Текст книги "Черный Лев"

Автор книги: Джуд Деверо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

На третий день они прибыли к старому каменному донжону с осыпающимися стенами и почти неразличимыми зубцами наверху. Их немедленно окликнул часовой.

– Сэр Морелл из Мальвуазена! – крикнул рыцарь, и ржавые колеса с оглушительным скрипом стали вращаться, открывая ворота. Мостик, перекинутый через пересохший, забитый мусором ров, уже не поднимался, поскольку цепи давно оборвались. Только решетка с железными наконечниками еще была на месте.

Больше никто не делал вид, что Лайонин везут к родственникам. Окружающие свободно рассуждали о выкупе, либо заключив, что пленница знает об их планах, либо посчитав ее слишком тяжело больной, чтобы понять, о чем идет речь. Лайонин усмехалась про себя. Что за глупцы!

Одна Амисия заметила количество еды, которое поглощала пленница. Только вчера лошадь Лайонин испугалась кролика, и ей пришлось потратить немало сил, чтобы укротить испуганное животное. Она не хотела мешком свалиться на жесткую землю, даже для того чтобы показать остальным, как больна и слаба.

Укротив лошадь, она подняла глаза и увидела улыбку Амисии» Та явно давала понять, что ее Лайонин не обманула, но их союз крепок.

Они пересекли древний мостик и проехали под решеткой, невольно глядя наверх из опасения, что тяжелое сооружение свалится им на головы.

– Морелл! И все так же красив!

Лайонин искоса наблюдала, как высокая стройная женщина бросается в распахнутые объятия Морелла. Волосы и шея незнакомки были полностью закрыты вуалью и барбеттой.

– Идите скорее к огню. Мне нужно многое вам рассказать.

Лайонин не нашла ничего особенного в ее словах, но отвела глаза, когда руки женщины легли на грудь сэра Морелла. Слишком свежи были воспоминания о радостных приветствиях, грустных прощаниях с любимым, чтобы беззастенчиво смотреть на этих двоих, очевидно, тоже любовников.

Матрос помог ей спешиться. Лайонин взяла Амисию за руку, и они вместе направились к осыпающемуся замку. Деревянные ступеньки внешней лестницы, ведущей на второй уровень, казалось, вот-вот рухнут.

– Вижу, вдова не заботится ни о чем, кроме своей страсти к мужчинам. Не опирайся на меня. Я не выдержу твоего веса! И уверена, что ты знаешь о выкупе.

– Знаю, – жестко отрезала Лайонин. – Алчность станет причиной твоей гибели.

Амисия только улыбнулась в полумраке холодного зала:

– Угрожаешь? Забыла, что твоя собственная жадность и стремление получить титул для ребенка привели тебя на корабль?

– Вовсе не это. Я думала, Ранулф тебя любит. Странный пронзительный смех вырвался из горла Амисии.

– Ты еще большая дура, чем я думала. Могла бы остаться и бороться за него.

– Но… король Эдуард…

– Молчи! Тебя услышат! Раньше надо было думать! Теперь тебе только и остается, что жалеть о собственной глупости!

– Это точно, – прошептала Лайонин.

– Амисия! – позвал сэр Морелл. – Подведи нашу гостью поближе к свету!

Встав у очага, Лайонин мельком взглянула на хозяйку и отвернулась.

– Что это с ней? Она больна! Еще перезаразит здесь всех!

– Нет, всему виной беременность и качка, – заверила Амисия. – Ей нужно отдохнуть, выспаться, и все будет в порядке.

– Надеюсь, мои усилия будут вознаграждены. Посадите ее где-нибудь… Амисия, так ведь? Мне противно на нее смотреть.

Лайонин бессильно опустилась на голую скамью: перед очагом стоял только один стул, да и тот был занят вдовой.

– Уверены, что этот самый муж не найдет ее здесь? Я много слышала о нем и не имею желания вступать с ним в сражение.

– Леди Маргарет, вы не сможете выиграть битву даже с безоружным войском угрей, не то что с рыцарями графа Мальвуазена! – фыркнул Морелл.

– Морелл, я знаю, что не так хорошо защищена, как при жизни своего дорогого мужа, но мои воины тренируются каждый день.

Сэр Морелл откинул голову и расхохотался:

– Ваши люди не смогут держать осаду. И тренировка, о которой вы говорите, не только не готовит их к войне, но лишает последних сил, так что не рассказывайте мне о вашем гарнизоне! Я и выбрал это место по той причине, что никому в голову не придет, что в таких развалинах содержится столь ценная пленница, как графиня Мальвуазен.

Но леди Маргарет ничуть не оскорбили издевательства сэра Морелла.

– Вы, как всегда, меня недооцениваете.

Она дважды хлопнула в ладоши, и из углов зала выступили четверо уродливых, покрытых шрамами гигантов с переломанными носами и скулами. Их лапищи сжимали воинское оружие: булаву, усеянную шипами, кистень на цепи, тяжелый военный молот с «клювом и пикой» и столь же увесистый топор. С поясов свисали мечи и кинжалы.

– Рад видеть, что вы так хорошо защищены, леди Маргарет, но неужели считаете, будто четверка обычных солдат, даже таких сильных, сможет устоять против Черного Льва, вздумай он напасть на замок? Его всегда сопровождают семь черных дьяволов! – прошипел Морелл, в бессильной ярости сжимая чашу.

– Не смейте портить чашу, Морелл. Я помню, как вы мечтали стать одним из его стражей, но он сразу понял, что вы собой представляете. Кому захочется постоянно ожидать клинка в спину от собственного рыцаря! Не вздумайте меня ударить! Моей личной страже не слишком нравятся ваши «любовные игры», которые мне так часто приходилось выносить в прошлом. Похоже, вы не понимаете, в чем назначение этих людей. Они призваны охранять, только не меня, а ее.

Лайонин увидела, как женщина ткнула пальцем в ее сторону.

– Мои люди не отойдут от нее ни на шаг. И если посланцы Мальвуазена попытаются отнять пленницу, я прикажу ее убить еще до того, как они появятся.

– Я действительно вас недооценивал, – широко улыбнулся сэр Морелл. – Можно держать ее хоть в открытом поле, в его собственном замке, и ему все равно не останется ничего, кроме как вручить нам выкуп. Груженные золотом телеги. Да, вы поистине умны.

– Благодарю вас, прекрасный рыцарь. – Леди Маргарет встала и, обняв Морелла, прижалась к нему всем телом. – А теперь должна объявить, что они будут охранять ее и от вас.

Рыцарь порывисто оттолкнул ее:

– Нет, я желаю эту женщину и возьму ее.

Повинуясь быстрому жесту хозяйки, все четверо громил окружили скамью. Лайонин почувствовала себя невероятно одинокой и беззащитной в кольце из нависших над ней негодяев.

– Эта женщина будет содержаться, как подобает ее положению, а не как шлюха, привезенная сюда для вашего удовольствия. Судя по тому, что я слышала о Черном Льве, подобное обращение разъярит его, заставит потерять рассудок, ион, ведомый слепым гневом, может штурмовать замок. Если женщину убьют, мы потеряем выкуп. Если же граф погибнет, не оставив наследника, замок Мальвуазен вернется к королю, и мы опять-таки ничего не получим.

– Но она носит его наследника!

– Вы, должно быть, волшебник, если заранее знаете пол ребенка и уверены, что он вообще родится живым, – саркастически бросила леди Маргарет. – Нет, пока она здесь, о ней будут всячески заботиться. Элис! – Она обернулась к нескладной, грузной женщине, возникшей откуда-то из мрака. – Это леди Лайонин. Отдаю ее на твое попечение. Отведи ее в башню, в ту комнату, которую вчера приготовила, и ухаживай за ней. Помнишь все, что я тебе говорила?

Элис кивнула и, подойдя к Лайонин, решительно, но не грубо взяла ее за руку.

– Этой особе можно доверять? – встревожилась Амисия, глядя им вслед. – Лайонин умеет внушить слугам любовь.

– О нет, с Элис это не пройдет, – заверила леди Маргарет, обшаривая взглядом тощую фигуру Амисии. – Она немая и не сможет выдать наши тайны. Кроме того, она немного не в себе. Правда, злости в ней тоже нет. Я рассказала ей о ребенке, и она будет хорошо заботиться о нашей драгоценной маленькой графине.

Она презрительно усмехнулась, глядя на закрывшуюся дверь:

– Похоже, этой особе все давалось без труда. Родилась дочерью барона, вышла по любви за красивого, богатого графа… У нее было все, что только можно пожелать.

– Именно, – ухмыльнулась Амисия. – И ей давно пора поделиться своим везением с остальными.

Глава 15

– Элис! – позвала Лайонин, ежась от сквозняка. Даже тяжелые шерстяные одеяла не защищали от сырости и холода каменного донжона. – Надеюсь, ты здорова?

Она взглянула на грузную служанку, склонившуюся перед очагом, где медленно оживал огонь.

Элис обернулась и энергично закивала головой.

– А кашель твоей матушки? Ей лучше?

Элис сделала вид, будто что-то пьет, и показала на Лайонин.

– Значит, травы, которые я посоветовала, помогли ей? Я очень рада. В такую погоду нельзя болеть.

Лайонин попыталась сесть, и служанка мгновенно оказалась рядом, чтобы ей помочь.

– Я стала огромной, верно? – улыбнулась Лайонин, потирая вздутый живот. – Ранулф был бы…

Элис сжала ее худенькие плечи, нахмурилась и покачала головой.

– Ты права, не следует этого делать. Воспоминания слишком болезненны, даже сейчас. Как по-твоему, мальчик отдал кому-нибудь пояс? Когда сэр Морелл поймал беднягу, пояса при нем не было.

Элис отвернулась.

– Прошло так много времени, а от Ранулфа ни слова. Леди Маргарет утверждает, что он не ответил на ее требования. Думаешь, он не захочет платить выкуп? Я всегда была для него бременем.

Элис поджала губы и угрожающе свела брови. Лайонин слабо рассмеялась:

– Я не стану начинать все заново. Ты и без того немало наслушалась о всех подробностях моей жизни. Что мы будем делать сегодня?

Элис улыбнулась, подошла к простому деревянному сундуку, стоявшему в углу комнаты, и, открыв крышку, почтительно вынула кожаную сумку, в которой лежала драгоценная книга.

– Самый подходящий день для чтения, – согласилась Лайонин. – Скажи, мои стражи еще не забыли меня?

Элис вздрогнула и бросила боязливый взгляд на дубовую дверь.

– Элис, они не могут быть так ужасны, как ты считаешь. Я здесь уже четыре месяца, и они ничего не делают, только сидят и наблюдают за комнатой.

Элис со вздохом посмотрела на нее. Они уже обсуждали устрашающих охранников, но ни к чему не пришли.

Служанка помогла хозяйке встать с узкой постели. Беременность сделала свое дело: некогда стройная, Лайонин теперь стала отяжелевшей и неуклюжей. Элис натянула на нее свободную одежду и аккуратно расчесала густые волосы.

– Как по-твоему, может, их подрезать? Брент говорил, что многие женщины при дворе считают их чересчур длинными.

Я ведь рассказывала тебе о Бренте. Верно?

Поймав смеющийся взгляд Элис, Лайонин схватила большую загрубелую руку и приложила к щеке.

– Ну конечно, я уже успела поведать о себе все, что можно. Должно быть, тебе ужасно надоели мои истории.

В ответ Элис погладила щеку хозяйки.

– Леди Маргарет считает тебя простушкой. Вряд ли она обрадуется, узнав, как ошибалась. Проведай она, как ты умна, ни за что не поручила бы тебе охранять меня. А теперь подойди, сядь рядом, и я почитаю тебе, а потом поучу грамоте. Еще немного, и ты сама сможешь читать эту книгу. Говорила я тебе, что у Ранулфа целых шесть книг? О нет, не смотри на меня так, а то у меня мороз по коже. Клянусь, ты целый час ничего не услышишь о моем Ранулфе, но берегись, я могу припомнить что-нибудь новенькое, чего ты еще не слышала. Сомневаюсь, правда, но кто знает?

Тут тяжелая дверь скрипнула, и женщины обернулись на звук.

– Что-то ты не похожа на несчастную пленницу, – процедила леди Маргарет, садясь на стул у огня. – И мы все еще не получили известий от твоего мужа. – Она окинула Лайонин зловещим взглядом, прежде чем добавить: – Я слышала, что муж тебя безумно любил, но теперь что-то не торопится вернуть жену. Вчера прибыл мой гонец с известием, что граф Мальвуазен веселится при дворе с тамошними дамами и думать забыл про тебя. Не похож он на убитого горем мужа, тоскующего по пропавшей супруге! Может, у тебя найдется ответ на эту загадку?

Лайонин отвела взгляд.

– Нет, откуда же? – тихо ответила она. – Ведь я вовсе не утверждала, что он меня любит. Это все Амисия. Я всего лишь дочь барона, и может быть… Ранулф… – Одно его имя заставило ее сморгнуть слезы. – Ранулф нашел другую.

– Ба! – отмахнулась Маргарет, поднимаясь и подходя к окну с такими щелястыми ставнями, что холодный утренний воздух беспрепятственно проникал в комнату. – Какие бы чувства он ни испытывал к тебе, такого я не ожидала. Ты его законная жена, к тому же на сносях, и ему это известно. Если не ты, то хотя бы его дитя! Морелл собирается в Англию – узнать, почему не готовят выкуп. А что касается Амисии… Так и знала, что она мерзкая лгунья. Недаром управитель твоего мужа заявил, что надеется никогда не дождаться твоего возвращения. – При виде ошеломленного лица Лайонин она рассмеялась. – Рада, что в стенах этого старого замка еще можно услышать слово правды. Стражи изнемогают от скуки. Им не терпится повстречаться с твоим мужем, они наслышаны о его силе. Не хочешь полюбоваться, как он схватится с ними? Морелл считает, что он уложит всю четверку. А ты, как я вижу, не так уж в этом уверена. Не опасайся я потерять выкуп, с удовольствием устроила бы подобное представление, ибо он злит меня своей дерзостью, не желая отвечать на мои послания.

– Если я не имею для вас никакой ценности, почему бы не отпустить меня? Вы и без того потратились на мое содержание. А скоро на свет появится и малыш.

– Да, ты ничего для меня не значишь, но все же дорого мне обошлась, и я должна возместить расходы. Когда ты произведешь на свет ребенка, возможно, заработаешь своим телом на еду и крышу над головой. Думаю, сэр Морелл немало заплатит, если я подпущу его к тебе. Впрочем, еще можно подождать. – Она снова рассмеялась. – Твой муж, возможно, изменит поведение, прослышав о рождении ребенка.

С этими словами она покинула комнату.

Лайонин не сознавала, что по щекам катятся слезы, и не сразу ощутила, как Элис яростно трясет ее за плечи.

– Что ты делаешь? Зачем? – пробормотала она, глядя в мрачное лицо служанки. – Сердишься на меня? Что я сделала?

Элис ткнула пальцем в закрытую дверь и, нахмурившись, покачала головой. Они были вместе уже четыре месяца и неплохо научились понимать друг друга.

– Хочешь сказать, что я дура, – безапелляционно заключила Лайонин.

Элис отпустила ее, уперла кулаки в широкие бедра и с презрительным видом вытаращила глаза.

– Я всему верю. Сначала вранью Амисии, очернившей Ранулфа, теперь – измышлениям леди Маргарет. Но как насчет Уильяма де Бека? Почему управитель Ранулфа так меня ненавидит?

Элис в отчаянии вскинула руки к небу. Лайонин рассмеялась:

– Знаю, знаю, что ты скажешь! Мне трудно им не верить. Такая складная ложь!

Элис упала на колени перед графиней, сжала ее маленькие ладони и умоляюще заглянула ей в глаза.

– Да, конечно, я должна лучше соображать. Уверена… что я не безразлична Ранулфу. Но мы так мало были вместе… Он уж очень долго ненавидел меня, и теперь нелегко поверить, что он изменился. Не качай головой! Уж мне лучше знать своего мужа!

Элис нетерпеливо повела плечами, показала на живот, и Лайонин нахмурилась:

– Уверена, что я умнее будущего ребенка. Но почему же Ранулф отправился ко двору? Король Эдуард не даст ему денег на выкуп. Король желал, чтобы Ранулф женился на кастильской принцессе, – пояснила она, не сводя глаз со служанки. Та снова пожала плечами.

– Нет… ты права, Элис. Может, леди Маргарет лжет и Ранулф поехал вовсе не туда?

Элис раздраженно вздохнула, и Лайонин невольно улыбнулась:

– Знаешь, ведь я графиня, и дома все слуги относятся ко мне с почтением.

Элис положила голову на колени Лайонин, и молодая женщина принялась гладить жесткие волосы.

– Что бы я там ни говорила, – прошептала она, – ты для меня больше, чем служанка. Если бы не ты… и некому было бы часами выслушивать мои бесконечные истории, я бы давно выбросилась из окна. Не хочешь послушать еще о Круглом столе?

Элис радостно кивнула, и Лайонин начала говорить, зная, как служанка любит рассказы о турнирах, играх, вкусной еде и красивой одежде, о могучих рыцарях, врукопашную сражавшихся друг с другом. Лайонин описала каждую минуту тех памятных трех дней, но Элис обожала слушать ее. И обе знали, что это отвлекает Лайонин от мыслей о каменных стенах и лжи, окружающих ее день и ночь.

Во второй половине дня Лайонин немного поспала, а Элис хлопотала по хозяйству. Проснувшись, графиня долго еще лежала, перебирая в памяти последние месяцы заточения. Почти все время она проводила с Элис в маленькой комнатке наверху башни. И ни разу не ступала за стены замка. Вынужденное бездействие и отсутствие свежего воздуха отнюдь не улучшали ее настроения.

Только когда ее живот вырос настолько, что беременность уже нельзя было скрыть, она осмелилась покинуть тесную комнату, ибо сэр Морелл всегда маячил где-то поблизости, стараясь коснуться ее плеча, волос и улыбаясь так недвусмысленно, что у нее не оставалось никаких сомнений в его намерениях.

Лайонин с дрожью отвращения припомнила разговор, который произошел вскоре после ее появления в замке.

– Почему? Почему вы это сделали? – не выдержала она тогда.

Он, по своему обычаю, нагло усмехался, ощупывая взглядом ее тело.

– Разве огромное богатство, которое я получу от вашего мужа – недостаточная причина? Или прелестная леди Лайонин того не стоит?

Она вскинула голову и спокойно встретила его взгляд.

– Сомневаюсь. Я поступила неразумно, не поверив в мужа, но вас глупцом не считаю. Дело не только в золоте.

Морелл слегка улыбнулся и уткнулся взглядом в пустую чашу.

– Такая проницательность у столь юной особы! Рассказать вам одну историю?

Она не ответила, но он все же заговорил:

– Вы моложе своего мужа и не видели его юным. Он разительно изменился, с тех пор как узнал вас. Я был его оруженосцем, одним из нескольких, которые появились в Мальву-азене после смерти его первой жены.

Он не заметил отчаянного взгляда Лайонин и, усмехнувшись, продолжал:

– Молодой лорд Ранулф, такой сильный, суровый и мрачный… Да, история довольно проста. Я был зеленым юнцом, готовым на все, чтобы угодить господину, почти моему ровеснику. До чего же мы ненавидим людей, которым отдаем нашу невинность, если они пренебрежительно ее отвергают… Я служил ему четыре года. И этот человек не сделал меня своим стражем. Граф заявил, что все его люди должны быть так же дьявольски темны, как он сам. Понимаете, из-за светлых волос меня отбросили, как ненужный мусор!

Он яростно швырнул чашу в сторону очага, попав при этом в одну из гончих. Бедный пес с визгом подскочил и удрал из зала.

Лайонин не пошевелилась, продолжая спокойно сидеть в окружении четырех стражей.

– Но, может, дело не только в цвете ваших волос? Вероятно, он выбрал этих рыцарей, разглядев в них надежных друзей?

Морелл встал и шагнул к ней, не обращая внимания на взявшихся за оружие стражников.

– Я отдал ему все! И тогда был вовсе не таким, каким стал сейчас.

Она смело встретила его взгляд, точно зная, что Ранулф с самого начала видел Морелла насквозь. Ее муж не настолько тщеславен, чтобы отвергнуть благородного рыцаря из-за цвета волос.

– Разве вы сегодняшний чем-то отличаетесь от вчерашнего?

Лицо Морелла налилось краской. Он снова шагнул к ней, но тяжелая рука стража легла на его плечо. Он, не глядя, стряхнул неуклюжую лапищу. Все его внимание было направлено на Лайонин.

– Он заплатит за все, что сделал со мной. И твоих слов я не забуду, – хрипло выдавил рыцарь и сердито устремился к двери.

Лайонин тряхнула головой, словно желая избавиться от тяжелых мыслей, и снова погладила гигантский живот.

Элис каждый день щупала вздымавшийся бугор, желая убедиться, что малыш жив и здоров. Лайонин опасалась, что туго натянутая кожа в один прекрасный день лопнет, но Элис заверяла, что ничего такого не произойдет и младенец уже повернулся в чреве, готовый появиться на свет. Лайонин всем сердцем жаждала поскорее родить и избавиться от тяжкого бремени. И сейчас закрыла глаза при мысли о великой радости держать у груди черноволосое, черноглазое дитя.

Элис осторожно дотронулась до ее плеча, и Лайонин от неожиданности подскочила.

– Я не слышала, как ты вошла. Да, мне хотелось бы спуститься в зал. Очень нравится наблюдать отвращение Морелла при виде моего разбухшего тела. Я с радостью вечно оставалась бы в таком положении, не будь мой живот так обременителен. Как, по-твоему, ему бы надоело ждать несколько лет?

Лайонин обхватила живот и счастливо зажмурилась.

– А если там близнецы? Ранулф как-то сказал… Нет, я не заплачу, – засмеялась она в ответ на строгий взгляд Элис.

– Как! Графиня решила навестить нас? Второй день подряд! Какая честь! – приветствовала ее Амисия и улыбнулась, когда Морелл немедленно отвел глаза. – Не правда ли, она прекрасно выглядит? В этом огромном животе наверняка поместились сразу двое детей!

Морелл ответил полным отвращения взглядом и покинул зал. Амисия торжествующе усмехнулась.

Элис подвела хозяйку к стулу у очага. Лайонин расправила сюрко и оглядела зал. Часть пола была очищена от тростниковых подстилок, чтобы госпожа замка вместе с двумя рыцарями могла без помех играть в кости. Сейчас как раз наступила ее очередь бросать маленькие кубики. Смех женщины отдавался эхом под сводами зала. Время от времени она гладила бедро ближайшего партнера. Амисия подобралась поближе к игрокам.

В этот момент трое сервов внесли в зал охапки дров. Последним шел настоящий великан, и что-то заставило Лайонин вглядеться в него немного пристальнее. Элис тронула ее плечо и нахмурилась. Ей, верно, показалось неприличным, что госпожа смотрит на мужчин, низкородных крестьян.

Все трое подошли к очагу. Лайонин отвернулась и принялась рассматривать узор своего шерстяного сюрко, ругая себя за глупость. Сколько сервов она видела в жизни и ни одного не удостоила внимательным взглядом! Почему же ей так хочется увидеть лицо мужчины?

Тот взял кочергу и принялся ворошить поленья в костре. Шум снова привлек ее внимание, и она беззастенчиво вгляделась в смуглую, поросшую черными волосками руку. Он смотрит на нее, и ей лишь нужно вскинуть глаза, чтобы узреть владельца этой, такой знакомой, руки…

Очень медленно она подняла голову, боясь того, что сейчас увидит… или не увидит. И столкнулась с бесстрастным взглядом Ранулфа. Черные зрачки превратились в булавочные головки, но он не сводил глаз с лица жены, на котором сияли влажные изумруды. Мгновенно оглядев Лайонин, он, казалось, ничуть не удивился изменившейся фигуре и снова посмотрел ей в лицо.

Она пораженно застыла. Не может быть! Он пришел сюда без оружия?! Если его узнают, у него не останется шансов защититься от человека, вооруженного чеканом. Но все страхи затмила охватившая ее безудержная радость. Он готов рискнуть жизнью ради нее! Он нашел ее, он вовсе не развлекается при дворе, забыв жену! Она пыталась дать ему знак, заверить в своей любви, предупредить об опасности, ожидавшей его в этом проклятом месте.

– Меня заставили рубить дрова, – тихо пожаловался он. Лайонин представила его возмущение столь недостойным графа занятием и едва не улыбнулась, но вовремя успела принять равнодушный вид. Не успела она и глазом моргнуть, как все трое исчезли, и она осталась одна сидеть у огня.

Немного опомнившись, она зажала рукой рот в отчаянной попытке заглушить рвущийся из горла смех. И ей удалось не выдать себя: подавленный смешок сменился слезами радости и тревоги.

Она не видела его целых четыре месяца. И сколько же всего случилось за это время! Ее похитили, потребовали выкуп, но, главное, ребенок так вырос, что ему уже не сиделось в животе. Скоро он запросится на свет. Но пока она окружена свирепыми и жестокими воинами, хотя Ранулф отважился преспокойно войти в зал, не опасаясь быть узнанным. И каковы же его первые слова при встрече с женой? Его, видите ли, заставили рубить дрова! Ни ободрения, ни нежного взгляда, ни тревоги за ее здоровье, ни вопроса о младенце, который так изуродовал ее тело!

Она закрыла руками лицо, не в силах успокоиться. Худенькие плечи истерически тряслись. Он пришел. И что бы при этом ни сказал, что бы ни сделал, она все простит, потому что он явился за ней!

Элис коснулась ее плеча и вопросительно подняла брови.

Лайонин торопливо огляделась, хоть и знала, что Ранул-фа уже нет в замке.

– Далеко еще до обеда, Элис? Я страшно проголодалась! – прошептала она, ослепительно улыбаясь служанке.

Элис расплылась в улыбке, радуясь голоду хозяйки: та, по ее мнению, почти ничего не ела. Но Элис увидела и еще кое-что – счастливый блеск зеленых глаз, которые до сих пор казались потухшими.

Предвкушение встречи помогло ей высидеть весь ужин. Но по мере того как текло время, она все яснее сознавала, какая опасность грозит мужу. Ее трясло при мысли о том, как дерзко он ступил в зал, где находились хорошо знавшие его люди!

– Замерзла? – осведомилась леди Маргарет и, дождавшись, пока Лайонин покачает головой, заметила: – Надеюсь, это не роды начались? Я еще не готова быть повивальной бабкой.

– Нет, еще рано. Я просто устала носить столь тяжкое бремя. Пожалуй, мне стоит подняться к себе.

Она встала из-за стола. Элис пошла следом.

Только оказавшись в спальне, Лайонин дала волю страхам и бессильно опустилась на стул у очага. Элис с тревогой смотрела на нее, и Лайонин тщетно пыталась ее успокоить. Она не рассказала о появлении Ранулфа: эта тайна слишком опасна, чтобы доверить ее даже другу.

Она легла в постель раньше обычного в надежде, что во сне позабудет о тревогах. Элис, по ее настоянию, отправилась в деревню навестить мать и провести ночь рядом с больной. Но сон никак к ней не шел. Наконец она задремала и очнулась, когда чья-то ладонь зажала ей рот. Лайонин принялась отчаянно вырываться, царапаясь и брыкаясь.

– Успокойся, моя Львица. Не нужно сдирать с моей руки остатки кожи. Ты еще помнишь меня?

Лайонин замерла, глядя в нежные глаза Ранулфа. Он отнял руку.

– Ты меня узнала? Прошло столько времени! Я боялся, а вдруг ты…

Он осекся, увидев, что Лайонин плачет. Откинул одеяла, быстро лег рядом и обнял ее.

Она долго рыдала, всхлипывая и сердито вытирая глаза, прежде чем успокоилась и положила голову на плечо мужа.

– Насколько я понял, ты рада снова увидеть меня? – беспечно спросил он, но хриплый голос подозрительно прерывался. Он провел ладонью по ее телу: плечу, руке, твердому, вздымающемуся холму живота, лаская, ощущая слабые толчки младенца. Оба, счастливые, молчали.

Все еще продолжая властно обнимать ее, он проворчал:

– Ты так растолстела, что я едва тебя узнал.

– Это все младенец. А в остальном я та же, – шмыгнула она носом.

– Ты просто не видела себя сзади. И ходишь, как утка, переваливаясь с боку на бок. Даже ступни вывернуты наружу. Они, случайно, не стали оранжевыми?

– Ранулф! Как ты можешь! Тебе следовало бы сказать, что я прекрасна, когда ношу твоего ребенка, а не расписывать мое уродство!

Ранулф повернул к себе ее лицо.

– Ты поистине прекрасна, – заверил он, целуя ее в губы и влажные глаза, и, заметив, что слезы полились с новой силой, добавил: – И все равно ты настоящая утка, самая красивая на свете.

Лайонин улыбнулась. Слезы высохли как по волшебству. Прижавшись к нему, она спросила:

– Что ты думаешь об утке, в которую меня превратил? И, не дожидаясь ответа, накрыла его руку своей. Резкий толчок ребенка отдался в обеих ладонях.

– Это дитя?

– Да, – кивнула она.

Ранулф буквально раздулся от гордости.

– Значит, он крепкий и сильный.

– Уверена, что он родится с копьем в одной руке и мечом в другой, – съязвила она.

– Надеюсь, что у него хватит ума не делать этого и пожалеть свою матушку. Вижу, ты не изменилась. Все столь же дерзка.

– Значит, ты помнишь меня?

– С таким же успехом я мог бы забыть о существовании своей… правой ноги.

– Ну вот, теперь меня сравнивают с ногой! До чего же ты неромантичен!

– И ты еще смеешь попрекать меня? Взгляни на мою одежду! Эта жуткая шерсть растерла мне кожу, как ни одна кольчуга! Пришлось даже колоть дрова, чтобы оказаться к тебе поближе! Романтика! Ха! Я прошел через ад, чтобы быть с тобой!

– Ранулф, милый мой. Прости, что так сильно огорчила тебя. Это я во всем виновата!

– Только не плачь! Влажная шерсть еще больше царапается, а от вони я почти ослеп. И спорить не стану, ты виновата, и я требую сказать, почему я так жестоко покинут. Ты постоянно укоряешь меня в невежестве, но мне в голову бы не пришло выкинуть такую глупость.

– Я не упрекала тебя в невежестве, – оправдывалась она.

– Не увертывайся. Говори, почему оставила мужа!

– Ранулф, сейчас не время. Ты должен уйти, пока они не застали тебя здесь. Элис часто рассказывает об их жестокости!

– Ба! – отмахнулся он. – Что они такое? Небольшая разминка перед ужином! И как может Элис что-то рассказать? Она же немая!

– Вижу, ты слишком много знаешь. Почему бы тебе не поцеловать меня еще раз!

– Нет! – буркнул Ранулф, вновь укладывая ее голову себе на плечо. – Не стану драться из-за тебя со своим сыном. И мы оба будем в тебе, но только по очереди.

– Ранулф! – возмутилась она грубостью мужа, но тут же не выдержала и засмеялась.

– А теперь объясни, почему ты меня покинула.

– Ты ужасно настойчив! Боюсь, что моя кожа уже никогда не будет прежней, а живот так и останется растянутым и в складках.

– Он всегда будет наполнен моими дочерьми, Лайонин! Говори!

Ей пришлось смириться.

– Я думала, ты женишься на Амисии. Она сказала…

– Знаю. Ходдер обо всем поведал. Но почему ты поверила этой женщине, а не своему мужу?!

– Я верила тебе, но мужчины всегда изменяют женам.

– Неужели?! Ты точно это знаешь? А если и так, они обязательно бросают жен и женятся на любовницах?

– Нет, но Амисия твердила, что король Эдуард…

– Эдуард – мой король, но не управляет моей жизнью. И не сможет заставить меня жениться против воли.

– А Гилберт де Клер? Он развелся с женой и взял дочь короля Эдуарда.

– Ты же встречала его при дворе. И смеешь сравнивать этого человека со мной? Алчный негодяй, и Эдуарда часто предупреждали насчет него! Вот увидишь, скоро он принесет королю много бед! Де Клер не столько хочет угодить королю, сколько желает стать ему равным. Итак, какие жалкие причины покинуть мужа ты еще можешь привести?

– Не знаю. Все казалось таким правдивым. Слова Амисии. Твои письма. У нее оказалась лента, которую я вышивала для тебя. Я своими глазами видела, как ты целовал ее!

– Ты лицезрела, как эта уродка вешалась мне на шею! Я едва удержался, чтобы не стряхнуть ее на землю!

– Ранулф, мы так долго были в разлуке! К чему тратить время, обсуждая всякие неприятности? Я давно все поняла. Знаю, что Амисия тебя очернила. Я слышала ее разговор с сэром Мореллом. Они вдвоем все это задумали.

– У нас впереди вся ночь. Я не собираюсь уводить тебя отсюда до рассвета. И хочу знать, что заставило тебя поверить этой женщине. Имей ты больше веры в меня, сотня писем не заставила бы тебя уйти!

– Ты во всем прав, но кое в чем она не солгала.

– В чем именно?

Лайонин немного помолчала, жалея, что Ранулф вынуждает ее говорить вслух о терзавших душу сомнениях.