Текст книги "Многоцветная Земля (Изгнанники в плиоцен - 1)"

Автор книги: Джулиан Мэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 30 страниц)

Осторожно, крадучись, двинулись дальше, стараясь держаться в тени гигантских секвой и древовидных папоротников. И все же, обходя огромную паутину величиной с обеденную скатерть и почти падая от усталости, путешественники угодили прямо на тропу, которая вела в форт. К счастью, тропа, пролегавшая между непроходимыми кустарниками, была пустынна.

Фелиция наклонилась над кучей помета халикотерия.

– Холодный. Здесь проходили часа два назад. Видите следы, ведущие на север?

– Они вернутся, – предупредил Клод. – И если у них есть амфиционы, то нас могут выследить. Нужно стереть наши следы и поскорее убираться отсюда. Теперь, когда мы поднялись повыше, лес станет не таким густым, и идти будет легче. Нужно войти в какой-нибудь ручей, чтобы убить запах.

Деревья немного расступились, но продвигаться не стало легче. Примерно через час, в течение которого отряд в основном шел по руслу высохшей реки, склон над приозерной террасой стал круче. Появились отдельные скалы величиной с дом. Ветер затих, и изнурительный полуденный зной доводил путешественников, упорно взбиравшихся по склону, до изнеможения.

К тому времени, когда решили сделать привал, глазам путешественников открылось огромное озеро. На юге виднелись паруса, казавшиеся издали неподвижными, но сказать, чьи лодки – рабов в ошейниках или беглецов, было решительно невозможно. Какая судьба постигла Бэзила и его подопечных? Как там Иош, цыгане с их донкихотским планом нападения на сторожевой пост? По мере того как склон становился все круче, разговоры умолкли. Надежды на то, что удастся преодолеть первый горный хребет, начали меркнуть после того, как одна из кроссовок Ричарда вышла из строя, распоротая острым обломком камня, и пирату пришлось переобуться в гораздо менее удобные морские сапоги. Амери, не совсем твердо державшаяся на ногах, все еще нывших от верховой езды, оступилась на склоне, и несколько больших камней, сорвавшись, ударили шедшего за ней Клода, оставив на его плече и руке синяки.

– На самый верх нам сегодня не забраться, – проворчал Ричард. – У меня на левой пятке вскочил здоровенный пузырь, а Амери того и гляди упадет без сил.

– Нам осталось не очень много, несколько сот метров, – возразила Фелиция. – Если ты не можешь идти, я понесу тебя! Я хочу взглянуть на ту местность, по которой собираемся двигаться завтра. Если нам повезет, мы сможем заметить сигнальные огни у форта или даже вдоль тропы, поскольку быстро темнеет.

Клод заявил, что еще вполне способен идти самостоятельно. Фелиция дала одну руку Ричарду, другую – Амери и с силой повлекла их за собой. Восхождение было медленным, но вскоре после того, как солнце зашло за холмы на другом берегу озера, путешественники достигли вершины.

Когда все отдышались, Клод предложил:

– Почему бы нам не устроиться с восточной стороны вон тех огромных валунов? Там сухо, место укромное, и вряд ли кто-нибудь заметит, если мы разведем ночью костер. Пойду-ка соберу немного дров.

– Неплохая идея, – одобрила Фелиция. – А я отправлюсь на разведку.

С этими словами она скрылась среди скал, а остальные путешественники принялись зализывать свои раны; расставлять палатки из декамоля, укрепляя полотнища землей, потому что каждая капля воды была на счету и обычный водяной балласт в горных условиях был бы расточительством; раскладывать бисквиты, вафли и альгипрот с привкусом сыра. К тому времени, когда Клод собрал кучу сухого хвороста, вернулась Фелиция. На одном плече у нее небрежно висел лук, в руке она держала за задние ноги трех каких-то зверьков, похожих на сурков.

– Чем не Диана! – засмеялся Клод. – Давай я сниму с них шкуру и разделаю.

С наступлением темноты путешественники развели огонь, поджарили добычу и съели, с наслаждением смакуя каждый кусочек мяса. После ужина Ричард и Клод забрались в свои палатки и сразу уснули. Амери, хотя голова ее раскалывалась от усталости, все же сочла своим долгом убрать остатки трапезы, простерилизовать посуду и столовые приборы, скатать их снова в шарики декамольной пленки и спрятать в рюкзак. Добрая большая девочка, всегда готовая прийти на помощь другим!

– Я вижу форт, – раздался из темноты голос Фелиции.

Амери подошла к ней. Горный хребет круто обрывался на юго-запад. Молодая луна висела над озером, и мириады незнакомых плиоценовых звезд отражались в воде, позволяя отличать ее от непроницаемо-черной суши. Далеко к югу на берегу озера виднелось несколько оранжевых пятнышек.

– Далеко ли до форта? – спросила Амери.

– Километров пятнадцать, не меньше. Может быть, даже больше. Смотря по тому, как летит гриф, – рассмеялась Фелиция, и Амери внезапно словно пробудилась, испытав хорошо знакомое чувство страха и восхищения. При свете звезд стоявшая рядом фигурка едва угадывалась изящным силуэтом, но Амери знала, что Фелиция смотрит на нее.

– Они не поблагодарили меня, – сказала спортсменка тихим голосом. – Я возвратила им свободу, а они не поблагодарили меня. Они все еще боятся меня. А этот безмозглый идиот Дугал... Никто из них, даже ты, не поняли, не почувствовали, почему я чуть не...

– Но не могла же ты убить его, Фелиция! Одумайся! Что ты говоришь!

– Убить его было бы одно удовольствие. Я бы с наслаждением убила его, – проговорила спортсменка, подходя ближе. – Я вынашивала свои планы, о которых никому не рассказывала. И главная роль в них отводилась золотому ожерелью. Не только для того, чтобы освободить нас, но и спасти всех остальных – Брайана, Элизабет, Эйкена, Стейна. Освободить всех людей, попавших в рабство! Понятно? Я действительно могла бы это сделать! С золотым ожерельем я могла бы укротить ту неведомую силу, которая находится во мне, и воспользоваться ею.

– Мы все очень благодарны тебе, Фелиция, – услышала Амери как бы со стороны свой запинающийся голос. – Поверь, я говорю совершенно искренне. Просто мы были настолько потрясены случившимся, что не могли сказать ни слова. Что же касается Дугала, то он действовал слишком быстро, и Бэзил и Иош не успели остановить его. Кроме того, все были вне себя после схватки и не сразу поняли, что он сделал, выбрасывая ожерелье. Сам же Дугал, по всей видимости, думал, что лишает Эпону ее силы.

Фелиция не произнесла в ответ ни слова. Помолчав, Амери добавила:

– Может быть, тебе еще удастся раздобыть другое золотое ожерелье.

Последовал вздох.

– Теперь тану знают обо мне, и раздобыть ожерелье будет очень сложно. Но я попытаюсь. Может быть, подкараулю другой караван или даже отправлюсь в Финию. Но это будет трудно, и мне потребуется помощь.

– Мы тебе поможем.

Фелиция тихо рассмеялась.

– Я сама тебе помогу, Фелиция. На какое-то время мне расхотелось становиться отшельницей.

– Спасибо. Твоя помощь мне понадобится, Амери. Ты мне очень нужна.

– Фелиция, только пойми меня правильно.

– Я все понимаю. И помню о твоем обете самоотречения. Но ты дала свой обет шесть миллионов лет назад в совершенно другом мире. Здесь же я нужна тебе ничуть не меньше, чем ты мне.

– Я действительно нуждаюсь в твоей защите. Мы все нуждаемся.

– Тебе нужна не только защита.

Амери отпрянула, споткнулась о камень и упала, поранив себе руки.

– Позволь, я помогу тебе, – предложила Фелиция.

Но Амери самостоятельно поднялась на ноги и пошла назад к тому месту, где тлели угли потухшего костра и спали остальные спутники. Руки ее все крепче сжимались в кулаки. На боль в израненных ладонях Амери не обращала внимания. Сзади, в темноте, глядя ей вслед, усмехалась Фелиция.

ГЛАВА 16

– Он готов, Сьюки. Осталось совсем немного.

– Не знаю, смогу ли я. Боюсь снова все испортить, Элизабет.

– Не бойся. Ты ничего не испортишь. Такого рода исцеление тебе вполне под силу. Меня он не впустит в свое сознание, а ты спокойно проникнешь в него. Не бойся.

– Хорошо. Прежде всего его необходимо медленно вывести из нейростатического состояния, создаваемого ожерельем. Я готова.

... Бескрайние кукурузные поля Иллинойса, ровные как стол, простирающиеся во все стороны, насколько хватает глаз, с игрушечным домиком фермера и другими постройками, одиноко возвышающимися посреди простора. В конце одного из рядов кукурузы сидят трехлетний мальчик и собака эльзасской породы. Шустрый мальчик с ловкими руками и не по годам смышленый догадался, как открыть задвижку манежа для маленьких детей и отцепить от джинсов радиомаячок, который мальчик предложил собаке. Собака была беременна и очень разборчива в еде, но маячок проглотила. Мальчик встал на ножки и потопал вдоль ряда кукурузы, привлеченный каким-то шумом вдали. Собака, почувствовав, что электронной закуски маловато, трусцой направилась на ферму, где для нее был приготовлен завтрак...

– Нет! Я не могу идти туда снова!

– Тише! Не надо так волноваться. Ты уже близко, еще ближе...

... Кукурузоуборочный комбайн-робот, ярко-оранжевый, величиной без малого с ферму, двигался по полю, захватывая тридцать рядов кукурузы, перемалывая стебли и листья в пульпу на корм скоту, шелуша початки величиной с человеческую руку и упаковывая золотые зерна в контейнеры для отправки на фермы во все концы Галактического Содружества. Новый гибрид кукурузы давал двадцать кубических метров зерна с гектара...

– Я не хочу смотреть. Не заставляйте меня смотреть,

– Спокойно. Вот так. Хорошо. Иди ко мне. Еще раз, только один раз.

... Маленький мальчик идет вдоль прямого ряда по черной земле, рассыпающейся от жары в серую пыль. Гигантские растения колеблются над ним, закрывая небо, тяжелые початки клонятся к земле, готовые к уборке. А мальчик все идет и идет, но до шума еще далеко, а он устал и присел отдохнуть. Мальчик прислоняется к стеблю, толстому как ствол молодого деревца, и широкие зеленые листья защищают его от палящего солнца. Мальчик закрывает глаза. А когда он открывает их, шум становится гораздо громче, и в воздухе стоит облако пыли...

– Прошу вас, не надо. Ну, пожалуйста!

– Ты должен пойти туда в последний раз. Я с тобой. Это единственный выход для тебя.

... Удивление сменяется тревогой, которая перерастает в страх, когда мальчик видит, как оранжевый робот, поглощающий кукурузу, надвигается на него. Мозг робота сканирует ряды кукурузы перед машиной. Раздайся сигнал радиомаяка, и робот тотчас же остановится, но сигнала нет. И машина продолжает двигаться. Мальчик убегает, легко обгоняя робота, делающего один километр в час...

– Она знала! Она стала искать меня с помощью сканера во время ленча и обнаружила только собаку, которая посылала два сигнала вместо одного. Она знала, что я должен быть где-то в поле. Она вызвала по радио отца, чтобы тот остановил робота и нашел меня, но никто не откликался. Отец отлучился: он ремонтировал ротор одной из антенн.

– Хорошо. Продолжай. Ты видишь, как мать разыскивает тебя с "яйца".

... Мальчик торопится, бежит. Он еще слишком неопытен, чтобы понять, что ему следовало бы отбежать в сторону, за пределы захвата комбайна, вместо того чтобы бежать по ряду прямо перед машиной. Он пытается бежать быстрее, но тут в боку начинает что-то колоть. Мальчик начинает хныкать, бежит медленнее, спотыкается и падает, встает и снова бежит со слезами, застилающими его ярко-синие глаза. В воздухе над ним появляется яйцевидный флайер. Мальчик останавливается и машет ручонками, призывая мать на помощь. Кукурузоуборочный комбайн движется вперед, срезая стебли у самой земли, подавая их по конвейеру с острыми выступами в ненасытную пасть, перемалывая стебли и листья, вышелушивая зерна из початков, превращая ровные ряды гигантских растений в аккуратные пакеты с зерном и мелко измельченную целлюлозную пульпу...

– Нет! Больше не надо! Пожалуйста!

– Ты должен. Мы должны. Только один раз, и все.

Поверь мне.

... Яйцеобразный флайер приземляется, и мальчик останавливается в ожидании, что уж теперь мать непременно спасет его. Он плачет и тянет к ней руки, мать подбегает, хватает его на руки и прижимает к себе. А шум все сильнее, все громче, и облако пыли кружится над ними под жарким солнцем. Мать с мальчиком на руках продирается сквозь неподатливые стебли, а огромное оранжевое чудовище с мелькающими на солнце ножами, острыми выступами конвейера все ближе и ближе. Пятнадцать метров, которые осталось преодолеть матери, – слишком большое расстояние. Не успеть! И тогда мать высоко поднимает мальчика и изо всех сил бросает его в сторону так, что зеленое поле, оранжевая машина и синее небо вдруг начинают крутиться вокруг него. Мальчик падает на землю. Комбайн, деловито громыхая, проплывает мимо него, и шум машины заглушает крик, который длится недолго.

– О Боже! Ее крик все еще стоит в моих ушах. Машина останавливается, и тут приходит он и кричит, будто это я убил ее. Нет, папа, папочка! Я не убивал ее. Мама упала. Она хотела спасти меня и упала. Кэри, Кэри! Ты сделала это, чтобы спасти его, а он убил тебя, безжалостное маленькое чудовище. Что я такое несу? Мой мальчик, Стейни! Прости меня, я не хотел... Кэри! Стейни!.. Папочка, возьми меня, пожалуйста, на руки.

– Он взял тебя на руки, Стейни.

– Теперь я знаю.

– Ты все слышал? Все, что он сказал?

– Да. Бедный папа. Он не мог не сказать этого, теперь я понимаю. Гнев, страх и беспомощность. Теперь я понимаю. Он застрелил собаку... Но теперь я понимаю, что отца мне не следовало бояться... Он был сам не свой от горя. Бедный папа. Я понимаю. Спасибо тебе, спасибо.

Стейн открыл глаза.

Над ним склонилась какая-то незнакомая женщина – загорелые круглые щеки, курносый нос, темно-синие глаза, поставленные чуть ближе, чем следовало бы. Женщина улыбалась.

– Мне не стоит сердиться ни на кого из нас, – произнес Стейн.

– Не следует, – подтвердила Сьюки. – Теперь ты будешь все помнить, почувствуешь печаль, но сможешь принять все таким, как оно есть. Что бы ни произошло в прошлом в твоей жизни, ты не будешь чувствовать ни вины, ни страха, ни гнева по этому поводу.

Стейн лежал молча, а разум Сьюки поддерживал тонкий контакт с его сознанием, попутно что-то поясняя и успокаивая Стейна.

– Ты оказываешь мне помощь, – нарушил молчание Стейн. – Ты меня лечишь, а я даже не знаю твоего имени.

– Меня зовут Сью-Гвен Девис. Друзья зовут меня Сьюки. Дурацкое имя!

– По-моему, совсем не дурацкое.

Стейн оперся на локоть и посмотрел на Сьюки с невинным любопытством:

– Ты тоже проходила подготовку там, в "Приюте". Я видел тебя в первый и во второй день. А потом ты исчезла. Должно быть, прошла через врата времени до нашей Зеленой Группы.

– Я была в Желтой Группе. Я тебя тоже помню. В этом наряде викинга тебя ни с кем не спутаешь.

Стейн ухмыльнулся и отбросил со лба влажную от пота прядь волос.

– Костюмчик себе я выбрал неплохой. Своего рода отражение моей личности... А кем ты хотела быть?

Сьюки улыбнулась и принялась смущенно теребить расшитый пояс своей мантии.

– Старинной уэльской принцессой. Моя семья родом из Уэльса, и мне показалось, что это будет забавно. Полный разрыв со всем, что было прежде в моей жизни.

– А ты что, метапсихический редактор?

– Нет! Я женщина-полицейский. Офицер по делам несовершеннолетних на ОН-15, – последнем спутнике-поселении Земли.

Сьюки прикоснулась к своему серебряному ожерелью.

– Пока я не попала сюда, никто и не подозревал о том, что у меня есть метапсихические способности. Я сейчас объясню тебе все...

– Меня и прежде пытались лечить метапсихическим воздействием, да только из этого ничего путного не выходило, – прервал ее Стейн. – Они говорили, что у меня слишком сильная психика, что мне нужен особый медиум, чтобы проникнуть в мое сознание и выяснить, в чем корень всех бед. Им так и не удалось, а ты это сделала.

– Все предварительное обследование провела Элизабет, – запротестовала Сьюки. – Я пыталась сначала сама определить, что за беда приключилась с тобой, но не справилась.

Сьюки виновато опустила глаза.

– Но Элизабет исправила то, что я сделала не так, убрала из твоего сознания все, действительно представляющее хоть какую-то угрозу для тебя. Ты ей многим обязан, Стейн. Как и я.

Стейн скептически посмотрел на Сьюки.

– Там, в "Приюте", я и один мой приятель по имени Ричард называли ее Снежной Королевой. Она была прямо-таки криогенной особой, и к тому же много о себе воображала! Впрочем, ты ничего не путаешь? Ведь она нам сказала, что как-то раз попала в катастрофу и утратила свои метапсихические способности!

– Она обрела их снова. Шок, испытанный при прохождении через врата времени, возвратил ей метапсихические способности. А какой она дивный редактор! В своем секторе она была одним из лучших учителей и советников. Она мастер экстра-класса – Великий Магистр, мне никогда не подняться до такого уровня, разве что в твоем случае.

Очень бережно Стейн заключил Сьюки в объятья. У нее были длинные черные и очень прямые волосы, от которых едва уловимо пахло простыми цветочными духами – от мыла, которое выдали пленникам тану. Она лежала на его обнаженной груди, слушая, как медленно бьется сердце, опасаясь заглянуть в его сознание, чтобы ненароком не встретить там что-нибудь такое, что было бы ей непонятно. В комнате, кроме них, никого не было. Даже Элизабет куда-то исчезла, когда стало ясно, что исцеление проходит успешно.

– Тебе нужно кое-что знать, – прервала молчание Сьюки, касаясь пальцами своего ожерелья. – Эти серебряные ожерелья (их получили твой приятель Эйкен и кое-кто еще из наших спутников) превращают скрытые метапсихические способности в активные. Так я и стала метапсихическим редактором... Вместе с нами здесь, в плиоцене, живет экзотическая раса, пришельцы, которые называют себя тану. Они прилетели на Землю давно из какой-то галактики, расположенной в двух тысячах световых лет отсюда. Тану обладают скрытыми метапсихическими способностями, но их золотые ожерелья переводят эти способности в активную форму, отчего тану становятся столь же всемогущими, как обладатели активных метапсихических способностей в Галактическом Содружестве. Внешне тану похожи на людей, но очень высокого роста. Большинство тану светлые блондины с какими-то необычными глазами. Тану правят плиоценовой Землей так же, как в средние века бароны правили древней Землей.

– Я начинаю вспоминать, – медленно проговорил Стейн, – драку, которую учинил в замке... Нас все еще держат взаперти?

Сьюки покачала головой.

– Они отправили нас – тебя, меня и еще несколько человек – вниз по Роне в столицу тану. Сейчас мы находимся в Дараске почти на берегу Средиземного моря. На побережье мы прибудем через два дня. Элизабет оказала помощь владелице замка, у которой были осложнения при родах. В награду нам разрешили побыть в замке подольше, полечить тебя и отдохнуть. Спуск по Роне был не из приятных и стоил нам немалых нервов.

– Так Элизабет и Эйкен здесь? А кто другие?

– Брайан из вашей группы. И еще один человек по имени Раймо Хаккинен, бывший лесоруб. Насколько я помню, он из Оранжевой Группы. Возглавляет караван, который должен доставить нас в их столицу, тану по имени Крейн. Когда он перестает исполнять обязанности начальника конвоя, Крейн становится кем-то вроде экзотического целителя. Это он залечил все раны, которые ты получил в схватке со стражей, причем без регенерационного бассейна – только пластиковыми повязками и телепатами. Остальных твоих друзей вместе с еще какими-то людьми отправили в другое место. Расположено оно в нескольких сотнях километров к северу отсюда.

– А что тану собираются делать с нами?

– Элизабет уготована особая судьба. Она единственная из всех прибывших в Изгнание людей, обладающая без всякого ожерелья метапсихическими способностями в активной форме. Судя по всему, тану хотят сделать ее своей королевой, если, конечно, она справится с королевскими обязанностями.

– Подумать только!

– Относительно Брайана у тану также особые планы. На нем тоже нет торквеса. Не знаю почему, но тану вбили себе в голову, что антрополог сможет объяснить им, какую роль сыграли люди в их плиоценовом обществе. Имеются в виду те люди, которые прибыли в Изгнание через врата времени. Все это очень сложно, но... Те из людей, кто носит серебряные ожерелья, вроде Эйкена, меня и Раймо, то есть люди с латентными метапсихическими способностями, которые благодаря ожерельям переходят в активную форму, имеют шанс в случае хорошего поведения войти в аристократию тану. Обычных людей, не обладающих метапсихическими способностями даже в скрытой форме, тану не превращают в рабов – для выполнения всей черной и тяжелой работы у тану есть какие-то обезьяны. Обычные люди, которых нам удалось видеть, занимаются различными искусствами и ремеслами.

Стейн поднял руки, дотронулся до своего ожерелья и попытался снять его, но, как ни старался, у него ничего не вышло.

– Не могу снять этот дурацкий ошейник. Так ты говоришь, он переводит мои метапсихические способности в активную форму?

Сьюки выглядела потрясенной.

– О Стейн! Твое ожерелье... не серебряное. Оно из какого-то серого металла. Значит, ты не обладаешь скрытыми метапсихическими способностями.

Опасный блеск появился в ярко-синих глазах Стейна.

– Так для чего мой ошейник?

Сьюки закусила нижнюю губу. Она протянула руку, осторожно дотронулась до металла на шее Стейна и прошептала:

– Это ожерелье контролирует тебя. Оно может вызвать приятные ощущения или боль. Тану могут использовать такое ожерелье для телепатического общения с тобой или для того, чтобы установить, где ты находишься, если вздумаешь сбежать. Они могут усыпить тебя, успокоить, если ты о чем-то тревожишься, подвергнуть гипнотическому внушению и, возможно, проделать еще что-то, о чем я не знаю.

И Сьюки рассказала Стейну все, что ей известно о торквесах. Стейн с грозным спокойствием выслушал ее, сидя на краю кровати. Когда Сьюки закончила, Стейн подвел печальный итог:

– Те, кто носит серые ожерелья, выполняют в большинстве случаев какую-то работу, имеющую жизненно важное значение для тану. Солдаты. Стражи у врат. Шкипер, который провел нашу лодку по реке. И все эти люди выполняют свою работу покорно, не помышляя о бунте, хотя проклятый ошейник не превращает их в зомби.

– Большинство носителей серых торквесов, которых нам довелось повстречать, вели себя нормально и казались счастливыми. Наш шкипер сказал, что любит свою работу. Один из слуг в замке, с которым я побеседовала, заявил, что тану добры и великодушны, если не нарушать установленных ими порядков. Я... полагаю, что со временем ты станешь вести себя так, как того хотят от тебя тану, и не станешь оказывать сопротивление. Ты подчинишься установленным правилам и будешь вести себя лояльно. В любой группе людей, тесно связанных между собой, происходит такая же социализация, но лояльность требуется во всех случаях.

– Я не желаю быть лакеем у какого-то там рабовладельца, откуда бы он ни прибыл. Я прошел через врата времени и отдал все, что у меня было, чтобы избавиться от всех, кто думает, будто кто-то дал ему право помыкать мною. Я хочу быть самим собой и делать то, что мне нравится! По-другому я жить не могу и не буду! Чтобы превратить меня в послушного раба, им придется сначала выжечь мне разум.

С блуждающим взглядом Сьюки приложила пальцы к щеке Стейна. Ее сознание легко проскользнуло под поверхностный слой его сознания, и Сьюки увидела, что Стейн говорил чистую правду. Упорство, с которым его сознание не пускало в свои глубины ни одного целителя, кроме того, кто любил его, теперь непоколебимо сопротивлялось любой форме адаптации, полностью отвергая самую мысль о компромиссе, о "гибком" выходе из трудной ситуации. Стейн никогда не склонится перед тану. Они смогут сломать его. Но если им и удастся подчинить его себе, то подчинят они не Стейна, а лишь его оболочку, лишенную разума.

Слезы полились из глаз Сьюки, капая на простыни и килт из волчьей шкуры, который все еще был на Стейне. Он взял обе руки Сьюки в свои.

– Похоже, что этот мир оказался совсем не таким, как мечталось каждому из нас, – горестно прошептала Сьюки. – Я надеялась найти туннель, ведущий в рай, спрятанный внутри Земли, – в Агхарту. Крейн утверждал, что легенды об Агхарте относятся к тому раю, который создали здесь тану. Но ведь это же не может быть правдой. В Агхарте царят вечный покой, счастье и справедливость. Мир, в который мы попали, не может быть Агхартой, раз ты чувствуешь себя несчастным.

Стейн рассмеялся:

– Я – трудный случай, Сьюки. С тобой все будет иначе. Ты станешь аристократкой, появятся светские заботы. Вместо того чтобы быть принцессой Уэльской, станешь принцессой плиоцена.

Сьюки отпрянула от Стейна:

– Погоди! Я забыла тебе рассказать еще одну важную вещь о плиоценовом мире. Наших женщин тану подвергают операции, обратной сальпинготомии, восстанавливают способность рожать. Их собственные женщины бесплодны в земных условиях, и поэтому они... используют нас. Некоторые из наших женщин становятся женами тану, как владелица того замка, где мы сейчас находимся, но большинство земных женщин тану просто используют, как... как...

Стейн привлек Сьюки к себе и вытер ей слезы уголком простыни.

– Не бойся, Сьюки. С тобой ничего подобного не случится.

Не веря своим ушам, Сьюки подняла на Стейна глаза. Стейн кивнул:

– Валяй. Можешь входить в мое сознание, обшарить все уголки. Если это делаешь ты, я не имею ничего против.

Сьюки порывисто вздохнула, погрузилась в новый уголок сознания Стейна и не могла сдержать возгласа радости, обнаружив там то, что надеялась найти.

Заключив тайный союз, Стейн и Сьюки закрепили его в своем сознании и завершили этим каждый по-своему исцеление друг друга.

ГЛАВА 17

Клод, Ричард и Амери могли бы еще спать и спать, но их разбудил с восходом солнца далекий вой амфиционов, рыскавших в южной оконечности хребта. Стало ясно, что тану намереваются сделать все, чтобы не дать ускользнуть Фелиции, чью роль в разгроме каравана, должно быть, выдал кто-то из спутников, вновь взятый в плен тану. Оставшиеся члены Зеленой Группы не стали напрасно терять время, пытаясь уничтожить следы своей стоянки, а пустились в путь сразу после рассвета, сложив палатки и поедая на ходу скудный завтрак. Клод попытался было передать руководство небольшим отрядом Фелиции, но та была непреклонна:

– У вас, Клод, огромный опыт проведения экспедиций такого рода. У меня такого опыта нет. Поэтому ведите нас. Нам нужно как можно быстрее спуститься с горного хребта куда-нибудь, где есть густой лес и широкая река. Тогда, как я полагаю, нам удастся избавиться от преследователей.

Спуск с горного хребта по своей стремительности напоминал полет. Используя страховочные веревки, карабины и другую альпинистскую технику, беглецы ловко преодолели крутые склоны и почувствовали себя несколько увереннее, когда оказались в русле пересохшей реки, которое скоро перешло в ручеек. Деревья толпились все теснее и становились все выше, закрывая кронами путников от солнца. Ручей постепенно превратился в довольно бурный поток. Переходя вброд его усеянное камнями ложе, путешественники заметили стоявшую у камня большую коричневую форель и горностаев, занимавшихся ловлей рыбы и напоминавших норок с бледно окрашенной шкуркой. Чтобы сбить с толку преследователей, путники несколько раз переходили с одного берега на другой. Клод заставил своих товарищей проложить ложный след вдоль берега одного из ручьев, впадавших в поток, затем вернуться по воде к основному руслу и только тогда продолжить путь вниз по течению. Иногда встречались предательские подводные ямы, их сменяли пороги с шапками пены у острых камней.

После нескольких часов пути Клод объявил привал. Он сам и Фелиция были в хорошей форме, а Ричарду и Амери каждый шаг давался с большим трудом. Отдыхать устроились на выступавших из воды камнях заводи, чутко прислушиваясь к звукам погони. Но ничего не было слышно, кроме громкого всплеска где-то поблизости ниже по течению.

– Может быть, я ошибаюсь, – высказала предположение Амери, – но мне кажется, что это бобр.

– Вполне возможно, – согласился Клод. – Может быть, это наш друг бобр "кастор", но скорее всего стенеофибер – более примитивный тип бобра, который не строит плотины, а роет норы в...

– Тс! – прервала палеонтолога Фелиция. – Слушайте!

Звуки бегущей воды, птичий щебет, крики обезьян, верещание чем-то раздраженной белки.

Кто-то большой и сильный прочистил горло.

Путники замерли на своих валунах, инстинктивно подобрав под себя ноги, которыми они до того беззаботно болтали в воде. Кусты на левом берегу слегка расступились: какой-то зверь шел на водопой. Это оказалась огромная кошка величиной с африканского льва, с громадными клыками, торчавшими из пасти, словно острые кинжалы. Зверь вел себя как страдающий от несварения желудка гурман, перебравший лишнего за столом, и лениво лакал воду. Верхняя часть туловища была покрыта красновато-коричневыми пятнами, обведенными черными и темно-коричневыми кругами, на морде темные круги переходили в полосы, а на брюхе и лапах красовались черные пятна. Воинственный облик дополняли огромные усы.

Ветерок изменил направление, и лакавшая воду саблезубая кошка почуяла запах людей. Она подняла голову, уставилась прямо на путешественников своими желтыми глазищами и зарычала, как бы давая понять, кто здесь хозяин положения.

Фелиция спокойно выдержала взгляд зверя.

Остальные сидели, онемев от страха и ожидая, что зверь прыгнет в воду. Но ничего подобного не произошло. Брюхо кошки было полно после сытного обеда и выпитой воды, к тому же она была беременна, а Фелиция польстила женскому самолюбию кошки, внушив ей, что жалкая добыча, прилепившаяся к камням у берега, вряд ли стоит купания. Поэтому махайрод, или саблезубый тигр, спокойно полакал воду, глянул на путешественников, наморщив нос, издал для порядка устрашающий рык и исчез в прибрежных кустах.

– Прошу вас подождать пять минут, чтобы я могла вознести благодарственную молитву и причаститься, – попросила Амери.

Фелиция кивнула с загадочной улыбкой, Ричард отвернулся с видом человека, который выше подобных предрассудков, а Клод подошел к тому камню, на котором расположилась Амери, и вместе с ней причастился. Походную дароносицу и складное распятие Амери носила с собой в кармане комбинезона. Когда все было закончено, отряд снова пустился в путь по берегу, противоположному тому, где скрылся махайрод.

– Саблезубый тигр невероятно красив, но для чего ему такие клыки? спросила Амери у Клода. – В наше время все крупные представители кошачьих прекрасно обходятся и более короткими клыками.

– Наши львы и тигры не пытаются убивать слонов.

– Вы имеете в виду всех тех чудовищ, которыми нас запугивали в "Приюте"? А где они здесь?

– Мастодонты поменьше, скорее всего, встречаются в предгорьях. Наиболее распространен вид гомфотериум ангустиденс. В длину он не достигает и половины туловища тех носорогов, которых мы видели вчера. Дейнотерий нам вряд ли встретится, пока мы не вздумаем пересекать обширное болото или низину у большой реки.