Текст книги "Верь в меня"
Автор книги: Джози Литтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Город являл собой нечто шумное и беспорядочное, но Хоук гордился им так сильно, как и не ожидал в своей жизни, казалось бы, предназначенной на заклание только крови и поту – не более. Благодаря заслугам Альфреда появилась надежда на лучшее, и Хоук был твердо намерен защищать это лучшее по всему побережью. Он двигался сквозь толпу людей спокойно и беспрепятственно. Он был одет в довольно поношенный простой плащ из коричневой шерсти без всяких узоров. Только меч сбоку на поясе намекал на его высокое положение, – меч и почтение, оказываемое лорду людьми. Перед ним снимали шляпы, ему приветливо улыбались, а какая-то старушка сунула в руку теплую булочку с изюмом. Хоук этому обрадовался, так как вышел из дома, не нарушив свой ночной пост. Он шел и жевал булочку.
Медленно двигаясь между рядов лавок и прилавков, он порой останавливался перемолвиться словом то с купцом, то с крестьянином. Было время, когда Хоук знал по именам всех обитателей Хоукфорта. Но город сильно вырос – теперь каждого не запомнишь.
Мужчина по имени Тоби, обняв за плечи своего рослого и крепкого сына, объявил, что юноша нынче начинает свое обучение ремеслу колесника. Лорд взъерошил парню волосы и выразил свои поздравления, чему шумно обрадовались не только отец с сыном, но и сторонние наблюдатели.
Хоук миновал таверну, давно облюбованную капитанами кораблей и матросами. Столы на козлах были уже выставлены наружу, и несколько завсегдатаев наслаждались утренней выпивкой. Хоук получил приглашение присоединиться, но добродушно отклонил его. Он поднимался по склону холма к крепости, когда уловил краем глаза какое-то движение. Невольно схватившись за рукоять меча, лорд остановился.
Торголд фыркнул. Выбрался из укромного местечка под каменной аркой, перекрывавшей часть прохода и улыбнулся:
– Не беспокойтесь, господин, это всего лишь старый Торголд. Доброе утро вам.
– И тебе тоже, – отозвался Хоук; он чувствовал себя глупо из-за того, что поспешил схватиться за меч, но это было вовсе не так глупо, как давешнее желание дотронуться до зеленоглазой девушки. Это ощущение вынудило его говорить строже, нежели он сделал бы при иных обстоятельствах. – Что ты тут делаешь?
– Даю отдых своим косточкам, милорд. Мы проделали долгий путь.
– Должно быть, это и задерживает вашу госпожу, – ответил все еще раздраженный Хоук.
Странный парень – бородатый и сутулый, широкогрудый и кривоногий.
– Вы нетерпеливы? Так и должно быть. Она чудесная девочка.
– Девочка? Ты с ней в панибратских отношениях?
– Можно и так сказать. Знаю ее с того самого дня, как она родилась.
Сегодня он просто обречен делать глупости. Можно добавить и еще одну.
– Расскажи мне о ней. Торголд осклабился.
– Вам так хочется про нес узнать?
– Нет, просто любопытно.
Торголд выпятил губы и глубокомысленно кивнул:
– Ах, любопытно, тогда все понятно. Из любопытства некоторые мужчины готовы объехать весь свет. А может, они хотели удрать от своих женщин? Они, то есть женщины, могут быть очень беспокойными, как ни печально. Бывает, начнут болтать об одном и том же, хоть беги. А голоса при этом… не хочу сказать – как у ворон, чтобы себе не нажить неприятностей. Но они готовы твердить свое до хрипоты, если вобьют что-нибудь себе в голову. Понимаете, о чем я?
Хоук вспомнил о Доре и ответил со вздохом:
– Полагаю, что да.
– Но есть среди них и другие. Ласковые, как весенний дождь, сильные, как вода, бегущая по камням. Такая вода, бывает, уносит камень, да-да, уносит, но как бы с нежностью. Камень и не замечает, что с ним случилось. Не думает об этом.
– Я не камень, – проговорил Хоук. Он взглянул вверх, на небо, такое синее, что глазам было больно; опустив глаза, огляделся: на деревьях поодаль от стены сидели вороны, много воронов. – Я мужчина.
Торголд снова усмехнулся. Ответ ему, видимо, понравился. Он подобрел.
– Ленточки для волос – вот что она любит.
– Что?
– Ленточки для ее волос. Она их очень любит. Какого угодно цвета, это ей все равно. С детских лет любила ленточки для волос. – Торголд повернулся лицом к Хоуку, который продолжал смотреть па собеседника с удивлением. – Она держит их в маленькой шкатулке, свернутыми, как цветы.
– Ты считаешь, мне стоит купить ленточек для волос?
– Не повредит.
– А как насчет драгоценных камней, мехов, шелков?
– Ленточки для волос.
– Хорошая лошадь, роскошные занавеси в ее комнату, редкие благовония?
– Ленточки для волос.
– Зеркало из далекой Аравии, шкатулки кедрового дерева, полные пряностей, арфа со струнами из волос единорога?
– Ленточки для волос. И на вашем месте я бы забыл и думать о единороге. Его нельзя поймать.
Хоук хотел удержаться от улыбки, но не смог.
– Ты хочешь сказать, что, когда я совсем состарюсь, я все равно стану покупать ленточки для волос?
– Станете, если будете удачливы, милорд. Вы удачливы? Ведь не пустой дар фортуны сидит на таких широких плечах?
– Будь я проклят, если мне это известно. В самом деле, как знать? У него в жизни были и удачи, и беды. Эссекс его детства был куда более опасным и неспокойным местом, чем теперь. Ни один разумный человек не ждет от жизни сплошных удач. Его мать умерла слишком рано, оставив о себе нежные воспоминания, почти неуловимые, порой вызывающие тоску. Тоску эту восполняли странные вещи: обрывок песни, веяние аромата, звук голоса, почти, но не до конца знакомого. Он привык к этому. И по контрасту едва мог вспомнить себялюбивую, бездумную девушку, которая погибла по собственной вине из-за глупого несчастного случая вскоре после их вступления в брак. Погибла сама и унесла с собой их не рожденного ребенка. Хоук примирился с условиями существования в этом мире и был этому рад, но время от времени спрашивал себя: можно ли еще на что-то надеяться, на что-то не открытое и не испытанное?
Прозвучал сигнальный рог, предупреждая, что к замку приближаются всадники. Хозяин Хоукфорта поспешил подняться на арку и посмотрел за пределы города. Он углядел флаг королевской конюшни, трепещущий над группой примерно из двенадцати всадников.
Глава 3
Они были похожи на капризных детей: ни с того ни с сего заливались громким смехом, кривлялись, вели себя вызывающе и требовали исполнения всех своих прихотей. Глядя на то, как эти люди, только что приехавшие из Винчестера, где находился королевский двор, трещат как сороки, разговаривая с ее дорогим братом, Дора насмешливо улыбалась. Совершенно пустоголовые, все до одного. Они воображали себя весьма важными и значительными особами, но даже не могли определить, кто здесь, в Хоукфортс, действительно важная и значительная особа. И Хоук был худшим из них. Злая судьба посылала им таких вот потомков. Он тяготился ее пребыванием под его крышей, потому что принял ее по обязанности, из чувства долга. Дора это понимала и ненавидела брата за это. Но он шел своим путем и смахивал ее в сторону легко, как муху, едва замечая, что она существует. Но она все изменит! Да, раз и навсегда, только надо остерегаться ошибок.
Дора отвернулась от мужчин, сидевших за высоким столом, но даже исходивший от них запах донимал се. Пахло кожей, шерстью, потом и еще чем-то, присущим только мужчинам. Чувства Доры были в смятении. На минуту она подумала, что ей станет дурно, что ее вытошнит на глазах у всех.
Бледная рука отца Элберта накрыла ее ладонь, и это вернуло Доре твердость духа.
– Успокойтесь, миледи.
Голос у священника был низкий, шелестящий и необычайно утешительный. Дора посмотрела на узкое лицо, освещаемое угольно-черными глазами, и шумная суета в зале словно куда-то отступила. Дора медленно вздохнула, окончательно прогоняя овладевшую ею слабость.
– Как я презираю их, – пробормотала она как можно тише.
Любой сторонний наблюдатель, глядя на них, подумал бы, что священник беседует с благочестивой женщиной, которая держится с подобающим смирением. Только и всего.
– Как вам угодно, леди, но время покаяния близится и они ответят за все свои преступления.
– Они не расплатятся в должной мере, это невозможно. Дора снова бросила взгляд на Хоука – огромного, мускулистого, вопиюще мужественного, настолько, что это внушало ей необъяснимое беспокойство. Ее покойный неоплаканный супруг был человеком слабым и слишком глупым, чтобы поступать так, как она велела. Неспособным захватить власть, в результате перешедшую к Альфреду. Полным неудачником, который вместо того, чтобы сделать свою супругу королевой, как ей подобало по рождению, посмел умереть. Теперь она живет на чужих хлебах и мечтает о мести. Мечты, которым не суждено сбыться в ближайшем будущем.
Дора уже однажды потерпела неудачу, когда эта корова Кимбра, которую превозносили за красоту, вопреки всем козням, имевшим целью ее погибель, стала любимой и лелеемой новобрачной Норвежского Волка. При одном воспоминании об этом у Доры участилось дыхание. На этот раз она не потерпит неудачу! Нежеланная невеста Хоука, дочь викингов, может явиться сюда в любой день. Внушить брату отвращение к будущей супруге и к миру, который она представляет, доставит Доре больше радости, чем что бы то ни было в ее горькой и полной ненависти жизни. Женщина скользнула взглядом по столу, за которым Хоук беседовал с лордами из Винчестера. Лютое, темное чувство омерзения поднялось в ней. Как страстно она ждет его гибели, как глубоко станет наслаждаться ею!
Покалывание поднявшихся волосков на затылке отвлекло Хоука от разговора. Он слегка повернул голову, не лишая собеседника своего внимания, но тем не менее пытаясь найти источник неприятного ощущения. Хоук давно усвоил, насколько глупо пренебрегать инстинктом опасности. Но какая опасность может угрожать ему в собственном доме, среди своих людей? Он знал всех мужчин, приехавших сюда от королевского двора, он сражался вместе с ними, делил вес невзгоды и надежды, он доверял им. То был цвет поблей, наиболее преданных Альфреду, люди, возродившие Англию, и Хоук гордился, что входит в их число. Что касается остальных…
Его взгляд остановился на Доре – на секунду, не больше, потому что Хоук не любил вспоминать о ней. Точно так же он едва ли секунду уделил священнику, суровому отцу Элберту. Хоук давно уже подумывал заменить этого парня, но все как-то руки не доходили. Оставались еще случайные гости – проезжие купцы; одних он узнавал, других нет. Ну и, разумеется, слуги его отсутствующей невесты, троица, примостившаяся за самым дальним столом. Он дал себе слово не смотреть на девушку, но посмотрел и, как ни странно, успокоился. Хоук словно оказался в лесистой горной долине. Он почти слышал, как падают с замшелых камней капли воды. И таким ясным было это ощущение, что ему пришлось тряхнуть головой, чтобы избавиться от наваждения. Он нахмурил брови, рассерженный своей неуместной чувствительностью, и перенес внимание на спутников девушки. Женщина в черном деловито очищала от мяса небольшую кучку костей на своей деревянной тарелке. Нынче подавали голубей, и Хоук решил, что женщине достался один из них. Торголд, сидя с ней рядом, большими глотками поглощал эль. Заметив, что Хоук смотрит на него, он поднял повыше кружку в знак приветствия. Девушка обратила на это внимание и повернула голову в том же направлении. Их глаза встретились, и Хоук увидел, в самом деле увидел, несмотря на большое расстояние, что щеки у девушки вспыхнули ярким румянцем. Она быстро отвернулась, но лорда охватил такой острый приступ желания, что у него прервалось дыхание. Это потрясло его. Нет, он не был похотливым юнцом, падким на милые глазки и очаровательную фигурку. Он был волевым и сдержанным мужчиной. А сейчас вдруг почувствовал, что годы куда-то ушли и он не более чем неискушенный мальчишка, впервые столкнувшийся с загадочными велениями плоти.
Чепуха! Полная нелепица! Просто помешательство! Потому что девушка – он напомнил себе это чуть ли не в сотый раз – всего лишь служанка его невесты. Будь его ожидаемая супруга самой изысканной женщиной на свете, подобное безумное поведение может превратить се во вторую Дору. Мысль о том, что он окажется связанным нерасторжимыми узами с назойливой, нудной женщиной, имеющей право претендовать на его время и внимание, наполнила душу Хоука страхом. Надо что-то предпринять. Может, он убедит леди Кристу отослать ее слуг на родину? Он в состоянии обеспечить ее любым количеством слуг, но вполне вероятно, что она предпочтет оставить при себе людей близких. Таким образом, их брак начнется с того, что Хоук огорчит свою супругу, сделает ее грустной и одинокой ради того, чтобы она не донимала его своей ревностью и злостью. Любопытно, сколько ленточек для волос понадобится приобрести во имя примирения?..
Он чем-то раздосадован, подумала Криста, пытаясь угадать причину. Гадала она и о том странном взгляде, который Хоук бросил на нее. Взгляд этот обдал ее теплом и одновременно вызвал дрожь во всем теле. Как необычно, что кто-то может привести ее в подобное состояние. И как радостно возбуждает то, что таким свойством обладает ее будущий муж. Она чувствовала себя так, словно плывет по быстрой воде, полная воодушевления и одновременно спокойная. Это не имеет смысла, она противоречит себе. И он тоже противоречит ей, вынуждая переживать весь этот душевный сумбур. Хоук смотрел на нее на берегу, в зале… и в ее снах. Она-то думала держаться от него подальше. Теперь Криста не была уверена, что это удастся, и как она в таком случае станет объяснять свой поступок? Посмеется над ним как над шуткой? Или признается в своих страхах, надеясь, что Хоук поймет и все простит? И то и другое ей не по душе, но ничего иного попросту не придумаешь. В конце концов, если он полюбит ее, это не будет иметь значения.
Он желал ее, Криста понимала это незнакомым доселе внутренним чувством. Но желание еще не любовь. Это она тоже понимала. Как построить мост через пропасть?.. Криста перебирала еду у себя на тарелке, но аппетита у нее не было. Рейвен была слишком занята вторым голубем, чтобы заметить это, но Торголд уловил возбуждение хозяйки. Он бросил девушке сочувственный взгляд…
Криста спала на удивление крепко и гораздо дольше, чем привыкла. Разбудили ее крики восторга, доносящиеся со двора совсем рядом с домом. Обнаружив, к своему полному удовольствию, что в спальнях пусто, Криста встала, быстро оделась и вышла во двор, к свету и теплу погожего дня. Почти сразу она заметила Эдит, которая верховодила разношерстной детской компанией. Девчушка тоже ее увидела и широко улыбнулась:
– Дора снова уехала на рынок. Один поваренок слышал, как она говорила, что вернется не раньше ужина.
Криста улыбнулась в ответ и, не подумав, спросила:
– Что же мы будем делать?
Искорка удивления в серых глазах Эдит дала понять Кристе, что она сделала ложный шаг. Как это глупо с ее стороны: взрослые не должны участвовать в детских шалостях. Но ее собственное детство было лишено таких вот общих игр, и Криста по-настоящему жалела об этом.
– Я хотела спросить, чем вы собираетесь заняться… Эдит по-прежнему смотрела на нее.
– Пока не знаем. – Девочка немного помолчала. – Но ты можешь пойти с нами, если хочешь.
– Я бы не хотела вам мешать.
– Вчера ты не мешала. – Эдит пошла прочь, бросив через плечо: – Идем.
Криста двинулась за девочкой к толпе ребятишек, которые после первого удивления приняли ее приход с благожелательностью детей, чистых сердцем. Поначалу они побежали на речку ловить лягушек. Потом устроили состязание пойманных квакушек по прыжкам. Его выиграл застенчивый мальчуган – он так и вспыхнул от радости, когда Эдит объявила его лягушку победительницей. После этого собирали ягоды и съедобные травы, валялись на лужайке и поедали все это. Стало жарко, и ребята полезли в речку, плескались в свое удовольствие и добрались до морского берега, где набрали множество съедобных моллюсков и мидий. С этим грузом вернулись по домам и отдали добычу матерям, принявшим ее с большой радостью. Женщины бросали любопытные взгляды на Кристу, но ни о чем не спрашивали. Собственно говоря, со дня приезда в Хоукфорт ей никто не задавал вопросов, кроме хозяина замка. Криста не могла понять: то ли ее попросту не замечали, поскольку она была служанкой и к тому же чужеземкой, то ли это было проявлением вежливости со стороны людей, по натуре склонных уважать личную жизнь других. Каков бы ни был ответ, девушка заметила, что родители снисходительны и добры к своим детям и рады тому, что им выпал день отдыха.
Эдит повела всех на круглую площадку за стенами крепости, где, как рассказали Кристе, подростки постарше упражнялись в рыцарском искусстве. Сегодня они свои упражнения уже закончили и теперь чистили оружие, ведя разговоры о боевом искусстве. Площадка была предоставлена малышне.
Дети начали танцевать, кружиться в хороводе. Они пели песенки, сочиненные ими по ходу дела, насвистывали, хлопали в ладоши, притопывали ногами, поднимали руки к небу и весело смеялись. Криста смотрела на них, завороженная. Она никогда не видела такого красивого и пылкого явления цветущей энергии, сосредоточенной в одном месте. Невольно и она оказалась втянутой в общий круг. Эдит взяла се за руку, с улыбкой увлекла за собой, и вот уже Криста сама танцует, кружится, шаги становятся все более сложными, музыка звучит у нее в голове, а песня срывается с губ. Дети пошли за ней по кругу, их легкие, быстрые тела проделывали древние, заложенные в них природой движения, придавая им новый облик, новую форму, новую энергию. То был танец для звездного света и потаенных мест, для берегов, омываемых пеной, сияющей луны. Впрочем, здесь его танцевали при свете солнца. Дети Хоукфорта, сами того не подозревая, обладали способностью творить чудеса.
Дети танцуют? Видел ли он такое до сих пор? Разумеется, должен был видеть, ведь малыши всегда так подвижны. У Хоука возникла мысль, беспокойная и не слишком приятная: в его владениях таких развлечений должно быть больше. Наблюдая за танцами ребятни, он начал искать объяснение тому, что происходило. И нашел его достаточно скоро. Зеленоглазая девушка была среди детей. Заметная только благодаря своему более высокому росту, в остальном она вела себя так же, как все, танцуя самозабвенно. Казалось, воздух вокруг нее мерцает. Быть может, это светится в солнечных лучах пыль, поднятая ногами? Да нет, ночью прошел дождь, ласковый, точно благословение, и земля была сырой. Тогда откуда эта светящаяся, мерцающая дымка?
Хоук моргнул и снова стал смотреть, как купаются в этом сиянии дети. Он не был хорошим танцором, но знал моррис[4]4
Танцы в костюмах героев легенды о Робин Гуде. Автор допускает анахронизм, так как действие баллад о «благородном разбойнике» соотносится с более поздним временем, чем то, в которое происходит действие романа.
[Закрыть], знал и другие танцы, разрешаемые по святым праздникам. Этого танца он, однако, не знал. Шаги были более сложными. И все же кажется, он уже видел это где-то… когда-то… чуть ли не во сне. Мелодия трепетала в воздухе, еле различимая и тем более поразительная, что Хоук не видел здесь музыкантов, которые бы ее исполняли. Он слышал высокий, дрожащий звук дудочки и легкие-легкие удары в барабан. Внезапно все смолкло, и дети остановились, застыли на месте. И все как один уставились на него.
Только тут Хоук сообразил, что подошел к площадке совсем близко. Он был настолько увлечен танцем, что мог бы, наверное, присоединиться к детишкам.
– Милорд… – произнесла зеленоглазая и запнулась. Хоук чувствовал, что она ищет слова для объяснения, быть может, хочет просить прошения. Чувствовал, как напряжены дети, видел по их лицам, что они ждут строгого выговора, если не чего-нибудь похуже. Мысль о погибшем не рожденном ребенке пробудила боль, которая не напоминала о себе много лет.
– Вам надо танцевать почаще, – сказал он и улыбнулся. Дети смотрели на лорда так, словно у него выросла вторая голова. Все, кроме зеленоглазой девушки, которая одарила его улыбкой благодарности и исчезла. Нет, не в буквальном смысле слова – просто все они убежали, чтобы не дать хозяину замка возможность переменить доброе настроение, которому они, впрочем, не очень-то доверяли. Девушка убежала в одно мгновение, но осталась в мыслях у Хоука и после парной бани, и после кружки сидра, и после вечерней трапезы, и даже после того, как все сказания были пропеты и огни погашены. А когда он уже спал, она танцевала ему во сне и смеялась.
Кровь Господня, какой же он все-таки глупец!
Воздух был неподвижен; он обволакивал се, точно саван. Криста ворочалась с боку на бок, веревки кровати трещали под ней. Рейвен, которая спала рядом, то и дело вздрагивала и недовольно ворчала. Не желая беспокоить служанку и надеясь хотя бы сбежать от бессонницы, Криста встала. Она спала совсем нагой – а кто спал иначе? – но перед тем, как выскользнуть из дома, надела рубашку. Теплый ночной воздух был напоен ароматами далеких стран, принесенными морским ветром. Криста подняла голову и взглянула на небо, на звездную дорогу, протянувшуюся от горизонта до горизонта, – ни одно облачко не заслоняло звезд. Луна давно уже зашла, светили только звезды, да неровно вспыхивали на стенах сторожевые огни. Клубы черного дыма поднимались над этими огнями, вились вокруг мужских силуэтов. Стража была начеку.
Стараясь держаться в тени, Криста двинулась по направлению к стене. У нее не было ни единой ясной мысли о том, куда и зачем она идет. Неожиданно она заметила красный свет углей в кузнице. Звонкие удары молота по наковальне целый день доносились из кузницы, но сейчас там было тихо. Потом Криста услышала далекое уханье совы, а следом какой-то шорох в соломе и слабое мяуканье. Девушка, едва дыша, подобралась поближе. Полосатая кошка подняла голову и посмотрела на Кристу, как бы оценивая ее. Секунду спустя она моргнула и снова занялась крошечными котятами, которые прильнули к ее сосцам. Котят было шесть, одни – большинство – сосали мать, другие спали. Криста присела и стала наблюдать за кошачьим семейством с почтительного расстояния. Она много раз видела котят, но еще никогда таких маленьких, слепых, только что покинувших материнскую утробу. Как видно, они родились нынешней ночью. Их мать удачно выбрала местечко, обогреваемое теплом, идущим из кузницы, и вместе с тем укромное. Криста смотрела, как кошка вылизывает детенышей шершавым языком; кошка отвлеклась только раз, когда мимо прошмыгнула расхрабрившаяся мышь – не миновать бы ей попасть на ужин при других обстоятельствах, но сегодня она убежала невредимой.
– Завтра принесу тебе селедку, – тихонько пробормотала Криста. – Тебе некогда охотиться, пока твои детки такие маленькие.
Полосатая кошка моргнула еще раз и вернулась к своему занятию. Криста продолжала свои наблюдения – зрелище материнской нежности казалось ей трогательным и успокаивающим. Она, должно быть, слегка задремала и вздрогнула, пробудившись, когда ее голова коснулась груди. Криста не имела представления, сколько времени сидела вот так на корточках, однако ноги сильно затекли. Она с трудом выпрямилась и пошла было прочь от кузницы, но тотчас нагнулась снова, чтобы растереть икры, потому что первые шаги дались ей не без труда…
Он с трудом различил ее в предрассветном сумраке. В восточной стороне горизонта появилась серая полоска, а на западе все еще сияли звезды. Свежий ветер тянул со стороны моря, шевелил тунику, которую Хоук накинул наспех, когда пробудился от одного из тех снов, какие давно не снились ему. Либо его нареченная приедет в ближайшее время и окажется женщиной теплой и желанной, либо ему придется обзавестись любовницей. Мужчина, облеченный такой ответственностью и обладающий чувством собственного достоинства, не может себе позволить развлекаться с существами слабого пола так, как делал это в юности. Но по какой-то причине соки его тела пришли в движение. Надо с этим считаться.
Именно об этом он и размышлял, когда увидел девушку, идущую от кузницы. Что ей понадобилось в этом обиталище огня и стали? По какой причине она туда явилась? И почему, если ей приспичило бродить ночью, она не оделась соответственно? Насколько он мог разглядеть, на ней была только рубашка, которую ночной ветер плотно прижимал к телу. Очень красивому телу, подумал он, стройному и гибкому. Но почему она прихрамывает? Или это ему кажется? Вроде бы у нее что-то болит.
Для такого крупного мужчины двигался Хоук на удивление легко. Он вырос перед Кристой словно из-под земли. Она невольно открыла рот, и страх заставил ее забыть о боли в ногах. Она не сразу узнала лорда, и страх ее усилился. Как глупо, что неизвестный мужчина застал ее одну, полуодетую, почти в темноте. Он может… что? Секундой позже, когда Хоук пошевелился, Криста узнала его – не по чертам лица – их невозможно было разобрать, – но по запаху или, скорее, по самой сути, которая каким-то образом уже стала ей знаком.
– Милорд…
– Что ты здесь делаешь? – Он не стал дожидаться ее ответа. – Неужели ты не могла придумать ничего лучше, женщина, чем бродить по двору среди ночи, одетой в… – Хоук оборвал себя, подцепив пальцем край рукава ее рубашки.
Криста попятилась так быстро, что потеряла равновесие и упала бы, если бы Хоук не поддержал ее. Они стояли теперь на расстоянии не более ширины ладони друг от друга. Лорд обхватил рукой талию Кристы. Множество разнородных ощущений нахлынуло на нее. Жар, идущий от Хоука, его сила, загадочный взгляд, желание разгладить его нахмуренный лоб… Над правым плечом у него она увидела падающую звезду. Серебристый след кометы отвлек девушку ровно настолько, чтобы к ней вернулась способность рассуждать здраво.
– Посмотрите, – сказала она и, когда Хоук обернулся, выскользнула из его рук, как вода сквозь трещину в камне.
Его рука схватила воздух, и он снова сдвинул брови. Криста решила, что самое лучшее сейчас – немедленно уйти. Он был охотником, мудрее не дать ему возможность преследовать ее.
– О чем только думала твоя госпожа, посылая тебя сюда? Нашла же она двух слуг, на редкость уродливых, неужели не могла найти третьего?
– Они вовсе не уродливы, – возразила Криста, мгновенно вспыхнув. Торголд и Рейвен, на ее взгляд, были прекрасны.
Хоук на минуту закрыл глаза, набираясь терпения.
– Это не имеет значения. Зачем она послала тебя?
В самом деле, зачем? Чтобы следить за ним, выведать суть его натуры, добиться, чтобы он мог полюбить… ее. Да, это вполне легко можно объяснить.
– Чтобы помочь ей устроиться здесь как можно лучше, милорд.
В его голосе прозвучала нескрываемая насмешка:
– В таком случае она сильно ошиблась. Неужели она настолько наивна?
Так ли это? Вряд ли то была наивность. Скорее понимание, древнее, женское, неопровержимое. Но он ждал, его молчание требовало ответа.
– Она такая… какая есть, милорд.
Что еще она могла сказать? Она в самом деле такая как есть. Он полюбит ее за это или уничтожит. Все во власти Божьей.
Он продолжал смотреть на нее с минуту. Широкая грудь приподнялась и опала от глубокого вздоха. Хоук уронил всего одно слово:
– Иди.
Она ушла быстро и не оглядываясь. Криста понимала, что избавления нет.
С каждым часом воздух становился тяжелее. Ко второй половине дня небо стало серым с тускло-желтыми просветами. Собаки то бегали, выгнув спины горбом, то пробирались крадучись, почти прижимаясь животами к земле. Беспокойно ржали лошади. Люди спешили закончить домашние дела, женщины-прачки раньше, чем обычно, выстирали белье и занесли его в помещение еще не высохшим. Море было неестественно спокойным.
Криста, стараясь набрать побольше воздуха в легкие, чувствовала боль в груди – быть может, это болело сердце. Остро ощущая тоску по бодрящему, напоенному запахом сосен воздуху родной земли, она вышла из дома и спустилась на берег. Наступил отлив, но птиц, которые обычно пользовались возможностью найти корм на мелководье, не было. Исчезли даже чайки. Подавленная унылой мрачностью, нависшей над окружающим миром, она пробыла у берега недолго. В городе торговцы убирали складные прилавки и закрывали ставни. Узкие улочки быстро пустели. Даже колоды, из которых лошади пили воду, заносили в крытые дворы. Небо нависало все ниже, и казалось, что тучи лежат на вершинах далеких холмов. От тяжелого предчувствия у Кристы покалывало затылок. Дома она много раз видела страшные бури на море, когда ветры из Северной Атлантики приносили непогоду. Но здесь все было по-другому. Странный цвет неба и свинцовая тяжесть воздуха держали нервы в невероятном напряжении. Криста поискала Торголда и Рейвен, но нигде не обнаружила ни того, ни другую. Видимо, укрылись где-то… Даже кузнец закончил работу раньше обычного. Он улыбнулся, увидев корзинку с сельдью, которую принесла с собой Криста, и махнул рукой в ту сторону, где возлежала, словно царица на троне, полосатая кошка. Подношение было принято с чертовской любезностью и немедленно с жадностью поглощено. Криста постояла несколько минут, глядя, как спят котята, потом ушла.
Сразу за кузницей на нее налетел резкий порыв ветра. Криста пригнула голову и устремилась к дому для женщин. Она успела отойти не слишком далеко, как вдруг разверзлись хляби небесные и ливень в одну минуту промочил ее до костей. Пошатнувшись от этого бешеного нападения, она оглянулась в поисках хоть какого-нибудь укрытия, увидела конюшни и побежала к ним. Едва вошла в помещение, дверь крепко захлопнулась, и Криста вздохнула с облегчением. Шум бури возрастал с каждой секундой. Внезапный удар ветра в стену из толстых досок заставил девушку отойти подальше от входа. С ее юбки лилась вода. Она наклонилась, чтобы выжать подол, но тут через все небо полыхнула молния и раздался такой удар грома, что Криста на мгновение оглохла, а огненная стрела молнии за окном, ставня которого сорвалась с задвижки, почти ослепил ее. Ошеломленная Криста стала растерянно оглядываться по сторонам. Услышав ржание лошади, а вслед за этим мужской голос, успокаивающий животное, она направилась в дальний конец конюшни. Криста думала остаться незамеченной, ее подбадривало само присутствие другого человека, но вышло совсем наоборот. Едва Криста приблизилась, мужчина обернулся. При очередной вспышке молнии она. разглядела его черты, словно вырезанные на прекрасном камне.
– Кровь Господня! Это прозвучало как мольба о спасении.
– Прошу прощения, меня застала гроза. До женского дома было слишком далеко.
Слова упали между ними, словно камешки в воду, и наступило молчание. Воздух казался насыщенным странным запахом, от которого у Кристы пробежали по телу мурашки.
Хоук отступил от жеребца, которого удерживал. Какой смысл пытаться успокоить лошадь, если он не может успокоить самого себя? Весь день он держался вдали от этой женщины, гонял себя и своих мужчин на тренировочном поле и на охоте. Несмотря на все ухищрения, она не выходила у него из головы, и тогда Хоук решил отослать ее к своему зятю с подходящим эскортом и с письмом, в котором будет задан вопрос о том, что происходит с его отсутствующей невестой. Все дело в потворстве Вулфа, пусть он во всем и разбирается. А теперь вот она, прямо перед ним, влекущая к себе так, как влечет глоток холодной воды иссохшего от жажды человека. Опасная, как та гроза, что свела их вместе… опять.
