо сказала:

– Я так хотела понравиться тебе, Тони. Может, теперь ты останешься со мной?.. – робко спросила она.

Голос был такой родной, такой знакомый, что Вейланд горячо заговорил:

– Я люблю тебя, какая бы ты ни была. – Он коснулся рукой своего золотого ожерелья. – Если бы ты знала, как я люблю тебя! Я даже представить не мог. Теперь у меня золотое ожерелье. Теперь все будет хорошо.

– Скажи, ты сможешь полюбить меня такую? – настойчиво спросила Ровена.

– Глупенькая, конечно. Ты теперь сказочная красавица, я подобной женщины никогда и не видывал. Но даже если бы ты осталась прежней, я бы любил тебя так же.

– Верь, не все во мне изменилось, – прошептала она и стыдливо рассмеялась.

Тони невольно привлек ее к себе, обнял. Она положила руку на свой живот.

– Я все думаю, ребенок будет больше похож на тебя или на меня?

Вейланд, ошеломленный, глянул на мастера-генетика. Тот подмигнул ему.

– Не мучай себя понапрасну. Какая разница, на кого будет похож крошка.

Мальчик проснулся от плеска весел и шороха камыша, сквозь заросли которого медленно продиралась лодка. Чистое небо клочками синело над головой, густо пахло болотным газом, сыростью, тлением. Вокруг на многие десятки верст лежали непролазные топи.

Парижская низина!..

Мальчик поднял голову – рядом сидела леди Мабино – Прядильщица Снов. Ее доброе, родное лицо склонилось над ним. Мальчик повернулся на бок – за Мабино на банке расположился старый Финодари, за ним два вооруженных карлика в обсидиановых доспехах и сетках против комаров.

– Мама? Папа? Где они?.. – спросил мальчик. В этот момент память вернулась к нему, и он сжался от страха, заплакал: – Где папа и мама? Где братья, сестры? Что случилось?

– Веди себя достойно, Шарн-Адор, – сказала старая леди. – Ты же не ребенок, а молодой воин. Сестры твои, по-видимому, тоже спаслись – они теперь у жены Галбора – Хабертот. Она пока не разрешает связаться по дальней связи.

– Где папа и мама? – повысил голос принц.

– Они обрели покой в мире могучей Тэ. Твои родители до конца исполнили свой долг. Мы все гордимся ими. Теперь ты можешь поплакать. Помяни их добрым словом, сынок.

Позже, когда солнце поднялось высоко, мальчик устроился возле пневматического планшира note 34Note34
  брус, установленный как ограждение на лодках по верхнему краю борта


[Закрыть] и принялся внимательно изучать открывающиеся на носу лодки редкие островки, разводья, плотную стену трехметровых камышей… Утренний свет придавал его лицу красноватый оттенок – мальчик по-прежнему едва слышно скулил, потом затих, зачарованный вечной суетой живых существ, которая овладевает ими с началом дня. Справа на широкое блюдце чистой воды из тростниковой чащи выплыли на кормежку выводки диких уток. Невдалеке озорно хлопали крыльями молодые, нынешнего года, гуси. Не обращая внимания на приближающуюся лодку, царственно проплыл крупный лебедь. Слезы мгновенно высохли на темно-рыжих щеках Шарна-Адора – он указал на птицу и громко объявил:

– Это – король здешних мест. Когда я вырасту, тоже стану королем. Вы сберегли мое оружие и доспехи? – спросил он старого Финодари.

Карлики-охранники, сидевшие на корме, оглушительно захохотали. Леди Мабино поджала губы, Финодари широко раскрыл глаза, только лебедь не обратил никакого внимания на этот шум. Чуть склонил голову в сторону проплывающего суденышка и презрительно отвернулся.

– Все лежит на корме, малыш, – наконец ответил Финодари. – Но я надеюсь, ты не станешь перелезать через меня сейчас, я так умаялся за ночь. И вот еще что… Будет лучше, если ты будешь называть меня папой, а Мабино мамой… Ты меня понял, малыш?

– Да, господин, – тихо ответил Шарн-Адор.

Он повернулся в сторону заводи и долго следил за лебедем, пока тот не скрылся из глаз.

Минанан Еретик, казалось, выплыл из самой сердцевины расплавленного солнечного шара, только что выкатившего на небо из морских глубин. Защитная сфера беззвучно коснулась палубы, мгновенно растаяла. Алекс Манион, стоявший у борта, спокойно, даже с некоторым безразличием поприветствовал его.

– Я слежу за вами уже в течение трех часов. Добро пожаловать на «Кулликки».

– Следили за мной против солнца? – Светловолосый гигант недоверчиво поиграл белесыми бровями. – Это более чем чудо. Скорее подвиг… М-да, с вашим оперантским искусством, видимо, придется считаться.

– Какое искусство! Было когда-то!.. Но это долгая история.

– Смешно, но то же самое можно сказать и обо мне.

Человек, который некогда являлся вторым лицом в руководстве восстания, считавшийся другом Марка Ремиларда, долго и пытливо всматривался в бывшего Главного Стратега народа тану. Потом прищурился и спросил:

– Ты кофе любишь, длинноногий?

– А что, если люблю, коротышка? Вы, низкорожденные, всегда оказывали на нас самое скверное влияние. Ввергаете в искушение, прививаете порочные наклонности…

– Кажется, подобные песни я слыхал задолго до сегодняшнего дня. – Алекс обернулся и кивком подозвал рыцаря тану. – Давай-ка, приятель, спустимся в камбуз, выпьем чашку-другую кофе, поболтаем… Господи, пока можно, насладимся покоем и тишиной. Как только проснутся женщины и дети, тут такое начнется… Эта чертова шхуна станет напоминать плавающий цирк.

Бэзил Уимборн посмотрел на Бурке, тот в свою очередь перевел взгляд на Лекока. Начальник охраны пожал плечами.

– Это что, последняя партия? – недоверчиво спросил вождь. – Больше никого нет?

– Выходит, так, – ответил офицер.

– И какое же общее количество? – поинтересовался Бэзил. – Я уже третий день как потерял счет.

– Всего-навсего одиннадцать тысяч триста тридцать два человека, вернее, существа, – сказал Лекок. – Куда меньше, чем ожидали. А тану и ревунов можно по пальцам пересчитать. – Он позволил себе снисходительно улыбнуться. – Подавляющее число возвратившихся были без ожерелий.

– Ну? – Бурке взглянул на Бэзила. – Кто первый? – Потом он посмотрел на машину времени, прикрытую сверху широким полотняным тентом.

Бэзил глянул в ту же сторону, задумчиво прищурился.

– Я бы мог написать замечательную книгу. Если вернусь…

Бурке почесал затылок.

– И молодой Мермелстейн в Солт-Лейк-Сити не откажется от моих услуг, если я захочу вернуться в свою старую юридическую контору…

Бэзил пожевал губами, кивнул в сторону начальника охраны.

– Вот Лекок рассказывает, что во внутренних Пиренеях есть просто удивительные вершины. Две, говорят, точно переваливают за восемь тысяч…

Бурке согласно кивнул.

– Мне тоже кажется, что вряд ли богатой юридической фирме придется ко двору вождь диких индейцев Пеопео Моксмокс, одетый в потертые кожаные штаны и рассказывающий невероятные истории, в которые невозможно поверить. К тому же этот индеец ни слова не понимает на идиш.

– Слушай, Фронси, – обратился Бэзил к девушке, сидевшей в аппаратной.

– Закрывай-ка ты эту штуковину. Выходит так, что мы остаемся…

Лекок не мог скрыть своей радости.

– Сейчас сюда прибудет мистер Бетси – интересно, какой парик будет у него на этот раз? Мы все отправимся в Ронию, попьем чайку… Или еще чего-нибудь…

Фронси тут же выскочила из будки, торопливо замкнула дверь стеклянным ключом – теперь добраться до пульта управления, не зная кода, было невозможно – и протянула ключ офицеру.

– Думаю, старик Бетси очень обрадуется, услышав подобное приглашение,

– сказала она и невозмутимо прибавила: – Просто порозовеет от удовольствия.

Он: Еще один прорыв суперповерхностной границы. На этот раз последний!

Она: Слава Богу! Семь гигантских шагов, и каждый все мучительней и мучительней. Уже и митигатор не помогает… Как Супруг Бреды мог преодолеть это расстояние за один присест – это выше моего разумения!..

Он: Все просто. Корабль пошел на риск, потому что спасался бегством. В подобных обстоятельствах, если тебе грозит плен или гибель, любой решится…

Она: Вот-вот, насчет Корабля. Все ли мы знаем о нем? О выбранном им курсе? Конечно, можно считать, что он случайно натолкнулся на планету, где аборигены обладали схожим метапсихическим рисунком сознания и души, и главное, их наследственная плазма была совместима с генетическим кодом пришельцев. А что, если он знал, куда направлялся?..

Он: Анатолий Северинович утверждает, что его вело провидение. Но подобный философский взгляд просто поражает наивностью. Хотя в чем-то – в своей простоте, наверное, – может привлечь внимание, дать пищу для размышлений. Я говорю это без иронии. Простота – величайшая ценность! И если в рассуждениях удивительного монаха-матерщинника есть здравое зерно – а оно есть! – то нам следует всерьез заняться распутыванием этой тайны.

Она: Заняться? Нам?!

Он: Особенно мне! Как заметил твой дружок Крейн, предложенная им альтернатива «ментальному человеку» – задание куда более трудное. Вспомни, к чему он нас призывал: разобраться в причинах, заведших галактику Дуат в тупик и поставивших ее на грань самоуничтожения. Загадка в золотых ожерельях – кто, когда и почему прервал естественный ход эволюции? Задача трудная, она займет много времени.

Она: Времени?

Он: Конечно. Нам с тобой придется много потрудиться.

Она: Ты же только что ратовал за простоту решений.

Он: Но не упрощение… Мы еще так молоды, но нам уже хватает опыта, чтобы понять: принуждение не лучший способ достижения цели. Нам предстоит многому научиться, Элизабет. Меня об этом еще Джек предупреждал.

Она: Конечно, Марк.

Он: Тогда вперед! Обними меня покрепче, сейчас начнем прорывать суперповерхностную плевру. Смелее, Элизабет! Остался только шаг… Последни-и-и-и-й!..

Она: Я… Я ду-у-у-маю… первы-ы-ы-ы-й…

Они вынырнули в нашем трехмерном континууме и замерли от восхищения – галактика Дуат лежала совсем рядом. Размерами она значительно меньше Млечного Пути, но так же прекрасна и таинственна. Полнились сияющими крупными звездами спиралевидные отростки. Всего в Дуат насчитывалось около одиннадцати тысяч населенных миров. По другую сторону от Дуат, справа, за спинами пришельцев лежала обширная туманность. В центре ее разгоралась двойная звезда – голубое и тускло-оранжевое светила уже которое миллионолетие заглатывали космическую пыль, уплотнялись, наливались жаром. Им еще некуда было направить свои животворящие лучи – комковатые зародыши планет были едва заметны в темном облаке пыли, но за ними – в полнеба! – полыхали тысячи других звезд, мириады других, уже наполненных светом и жизнью миров. Их сонм был неисчислим…

– Слушай! – выкрикнула упрятанная в бронированный скафандр Элизабет.

– В эфире нет никаких признаков Галактического Разума. Так, отрывочные мысли, сообщения… Но они очень близки к организации межзвездного единства. Возможно, это им удастся куда легче, чем нам?

– Нет, легче не будет, но мы поможем им справиться с трудностями.

Марк вдруг вскрикнул.

На усыпанном звездами шаросводе, почти у их ног, на фоне гигантской закрученной ветви, плясали громадные кристаллические существа, напоминающие корабли. В телепатическом эфире вдруг грянула Песня…

НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ПЕРЕДВИЖЕНИЯ В ГИПЕРПРОСТРАНСТВЕ И D-ПЕРЕХОДА

В Галактическом Содружестве перелеты со сверхсветовыми скоростями осуществлялись посредством «деформирования» привычного пространственно-временного континуума ипсилон-полем. Этот физический феномен – одно из краеугольных явлений, на котором строится весь окружающий мир. Такое поле может быть создано искусственно с помощью специального устройства, называемого сверхсветовым преобразователем (генератором i-поля), или – в редчайших случаях! – метапсихическим усилием разумного существа, владеющего способностью к телепортации.

В обычном путешествии со сверхсветовой скоростью генератор i-поля, увеличивая его напряженность, прорывает – утончает и сводит на нет – суперповерхностную границу между привычным континуумом и гиперпространственной матрицей. Позже так стали называть и саму область гиперпространства, или «гипер», «подпространство», «серая темница». Опыты с обладающими ощущениями существами показали, что в процессе прорыва суперповерхностного барьера наблюдаются некоторые болевые ощущения. По их степени можно судить об интенсивности (а значит, дальности) перемещения.

Как только корабль попадает в гиперпространственную матрицу, навигационные ЭВМ начинают вычислять так называемую гиперпространственную цепочку, или вектор в подпространстве (в разговоре его часто называют «серый след», «гиперразрез» и т.д.). Вот об этом промежутке субъективно ощущаемого времени можно сказать, что корабль столько-то секунд, минут и т.п. двигался вдоль вектора в подпространстве. Их положение в любой данный момент определяется как псевдоместоположение. В матрице корабль может остановиться и изменить направление. Когда вектор описан с исчерпывающей полнотой, корабль выходит точно в заданный район, где вновь прорывает суперповерхностную границу и выходит в обычное пространство. Любая авария, связанная с потерей энергии во время гиперпространственного перелета, грозит выбросить корабль из матрицы. Человек, пытающийся совершить d-переход, должен четко и последовательно представить себе желанную цель. В противном случае любая нерешительность, колебания приведут к тому, что объект окажется в обычной реальности. Проще говоря, вектор должен быть осознан и прочувствован до мельчайших деталей. Эффект «резиновой ленты» («резинки») возникает тогда, когда кораблю или существу не хватает энергии полностью преодолеть межпространственную границу. В этом случае объект размазывается по всей длине вектора и мгновенно возвращается в исходную точку. Для борьбы с «резинкой» применяются особые физические и метапсихические программы.

На космических кораблях используются преобразователи различной мощности. Для полетов со скоростью, чуть большей, чем скорость света (или, как их называют, сверхсветовые перевозки), а также в околопланетном пространстве обитаемых планет, например в атмосфере, на борту устанавливается безынерционный двигатель, работающий на энергии генератора ро-поля.

Ро-поле – еще одна базовая составляющая, определяющая характер нашей Вселенной. Согласно воззрениям теоретиков Галактического Содружества, оно состоит из двадцати одного наложенного друг на друга «поля», или измерения. Построенное в виде всеобщей решетки, ро-поле способно порождать пространство, время, материю, энергию, жизнь, сознание. Считается, что столь «громкие» в некотором смысле понятия являются вариациями структур ро-поля. Однако бытие как таковое определяется не только характеристиками ро-поля.

Генераторы i-поля в атмосфере планеты обычно выключаются. Необходимость создания «большого отверстия» для проникновения в гиперпространство, огромный расход энергии вызывают побочные эффекты. Атмосфера чудовищно ионизируется, что может доставить много неприятностей, а то и явиться серьезной угрозой хрупким инфраструктурам, поддерживающим жизнедеятельность развитых цивилизованных обществ. Значительно меньше энергии требуется для индивидуального d-перехода. При его осуществлении окружающая среда практически не подвергается вредным воздействиям. Правда, эта психофизическая способность пока крайне редка, но когда число подобных оперантов увеличится, тогда и придет время поставить этот вопрос на суд общественности.

Капитан космического корабля, отправляющегося в полет, прежде всего должен четко уяснить для себя: как далеко расположен пункт прибытия; как быстро он собирается добраться туда; какова степень болевых ощущений, которую согласны выдержать пассажиры, команда и он сам.

«Медленное» перемещение, или «долгий» вектор, занимает наибольшее количество субъективного времени, однако при этом люди при пересечении границ матрицы испытывают наименьшие страдания. «Быстрое» перемещение, или «плотный» вектор («быстрый след», «короткий поводок» и т.д.), позволяет значительно ускорить ход, но такое путешествие обходится людям и кораблю дороже: резко возрастает нагрузка на оборудование и человеческую психику. Нетерпеливые космонавты вынуждены принимать специальные препараты, чтобы превозмочь боль. Подобные неуемные бродяги относятся к медленно шествующим пассажирам как к трусливым кроликам – так их и называют.

Если расстояние очень велико, рейсовый пассажирский корабль обычно добирается до цели с несколькими пересадками. Фактор перемещения (df) note 35Note35
  displacement factor – единица измерения субъективного времени в гиперпространстве


[Закрыть] не позволяет неподготовленному человеку за один переход получить более 40 df. Это расстояние равно примерно сорока световым годам, что соответствует одному субъективному дню, проведенному в матрице. Например, космическому лайнеру «Куин Элизабет III», чтобы добраться до звездной системы, расположенной в восьмидесяти световых годах от Земли, надо потратить два субъективных дня в гиперпространстве (что соответствует двум реальным земным дням). Следует учитывать, что каждый прорыв в матрицу, естественно, связан с болевыми ощущениями.

Впрочем, все люди по-разному переносят прорыв в «серую темницу». Некоторые экзотики обладают гораздо большей устойчивостью, чем люди, например обладающие каменными телами крондаки – (370 df), живущие на самом краю Галактического Содружества. Ричард Вурхид как-то принял 250 df за 136 суток при полете к Кисти Геркулеса (M13, или NGC6205 по современному каталогу). Позже, под тем же девизом направляясь к Ориссе, он выдержал 10 df за 17 суток.

Очевидно, что эти два обстоятельства – биологическое и энергетическое

– ограничивают возможности сверхсветовых перелетов. Тем не менее к моменту, когда разворачиваются действия «Саги об изгнанниках в плиоцен», пять экзотических рас – основателей Галактического Содружества уже успели картографировать и описать практически всю нашу галактику Млечный Путь (за исключением центральных областей ядра, куда вообще невозможно проникнуть). Всего в объеме радиусом 10.000 световых лет оказалось около тысячи пригодных для освоения планет, так что для путешествий за пределы галактики особых побудительных социально-экономических причин как бы не существовало, и в конце концов межгалактические перелеты были негласно запрещены. Например, чтобы добраться до наших ближайших соседей в Туманности Андромеды (2,2 млн. световых лет), корабль с людьми на борту должен был затратить двадцать четыре года и столько же на обратный путь. Даже если все члены экспедиции отправятся туда в самом юном возрасте, все равно расстояние столь велико, что ни один здравомыслящий человек не согласится принять участие в столь рискованном перелете. Правда, попытки тайно отправиться к Туманности Андромеды были, но все они закончились плачевно.

Известные по рассказам экзотиков такие формы жизни, как Корабли – один из которых, Супруг Бреды, доставил тану и фирвулагов из отдаленной галактики Дуат на Землю эпохи плиоцена, – обладали уникальной выносливостью к болевым ощущениям, «плотность вектора» для них не имела особого значения. Корабли в своих сезонных переходах по просторам Вселенной использовали так называемые митигаторы – особые ментальные программы, которые понижали невыносимую боль до терпимого уровня при наборе большого числа df. Корабли учили своих пассажиров, размещавшихся в полостях размерами со средний звездолет, как составить и запустить свою личную программу. В пределах галактики Дуат и ее окрестностей это средство действовало безотказно, поэтому Корабли любой точки в Дуат могли достичь за считанные минуты или в крайнем случае часы. D-переход – это один прыжок, при котором не может быть никаких остановок, как при движении «медленного» транспортного судна. По-видимому, Супруг Бреды не совсем точно рассчитал свои силы, совершая d-переход к Земле. Расстояние между Дуат и Млечным Путем составляет 270 млн. световых лет. Его гибель доказывает, что даже самые выносливые и приспособленные к условиям космоса существа имеют свой предел.

Марк Ремилард осуществлял d-переходы почти по тому же принципу, что и Корабль. Его первоначальные короткие экскурсии в околоземном пространстве совершались мгновенно. Когда же Марк начал осваивать области в пределах Млечного Пути, то отправлялся в полет в особых доспехах и подпитывался энергией от церебрального генератора, с помощью которого поддерживал свое тело, за исключением мозга, в стабильном состоянии. Ремилард усилием воли перемещал только свой разум – этот небольшой материальный объект; тело же двигалось «вслед» за ним по очень сложной уникальной программе. При этом резко снижались порог болевых ощущений и количество потребной метапсихической энергии. После длительных опытов Марк смог установить свой предел – около 18 тысяч парсеков.

Митигатор теоретически можно было использовать и на обычном звездолете, если только пассажиры обладали определенными метапсихическими навыками и могли работать с ментальными программами. Поэтому абсолютных теоретических запретов на создание ультрасверхсветового звездолета фактически не было, и модели, построенные в Галактическом Содружестве, имели ограничения по дальности не из-за несовершенства конструкций или неясности теоретических расчетов, а вследствие хрупкости разума, управляющего подобным звездолетом.