Текст книги "Фонтан тайн"

Автор книги: Джози Литтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Ему показалось, что она выглядит подавленной, даже немного бледной, но он объяснил ее вид напряжением и треволнением последних дней.

– Очень густой туман. Я дошел до мелового хребта и повернул обратно.

Он взял у нее из рук чашку и с удовольствием отхлебнул кофе.

– Я не смог ничего разглядеть, зато уловил слабый запах серы.

– А может, извержение уже произошло, но мы ничего не знаем?

– Если так, значит, оно совсем незначительное. В дальнем конце поляны есть ручей. Я немного порыбачу. А если туман рассеется, схожу на охоту. Мы пробудем здесь еще какое-то время, и я хочу, чтобы у нас хватило еды.

Персефона кивнула, не глядя на Гейвина.

– За кухней растут ягоды, – сообщила она. – Я нарву немножко, а потом приду к тебе.

Пока она отсутствовала, он поймал трех жирных форелей. Подойдя к ручью, Персефона села рядом с Гейвином и свесила ноги в воду.

– Я не беременна, – тихо проронила она.

Он хотел ответить что-нибудь подобающее случаю, но не смог до конца совладать с неожиданным приступом разочарования. Его сердце мечтательно замирало при мысли об их общем ребенке.

– Как ты себя чувствуешь? – участливо спросил Гейвин. Имея двух сестер, он прекрасно знал, что такое женские недомогания.

Щеки Персефоны покраснели.

– Отлично. Во всяком случае, нам обоим не о чем тревожиться.

– Почему?

Она глубоко вздохнула и уставилась на воду.

– Ты мне ничего не должен, Гейвин.

Он крепче сжал рыболовную сеть и осторожно отложил ее в сторону.

– Вот как?

Она посмотрела на него, но он не сумел ничего прочесть в ее взгляде.

– Да. У тебя много обязанностей и наверняка будет еще больше. Я не хочу стать для тебя обузой.

– Я никогда не считал тебя обузой! – рассердился он. Как она могла такое подумать после всего, что у них было? Неужели она не знает, как она ему дорога?

– Вообще-то мне очень жаль, что ты не беременна, – признался он.

Увидев ее потрясенное лицо, он испытал слабое удовлетворение, но оно быстро померкло, когда она обронила:

– Ты, наверное, шутишь.

– Почему ты так решила? Я такой же человек, как все, и мне хочется иметь детей.

Интересно, каким будет их ребенок? Девочкой с маминым отважным характером? Мальчиком с отцовским интересом к науке? Или у них родится совершенно неожиданное дитя, таинственный мир которого им еще придется открыть.

Персефона сидела совершенно неподвижно, сложенные на коленях руки она так крепко стиснула, что у нее побелели костяшки пальцев.

– Это всего лишь мечта, – выдохнула она.

– Ты о чем? – ласково спросил он, чувствуя, как она уязвима, и боясь задеть ее резким тоном.

– Когда ты попросил меня уехать с Акоры, если ты не сможешь меня сопровождать, и объяснил, что, возможно, у меня под сердцем твой ребенок, я так разволновалась… Я позволила себе… – Она осеклась и уставилась на свои руки.

– Помечтать? Она молча кивнула.

Он накрыл ладонью ее руки.

– Иногда наши мечты – самое лучшее, что в нас есть.

Она шмыгнула носом и вымученно улыбнулась, как бы благодаря его за попытку ее утешить.

– Послушай, Гейвин… ты мне очень дорог. Но когда все закончится – если, конечно, мы останемся живы, – нам придется расстаться.

Тренированная выдержка позволила Гейвину совладать с собой, несмотря на сдавивший его сердце страх. Нет, он ни за что ее не отпустит!

– Почему? – спросил он как можно спокойнее.

– У наших отношений нет будущего. Вспомни, кто ты, а кто я.

– Ты леди Персефона.

Пусть не думает, будто он не знает о том уважении, которым она пользуется! Она грустно усмехнулась:

– Люди называли меня так, потому что видели нас вместе и сделали поспешные выводы.

– Ты так думаешь? А по-моему, они видели, как ты работала бок о бок с ними, помогала им, направляла, поддерживала и ободряла в трудные минуты, успокаивала детей и делала все возможное, чтобы встретить опасность мужественно и решительно.

По ее щеке покатилась слезинка и, серебрясь в лучах солнца, упала ему на руку. Персефона поднялась. Гейвин не стал ее останавливать, но тоже встал, готовый удержать ее, если она выкинет какую-нибудь глупость, например, попытается уйти.

– Вздор! – воскликнула она, сердито вытирая слезы. – Есть одна вещь, которую ты обо мне не знаешь.

– Да, конечно. Я очень многого не знаю, но у нас впереди целая жизнь, мы успеем познакомиться поближе.

Во всяком случае, он так считал. Только бы проклятый вулкан не спутал его планы!

– Если бы я забеременела, то совершила бы ужасную ошибку.

Он взял ее за плечи и встряхнул – очень-очень легко. Дело не только в законе, запрещавшем обижать женщин. Сама мысль о том, чтобы сделать ей больно, приводила его в ужас.

– Не говори так. Ребенок не может быть ошибкой.

– Даже ребенок Дейлоса?

– Дейлоса?

Он перестал дышать и внимательно посмотрел на нее.

– Дейлос был моим отцом, – произнесла она глухим голосом, словно долетевшим из глубокого колодца скорби и стыда.

Гейвина затопила волна облегчения. Он радовался, что она наконец-то доверила ему свою тайну.

– Я думал о такой вероятности.

Она резко вскинула голову и вперила в него потрясенный взгляд.

– Что? Не может быть! Ведь ты не выказал по отношению ко мне никакого осуждения. И потом, ты бы никогда…

– Не стал твоим любовником? Но я же стал им, верно? Естественно, я задавался вопросом, кто твои родители. Ты жила на Дейматосе – острове, который тесно связан с именем Дейлоса, и в конце концов я предположил, что ты имеешь к нему какое-то отношение. Тут нет ничего странного.

Она продолжала озадаченно смотреть на него, и он продолжал мягким тоном:

– Ты с таким упрямством твердила, что у тебя нет семьи. А еще я заметил, как ты удивилась, узнав, что закон, запрещающий мужчинам обижать женщин, на самом деле действует и соблюдается, и что те немногие, кто его нарушает, являются преступниками.

– Ну хорошо. Допустим, ты догадался, кто я, но почему же ты молчал о своих догадках?

– Я не молчал. Я поделился ими… с Полонусом.

– С Полонусом? – Она побледнела и чуть не лишилась дара речи. – Почему именно с ним?

– Потому что Полонус знал Дейлоса. Он находился в числе его сторонников.

Еще одно потрясение! Он крепче обнял ее, чтобы она не упала.

– Не может быть, – возразила Персефона. – Полонус – уважаемый, почтенный… член Совета, твой дядя.

– Все правильно. Он замечательный человек, но в юности, или, как он говорит, в «непутевой юности», он поддерживал Дейлоса, как и сотни других акоранцев, в основном молодых людей.

– Сторонники Дейлоса погибли в схватках с Атрейдисом.

– Погибли воины-предатели, но подавляющее большинство его сторонников помирились со своими семьями. Они вернулись к обычной жизни, а некоторые, такие, как Полонус, даже заняли весьма ответственные посты в государстве.

– Помирились? – Персефона печально покачала головой. – Существовала по крайней мере одна семья, которая не захотела идти на примирение.

– Ты говоришь про семью твоей матери? – спросил Гейвин.

– Да. Она тоже была сторонницей Дейлоса и безгранично ему доверяла. Когда родилась я, ее родные отреклись от нее.

– И тогда она переселилась на Дейматос? Персефона кивнула.

– Она не хотела иметь ничего общего с остальным миром и полагала, что мне будет лучше вдали от него. Ей казалось, что, если люди узнают о моем происхождении, они отвернутся от меня.

– Она ошибалась. Надеюсь, сейчас ты поняла ее неправоту.

– Могла ли она рассчитывать на что-то другое? К Дейлосу навсегда прилепилось прозвище «предатель». Да и кто осудит людей за то, что они его так называют? Он делал ужасные вещи.

– Он, а не ты. Дети неповинны в грехах своих отцов. Тебя нельзя осуждать за то, что делал Дейлос.

– Во мне его кровь, и я передам ее своему будущему ребенку.

– Ну и что? Какая разница, что течет в наших жилах? Мы сами строим свои судьбы, и только нам решать, на что мы употребим отпущенное нам время – на добро или на зло.

По щекам Персефоны опять побежали слезы. Она больше не пыталась с ними бороться.

– Не надо, Гейвин… Я знаю, ты хочешь, как лучше, но не вселяй в мою душу напрасные надежды. Ты человек незаурядный. Тебе предстоит стать ванаксом после Атреуса.

Он застыл и уставился на Персефону. Она уже намекала на это раньше, но столь откровенное предсказание повергло его в шок.

– Ты не можешь знать, что меня ждет, – пробормотал он и тут вспомнил про ее необычный дар.

Она чувствовала глубинные ритмы Акоры и понимала их на таком уровне, который недоступен простым смертным.

– Я знаю, и не только я. Мне кажется, Атреус тоже знает. Иначе как объяснить его желание уехать с Акоры в столь критический момент?

– Ты думаешь, он уехал, чтобы испытать меня? Подобная мысль ошеломляла, но в ней заключался определенный смысл.

– Не только. Он хотел, чтобы люди получше тебя узнали и увидели в тебе лидера, которому можно доверять.

Что ж, логичное предположение. Более того, Атреус вполне мог пойти на такой шаг. И все же Гейвин пришел в смятение. Он знал, что его будущее связано с Хоукфортом, а не с Акорой. Оно лежало тяжким грузом на его душе. Он мечтал провести свою жизнь здесь, в единении с родной землей, и посвятить всего себя служению людям, которые ее населяют.

И вот теперь заплаканная женщина, смело смотревшая ему в глаза, заставила его поверить в мечту.

– Персефона!

Смеясь, он схватил ее и закружил в объятиях, даже не задумываясь о том, как нелепо подобное поведение в момент кризиса.

Он любит ее, любит Акору! Перед ним вдруг открылся мир во всем его великолепии.

– Мне нет дела до твоего отца, и всем остальным тоже. Мы созданы друг для друга, леди Персефона, госпожа Акоры! – Крепко обняв ее за плечи, он заглянул ей в глаза и произнес: – Однажды я уже просил тебя о помощи. Сейчас я обращаюсь к тебе снова. Пойдем по жизни вместе.

Она опять залилась слезами и крепко обняла его за шею.

– Гейвин, любимый мой…

Тишину разорвал хриплый крик парившего в небе ястреба. С деревьев вспорхнули птицы. Заяц, сидевший на краю поляны возле ручья, сначала замер, потом испуганно метнулся в кусты.

Откуда-то из недр земли донесся низкий утробный гул. Гора задрожала, а вместе с ней задрожали Гейвин и Персефона, которые все еще стояли, обнявшись, точно слились в единое целое.

Столб пара, непрерывно взмывавший ввысь на протяжении двух суток, внезапно исчез.

Прошла минута, другая. Гул все усиливался. Казалось, что трясется даже небо. Началось извержение вулкана.

Глава 21

За Дейматосом, недалеко от того места, откуда совсем недавно поднимался паровой столб, появился сноп огня. В самом центре он был белым, а ближе к краям менялся от ярко-желтого и оранжевого до красного. Во все стороны выстреливали огромные языки пламени и искры.

Красивое зрелище!

Какая странная, даже нелепая мысль! Но Персефона никак не могла от нее отделаться. Сейчас у нее на глазах происходило то, что доводилось видеть совсем немногим, – во всяком случае, немногим из тех, кто потом остался жив. Она искренне надеялась, что попадет в число уцелевших свидетелей катаклизма.

Гейвин стоял и абсолютно невозмутимо смотрел на происходящее. Она рассказала ему страшную тайну, которая всю жизнь тяжким грузом лежала на ее плечах, а он даже бровью не повел. Его совсем не взволновал тот факт, что ее жестокий хитроумный отец чуть не убил его родителей и дядю, что он пытался организовать восстание против всей его семьи, что ему удалось нарушить спокойствие и стабильность Акоры, уничтожив все, что на протяжении многих тысячелетий защищали Атрейдисы.

«Дети неповинны в грехах своих отцов», – сказал он как само собой разумеющееся, словно такая точка зрения совершенно нормальна. Но из множества книг, прочитанных ею за годы вынужденного одиночества, Персефона знала, что все совсем не так. Почти во всем мире кровная месть считалась в порядке вещей. Старые обиды любовно пестовались, а потомки обиженных жестоко расправлялись с потомками обидчиков, учиняя новый виток кровопролития.

Однако Акора жила по иным законам. Иные законы царили и в сердце человека, который в один прекрасный день должен стать ее правителем.

– Удивительное зрелище, – тихо проговорил Гейвин. Они стояли, крепко обнявшись, и затаив дыхание смотрели, как природа демонстрирует им свою невообразимо огромную мощь.

Длинные искрящиеся струи расплавленной лавы продолжали выстреливать в небо и, повисев там несколько мгновений, проливались дождем на три маленьких островка.

– На мой взгляд, не так уж и опасно, – промолвила Персефона.

Впрочем, если бы она осталась на Дейматосе, она сейчас бы так не говорила.

– К сожалению, все только начинается.

Через несколько минут стало ясно, что он прав. Пучины ада загрохотали и взметнули ввысь гигантское облако пепла и камней. Облако поднялось так высоко, что казалось, у него нет конца. Оно повисло, заслонив собой солнце, и стало быстро увеличиваться в размерах.

В такой картине красота уже отсутствовала. В ней чувствовалось что-то демоническое и страшное. Персефона не на шутку испугалась.

– Пойдем-ка лучше в дом, – спокойно позвал ее Гейвин и направился к хижине.

Войдя в комнату, они заткнули полосками ткани щель под дверью и оконные рамы. Гейвин убедился в том, что дымоход камина закрыт, а потом наполнил водой несколько ведер и поставил их так, чтобы они оставались под рукой.

Персефона не стала спрашивать, зачем вода. В пепельном облаке наверняка присутствовали горящие частицы. Если их принесет сюда, деревянная хижина может загореться.

Стоял полдень, но свет быстро мерк. Небо над Ако-рой сделалось сначала серым, потом черным. Пока еще что-то различалось, Персефона и Гейвин видели за окнами растущее облако пепла. Скорее всего ветра не было, потому что облако поднималось прямо вверх, постепенно сгущаясь.

Вскоре совсем стемнело, и Гейвин зажег небольшой фонарь. Они сели вдвоем на кушетку, он обнял ее за плечи. Воздухом, хотя и едким от дыма, можно еще было дышать. Гейвин дважды выходил из хижины, чтобы проверить крышу и осмотреть окрестности.

Когда он вернулся во второй раз, лоскут, закрывавший его лицо под глазами, стал темным от пепла.

– Ну, как там? Совсем плохо? – спросила Персефона.

– Идет легкий дождь из пепла, но я ожидал худшего. Огня нигде не видно, и, что самое главное, нет даже намека на газ.

– Ты ожидал, что будет газ?

– Я читал, что некоторые вулканы выпускают быстро движущиеся облака ядовитого газа. Если такие облака проносятся над населенными районами, то люди почти наверняка погибают.

– Ты ничего не говорил.

– Зачем? Напуганные акоранцы и без того понимали, что им следует как можно быстрее покинуть острова. Они не нуждались в дальнейших уговорах. Если появится газовое облако, его задержат горы и утесы, образующие границы Акоры. Людям на кораблях не грозит отравление.

Персефона кивнула. Она только сейчас начала постигать, какое бремя ответственности лежало на плечах Гейвина. Он лучше всего знал истинный характер опасности, с которой они столкнулись, и масштабы бедствия, которое могло постигнуть акоранцев.

Чтобы отвлечься от тяжелой темы, Персефона спросила:

– Как там медведь? Гейвин улыбнулся:

– Мишка в полном порядке. На поляну просыпалось несколько кусков пемзы, но пока все не так уж плохо. Хороший дождичек смоет весь пепел. – Опять сев рядом с ней, он добавил: – Думаю, внизу дела обстоят гораздо хуже.

– Если бы ветер дул в нашу сторону, нам бы не поздоровилось.

Он кивнул.

– Удача пока нам улыбается.

Удача продолжала им улыбаться на всем протяжении неестественно долгой ночи. Персефона и Гейвин почти не разговаривали: непрерывный рев вулкана служил напоминанием о нависшей над ними опасности. Они съели ягоды, которые набрала Персефона, и оставшиеся лепешки. Гейвин еще несколько раз выходил из хижины, чтобы удостовериться в отсутствии пожара. Ближе к рассвету на хижину со стуком упал какой-то предмет. Персефона мгновенно очнулась от легкой дремоты. Гейвин подбежал к двери.

– Сиди здесь, – приказал он, вновь заматывая лицо тряпкой, и ушел, затворив за собой дверь.

Персефона думала, что он скоро вернется, но минуты шли, а он все не приходил, и она решила отправиться за ним. Несомненно, он привык раздавать приказы, но с какой стати она должна ему подчиняться? Особенно сейчас, когда внутренний голос подсказывал ей, что с ним может случиться беда.

Защитив собственное дыхание тряпкой, она толкнула дверь и шагнула в кошмар. Вулканическое облако немного уменьшилось, и она смогла рассмотреть изменившийся ландшафт, подсвеченный лучами восходящего солнца. Первое, что она заметила: здесь присутствовал только один цвет – серый. Серыми стали поляна, хижина, деревья вдали, медведь и остальные скульптуры, стоявшие на прежних местах. Персефона осторожно шагнула вперед, погрузив ногу в мягкий пепел, который тут же начал оседать на ее обнаженные руки и тунику.

– Гейвин! – крикнула она. Повязка, закрывавшая ее рот и нос, слегка заглушала голос. Не дождавшись ответа, она крикнула громче: – Гейвин!

Он вышел из-за угла хижины, держа в руке большой кусок камня.

– Я же велел тебе сидеть в доме!

– Я волновалась за тебя.

Его глаза над повязкой весело блеснули. Неожиданно он бросил в нее камень.

Она охнула и инстинктивно выставила вперед руки, поймав до странности легкий булыжник.

– Что это?

– Пемза, – пояснил Гейвин. – Прямо из кратера вулкана. Она почти такая же невесомая, как воздух.

Персефона взвесила кусок камня на ладони. С виду очень тяжелый, он действительно оказался легким как пушинка.

– Он упал на хижину?

– Думаю, да. Удар получился сильным не столько из-за веса камня, сколько из-за его скорости.

Персефона засмеялась и бросила пемзу на землю.

– Облако уменьшается, – заметила она, взглянув в сторону Внутреннего моря.

Гейвин кивнул.

– Зато вернулась лава. Зрелище потрясающее! Она хотела пойти посмотреть, но он ее удержал:

– Пока не ходи. Сверху еще сыплются куски пемзы. Она нахмурилась, но спорить не стала. Вернувшись в хижину, она смыла пепел с рук и лица и прошла в главную комнату. Гейвин стоял у окна и смотрел в него.

– Ты можешь разглядеть что-нибудь внизу? – спросила Персефона, подойдя ближе.

С тех пор как началось извержение, они не разговаривали на личные темы. У них и так хватало проблем, но его близость рождала в ее душе приятное волнение. Обстоятельства заставили их уединиться от всего мира, и Персефона чувствовала себя счастливой, находясь рядом с Гейвином.

– Совсем немного, – ответил он, обернувшись к ней. – Отсюда невозможно понять, насколько серьезный урон нанесен островам.

– Мы должны верить, что все будет хорошо, что мы сумеем восстановить утраченное.

Гейвин молча смотрел на нее. В слабом свете, словно проникавшем из потустороннего мира, он казался очень большим и суровым. Но Персефона помнила, как совсем недавно он весело шутил, обнимал ее ночью и клялся, что прошлое не имеет значения.

– Твои родные не одобрят мое происхождение, даже если тебе оно безразлично, – выпалила она.

– Почему ты так думаешь?

– Они тебя любят.

– Да, но, кроме того, они мне доверяют.

С его словами трудно не согласиться – даже невозможно, учитывая все последние события. И все же Персефона думала, что он ошибается. Если она ему поверит, в ее сердце проснутся новые мечты, а с ними так больно расставаться!

Сейчас перед ними стояли куда более важные вопросы. Каковы последствия извержения? С чем столкнутся люди, вернувшись на острова? И когда они смогут вернуться? Насколько значителен ущерб, причиненный стихией?

Они провели в ожидании еще одну ночь и один день. Град из пемзы больше не шел. Земля не дрожала. Воздух очистился от едкого запаха дыма. Когда лавовые потоки остановились, настала пора поиска ответов.

– Я бы хотел, чтобы ты осталась здесь, – произнес Гейвин тоном человека, который слабо верит в то, что его послушают.

– Я достаточно много времени провела в одиночестве, – отозвалась Персефона.

Гейвин ошибался: его семья никогда ее не примет. А вставать между ним и его родными она не хотела. Однако ей страшно даже подумать о том, что она вернется к своей прежней жизни. Может, она найдет себе какое-нибудь дело, связанное с восстановлением Акоры? Но в таком случае ей придется остаться рядом с Гейвином. Вряд ли она выдержит такую муку.

– Ты идешь? – спросил он, стоя у двери.

Они вышли в серый мир и направились вниз под гору. Спуск оказался трудным. Тропинку, по которой они поднимались, засыпало пеплом, и им приходилось шагать наугад. Кроме того, пепел скользил, ноги разъезжались в разные стороны. Персефона несколько раз поскользнулась, но сумела удержать равновесие. Маленький родник, у которого они останавливались, чтобы освежиться, завалило камнями.

Когда они приблизились к городу, напряжение стало почти осязаемым. Вулкан не разорвал Акору на части, как случилось свыше трех тысяч лет назад, и все же его последствия были значительными.

Завернув за угол, Гейвин резко остановился. Перед ними возвышался дворец.

– Стоит, – проговорил он с искренним облегчением.

И в самом деле, огромное здание, за которым бережно ухаживали и которое периодически достраивалось со времен первого извержения, смотрелось целым и невредимым. На крыше осел пепел, а во внутреннем дворе валялись каменные глыбы, но все колонны оставались на месте, а когда они подошли ближе, Персефона увидела, что на стенах нет даже намека на трещины.

– Все в порядке! – воскликнула она.

– Еще неизвестно, – предупредил Гейвин. – Точный ответ дадут инженеры.

Они подошли к воротам. Когда Персефона увидела двух одинаковых львиц, которые на протяжении целого тысячелетия стояли на страже дворца, она издала радостный возглас:

– К черту инженеров! Ворота прекрасно сохранились. Что плохого могло случиться с самим дворцом?

Гейвин усмехнулся над ее воодушевлением. Они двинулись дальше, минуя жилые дома и разные учреждения, которые, по счастью, выглядели целыми, только нуждались в основательной чистке. Приблизившись к гавани, они заметили первые серьезные признаки разрушений. Сам причал и почти все ближайшие здания лежали в руинах.

Однако когда Персефона взглянула на море, у нее перехватило дыхание.

Там, где раньше существовали острова Дейматос, Тарбос и Фобос – их названия напоминали о том давнем ужасе, который пережила Акора, – виднелся всего один, но очень большой остров, покрытый дымящейся лавой.

То место, где Персефона жила, с позором уединившись от всего мира, исчезло. Появилась новая земля, обещавшая со временем родить новую жизнь.

Гейвин задумчиво рассматривал измененный пейзаж.

– Я всегда думал, что вулкан способен только разрушать, – заметил он. – Оказывается, иногда он еще и созидает.

– Наверное, чего-то подобного следовало ожидать. Как ты думаешь, извержение действительно закончилось?

– Пойдем посмотрим, – взял он ее за руку.

Они пошли по дороге, ведущей наверх, к дворцу, и, миновав ворота со львами, вступили в пугающе тихий внутренний двор.

– Существует еще один путь в пещеры, – сообщил Гейвин.

Он обогнул дворец и спустился по узкой тропинке в небольшой симпатичный грот, покрытый, как и все остальное, пеплом. Однако, оглядев тесное пространство грота, Персефона не заметила никаких разрушений. По одной стене струился маленький водопад с пресной водой. Они напились и двинулись дальше.

Тропинка тянулась до берега подземного озера. Но где-то на середине пути они приблизились к узкой расщелине.

– Здесь трудно пролезть, – предостерег Гейвин, – по крайней мере мне, но коридор за расщелиной ведет прямиком в хрустальную пещеру.

– Но мы же ничего не увидим, – напомнила ему Персефона.

Он достал из мешка фонарь и спичечный коробок.

– Хотя я не научился стряпать на занятиях по воинскому искусству, зато я твердо усвоил, как следует готовиться к сложным переходам.

Они проползли через расщелину (Гейвин полз впереди) и очутились в хрустальной пещере. Гейвин поднял фонарь и посветил им во всех направлениях. Желтый свет отразился от блестящих конусообразных наростов, которые свисали с потолка и торчали из пола. Здесь не чувствовалось никаких следов разрушений.

– Давай посмотрим комнату со статуями, – предложила Персефона.

Они сразу увидели явные признаки недавнего вулканического извержения. Несколько статуй упало и раскололось на крупные куски, которые, впрочем, вполне можно постараться собрать и соединить. Большая часть скульптур осталась стоять внишах.

– Я думал, лава дойдет сюда, – предположил Гейвин.

– Похоже, она выбрала другое направление.

Какое именно направление выбрала лава, они узнали несколько минут спустя, когда подошли к маленькому подземному храму. Он выглядел вточности таким, каким запомнила его Персефона. Озеро, где обитали светлячки, по-прежнему наполняло пещеру серебристым сиянием. Персефона не сомневалась в том, что каменный лик, проступавший на замшелой стене, прекрасно сохранился.

– Не может быть, – пробормотал Гейвин.

Он быстро миновал коридор, ведущий к лавовым потокам. Но там, где всего пару дней назад пузырились огненные реки, теперь не было ничего, кроме твердой земли.

Место гибели Дейлоса – то адское варево, в которое он прыгнул, – исчезло, как и остров, на котором он вынашивал свои коварные планы.

– Все кончилось, – тихо произнесла Персефона. Стоявший рядом Гейвин пожал плечами и покачал головой.

– В прошлый раз, – пояснил он, – прошло несколько лет, прежде чем появились первые признаки лавы.

– А следующее извержение произошло только через три тысячи лет.

Луч фонаря осветил суровые черты Гейвина.

– Теперь Акора очень долгое время будет в безопасности, – согласился он.

Они вернулись к маленькому храму. Гейвин опустился, встав коленями на мягкую землю, – туда, где они впервые познали друг друга, и потянул ее за собой. Держа ее за руки, он заглянул ей в глаза. Его голос стал хриплым и глубоким. Будучи человеком далеким от поэзии, он тем не менее говорил от всей души, и его слова звучали поэтично:

– Я не знаю, что ждет меня впереди, но без тебя мне не будет счастья. Стань моей женой, Персефона. Давай забудем прошлое, как забыла его сама Акора, и начнем вместе строить будущее.

Разумеется, Персефона заплакала. Она, которая столько лет считала себя сильной и стойкой, в последние дни не могла удержаться от слез. Их губы соединились, и сердце ее затопила жаркая волна счастья.

– Я люблю тебя, Гейвин Атрейдис, и всегда буду рядом с тобой.

Каменный лик взирал на них с ласковой улыбкой.

Некоторое время спустя они, держась за руки, вышли из пещер и обнаружили, что их вынужденное одиночество кончается. Акоранская флотилия возвращалась в гавань Илиуса, белые паруса победно раздувались на ветру.