Текст книги "Фонтан тайн"

Автор книги: Джози Литтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Глава 11

«Тебе нужно лишь сказать, кто ты». Слова, произнесенные им только что, звучали в голове у Гейвина, когда он шел по коридору к лестнице. Он нарочно проговорил их небрежно, как бы невзначай, но она ему не ответила. «Я Персефона. Мне достаточно называться так». Он невольно улыбнулся. Она обладала не только мужеством, но и врожденным чувством собственного достоинства, которое больше подошло бы женщине или мужчине старше ее на несколько десятков лет.

Видимо, долгое одиночество сделало ее такой. А может, здесь сыграли роль одолевавшие ее демоны.

Гейвин не сомневался в их существовании. Его беспокоил лишь один вопрос: как их изгнать?

А провидческий дар Персефоны? Конечно, ее удивила его реакция. Но она удивилась бы еще больше, если бы узнала, насколько хорошо он знаком с подобным явлением. Она наверняка что-то слышала про его маму и тетушек, однако в его роду целые поколения женщин обладали необычным талантом провидения, который всегда проявлялся в моменты опасности.

То же самое происходило и сейчас. Вполне возможно, что Персефона – его дальняя родственница. В библиотеке Акоры хранилась книга с записью его генеалогического древа – по одному тому на каждое столетие – всего по меньшей мере тридцать пять томов. Некоторые из них очень старые, воссозданные по древним свиткам. Другие составлялись сравнительно недавно. Когда кузина Гейвина Амелия вышла замуж, из библиотеки торжественно (Гейвин присутствовал на церемонии) вынесли последний том и вписали туда имя ее мужа, Нилса Вулфсона. Со временем в книгу будут добавлены имена их детей, а потом – детей их детей и так далее.

Он не имел понятия, сколько имен занесено в многочисленные тома книги, но предполагал, что они исчисляются десятками тысяч. Почти все эти люди жили на Акоре, и значит, вероятность того, что кто-то из них когда-то пересекся с предками Персефоны, отнюдь не являлась фантастической.

Но характер ее дара… Он никогда не слышал о подобных вещах, во всяком случае, касательно женщин. Чувствовать Акору, общаться с ее духом? Согласно широко распространенному мнению, мужчины, ставшие ванаксами, неким образом связаны с землей, которой они служили. Никто не знал точно, что за связь существовала у них, разумеется, кроме самих мужчин, а они предпочитали отмалчиваться.

Во всяком случае, Атреус никогда не затрагивал подобную тему. Атреус – дядя и друг Гейвина, неизменно помогавший ему преодолевать жизненные трудности. Атреус очень мало говорил о том, что значит состоять в роду ванаксов, заменяя слова делами. Кроме того, он слыл любящим мужем и отцом, а еще считался по-настоящему талантливым художником.

У основания лестницы, ведущей во внутренний двор дворца, красовался один из многочисленных фонтанов, разбросанных не только по Илиусу, но и по всей Акоре. Фонтан внутреннего двора имел одну отличительную особенность, известную лишь горстке посвященных: каменную резьбу вокруг и над ним выполнял Атреус, так же как и другие резные украшения и статуи в окрестностях дворца. Ванакс Атреус отличался скромностью и не хотел повсюду ставить на созданное им произведение свое имя. Однажды он сказал Гейвину, что работа должна говорить сама за себя; если люди знают, кто автор того или иного произведения искусства, их впечатления нередко бывают предвзятыми.

Фонтан украшал увитый плющ, тоже вырезанный из камня. Однако при взгляде на него казалось, что он вот-вот затрепещет от ветра. Мастер изобразил растение необычайно подробно, вплоть до жилок на каждом листочке. Из-под плюща проглядывало лицо, вернее, намек на лицо. Странно, что Гейвин не замечал его раньше, а ведь он по меньшей мере сотни раз проходил мимо фонтана.

Но сейчас, нагнувшись, он явственно различил каменный лик, созданный не игрой света или плодом его воображения. Вытесанные черты едва проступали из камня, словно Атреус хотел лишь обозначить изображение. Гейвин осторожно протянул руку и прикоснулся пальцем к тому месту, где, по его разумению, должны находиться губы.

Камень оказался теплым.

Гейвин выпрямился, не сводя глаз с резьбы. Солнце, всходившее на востоке, отбрасывало тень на фонтан. Пройдет несколько часов, прежде чем камень согреется под его лучами. Вдобавок по изваянию текла вода, постоянно охлаждаемая подземным источником.

И все же камень определенно теплый.

А вдруг бушующие лавовые потоки каким-то непостижимым образом успели подняться к поверхности земли? Гейвин быстро приложил ладонь к боковой стене дворца и с облегчением убедился, что она холодная. Все в полном порядке, если не считать изображенного на фонтане каменного лика.

Поддавшись минутному порыву, он зачерпнул горстью воду и с удовольствием хлебнул чистой, холодной и вкусной влаги. Люди могли собирать дождевую воду и иногда делали это, но грунтовая вода считалась гораздо лучше дождевой. Чтобы до нее добраться, приходилось рыть колодцы, что считалось очень тяжелым трудом.

Однажды весной, когда ему исполнилось… тринадцать?… нет, четырнадцать лет, Гейвин помог вырыть несколько колодцев. Он отправился на остров Лейос в компании парней его возраста под присмотром взрослых мужчин, которые знали, как копать колодцы. И воспитывать мальчиков.

Мужчины первым делом спросили ребят, как, по их мнению, надо рыть колодец, а потом предоставили им возможность осуществить свои предложения на практике. Они терпеливо ждали, пока мальчики выроют яму, что оказалось не так просто, как мальчикам думалось. Земляные стены крошились и осыпались, но никого из юных копателей не завалило, ибо их наставники заранее замечали опасность и вовремя приказывали ребятам вылезти на поверхность. Вопреки ожиданиям подростков в нужный момент вода не появилась, и им пришлось долго и упорно думать, где же все-таки следует копать. Вскоре извлекать землю из шахты вручную стало им не под силу. Ребята поняли, что шестерни и шкивы лежали в куче снаряжения совсем не случайно, и соорудили простейший подъемник.

В первую неделю они вырыли один действующий колодец, усвоив в процессе работы кое-какие житейские премудрости, а заодно получше узнали друг друга. Кто-то из них не думая рвался скорее закончить дело, а кто-то понимал важность предварительного планирования; кто-то продолжал работать, несмотря на усталость; кто-то поддерживал дух в своих товарищах с помощью доброй шутки и веселого настроения; кто-то руководил, а кто-то выполнял указания; и, наконец, кто-то проталкивался вперед, чтобы первым попить из колодца, а кто-то стоял сзади, ожидая, когда утолят жажду другие.

Мужчины наблюдали за мальчиками, слушали их разговоры, делали заметки. Позднее, уже вернувшись на Илиус, Гейвин столкнулся с некоторыми из них, когда они выходили из кабинета Атреуса Увидев его, мужчины остановились, приветливо кивнули, улыбнулись и пошли по своим делам. В тот вечер Гейвин ужинал наедине с Атреусом. Он не помнил, о чем они говорили, но разговор был приятным.

Теперь, много лет спустя, его захлестнули неожиданно яркие воспоминания о тех днях. Сейчас перед ним стояла задача куда более сложная, чем рытье колодца. Речь шла о спасении людей. Он должен заставить их увидеть грозящую им опасность и принять меры.

Сосредоточившись на своих мыслях, он шел по внутреннему двору, запруженному деловито снующей толпой. По пути его то и дело останавливали и втягивали в разговор. Многих он лично знал, но некоторых видел впервые. Кому-то требовался его совет, но большинство просто сообщали ему о своих новостях и спрашивали, что новенького у Гейвина, надолго ли он приехал на Акору, как дела в Англии, правда ли, что там сейчас правит совсем молоденькая королева.

Он вежливо отвечал на все вопросы, умалчивая, однако, о том, что волновало его больше всего. Мало-помалу ему удалось пересечь внутренний двор и выйти к воротам со львами. Но там его заметил Полонус.

Догнав своего племянника, Полонус облегченно вздохнул.

– Я искал тебя, – заявил он. – Я ошибся, Горана сейчас нет в городе. Он приехал сюда с Лейоса, но вчера отправился инспектировать мельницу, которая находится в двадцати милях к югу от Илиуса. Я отправил ему сообщение с просьбой вернуться, но нам придется ждать его несколько часов.

– Ты поговорил с остальными – Еленой и Марселлусом?

– Да. Они, разумеется, хотят знать, почему мы созываем Совет в отсутствие Атреуса и Александроса. Я как мог отвертелся от их вопросов, но, кажется, ненадолго.

– Я отвечу на все их вопросы. А пока…

Любая задержка нежелательна, но Гейвин решил воспользоваться свободным временем и потратить его на то, чтобы купить Персефоне подарок. Он давно хотел порадовать ее, проявить внимание, догадываясь, что она никогда не получала подарков.

Простившись с Полонусом, он направился в город. Внизу, в гавани, стояло на якорях несколько дюжин кораблей. Другие суда находились во Внутреннем море. На западе туманная дымка скрывала три маленьких островка, в том числе и Дейматос. За ними находился большой остров Лейос. День выдался теплым и солнечным. Повсюду город украшали цветы – в ухоженных садах, вдоль стен, в подвесных корзинах возле домов, выкрашенных в яркие тона синего, желтого, зеленого и красного. В центре города магазины демонстрировали свои товары, аккуратно разложенные на прилавках под тентами.

Гейвин на несколько минут задержался перед магазином, торгующим стеклянными флаконами для духов. Каждый флакон имел оригинальную форму, стекло перемежалось со спиральными узорами из золота и серебра и закрывался такой же красивой пробкой. Он чуть не купил один из таких флаконов, но вовремя остановился.

Пройдя немного вперед, он оказался у входа в квартал писцов – старое название, появившееся в те далекие дни, когда книги приходилось переписывать от руки. Теперь здесь гремели печатные станки, но по соседству с ними размещались мастера-книжники, которые использовали самую лучшую бумагу, печатали с величайшей аккуратностью и переплетали результат своих трудов тисненой кожей. Выбор книг представлялся очень разнообразным – от поэзии до навигации, истории и оружейного дела. Гейвин двинулся дальше.

Если и существовало на свете место, где мужчина мог без проблем купить подарок женщине, то им являлся Илиус. Магазины ломились от красивых тканей, изысканных драгоценностей, духов, лосьонов и маленьких украшений, назначение которых Гейвин не знал. Словом, здесь продавалось все, что любили акоранки. Но ни один предмет его не заинтересовал.

Он остановился возле магазина, торгующего оружием, и задумался: что же все-таки подарить Персефоне? Внезапно к его ногам упала чья-то тень. Обернувшись, он увидел вчерашнего шотландца.

– Привет, Атрейдис, – поздоровался с ним Лайам Кемпбелл. Его кривая усмешка говорила о том, что он не слишком рад встрече.

Гейвин нехотя кивнул:

– Здравствуй, Кемпбелл.

– Кажется, мы с тобой не слишком удачно начали наше знакомство.

Гейвин понял, что своей фразой он как бы извинился за свое поведение, решив пойти на мировую.

– Верно, – согласился он. – Персефона сказала, что ты потерял друзей, когда плыл сюда.

– Они приходились мне не только друзьями, но и кузенами.

– Прими мои соболезнования. Как ты устроился?

Кемпбелл слабо улыбнулся:

– Грех жаловаться. Я сотрудничаю с одним акоран-цем, владельцем торгового судна. Мы хорошо зарабатываем на грузах, которые прибывают сюда с континента, но у нас есть мысль наладить связи с американцами.

– Тебе надо поговорить с моим кузеном Андреасом, когда он в следующий раз приплывет на Илиус, – посоветовал Гейвин и грустно подумал: «Если, конечно, он будет – этот следующий раз». Впрочем, как бы опасен ни был просыпающийся вулкан, человек имел право строить планы на будущее. – Его недавно назначили послом в Вашингтон.

– Вот как? Я вижу, Акора потихоньку становится открытой страной.

– Совершенно верно. Мы далеко шагнули за последние несколько лет, но мы по-прежнему соблюдаем осторожность.

Кемпбелл кивнул:

– И правильно. Не стоит рисковать достигнутым. – Он опустил глаза и взглянул на ближайший к Гейвину прилавок. – Хочешь купить нож?

– Да нет.

Но тут его внимание привлек один клинок с лезвием длиной около восьми дюймов, кожаной рукояткой и такими же ножнами, выкрашенными в темно-синий цвет и вышитыми жемчугом.

Он повертел нож в руках и заметил удивленное лицо Кемпбелла.

– Нравится? – спросил шотландец.

– Даже не знаю…

– Никогда бы не подумал, что такой клинок придется тебе по вкусу.

Гейвин вдруг понял, в каком направлении текут мысли Кемпбелла, и усмехнулся.

– Я ищу подарок для Персефоны, – объяснил он. Кемпбелл с облегчением засмеялся:

– Ах, вот оно что! Но неужели ты хочешь подарить ей нож?

– Думаешь, ей не понравится?

– Трудно сказать… я не знаю эту девушку. Но хотел бы узнать, – быстро добавил он.

Гейвин прищурился:

– Ты опять за свое?

Шотландец пожал плечами:

– Нет. Возможно, она еще не сознает своего чувства, но… я видел, как она на тебя смотрит.

– Она здорово отчитала меня после нашей стычки.

– Лишний раз доказывает, что ты ей нравишься.

– В самом деле? Ну и что ты скажешь? – Он показал на нож. – Покупать или нет?

Кемпбелл опять засмеялся:

– Зависит от обстоятельств. Ты считаешь себя уверенным человеком?

– Более или менее. А почему ты спрашиваешь?

– Если ты точно знаешь, что не дашь ей повода для недовольства…

Вспомнив страстный поцелуй Персефоны, Гейвин кивнул:

– Решено. Я беру нож.

Сделав покупку, он еще ненадолго задержался в магазине, чтобы осмотреть вместе с Кемпбеллом выставленные на продажу мечи. Шотландец хорошо разбирался в стали. Они продолжали обсуждать достоинства и недостатки испанской и австрийской стали, а также преимущества короткого меча по сравнению с длинным в ближайшей таверне, запивая пивом холодное мясо и сыр. В конце концов, человек должен есть, и нет ничего плохого в том, что он вкушает пищу в приятной компании.

Персефона шла по дороге, ведущей из дворца, потом вдруг остановилась и удивленно округлила глаза. Сначала ей показалось, что она обозналась, но при более внимательном рассмотрении картина приобрела полную ясность. Двое мужчин, обнажившись по пояс, грелись на солнце и непринужденно потягивали пиво из кружек, увлеченные дружеской беседой.

До недавнего времени Персефона почти ничего не знала о мужчинах, да и сейчас она имела представление о них, весьма далекое от совершенства. Однако женская интуиция подсказывала ей, что увиденная ею сценка – вполне нормальное явление и что ей не стоит вмешиваться в мужской разговор.

Она свернула на боковую улочку, ведущую к гавани. Ее лодка стояла у причала – там, где она ее и оставила. Спустившись вниз, Персефона быстро осмотрела маленькую каюту, заваленную вещами, которые она привезла с Дейматоса. Среди них она стала искать книги Лайама Кемпбелла, – наверное, единственное, что осталось от его прошлой жизни. Они лежали в ящиках вперемешку с ее собственными книгами. Чтобы не оставаться в душной каюте, Персефона перетащила ящики на палубу, села на пол, скрестив ноги, и принялась за дело.

Обложившись книгами, она быстро нашла около двух дюжин томов, подписанных Лайамом, отнесла остальные обратно в каюту и спрыгнула на причал.

– Ты знаешь, где живет человек по имени Лайам Кемпбелл? – спросила она проходившего мимо мальчика с ручной тележкой.

– Кемпбелл… дайте подумать… такой дюжий парень из Шотландии?

Она кивнула.

– У меня его книги. Я хотела бы их вернуть.

И желательно в отсутствии вышеозначенного джентльмена, подумала она.

Мальчик указал на пакгауз, стоявший рядом с причалом:

– Он живет там.

Персефона с сомнением взглянула на здание:

– Ты уверен?

– Да, на втором этаже. Отсюда ему проще приглядывать за бизнесом.

Персефона поблагодарила мальчика и вернулась на лодку, чтобы забрать книги. Держа их в руках, она пересекла причал и подошла к пакгаузу, прочному Двухэтажному сооружению из беленого камня с покатой крышей, двойные деревянные двери которого держались открытыми. Она вошла в большое прохладное помещение пятидесяти футов длиной и тридцати футов шириной. Часть помещения использовалась под склад. Персефона увидела ящики, коробки и тюки. Оставшаяся, меньшая, часть служила рабочим кабинетом. Возле письменного стола стояла женщина средних лет в темно-зеленой тунике до щиколоток. Заметив Персефону, она улыбнулась:

– Чем могу вам помочь? Персефона указала на свою ношу:

– Здесь книги мистера Лайама Кемпбелла. Можно, я оставлю их здесь для него?

– Да, конечно. – Женщина убрала с ближайшего стола стопку бумаг. – Положите их сюда. Лайама сейчас нет, но если он вернется до моего ухода, я скажу ему про книги. Если же меня не будет, то ему скажет мой муж.

– Очень любезно с вашей стороны, леди…

Женщина держалась приветливо и обладала приятной наружностью. Круглое открытое лицо и темно-каштановые волосы с редкой проседью, заплетенные в косу и уложенные вокруг головы, придавали ей привлекательный вид.

– Мелисса. А вас как зовут?

– Персефона. – Любопытство и вежливость собеседницы побудили ее спросить: – Мистер Кемпбелл здесь работает?

– Он напарник моего мужа. Като и Лайам управляют торговыми судами, которые возят товары с континента на Акору.

– Понятно…

– Като нашел Лайама, когда тот потерпел кораблекрушение, – охотно продолжала рассказ леди Мелисса. – Так волнующе – найти ксеноса!

– Да, наверное…

Персефона читала, что любой человек, нашедший на берегах Акоры потерпевшего бедствие незнакомца, считал свою находку Божьим даром и началом особых взаимоотношений. Зачастую он селил найденного ксеноса в своем доме и делал его членом своей семьи.

– Мы с вами не встречались раньше? – спросила Мелисса.

– Нет, не думаю.

Бывая на Илиусе, Персефона знакомилась с разными людьми, но Мелиссу она видела впервые.

– Мне как будто знакомо ваше лицо…

Персефона слегка побледнела. Ей меньше всего хотелось встретить человека, который мог бы связать ее с прошлым.

– Спасибо за помощь. Я пойду.

Она отвернулась, но Мелисса быстро шагнула вперед и ласково тронула ее за руку:

– Подождите… Простите, если я чем-то вас огорчила.

– Нет-нет, все в порядке. Просто мне надо идти. Пропустив ее слова мимо ушей, Мелисса спросила:

– Вы ведь не с Илиуса?

– Нет. Пожалуйста, скажите мистеру Кемпбеллу про книги.

Персефона как можно вежливее высвободила руку. Женщина больше не пыталась ее задерживать. Радуясь такому обстоятельству, Персефона поспешила удалиться и направилась к выходу, но тут ее взгляд упал на каменную притолоку, расположенную прямо над дверями. На камне значилось вырезанное слово: «Деймейдес». Под ним стояла дата, уходившая на несколько десятилетий в прошлое. Персефона машинально обернулась к женщине:

– Что означает надпись на камне?

Мелисса стояла, выпрямив спину, скрестив на груди руки, и спокойно смотрела на Персефону.

– Деймейдес – моя фамилия. Пакгауз построил мой дед. Мы с сестрой унаследовали здание после смерти нашего брата. – Она помолчала, потом тихо добавила: – Я хотела убрать камень, потому что, как известно, мой брат обесчестил нашу фамилию.

– Вот как? – вырвалось у Персефоны. Ей показалось, что она слышит собственный голос как бы издалека.

– Его называют предатель Дейлос, к сожалению, заслуженно. Но было время, когда фамилия Деймейдес звучала гордо. В память о нем я оставила камень на прежнем месте.

Персефона медленно выговорила:

– Я не знала, что Дейлос имел сестер.

– А почему вы должны знать? По счастью, теперь о моем брате редко говорят.

Персефона удивленно смотрела на женщину, о существовании которой она даже не подозревала. А ведь у нее еще есть и сестра, о которой упомянула Мелисса!

– Ваша сестра живет в Илиусе?

– Электра и ее муж владеют виноградником в нескольких часах езды к северу отсюда. – Женщина немного помолчала, потом спросила: – Что с вами, милая? Вы очень бледны. Может, присядете?

– Нет, не волнуйтесь, я прекрасно себя чувствую. Надо поскорее уйти от ее добрых и внимательных глаз! Пробыв здесь еще немного, она может сболтнуть лишнее.

Выйдя из полумрака пакгауза, Персефона на минуту остановилась, дожидаясь, когда ее глаза привыкнут к яркому солнечному свету.

«Было время, когда фамилия Деймейдес звучала гордо».

Неужели правда? Неужели наследие Дейлоса не только позор и бесчестие? Она побрела вперед, не заботясь о направлении, но вскоре остановилась и оглянулась на пакгауз. Мелисса стояла у открытых дверей и разговаривала с мужчиной средних лет, наверное, с мужем. Оба смотрели в сторону Персефоны.

Она быстро скрылась в тенистом переулке, ведущем наверх, к дворцу, и пересекла внутренний двор. Тут ее окликнул Гейвин.

– Вот и ты! – воскликнул он, подходя ближе. – Все в порядке?

– Кажется, да. Ты знаешь, когда состоится собрание Совета?

– Горана нет в городе, но он уже едет. Его надо подождать. – Взяв Персефону под локоток, Гейвин увлек ее под одну из многочисленных арок, которые вели на первый этаж дворца. – У меня для тебя кое-что есть.

Он протянул ей маленький матерчатый сверток. Она растерянно взглянула сначала на сверток, потом на Гейвина:

– Что это?

– Подарок, – ласково объяснил он и сунул сверток ей в руки. – Ну же, открывай.

Персефона неуверенно повиновалась. Когда-то мама дарила ей подарки – простые вещи, сделанные своими руками. Но больше никто не удостаивал ее такой радости, и она не знала, как реагировать.

Под развернутой тканью оказалось что-то бело-синее. Приглядевшись, Персефона поняла, что синей была кожа, расшитая жемчугом. Какая красота! У Персефоны захватило дух, и лишь через мгновение до нее дошло, что она держит ножны, в которые вложен…

Кинжал! С рукояткой из такой же кожи, но без жемчужин, которые мешали бы руке. Закругленное лезвие с гравировкой в виде спиральных узоров заканчивалось смертоносным острием.

Гейвин стоял совсем рядом. Она подняла глаза и с удивлением прочла в его взгляде легкую растерянность.

– Ты даришь мне нож? – спросила она. Он кивнул.

– Нравится?

– Впервые вижу такую красивую вещь! Он расслабился и усмехнулся:

– Я знал, что тебе понравится. Ножом можно убивать кабанов и… прочих тварей.

Она вовсе не собиралась плакать. Такая реакция стала бы позором. Женщина, достойная такого кинжала, не должна реветь. Однако когда Персефона засовывала подаренный нож за пояс своей туники, она не смогла сдержать слез.

– Спасибо, – пробормотала она, прижавшись к Гейвину и с упоением вбирая в себя его тепло и силу.

Он крепко обнял Персефону. Они стояли, прильнув друг к другу, в темном арочном проходе, и Гейвин мечтал о том, чтобы демоны навсегда покинули ее душу.