Текст книги "Цена желаний"

Автор книги: Джорджетт Хейер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Единственный способ, – сказала Антония твердо. – На самом деле, после того, что ты мне сказал, я практически решила никогда больше не разговаривать с тобой.

– А ты со мной и не разговаривала, Тони, больше года.

– Нет, разговаривала, – возразила Антония. – Я разговаривала с тобой на танцах у Досонов и однажды была вынуждена позвонить по поводу моих страховых акций. Если б это было можно, то не стала бы. Только потом я влипла в эту ужасную историю, и пришлось послать за тобой, чтобы выпутаться.

Джайлз загадочно посмотрел на нее.

– Почему, Тони? Она улыбнулась ему.

– Ну… ну… за кем же я могла еще послать? – спросила она удивленно.

– А за братом… за женихом?.. – предположил Джайлз.

Было очевидно, что раньше это не приходило ей в голову.

– Да, наверное, – с сомнением сказала она, – но какой от них толк. Во всяком случае, я о них не подумала. И я очень рада, что послала за тобой; по правде говоря, мне до смерти надоела эта ссора, и ты очень мило вел себя по отношению ко мне с тех пор, как все это случилось. Так что я могу признать, я в самом деле ошибалась в отношении Джона, хотя все равно считаю, что ты вел себя страшно гадко во всей этой истории. – Она помолчала и затем добавила: – Когда убили Арнольда, мне так захотелось похоронить всё это. В тот день, в Ханборо, я как раз собиралась выяснить с тобой отношения, но стоило тебе появиться, этой вражды как не бывало, и я позабыла. Но потом подумала: вдруг ты втайне все еще дуешься на меня – лучше уж поговорить.

– Тони, – сказал вдруг Джайлз, – ты по-прежнему обручена с Мезурьером?

– Да, и это мука мученическая, – ответила она с обычной потрясающей откровенностью. – Сказать по правде, я сегодня убралась оттуда отчасти потому, что он появился.

– Тони, что же, в конце концов, заставило тебя обручиться с этим типом?

– Сама не знаю. Все это очень странно, и я склонна думать, что просто была не в себе. Но в самом деле, Джайлз, я думала, что он мне страшно нравится. К тому же Кеннет как раз подцепил Вайолет, а жизнь казалась такой тусклой, что… что я обручилась с Рудольфом. Самое смешное, что я продолжала думать, что так будет всегда, и не обращала внимания на вещи, на которые мне указывал Кеннет: на то, как он показывает зубы, когда улыбается, как он наряжается, совсем не по-мужски. И не видела, какой он весь напоказ, пока меня вдруг не осенило. Действительно, совершенно внезапно. Я даже могу сказать точно когда. Это было в воскресенье, на следующий день после убийства Арнольда, когда мы все были в мастерской. И ты тоже был, и Вайолет. Это нашло на меня как… морской прилив, совершенно без причины. И теперь я чувствую себя отвратительно, потому что он ведь ничего такого не сделал, чтобы так от него сбегать.

– Как бы ты отвратительно себя ни чувствовала, Тони, необходимо разорвать помолвку. Понимаешь?

– Ну конечно, понимаю. Но я не могу ее разорвать, пока есть вероятность, что ему пришьют убийство. Это было бы ужасной подлостью.

– Еще большая подлость подавать ему надежду, не собираясь выходить за него замуж.

Поразмыслив над этим, она ответила:

– Нет, не думаю. Будет некрасиво, если я его брошу, когда он под подозрением.

– Тони, а если он это сделал? – спросил Джайлз.

– Ну тогда мне придется быть верной ему, – сказала она. – Однако, когда я уходила, он всем доказывал, что это невозможно, значит, наверное, не он. К тому же вид у него был такой самодовольный. Это было почище всего остального, и я слиняла. – Тут в комнату вошел слуга Джайлза с подносом, она обернулась и подождала, пока он поставит кофе на низкий столик возле ее кресла. – Спасибо. Это сливки? Да? Замечательно!

– Почище чего? – спросил Джайлз, когда дверь снова закрылась.

– Сейчас расскажу. Я положила два куска сахара в твой кофе. Достаточно? Так вот, когда сегодня днем ты ушел, принесло Лесли Риверс, поэтому я отослала Роджера заказать еще виски – ты же знаешь, он поглощает совершенно невероятное количество виски – и тут ее понесло… Вообще-то она тихое и совершенно благоразумное существо, но – между нами, Джайлз – она совершенно теряет рассудок, когда дело касается Кеннета; ее послушать, так Роджер приехал специально, чтобы навредить Кеннету. Мне она порядком с этим надоела, потому что на самом деле Вайолет хочет заполучить состояние Верикера гораздо больше, чем сам Кеннет, и я очень надеюсь, что она бросит его теперь, когда он снова беден. Хотя, должна сказать, когда она с ним обручилась, у него не было никаких надежд на наследство, так что, может быть, она его и не бросит. Лесли считает, что Вайолет на него наплевать, но тут она необъективна. Признаюсь, у меня не было времени изучать Вайолет – по правде говоря, я ее не переношу, но, полагаю, она не показывает своих чувств. Она из тех людей, которые не выдают себя, никогда не поймешь, что она думает. Но дело не в этом. А в том, что мне надоела Лесли – она все усугубляет. Потом она ушла, но тут вернулись с дневного спектакля Кеннет и Вайолет, продолжая отчаянно ссориться. По-видимому, в театре к ней подошел какой-то толстяк с жемчужной булавкой в галстуке и, как говорит Кеннет, схватил за плечо и называл Вай – явно в прошлом какой-то из ее ухажеров. Ну, ты же знаешь Кеннета. Он сразу вышел из себя и вернулся домой в дурном настроении, разгуливал, надувшись, взад и вперед по мастерской и кидался на Вайолет. А Вайолет еще подлила масла в огонь, сказав, что этот, с жемчужной булавкой, был большим человеком в Сити, и она встретила его совершенно случайно, когда ждала подругу в гостиной отеля или где-то еще. Это тоже, естественно, не прошло даром: Кеннет наговорил ей грубостей о дамах, которых подцепляют в отелях. Я надеялась, что Вайолет разорвет помолвку, но не тут-то было. Ну я тоже, конечно, что-то ляпнула, не имея ничего плохого в виду, и Вайолет готова была растерзать меня. Джайлз рассмеялся:

– Да, незадача! А что ты такое сказала?

– Я, собственно, хотела защитить ее, потому что Кеннет вел себя как дурак, и сказала, что не понимаю, из-за чего он поднимает весь шум, когда прекрасно знает, что Вайолет всегда крутилась с богатыми мужчинами. Я совершенно честно не собиралась язвить, но теперь я вижу, что это могло прозвучать именно так. И все равно Кеннет должен был знать, что она часто знакомилась с мужчинами, которые могли ее развлекать, она никогда этого не скрывала. Тем не менее я никак не могла его урезонить, и он продолжал в том же духе до тех пор, пока мне это не осточертело. А тут пришел Роджер, и было совершенно очевидно, что все это время он сидел в баре, потому что он был просто хорош.

– А где он взял деньги? – поинтересовался Джайлз.

– Сказал, что у меня в сумке. Во всяком случае, он был в жутком состоянии.

Джайлз нахмурился.

– Действительно мертвецки пьян?

– Вовсе нет. Это бы ничего, ведь мы могли бы уложить его спать. Я не думаю, что он может действительно напиться: он уже насквозь проспиртован. Он был просто верен себе, но, пожалуй, больше, чем обычно, говорил возмутительнейшие вещи. Набросился на бедную старушку Мергатройд и все время спрашивал ее, помнит ли она молочника, который, по-видимому, является темным пятном в ее биографии, но все это было еще до моего рождения. Она ужасно расстроилась, но ничто на свете не могло остановить Роджера, и он рассказал нам всю эту историю, потому что Кеннет, который мог бы вышвырнуть его, был во мраке из-за Вайолет и ни на что не обращал внимания. Так что Вайолет взялась за дело и была исключительно мила и обворожительна с Роджером, и, ей-богу, он сказал ей, что нет никакого смысла подлизываться к нему, потому что он слишком опытен, его не поймаешь, кроме того, ему не нравятся женщины ее типа. Я должна признать, что Вайолет восприняла все это достойно, но даже она выглядела здорово раздраженной, когда Роджер заявил Кеннету, что, если бы захотел, мог бы отбить ее у него, но ему это не нужно.

Ну и компания! – воскликнул Джайлз. – Как долго это продолжалось?

– О, пока после ужина не появился Рудольф. Тут Роджер набросился на него: почему у него так вьются волосы, и сказал, что это ему не нравится; а узнав, что он помолвлен со мной, спросил, что я в нем нашла. Ну и тому подобное. Рудольф, конечно, понял, что Роджер навеселе, и притворился, что не слушает. Последнее, что я видела – Роджер, разглагольствующий о том, что нужно спятить, чтобы выйти замуж за Рудольфа, и Рудольф, который рассуждал о том, что не убивал Арнольда, а Кеннет рявкал на всех по очереди. Так что я смылась и пришла поговорить с тобой. Очень хороший кофе.

– Я рад. Когда Роджер собирается уйти из мастерской?

– При первой возможности. Должна сказать, что я благодарна тебе и Гордону Трулаву, что вы дали ему денег. Мне, конечно, он не так досаждает, как Кеннету, но и я не могла его уже больше выносить. Он собирается снять квартиру.

– Снять квартиру! Почему он не может остановиться в доме на Итон-плейс, черт побери?

– Говорит, что этот дом не в его стиле. Когда Кеннет услышал это, то почувствовал к нему прилив нежности, но выяснилось, что тот не может выносить такое количество прислуги в доме. Он говорит, что это будет нервировать его. Тут Вайолет, которая страшно хочет жить на Итон-плейс, поддержала его и сказала, что знает очень хорошее место. Я думаю, она собирается взять его за руку и отвести на квартиру.

– Вайолет ведет себя так действительно из благородных побуждений, или на самом деле она пытается поймать Роджера в сети?

– Не знаю. Не думаю, что она пытается поймать его, потому что, прежде всего, если бы она была намерена выйти замуж за богатого человека, она не стала бы обручаться с Кеннетом.

– Тони, но богатые люди не всегда так уж стремятся жениться.

– Ты прав, далеко не всегда. Я-то думаю, она подлизывается к Роджеру в надежде заставить его выделить Кеннету побольше денег на содержание. Впрочем, не думаю, что Кеннет их примет.

– Судя по всему, Кеннета это все очень расстраивает, – заметил Джайлз. – Хотя не могу сказать, чтобы он очень интересовался деньгами.

– Он действительно не интересуется ими, хотя, конечно, у него в данный момент с деньгами туго, да и когда ты уже думаешь, что без пяти минут миллионер, должно быть, тошнотворно узнать, что вернулся к прежней бедности. – Она встала и прицепила поводок к ошейнику Билла. – Мне, пожалуй, лучше уйти. Ты знаешь, Джайлз, я уже почти что хочу, чтобы Арнольд не был убит.

– Тони, ты ужасна!

– Но ты должен признать, что все выглядело прекрасно сначала. Только теперь мы все оказались в такой неприятной ситуации, и все это слишком утомительно. Я очень рада, что у нас есть ты. Ты у нас единственный, на кого мы можем положиться.

– Спасибо тебе, Тони, – сказал он, слегка улыбнувшись.

– И я очень рада, что мы с тобой окончательно помирились. Ты мне нравишься, Джайлз.

– Подумай получше, – сказал он. Она нахмурилась:

– Почему? Ты мне не веришь?

– Да нет, я верю тебе. Только, моя дорогая, я никогда не довольствовался малым.

ГЛАВА XVII

На следующее утро, когда хмель прошел, Роджер радостно объяснил свое состояние долгим насильственным воздержанием. Это вынудило Кеннета указать точное количество бутылок виски, которое потребил Роджер с момента прибытия в мастерскую.

– Неужели ты думаешь, это можно принимать в расчет? – удивился Роджер, и разговор на этом оборвался.

Сразу после завтрака пришла Вайолет, и это обстоятельство побудило Кеннета, все еще пребывавшего в дурном настроении, кровожадно спросить, работает ли она вообще. Сам он был в рабочей блузе и мрачно смотрел на неоконченную картину, стоявшую на мольберте. Вайолет не стала обижаться на его тон и ответила, что как раз отправила по почте пару рисунков моделей одежды и считает, что ей полагается выходной.

– Ну да, – сказал Кеннет. – И, конечно же, ты его посвящаешь мне.

– Нет, дорогой, не тебе, – спокойно ответила Вайолет. – Должна тебе сказать, ты мало приятен. Я собираюсь попытаться подыскать твоему сводному брату собственное жилье.

– Мило с твоей стороны, моя лапочка. Надеюсь, он оценит весь этот чистый альтруизм.

Вайолет немного постояла, крепко сжав губы, затем прошла через комнату к Кеннету и положила руку ему на плечо.

– Кеннет, дорогой, постарайся быть разумным, – попросила она. – Мы должны убрать отсюда Роджера. Из-за него с тобой невозможно сосуществовать. Ты же прекрасно знаешь, что сам он не переедет, если его не заставят, по ни ты, ни Тони ничего не будете делать, вот и придется мне. Должна тебе сказать, ты мог бы быть немного благодарнее.

– Ты это делаешь, чтобы что-то получить с него, – сказал Кеннет.

Она немного помолчала, а затем ответила.

– Ну даже если так? Почему он ничего не может сделать для нас? Может, ты хочешь быть бедным, но я не хочу.

Он посмотрел не нее, прищурившись.

– Золотоискательство, да? А что-нибудь еще тебя интересует, моя девочка? А?

Она замерла.

– Я не потерплю, чтобы со мной разговаривали в таком тоне, Кеннет. Я ухожу.

Последовало молчание. Кеннет вернулся к работе: впервые он был безразличен к ее гневу. Она направилась к двери, но, прежде чем открыть ее, обернулась. Голос ее изменился. Она сказала нежно:

– Если ты хочешь разорвать помолвку, скажи мне, пожалуйста. Ты хочешь, Кеннет?

Он ответил не сразу; повернувшись, он стоял и смотрел на нее из-под нахмуренных бровей.

– Не знаю, – ответил он наконец.

Она застыла, устремив на него взгляд своих огромных глаз. Он вдруг положил палитру, подошел к ней и грубо притянул к себе.

– Нет. Не хочу. Черт тебя побери, у тебя совсем нет сердца, но я хочу нарисовать тебя здесь, на фоне двери, когда свет падает именно так.

Она тоже обняла его своими тонкими руками.

– Постарайся верить мне. Это так больно, когда тебе не верят.

– Тогда оставь Роджера в покое, – ответил он.

– Хорошо, дорогой, как только я выдворю его отсюда, – пообещала она. – Ты же не думаешь, в самом деле, что он представляет для меня какой-то интерес!

Он оставил эту тему, но, вероятно, продолжил бы в более резком тоне, если бы только услышал, что в этот самый момент говорил его сводный брат Антонии.

Роджер, объявив, что вид Кеннета, малюющего картину, выводит его из себя, пошел искать пристанище на кухне, где нашел Антонию, которая с деловым видом гладила носовые платки. Нельзя сказать, чтобы это было более успокаивающее зрелище, но оно имело то преимущество, что не сопровождалось запахом скипидара. Убедившись, что Мергатройд ушла на рынок, Роджер опустился в плетеное кресло у огня и зажег сигарету.

– Тебе попадет, если войдет Мергатройд, – предупредила его Антония.

– Я думаю, она придет не так скоро, – сказал Роджер с надеждой. – Эта девица опять здесь.

– Кто? Вайолет?

– Она собирается найти мне квартиру.

– Хорошо, – сказала Антония. – Чем раньше, тем лучше.

– Не надо злобствовать! – взмолился Роджер. – Потому что, во-первых, ты мне вполне нравишься, а во-вторых, у меня хорошая мысль.

– С чего это я тебе нравлюсь? – спросила Антония из любопытства, не испытывая, однако, благодарности.

– Не знаю. Нельзя давать отчет в таких вещах. Имей в виду, мне не нравится этот жалкий тип, с которым ты помолвлена, но это к деду не относится, а к тому же, насколько я вижу, ты не выйдешь за него. Но я совсем другое хотел сказать. Эта девица Вайолет…

– Так что она?

– Я думаю, было бы хорошо от нее избавиться. Ты ведь не хочешь, чтобы она вошла в семью.

– Не особенно.

– Конечно, нет. А кто захочет? Я знаю таких. Не пройдет и трех месяцев, и она будет командовать всеми нами, а меня уговорит дать Кеннету денег больше, чем у меня есть. Если ты полагаешь, что я не думаю об этом, то ты ошибаешься. Когда мне больше нечего делать, я размышляю, и совершенно очевидно, она совсем не та девушка, на которой должен жениться Кеннет.

– Как же ты предлагаешь его остановить?

– Ну что ж, – сказал Роджер, стряхивая пепел с сигареты куда-то в сторону плиты, – Кеннет, как мне кажется, ревнивый молокосос. Выходит из себя на пустом месте. Моя идея состоит в том, что, если я немного погуляю с Вайолет, помолвка может расстроиться.

– Да, – сказала Антония, – но это может привести к другой помолвке.

В глазах Роджера появился блеск.

– Если она достаточно умна, чтобы поймать меня, пусть удержит, – сказал он. – Она не первая, далеко не первая.

– Это неплохая мысль, – медленно произнесла Антония. – Только я сомневаюсь, что тебе удастся обмануть Вайолет. Она не дура.

– Во всяком случае, – сказал Роджер, – она может быть полезной, ведь будет много дел с устройством в квартире.

– Ты что же, пытаешься завлечь Вайолет просто, чтобы переехать на квартиру? – презрительно спросила Антония.

– Ну кто-то ведь должен это сделать, – заявил он. – Не то, чтобы это было единственной причиной, вовсе нет. Теперь, когда я получу все эти деньги, я буду появляться в разных местах, а она как раз такая девица, которую хорошо водить с собой. Я имею в виду, что она сообразительная, и мне не надо думать о том, что бы ей хотелось съесть. Меня больше всего утомляет необходимость выбирать всякие там кушанья для других. Кроме того, если предполагается, что она станет моей невесткой, то я не собираюсь с ней церемониться. Я вовсе не хотел бы быть грубым, но я нахожу церемонии крайне изнурительными. И если уж речь зашла об изнурительных вещах, то, говорят, я теперь владелец рудника.

– Я думала, что эта компания с ограниченной ответственностью.

– Да, но я получаю все акции Арнольда, что, по-видимому, дает мне возможность контроля. Конечно, я не против того, чтобы быть держателем акций, но я не собираюсь управлять рудником. Это смехотворно. Кеннет, полагаю, не захочет быть председателем?

– Думаю, нет, – безразлично сказала Антония. – Но зачем беспокоиться? Тебя могут арестовать за убийство Арнольда, прежде чем тебе нужно будет думать о назначении председателя.

Роджер заморгал, посмотрел на нее и смущенно сказал:

– Я не понимаю, зачем тебе надо вспоминать об этом, когда я совершенно забыл. По правде сказать, мне это не нравится. Не потому, что я убил Арнольда: такая мысль никогда не приходила мне в голову, но нельзя сказать, чтобы людей никогда не обвиняли в преступлении, которого они не совершали. Очень часто обвиняют. Не говоря уже о том, что страшно раздражает, когда вокруг тьма детективов, и они не отходят ни на шаг. Вот первая причина, почему я хочу убраться отсюда. Не выношу этого суперинтенданта – снует туда-сюда, как собака на ярмарке. Во всяком случае, у меня другие понятия об уюте. Если он думает, что может вести себя в моей квартире, как у себя дома, то ошибается: это все, что я могу сказать по этому поводу.

Антония поставила утюг на плиту.

– Джайлз интересуется, почему ты не можешь жить в доме на Итон-плейс.

– Потому что с таким огромным домом и со всей этой прислугой с ума сойдешь: будут приставать с вопросами, вернусь ли я к обеду и что бы хотел надеть. А кроме того, если у тебя куча слуг, то за ними надо смотреть. Я уже сказал Кеннету, что он может взять дом на Итон-плейс себе, и, конечно, именно поэтому Вайолет так стремится устроить меня на квартиру.

– Единственное, что я тебе скажу, Роджер, – заметила Антония, собираясь уходить, – может, ты в некоторых отношениях и глуп, но тебя не так-то легко провести. Однако то же относится и к Вайолет: ее также непросто провести, не очень-то надейся, что сможешь отбить ее у Кеннета. – Она помолчала и, подумав, добавила: – Если бы ты женился на ней, тогда Кеннет мог бы жениться на Лесли, и все было бы прекрасно. Вайолет тоже может стать для тебя неплохой женой.

– Никто не может стать для меня неплохой женой, – ответил он просто. – Более того, если Лесли – это та девушка, которая была здесь вчера, я вовсе не думаю, что это будет так прекрасно. Мы с ней не поладим. Каждый раз, когда я ее встречаю, она смотрит на меня, будто готова убить. Это очень нервирует, скажу я тебе.

В этот момент открылась дверь, и в кухню заглянула Вайолет.

– А, вы здесь, – сказала она. – Я услышала, что кто-то разговаривает, и решила, что это, должно быть, вы.

Антония покраснела, представив, что та могла услышать. Однако Вайолет не обратила на нее никакого внимания. Она предложила Роджеру пойти вместе посмотреть квартиры и, глубокомысленно окинув взглядом его костюм, добавила, что знает одного очень хорошего портного, если у него нет никого на примете.

Увидев, как смиренно Роджер последовал за Вайолет, Антония более чем когда-либо утвердилась во мнении, что Роджер должен жениться именно на ней.

События последующих нескольких дней нисколько не ослабили это убеждение. Роджера не только водворили в меблированную квартиру, но и закупили ему полный гардероб, так что Кеннет снова получил во владение свои рубашки и пижамы, а Мергатройд впервые была вынуждена посмотреть на Вайолет с одобрением.

Роджер был так доволен своей квартирой, что встряхнулся и задал вечеринку по случаю новоселья, куда пригласил не только своих сводных брата и сестру, но также Вайолет и Джайлза.

По многим понятным причинам, о которых он готов был поведать каждому встречному, он не пригласил Мезурьера. Естественно, от него невозможно было скрыть финансовые проделки Мезурьера, и он готов был тотчас уволить его из фирмы, чему помешало лишь предупреждение Кеннета, что как только он это сделает, будет назначен точный день венчания Мезурьера с Антонией.

– Если ты хочешь, чтобы этот манекен стал твоим зятем, то знай, я этого не желаю, – заявил Кеннет.

– Конечно, нет, – сказал Роджер. – На самом деле как раз поэтому я и думал его выгнать. Хотя, имей в виду, у меня были и собственные соображения: во-первых, мне на него наплевать, а во-вторых, я полон желания уволить кого-нибудь, просто чтобы попробовать, что это такое.

– Зато ты хорошо знаком с обратной ситуацией, – ядовито заметил Кеннет.

– Это точно, – подтвердил Роджер, совершенно не реагируя на обидное замечание. – И, самое смешное, последний раз меня вышвырнули почти за то же самое. Только я, как всегда, и не собирался возвращать деньги. Я не говорю, что не подумал бы об этом, если бы у меня были средства, но у меня их не было. Однако если ты считаешь, что увольнение Мезурьера заставит Тони выйти за него замуж, то я не буду этого делать. Ведь если она выйдет за него, то будет ждать, что я стану называть его Рудольфом, а мне не нравится это имя. Правда, я думаю, чертовски глупое имя. Более того, если мне придется так его называть, я буду очень смущаться. Не то чтобы мне очень нравилось имя Джайлз, но это просто дело вкуса. Я ничего не имею против имени как такового, абсолютно ничего.

Это поразило Кеннета, который быстро взглянул на Роджера и сказал:

– Джайлз? Ты полагаешь… Чушь! Она месяцами с ним не разговаривает!

– Об этом я ничего не знаю, – сказал Роджер. – Я знаю только, что если убрать эту бородавку по имени Рудольф, то Тони выйдет за Джайлза.

– Ну, я надеюсь, может, ты и прав, – сказал Кеннет. – Джайлз – хороший парень. Надо последить за ними.

– Я бы тебе посоветовал следить лучше за своими картинами, – заявил Роджер. – Не скажу, чтобы мне самому хотелось не сводить с них глаз, но, может, ты иначе к ним относишься.

– Да, иначе, – сказал Кеннет, на которого столь непрофессиональная критика не произвела никакого впечатления. – Не делай глупости, не увольняй Мезурьера.

– Ну хорошо, – согласился Роджер. – Только я не хочу его видеть на моей вечеринке.

Упоминание о вечеринке тут же вынудило Кеннета заметить, что это новоселье – радостное событие только для самого Роджера. Кеннет заявил, что не собирается на ней присутствовать, но в конце концов все же пришел, поддавшись уговорам, но не Роджера, а Вайолет. Весь вечер она была необычайно добра к нему и так мало внимания обращала на Роджера, что через некоторое время он пришел в хорошее расположение духа и даже воспользовался поддержкой Роджера в споре с Вайолет относительно того, удобно ли идти на танцы в Альберт-Холл, если не прошло и двух недель после смерти Арнольда. Так как дискуссия началась в ресторане, который находился в этом же доме, и участников ее вовсе не заботило, что их могли услышать, в сторону стола Верикеров было устремлено множество возмущенных взглядов, а один поборник приличий провел остаток вечера за сочинением жалобы домовладельцу.

Как и следовало ожидать, Вайолет наотрез отказалась поощрять даже простое упоминание о появлении на балу, который должен был состояться через три дня. Она сказала, что есть такая вещь, как уважение к мертвым, на это Кеннет возразил, что он питает к мертвому Арнольду не больше уважения, чем к живому.

– И потом, я заплатил тридцать шиллингов за билеты и собираюсь их использовать, – добавил он.

– Ты можешь их продать, – заявила Вайолет. – Мистер Каррингтон, вы согласны со мной, что ему не следует туда идти?

– В общем, пожалуй, согласен, – ответил Джайлз. – Тони, ты ведь не пойдешь?

– Нет, – сказала Антония. – Рудольф вечером занят.

– Если Вайолет не пойдет, я возьму тебя, Тони, – заявил Кеннет, вызывающе глядя на свою невесту. – А если ты не пойдешь, то я возьму Лесли!

– Я уже тебе сказала, дорогой. Я с тобой не пойду, – ответила Вайолет. – Мы наверняка встретим огромное количество знакомых, и даже боюсь себе представить, что они могут подумать про нас. Тони вольна поступать как хочет, но, я надеюсь, она достаточно разумна, не говоря уже о подобающих чувствах, чтобы и близко не подходить к этому балу.

– После этой краткой речи все зааплодировали, – незамедлительно изрек Кеннет. – Ты пойдешь, Тони?

– Она ужинает со мной и идет на спектакль, – вмешался Джайлз.

– Ну да. Таким образом выказывая должное уважение к покойному.

Джайлз засмеялся.

– Что-то вроде того. Тони, ты пойдешь?

– Да, пожалуй, – сказала Антония. – Это будет компания или просто мы с тобой?

– Конечно, не компания, – сказал Кеннет. – Где твое чувство приличия?

– Я не сомневаюсь, что все эти маленькие convenances[19]19
  Условности (фр.).


[Закрыть] кажутся тебе бессмысленными, дорогой, – заметила Вайолет, – но мистер Каррингтон абсолютно прав. Публичный бал и тихий ужин с кем-то вдвоем в ресторане – две совершенно разные вещи.

– Какой проницательный у тебя ум, лапочка! – восхитился Кеннет.

– Ну, хватит ссориться, – взмолился Роджер. – Лично я совсем не возражаю против того, чтобы Кеннет шел на бал, вовсе нет. Если бы я хотел пойти туда – а я этого не хочу – то не стал бы морочить себе голову, раздумывая, прилично это или нет.

– Мы в этом не сомневаемся, – сказал Джайлз. – О, прости, Роджер, я твой гость, но ты сам напросился!

– Можешь не беспокоиться за мои чувства, их не так-то легко ранить, – ответил Роджер. – Моя теория состоит в том, что каждый должен делать то, что ему нравится. В этом мире слишком много мешает. Если Кеннет хочет пойти на танцы, почему бы ему не пойти? И если Вайолет не хочет – это ее дело. Я вот что скажу: приходите сюда поужинать со мной, Вайолет.

Это небрежное предложение было встречено весьма настороженно, по крайней мере двумя из компании. Антония сердито посмотрела на Роджера, считая такое предложение грубоватым, а Кеннет буквально испепелял Вайолет взглядом, пока ждал ее ответа.

Она с изяществом отказалась, однако Кеннет этим не удовлетворился и по дороге домой все время возвращался к этому приглашению, предупредив ее, что, если она лелеет мысль провести вечер с Роджером, лучше ей тотчас от нее отказаться.

– Какой ты глупый, дорогой! – вздохнула она. – Конечно же я не собираюсь этого делать! Разве ты не слышал, как я отказалась.

– Слышал, – сказал Кеннет довольно сурово. – Но в бесхитростной болтовне Роджера, любовь моя, проскользнуло, что два дня назад ты ужинала с ним – обстоятельство, до сих пор мне неизвестное.

Она слегка покраснела.

– А, ты имеешь в виду вечер, когда тебя не было дома! – сказала она. – Ну что такого, если я поужинала с ним? Тони, по-видимому, ушла куда-то с Рудольфом, и бедный Роджер остался один в квартире. Я просто его пожалела.

– У тебя прекрасная душа, моя любимая! Я полагаю, ты не сказала об этом, потому что забыла.

– Я знала, что, если скажу тебе, ты поднимешь смехотворный шум, – спокойно ответила Вайолет. – Ты так поглощен своей собственной обидой, Кеннет, что не видишь, какое Роджер поистине трогательное существо.

– Нет, не могу сказать, чтобы я это видел.

– Ну, а я нахожу его таким. Если он совершил убийство, это, конечно, ужасно, но я ничего не могу с собой поделать – мне его жалко. Он все время думает об этом. Я знаю, он притворяется, будто это не так, но им владеет мысль о том, что полиция не спускает с него глаз.

– Форма белой горячки, – равнодушно сказал Кеннет. – У полиции не больше оснований подозревать Роджера, чем меня. Пора уже перестать думать об этом. Никого не арестуют, и, более того, полиция это знает. Ты пойдешь со мной на бал в Альберт-Холл? Да или нет?

– Но, дорогой, я же тебе уже сказала…

– Послушай, Вайолет! – продолжал он решительным тоном. – Давай окончательно договоримся! Я не хочу и не буду придерживаться всех этих твоих условностей. Если ты собираешься выйти за меня замуж, ты должна с этим смириться.

В его словах звучала угроза, и она сразу же прекратила попытки спорить с ним, а решила вывести его из мрачного настроения. При расставании он несколько смягчился, и она сказала, что, возможно, пойдет с ним на бал, если он так упорно на этом настаивает. Таким образом ссоры, к счастью, удалось избежать, но когда в день бала в половине седьмого она пришла в мастерскую и нежно сказала, что все-таки не сможет пойти, так как у нее сильно болит голова, Кеннет оглядел ее с головы до ног, а затем подошел к телефону и набрал номер Лесли Риверс.

Вайолет молча смотрела в окно, пока Кеннет договаривался с Лесли о том, что зайдет за ней в четверть восьмого, чтобы вместе поужинать. По-видимому, Лесли ничего не имела против того, чтобы пойти на бал в его обществе, и глаза Кеннета победно светились, когда, положив трубку, он посмотрел на свою невесту.

– Иди домой, дорогая, и лечи свою больную головку, – сказал он ласково. – Или у тебя другие планы? Извини, у меня нет времени обсуждать их с тобой, мне надо принять ванну и переодеться.

Антония вошла в комнату в начале этой сцены и была ее молчаливым, но осуждающим свидетелем. Проводив взглядом Кеннета, она посмотрела на Вайолет с изрядной долей презрения.

– Ты здорово все испоганила, – заметила она. – Мне думается, никто, имеющий хоть каплю разума, не стал бы проделывать таких штук с Кеннетом.

– Правда? – мягко сказала Вайолет.

– Правда. Если бы ты держалась своего исходного «нет», может быть он и не пошел бы. Меня-то мало волнует, пойдет он или нет, но если ты хотела, чтобы он уперся насмерть, то выбрала верный способ. Я никогда не думала, что ты такая дура. Ради бога, помоги мне подшить юбку! В семь придет Джайлз, а мне еще надо до ухода написать пару писем.