Текст книги "Магнификат"

Автор книги: Джулиан Мэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 38 страниц)

29

Сектор 12: звезда 12-340-001[158]158
  Неспелей


[Закрыть]

Планета 7[159]159
  Диобсад


[Закрыть]

Планета 2[160]160
  Оканагон


[Закрыть]

16 – 17 шуксан 2082/83[161]161
  31 декабря – 1 января 2082/83 года


[Закрыть]

Только Марк задремал в своей кабине, расположенной на борту звездолета «Вулпекьюла», как настойчивые толчки чьей-то метасотворительной силы разбудили его. Это был Оуэн Бланшар.

Марк, флот занял орбитальную позицию.

Спасибо, Оуэн. Пожалуйста, объяви боевую готовность для всего оперативного состава. Попроси их собраться в отсеке, где установлены ЦТ.

Вы сами не желаете прийти на мостик и лично отдать приказ?

Думаю, это не ко времени. Еще неизвестно, что выйдет из этого эксперимента. Не надо нагнетать лишний пафос, он нам еще пригодится. В какой, по последним оценкам, отрезок времени мы должны уложиться?

Четыре-точка-ноль-два-один минуты. До затмения еще добрых два часа.

Ложный планетоид на орбите?

Так точно. Сияет, как луна над Майами, а несется по небу, как летучая мышь, выскользнувшая из ада. С Оканагона это все будет выглядеть так, как надо, комар носа не подточит.

Отлично. Будем молиться за комара. Я сейчас приду…

Марк прервал обмен мыслями с Бланшаром, натянул рабочий – черный, с серебристым кольцом вокруг шеи – комбинезон, вышел из каюты и направился к личному лифту. Кабина этого лифта могла перемещать его по всем палубам и жизненно важным частям корабля. Он нажал на клавишу «S-отсек» и через несколько секунд добрался до палубы, где обычно хранились космические челноки. На крейсерах типа «Вулпекьюлы» обычно размещались три катера – на этот раз в отсеке, примыкающем к выходному шлюзу, были расставлены десять церебральных генераторов 600Х. Это были все те же черные, напоминающие гробы ящики. К каждому из них был прицеплен контейнер с вспомогательным оборудованием и источниками питания. Кроме того, здесь были установлены специальные металлокерамические отражатели, способные генерировать сигма-поле, которые должны были спасти корабль в случае искривления луча метапсихической энергии или, что еще хуже, размывания фокуса метаконцерта. То есть изменения конфигурации…

Девять человек уже собрались возле широких распахнутых дверей в отсек. Все они должны были принять участие в эксперименте. Сюда пришли Алекс Манион, Дьердь и Диомид Кеог, Хироси Кодама, Патриция Кастелайн, Элен Стрэнфолд, Адриен, Катрин и Северин Ремилард.

Марк не стал тратить время на приветствия – он сразу начал повторять задание. Для начала сделал краткий обзор…

Планета Диобсад являлась самой большой в системе звезды Неспелем. От местного солнца она была седьмой по счету[162]162
  Оканагон был вторым


[Закрыть]. Диобсад была чуть меньше Юпитера, но по строению во многом подобна ему. Этакий гигантский газовый шар… Однако с виду это небесное тело ничуть не напоминало наш царственный Юпитер – облачный покров буро-коричневый и тусклый, лишь кое-где его пересекали желтоватые и белые полосы. Не было у Диобсада и кольца, как у Сатурна. И все-таки природа не поскупилась на украшение этого гиганта – как ни обидно, но сильные мира сего всегда выглядят куда нарядней, чем толпа. Диобсад обладал богатейшей коллекцией естественных спутников. Вот они-то и сверкали в полную силу. Не надо думать, что вокруг хозяина кружилась какая-нибудь мелочь размером с земную Луну. Нет, здесь присутствовал полный набор небесных тел, характерных для звездной системы. Пять самых больших спутников, включая номер XV, который и был выбран для эксперимента, имели в диаметре от девяти до одиннадцати тысяч километров. Оканагон среди них был бы далеко не первым…

Пятнадцатый спутник теперь получил новое название – окрестил его лично Марк. Он приказал называть его Сибл, что по-французски означало «мишень». Выбран этот спутник был потому, что его плотность и положение на орбите соответствовали некоторым специфическим параметрам. Мысленному взгляду он представлялся бесформенным, персикового цвета пятном, окутанным плотной атмосферой, под которой расстилалась безжизненная ледяная поверхность. Примерно через два часа туша Диобсада закроет спутник для наблюда телей с Оканагона. Затмение будет продолжаться чуть больше четырех минут. За этот срок метаконцерт и должен был проделать свою работу.

– Поддельный маяк уже на орбите. – Марк перешел с ментальной на обычную речь. – Если все пройдет нормально, он сымитирует то, что должно остаться от Сибла после космической катастрофы. Этот планетоид должен удариться о поверхность Диобсада. Два астронома на Оканагоне – верные нам люди! – зафиксирует это необычное явление, бросятся к компьютерам, а те выдадут, что подобное прискорбное происшествие вполне могло произойти с Сиблом. Есть вопросы?

Наступила тишина, которую осмелился нарушить только Северин.

– Если эта штука сработает, сможем ли мы увидеть, как взорвется старый бедный Сибл? Все-таки не каждый день случаются космические катастрофы.

– Хорошо, – кивнул Марк, – так как я буду находиться в фокусе, то постараюсь обеспечить вам картинку в нужном диапазоне…

– Нет, уж лучше наблюдать все это в условных символах, – пробурчал Северин. Потом он добавил уже на мысленном коде: Возможно, это облегчит нашу вину.

Адриен вскинул руки:

– Ради Христа – о чем ты, Севи?

Его старший брат только грустно улыбнулся. Хироси Кодама нахмурился:

– Я бы предложил следующее: с этой минуты мы должны рассматривать все дальнейшие события только с точки зрения целесообразности – поможет то или иное действие делу освобождения человечества или нет. Все остальное должно быть отметено в сторону. Безжалостно!.. Всякие там чувства, сантименты, сожаления по поводу мировых катастроф.

– Хорошо сказано, – еще раз улыбнулся Северин.

– Ты можешь выйти из метаконцерта, если тебя что-то смущает, – предложил Марк. – Оливия Уили готова тебя заменить…

– Нет, я уж как-нибудь сам справлюсь с этим грузом. А Бог поможет мне, когда от этого ледяного мира полетят ошметья. – Северин повернулся и строевым шагом направился к своему церебральному генератору.

Марк посмотрел ему вслед и скомандовал:

– По машинам!

Вначале появились два созвездия.

Большее представляло из себя подобие пчелиного роя и состояло из полутора тысяч и еще пятидесяти искрящихся объектов. В рое преобладал зеленый цвет самых различных оттенков, звездочки к тому же разнились и по величине, и по яркости свечения. Издалека донеслась странная, жутковатая мелодия – скорее жужжание мириад гулких настырных насе комых.

Меньшее собрание звезд казалось более организованным и представляло собой меняющее плоскость обзора кольцо из девяти отчетливо очерченных светящихся пятен. В центре кольца на глазах набухала новая, истекающая светом структура.

Мишень еще не появилась в поле зрения, которое представляло собой темный экран, расцвеченный двумя скоплениями звезд и помеченное набором метапсихических символов, расположенных в определенном порядке. Все это напоминало экран дисплея, разлинованного различными диаграммами, окнами, в которых мелькали цифры, набором количественных показателей…

Наконец Дирижер приступил к организации метаконцерта. Его песня сначала была едва слышна – такой заунывный, перебирающий три ноты басок. Потом последовала энергетичес каянакачка, и голос окреп, повысился до уверенного, солидного, драматического баритона. Вокруг центрального светящегося пятна появился лазурный ореол, или, точнее, корона. Из каждого зубца в сторону периферийных звездочек потяну лись золотистые нити. Не прошло и минуты, как в пространстве, меняя плоскость наблюдения, уже кружилось подобие тележного колеса. Тут же, усиливаясь, в пространстве зазвучало трехголосное пение – некий бесконечный канон. Под эту нехитрую мелодию колесо превратилось в двояковыпуклую линзу, протекающий сквозь нее зыбкий многоцветный свет начал формироваться в радужные круги – по ним быстро бежали какие-то волны… Темп песнопения теперь изменился, он стал полновесным анданте. Наконец метахор стабилизировал мелодию и принялся уверенно импровизировать. Теперь светя щийся рой начал формироваться в какую-то яркую структуру, а в мелодию теперь вплетались новые ноты.

Дирижер терпеливо принялся формировать складывающуюся в темном метапсихическом пространстве систему. Собственно, все шло, как и было запланировано и испытано во время многочасовых изнурительных тренировок. Шесть недель они готовились к этому эксперименту на Оканагоне. Дело шло трудно, так как только половина участников метаобъединения была знакома с устройством Е-18, а поработать с этим устройством и в достаточной степени овладеть им довелось всего трем или четырем участникам. Все они выполняли какие-нибудь геофизические задания… Даже для этих гранд-мастеров переход к 600Х ЦГ представлял определенные трудности. Что же говорить об остальных участниках метаконцерта! Однако все трудности удалось успешно преодолеть, и теперь в поле зрения каждого участника разворачивалась необыкновенно яркая и стройная картина творимой людьми симфонии.

Новые церебральные генераторы 600Х, расставленные на палубе звездолета, по одному начали подключаться к метаконцерту. Их роль была, в общем, пассивной и сводилась к неп рерывной накачке энергии. Их мелодия была однообразна; это задача Дирижера – гармонично вплести ее в строй уже звучащих голосов.

Наконец метаобъединение было выстроено согласно намеченной конфигурации, тональность повысилась до необходимого уровня.

В этот момент в поле зрения появилась мишень. Внешний вид ее был довольно непривычным. В таком ракурсе планета напоминала тор, бублик, «дырка» которого была заполнена вращающимися, вложенными одна в другую сферами. В центре их светилось темно-красное, колышущееся сердечко. Мета-психический образ Сибла представлял собой прозрачный шар с металлическим ядром внутри. Вот его и необходимо было подвергнуть трансформации, чтобы разнести на куски каменную оболочку этой луны.

Сибл вошел в тень Диобсада, и работа началась.

Дирижер взял под свою власть поступление энергии из искусственного источника, внес порядок в ее истечение, синхронизировал и свел к одному масштабу. Теперь метаконцерт зазвучал звонко, мощно. Необычный хорал потряс телепатический эфир. Сгусток энергии, пройдя через линзу, сформировался в остро направленный луч и вонзился в цель, расположенную в экваториальной зоне.

На мгновение тор с вложенными в него оболочками замер.

Дирижер изменил кривизну поверхностей линзы, подправил фокусировку луча, увеличил его мощность. Энергетический поток в разных местах начал пронзать планетарную кору. В недрах планеты творилось что-то невероятное. Ядро забилось в рваном ритме, его теперь окружали ярко-алые вспышки. Они начали срастаться, сливаться в единый бушующий океан огня. Теперь ядро тоже начало разгораться – оно стало походить на белый цветок. Потом планета содрогнулась в грандиозном взрыве…

Теперь метаконцерт уже ревел во весь голос. Исчезли метапсихические символы, появилось реальное изображение космической катастрофы, и участники метаобъединения вмиг, на самой высокой ноте, оборвали песню, Дело было сделано, но, как оказалось, все шло далеко не по плану.

Теперь перед глазами участников предстал темный, окутанный газовым облаком шар. Кое-где на его поверхности появлялись оранжево-розовые участки, из которых в окружа ющее пространство хлестали гигантские струи газа. Внезапно искусственный планетоид, с помощью которого оппозиционеры хотели замаскировать следы эксперимента, скользнул в облако раскаленных газов и сгорел. В следующее мгновение Сибл вышел из тени Диобсада и оказался на свету.

По его поверхности бежали волны – казалось, какое-то существо было схвачено на бегу и теперь отчаянно отбивалось. Грудь его тяжело вздымалась, из пробитых ментальным лучом отверстий по-прежнему хлестали струи раскаленного газа. Они скапливались в экваториальной области, закручивались в кольца, и скоро Сибл стал очень похож на Сатурн.

Прошло еще несколько минут, сила газовых струй начала ослабевать, поверхность спутника чуть очистилась. Стало видно, как исполинские землетрясения рвут его гранитную поверхность. Однако все это появлялось только на какие-то мгновения, так как огромные облака пара скрывали всю картину. На всей поверхности спутника была одна сплошная катастрофа. Водяной пар замерзал почти мгновенно и большими лохматыми фракциями уносился в свободное пространство. Перед участниками метаконцерта разворачивалась картина рождения нового небесного тела, значительно меньшего по размерам, чем прежний Сибл. Литосфера трещала по всем швам, на поверхность то там, то здесь выливались целые моря и океаны жидкой лавы, которая очень быстро застывала, и тут же на ней возникали кратеры, образованные падающими из космоса обломками. Кое-где еще фонтанировали источники искр, вырывались в небо, но они на глазах сменялись вулканами, изливающими потоки лавы на поверхность планеты.

Марк сказал: В таком положении и оставим.

Это был конец работы.

Метаконцерт распался. Потрясенные участники вылезали из своих генераторов. Наконец все собрались на причальной палубе. Теперь они могли наблюдать за катастрофой с помощью собственных дальнодействующих взглядов.

Сибл полностью не погиб – он был слишком массивен, чтобы развалиться на отдельные фрагменты. Спустя пять часов, когда участники экспедиции уже были на пути к Оканагону, раненый спутник продолжал сжиматься и охлаждаться. Дымящиеся горные хребты на Сибле все еще извергали лаву – они продолжали действовать еще несколько лет, выбрасывая в космос гигантские струи газов, окутавших это странное и непредсказуемое небесное тело, которое долго еще привлекало внимание нескольких астрономов, пытавшихся разгадать загадку этой грандиозной катастрофы.

К возвращению Марка Синдия отослала в Челан детей, Мицуко и Тьери. Она встретила его на пороге, одетая в прозрачное платье из вишневого шелка.

– Как прошли испытания, Маркус? – поинтересовалась она, потом потянулась и поцеловала мужа. Однако ответ она уже знала – сразу догадалась, глядя на его кривую довольную улыбку, почувствовав удовлетворение, которое он даже не пытался скрыть.

– Мы получили ценнейшие данные. На все про все нам необходимо семь сотен полноценных гранд-мастеров, вооруженных ЦГ. Их энергетический выход должен управляться Ментальным человеком… Если бы мы создали его как можно скорее!.. Тогда мы сумеем продемонстрировать свою мощь. Мы заставим их считаться с нашими требованиями. – Он высвободился из ее объятий. В его глазах горел фанатизм. Он ни капельки не стеснялся жены, а ведь его голова была испещрена точками и застывшими капельками крови.

– Пойди отдохни, – сказала Синдия. – Ванну я тебе уже приготовила. Ты голоден?

– Нет, только страшно хочу пить и… как бы это помягче выразиться… очень хочу тебя.

Она весело и чувственно рассмеялась.

– «Вдова Клико» поджидает тебя в ванной. Эту бутылочку я захватила с собой из Старого Света, из нашего дома на острове Сан-Хуан. По земному времени на Сан-Хуане уже почти полночь, канун Нового года. Я хотела отпраздновать его вдвоем с тобой.

– Ба-а! – воскликнул Марк. – Я же совсем забыл – новый 2083 год на носу!

Он потряс головой, еще раз огляделся, словно просыпаясь – или, скорее, отгоняя последние воспоминания о мета-концерте. Последнее время он так заработался, что ему с трудом удавалось отгонять мысли о деле. Так ведь тоже нельзя – даже двужильным необходимо перевести дух.

– Это ты хорошо придумала, – засмеялся он. – Мы проведем ночь вдвоем.

– Я считала, что тебе тоже надо побыть в тишине, отвлечься. Даже не зная, что там получилось с Сиблом…

Они наконец добрались до ванной. Это помещение было построено в форме естественного грота. Три неширокие террасы были выложены резными плитами из белого и золотистого кварца. У самого входа на верхней площадке располагались раздевалка и туалет. Здесь все было отделано деревом – полки ломились от обилия косметических и ароматических средств, на вешалках – толстые махровые полотенца, в углу – машины для укладки волос, маникюра, педикюра и массажа. Стоявшая возле лавок стиральная машина была готова тут же выстирать белье, высушить его и выгладить. Рядом с ней помещались автоматы для чистки обуви и для сухой чистки верхней одежды.

На второй площадке в пол была врезана ванна, изготовленная из цельного куска мрамора. Она была около трех метров в диаметре. Вода сюда поступала из искусственного родника, который был сделан из груды аметистовых валунов. Возле источника росли местные декоративные растения, и лозы винограда обрамляли вход в нишу, где был устроен душ. Температуру и силу струй можно было регулировать голосом.

На самой нижней террасе был устроен обширный бассейн, по краям которого росли плодовые деревья и кустарники. Половина тридцатиметрового водного зеркала была расположена под крышей, другая, отделенная толстой стеной из стекла, выходила в сад.

Первым делом Марк подошел к бару и выпил сразу не меньше литра апельсинового сока.

– Боже! Как хорошо!.. – воскликнул он. Затем Марк скинул с себя одежду, посредством метасотворительной силы двинул ее к отверстию в стиральной машине, затолкал туда, а сам направился под душ. Гудящие струи воды сразу скрыли его. Когда он появился, то предложил Синдии:

– Присоединяйся ко мне, – и указал на ванну. Синдия отрицательно покачала головой.

– Я посижу здесь, пока ты будешь мыться.

Марк ни слова не говоря нырнул в ванну и скрылся там с головой. Потом вынырнул, растянулся на поверхности воды, раскинул руки…

– Было трудно? – спросила Синдия.

– Труднее я ничего раньше не испытывал. Меня словно топтало стадо диких быков – как изнутри, так и снаружи.

Синдия встала, приблизилась к бару и налила ему почти полный хрустальный стакан какой-то янтарного цвета жидкости.

– Вот, отведай булшот[163]163
  Алкогольный напиток из водки, джина и бульона


[Закрыть], раз есть не желаешь.

Марк принял стакан и отхлебнул из него. Синдия сказала:

– Я туда еще витаминов добавила.

Когда муж выпил напиток, она тоненьким голосом спросила:

– Можно посмотреть, что случилось со спутником?

– Если желаешь…

Он, показал ей ряд картинок. Когда его жена вскрикнула от ужаса, он даже не обратил на это внимания и принялся объяснять:

– Все в общем-то закончилось успешно, однако Алекс сказал, что при лучшей настройке эта конфигурация может дать значительно больший эффект, чем сегодня. Так что работы еще край непочатый… Следует подумать и о других конфигурациях…

– Мне кажется, что энергии на выходе… было вполне достаточно.

– Дело не только в количестве энергии. С Ментальным человеком мы сможем более гибко управлять ее потоком. Для запланированной операции нам потребовался не весь флот из полутора сотен кораблей, а всего-навсего пять специально оборудованных крейсеров. Кроме того, с помощью Ментального человека мы бы смогли расщепить метаконцерт и бить не только по одной цели. У нас тогда появилась бы свобода маневра. Расколоть Сибл на черепки – это не самый лучший результат. Куда эффектней, если бы смогли воздействовать на его ядро. Изменить, например, силу тяжести на планете… Без блистательного сознания в оболочке Ментального человека мы вынуждены работать грубо, топорно. Круши и бей – это не совсем то, что нам требуется. Вернее, совсем не то. И самое главное, новые конструкции метаконцертов, увеличение количества их участников дадут прирост энергии, не превышающий двадцати – тридцати процентов, может, чуть больше, но вся беда в том, что, как управлять этой махиной, я не представляю.

– Что-то я не совсем тебя понимаю, – призналась Синдия. Он вздохнул, перевернулся на живот, потом вновь улегся на спину. Похлопал ладонями по изумрудной поверхности воды.

– Мы станем сильнее, но работать будем куда медленнее и станем неповоротливыми.

Марк снова нырнул в ванну и продолжал говорить из-под воды на мысленном коде:

Я надеюсь, что в конце концов мы нащупаем оптимально возможный состав бригад, но что это будут за метаконцерты! Что-то подобное партизанским отрядам. Наши ребята будут появляться из субпространства, наносить точечные удары и тут же исчезать, пока вооруженные силы Содружества опомниться не успели. Но ведь это до поры до времени… С помощью такой стратегии инициативы не захватишь. Да и уязвимое место есть – это стоянки звездолетов. Их никак не скроешь. Так что, думаю, надо будет использовать эти транспорты с Астрахани. Посадить на них полные команды и произвести полномасштабный налет на Молакар…

– На Молакар?! – На ее лице появился испуг. – Но я думала…

Марк сказал: Да, Корделия и ее штаб аналитиков разрабатывают и другие сценарии, которые могли бы воздействовать на Содружество. У них есть что-то подходящее, не связанное с таким количеством жертв, однако полное решение возможно только ко времени начала сессии Консилиума. Это слишком поздно. Сейчас наиболее приемлемое решение – это Молакар.

– Но, может, Содружество отступит и без этой варварской меры? Что, если оно примет наш ультиматум?..

Марк пригладил волосы, вылез из ванны и надел халат.

– Не думаю, что на этот раз мне удастся надавить на Магнатов-экзотиков. Они решат, что я блефую. Они даже и представить себе не могут – особенно эти чертовы лилмики! – что лидер человечества решится на какое-то иное, кроме упрашивания и уговаривания, решение. Они никогда не понимали людей. Наше тихое согласие на попечительство после Великого Вторжения они сочли за согласие подчиниться тирании, если только она будет облачена в белые перчатки и будет связана с галактической цивилизацией. Им и в голову не может прийти, что мы готовы рискнуть и потерять все. Единственный способ заставить их задуматься – я бы сказал, прозреть – это продемонстрировать волю и способность к разрушению. Мы будем вести себя, словно обезумевший воин на поле боя, который не жалеет ни своих, ни чужих.

– Все-таки Молакар… – прошептала Синдия. – Ах, Маркус, Маркус, значит, ты все-таки решился…

– Это наиболее эффективное решение, – откликнулся он.

– Тебе бы следовало поразмышлять и о чем-нибудь другом, – мягко сказала Синдия, направляясь за мужем в раздевалку – Попытайся опровергнуть Дэви Макгрегора, когда он во время своего выступления начнет отстаивать позицию Первого Магната.

Марк нахмурился, обсушил почти досуха голову полотенцем, потом сунул ее под отверстие автоматического парикмахера.

– Что-то я не совсем понял, о чем мне следует дискутировать с Макгрегором.

– Дэви совсем не такой несгибаемый, как твой отец. Он не стеснялся публично высказывать сомнения по поводу Галактического Единства. За те годы, что он управлял Землей, он научился выслушивать различные точки зрения. Если ты сможешь убедить его, если он поймет, что мы готовы пойти до конца… Если Дэви осознает, что Галактика находится на грани войны, он попытается найти компромисс. У него это может получиться. Особенно теперь, когда среди руководства восстания нет ни Фурии, ни Гидры. Теперь дискуссия может вестись на равных – наши позиции морально оправданы. Человеческая свобода столь же важна, как и спокойствие в Содружестве. Возможно, все придут к согласию. Поль никогда бы не пошел на переговоры, а Дэви может пойти.

– Сомневаюсь, – ответил Марк и принялся натягивать пижамные брюки.

– Маркус, дорогой, любимый!.. Ты должен использовать любой шанс, чтобы избежать насилия. Необходимо сохранить жизни все этих крондаков на Молакаре.

Он схватил ее за руки.

– Синдия, как ты не понимаешь? У нас нет выбора!.. Это прискорбное, но единственно возможное решение. Другого выхода у нас нет. Мы должны выбить из этих ханжей из Содружества их самодовольное безоблачное состояние духа. Они же не вояки и никогда ими не были. Они должны каждой клеточкой тела почувствовать, что мы не шутим. Только шок способен привести их в чувство. Взорвав необитаемую планету вроде Сибла, мы ничего не добьемся, но потеряем очень многое. Прежде всего психологическое преимущество. К тому же мы откроем наши карты… Другое дело, если мы уничтожим с помощью метасилы целую звездную систему.

– Что, Ментальный человек и это может сотворить? – спросила она.

– Почему бы и нет? Если бы только у нас было время, чтобы он подрос, возмужал!.. Нет, первоначальный выбор остается неизменным – Молакар. Только Молакар!.. Прежде всего это база для введения карантина вокруг Земли. Знаешь, сколько уже кораблей крондаков собралось там?

Синдия отрицательно покачала головой.

– Почти четыре тысячи. Я их сам видел, во время наблюдения с помощью ЦГ. И они продолжают прибывать со всей Галактики. Их теперь там сконцентрировалось больше, чем во время подготовки Великого Вторжения семьдесят лет назад.

– Выходит, Содружество что-то подозревает?

– Они были бы полными идиотами, если бы сидели сложа руки. Но они не предпринимают никаких действий, чтобы остановить нас. Признаюсь, это мне непонятно.

– Свяжись с Дэви Макгрегором, – Синдия продолжала упрашивать мужа. Она взяла его руки в свои, заглянула в глаза. – По крайней мере, поинтересуйся, согласен ли он искать компромисс. Пообещай мне это. Пожалуйста!

Она вцепилась в Марка с такой силой, что он едва смог высвободиться. Кривая улыбка появилась у него на лице.

– Пойдем-ка в постель, – предложил он. – Хватит этих глупых разговоров. Я уже сыт ими по горло.

– Значит, ты свяжешься с Дэви?! – обрадовалась Синдия.

– Я же сказал, что хочу любить тебя, – поморщился Марк, а его жена с каким-то истерическим и бесшабашным задором воскликнула:

– Ты получишь свое! Спасибо тебе, Марк! Если бы ты знал, как я тебе благодарна!

Тот с некоторым недоумением посмотрел на Синдию.

Никогда он не спрашивал жену, знает ли она об их кровном родстве.

Тема была запретная и потому крайне интересная. Как взрослый, уважающий себя человек, Марк не мог спросить об этом прямо, однако в кое-какую специальную литературу заглянул. К своему разочарованию, он обнаружил, что объясняется подобная тяга к Синдии довольно просто. Никакого физиологического запрета на половое общение брата и сестры не существовало. Антропологическое – да! Но главным образом – социальное! Таким образом древняя семья, род, племя регулировали здоровье потомства. Для этой цели существовали сложнейшие системы учета родства, но с тех пор, как человечество вступило в историческую эпоху, это табу уже действовало как безоговорочное только благодаря системе тех древнейших запретов. Вот почему общение с Мадлен ему казалось в высшей степени грязным и недостойным скотством, а любовь к Синдии нисколько не угасла. Дело в том, что Мадлен он помнил с раннего детства, она была его сестра «как таковая», а о родстве с Синдией он узнал только недавно, да и то это был вопрос спорный. Социальный запрет еще не успел сформироваться в нем, тем более что он просто-напросто любил эту женщину.

Их все время тянуло друг к другу, и с годами это чувство не ослабевало. Вот и на этот раз он любил ее долго, томительно и никак не мог оторваться от нее. Наконец он перевернулся на спину – лежал, отдыхал. Мысли же Синдии были прикованы к тому миниатюрному устройству, которое было спрятано глубоко в ее лоне и которое можно было включить особым мысленным сигналом. Ей тоже достанется, но в одном она была уверена – он не почувствует боли.

Если она решится, ему будет небольно.

Если только она решится…

Но был ли у нее выбор? Марк постоянно твердил одно и то же – у меня нет выбора. У нас нет выбора!.. Он сам не заметил, как загнал любимую женщину в ту же ловушку. Он тоже не оставил ей выбора.

Они лежали обнаженные и пили шампанское. Спальню освещали свечи и легкое, невесомое лунное сияние, которое струилось из распахнутого окна. Из сада густо тянуло ароматами цветов и трав, благодатной в этих краях сыростью.

Было хорошо… В кустах заливались какие-то пичуги, дом слегка качнуло, потом толчок повторился – здесь, на Оканагоне, местные жители даже не замечают подобных сотрясений. Со стороны внутреннего дворика донеслось металлическое звяканье и стеклянный звон. Это, по-видимому, вздрогнула хрустальная люстра в столовой…

– Знаешь, я должна сказать тебе кое-что насчет Ментального человека, – сказала Синдия.

– Что же?

– Я была очень удивлена, когда ты не бросился прямо сразу запасаться клетками после того, как случилось несчастье. Особенно после того, как Джеф и Кеоги признались, что ты намеревался так поступить. Конечно, ты пересмотрел конфигурацию наступательного метаконцерта так, что теперь в нем могли быть задействованы взрослые операнты, но, как ты уже признался, новая структура куда менее эффективна, чем раньше. И все равно ты решил теперь не использовать Ментального человека? Совсем его исключить?

Марк тут же поставил мысленный экран.

– Это все из-за нехватки времени. В случае, если восстание затянется, то новое поколение Ментальных парней еще примет в нем участие. Это наш важный стратегический резерв. Но тут передо мной встала трудная моральная дилемма. Я никак не могу решить ее.

– Ты и моральная дилемма? – Синдия даже привстала на локте, заглянула ему в глаза. Свет надежды коснулся ее. Может, он и в самом деле догадывается, что подобное обращение с детьми, вся эта энцефализационная процедура, все эти электроды в головах несмышленышей, заведомое, без всякого согласия с их стороны превращение их в монстров – дело чудовищное и невозможное для человека, какими бы целями он ни прикрывался? Неужели у него тоже разыгралась совесть, неужели у него хватило рассудка задуматься: что же я делаю, лишая их тел? Кого готовлю?.. Неужели ему тоже стало ясно, что вмешиваться в телесную, а тем более в духовную эволюцию человека – тяжкий грех?

Он лежал на спине, подсунув одну руку под голову, а другой рукой ласкал жену. Отблеск свечей падал ему на лицо. Про себя Синдия называла мужа «мой любимый архангел» – видимо, не в силах совладать с напором и неукротимостью, которые отличали Марка. До сих пор чудом казалась их встреча. Такое только в сказках бывает… Но случалось ли там, чтобы жена подняла руку на любимого мужа? Да, если хотела спасти его и прежде всего его душу.

– Расскажи, что это за проблема, gra rao chroi. Может, я смогу помочь тебе.

– После того как зародыши Ментального человека были уничтожены, я узнал, что яйцеклетки были взяты не у Розамунды, а у моей сестры Мадлен. Это та самая, которая входила в Гидру.

Синдия затаила дыхание.

– Мади сама призналась, – между тем продолжал Марк. – Она еще добавила, что это она превратила их в новую Гидру.

– Это же… ужас! Тогда выходит, что смерть младенцев – великое благо для всех нас.

– Это только так кажется. – Его голос был глух, лицо стало угрюмым. – Я убил Мади. Погубил преднамеренно и сразу. Я не счел возможным простить ее за все прежние преступления, к тому же решил, что у меня нет веской причины передавать ее в руки правосудия. Это могло здорово опорочить проект Ментального человека в глазах общественности.