Текст книги "Мэй vs Хорн (СИ)"
Автор книги: Джулиан Хитч
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
– А это что? – показываю на кольцо на своём пальце, впервые за это время он улыбается, теряя маску серьёзности и злости. – Что смешного?
– Не думал, что согласишься, на этом могло всё закончиться, но количество алкоголя в твоём теле и тот жаркий поцелуй в будке сделали своё дело, – он ухмыляется, видимо, припоминая все детали нашего вечера в отличии от меня. А мне вот что-то не очень смешно. Руки действуют отдельно от головы, и я ударяю его кулаком по носу, отчего Лукас кричит, хватаясь за нос, а между пальцев течёт кровь. Он жмурится, оседая в коридоре на корточки и пытаясь унять боль, не издав и звука.
– Что ж… Теперь веди в своё дьявольское логово! – иду вперёд, он что-то говорит сзади, наверно, обзывая и матеря меня, но мне наплевать – заслужил, а рука тем временем приятно ноет. Чем больше она будет болеть, тем больше я буду чувствовать своё превосходство.
Выхожу из здания и, оборачиваясь, замечаю, что это экстренный выход, Мэй появляется следом с разбитым лицом и в заляпанной белой рубашке, о которую он наспех вытер всю кровь. Он кивает мне и сплевывает сгусток крови на асфальт между нами, немного морщась.
– Теперь в расчёте? – спрашивает он и протягивает руку.
– Нет, – резко отвечаю и жду, когда он уже сделает хоть что-то, чтобы мы куда-нибудь поехали или пошли.
От ночного воздуха становится холодно, ёжусь в красивом и дорогом платье своей мечты, повторяя в голове: своих желаний надо бояться, иногда они сбываются и не совсем так, как ты того хочешь. А, может, платье просто не приносит удачу, как и в фильме? Может, моя история закончится так же плачевно? И уже, как по привычке, Лукас накидывает пиджак на плечи, киваю в знак благодарности. Кажется, между нами снова образуется хрупкое перемирие, и надеюсь, что это ненадолго и скоро я всё исправлю: накажу виноватых в лице сестры и верну себе друга. От мыслей о Тоби щемит в груди, там образуется пустота размером с небольшую вселенную. Как я могла так с ним поступить, сделать ему больно, наломать столько дров и сделать огромный костёр, который нифига ничем не потушишь? Такое чувство, словно чтобы исправить, мне придётся подождать, когда дотлеет последний кусок.
Лукас наблюдает за мной, взгляд проходится сверху-вниз, он как будто анализирует моё состояние, а, удостоверившись в каких-то своих предположениях или догадках, проходит через меня дальше, призывая перестать примораживаться к асфальту и стучать зубами. Он ведёт с минуту до своего автомобиля, мы молча садимся в тот же форд, что и раньше – значит, он привёз нас сюда на нём, но как он мог это сделать, он же тоже пил или это тоже было игрой? Я теряюсь в своих мыслях и предположениях, а ещё боюсь копаться в памяти – я наверняка найду ответы на свои вопросы, но стоит ли это того? И пока я абстрагируюсь от действительности, наблюдая за областью света от фонарей и огнями витрин, Лукас спокойно ведёт машину без своих замечаний. Поездка длится каких-то десять-пятнадцать минут, и Мэй останавливается у особняка. Наверняка тот самый, о котором говорил Кеннетт. Да уж, хибара размером с континент.
– Впечатляет? – спрашивает Лукас, появляясь рядом со мной после того, как я вышла из машины и застыла, держась за дверь, и идёт ко входу. Я хлопаю дверцей так, что Лукас вздрагивает и на секунду останавливается, но потом продолжает движение. Я держусь на расстоянии и ему хватает времени, чтобы открыть дверь и я бы не стояла в непосредственной близости с ним, ощущая его запах – чёрт бы его побрал!
– Давай, не будешь мучать экскурсией сегодня, и я просто лягу спать, – скидываю его пиджак и кладу на первую попавшуюся горизонтальную поверхность, дрожь пробегает по телу и я дольше, чем надо, удерживаю свои пальцы на ткани, вспоминая, как было чертовски уютно. И прокашливаясь, спрашиваю: – Где моя комната?
– Твоя? Может, ты хотела сказать, наша? – по его ехидной улыбке понимаю, что он шутит, и оставляю предложение без ответа. – На втором этаже, первая дверь слева, ты поймёшь.
– Спокойной ночи, – не знаю, с чего проснулась такая вежливость, он явно тоже не ожидал этого, но, скидывая удивление, произносит:
– Отдыхай, Лорин.
В комнате нахожу часть своих вещей, сложенных на тумбочке, на столе и даже, блин, в шкафу – это же нарушение частной собственности. Он вечно что ли ворует чужие вещи или ему кто-то помог? Сегодня не стану беситься из-за этого, а завтра накричу на него, как только солнце встанет. С кровати беру заготовленную новую пижаму, умываюсь в ванной, которая находится смежно с комнатой, и переодеваюсь. Сон находит на меня сразу. Без сновидений. Да и какая разница?Просыпаюсь от громкого звука: хлопает дверь в доме.
– Что за чёрт? – нервно откидываю с себя одеяло с целью выяснить, что происходит, но вместо того, чтобы бежать на разведку, мгновенно возвращаю его на себя, когда понимаю, что на мне нет пижамы. Более того – вообще ничего нет. Покрываюсь красным румянцем от ненависти к этому ублюдку, который сотворил со мной это, но мой пыл остывает стоит только раздаться голосу отца в доме:
– Ну и где вы прячетесь? Мы вошли, дверь они запирать не умеют!
– Мы наверху! – раздаётся голос Лукаса. Хочу уже одеться, найти его и накостылять по светлой шевелюре, только вот я поворачиваюсь и вижу его в своей постели.
Часть 6. Лорин Хорн. Знакомство с Факерами
Из пальцев выскальзывает край одеяла от возможности нахождения меня и его в одной постели, но, успевая вспомнить, что на мне ничего нет, натягиваю на себя другую половину постельного белья, закрываясь им до подбородка. Не сразу замечаю, что чем больше тяну на себя, тем меньше остаются на Лукасе. Поэтому не один раз приходится зажмуриться и понять, что это не иллюзия и, к сожалению, не шутка. Он не только рядом со мной, да ещё и абсолютно голый.
– Скрой свой срам! – кричу на него, отталкивая ногой, отчего его оголенной плоти перед взором становится только больше. На моём лице вспыхивают костры небывалой мощности, на нём можно сжечь мясо до углей.
– Тебе точно не нравится? Я вот не уверен, твоя реакция говорит об обратном, – шепчет Лукас и нехотя скрывает своё тело частью одеяла, которую я ещё не успела натянуть на себя, но взгляд так и возвращается к тому месту, где видно маленькую дорожку волос. Моё молчание, видимо, даёт плодородную почву для издевательств и вместо того, чтобы объяснить: почему он в моей постели, почему голый, почему я-то обнаженная? Его рука касается моей ноги выше колена и выписывает какие-то узоры. Вот если он хотел растравить меня ещё больше – у него выходит.
Пинаю его изо всех сил, и он слетает с кровати, больно ударяясь чем-то об пол, понимаю это по соответствующему громкому звуку и оху. Почти ликую, пока он не встаёт и его достоинство чуть ли не упирается в лицо, а я и так всё запомнила до конца своих дней, которые стремительно сокращаются.
– Ребята, где вы? – уже недовольно отзывается отец за стенкой громче, приближаясь.
– Первая дверь слева! – с коварной улыбкой громко говорит Лукас, когда я в немой просьбе кричу: «Нет-нет-нет!», на что он отвечает: «О да!». На моё счастье он успевает натянуть на себя шорты, которые того и гляди снова спадут, прежде чем дверь открывается. А я всё так же сжимаю одеяло до белых костяшек от страха, что сейчас будет. И первое, что отцу попадается на глаза – я и наверняка моё пунцовое лицо, которое как будто сейчас лопнет от натуги. Его недовольство сменяется угрозой, когда он видит полуголого Аполлона, в его голове складывается простой такой пазл, от которого я хотела бы бежать как от чумы.
За отцом появляется мама с восхищенным лицом и фразой:
– Только посмотри на эти картины – целое состояние! – удивительно, но до мамы доходит вся эта сцена куда дольше, она даже не замечает Лукаса, пока он не здоровается.
– Доброе утро, миссис Хорн! И, конечно же, мистер Хорн. Мы тут немного разоспались, надеюсь, дадите нам пару минут, чтобы собраться?
Отец закусывает губу и выталкивает смущённую мать за дверь, громко хлопая ей. А Лукас победно улыбается и, поворачиваясь ко мне, говорит:
– Классный у тебя батя! – он легко находит рубашку в хаосе на полу и уже залезает в один рукав, когда оборачивается на меня:
– Долго будешь валяться? Нам ещё предстоит разыгрывать представление, – он держит моё бельё, я протягиваю слегка дрожащую руку. Лукас успевает схватить её и поддержать в ладони, отчего моё смущение становится только больше. – Ты такая красивая, Лорин Хорн! – негодование не даёт рассмотреть, серьёзно он это говорит или снова издевается.
– Отвернись, ублюдок, а вообще – пошёл вон! – шиплю я, вырывая руку и бельё из его лапищи.
– Будет странно, если выйду, я же уже всё там видел, – он легко подмигивает, по его улыбке опять же сложно определить, шутка это или нет.
– Как… как ты смеешь? – злость словно взболтанная и открытая газировка вырывается через горлышко. – Мелкий ублюдок!
– Прости, просто я в хорошем настроении! Я тебя не раздевал, успокойся, и даже не подглядывал, хотя очень хотелось. Честное слово! – Лукас стирает улыбку с лица, и я вижу его серьёзное выражение, которое не искажается в очередной гримасе – он говорит правду.
– Ещё раз повторить, или ты отвернёшься уже?
– Да-да… Конечно, – отвечает он и поворачивается спиной ко мне, залезая во второй рукав клетчатой рубашки. Откидываю одеяло и быстро натягиваю белье, потому что нет доверия к этому субъекту. Вдруг это его очередной план, который доведёт меня до инсульта?
Замечаю кольцо на пальце, с минуту его разглядываю, на нём оказывается есть надпись, приглядываюсь, разбирая слова, и готова убить за такой выбор. «Луна моей жизни, моё солнце и звёзды». [1] Хотя с другой стороны – если он повторит судьбу героя, то я избегу брака. Одна эта возможность заставляет улыбнуться, в зеркале перед собой замечаю, что Мэй-младший косится робко на меня через плечо, и на его лице… Нет, мне точно показалось. Или…?
– Отвернись, Лукас Эверетт Мэй!
Он шумно выдыхает, пока нахожу свои штаны и кофту на полу и быстро натягиваю на себя.
– Долго ещё?
– Я разрешала тебе говорить? Пошли, – успеваю сказать, и он направляется к двери, у которой уже стою. Его рука опускается на шею, мягко касаясь позвоночника, отчего по телу проносятся ток. Тысячи вольт, блин!
– Наизнанку надела, дурёха, – говорит он, приподнимая край кофты.
– Закрой глаза! – быстро стаскиваю с себя кофту, и дверь неожиданно открывается, я стою в нижнем белье, а Лукас – уверена специально – кладёт руку на шею, и его лицо как будто отстраняется от меня после поцелуя. «Чёртов урод!»
– Вы… вы ещё долго? – выплевывая каждое слово, выдаёт зашедший отец.
– Прошу за мной, – Лукас пролезает между мной и отцом и идёт вперёд, папа одаривает меня очередным осуждающим взглядом, но идёт за ним. Я выворачиваю кофту и залезаю в неё без желания проживать этот день. Может, тут есть где-нибудь кнопка самоуничтожения?
Все собираются в другой комнате, Лукас проводит экскурсию, моя мама только охает и ахает от стильного интерьера, всяких статуэток и прочей лабуды из поездок. Я вскользь рассматриваю все эти трофеи под вздохи, пока Мэй не заявляет:
– А это мы с Лорин в Альпах в ноябре 2017, – родители склоняются над фотографией, и я чуть ли не за секунду оказываюсь рядом, чтобы посмотреть, что на этот раз он придумал. На фотографии я, а рядом Лукас, мы действительно там в горах, но этого же не было, да ведь? Я схожу с ума, потому что фотография выглядит чересчур правдоподобной. Кажется, у меня уже дёргается глаз.
– То есть та неделя у подруги на съёмном коттедже было вот этим? – отец поворачивается, смотря прямо в глаза. И я, наконец, вспоминаю. Да, меня действительно не было неделю в ноябре дома, только я была не у подруги, а у Тоби – у нас был нон-стоп «Друзей» и ещё парочки сериалов, которые обязательно смотрим раз в год.
Сейчас не лучшее время, чтобы говорить правду, поэтому приходится подыгрывать Лукасу и надеяться на то, что отец не поверит во всё это и откажет ему, и я буду ещё некоторое время свободна от обязательств жены. Хочется сказать отцу о том, что это всё план Патрисии, но кто мне сейчас поверит? Кто мне вообще когда-то верил? Не я же идеальная дочь из сказки.
Лукас устремляется к столу и говорит: «А это мы с Ло там… и там…». Даже смотреть на это не хочу, это непростительно. За находчивость и фотошоп, конечно, можно поставить ему пять баллов, но за мои унижения – минус сто очков Слизерину, я уверена, что этот змей там учился бы, если бы использовать на нём шляпу распределения. Кидаю на него укоризненные взгляды, а он только отмахивается своими улыбочками и чмоками в мою сторону, которые не остаются без внимания отца. Его, как и меня, что-то не убеждает вся эта любовь. Что ж… оно и на руку.
Лукас проходит в другую комнату, на ходу что-то рассказывая моей маме, которая если только не залезла на него и не расцеловала за то, что на меня, наконец, кто-то обратил внимание и все эти нерациональные страхи по поводу проклятья пропадут. Отец держится отстраненно, но после очередной комнаты расслабляется то ли из-за постоянных речей Лукаса, который удивительно подробно всё рассказывает – сколько он продумывал эту историю до этого? И это непонятно, папа что, верит во всю эту чушь? Это надо прекращать и быстро!
Вспоминаются слова Лукаса: это не его план, что всё это придумано не им. Но кто тогда так меня не любит? Патрисия? Сестра, конечно, за разное могла зло держать, но чтобы прям так… Мои мысли метаются между вероятностями этого варианта, пока я не слышу:
– А это, Роуз… – этот нахал уже называет мою мать по имени? – Ванная.
Отец останавливается передо мной и, разворачиваясь, хватает за запястье, чтобы я обратила внимание.
– Милая, скажи сейчас… Это всё правда? Я не буду сердиться. Мне в этой жизни много не надо, чтобы вы, три дамы моего сердца, были счастливы.
– Пап, я…
– Не перебивай, а то я не договорю вообще. Я спрашиваю это не только из-за Патрисии или… проклятья, – я закатываю глаза. – Лорин, убавь пыл и не комментируй – мы в это верим, и я не позволю подвергать твою жизнь или Пат опасности. Я спрашиваю, потому что хочу тебе счастья, чтобы твои глаза светились. Но если это первый встречный или чуть ближе, то...
– Какая огромная! Дорогой, только посмотри! – кричит мама из ванной, перебивая отца. Он словно теряет нить монолога и отходит от меня, направляясь внутрь.
Приходится зайти следом. Она действительно больше похожа на какой-то зал. На разных полках замечаю аналоги вещей, которые должны стоять только у меня дома, но уж точно не здесь. Любые гели и шампунь открыты и видно, что ими пользовались. Мне кажется, если Лукас будет инсценировать мою смерть, то его не только оправдают, но ещё и компенсацию выплатят.
Мама открывает один ящик за другим, а когда открывает последний – из него выпадает свёрток прямоугольных пакетиков и коробочек. Приходит осознания – это презервативы и тест на беременность, а на лице мамы загорается румянец. Добившись этой реакции и от отца, Лукас, театрально охнув, самостоятельно складывает вещи обратно на свои места со словами:
– Ой, иногда не угадаешь, что здесь заваляется… Какой же огромный дом! – он так заразительно и правдиво смеётся, что кажется кто-то войдёт и даст ему Оскар за самую достоверную роль притворщика, но, увы, вместо этого: – Какие же мы негостеприимные хозяева! Пойдёмте пить чай, – Лукас быстро выходит из ванной, а маме приходится взять отца под руку, потому что он так и смотрит на то место, где вывалились компрометирующие вещички. Я плетусь следом, надеясь, что это последний закидон Лукаса на сегодня, ещё немного и я просто умру. Вот прям на этом самом месте.
Спускаемся вниз, минуя снова все комнаты, проходим в огромную светло-фисташковую кухню-столовую. Мама уже собирается восхищаться, набирая в легкие побольше воздуха, но я замечаю, как отец берёт её за локоть и вынуждает тем самым остановиться и прекратить восхищаться хоть немного. До сих пор не понимаю, как они смогли сойтись: активная, легкая и бескомплексная мать, которая всё время в детстве вгоняла меня в краску своими закидонами и отец – полная противоположность: спокойный, молчаливый и жёсткий. Но стоит сейчас матери обернуться на отца, я вижу, что в её глазах сначала непонимание, а потом какая-то щенячья привязанность, и она, кивая, понимает без слов, что он просит. Я никогда не задумывалась: любят ли они друг другу – мне даже было неинтересно это, но разве такое понимание не должно говорить – это не просто привычка быть вместе. Может, что-то намного глубже? Лукас быстро сервирует стол, бегая от одного шкафа до стола и обратно; родители молчат, только держатся за руки и даже не смотрят в мою сторону, вообще кажется, что они бы тоже хотели оказаться где-то в другом месте. Как мне это знакомо!
Прокашливаясь через несколько минут, отец произносит:
– Так… так как давно вы знакомы с Лорин?
Лукас плюхается на стул, явно чувствуя себя очень расслабленным, словно король.
– Дайте подумать… – мягко кладёт руку мне на ладонь. – Где-то два года… Да, точно! Два года будет через пару недель.
– Лорин, ты так долго молчала? – отец поворачивается с удивленным выражением лица. Я тоже в общем-то в шоке – папа больше не сердится, он почти что улыбается. И какого это чёрта?
– Ну вы же знаете её, такая скромная и закрытая, но я нашёл ключ от всех её дверей, – отвечает за меня Мэй и крепче сжимает руку, чтобы я не ляпнула лишнего. Но он сейчас меня не заткнёт, я намерена поставить все точки над «i».
– Отец, я хотела признаться…
– Не отговаривайся, я всё понимаю! – и просыпается надежда на то, что сейчас скажет, что это бред и не верит ни единому слову в этом доме.
– Правда? Знаешь про то, что всё это…?
– Конечно! Я сначала разозлился, но теперь-то понимаю, что это всё между вами – правда.
Мэй бросает на меня взгляд полный любви, а у меня так некстати наворачиваются слёзы на глаза, только поддерживая теорию Лукаса и предположение родителей.
– Милая, не плачь! – говорит демон и обнимает за плечи, а когда его губы касаются моего уха: – Видишь! Твои часики безбрачия прекращают ходить, – и легко целует в щёку.
– Так, а мы, наверно, пойдём! Старикам надо переварить всё это, а завтра приходите на семейный ужин, познакомимся ещё раз и поближе, – просто не верю своим ушам, когда это слышу. «Какой ещё ужин? Давайте сразу панихиду».
Теряю счёт времени. Так и остаюсь сидеть за столом, пока родители встают и уходят. Кажется, ляпаю невпопад слова на прощание, но всё как в тумане. Не сразу замечаю, когда Лукас возвращается и сколько он уже смотрит на меня в упор с серьёзным выражением:
– Ты в порядке?
Как бы ему объяснить то, что меня съели, пережевали и выкинули в унитаз. Ему такие чувства не понятны, его жизнь – это одни радости, следующие друг за другом. И теперь мне надо играть по этим правилам, потому что он всё равно добьётся своего, только к концу всех его попыток я могу вообще перестать быть человеком. Побыстрее бы это уже закончилось, и я жила в светлом одиночестве. Ну, как так могло случиться, что в одночасье я потеряла и семью, и сестру, и Тоби?
Лукас уходит из столовой, не дождавшись ответа, а я сижу так некоторое время, пока не слышу знакомые имена. Знаю, что не должна этого делать, но встаю с места и иду на звук, и оказываюсь в большой гостиной. На экране появляется знакомая серия «Как я встретил вашу маму», а на лице зажигается улыбка. Не знаю, как он узнал, что надо делать, но у него выходит – я расслабляюсь, посматривая на экран. Он поворачивается ко мне из-за спинки дивана и призывает:
– Иди сюда.
Фыркаю на него, но всё равно двигаюсь и плюхаюсь рядом. Забываю обо всём на свете, пока одна серия сменяет другую, некоторые моменты я даже знаю наизусть. Я не помню, как на коленях оказывается миска с чипсами и сок на столе. А потом и вовсе на меня наваливается усталость, и в какой-то момент я засыпаю, не отдавая себе отчёта в этом и игнорируя то, что где-то рядом со мной Лукас, а делать это рядом с ним не так уж и безопасно. Даже кажется, что кто-то обнимает во сне, или это только снится?
Просыпаюсь спустя какое-то время и замечаю, что укрыта пледом, от которого пахнет Лукасом, изображение на экране стоит на паузе, а «виновника» всего этого нет рядом. С чего-то я думаю, что его надо найти. Только вот зачем, неужели чтобы удостовериться, что он в порядке, да и что на меня вообще находит? Я должна его ненавидеть, несмотря на его доброту и поступки, которые не укладываются в образ мерзавца. Выходя в коридор, слышу разговор двоих, который с каждым шагом становится только громче, и иду на источник, стараясь не шуметь. Прячась за стенкой, понимаю, что в дверях стоит Лукас и преграждает кому-то вход рукой.
– Пусти! – слышится высокий женский голос.
– Лиса, уходи, – отвечает Лукас и его пальцы только сильнее сжимают дерево. Я чувствую, как он напрягается от этой ситуации, хоть я и не знаю причин.
– Я должна её увидеть! Это правда? Женишься на этой замухрышке? – такой комментарий бьёт по самолюбию, хотя раньше за собой такого не замечала – мне всегда было всё равно на такие высказывания в свой адрес.
– Да, она станет моей женой, поэтому тебе надо уйти и больше не приходи сюда, – а я и не замечала, что он бывает такой строгий и властный, как и Кеннет, а сначало-то казалось, что они абсолютно разные. То есть вся его веселость и жизнерадостность обманчива?
– А как же я? – взвизгивает она, снова толкая дверь вперёд.
– О чём ты? Ты не моя девушка, я ничего тебе не обещал, это ты на меня вешаешься. Уже поздно, уходи, Лорин может услышать тебя.
– Пусти меня, и я докажу, что лучше.
Она проводит пальцами по его руке, но он отдергивается, словно скидывая грязь или муху.
– «Лучше пулю в лоб, чем дуру в жены», – говорит он и грубо выталкивает её за дверь, а я устремляюсь по коридору, не желая показывать ему, что стала свидетельницей их разговора, с одной лишь целью – спрятаться в комнате и перестать улыбаться. Ну что я за дура такая? Верю ему? Это же игры, очередные уловки. Или…? Да какие ещё «или»?
– Лорин! – кричит он не в первый раз за последние минут пять.
– Никуда я не пойду! Я же сказала! – говорю из-за заблокированной двери, она трясётся как при землетрясении в десять баллов, когда он дёргает ручку и пытается её открыть, чтобы добраться до меня.
– Открой, давай спокойно поговорим, – успокаиваясь, говорит Лукас. – У меня даже для тебя сюрприз есть!
– Принял смертельную дозу яда и скоро умрёшь?
Хотела бы видеть, как перекосилось его лицо после этого, но за дверью становится слишком тихо, прикладываю ухо, и совсем ничего не слышу. Он что, ушёл?
– Ты там умер?
Всё ещё тишина. Если это новый план, то я тут могу посидеть, пока не умру от голодной смерти. В доме что-то разбивается, уж не сошёл ли он там вовсе с ума, я что-то нервничаю и не хочу выступать в суде. Что ещё придумал этот идиот?
Отодвигаю как можно тише комод и приоткрываю дверь, делаю шаг, и Лукас влетает в меня. Мы падаем на пол, он успевает приобнять и перевернуться так, что большая часть, удара, если не вся, приходится на него. Его губы легко накрывают мои, а, отстраняясь на расстояния не больше двух дюймов. Лукас проводит по растрепавшимся волосам и заправляет прядки, которые падают ему на лицо, за ухо. Он нежно притягивает к себе и проводит языком влажную дорожку по нижней губе, отчего что-то переворачивается в животе, щекоча стенки. Эта ласка выходит не властной или принуждающей, а, удивительно – успокаивающей, хотя часть меня хочет рвать волосы и проклинать всеми бранными словами на свете. И именно та, другая я, толкает и слезает с него, отодвигаясь подальше, и только потом дотрагивается до губ, а он непринужденно улыбается:
– Будем считать, что ничего не было? – он приподнимается на локте и поглядывает на меня, проходясь взглядом по лицу, путешествуя от одной черты до другой и останавливаясь на губах.
– Конечно! – я заношу кулак, чтобы ударить в грудь, но он перехватывает руку. Я поднимаю взгляд и впитываю каждое слово:
– Я всё тебе объясню после ужина. Больше никаких секретов, договорились?
– И почему я должна тебе верить? – перед глазами вспоминается его обнаженная фигура, а жар его руки сейчас опаляет кожу – нафиг теряю свою волю. «Дурацкий божок со своим идеальным телом». – Дай угадаю, у меня нет выбора?
[1] Знаменитая фраза Кхала Дрого к Дени из «Игра престолов»
