Текст книги "Многоцветная Земля (Изгнанники в плиоцен - 1)"

Автор книги: Джулиан Мэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)

Клод бросил одну из выточенных бусин маленькой кошке. Та было подкатила ее к Амери, потом вновь подвинула к себе лапкой и обвела взглядом всех присутствующих, явно хвастаясь своей ловкостью. Монахиня взяла кошку на руки и погладила ее, а та замурлыкала и попыталась свернуться клубочком на ее повязке. Амери спросила:

– Есть какие-нибудь новости о других беглецах? О нашем друге Иоше? О цыганах?

– После схватки на мосту через ущелье уцелело только двое цыган. Они скоро будут здесь. О японце ни слуху ни духу. На севере фирвулаги совсем дикие и не подчиняются даже своему королю. Скорее всего вашего друга уже нет в живых. Что же касается ваших спутников, которые пытались бежать на лодках, большинство из них попались в лапы серым из озерных фортов. Теперь они в Финии, в узилище. Но шестерым все же удалось пробраться в Юра, и наши друзья фирвулаги доставят их в высокогорные поселения свободных людей. А еще семеро... – мадам затрясла головой, – попали к les Criards, к ревунам, тем самым злобным фирвулагам.

– И что с ними будет? – спросила Амери.

Старуха пожала плечами, и огненные блики заиграли на ее золотом торквесе.

– Ах, ma Soeur [Сестра моя (фр.).], все гуманоиды – варвары, даже лучшие из них. А о худших и говорить нечего! Фирвулаги и тану – en vйritй [По сути (фр.).] – одна диморфическая раса с весьма странным генокодом. На их родной планете между двумя разновидностями издревле велась вражда: высокие метапсихические особи против низкорослых, ограниченно активных. Они и на Землю явились, чтоб никто не мешал им исповедовать свою варварскую религию, поскольку цивилизованное население галактической конфедерации совершенно справедливо объявило вне закона их жестокие игры, такие, как Летучая Охота и Великая Битва – о ней вы еще услышите, – в основе своей они заключают насилие. Но есть у них и jeux d'esprit – игры ума. Тану с их обширными латентными метафункциями не очень-то жалуют эти тонкости, зато фирвулаги от них без ума, хотя и не носят торквесов. Маленький народ наделен даром ясновидения плюс высокоразвитой активной метафункцией творчеством. Они великие иллюзионисты. Видели бы вы эти фокусы! Они способны привести людей и психически неуравновешенных тану в состояние шока. Фирвулаги принимают обличья монстров, бесов, вихрей, пожаров. Они воздействуют на беспомощный мозг, подталкивая его к безумию или самоубийству... Да, таково любимое развлечение ревунов, составляющих секту злобных фирвулагов. Они мутанты, поэтому находят некое садистское удовольствие в разрушении чужой психики при помощи кошмаров, бредовых видений, призраков, что являются нам в темноте.

– Но вашу психику они не разрушили, – заметила Фелиция. – Наоборот, дали вам золотой торквес. Почему?

– Потому, что я нужна им. Они хотят использовать меня в качестве, c'est-а-dire [Что называется (фр.).], инструмента, орудия против своих смертельных врагов – тану.

– А вы хотите использовать нас, – вставила Амери.

Уголки губ мадам приподнялись в легкой улыбке.

– Естественно, ma Soeur. Мы на протяжении многих лет терпим ужасные лишения. Моим людям удалось бежать из рабства, и тану даже не стали их преследовать, так как большинство не обладают никакими особыми талантами. Иное дело – ваша группа. За вами тану будут охотиться, нам же необходимы такие союзники. У вас нет иного выхода, кроме как примкнуть к нашей борьбе. Фелиция даже без торквеса умеет укрощать животных, и людей. Ее недюжинная сила и аналитический ум незаменимы в столь нелегком деле. Ты, Амери, врач и проповедник Мой народ годами мучится без медицинской помощи и духовных наставлений. Ричард – пилот, командир звездного корабля. Ему в освобождении человечества я отвожу главную роль.

– Щас, разбежались! – взревел пират, взмахнув черпаком.

Клод подбросил поленьев в огонь.

– Про меня не забудьте. Как старый охотник за ископаемыми, я могу заранее определить, какое плиоценовое чудовище будет охотиться за вашим костным мозгом, когда тану и фирвулаги с вами покончат.

– Вам бы все шутки шутить, Monsieur le Professeur, – кисло проговорила мадам. – Может, старый охотник за ископаемыми хотя бы откроет нам свой возраст?

– Сто тридцать три.

– Я на целых два года моложе! – воскликнула она. – И с удовольствием выслушаю ваши ценные советы. Руководствуясь своим богатым жизненным опытом, вы, возможно, внесете коррективы в мой план освобождения человечества. Допускаю, что при составлении его я могла проявить юношескую импульсивность.

– Ну, Клод, ты погорел! – ухмыльнулся Ричард. – Да, к вашему сведению, эту подошву уже можно жевать, мягче она не станет.

– Давайте, правда, поедим, – сказала мадам. – А Луговой Жаворонок со своими к нам присоединится. – Она повысила голос: – Ужинать, mes enfants! [Дети мои (фр.).]

Люди, сидевшие у маленьких костров, стали подходить с котелками и кружками. Число первобытных составляло примерно две сотни, причем мужчин гораздо больше, чем женщин. Были среди них и дети, которые вели себя так же смирно и настороженно, как взрослые. Все одеты в оленьи шкуры или домотканые штаны и куртки. Одним словом, вид у этих людей был далеко не такой живописный, как у путешественников из финийского каравана. Однако не было в них и того уныния, отчаяния, фанатизма. Несмотря на то что по сигналу мадам все пустились в бега ради спасения своей жизни, никто не выглядел запуганным. С улыбкой или без они кивали старухе, у многих нашлось шутливое словцо для Ричарда и кашеваров, раскладывавших по мискам наспех приготовленную еду. 6 общем, самые обыкновенные люди.

Что же подвигло их бросить вызов гуманоидам? – думала Амери, вглядываясь в лица. – Возможно ли, чтобы маленькая горстка одолела такую силищу?

– Сегодня, – говорила им француженка, – мы приветствуем здесь наших друзей и соотечественников. С их помощью мы гораздо быстрее достигнем нашей благословенной цели. – Она помолчала; в напряженной тишине слышалось лишь потрескивание поленьев. – За ужином попросим кого-нибудь из вновь прибывших поведать, как им удалось вырваться на свободу. – Повернувшись к четверке Зеленой Группы, она спросила: – Кому дадим слово?

– Вон ему, – буркнул Ричард, указывая черпаком на Клода. – Кому же еще!

Старик поднялся. Говорил он около четверти часа без перерыва, пока не дошел до момента нападения на конвой. Его прервал громкий свист. Маленькая кошка Амери спрыгнула с колен хозяйки, выгнула спину и настороженно уставилась на лаз – ни дать ни взять пума в миниатюре.

– Это Жаворонок, – сказала мадам.

Десять насквозь промокших первобытных, вооруженных луками и охотничьими ножами, ввалились в укрытие. Впереди выступал детина средних лет, по росту, наверное, не уступавший Стейну, его одежда из оленьих шкур была украшена бахромой и морскими раковинами на манер американских индейцев. Когда группа уселась у огня и получила миски с едой, палеонтолог продолжил свой рассказ. Дойдя до конца, он опустился рядом с мадам и принял из ее рук кружку глинтвейна. В наступившей тишине седовласый индеец растерянно пробормотал:

– Так это, стало быть, железо убило леди Эпону?

– Именно. Сперва мы ее чуть на куски не искромсали, я сам два раза буквально проткнул ее насквозь бронзовым мечом, а ей хоть бы хны. Она бы наверняка всех нас пригвоздила, если бы что-то вдруг не навело меня на мысль ударить ее маленьким кинжалом Фелиции.

Краснокожий повернулся к девушке и приказал:

– Дай сюда!

– А ты кто такой? – невозмутимо откликнулась та.

Громовой хохот раскатился по стволу дерева, точно под сводами пустого собора.

– Я – Луговой Жаворонок Бурке, последний вождь племени уалла-уалла и бывший член Верховного суда в Вашингтоне. А в настоящее время вожак этой паскудной шайки, одновременно главнокомандующий и военный министр. Не будешь ли ты столь любезна показать мне твой кинжал?

Он с улыбкой протянул к Фелиции огромную лапищу. Та вложила в нее маленькое оружие в золотых ножнах. Бурке вытащил тоненькое лезвие и поднес его поближе к огню.

– Нержавеющая, незатупляемая легированная сталь, – пояснила девушка. Такие игрушки у нас на Акадии [Акадия – родина Фелиции Лендри. – Прим. пер.] годятся на все случаи жизни: можно в зубах ковырять, колбасу резать, можно снять импульсные кольца у ворованной скотины, а при случае вырубить налетчика.

– Вроде ничего особенного, кроме золотых ножен.

– У Амери есть на этот счет версия, – вставил Клод. – Расскажи ему, сестра.

Бурке внимательно выслушал гипотезу монахини и кивнул:

– А что, вполне возможно. Железо разрушает жизненную силу гуманоидов, как яд нервно-паралитического действия.

– Вот интересно... – начала Фелиция и невинным взглядом уставилась на Анжелику Гудериан.

Старуха подошла к вождю Бурке и взяла у него кинжал. В толпе пронесся единый потрясенный вздох, когда она полоснула лезвием по горлу под золотым ожерельем. На месте пореза выступила крохотная капля крови. После чего мадам спокойно вернула кинжал вождю Бурке.

– Да, вы явно сделаны из более прочного материала, чем тану, – с легкой усмешкой заметила Фелиция.

– Sans doute [Вне всяких сомнений (фр.).], – последовал сухой ответ.

Бурке задумчиво созерцал маленькое лезвие.

– И как никому не пришло в голову попробовать железо. Впрочем, где его возьмешь? У них же только небьющееся стекло и бронза. Все стальные предметы отбирают еще в Надвратном замке, а нам и невдомек... Эй, Халидхан!

Худощавый человек в белоснежном тюрбане вышел вперед и встал рядом с Жаворонком. На заросшем клочковатой бородой лице горели черные глаза.

– Медь выплавляем, отчего железо не выплавить, – проговорил он. Давайте руду – и будет вам сталь. Но Аллах ведает, где они, эти месторождения, ведь тану наложили запрет на все промыслы, связанные с железом.

– У кого есть идеи? – спросила мадам.

На несколько секунд воцарилось молчание, затем раздался голос Клода:

– Пожалуй, тут я смог бы вам помочь. Мы, костокопатели, мало-мальски разбираемся в геологии. Примерно в сотне километров вниз по Мозелю, в районе будущего города Нанси, должны быть залежи. Они известны еще с эпохи первобытнообщинного строя..

– Там и поставим плавильню, – подхватил Халидхан. – Прежде всего надо выковать наконечники для стрел и ножей...

– Как только у вас будет прочный железный резец, вы сможете еще раз проэкспериментировать... – заметила Амери.

– Ты о чем, сестра? – не понял кузнец.

– Ну, надо снова попытаться спилить серый торквес.

– И верно, черт возьми! – восхитился Луговой Жаворонок.

– Если железо разрушает связь между мозгом и рабскими цепочками торквесов, значит, это верный способ освободить людей, – продолжала рассуждать монахиня.

Здоровяк из отряда Бурке, попыхивая пенковой трубкой, возразил:

– Так-то оно так, но все ли захотят стать свободными... Надо отдавать себе отчет, что есть люди, которых вполне устраивает сожительство с гуманоидами. Возьмем, к примеру, солдат... В большинстве своем это садисты-неудачники, им очень даже по душе роль, что они играют при дворе тану.

– Уве Гульденцопф прав, – сказала мадам. – И даже среди мирных граждан, среди голошеих многие притерпелись к рабской зависимости. Вот почему так непросто искупить мою вину.

– Ох, не заводи ты опять свою песню! – проворчал Бурке. – Ведь мы уже одобрили твой план, а с железом дело пойдет быстрей. К тому времени, как мы отыщем могилу Корабля, у нас уже будет достаточно оружия, чтобы обеспечить себе успех.

– Я не собираюсь месяцами ждать, пока вы его обеспечите, – заявила Фелиция. – У меня есть перо, и я могу с ними расправиться так же, как с этой... – Она протянула руку к Бурке. – Отдай!

– Тебя схватят, оглянуться не успеешь, – ответил индеец. – Не думай, что все тану такие же слабаки, как Эпона. В смысле принуждения она, может, на что-то и годилась, но корректор из нее никудышный, иначе б она тебя сразу раскусила, даже без ихнего контрольного аппарата. Вожди тану таких, как ты, видят насквозь не хуже фирвулагов. Так что, пока не раздобыла золотой торквес, держись от них подальше.

– Да где ж я его раздобуду, черт побери! – взорвалась спортсменка.

– Кто ищет, тот найдет, – успокоила ее мадам. – Подольстись к фирвулагам, может, они и для тебя расщедрятся.

Фелиция разразилась потоком непристойной брани. Клод подошел к ней, взял за плечи, усадил на засыпанный древесной трухой пол.

– Ну-ну, хватит, детка. – Он повернулся к Бурке и мадам Гудериан. Насколько я понял, вы рассчитываете привлечь нас к вашему плану. А раз так, давайте выкладывайте, в чем он состоит.

Мадам глубоко вздохнула.

– Ладно. Прежде всего необходимо знать, что представляют собой наши враги. Тану кажутся неуязвимыми, бессмертными, но, как вы уже убедились, это заблуждение. Наиболее слабых могут поразить мозговые атаки маленького народа: фирвулаги способны одолеть даже опытного принудителя и корректора, если выступят сообща, особенно под предводительством своих героев Пейлола или Шарна Меса.

– А вы с вашим золотым торквесом не можете устроить мозговую атаку? полюбопытствовал Ричард.

Она покачала головой.

– Нет. Мои латентные способности включают ясновидение, принуждение и творчество, причем все они весьма ограниченны. Я умею подчинить себе обыкновенного человека, иногда серого, если он не находится под прямым влиянием тану. Но на людей, носящих золотые и серебряные торквесы, моя власть не распространяется. В лучшем случае я могу задействовать сублимационную суггестию, но и ей не всякий поддастся. Моя экстрасенсорика позволяет мне улавливать так называемый декларативный, или командный, модуль мысленной речи. Я слышу, когда золотые, серебряные или серые торквесы перекликаются на близком расстоянии, но более тонкие, сфокусированные телепатические передачи не воспринимаю, если они не направлены непосредственно мне. Послания издалека до меня доходят крайне редко.

– А если понадобится ответить? – взволнованным голосом спросил Клод.

– Кому ответить? – удивилась старуха. – Кругом одни враги!

– Элизабет! – воскликнула Амери.

– Она была в нашей группе, – объяснил ученый. – Ее увезли на юг, в столицу. Теперь она активный экстрасенс. – И он рассказал все, что ему было известно о прежней жизни Элизабет и ее восстановившихся метафункциях.

– Так это она меня вызывала?.. – озабоченно нахмурилась мадам. – А я не поняла. Заподозрила какую-то провокацию тану и не ответила.

– Вы можете вызвать ее? – настаивал Клод.

Француженка покачала головой.

– Тану услышат. Я только в самых крайних случаях подаю сигналы своим людям. Как, например, сегодня. Иногда приходится общаться с фирвулагами, нашими союзниками. Но у меня нет навыка использовать уникальный канал, настроенный на одного принимающего.

– Ну так что там насчет плана? – довольно грубо перебила ее Фелиция.

Мадам поджала губы и вздернула подбородок.

– Eh bien [Так вот (фр.).], я говорила о потенциальной уязвимости тану. Во время своих ритуальных битв они отсекают друг дружке головы. Теоретически человек тоже может это сделать, если подкрадется поближе. Однако тану, обладающие принудительными или корректирующими функциями, способны поставить врагу умственный заслон, а творцы и психокинетики могут оказывать физическое воздействие. Слабые особи обычно держатся в тени более сильных соплеменников либо имеют охрану из вооруженных серебряных и серых. Есть еще два способа умертвить тану, но к ним как-то никто не прибегает. Фирвулаги рассказывали мне об одном случае, произошедшем с ребенком тану. На него случайно брызнуло масло из светильника, так он завизжал, завертелся волчком и – не успели охранники руку протянуть – весь обуглился. Это значит, что тану боятся огня. Если б мозг сразу не вспыхнул, малыша можно было бы спасти их обычным способом.

– То есть? – заинтересовалась Амери.

– У тану есть некая психоактивная субстанция, которую они именуют Кожей, – объяснил Бурке. – Вроде тонкой полиэтиленовой пленки. Через нее целители тану, сочетая психокинез и коррекцию, оказывают необходимое метапсихическое воздействие. Проще говоря, они заворачивают пациента в пленку и погружаются в состояние медитации, результаты ничуть не хуже, чем в наших барокамерах, причем без всякой аппаратуры. И людей в Коже можно лечить, но только с участием опытного медиума.

– А фирвулаги используют Кожу? – спросила монахиня.

Бурке тряхнул львиной гривой.

– Нет, у них только традиционная полевая медицина. Но они живучи, дьяволы!

– Мы тоже, – хохотнула Фелиция.

– И еще одно средство, гибельное для тану, – продолжала мадам Гудериан, – это вода. Фирвулаги – великолепные пловцы, а тану сразу камнем идут на дно. Однако такие случаи очень редки, разве что потонет какой-нибудь незадачливый охотник из Гории – это приморский город в Бретани. Там они часто охотятся на левиафанов, и бывает, те утаскивают их в глубину.

– Ладно, такой шанс нам едва ли представится, – отмахнулась Фелиция. Так каким же способом вы намерены их укокошить?

– План непростой и включает в себя несколько этапов. На первом требуется участие фирвулагов, а наш союз не слишком надежен. И все же при поддержке маленького народа мы надеемся захватить Финию. Это стратегически важный центр, и расположен он в естественной изоляции от других густонаселенных городов тану. В его окрестностях находится известное месторождение бария. Рудокопы-рамапитеки с большими трудностями извлекают элемент из очень бедной руды. А без бария нельзя сделать ни один торквес. Если мы, разрушив шахту, перекроем его поставки, то вся экономика тану будет подорвана.

– Ну, эта бомба чересчур замедленного действия, – подал голос Ричард. – У них, поди, запасы есть.

– Я же сказала, дело сложное, – раздраженно откликнулась мадам. – Еще надо найти способ прекратить другие поставки – человеческого сырья. Ведь именно с приходом человечества в плиоцен тану захватили власть в Изгнании. Прежде между тану и фирвулагами существовало равновесие сил, но вмешалась я, и оно было нарушено.

– Понял, – заговорщицки подмигнул Ричард. – Фирвулаги помогают вашей шайке, надеясь вернуть добрые старые времена. А едва достигнут своей цели, всем скопом обрушатся на людей, может такое быть?

– Во всяком случае, такую возможность нельзя сбрасывать со счетов, тихо проронила мадам.

Ричард лишь иронически хмыкнул.

– Но это еще не весь план, – добавил Луговой Жаворонок. – И не надо насмехаться, пока не услышите все до конца. Из Финии мы переместимся на юг, в столи...

Он запнулся на полуслове из-за дикого рева кошки.

Все обернулись к выходу. В проеме возникла низкорослая фигура в мокром и грязном плаще. Островерхая шляпа сбилась пришельцу на одно ухо. Он улыбнулся всей честной компании; зубы и глаза были единственными яркими пятнами на заляпанном грязью лице.

– Деревянная Нога! – воскликнул Бурке. – Черт возьми, откуда ты вылез?

– Пришлось пробираться ползком. Охотничьи собаки взяли мой след.

Пока он подсаживался к огню, мадам шепнула:

– Ни слова о железе.

Росту в пришельце было метра полтора, грудь колесом, лицо розовощекое и длинноносое, что обнаружилось, как только он обтер с него грязь. У него не было одной ноги по колено, но на деревянном протезе, казалось, он передвигается еще ловчей. Он обтер деревяшку мокрой тряпкой, и все увидели искусно вырезанных на ней аспидов, ласок и других тварей, в глазах у них поблескивали драгоценные камни.

– Какие новости? – спросил Бурке.

– Они все еще здесь, если тебя это волнует, – отозвался одноногий.

Он принялся с аппетитом есть, прихлебывая горячее вино из кружки и не умолкая ни на минуту.

– Мы с ребятами сняли большой отряд на Онионе. Большинство перебили, а остатки, поджав хвост, кинулись обратно к папаше Велтейну. Самого нигде не видно, благодарение Тэ. Видать, боится подмочить свои алмазные доспехи. Отряд-то мы заделали, а ихние собаки стали меня травить – хороший переплет, доложу я вам. И затравили бы как пить дать, нюх-то у них ого-го, но, к счастью, мне попалось уютное вонючее болото и я там отлеживался, покуда им не наскучило ждать.

Коротышка протянул монахине осушенную кружку. Кошка Амери не спешила подходить к хозяйке, хотя та прищелкнула пальцами – на такой знак животное всегда откликалось. Но теперь горящие зеленые глаза так и следовали за Деревянной Ногой из-за груды рюкзаков, сваленных возле малого костра; при этом кошка продолжала издавать какие-то неестественно визгливые звуки.

– Позволь представить тебе наших новых друзей, Фитхарн, – любезно проговорила мадам. – Ты их уже видел. Достопочтенная сестра Амери, профессор Клод, капитан Ричард и... Фелиция.

– Да осенит вас Богиня своей милостью, – отозвался недоросток. – Я Фитхарн. Но вы можете называть меня Деревянная Нога.

– Господи Иисусе! – задохнулся Ричард. – Так ты фирвулаг?

Одноногий засмеялся. И вдруг на месте коротышки над костром взвилось дьявольское видение с длинными жуткими щупальцами, красными щелочками глаз и пастью, полной акульих клыков, откуда сочилась зловонная слюна.

Вой маленькой кошки стал душераздирающим. Чудовище исчезло, а Деревянная Нога снова сидел у огня, невозмутимо потягивая вино.

– Впечатляет, – заметила Фелиция. – А что ты еще умеешь?

Глаза фирвулага блеснули.

– У каждого из нас свой любимый образ, малютка. Зрительные видения это для нас просто так, детские игрушки.

– Ну да, – фыркнула девушка. – Но, видно, на мопсов твои чары не действуют, раз тебе пришлось отсиживаться в болоте.

Гуманоид вздохнул.

– Поганые твари. Еще мы опасаемся гиен, но их по крайней мере враг не может приручить.

– Я умею обуздывать собак, – убежденно заявила Фелиция. – Будь у меня золотой торквес, я помогла бы вам выиграть войну. Может, дадите мне такой же, как у мадам?

– Сперва заслужи, – сказал Фитхарн и облизнулся.

Фелиция сжала кулаки. Выдавила из себя улыбку.

– Боитесь, как бы я не повернула свою силу против вас? Так этого не будет, клянусь!

– Чем докажешь?

– Чтоб тебя! – Она кинулась к коротышке, ее кукольное личико исказилось яростью. – Чем я могу доказать?!

– Фелиция, держи себя в руках, – вмешалась мадам. – Сядь.

Фитхарн вытянул свою деревяшку и простонал:

– О-ох, подложите дров в огонь! До костей продрог, вроде бы и деревянная, а мозжит, как настоящая!

– У меня есть одно средство, – сказала Амери. – Не знаю, как оно подействует на иную протоплазму, но можно попробовать...

Он кивнул и с улыбкой подставил ей культю. Монахиня поколдовала над ней немного, и гуманоид воскликнул:

– И правда лучше! Да благословит тебя Тэ, сестра!

– Вот-вот. Наши организмы ближе, чем ты думаешь.

Карлик пожал плечами и уставился в кружку.

– Перед твоим приходом, – обратилась к нему мадам, – я посвящала новичков в детали нашего плана. Ты подоспел как раз вовремя. Расскажи им, пожалуйста, легенду о могиле Корабля.

Кружку гуманоида вновь наполнили вином.

– Ладно. Садитесь поближе и слушайте. Это рассказ Бреды, а мне его поведал дед, который уж пятьсот годов, как перекочевал в темное лоно Богини и пребудет там до великого возрождения, когда сестры Тэ и Тана сольются воедино, а фирвулаги и тану прекратят сражаться меж собой и заключат вечное Перемирие...

Фитхарн долго молчал. Прихлебывал из кружки, щурясь, оттого что горячий винный пар щипал ему глаза. Наконец сделал последний глоток, обхватил руками колени и заговорил напевным голосом:

– Когда Корабль Бреды, по воле Тэ, доставил нас в объятия Земли, иссякли силы сердца и ума, и умер он, чтоб все мы жить могли. На крыльях серебристых звездных птиц два племени покинули Корабль и затянули песню друг с врагом – последний плач над прахом Корабля. И зрели мы, как охватил огонь земную глубь и весь небесный свод. При виде тех предсмертных страшных мук кромешной тьмой окуталась Земля.

И задымились реки и моря, и напряженный воздух задрожал. И гром по миру прокатился вдруг, обрушив горы, выкосив леса. Никто не уцелел на той тропе, лишь мы смотрели в скорби до конца. Корабль испустил последний вздох, и тело исполинское его вмиг прорубило брешь в земной коре, душа же к горним высям вознеслась. И долго не могли залить огня дожди и реки горьких вдовьих слез.

Пейлол, Кланино, Йочи и Медор, и Мудрый Кузарн, и Свирепый Шарн, Тагдал, Боанда, Мейвар, Дионкет, Луганн Сиятельный, Отважный Лейр – все витязи прославленных племен отправились искать себе жилье. И ни один тану иль фирвулаг царящий мир нарушить не посмел. Тану всегда боготворили свет и потому пристанищем своим избрали город многоцветных зорь. А мы для Цитадели предпочли туманами окутанный утес. Затем два воинства опять сошлись, чтобы исполнить свой последний долг и освятить могилу Корабля.

И обратив к востоку наших птиц, мы взмыли ввысь и опустили их у края чаши сжиженных небес, где с берега – другого не видать. И надо всем вокруг нависла тишь – пред первой схваткой, первой на Земле, в которой бился грозный фирвулаг с сиятельным воителем тану. Свирепый Шарн размахивал Мечом, рука Луганна стиснула Копье. И целый месяц длился тот турнир, пока доспехи не зажглись огнем, и птицы не попадали с ветвей, и у зевак не вытекли глаза.

И наконец Шарн храбрый изнемог. И рухнул наземь, тяжко застонав, но даже в роковой предсмертный миг оружие не выпустил из рук. От пламени Луганнова Копья вскипела чаша пенною волной, из скал фонтаном брызнула вода, а искры серебрящейся росы смешались со слезами на глазах. Луганна и Копье народ решил оставить у могилы Корабля. Но перед тем как все мы разбрелись, над миром снова песня вознеслась в честь Корабля и рыцаря того, который, славою себя покрыв, ушел за ним в целительную тьму, дабы, хранимый сенью божества, дождаться дня, когда забрезжит свет...

Фирвулаг поднял наполненную кружку и осушил ее. Затем сцепил пальцы, похрустывая суставами, и вперил загадочный взгляд в сидящую напротив Фелицию.

– В этом сказании, – заговорила мадам, – есть для нас бесценная информация. Вы обратили внимание на летательные аппараты? Наверняка это очень мощные машины, коль скоро они смогли покинуть Корабль до того, как он сгорел в плотных слоях атмосферы. Раз в межгалактическом организме предусмотрена герметическая упаковка для всех пассажиров, значит, эти мелкие аппараты едва ли оснащены обыкновенными двигателями. Бьюсь об заклад, они работают на магнитно-гравитационной тяге, подобно нашим сублимационным космическим кораблям. А если так...

– То они скорее всего на ходу! – вылупил глаза Ричард. – Деревянная Нога говорил, что они "разбрелись", ушли от могилы пешком, стало быть, аппараты все еще там... Чтоб я сдох!

– Где они?! – в один голос с ним завопила Фелиция. – Где эта могила?

– У нас не принято навещать могилы, – ответил фирвулаг. – Мы хороним своих умерших в укромных местах, чтобы враг или прохожий не потревожил праха и не украл погребальных даров. И постепенно место захоронения стирается из памяти даже самых близких покойного.

– Странный обычай, – скривился Ричард.

– Так ты не знаешь, где находится могила Корабля?! – простонала Фелиция.

– Это было тысячу лет назад, – ответил коротышка.

Ричард в сердцах отшвырнул черпак.

– Но, черт возьми, кратер же не какая-нибудь норка! Как ты сказал?.. "У края чаши сжиженных небес, где с берега – другого не видать?" И он расположен к востоку от Финии.

– Думаешь, мы не искали? – с горечью проговорила мадам. – Три года назад я услышала сказание, и во многом благодаря ему у меня в душе созрел план. С тех пор мы несколько раз снаряжали экспедиции на поиски могилы. Но понимаешь, Ричард, надо учитывать особенности здешнего ландшафта. К востоку от Рейна лежит Шварцвальд – в нашем представлении это живописный парк, где полно туристов и на каждом углу продают часы с кукушкой. Л плиоценовый массив гораздо шире и выше. Кроме того, на отдельных участках промышляют les Criards – пресловутые ревуны.

– Знаешь, кто они? – с усмешкой проговорил Фитхарн. – Дерзкое племя, такое же, как мы, но не такое, как вы. Ни королю Йочи, ни кому другому ревуны не позволяют диктовать им, кто их враги.

– Центральную часть Шварцвальда, севернее Финии, мы в основном обследовали, – продолжала мадам. – При том, что нам помогали Фитхарн и друзья-фирвулаги, предприятие было очень опасным. Десять человек убиты, трое сошли с ума, пятеро бесследно исчезли.

– Да и мы кое-кого недосчитались, – добавил одноногий. – Помогать людям вредно для здоровья.

– Километрах в пятидесяти от Шварцвальда начинается Швабский Альб, объяснила француженка. – Там в пещерах обитают чудовищные гиены. Даже мутанты-ревуны и те опасаются встречи с ними, хотя, по слухам, живут по соседству, в окруженных со всех сторон горами долинах. Могила Корабля, видимо, находится именно в тех негостеприимных краях.

– На летательных аппаратах и оружие есть? – поинтересовалась Фелиция.

– Только Копье, – ответил фирвулаг Фитхарн, глядя в огонь. – Но если вы сумеете его заполучить, другого оружия вам и не понадобится.

– Так ведь Копье принадлежит парню по имени Луганн – победителю турнира, – заметил Ричард.

– Ты что, не понял? – удивилась мадам. – Ему оказали честь принести себя в жертву. Сиятельный Луганн, герой тану, приподнял забрало и получил промеж глаз своим же Копьем. Тело и оружие остались возле кратера.

– А нам-то что делать с этим Копьем? – недоумевал Ричард.

– Копье не простое, – тихо пояснил Фитхарн. – И Меч Свирепого Шарна, нашего погибшего героя, который наглец Ноданн уже сорок лет держит у себя в Гории, тоже не простой.

– Видишь ли, – сказала мадам, – покидая свою галактику, гуманоиды захватили с собой два фотонных оружия – чтобы обороняться в случае преследования, а позже использовать их как трофеи в ритуальной войне.

– Таким трофеем служит лишь Меч, – уточнил вождь Бурке. – Он находится во дворце Ноданна, потому что тану сорок лет подряд одерживают победы. Ясное дело, его нам не добыть. А вот Копье – иное дело.

– Выходит, чтоб вырвать старую пукалку из рук скелета, надо топать тысячи километров, вслепую рыскать по территории, населенной людоедами и гигантскими гиенами? Тьфу! – Ричард даже сплюнул от омерзения.

– А на шее у этого скелета... золотой торквес, – мечтательно проговорила Фелиция.

– Мы найдем могилу Корабля, – заявила мадам. – Будем искать, пока не найдем.

Старый Клод кряхтя поднялся на ноги, подошел к поленнице и набрал охапку сухих дров.

– Думаю, вслепую рыскать вам больше не придется, – сказал он, швыряя поленья в пламя. Большое облако искр взметнулось в черную высь древесного ствола.

Все уставились на Клода.

– Ты знаешь, где может быть этот кратер? – спросил вождь Бурке.

– Я знаю, где он должен быть. В Европе только одно место подходит под такое описание – Рис.

Верзила с трубкой во рту стукнул себя по лбу и воскликнул:

– Der Rieskessel bei Nordlingen! [Огромный котлован у Нёрдлингена! (нем.)] Это ж надо быть такими идиотами! Ханси! Герт! Ведь нам еще в детском саду об этом рассказывали!