Текст книги "Раненый зверь (ЛП)"

Автор книги: Джорджия Ле Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Проснувшись на следующее утро с адским бодуном, я стал совершенно другим. Я с трудом поднялся с кровати, и больше никогда не забывал о силе характера Шейна, которую увидел в нем в таком детском возрасте. Я уверен, что его сила по-прежнему с ним, дремлет где-то глубоко. Он играет свою роль очаровательного плейбоя, но однажды реальный Шейн выйдет наружу во всей своей мощи.

Я открываю входную дверь в дом. Воскресный вечер, ночного портье нигде не видно и стойка ресепшент пуста. Я вхожу в лифт и нажимаю кнопку этажа Шэйна. Двери открываются, я выхожу из лифта, иду по небольшому коридору и стучу в его дверь. Он открывает, стоя в залятанной футболке и рваных джинсах.

– Как дела? – спрашивает он.

– В порядке, – отвечаю я и протягивая ему коробку с капкейками.

– Спасибо, – он берет коробку, тут же открывает ее и откусывает кусок. – Вкусно, – говорит он и протягивает мне коробку.

– Нет, спасибо, – отказываюсь я, он пожимает плечами и направляется в гостиную.

Мы одновременно заходим в комнату, и к моему удивлению я вижу своих племянников, которые начинают визжать от восторга, как только замечают меня.

– Где их родители? – спрашиваю я.

– Мамочка с папочкой и дядя БиДжей с тетей Лейлой пошли ужинать, – сообщает Лилиана.

Я с любопытством поглядываю на Шейна.

– Они оставили с тобой детей?

– А что тебя удивляет?

Я скрещиваю руки на груди.

– Они настолько тебе доверяют, что ты сможешь позаботиться об их детях?

Кажется, его забавляет мой вопрос.

– Да.

Я чувствую огромную обиду.

– Почему они никогда мне не предлагали посидеть с их детьми?

– Они очень любят своих детей, Дом, – говорит он с серьезным выражением на лице.

Я хмурюсь.

– Какого черта, это значит?

Он поднимает обе ладони, показывая свою капитуляцию.

– Умерь свой пыл. Шучу. Наверное, потому что ты ничего не знаешь о детях.

– А что тут нужно знать?

Он ухмыляется.

– Ты может поменять памперс?

Поменять памперс! Конечно, нет.

– А ты можешь? – спрашиваю я, искренне удивляясь. Теперь понимаете, что я имел в виду, говоря, что мой брат настоящая темная лошадка.

Он небрежно пожимает плечами.

– Конечно же!

– И когда ты научился этому?

– У меня была девушка с младенцем, – как бы между прочим сообщает он.

– А это сложно?

Он кладет последний кусок капкейка в рот и говорит:

– Элементарно, Ватсон.

– Только из-за этого они не доверяют тебе своих детей?

Он кладет коробку с пирожными на шкаф и поворачивается ко мне, на его лице отражается любопытство.

– Хочешь понянчиться с детьми?

Я смотрю на племянников и пару секунд колеблюсь.

Шейн улыбается.

– Глупости, я знаю, что ты не справишься, – его улыбка становится еще шире.

Отчего я тут же отвечаю:

– Конечно, справлюсь, – беспечно говорю я.

– Хорошо, тогда я оставлю тебя с ними.

– Подожди минутку. А ты куда?

Он смотрит на часы.

– Если я сейчас уйду, то успею отвести Таню поужинать.

Я хмурюсь.

– Ты собираешься оставить меня с ними одного?

– Таков план. Если ты думаешь… что справишься с ними.

Я опускаю взгляд на детей. Они сидят на полу, два маленьких ангела и наблюдают за мной огромными, любопытными глазами. Конечно же, я смогу с ними остаться. Что может пойти не так? Если Шейн может…

– Да, иди, – говорю я Шейну. – Расслабляйся. Я справлюсь.

Шейн, казалось только и ждал моего согласия, стягивая футболку через голову и направляясь в сторону спальни. Он возвращается в комнату в свежей футболке. Мой брат настолько красив, что ему даже не нужно проводить чертовой щеткой по волосам.

– Тогда вот что, – бодро говорит он. – Все их вещи находятся в другой спальне. Через час дай им теплое молоко, оно уже налито в бутылки, тебе нужно просто дать его им.

Я медленно киваю.

– Справишься?

– Получай удовольствие, Шейн.

– До скорого, – говорит он детям, и подмигнув мне, выходит за дверь.

Я перевожу взгляд на детей.

– Вот мы и одни, – говорю я, подходя к окну, Шейн садится в машину и с ревом уезжает.

Вдруг раздается плач Томми.

Я бегу к нему.

– Что случилось?

– Я ущипнула его, – спокойной признается Лилиана.

– Зачем ты это сделала?

– Он ударил меня в самое сердце, – говорит она со слезами на глазах, показывая на грудь. – Мне больно.

– Он маленький еще, Лилиана. Он не хотел тебе причинить боль, – разумно объясняю я.

– Но он же ударил, – настаивает она на своем, я беру орущего Томми на руки. И вдруг чувствую ужасный запах, который явно исходит от него. Я удерживаю его на вытянутых руках, затем опускаю обратно на пол.

Лилиана смотрит на меня своими огромными обвиняющими глазами, и я чувствую подкрадывающуюся панику. Мне не следовало отпускать Шейна. Я прикрываю лицо руками, поскольку Томми все еще безутешно ревет.

– Черт побери, – бормочу я, снова поднимая его на руки. Я стараюсь его держать, как видел где-то, как следует держать младенцев на руках. Кстати Шейн делает именно так. Я стараюсь его прижать к себе, но от этого он начинает плакать еще сильнее, взахлеб. Мне ничего не остается делать, как посадить его обратно на пол.

– Ты не хочешь мороженого? – в отчаянии предлагаю я.

Томми мгновенно перестает плакать, смотря на меня заплаканными, полными надежды глазами. Его губы все еще дрожат, если я вдруг передумаю.

– Я крем, – счастливо кричит он.

– Да, мороженое, – улыбаясь повторяю я.

– Ему нельзя, – говорит Лилиана пугающе взрослым голосом.

От ее слов Томми падает на пол и плачет навзрыд, в отчаянии тряся головой.

– Я хооооочу крем. Я ХООООООЧУУУУУУУ крем, – повторяет он.

– Почему ему нельзя мороженое? – спрашиваю я Лилиану.

Маленькая леди, скрещивает на груди свои пухлые ручки и глядя мне прямо в глаза, говорит:

– Потому что нам двоим нельзя, нам не разрешают.

– Почему не разрешают?

– Там много сахара, а сахар вреден для детей.

– Ну, он чертовски хорош в малых количествах, – бормочу я.

– Я тебя предупредила, – говорит она.

– Да, предупредила, – отвечаю я, и поднимаю Томми подмышки, направляясь к кухне, она идет за мной. Если она настолько осторожна, то может не есть любимое мороженое Лейлы со вкусом джин-тоник.

У стены стоит детский стульчик, который я пододвигаю к кухонному островку и сажаю в него Томми. Запах исходящий от Томми, заставляет меня дышать, но через раз. Я открываю дверцу холодильника. По крайней мере несколько ложек их не убьет. Торжественно я достаю контейнер мороженого со вкусом печенье со сливками и показываю его Томми.

– Мммм, – говорю я и кладу его на прилавок.

Томми визжит от восторга.

Я поворачиваюсь к Лилиане.

– Это твой последний шанс.

Она моргает, и я знаю, что она сдалась.

– Я не скажу, если не хочешь, – тихо задабриваю я ее. Знаю это неправильно, подкупать ее таким образом, но какого черта. Сейчас чрезвычайная ситуация.

Она вдруг улыбается, и я узнаю в ней Джека, такая же великолепная улыбка. Что-то внутри меня сжимается, я ощущаю волну любви и нежности к ней.

– Я крем, – требует Томми, стуча рукой по контейнеру.

– Итак, – говорю я, накладывая Томми три шарика мороженого, потому что один мне кажется слишком мало.

Я подставляю стул и приподнимаю брови на Лилиану. Очень медленно с достоинством она подходит к стулу и садится на него.

Я ставлю перед ней миску.

– Ты знаешь, как менять памперсы, Лилиана?

Она торжественно качает головой.

– Нет, но мама знает. Мы можем позвонить маме.

Я зачерпываю ложкой мороженое.

– Нет, давай не будем.

– Папочка тоже знает как. Мы можем позвонить ему, – выдает она следующую гениальную идею.

Я опускаю контейнер на столешницу.

– Я знаю, что нужно сделать, – говорю я неестественно высоким голосом. – Мы изучим этот вопрос в Интернете, как только ты доешь мороженое?

Она начинает радостно подпрыгивать вверх и вниз.

– Хорошо.

Я достаю телефон и выбираю youtube, в строке поиска пишу – как поменять памперс ребенку, менее чем за минуту появляется ролик. Я опускаю телефон на стол, и мы вместе с ней смотрим видео, пока Томми размазывает мороженое по своему лицу, одежде и стулу.

Когда видео заканчивается, я смотрю на Лилиану.

– Ты готова?

Я отрываю пару кухонных полотенец, и пока собираюсь подойти к Томми, он умудряется сдвинуть свою миску, которая взлетает в воздух и падает вниз, разбившись и разметав по полу мороженое. Господи! Лилиана прикрывает рот обеими руками и смотрит на меня огромными, круглыми глазами, которые словно говорят: «Ой, ой, посмотри, что произошло».

– Хочу, я крем, – Томми опять начинает реветь.

Господи. Оказывается, все гораздо сложнее, чем выглядело на первый взгляд.

Лилиана раскрывает рот.

– Дядя Шейн всегда дает Томми пластиковую миску.

– Отлично. Спасибо за подсказку, – бурчу я.

Я останавливаюсь на мгновение. Мне нужно подумать, но я не могу мыслить при таком крике. Эти дети с ума меня сведут. «Первое: нужно успокоить его, чтобы он не плакал, вернее так не орал. Он хочет мороженое. Она сказала про пластиковую миску. Отлично».

Мороженое.

Пластиковая миска.

Я открываю шкаф и нахожу зеленую пластиковую миску. Показываю малышу миску, и он перестает плакать. Кладу пару ложек в нее и ставлю перед ним. Он зачерпывает ложкой и кладет ее в рот.

– Он заболеет, – я уже догадываюсь кто это говорит.

– Нет, не заболеет, – огрызаюсь я.

– Ты на меня кричишь, дядя Дом? – ее нижняя губа начинает дрожать.

О нет, только не это.

– Нет, я даже не думал, – отрицаю я, навешивая на лицо фальшивую улыбку.

– Кричишь, – плачет она, сморщивая носик.

Бл*дь! Я направляюсь к ней.

– Это всего лишь шутка, милая. Я не кричал. Послушай, хочешь еще мороженого?

Она шмыгает носом и утвердительно кивает.

Я хватаю контейнер и кладу в ее миску четыре щедрые ложки. Я смотрю на нее, а она следит многозначительно за моей ложкой, замершей над ее миской.

– Еще? – недоверчиво спрашиваю я. Она однозначно великая королева драмы, утверждающая, что сахар вреден для детей.

Лилиана энергично кивает.

Я не верю своим глазам, поэтому кладу еще пару ложек.

– Благодарю, дядя Дом, – говорит она торжественно, и опускает свою ложку в мороженое. Пока они едят, я собираю осколки с пола. Мороженое быстро тает, но я успеваю убрать крупные куски бумажным полотенцем. Однако, понимаю, что мне придется отвести их в другую комнату, а самому вернуться и убрать этот беспорядок.

17.

Дом

Они поели, и я вытираю лицо, руки Томми, беру его на руки, и следующей за мной Лилианой, несу в другую спальню, которая сделана в веселых тонах, с двумя детскими кроватками. Должно быть они часто остаются у Шейна.

Я кладу Томми на спину на стол с прорезиненным ковриком на нем.

Лилиана брезгливо морщит нос.

– От Томми воняет.

– Еще бы, конечно, воняет.

Здесь лежит стопка памперсов, я беру один, раскрываю и кладу рядом. Расстегиваю липучки по бокам памперса Томми и открываю, оголяя его животик. Представший вид и жуткий запах дерьма, заставляет меня просто не дышать. Я имею в виду, серьезно не вдыхать воздух. У меня поднимается тошнота. Мне становится так плохо, что я моментально закрываю памперс, приклеивая липучки на место по бокам.

– Не похоже, чтобы ты поменял памперс, – говорит Лилиана.

– Знаю, – отвечаю я, отворачивая в сторону голову и делая глубокий вдох чистого воздуха. Я вытаскиваю телефон и набираю номер Эллы.

Она отвечает на третий звонок.

– Привет, красавица, – выдыхает я в трубку.

В данный момент я не чувствую никакого возбуждения.

– Как ты отнесешься, чтобы поменять очень вонючий памперс?

– Эм… вопрос с подвохом?

– Нет.

– А звучит именно так.

– Послушай, мне нужно поменять памперс, а я не могу преодолеть рвотный рефлекс.

Она начинает хихикать.

– Я сейчас буду. Где ты?

– У Шейна. Я пришлю смс-кой тебе его адрес.

Как только я вешаю трубку, телефон снова звонит. Это Лили. Ох, бл*дь!

– Привет, Лили, – слишком радостно отвечаю я.

– Привет, Дом. Шейн сообщил нам, что ты сидишь с детьми. Как дела? – спрашивает она спокойно, но я слышу нотки паники у нее в голосе.

– Хорошо.

– Да?

– Да, – уверенно отвечаю я.

– Э… могу я поговорить с дочерью, пожалуйста?

– Конечно, – отвечаю я, поглядывая на Лилиану, и прикладываю палец к своим губам, выражая тем самым что Лилиане не следует упоминать про мороженое.

Она заговорщически кивает. Я одобрительно улыбаюсь и подымаю большой палец, типа «Все Окэй!»

Она берет трубку, слушает мать, а потом говорит:

– Да, но дядя Дом накормил нас мороженым. Томми съел несколько ложек, а я не ела.

Я в полном шоке смотрю на маленькую лгунью. Какая наглая ложь! Она вешает на меня дерьмо, спасая свою шкуру. Даже я не врал в ее возрасте. Черт побери, ее живот до сих пор даже не успел еще переворить мороженое.

– И, мама, – она честными глазами смотрит на меня, прежде чем продолжить свой донос: – Памперс Томми наполнен какашками, но дядя Дом не знает, как менять памперс. Он кому-то позвонил, чтобы ему помогли. – Она молча слушает, затем отвечает: – Неа. Неа. Хорошо, мамочка. Я люблю тебя так сильно, сильно при сильно. – И маленькая лгунья протягивает мне телефон назад. – Мамочка хочет поговорить с тобой.

Уверен, конечно же черт побери, хочет со мной поговорить. Ты, крысеныш-лгунья. Я смотрю в ее честные ангельские глаза и вырываю у нее телефон.

– Привет, Лили.

– К тебе приедет Элла, Дом? – напряженно спрашивает Лили.

Чертовый ад. Она догадлива.

– Да, – признаюсь я.

– О! Хорошо… э… через сколько?

– Через пятнадцать минут максимум.

– Отлично. Мы приедем через час. Хорошо?

– Да, просто фантастически.

– Увидимся. О, и Дом… больше не давай моей дочери мороженое, – говорит она, и я улавливаю смех у нее в голосе.

– Ни капли, – говорю я, заканчивая вызов.

– Мама разозлилась на тебя, да? – невинно спрашивает меня Лилиана.

Невероятно, она еще интересуется.

– А как ты думаешь?! Ах ты, маленькая проказница, – отвечаю я, но телефон снова звонит. Я смотрю на экран – Лейла. У меня вырывается стон. Ну, теперь то что?

– Привет, Лейла.

– Дом, где находится мой сын сейчас?

Я поворачиваюсь назад, где оставил Томми, и к своему ужасу его там нет. Я чувствую панику, поскольку в квартире стоит жуткая тишина.

– О, черт, – восклицаю я.

Совершенно спокойным голосом Лейла говорит:

– Он на кухне, Дом, – я бегу в сторону кухни. Лейла права. Он сидит у миски с кошачьей едой. И… О! Черт побери! Он, бл*дь, ест кошачий корм, зачерпнув полную пригоршню в свою ручонку.

– Я нашел его, – говорю я, поднимая его с пола.

– Что он делает? – спрашивает Лейла.

– Ничего, – отвечаю я, сажая его в стульчик.

– У тебя что-то еще, Лейла? – спрашиваю я, пытаясь вытащить кошачий корм у него из руки, а также изо рта.

– Хотела тебе сказать, поставить кошачью миску так, чтобы Томми не мог ее достать.

– Да. Обязательно сделаю.

– Позвони мне, если тебе что-то понадобиться, хорошо?

– Обязательно.

– Пока.

Я нажимаю кнопку завершения разговора и бросаю телефон на столешницу. Черт побери, детей и их дерьмо. Как взрослые справляются со всем этим дерьмом? Я вытаскиваю изо рта Томми кошачий корм, он старается изо всех сил проглотить хотя бы один коричневый горошек. Я вытираю руки.

– Дядя Шейн не разрешает Томми заходить на кухню, потому что ему нравится есть кошачий корм, – сообщает мне Маленькая Мисс Совершенство.

– Да? – У меня опять появляется очередное новое уважение к Шейну. Я понятия не имел, что сидеть с детьми настолько трудно.

– Ты должен следить за ним, или же он начнет пить из унитаза, – щебечет Лилиана, глубокомысленно кивая.

Я поворачиваюсь к ней, видно она по-настоящему наслаждается происходящим. Ну, ей меня не победить. Настоящий боец ничего не боится.

Я поднимаю миску с пола и кладу ее на столешницу. Затем беру Томми и иду прямиком в гостиную. Правда, я ощущаю себя, будто схожу медленно с ума. Я ничего не знаю про кошачий корм, поэтому хочу поискать в Google, как он может отразиться на здоровье ребенка, не заболеет ли Томми. Опустив Томми на пол, вспоминаю, что забыл свой телефон на кухне. Я возвращаюсь на кухню за телефоном, захожу в гостиную, Лилиана стоит посреди комнаты, упирев руки в бок.

– Томми сосет хвост кошки, – объявляет она своим пассивно-агрессивным тоном.

– Какого черта? – я поворачиваюсь к Томми, и он действительно сосет хвост кошки. Я несусь к нему, хватая его на руки, стараясь прогнать кошку прочь, она шипит на меня и отказывается двигаться. Я сажаю Томми в манеж и протягиваю ему игрушечный поезд, стоящий на столе. Он визжит от восторга. Господи, когда приедет Элла? Я не переживу, если останусь с ними еще на несколько минут, поэтому хватаюсь за волосы.

– Мне скучно, – вдруг говорит Лилиана.

Я вытаскиваю руки из волос и с поддельным энтузиазмом, говорю:

– Итак, чем же мы займемся, пока тетя Элла не приедет, а?

Лилиана пожимает плечами.

– Давай поиграем в прятки?

– Неа. Давай не будем играть в прятки. Как насчет, чтобы посмотреть телевизор?

– Ладно, – мило отвечает она.

– Lee Jaw, – говорит Томми. (Лии Челюсти, – пер.)

– Чтоооо? – я выпучиваю глаза.

– Маленький Люсьен, – поясняет мне Лилиана.

Я включаю телевизор, нахожу видео и нажимаю кнопку «play». Дети садятся на пол. Раздается звонок в дверь. О! Слава Богу. Я спешу открыть дверь, и Господи, как я рад увидеть Эллу.

– Привет, красавица, – говорю я, оглядывая ее с головы до ног. К моему ужасу, вижу Томми мелькающего у меня между ногами, прямиком ползущего за дверь. Честно говоря, я слишком потрясен его скоростью, поэтому просто заторможено наблюдая за его передвижением, но Элла хватает его за футболку.

Она улыбается мне.

– Когда они убегают от тебя, на самом деле, они не убегают. Они просто хотят, чтобы их поймали.

– Ох, красавица, я так рад тебя видеть.

Я втягиваю ее в квартиру и закрываю дверь.

– Послушай. Томми съел немного кошачьего корма, прежде чем я успел заметить.

К моему облегчению, она улыбается.

– Он ему не навредит. Ничего серьезного. Дети такие же крепкие, как старые ботинки, которые ты никак не можешь сносить. Иначе бы они не выжили, и человеческая раса бы погибла.

– Правда?

– Да. Мой брат вытащил мертвого таракана у кота изо рта и съел его. Мама была в шоке от такого удара, а брат чувствовал себя просто прекрасно.

Я с облегчением вздыхаю.

– Христа испытывал Дьявол в пустыне. Меня испытывают мои же собственные племянник и племянница.

18.

Элла

Я захожу на кухню, Дом стоит на карачках, вымывая пол, на самом деле мокрой губкой он еще больше размазывает, создавая сладкие круги по всему полу. Я наблюдаю за ним в его такой милой беспомощности, и влюбляюсь в него еще больше. Не знаю, как ему удалось остаться быть настолько совершенно не приученным к семейной жизни, но сейчас он напоминает мне щенка, засыпающего у своей миски. Милого, забавного, красивого.

Он поднимает на меня глаза и внезапная паника отображается у него во взгляде.

– Где Томми? – тут же спрашивает он.

– Расслабься. Он в манеже с бутылкой молока.

Я слышу его вздох облегчения.

– А Маленькая Мисс Совершенство?

Я сдерживаю улыбку.

– Смотрит мультики.

– Как ты считаешь, это нормально трехлетнему ребенка разговаривать так, как она?

– Она опережает свое развитие, но дети сейчас более продвинутые, чем мы.

– Хорошо, – бормочет он.

Я улыбаюсь.

– Спасибо, – говорит он.

Я иду к нему.

– Помощь нужна?

– Думаю, что я почти закончил, – говорит он, оглядывая разводы на полу.

Я достаю из шкафа под раковиной тряпки и бутылку чистящего средства для пола. Тут же нахожу емкость, наполняю ее горячей водой из крана, выливаю немного чистящего средства и иду к нему. Забираю мочалку из его рук и взамен протягиваю мокрую тряпку. Я бросаю губку через всю кухню в раковину и присаживаюсь рядом. Подмигиваю и начинаю вместе с ним мыть пол. Он в точности копирует мои действия.

– Ты поменяла памперс, да? – как бы между прочим спрашивает он.

– Да, – я мочу тряпку в горячей воде и выжимаю.

– Без проблем?

– Да.

– Хммм… Хорошо.

Наступает тишина на несколько минут.

– Чем они кормят этого ребенка? – спрашивает он.

Я улыбаюсь, пока выжимаю тряпку.

– Не знаю. Может быть, мертвыми кошками.

– Я даже не мог себе представить, что от ребенка может так вонять, – говорит он с испугом, и он на самом деле вздрагивает.

Я пододвигаю к нему миску с водой.

– Мне кажется это лучше, чем пукать в постели.

Он замирает, выжимая тряпку.

– Давай с тобой договоримся. Если ты вдруг съешь дохлую кошку на ужин, и будешь пердеть в постели, просто дайте мне знать, и я поставлю миску для блевотины рядом с собой, – говорит он на полном серьезе.

Я начинаю так смеяться, что на запах у него срабатывает рвотный рефлекс, что падаю на спину. Он присаживается рядом со мной на корточки.

– Я никогда не говорил тебе, Элла Сэвидж, что ты самая вкусная и великолепная женщина?

– Потому что я вся перепачкалась в мороженом? – в ответ хихикаю я.

Он наклоняется и целует меня в нос.

– Нет, раньше. Задолго до этого, – рычит он.

Нас прерывает вопль ярости, переходящий в слезы из гостиной. Дом замирает на месте.

– Иди, – говорю я. – Я закончу здесь и присоединюсь к тебе.

– Нет, ты иди. Я закончу здесь и присоединюсь к тебе.

Я стараюсь не захихикать.

– Ты боишься их, Доминик Иден?

– Ужасно, – отвечает он.

Я целую его в нос и иду в гостиную. Томми заливается слезами, потому что Лилиана переключила канал.

– Так, – говорю я. – Больше не будем смотреть телевизор. Давайте почитаем.

Дети кажется обрадовались, я достаю Томми из манежа, мы вместе выбираем книгу и усаживаемся на диван. Когда Дом присоединяется к нам, дети сидят, прижавшись с двух сторон ко мне, и мы уже прочитали половину книжки.

Он замирает в дверях и минуту молча разглядывает нас, прежде чем садится перед нами на пол. После чтения, мы еще какое-то время играем с детьми.

Игра заключается в том, что Дом должен сказать:

– Фе фи Фо фам, я чувствую запах крови полу-цыганкой девочки и крови цыганского мальчика.

Наступает полная неразбериха, как только Дом начинает изображать зомби, гонясь за детьми, которые уворачиваются от него, визжат, кричат и истерически смеются. Стоит появится родителям в дверях, как Лилиана бросается к отцу.

– Томми разбил миску, папа, – тут же сообщает Лилиана, как только отец поднимает ее на руки.

– Я чувствую, от тебя запах мороженого, – с серьезным лицом говорит ей Джек.

Она закрывает рот рукой и отвечает.

– Томми ел мороженое.

– А ты не ела?

Она энергично отрицательно трясет головой.

Джек смотрит на меня.

– Моя дочь такая лгунья.

– Ты можешь сказать это еще раз, – бормочет Дом.

– Почему от моего сына пахнет кошачьей едой, дядя Дом? – спрашивает Лейла.

Дом начинает кашлять.

– Потому что дядя Дом не уследил за Томми, и он ел кошачью еду, – отвечает Лилиана.

– Сколько он съел? – удивленно спрашивает Лейла.

– Может, один горошек, – смущенно признается Дом.

Лейла ухмыляется.

– Мне кажется ты блестяще справился. Гораздо лучше, чем я думала. Что ты делаешь в следующее воскресенье?

Дом фактически отскакивает на шаг назад, и все смеются. Даже БиДжей улыбается, увидев не прикрытый ужас на лице Дома.

Когда родители с детьми уходят, Дом закрывает дверь и поворачивается ко мне.

– Не хочешь заняться сексом в квартире моего брата?

– Нет. Ты можешь отвезти меня поужинать, а потом заняться сексом у меня дома. Ты даже не можешь себе представить, что на мне одето под этой неприглядной одеждой.

Его глаза загораются.

– А что на тебе надето?

– Сюрприз.

– Пойдем, – говорит он, подталкивая меня из квартиры.

19.

Элла

– Я пойду оплачу стоянку автомобиля в автомате, – предлагаю я, открывая сумку и портмоне.

– Нет, оставайся в машине. Я сам оплачу, – говорит Дом.

Я качаю головой.

– Дом, это через дорогу. Я пойду, – настаиваю я, открыв пассажирскую дверь и выходя.

Я перехожу дорогу, вставляю монеты в гнездо за два часа и забираю квитанцию. Я поднимаю глаза, он вышел из машины и положил руку на крышу, смотрит в мою сторону. Ветер колышет его волосы, и он приглаживает их. Он выглядит таким великолепным, что у меня в животе начинают порхать бабочки, когда я смотрю на него.

Я улыбаюсь ему и ступаю на проезжую часть. Слышится громкий гудок, и я выхожу из своей задумчивости, из своего мира мечты, в котором существуем только Дом и я. Я поворачиваю голову, на меня едет белый фургон, поэтому быстро заскакиваю обратно на тротуар.

Фургон проезжает, и я перевожу взгляд на Дома, который стоит с опущенными руками по швам, и во все глаза смотрит на меня. Его лицо побелело, а рот открыт.

– Что? – спрашиваю я, качая головой.

Автомобиль проезжает мимо, проезжая часть свободна, я бегу к нему.

– Что? – снова спрашиваю я.

Он медленно качает головой, словно находится в заторможенном состоянии.

– Ничего.

– Ты побелел, как лист бумаги.

Он смотрит на меня странными глазами.

– Я?

– Да.

– Мне показалось, что тебя собьет автомобиль.

Я смеюсь, хотя смеяться не над чем и начинаю волноваться из-за его внезапной перемены. Его выражение лица и поведение настолько странное для меня, не похожее на него обычного, две минуты назад мы смеялись.

– Ну, этого же не случилось, – отвечаю я.

– Я знаю. Но мне показалось, – говорит он, как робот.

– Дом, он даже близко не был от меня, и потом у меня было достаточно времени, чтобы вступить на тротуар.

– Я знаю, – снова отвечает он.

Я беру его за руку, и испытываю шок, потому что у него трясутся руки.

– Что происходит, Дом? – тут же спрашиваю я.

– Ничего. Пойдем ужинать.

Я отдаю ему парковочный талон, и он кладет его на приборную панель, включает зажигание. Мы заходим в ресторан, садимся друг напротив друга. Я смотрю на него, он отводит взгляд в сторону.

– Дом, какого черта, происходит?

Он поворачивается ко мне.

– Оставь это в покое, прошу тебя.

Я вижу, что он очень взволнован, но я оставляю свои расспросы.

Приходит официантка, и он заказывает тройной виски. У меня непроизвольно поднимаются брови, но я ничего не говорю. Как только перед ним ставят стакан, он выпивает его залпом и требует еще.

Мы заказываем еду. Нам приносят блюда, и мы поглощаем их. Все это время мы натянуто общаемся. Он сообщает, что Лили только сегодня утром узнала, что опять беременна. Шейн начал встречаться с девушкой по имени Таня, увлекающейся ворожбой. Джек отправляет мать на отдых в Испанию. А я сообщаю, что мама пригласила нас на ужин в субботу. Он кивает и улыбается. Но его лицо по-прежнему маска.

Нам передают меню с десертами. Он отказывается, я следую его примеру. Он также отказывается и от кофе. И я понимаю, что он не хочет ехать ко мне домой.

Он отстраняется от меня, как бы отталкивая меня.

Это больно до безумия. Почему? Что я сделала? Как он может просто выкинуть меня из своей жизни без всякой на то причины? Я начинаю злиться, но не могу выразить свой гнев словами. Какая-то часть меня понимает, чтобы это ни было, по-видимому серьезно, что-то внутри гложит и съедает его. Счет оплачен.

– Пойдем, я отвезу тебя домой, – говорит он, поднимаясь.

Я киваю и забираю свою сумочку. Да, он наверняка хочет избавиться от меня. Мы идем к машине в молчании, в полной тишине едем домой. Подъехав к подъезду моего дома, я поворачиваюсь к нему.

– Я позвоню тебе завтра, – тихо говорю я.

– Да, хорошо.

Он наклоняется и едва целует меня в щеку.

– До свидания.

Он отпускает меня, словно я женщина, которая его совершенно не заботит. Я чувствую себя брошенной. Я вглядываюсь в его лицо-маску.

– Я сделала что-то не так, Дом?

Он отрицательно качает головой.

– Нет, это не ты, – и сжимает руль. – Это не ты, – снова повторяет он, как будто в этих трех словах кроется решение, что с ним происходит.

– Спокойной ночи, – говорю я.

– Спокойной ночи, Элла, – негромко отвечает он.

Я грустная и расстроенная выхожу из машины. Он ждет, пока я не войду в дверь моего дома, потом отъезжает. Я прислоняюсь к стене в фойе и прислушиваюсь к реву двигателя, исчезающего в ночи, не спеша поднимаюсь по лестнице в свою квартиру. Я захожу внутрь, в гостиной горит лампа. Я иду к дивану и тяжело плюхаюсь на него, словно весь мой мир рухнул.

Я люблю этого мужчину, и не могу понять. Человек закрыт для меня. Единственное, когда он реальный со мной – в постели, но сегодня он отказался даже от меня.

Я чувствую нутром, что нас что-то связывает.

Он становился настоящим со мной, но достаточно ли этого?

Я иду в свою комнату и сажусь перед туалетным столиком. Смотрю на себя в зеркало – ошеломленная и потерянная, и мне хочется плакать, но я не плачу. Я говорю себе, что я сильная. Я смогу быть сильной для него и для себя.

Как-нибудь он расскажет мне, что случилось.

Когда-нибудь я заставлю уйти его демонов. До этого дня, я буду ждать и любить его. Я смываю косметику с лица, одеваю пижаму и заканчиваю свой туалет. Затем я возвращаюсь в гостиную, послушать музыку.

Я слушаю Heart Stairway to Heaven, эта грустная песня вызывает у меня слезы. Песня заканчивается, и мой телефон вибрирует – сообщение от Дома. Я с таким отчаяньем хотела открыть сообщение, что роняю телефон на пол. Тут же хватаю его и щелкаю на текст.

Ты еще не спишь?

У меня руки трясутся, пока я пишу одно слово: «Нет» и нажимаю кнопку «Отправить». Я закрываю рот рукой и жду. Телефон практически сразу же вибрирует ответом:

Не ложись в кровать. Приеду через 10 минут.

Я смотрю на текст, у меня такое чувство, будто я выиграла в лотерею. Я вскакиваю с дивана и бегу в спальню. Моментально снимаю пижаму, заменяя ее секси ночнушкой – прозрачной, с глубоким вырезом и маленькими перламутровыми пуговками. Я зажигаю ароматические свечи, накладываю блеск для губ, расчесываю волосы и прохожусь по запястьям духами.

Оставшись довольной своим внешним видом, я возвращаюсь в гостиную, и поскольку я дала ему ключ от своей квартиры еще на прошлой неделе, в сексуальной позе сажусь на диван. Я слышу, как ключ поворачивается в замке и поспешно поправляю волосы. Дверь открывается, он замирает в дверном проеме, слегка покачиваясь. Заходит и закрывает дверь, прислонившись к ней спиной. Я смотрю на него – он мертвецки пьян!

– Привет, тигрица, – заплетающимся языком говорит он.

– Привет тебе, – осторожно отвечаю я.

Он начинает подходить ко мне, оступается, приводит себя в равновесии, продолжая свой путь.

– Ты в таком состоянии вел машину? – недоверчиво спрашиваю я.

Он кивает.

– Господи! Дом. Ты же едва стоишь на ногах. Ты мог бы убить себя… или кто-то еще.

– Я никого не убил, – бормочет он, – но убью любого, если они тебя побеспокоят.

Я встаю.

– Я сварю тебе кофе, – отвечаю я, направляясь в сторону кухни. Да, я люблю этого мужчину, но с пьянством за рулем я не собираюсь мириться. Проходя мимо него, он притягивает меня к себе, я упираюсь в его твердое, накаченное тело.

– Я потратил много времени и денег, чтобы получить свой статус. Я еще не хочу трезветь, благодарю, – говорит он.

Я смотрю ему в глаза, в них нет напряжения, они слегка замутненны. Мне кажется, сейчас самое лучшее время.

– Хорошо, тогда давай посидим и поговорим.

Он медленно отрицательно качает головой.

– Я не для того приехал к тебе, чтобы сидеть и говорить.