Текст книги "Мэй vs Хорн (СИ)"
Автор книги: Джулиан Хитч
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Мэй vs Хорн
Джулиан Хитч
Часть 1. Лорин Хорн. Привет, Джули!
Логично ли начинать историю с предложения руки и сердца? Ведь обычно романтические фильмы, сериалы, книжки и сказки так заканчиваются. Однако вам ведь стало интересно? Ну ещё бы! Что ж, давайте, посмотрите моими глазами на историю, в которой я поначалу казалась лишь второстепенным персонажем. Правда, всё быстро изменилось. Так о чём это я? Ах, предложение… Возьмите что-нибудь пожевать и попить, сейчас начну. Где-то я всё это записала…
Представьте красивую миниатюрную девушку лет двадцати трёх в лёгком мятном платье до колен, развевающимся при ветре, который приподнимает подол и создаёт купол, похожий на полевой колокольчик. Погодите, не рисуйте её черты лица. Насладитесь тем, как шумит ветер; представьте, как её ноги щекочут стебли цветов и колосья на июльском поле при закатном солнце. Неужели вы не хотите влюбиться?
Её светлые волосы, в которых застряли несколько лепесточков ромашки, гладко уложены в каре. Ни один волос не нарушает строй, а если ветер и треплет их, то они снова ложатся на то же место. Магия, не иначе. Большие глаза орехового цвета смотрят на мир с любопытством и энтузиазмом, а сама она – воплощение жизнерадостности, позитива и доброты. На пухлых губах всегда лежит ровным тоном светлая помада оттенка невинности. Она словно всегда готова к тому, чтобы улыбнуться – уголки губ вечно приподняты.
Лицо без единого изъяна, ей даже не нужно наносить тон – кожа идеально ровная. Без синяков под глазами и морщин. Девушка всегда стильно одевается, соответствуя моде, даже не покупая вещи известных брендов. Она как будто сама задаёт моду.
И чего только не умеет: и шьёт, и вяжет, и занимается благотворительностью, и вкусно готовит, и работает, и нянчит соседских детей за «спасибо». Каждый день занимается спортом, читает классику и знает наизусть чуть ли не всю Джейн Остин.
Ну, как вам? Понравился образ? Не шибко ли красочно себя описала, как думаете? Ох, наверняка, среди вас есть те, кто не поверил… Правильно сделали! Это не я, но и не выдуманный персонаж, а моя сестра – Патрисия Хорн.
А это очень немаловажная деталь предстоящего рассказа. Не волнуйтесь, скоро всё встанет на свои места. Давайте начнём сначала, я – Лорин Хорн. И именно обо мне эта история.
– Патрисия Эбигейл Хорн, позволишь ли стать твоим спутником жизни?
Если бы могла, я бы точно чем-нибудь подавилась, но, к несчастью, во рту ничего нет. Даже не успела понять, когда Кеннет Мэй встал на колено и сказал эти роковые слова.
Возможно, не отвлекаясь на мысли о планах на сегодняшний вечер после семейного ужина и не предвкушая вкус и запах горячего сырного попкорна, я бы и обратила внимание на тревожные моменты. Как Кеннет нервничал, что было совсем на него не похоже. Приоделся он пуще обычного и даже купил букет не только Патрисии, но ещё мне и маме. Надо было сразу почувствовать что-то неладное, ведь весь воздух в комнате как будто стал каким-то… романтичным. А день так удачно начинался: вышла новая серия «Как избежать наказания за убийство». Ну, и накрутили же сценаристы там сюжетец!
– Да, Кен! Конечно, да!
Сестра идеально пускает только две слезинки, отчего даже не размазывается тушь. Как она вообще это делает? Молодые бросаются в объятья друг друга, а у меня подмышками выступает пот – это всё точно не входило в мои планы. Ни в ближайшие, ни через лет пять.
Будь моя воля, я бы сейчас сорвалась с места и закрылась в комнате, предпочитая не брать в расчёт этот вечер – будто моя жизнь от этой фразы совсем не изменилась.
Пат целует в губы Кеннета – темноволосого дьявола из той же породы идеальных, что и сестра, его рука по-хозяйски ложится на её шею. Почему-то даже их засос выглядит слишком прекрасно, если не киношно. И наши родители только если не умиляются этой картине. Мама берёт салфетку с вышитой нашей фамилией и промокает глаза, я вижу, с какими счастливым лицом она поворачивается к отцу, а тот только кивает, улыбаясь уголками губ, а потом мрачнеет, пересекаясь со мной взглядом. А то я вот без него не знаю, каким дерьмом всё оборачивается.
Пока они продолжают свои слюнявые делишки, стараюсь объективно рассмотреть Кеннета. Нет, я, конечно, понимаю, что Патрисия в нём нашла, но зачем же сразу замуж выходить? Повстречались три года, так можно и ещё лет семь, чтобы до круглой даты. А потом, может, и созреют на брак, ведь с годами всё становится лучше. Или так говорят только про алкоголь – житейские мудрости не мой конёк?
Тёмные волосы Кеннета даже не падают сестре на лицо, хотя он так низко к ней наклоняется. Их головы иногда меняют наклон, и я думаю, как его щетина и острые скулы не царапают нежную кожу Патрисии. Когда они отстраняются друг от друга, даже не замечаю раздражения на лице, да и румянца тоже. Они точно люди? Если когда-нибудь окажется, что они инопланетяне, то я вообще не удивлюсь – таким место только там, а мы, обычные люди, поживём под серым небом, не грезя о розовых очках.
Кеннет смотрит на меня и улыбается, и словно становится ещё более статным на вид. Его фигура скрывается в дорогом костюме, застёгнутом на одну пуговицу. Он властно, как и подобает богатому человеку, засовывает руки в карманы, как будто сейчас в столовую залетит пара-тройка папарацци и начнёт его снимать. Такое чувство, что и у него будут такие же идеальные снимки, как и у Барни Стинсона [1]. Только к Кеннету я не испытываю таких тёплых чувств, особенно после того, как он тут на колено опустился. Боже ты мой, у нас в доме не живут рыцари Круглого стола, а Патрисия – не Артур!
Моя последняя попытка: щипаю себя и понимаю, что это не сон.
– Твою ж мать… – шепчу и откидываю голову назад, изучая потолок.
Вау, на нём всё идеально – ни одного пятна или развода, как во всём доме и семье, кроме меня. Я точно не подкидыш? Может, всё же я не родная их дочь – не впервые кажется, что я приёмная. Да и это бы решило часть моих проблем.
– Кеннет, милый, не хочу вас расстраивать… – прокашливаясь, шепчет мать. А в голове циркулирует только фраза: «Ой, нет-нет-нет, только не это!». – Но вы же с Патрисией знаете традиции нашей семьи…
– Конечно, миссис Хорн! – спокойно отвечает Кеннет, сестра только теснее прижимается к нему, ища не то поддержки, не то защиты. – Мы готовы ждать столько времени, сколько потребуется Лорин, чтобы найти жениха.
«Ну, начинается…», – глаза сами собой закатываются, только силой воли сдерживаюсь, чтобы не скорчить ещё и рожицу всем присутствующим.
– Только посмотри, какая воспитанная стала молодёжь: ещё чтит традиции рода, – обращается мама к отцу, а потом ко мне: – Что насчёт этого думаешь ты, дочка?
Каждый раз, когда мама делает так, задаюсь вопросом: «Почему я всё ещё умею разговаривать?». Было бы проще, если бы я молчала. Меньше бы возникало недопонимания между мной и всеми остальными людьми в моей жизни. Да, и что я могу на этот счёт сказать? Я и так говорила об этом множество раз!
Ненавижу. Нет, не так! Не-на-ви-жу э-ти тра-ди-ции! Да кто ещё в наше время им следует? Конечно же, семья Хорн! Только в себе я что-то не замечаю голубой крови: мы обычная американская семья из Мичигана, если не считать этот пунктик родителей и тот, что мне нельзя от них съезжать, пока на пальчике моём не заблестит колечко.
– Поздравляю, Патрисия! – натянутую улыбку на лице наверняка видно с Луны.
– Спасибо, сестрёнка!
Патрисия отрывается от «рыбы-прилипалы» и направляется ко мне, распахивая руки для объятий. Оглядываюсь по сторонам: так бы хотелось что-то просунуть между нами, но дорога свободна. В нос ударяет запах её духов и Кеннета – даже воротит, они как попугайчики-неразлучники. Её пальцы складываются в замок на шее, и она целует в щёку. Как только эта соплячка до меня достаёт? Она же ростом всего ничего.
– Так и?.. – нетерпеливо интересуется отец, впервые открывая рот за вечер.
– Папа, прекрати! Не дави на Ло, – сладко говорит Пат, и отец тает словно сахар в чае, даже не накидываясь на меня с монологом о том, когда же уже я выйду замуж и дам спокойно жить своей младшей сестре и им тоже, освободив жилплощадь – нет, ну если гадить, то по-крупному.
Что я могу сказать? Дурацкая традиция, параноидальная я бы даже сказала. Но и сестра, и родители верят в то, что замуж обязательно должна выйти сначала старшая сестра, а только потом младшая, в противном случае – на обеих ложится родовое проклятье. Не видать нам счастья до конца жизни – неудачи будут преследовать тут и там. Сколько бы я ни думала об этом, всё равно не удаётся поверить в эти бредни.
Я люблю свою сестру. Уверена, что она меня даже сильнее. Мы с ней всегда прекрасно ладили, и я не замечала такой яркой разницы между нами, что бы ни говорили люди вокруг. Их разговоры не имели смысла, пока родители не посадили меня в четырнадцать лет на диван, а сестру в десять, и не объяснили, что надо следовать традициям – это наша возможность достичь счастья в жизни. Тогда, в отличие от Пат, я засмеялась, даже пошутила, что, к несчастью, она не выйдет замуж или наложит на нас чары злой колдуньи. Только ей вот было не до смеха – Патрисия поверила во все рассказанные случаи неудач членов нашей семьи в разрезе столетий. У родителей даже была толстенькая папка на этот случай.
Патрисия всегда мечтала о пышной свадьбе с принцем. Белое платье, диадема, карета (в двадцать первом-то веке!), кольца бы держали на подушке с привязанными воздушными шарами, и другая лабуда, от которой возникали только рвотные позывы. Родители обещали малышке, что у меня это пройдёт – не прошло.
Мне двадцать семь лет, а я так и не замужем. По меркам общественности, это даже могло быть нормальным, если бы не тот факт, что у меня и парня-то никогда не было. Они никогда не бегали за мной, а я уж подавно. Тот раз на выпускном и пара случаев в общежитии колледжа в темноте и под одеялом, стесняясь обнажиться и боясь разбудить соседку, не произвели впечатления, которым делились одногруппницы друг с другом. В конце концов, я чувствую себя героиней из «Амели»[2], понимая, что не одинока в этих мыслях, да и мне достаточно лучшего друга-идиота, чтобы чувствовать себя более-менее комфортно.
Ладно, вру! Три года назад выпила лишнего и потехи ради установила Тinder, написав рандомному незнакомцу, у которого на аватарке не стоял член, и сам он был похож на американца, хотя бы на первый взгляд. Но из этого ничего хорошего не вышло, мягко говоря, и после этого нет желания вообще пробовать, если и так отличненько живётся с ящерицей Кэнди и распланированным графиком выхода фильмов, сериалов и книг.
– Что-то мне нехорошо, пойду в комнату.
Вылезаю из объятий Пат и, пока никто не успел очнуться от радости, исчезаю в коридоре, взбегая по лестнице, стараясь не смотреть на стену сбоку, где развешаны фотографии нашей семьи – я уверена, на них бы были осуждающие взгляды. Блокирую дверь на случай вторжения «инопланетян», кидаюсь на кровать с одной лишь целью – погрузиться в музыку. Натягиваю наушники и врубаю до упора. Одна песня сменяет другую, становится чуть легче – помогает растерять себя в мелодиях и словах, которые проникают в каждую клеточку, блокируя другие мысли. На The Humbling River у меня непроизвольно текут слёзы. Я не из слабых, но что-то в этом вечере ломает меня, и всхлипываю так громко, как получается, не стесняясь, что из домашних кто-то услышит. Так и засыпаю: с распухшим лицом, в одежде и наушниках.
Если меня кто и хотел добудиться, то у них это не получилось. Или настолько снова всех расстроила, что решили игнорировать моё существование? Каждое движение отзывается болью в теле, всему виной неудобная поза, но как хорошо, что сегодня выходной и не надо бежать на работу в магазин – точно бы ничего не вышло.
Может, уволиться и свалить на все четыре стороны? Чтобы никто не нашёл следов и не пришлось бы до скончания веков слушать, какая я плохая и безответственная – не даю строить жизнь ни себе, ни людям вокруг. Плевать, пошло оно всё!
На телефон приходит сообщение от Пат: «Лор, у меня для тебя сюрприз! Приходи в кафе «Дыра комиксов» в 18:00. Отказы не принимаются, хохохо». Мы до сих пор живём в соседних комнатах, но она время от времени пропадает с Кеннетом то тут, то там, а я занимаю площадь в доме родителей на постоянной основе, создавая себе буфер в виде еды, крова над головой и постоянного нудения насчет свадьбы. А ведь родители уже пару месяцев не нарушали покой предложением познакомиться с очередным сыном друзей.
Непроизвольно улыбаюсь, представляя Патрисию. Да, я самая ужасная сестра на свете, но Патрисия всегда меня балует: то коробкой комиксов, то книгами, то дисками на blu-ray c полной антологией любимого сериала. Вот бы нам поменяться местами, и никаких проблем. Она бы не страдала, а я жила бы себе спокойно в роли младшей дочери.
На часах только 11:34. Могу проваляться полдня в кровати и посмотреть серии, которые вчера пропустила из-за того, что была размазнёй. Пульт от телевизора сразу попадается на глаза, спасая меня от лишних размышлений. Теперь только я и он.
Время пролетает незаметно, даже приходится собираться впопыхах: надеваю растянутые лосины и толстовку с историческими пятнами, которая может рассказать чуть ли не больше обо мне, чем я сама. Слава богу, Пат наплевать, как я выгляжу, а то бы снова пришлось выслушивать нотации о моём внешнем виде.
Бросаю в рюкзак телефон и кошелёк на фразе: «To be continued», и вылетаю из комнаты, пробегая через пустой дом. Лечу как Флеш до остановки в паре домов от нашего без зонта под проливным дождём. Лишний раз вспоминаю, что так и не получила права из-за своей амаксофобии – ну не могу я управлять транспортным средством, хотя с ролью пассажира справляюсь на «отлично». Такси тоже не вариант – платить приличную сумму за несколько кварталов выше моих сил. И сегодня, как назло, автобус закрывает двери прямо перед носом.
– Урод! – вылетает изо рта ругательство, и меня мгновенно обливает машина, пролетающая следом, с ног до головы из чёрной лужи с примесью окурков. – Вот ты…
От дальнейших обзывательств спасает мысль, что в кафе Пат подарит нечто особенное. Хотя, казалось бы, сейчас я последняя, кто это заслуживает.
Приходится идти пешком минут десять, прикрывая голову рюкзаком, хотя это не имеет смысла – я уже насквозь сырая. Надеюсь, что кожа сумки спасёт ценные вещи внутри от дождя.
Когда я захожу в кафе, обувь хлюпает, а с одежды течёт чуть ли не ручьём. Не оборачиваются на меня только если слепые. Даже не знаю, насколько плохо выгляжу, однако взгляды окружающих красноречивее любого зеркала. Если меня не приняли за бездомную, то уж за полоумную точно.
Хозяин по-дружески кивает, уже совсем не удивляясь тому, в каком виде я могу прийти в кафе. Уж он-то успел увидеть меня всякую: и после многочасовых рыданий над финалами кинокартин, и после бессонных ночей, и после Хэллоуина без снятого грима. Для него я стала чуть ли не таким же экспонатом и фигуркой, что стоят на полках кафе и под витринами с различными персонажами из киновселенных и культовых фильмов.
Кеннета замечаю раньше Пат, потому что он встаёт со своего места, а в его взгляде читается… Отвращение? Что ж, тоже удивил!
Неспешно подхожу ко столу, стоит встать и подо мной образуется приличная лужица с одежды и, вероятно, вытекая из кроссовок.
– Милая! Что с тобой случилось?
Протягиваю руку. Сестра не боится вляпаться в грязь и сжимает моё запястье. Кеннет отходит, и я уже хочу мысленно его обругать, но он услужливо возвращается с несколькими полотенцами, которые достал для меня Арни – хозяин ресторана.
– Не стоило… – смущение почти отражается на лице.
– Перестань, Лорин – мы семья, – Кеннет улыбается так, словно это я его избранница.
– Так о чём ты хотела поговорить, Пат? – перевожу тему в поисках «спасательного круга». Голова раскалывается от одной только мысли о свадьбе. Разревусь сейчас ещё перед ними, чего доброго.
– Извините за опоздание! – неожиданно слышу радостный голос сверху.
Поднимаю взгляд и вижу его. Не сразу доходит, кто это, потому что рассматриваю парня по частям: вот бомбер, свободная майка с глубоким вырезом, большие губы, курносый нос с небольшой ямкой на конце, густые русые волосы, светлые глаза. Щёки полыхают костром, я вскакиваю с места и выплескиваю на этого «незнакомца» содержимое стакана со стола.
– Дорогая моя, я ещё даже не завёлся, можно было и не охлаждать! – он стирает капли с лица одним лёгким движением руки и пробует на вкус. – Хотя яблочный лимонад тут просто бомба!
Он изучающе на меня смотрит, по его одежде продолжает стекать вода, а он даже не отряхивается, словно этого недоразумения между нами и не было.
Длинные руки хватают за толстовку и притягивают к себе. Его губы так близко, что в первые секунду перехватывает дыхание – не привыкла я к такой близости с незнакомцами. Но важнее даже не то, что я нахожусь с ним так близко, а то, что не могу вырваться из плена его губ, открытой шеи со слегка вздувшимися венами и запаха парфюма с нотками эвкалипта и бергамота.
– Лорин, поиграем? – чужой рот словно вбивает эти слова в меня, заставляя напрячься ещё сильнее.
[1] – Персонаж из сериала «Как я встретил вашу маму», речь идёт об одной серии, когда друзья узнают, что он всегда получается идеально на фотографии, чтобы они не сделали до момента съёмки.
[2] – Главная героиня фильма «Амели» так же, переспав несколько раз с мужчиной, не нашла ничего особенного в этом занятии.
Часть 2. Лорин Хорн. Выигрыш, проигрыш или ничья?
Первое, что я делаю – отталкиваю парня подальше от себя. Выходит не очень сильно, но вполне достаточно, чтобы он удивился такому повороту и отпустил мою кофту. В том месте, где он держал, горит кожа, да чего уж там – я вся пылаю от ненависти к этому субъекту. Чего только стоит эта его улыбочка а-ля Король Вечеринок и всех девичьих тру… сердец.
– Лорин, что ты делаешь? – впервые слышу в голосе сестры прямое неодобрение, а на лице отражается злость, которая ей тоже несвойственна. Несколько вопросов в голове не дают покоя, но самый главный: «Какого хрена здесь происходит?».
– И это ты у меня спрашиваешь? – в моём голосе наверняка слышатся истеричные нотки. К слову, всё кафе не только нас слушает, но и повернулось в ожидании предстоящей драмы – не каждый день такое устраивают в людном месте, особенно потому что это считается семейным кафе или исключительно фанатским. Бросаю беглый взгляд на зал и замечаю, как детки, ударяя фигурками супергероев, имитируют нашу разборку, а мамочки, качая головой, пытаются их успокоить, развернув ко столу. А мне здесь и сейчас нужна кровь этого парня, а лучше, чтобы на него напал обезумевший зомби и сожрал с потрохами. Прямо у меня на глазах.
– Да, у тебя!
Губы Пат кривятся, отчего всё лицо становится больше похоже на гримасу, чем на личико куколки Барби. Я замечаю, как она сжимает в кулаках приборы, видимо, забыв со всеми событиями, что ела. Да собственно я за свою жизнь тоже переживаю, не хватало ещё тут восстания Чаки. Но больше я слежу за любым его телодвижением: пусть только рыпнется, я сама на него наброшусь. А он только сильнее натягивает лыбу, тем самым, я уверена, издеваясь надо мной.
– А ты вообще заткнись, антипод мужчины!
– Можно проявить хоть каплю уважения к моему брату – Лукасу? – неодобрительно заявляет Кеннет, слегка привставая со стула и садясь обратно, когда на нас снова поворачиваются люди. От такого поворота я бы точно упала, если бы не крепкие мужские руки, которые усаживают на подставленный стул. Голова идёт кругом, закрываю глаза – здесь точно где-то должно быть камеры. Или как мне объяснить весь этот балаган вокруг? Я ведь точно должна быть в ток-шоу, ну чёрт, в жизни такого не происходит – мы же в Мичигане.
– Ло, послушай… – кто-то касается руки, не нахожу в себе сил отдернуть её, но хотя бы напрягаюсь для защиты. – Не знала, как тебе это предложить, и всё идёт, к сожалению, не по плану…
– Да говорите ей уже как есть, ведь видите – лучше ей не станет. Если уж вводить в состояние овоща, то сразу, – снимая сырой бомбер и вешая на спинку стула, говорит Лукас. А я вот знаю его совсем под другим именем, чёртов осёл.
Старший Мэй возникает за спиной и накидывает снова полотенце на плечи, которые успели упасть, пока я тут проявляла себя актрисой плохой мелодрамы, и даёт второе, чтобы я вытерла лицо или волосы, которые даже мне кажутся сейчас отвратительными.
– Лорин, мы с Патрисией просим тебя сделать нам небольшое одолжение – выйди замуж за моего брата, – секундное молчание нарушается продолжением: – Фиктивно, конечно.
Глаза не только лезут на лоб, они прям бегут, а в горле пересохло; вырываю стакан из рук Пат и пью, даже не заботясь о том, что течёт по подбородку и на кофту, пока Кеннет продолжает, игнорируя напрочь моё состояние:
– Поживёте пару лет вместе, он ничуть тебя не стеснит – у него свой дом, и ему даже необязательно жить вместе с тобой.
– Да как же я без моей невестки? – рука Лукаса продвигается по столу в мою сторону, словно Вещь. [1]
– Ещё движение, и ты труп! – так сильно сжимаю стакан в руке, что он трещит.
– Кен, так и знала, это была плохая идея… – Пат теребит салфетку в руках, избегая взглянуть на меня. А я-то вот очень бы хотела посмотреть и спросить, о чём она только думала, придумывая такой план.
– Нет. Постой, милая! – новоиспечённый женишок кладёт руку на её ладонь в жесте успокоения. Меня бы кто успокоил изрядным количеством искромётного юмора Макс [2]. – Лорин, ты не подумай: мы не обманывали, когда сказали, что будем ждать, сколько понадобится, но…
– Он просто хочет её трахнуть и сделать детишек, – вставляет свои пять копеек младший брат, ковыряя трубочкой в стакане, шевеля кубики льда. Когда ему успели принести коктейль? Кажется, я двигаюсь в другой вселенной и по другим законам.
– Лукас! – вскрик Кеннета приводит меня в чувства, а вот у мерзавца так и не сходит улыбка с лица.
– Какой ему… – подчёркиваю последнее слово и кидаю взгляд на сосунка. – … прок жениться на мне и играть роль для наших родителей?
Во мне появляется хоть крупица разума, только вот от неё зажигаются глаза у Пат, и это чувство больно колет в груди.
– Вообще-то ты могла обратиться ко мне напрямую, не чужие же люди.
– Замолчи, когда сопляков спросят – ответишь!
– У дворовой кошечки острые коготки, – усмехается тот, отпивая коктейль.
– Она права, Лукас! – говорит Кеннет, а обращаясь ко мне: – Потому что, как старший ребёнок в семье, я буду распоряжаться наследством, за что брату и отойдёт приличная сумма.
«Вот почему в нашей семье нет такой традиции?».
– То есть в вашей сделке, выигрывают все, кроме меня?
Лукас смеётся, хоть кто-то здесь понимает всю иронию происходящего.
– Что ты хочешь, Лорин? – устало спрашивает Патрисия. – Мне кажется, теперь и я заслужила что-то от тебя. Не долго ли терпела все твои выходки и желания?
Она права: я всю жизнь была эгоисткой и издевалась над ней, говоря, что её мечта не исполнится – не будет идеальной свадьбы и оравы детишек. Да не могу я представить даже саму идею выйти замуж, а уж тем более за него.
– Хочу, чтобы вы оставили меня в покое: и ты, и родители.
– Выйди за Лукаса замуж и через два года, а, может, и раньше, будешь свободна. Мы каждый год будем покупать тебе билет на комик-кон в Сан-Диего, диски, статуэтки… Скажи, что ещё сделать? Я хочу быть с Кеннетом и ни от кого не прятаться по углам. И не хочу, что на нашу семью…
Хочет она того или нет, но её фраза бьёт по больному. Выскакиваю из-за стола, хватая свои вещи и не замечая новых взглядов со стороны, и выбегаю из кафе – не нахожу слов, хотя скорее бегу из-за страха. Из-за страха увидеть несчастное лицо сестры или согласиться на их предложение? Двадцать семь лет, а ума в таких вещах как у подростка. Хорошо хоть рюкзак захватила, а то пришлось бы возвращаться – стыда не оберёшься.
Это всё надо обдумать, но не на такую дурную голову – нужно успокоительное и тихое место, чтобы решить и не заказать киллера для всех вокруг. Пробегаю несколько десятков метров, прячась за домом и поглядывая на выход из кафе, увижу хоть кого-то из той братии и побегу ещё дальше. Набираю единственный номер, который знаю наизусть, и говорю:
– Код 10-34. [3]
– Код 10-4 [4], – незамедлительно отвечают на другом конце провода. Сразу же после этого отключаюсь – больше говорить не о чем, скоро я уже буду на месте.
Подхожу к дороге, боясь, что никто не возьмёт в таком виде в салон. Поэтому стараюсь выжать волосы и оттереть с лица и одежды грязь, систематически стопая проезжающие машины и оглядывая назад. В конце концов, я ловлю такси и называю адрес.
«Ничего страшного, потрачусь», – затыкаю внутреннего жмота, а все мысли теперь только о нём. Правильно! О сериале «Как я встретил Вашу маму».
Прошу таксиста прибавить газу, даже секунды, проведённые в одиночестве в такой ситуации, вгоняют в уныние, а это ничем хорошим не обернётся – топом самых грустных фильмов на свете. А я категорически избегаю таких периодов. Хотя список фильмов отменный.
Машина останавливается у многоквартирного дома совсем не в бедном районе, передаю деньги и устремляюсь к домофону. Нажимаю на кнопку вызова и там, не спрашивая: «Кто?», незамедлительно открывают. Улыбаюсь, в этом весь он.
Подняться на четвертый этаж не составляет труда, что-что, а вот выносливости мне не занимать – новые альбомы любимых исполнителей прослушиваю исключительно во время беговой тренировки. Дверь квартиры уже открыта, проскальзываю внутрь, на ходу развязывая шнурки, в коридоре появляется знакомая рыжая шевелюра друга, Тоби Харриса:
– Эл, чао! Я вот смотрю на твою толстовку… Снова вляпалась в историю? – он единственный, кому я позволяю так себя называть, но мои ассоциации с этой вариацией обращения не меняется.
– Привет, Кира.
Один кроссовок уже слетел, а второй сопротивляется давлению.
– Опять ты за своё? – его каждый раз бесит отсылка к «Тетради смерти» – не понимает, насколько это важно, насколько я его ценю.
– Да прекрати, Тоби! У меня был просто отвратительный день, – он пытается что-то вставить. – И прежде, чем я тебе расскажу обо всём, нужны, как минимум, три серии. Всё готово?
– Обижаешь в собственном доме! – это, конечно, звучит несерьёзно, потому что на губах играет хитрая улыбка ирландца, а скорее – лепрекона, который нашёл второй горшочек золота.
– Тогда погнали.
Скидываю второй кроссовок вместе с носком и плюю на это – потом надену. Проходим в гостиную, размером со среднюю квартиру, но с минималистичным дизайном, на стене красуется заставка сериала, собранная из нескольких экранов телевизоров. Только сегодня, обводя глазами интерьер, обращаю пристальное внимание на то, что Тоби действительно богат, такое чувство, что до этого я об этом не имела представления. Плюхаюсь на кожаный диван, немного рассыпая миску с поп-корном, отчего парень только улыбается:
– Так и знал, что это ты! А то мне постоянно в жопу зёрна упираются, – его лицо, когда он улыбается становится ещё круглее, словно он Чеширский кот.
– Меньше сидеть голышом надо, а вообще – цыц!
Нажимаю на play, и мир немного приходит в порядок: звучит голос Теда [5] и возникают его детки – я вовсе забываю обо всех сегодняшних событиях. Когда заканчивается третья серия, Тоби выхватывает пульт из рук и выключает экраны, и замечаю только после того, как это происходит, чувствуя, что теперь я сжимаю только пустоту.
– Рассказывай! На этот раз явно не такое безобидное, – его лицо на минуту становится серьёзным.
– Всё как обычно: пытаюсь захватить мир. [6] Ладно-ладно, не кипишуй! Патрисия и Кеннет хотят пожениться. Он сделал ей предложение, прикинь?
На лице Харриса отображается удивление и страх: он знает, что это значит. Мы знакомы много лет, поэтому такую тему обойти было очень сложно. Особенно если учесть, что после каждого напоминания семьи об этом условии проживания дома, я срывалась и ехала к нему заниматься тем же, что и сейчас. Тоби и сериалы – лучшее лекарство на Земле.
– И что дальше? – он явно чувствует, что это только верхушка айсберга.
– Они сделали мне предложение, от которого невозможно отказаться. [7]
– Господи, Лорин, прекрати говорить цитатами! – он злится, а за Тоби я тоже не наблюдала таких черт – видимо, сегодня день удивлений. Я нервно елозю по коже, пока он смотрит на меня и ждёт ответа – тут явно не так уж и просто собраться.
– Принимая их предложение, я должна выйти замуж за брата Кеннета и через пару лет развестись, а они смогут жить себе припеваючи.
Он отшатывается от меня, словно я зарядила ему пощечину, и как будто тон его лица становится не белым, а белёсым. Его руки сжимают пульт, и корпус пластмассы поскрипывает от силы.
– И что ты ответила? – чуть выдыхая, спрашивает Тоби, уставляясь прямо мне в лицо.
– Как тебе сказать… Убежала, – вспоминаю лицо мерзавца-Лукаса и непроизвольно сжимаются кулаки.
– А ты в своём духе! – смеётся невесело Тоби.
– И это не самое страшное. Брат Кеннета – тот самый тип, с которым познакомилась в tinder.
Харрис несколько секунд смотрит на меня, проверяя шучу я или нет, а потом, забывая о предыдущей информации, падает на диван в приступе истерики, еле сдерживаясь, чтобы не заорать во всё горло. Его лицо краснеет, и я уже боюсь, что он сам себя убьёт.
– Ло, ты меня сейчас … добьёшь, – сквозь слёзы проговаривает он. Я не злюсь, но для него-то это шуточки, а для меня – жизнь. – Тот самый, что забронировал место в дорогом ресторане, назаказывал разных блюд, а потом ушёл в туалет, сказав, что ему нехорошо, и исчез?
– Да, тот самый… – события всплывают перед глазами, от которых я бы хотела избавиться раз и навсегда. На мне фиолетовое платье на бретельках, на столе горят счечи, а через их пламя я рассматриваю…
– Тот, кого ты ждала час, а потом ещё и заплатила за ужин? – прыская, выдавливает из себя Тоби.
– Да-да, Тоби, тот самый!
Он сжимает губы, чтобы не засмеяться, но у него это, мягко говоря, плохо получается.
– Ты – ангел смерти, я сегодня точно умру!
– Пока ты тут снова не впал в истерику, дай мне, во что могу переодеться.
– Да, хорошо, – давясь смехом каждую секунду, уходит к шкафу Тоби.
– Держи! – Харрис протягивает спортивные штаны и клетчатую рубашку, пытаясь скрыть усмешку – теперь он понимает, что я нихренашечки не выйду замуж, но и не посмеяться над таким совпадением он не может. – Где ванна, знаешь.
