Текст книги "Мэй vs Хорн (СИ)"

Автор книги: Джулиан Хитч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Часть 7. Лорин Хорн. Виноваты звезды

– Ну, и?.. – говорю я, вспоминая о его словах и требуя информацию о сюрпризе. Он резко садится и улыбается слишком безумно, чтобы я могла расслабиться, прежде чем ответить:

– Он в моей комнате, если ты про подарок, – его руки свободно висят между ног, и Лукас смотрит на меня в то время, пока голова лежит на коленях.

– У тебя всё-таки есть своя комната? – моя язвительность достигает нужной точки – я возвращаюсь, больше не в плену его пухлых губ и тела и могу контролировать свои мысли и не думать о том, как он нежен и трогателен временами, а потом это всё рушится стоит ему открыть рот.

– Конечно, есть, но в твоей я не прочь бывать чаще, – он хватает меня за лодыжку, но не притягивает. А я думала, что сделает именно это, сам как будто передумал в последний момент. Скидываю его руку, потому что ловлю себя на том, что его руки становятся не таким уж и неприятными, и ко всему прочему я вспоминаю о Тоби, поэтому следующая фраза получается такая злобная:

– Ну же, Кристиан, пора показывать свою красную комнату [1].

– Не думал, что ты таким увлекаешься, хотя вы, дамы под… – он быстро встаёт и выходит из комнаты. Приходится бежать за ним по коридору. Проходим его весь и оказываемся у последней двери, которую считала всего лишь кладовой. Лукас открывает неприметную дверь, и мы входим по очереди, стараясь не касаться друг друга. Разглядываю слишком простую и маленькую спальню. Весь дом продуман до мелочей, а он живёт в какой-то каморке Гарри Поттера. Здесь только односпальная кровать с белым бельём, голые стены без единого намека на то, что здесь когда-то и что-то висело, только лампочка сверху и ночник на старой тумбочке – всё здесь выглядит чересчур грубо и неуклюже. Что этим хочет сказать Мэй?

– Случайно не в Хогвартсе учился?

Лукас как-то грустно смеётся, потом мотает головой, как будто выкидывает воспоминание из неё. Неожиданно я вспоминаю о том, что сегодня вторник – со всеми этими событиями упустила один очень важный момент, что у меня есть работа, и я уже второй день на неё не хожу.

Паника на лице не остаётся незамеченной для Мэя.

– Что с тобой?

Кажется, я задыхаюсь.«Ну, всё, меня точно выгонят». Молчу про то, что я смотрю на рабочем месте фильмы и сериалы, а иногда и читаю, пропуская просьбы посетителей мимо ушей. Теперь-то у Дэни будет ещё одна веская причина вышвырнуть меня с работы.

– Из-за тебя я лишусь работы!

– Аа-а-а, ты из-за этого… Уже давно им позвонил и сказал: ты так перенервничала, когда сделал тебе предложение, что тебе нужно пару дней отлежаться. Твоя начальница так удивилась, кажется, тоже почти сознание потеряла, когда приехал и поблагодарил лично за такое понимание.

– Ты… ты что, сделал? – ужасаюсь одной только мысли, что Дэни уже знает про обручение. Она не от неожиданности чуть не упала в обморок, а от зависти. Только дурак не посчитает Лукаса красивым, ну хотя бы симпатичным точно. Она-то точно не поверит, что между нами любовь. Кто меня такую может полюбить?

Обращаю внимание на свой внешний вид: не помню, когда последний раз причесывалась и делала макияж, а про то, как кофта обтягивает несколько моих складок, вообще молчу, а полинявшие штаны и растянутые коленки. Ну что я за чучело?

– В общем, хотел подарить вот это, – он протягивает коробку. – Не знаю, понравится ли тебе.

Вспоминаю, как он передавал тот свёрток и чем всё обернулось – а я, к слову, так и не смогла объяснить всё Тоби. Но сегодня намерена принять его вызов самостоятельно. Коробка достаточно увесистая, даже не представляю, что там может быть.

– Если там чей-то труп, я тебя убью!

Мэй, наконец, улыбается с той минуты, как зашёл в комнату. Неужели он действительно здесь спит, когда есть столько других комнат, пригодных для жизни, а не для лишений монаха? Это келья, и не хватает тут только Библии и икон.

Открывая коробку, замечаю знакомую расцветку. «Не может такого быть!». Внутри лежит полосатый костюм Битлджуса. Сразу же прохожу до кровати и ставлю на неё коробку, чтобы повнимательнее рассмотреть вещи. Сомнений нет – это идеальная копия из фильма 1998 года. Поворачиваюсь к Лукасу с горящими глазами.

– Спасибо! – он впервые слышит от меня благодарность. – Но это не значит, что теперь ты мне нравишься.

– Кто бы спорил, Снежная Королева, – ему неуютно в этих стенах, но пытается храбриться, отвлекаясь на меня и подарок, от которого я хотела бежать.

– И когда же поедем пугать моих предков? – я уже прям предвкушаю эти их испуганные и удивленные лица, когда я явлюсь на ужин в таком виде – они, как и многие, просто не понимают моих увлечений фильмами, сериалами и книгами до умопомрачения, до сумасшествия.

– Когда переоденемся, – оказывается, у его ног стоит ещё одна коробка, и что-то подсказывает мне, что и в ней такой же обалденный костюм. Будем с Лукасом биоэкзорцистами в доме моих родных. [2]

Бегу в свою комнату и чуть ли не в коридоре снимаю с себя одежду. Когда надеваю на себя костюм, и, смотря в зеркало, удивляюсь тому, как он идеально сидит. Он визуально изменяет фигуру, уж если я не соблазнительна, то не знаю, что ещё это может исправить.

Выходя из комнаты, захватываю телефон и замечаю на нём не один пропущенный вызов и десятки сообщений от Тоби, да и не только, но до остальных, в том числе до сестры, мне нет дела. Стоит увидеть, как Лукас облокотился о стену и хищно смотрит в мою сторону с вопросительным выражением – вот не хватало, чтобы он ещё больше лез в наши взаимоотношения – убираю мобильник в карман. С этим надо будет разобраться, когда останусь одна. Но такое чувство, словно это случится нескоро.

– Покрутись-ка, – просит он, подходя ближе и протягивая руку. От одного движения внутри меня распаляется огонь до в одной печке, то в другой.

– Я тебе не юла, дурак, – прохожу мимо и устремляюсь к лестнице. Только в голове отпечатался весь его образ: обтянутые ноги и ягодицы полосатыми штанами, которые удлиняют и без того не короткие ноги Лукаса. «О чём я вообще думаю?».

Спускаемся на первый этаж, Лукас так близко, что его дыхание приходится по макушке. Стоит открыть входную дверь и сделать шаг, как рядом с крыльцом замечаю женскую фигуру, и что-то подсказывает: это та самая дамочка, что была здесь вчера вечером. Не успеваю ничего сделать, Лукас отпихивает от двери и закрывает её прежде, чем мы слышим удары и крики за ней:

– Открой немедленно! – девушка кричит что-то ещё, а слов не разобрать, потому что парень тащит куда-то за руку и говорит:

– Ну, тогда план Б, – проходим в гараж через дом, и он галантно открывает передо мной дверь и усаживает в салон.

– И кто это был? – спрашиваю, скрещивая перед собой руки. Он же не предполагает, что я слышала их вчерашний разговор. На секунду Лукас теряется и не знает, что сказать. Но, удивительно: он не увиливает и говорит правду:

– Друзья, как Вы с Тоби, – его предложение заставляет задуматься о том, что между нами с ирландцем на самом деле. «Вряд ли это дружба», – тогда что?

– Ничего между нами нет, если переживаешь, – он хитро улыбается.

– Мне наплевать! – выдёргиваю дверь из рук и чуть не прихлопываю его. «Вот ещё! Что он о себе возомнил?»

Лукас выбирает дальний вариант дороги до моего дома. Достаю телефон – самое время разгрести завалы в наших с Тоби отношениях. Открываю сообщения, приближая к себе телефон, чтобы Лукас не увидел и не выхватил из рук.

Боюсь увидеть, как Тоби обзывает меня последними словами, но вместо этого он просто пишет: «Лорин, нам надо поговорить» и так множество раз. Посылает их раз в пол часа, а в промежутке ещё и звонит. Хочу уже что-то написать в ответ, но Мэй бросает взгляд, наверняка считывая с лица всю информацию, хмурясь и сжимая руль только сильнее.

Блокирую телефон и задумываюсь о том, что же чувствую к своему другу. Наверно, если бы не вся эта злосчастная история, я и не стала об этом размышлять. Но говорить ли спасибо всем, кто участвовал в этом?

Я воспринимаю Тоби как спасательный круг, желая, чтобы был всегда рядом, когда нужен. Но делала ли я для него что-то существенное? Думала ли о нём, когда мы подолгу не виделись? Отдавала ли себе отчёт в том, что будет больно, если увижу его грустное лицо в толпе? Нравился ли он мне? Любила ли его? А люблю?

Открываю глаза, когда Лукас легко касается щеки.

– Руки прочь! – рычу я, но его светлые волосы уже закрывают глаза, когда он наклоняется к лицу. Я настолько в его власти, этого образа, его внимательности – кажется, в моих глазах он становится человеком. Со странными привычками, но всё же не монстром.

– Кто это у нас тут? – знакомый голос раздаётся за стеклом, прерывая нас. Не нужно поворачиваться, чтобы понять, кому он принадлежит, но всё равно это делаю, лишь бы избежать взгляда претендента в женихи. Через окно улыбается Кеннет, когда обратно оборачиваюсь на Лукаса, он не особенно-то шевелится и не спешит на выход. Что же его останавливает? Что вообще происходит со всеми?

– Привет, – говорю я, когда старший Мэй открывает дверь и подаёт руку. Видимо, галантности их научила мама. Хлоя… Не решаюсь вспоминать тот момент, когда мы познакомились, а уж тем более об их отце, от которого и сейчас-то мороз по коже.

– Прекрасно выглядите, молодая парочка, очень современно, – комментирует он наши наряды, Лукас подходит с другой стороны и оттягивает меня от Кеннета, удерживая за талию и подталкивая к двери, в проёме которой уже стоит остальная часть семьи – родители и Патрисия.

Если на лице родителей читаю радость и некоторое смущение по поводу того, как мы вырядились – наверняка только этот наряд и вселяет уверенность в меня, то сестра продолжает свою игру: «Не буду на тебя смотреть». Может, сегодня мы, наконец, сможем обо всём поговорить? Я уже даже не хочу кричать на неё и просить объяснить всё это – просто мне её не хватает. Настоящей Пат, с улыбками и доброжелательностью, а не вот это всё.

Притягиваю Лукаса за галстук Битлджуса, если он совсем не выпал в осадок от моих действий, то точно удивился.

– Нужно поговорить с сестрой без свидетелей, сможешь устроить? – шепчу ему на ухо, мои губы даже слегка касаются его мочки, отчего он даже один раз вздрагивает. С чего бы это? Разве он не привык к этим играм?

Кидает быстрый взгляд назад, а потом кивает. Я целую его быстро в щеку и щиплю за бок – экстренные меры, чтобы никто ничего не понял и Мэй тут варежку сильно не открывал.

– Мистер и миссис Хорн, какой прекрасный вечер! А как выглядите… Отличный костюм, но, уж простите, ваша жена несравненна. Можно понять, в кого такие прекрасные дочери!

Все улыбаются – хотя улыбка Патрисии не похоже на обычную, тело само собой напрягается, считывая внутренне её чувства – и это всё обман, и, кроме меня, никто не закатывает глаза. Ладно, игра началась.

– Тоже выглядите… необычно, – говорит отец, рассматривая наши костюмы, усы даже не подёргиваются от неприязни. Мэй точно их охомутал, тем лучше – с этим разберусь позже.

Проходим на кухню, мама с сестрой как будто накрыли праздничный ужин на дюжину человек и каких тут только блюд нет. Вот и перед кем они пыжатся? «Видимо, решили продать меня Мэю за еду».

Родители садятся во главу стола с той и другой стороны, я оказываюсь напротив Кеннета, а Лукас – Патрисии. Разговор медленно и верно завязывается, но, конечно, направляют потоком слов Мэи, я в свою очередь слежу за сестрой. Родители, можно сказать, игнорируют то, что происходит с ней. На них это не похоже, совсем вскружила им голову возможностью, что от меня можно отделаться и освободить свою младшенькую, над которой сейчас и нужна эта опека.

Ударяю под стулом Лукаса, напоминая о том, что он обещал. И чуть ли не сразу встаёт с места, как будто что-то осознавая, и хватает бутылку красного вина со стола со словами:

– Роуз, позвольте поухаживаю за вами. Не все же лавры отдавать брату, – у мамы горят щёки от такого внимания то одного красавца Мэй, то другого – ну её понять, конечно, можно, не каждый день перед тобой такие мужчины, желающие произвести впечатления (хотя насчёт Лукас равно «мужчина» я погорячилась). Не влюбилась ли мама в них? «Мам, с радостью отдам своего».

Стоит поравняться с ней и, открыв бутылку, налить немного вина, Лукас чихает и разливает не только бокал, но и заливает стол, пол, а самое главное – Кеннета. Последний быстрее смахивает капли с отутюженных штанов и белой рубашки – ещё один чистоплюй. Мама и папа вскакивают, чтобы ликвидировать масштабы поражение, а сестра тем временем только кидает взгляд на происходящее и продолжает ковырять в тарелке спаржу – как будто это, блин, обычное дело. И меня не отпускает чувство, что здесь кроется невероятно неприятная история, в которой я не хочу копаться, но придётся.

– Боже, Роуз, какой я неаккуратный! – мне не надо сигнала Лукаса, чтобы понять: или сейчас, или никогда.

Пока все заняты собой и разлитым вином, хватаю Патрисию за руку и тяну с силой наверх в свою комнату, потому что она еле поднимает ноги. Я даже чувствую, как она стонет то ли от того, как я сжимаю её руку, то ли от того, что запинается о ступеньки. Конечно же, оказываясь в «убежище», я закрываю дверь, сдерживаюсь, чтобы не припереть дверь ещё и стулом, а то и комодом. Не знаю, чего боюсь больше: что она сбежит или что к нам кто-то ворвётся?

Сестра скромно сидит на кровати, как я посадила; её всегда идеальный маникюр обкусан, а на лице пролегают какие-то тёмные пятна под веками, да и одежда не выглядит так, как должна – помята и не составляет идеальную комбинацию. Но среди всего этого хаоса я вижу на её руке дорогой браслет, которого раньше у неё не было. Да и, если честно, она не любительница афишировать такие вещи – явно пахнет чем-то странным. И Пат практически не шевелится, хотя раньше ей казалось немыслимым бесцельно проводить время.

– Что с тобой? – начинаю я, а она, ощущая, как надламывается спасительная тишина, заламывает руки. Боюсь, как бы не сломала свои ручки-прутики. Пат поднимает свои огромные глаза, и они наполняются слезами, которые вот-вот заставят меня абсолютно забыть о том, что она разрушила мою жизнь. Делаю к ней шаг, и она вжимается в своё место, хватаясь пальцами за покрывало. Чего ей так бояться? Меня?

– Я тебя не трону, – тихо подхожу к ней и сажусь рядом, некоторое время она сидит отстраненно и не шевелясь, а потом обхватывает меня за талию и падает головой в колени.

– Прости меня… прости, Лорин… – это даже на слёзы не похоже, она как будто рассыпается – они её разрушают. – Прости, прости, прости…

– Прекрати! – мой высокий голос заставляет её успокоиться и перестать повторять это как мантру, которая её превращает в члена какой-то секты.

– Мне нужно тебе сказать…

– Послушай, ты не в состоянии сейчас это сделать – это может подождать, – глажу её по спине, а она сжимает мои колени, ногти впиваются в ткань, и я уверена, она оставляет синяки.

– Прости за то, что с Тоби так вышло. Вы, видимо, так и не успели это всё обсудить, – её слова заставляют вспомнить его сообщения, – Знаю, как ты к нему относишься.

Почему-то именно сейчас я хочу поговорить об этом с Пат, хотя, казалось бы, совсем и не время.

– Смешно, сестра, а я вот не знаю. Но из-за того, что здесь происходит последние дня четыре, даже не успеваю и подумать. Он пишет и звонит мне. Только что я ему скажу? Как он мне дорог и не могу его отпустить, что вот сейчас соберусь с мыслями и поделюсь своими чувствами тоже? Ведь он спасал меня, спасал так часто от самой себя. Удерживал от того, чтобы опустить руки и покончить со всем.

Патрисия поднимает на меня взгляд с какой-то странной мольбой, но я, якобы не замечая, продолжаю, потому что слова так легко сейчас появляются в голове, а особенно – на языке:

– Не знаю, что это за чувства, потому что не с чем сравнивать, но стоило увидеть его грустный взгляд там, в зале, и я хочу исправить. Исправить всё, что только можно. Наверно, не отдавала себе отчёта в своих чувствах. Он мне нравится, даже более того…

Глаза сестры округляются, и она нервно сглатывает, поддергивая край одежды. Ну что ещё? К чему такая реакция? К тому, что я никогда таким не делилась с ней, или к тому, что я не могу такое ощущать? Она заправляет прядку выпавших волос за ухо, и я замечаю у неё что-то красное в волосах, это сбивает с признания, да и хватит с меня этой глупости – совсем расклеилась:

– Что это у тебя? – протягиваю руку, чтобы коснуться и повнимательнее рассмотреть то место, но в дверь стучат, и она смахивает волосы вперёд:

– Что вы там делаете? Мальчики вас заждались, и спасибо, мы убрали и без вас, – недовольно говорит мама.

– Сейчас выйдем, минутку, – кричу я и смотрю на Патрисию.

– Расскажи, что с тобой случилось? Они подождут.

– Всего лишь просто плохо себя чувствую и переживала за то, что ты меня убьёшь, – она невесело смеётся, но что-то я вот не чувствую того, что она говорит правду.

– К этому мы ещё вернёмся, кстати. Но я надеюсь, что ваш план сейчас провалится.

На секунду Пат замирает, а потом двигается как обычно. Только вот меня кое-что беспокоит на подсознательном уровне, только успеваю забыть об этом, когда вижу, что у стола нас ждут оба Мэя – такие же красивые и улыбчивые. Снова садимся за стол, и ужин идёт своим чередом, иногда Пат что-то говорит и даже смотрит на меня, – скорее бросает вопросительные взгляды. Хочу уже отправить ей сообщение с «хохо», лишь бы она только улыбнулась, как отец неожиданно вскакивает с места, поглядывая на часа, и кричит:

– Новости-новости, мы сейчас всё пропустим!

– Ох, было бы чего пропускать, – шепчу я, пока отец включает телевизор и садится на место. – Как будто там о нас скажут.

Стоит только об этом заикнуться, как на экране диктор говорит:

– Мичиган, хочу обрадовать вас прекрасным признанием в любви одной очаровательной девушки, не будем раскрывать её имя, но давайте просто послушаем это. Приготовьте платочки.

Когда я слышу следующий монолог, то готова попросту умереть:

«Не знаю, что это за чувства, потому что не с чем сравнивать, но стоило увидеть его грустный взгляд там, в зале, и я хочу исправить. Исправить всё, что только можно. Наверно, не отдавала себе отчёта в своих чувствах. Он мне нравится, даже более того…»

Это мои слова, которые сказала Патрисии в комнате. Кидаю взгляд на каждого из присутствующих, а все в свою очередь смотрят на меня удивленно и испуганно, кроме одного человека.

[1] Слишком смешно, чтобы не использовать. Прощу прощение за отсылку к «50 оттенков серого»

[2] По фильму Битлджус работал биоэкзорцистом, т.е. изгонятелем живых.

Часть 8. Лорин Хорн. Голая правда

Вместо того, чтобы и на этот раз пожалеть себя за то, что снова случилось нечто, готовое вогнать меня в краску, я злюсь. Злюсь так, что готова убить этого человека. Возможно, есть сомнения, и я ошибаюсь с тем, кто заварил эту кашу. В любом случае – пора это выяснить, а слёзы и обиды этому, к сожалению, не помогут.

– Смелый поступок, – Лукас пытается начать беседу, потому что все так и стоят, поглядывая друг на друга с опаской, но, кроме снисходительной улыбки, я ничего не могу придумать.

– Да-а… Кажется, во мне проснулась романтическая нотка. Придётся с этим смириться, милый, – стоит огромных усилий сказать это, а уж тем более подойти к нему и поцеловать. Знаю, что это не обязательно, но, если и так вокруг творится цирк, почему бы не продолжить представление.

Губы касаются его, и Лукас притягивает к себе, задумавшись только на пару секунд, которые замечаю только я. Он сначала легко, а потом страстно обнимает за талию, благодарю его за то, что он хоть не опускает руки на ягодицы. А то откачивал меня ещё с неделю. Замечаю, как на меня смотрит подозреваемый, видимо, думает, может ли доверять, искренняя ли я? Ведь если запись использована, то человек знал, что говорила я про другого.

Мама нам аплодирует и даже плачет. Отстраняюсь от Лукаса, и кажется, что он слегка краснеет, но я не успеваю внимательно его рассмотреть, потому что родители подходят ближе, и мама обнимает со словами:

– Какая вы волшебная пара!

Обращаю внимание на то, что на минуту лицо Пат проясняется, она хочет что-то сказать, набираясь сил и делая шаг в нашу сторону, но её касается Кеннет, и она снова становится той грустной девушкой, от которой, если честно, мороз идёт по коже.

Отец жмёт руку Лукасу, жмёт очень крепко, а из левого глаза стекает одна слеза, а усы как-то смешно поддергиваются. Моя внутренняя богиня [1] кричит, умоляет остановиться, потому что она, как и я, больше не видит дороги назад, в спокойное царство, где реальные мужчины занимали для меня одно из последних мест.

Когда папа подходит ко мне, то первым делом просит пройти вместе с ним в его кабинет, в который, к слову, я заходила несколько раз в жизни. И что-то не припомню, чтобы очень уж радовалась после этих визитов.

– Иди-иди, – воркует сзади мама, подхватывая под руку Лукаса и уводя в гостиную, куда уже под руку направляются Кеннет с Патрисией. А я в последний раз бросаю взгляд на младшего-Мэя, окидывая взглядом и понимая – что-то поменялось. Между нами почти устанавливается ментальная связь, и он как будто спрашивает, нужна ли помощь. Отрицательно качаю головой, потому что здесь я должна справиться без него.

Тихонько плетусь за отцом, обдумывая план побега. Уж что-что, а вариантов сбежать предостаточно, но почему-то заталкиваю свой внутренний голос куда подальше. Отец открывает дверь и включает свет, я прохожу следом в кабинет из красного дерева – единственная комната в доме, которая заслуживает высшей похвалы. Кабинет полностью сделан силами папы, спустив на отделку просто немерено денег, но оно того стоило, если это не произведение искусства, то я не знаю.

Здесь установлена необходимая влажность и температура, чтобы дерево оставалось в идеальном состоянии. Тут просто страшно находиться, оставлю свой жирный отпечаток, и, не дай бог, от него пойдёт трещина.

Фигура отца садится за стол, а я всё не знаю, стоя в проёме, проходить ли внутрь так или всё-таки снять уличную обувь.

– Садись, Лорин, – указывает на стул передо мной, и я через силу двигаюсь вперёд, слегка улыбаясь, потому что он глаз с меня не сводит. Стоит опуститься в кожаное кресло, и отец начинает:

– Твоя сестра сейчас грустная, ты наверняка это заметила. Не думай, что она не рада за тебя – боится, что всё это обман. Что это очередная твоя шутка или розыгрыш, который, в конце концов, разобьёт ей сердце.

У папы легко получается правда, только она не объективна – всё не совсем так. Не думаю, что её состояние депрессии случилось по моей вине, но могу ли говорить об этом ему?

– Поэтому скажи, серьёзна ли ты на самом деле? Действительно любишь Лукаса и готова выйти замуж? Всё так быстро происходит, пойми, я не знаю, чему верить. Пат тоже немногословна о ваших взаимоотношениях, такое чувство, словно она о них и не знала, – отец впивает свой острый взгляд, я уже привыкла, поэтому умею не проявлять истинные чувства, просто накидываю задумчивый вид, давая себе время найти слова.

Что ему сказать? Такое чувство, словно правда разобьёт сердце не только Пат, но и моим родителям, и, если честно, то не хочу этого делать. Не хочу снова быть разочарованием. Может, фиктивный брак не так и страшно? Всё-таки Лукас не только издевался надо мной, но и помогал. Да, он поставил под вопрос наши взаимоотношения с Тоби – мысли о нём заставляют забиться сердце чаще и в очередной раз начать переживать о том, что же всё-таки творится между нами, на это не хватает времени, в конце концов, после ужина я должна узнать правду. Правду всего, что от меня скрывали эти люди. И, может, получится так, что и весь сговор раскроется, но не я буду в роли виновной? И именно эта мысль наталкивает на то, чтобы соврать родителям в очередной раз.

– Да, мы с Лукасом … Мы влюблены, – делаю эти щенячьи глаза, словно он самый прекрасный человек на земле, только вот чаще всего ведёт себя как миллион заноз в заднице.

– Хорошо, – отец складывает руки на столе. – Я верю тебе, Лорин. Может, у тебя и было превратное мнение о том, что мы с мамой относимся к тебе иначе, но это не так. Я действительно очень тебя люблю, – вижу, каких усилий стоит отцу это признать.

– Я тоже люблю тебя. И маму, – не так уж и часто выпадает шанс это сказать и не словить от них: «Что ты опять натворила?», поэтому знаю, что если не выйдем сейчас из кабинета – расплачусь.

– Милая, у меня для тебя кое-что есть, – неожиданно заявляет отец, выдвигая ящик стола, и что-то усердно там ищет. – Не знал, пригодится ли это, но давно уже запаковал, это лежало здесь несколько лет. Хотелось сразу его подарить, как только скажешь о том, что собираешься замуж.

Передо мной небольшая коробочка, размером с несколько небольших книг и обёрнутая подарочной бумагой.

– Не спрашивай, что там, когда откроешь – всё поймешь. Теперь это твоё, – отец протягивает коробку ещё ближе ко мне, я медленно забираю её из рук, практически не ощущая никакой тяжести.

– А теперь нам пора вернуться, милая. Вечер обещает быть насыщенным.

«Да уж, действительно», – проносится в голове, пока отец чуть ли не выталкивает меня из кабинета, у него как будто груз с души упал, а на меня вот навесили несколько якорей.

Стоит вернуться в комнату, и Пат преображается, не до конца, но она действительно выглядит лучше – теряюсь в догадках того, что здесь могло произойти. Сажусь рядом с Лукасом, он опускает на меня взгляд, его внимательность, может, и радует меня, но всё ещё не могу ему доверять, да и то, что не знаю, что в этой коробке, мучает меня. Уже поскорее хочу оказаться одна и открыть подарок, это явно что-то важное и ценное для отца.

Проходит ещё часа полтора прежде, чем Кеннет говорит, что они устали и хотели поехать домой, аж вся загораюсь – этот день подходит к концу. Лукас обращает на меня внимание, когда я почти пищу от удовольствия, только вот его лицо не выражает какой-то готовности. Чего это ему тут штаны просиживать? Неужели боится, что та девушка ждёт у входа?

Мы прощаемся с уходящей парой, Пат обнимает меня дольше, чем необходимо, списываю это на то, что ей полегчало. Кеннет тоже притягивает к себе, целуя в щеку, да так неаккуратно: поцелуй уходит в уголок губ, у него и мускул не дрогнул, когда он отстраняется от меня и ласково произносит: «Поздравляю». А вот Лукас явно напрягся – замечаю, как руки сжались в кулаки, а желваки бегают под кожей.

Он оттягивает меня к себе, обнимая со спины. Знаю, что это чертовски неправильно, но расслабляюсь в его объятьях, пока они прощаются с родителями и выходят на улицу. Я замечаю, как властно и спокойно Кеннет притягивает к себе сестру, а она словно растворяется в нём, оказываясь рядом. Мы машем им на прощание, как и родители, и Лукас неожиданно заявляет:

– Нам бы тоже пора идти: забыл, что завтра рано вставать.

Родители понимающе кивают и отпускают, они ещё долго стоят в дверях, обнимаясь, и смотрят на то, как наша машина уносится прочь.

– Ты молодец, – говорит он, проезжая наш поворот.

– И куда мы едем? – прижимаю подарок отца к животу.

– Обещал рассказать правду, хочу сделать это там, – Лукас указывает вперёд, разворачивая машину, и я вижу кусок воды. Мы едем на берег озера Мичиган.

Весь оставшийся путь тереблю в руках ленточку, порываясь открыть коробку. Прекращаю это делать, когда Лукас останавливает машину и просит выйти, держа дверь и подавая руку, уже не в первый раз. Он берёт сзади спортивную сумку, которую не видела до этого и ведёт вперёд. Мы идём по песку, в обувь набиваются песчинки, но вместо того, чтобы испытывать дискомфорт, получаю удовольствие – не ездила сюда со школы. Мои интересы ограничивались сериалами, фильмами и чтением книг, и вот уже пять дней, как нет на них времени, и не скажу, что сильно жалею. Реальная жизнь иногда имеет свои плюсы.

Лукас останавливается, оценивая место и оглядываясь по сторонам, явно вспоминая то ли место выбрал и удостоверившись, расстёгивает сумку и достаёт два больших пледа, один стелет на песок, а второй кладёт сверху.

– Садись.

Ветер сдувает пряди волос ему на лицо, он откидывает их, чтобы освободить глаза, и я впервые смотрю на него так, как если бы увидела в первый раз. Мэй безумно красив, а в лунном свете его образ становится просто магическим. Его расстёгнутый пиджак показывает, как идеально на нём сидит рубашка, а узкие джинсы обтягивают всё, абсолютно всё, как надо. Заглядываюсь на то, что не стоит смотреть приличным девушкам, но ничего не могу сделать. Я видела всё это без одежды и легко представить даже сейчас. Ведь совру, если скажу, что не понравилось.

Завешиваю лицо прядями, чтобы он не видел румянца, который, уверена, горит, как фонарь, в ночи, и сажусь на плед, Лукас – следом? стягивает с себя слипоны, вытряхивая песок. Он мне тоже доставляет неудобство, но предпочитаю не двигаться и просто подождать.

– Лорин, не буду тянуть. Знаю, кем меня считаешь, скорее всего, многие считают именно таким.

– Это ж каким? Демонического происхождения? – он расслабляется, видимо, это говорит о том, что я всё та же, со мной всё хорошо – ему от этого спокойно.

– Нет, богатеньким, испорченным, эгоистичным и так далее, – хочу уже прокомментировать, что забыл сказать «дьявольски надоедливым». – Не перебивай, непросто это рассказывать, ты первая, кто узнает обо мне, настоящем. За всеми этими улыбками, смешками, издёвками прячется другой человек, сначала предстоит узнать о нём. Ты всё поймёшь – это имеет очень важное место во всей этой каше.

– Хорошо.

Лукас распахивает второй плед, накидывает себе на плечи и говорит:

– Залезай! – наверно, вообще не думаю, что делаю: с легкостью залезаю под руку Мэй, и, обнимая меня, он начинает свою историю, которая должна принести понимание.

– Я вырос в богатой семье, не буду спорить, даже не стану отрицать то, что у меня всегда всё было. Машинки, самолеты, раскраски, путешествия, бассейн, собаки – всё, о чём желал. Кроме любви отца.

В детстве думал о том, чем же могу порадовать его, что могу сделать, чтобы он перестал смотреть на меня с пренебрежением, ненавистью и с настоящей агрессией. Отец мог ничего и не говорить, но я и так это ощущал с того момента, как себя помню. Он практически не ругал ни меня, ни брата – и я не мог понять, что же не так именно со мной. В старшем брате он видел свет, а во мне замечал только тень. Проходили года, ничего не менялось, кроме одного важного момента, что я-то рос и становился умнее.

Благодаря тому, как легко мог втираться в доверие к людям – хоть и не пользовался этим в дурных целях, – узнал, что может быть причиной того, почему отец так относится ко мне. У родителей был сложный период в тот момент, когда я предположительно был зачат. Папа с нами даже не жил пару месяцев, а потом выясняется, что мама беременна. Такие совпадения были совсем не кстати.