Текст книги "Рождественский кинжал"

Автор книги: Джорджетт Хейер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Можно мне узнать, сэр, – была ли у мисс Хериард особая причина привозить сюда мистера Ройдона?

Казалось, Мотисфонт почувствовал, что сказал слишком много. И он уклончиво ответил:

– Вам лучше спросить у нее самой. Ко мне это не имеет никакого отношения.

– А вы никогда не ссорились с мистером Хериардом?

Задав этот вопрос, инспектор Бэкстоун понял, что попал в точку. На лицо Мотисфонта как будто опустился туман и скрыл чувства. Он потерял бдительность, ворчливо рассуждая о молодых Хериардах, теперь же снова насторожился. Возможно, он не знал, кто мог подслушать их ссору, не осмеливался лгать, но и не хотел говорить правду. Ох уж эти нервные свидетели! Инспектор ждал, не спуская пристального взгляда с лица Мотисфонта.

Бледно-серые глаза бизнесмена за стеклами очков снова пришли в движение.

– Это нельзя назвать ссорой. Нет. Боже мой, нет! Ничего похожего! Мы же были компаньонами в течение двадцати пяти лет! Что за мысль! Просто мы не согласились друг с другом по одному вопросу, он касался исключительно бизнеса. Хериард более или менее отошел от активного участия в делах, но очень любил вмешиваться, если ему представлялся такой случай. Он был несколько старомоден, не следил за временем. Какие битвы мне приходилось вести с Натом! Но в целом я могу утверждать, что мог с ним справиться!

Рассматривая подслеповатые глаза, нахмуренные брови, капризный рот Мотисфонта и вспоминая властную личность Натаниеля, Бэкстоун не верил своему собеседнику, но давить на него не стал. Он думал, что все они врут, – кто больше, кто меньше, – пытаясь покрыть другого или просто из страха. Не имеет смысла вязнуть в болоте ложных утверждений до тех пор, пока он не услышит мнение экспертов, работающих наверху в комнате покойного. Поэтому инспектор принял объяснение Мотисфонта и задал неизбежный вопрос:

– Скажите, куда вы направились, выйдя из гостиной?

Инспектор уже знал, какой услышит ответ. Мотисфонт пошел в свою комнату переодеваться и не выходил из нее до тех пор, пока не присоединился к остальной компании в гостиной.

Инспектор отпустил свою жертву, подавив вздох. Алиби отравляют жизнь следователя, но Бэкстоун чувствовал, что сейчас был бы рад хоть одному. Надо же за что-нибудь уцепиться. По крайней мере, алиби опровергнуть легче, чем утверждение, что все эти люди во время убийства находились в своих комнатах.

Сверившись с блокнотом, инспектор послал за мисс Дин.

Как только Валерия вошла в комнату, полицейский понял, что она очень испугана. Критически оглядывая ее, он думал, что эта молодая особа вряд ли могла кого-нибудь заколоть, но, если ее хорошенько припугнуть, она может многое рассказать.

С первых же слов Валерия отвергла свою малейшую причастность к преступлению и потребовала немедленно отпустить ее домой. Бэкстоун заверил девушку, что ей нечего бояться, если она будет с ним откровенна.

– Но я ничего не знаю! – Синие глаза наполнились слезами, носик предательски покраснел. – Я сразу же ушла в свою комнату. Я никогда не ссорилась с мистером Хериардом! Не понимаю, почему вам понадобилось говорить со мной. Вам следовало бы расспросить мисс Хериард. Это все из-за нее!

– Почему вы так говорите, мисс?

– Потому что это правда! Конечно, они все разозлятся на меня, но не понимаю, почему я должна приносить себя в жертву и выгораживать их! Паула хотела, чтобы мистер Хериард дал ей две тысячи фунтов для постановки пьесы мистера Ройдона, хотя я совершенно уверена, сам он не имеет к этому никакого отношения. Он совсем другой человек! Но Паула разозлилась, потому что мистеру Хериарду не понравилась пьеса Виллогби, – глупый старый дурак! – и она ужасно поссорилась с ним и выскочила из комнаты как ошпаренная. На самом деле пьеса прекрасная, но у мистера Хериарда допотопные взгляды, он был просто ханжа и лицемер. И кроме того, он уже был в ужасном настроении, потому что, как мне показалось, до этого повздорил с мистером Мотисфонтом.

– Из-за чего? – быстро спросил инспектор.

– Не знаю, только на мистере Мотисфонте лица не было. Конечно, он тоже глупо себя вел, и все было так или иначе ужасно.

– Почему, мисс?

– О, потому что Стивен вовсю злобствовал, а Паула металась взад-вперед по комнате, а Матильда Клар думала, что она такая умная, и завладела Стивеном, как будто она единственная, с кем надо считаться! А ее даже нельзя назвать привлекательной. По существу, она просто страшная!

Казалось, из всего этого извлечь можно было немного, хотя тем, что Пауле нужны были деньги для пьесы Ройдона, следовало заняться повнимательней.

– Единственным человеком, который вел себя прилично, – Валерия, начав жаловаться, не могла уже остановиться, – был дядя Джозеф. Как бы я хотела никогда не приезжать сюда! Я знаю, моя мама просто лопнет от злости, когда узнает, что произошло! И я приехала абсолютно напрасно, потому что у меня не было возможности поговорить с мистером Хериардом, хотя цель состояла именно в этом. Думаю, он был женоненавистником.

– В самом деле, мисс? Как же вы с ним поладили?

– Ну, нам так и не представился случай – то из-за одного, то из-за другого. Должна сказать, он был ужасно груб, но и Стивен был такой бестактный, каким он иногда бывает, бог знает почему! А Паула не могла оставить в покое пьесу Виллогби, как будто не видела, что это еще больше злит дядю.

Валерия продолжала в таком духе еще несколько минут и оставила инспектора Бэкстоуна под впечатлением, что в доме почти нет людей, которые не хотели бы убить Натаниеля. Скорее всего, таких не было в целом мире.

Эти безответственные показания были опровергнуты Мод, которая вошла в кабинет мерной постyпью, характерной для полных людей, и не выказала ни тревоги, ни особого интереса.

Мод озадачила инспектора. Она с готовностью отвечала на все вопросы, но ее лицо ничего не говорило ему. Она казалась или очень глупой, или невероятно умной.

Мод сказала, что была в своей комнате с тех пор, как вышла из гостиной, и до тех пор, когда снова пошла туда перед ужином. Было бы очень странно, горько подумал инспектор, если бы кто-нибудь из этих людей сказал ему что-то другое. Муж, продолжала Мод, несомненно, может подтвердить ее слова, потому что он был в соседней комнате. Инспектор Бэкстоун кивнул и спросил, не произошло ли до убийства каких-нибудь неприятных событий.

Бледные глаза Мод уставились на него:

– Я ничего не заметила.

Учитывая то, что говорили предыдущие ораторы, это было удивительно. Инспектор подозрительно посмотрел на флегматичную даму и спросил:

– Неужели, миссис Хериард? Разве между покойным и некоторыми из гостей не было ссор?

– Я не обратила внимания, – равнодушно обронила та. – Мой деверь был очень сварливым человеком.

– О! – поднял брови Бэкстоун. – Значит, вы хотите сказать, что не произошло ничего, что бы выходило за рамки обычного?

– Нет, – ответила Мод. – В этом доме всегда что-нибудь не так. Мистер Хериард был очень упрямым.

Инспектор кашлянул.

– Вы живете здесь достаточно давно, мадам?

– Два года. – Лицо ее оставалось таким же безмятежным.

– Значит, вы знаете все ходы и выходы, если можно так выразиться.

– Я никогда не вмешиваюсь.

– Нет, конечно, мадам... У покойного были серьезные неприятности с кем-нибудь из гостей?

– Нет. Когда племянник и племянница моего мужа приезжают в Лексхэм, всегда возникают неприятности. Они не стараются угодить своему дяде. Все Хериарды такие.

– Сварливые, вы имеете в виду?

– Да. Мистеру Хериарду нравилось пошуметь...

– Ему нравилось, чтобы его родственники ссорились с ним? – не веря своим ушам, переспросил инспектор Бэкстоун.

– Он не возражал, я думаю. Он никогда не любил людей, которые были любезны с ним. Сам мистер Хернард был очень груб, очень. Хотя за этим ничего не стояло.

– Вы можете назвать ссору по поводу пьесы, на которую мистер Хериард не хотел потратить деньги, серьезной?

– О нет! – спокойно ответила Мод. – Ему не понравилась пьеса, и это все. Мне она тоже не понравилась.

– Он отказался дать деньги?

– Думаю, да. Я считаю, в конце концов он бы дал их. Он очень любил Паулу. Бедняжка выбрала неподходящий момент, вот и все.

– Почему момент был неподходящим, мадам?

– Мистер Хериард злился по поводу праздника.

– В каком смысле?

– Он не хотел его устраивать.

– Но если он не хотел, то почему же он все-таки его устроил?

– Это из-за моего мужа. Он совсем не похож на своего брата. Джозеф думал, что все пройдет замечательно. Но мистеру Хериарду очень не нравилась мисс Дин, и он расстроился.

Инспектор навострил уши.

– Ему не нравилась мисс Дин? Он не хотел, чтобы его племянник женился на ней?

– Да. Но я думаю, что он все-таки женится. Я всегда считала, что он сделал ошибку. Думаю, Стивен выбрал эту девочку, чтобы досадить своему Дяде.

Это предположение тоже показалось Бэкстоуну фантастичным.

– Чтобы досадить своему дяде?

– Стивен любит досаждать людям, – подтвердила Мод.

Это утверждение, произнесенное обычным тоном как что-то совершенно естественное, совсем запутало инспектора. Он начал понимать, что имеет дело с необычными людьми, и Матильду Клар встретил уже с опаской.

Первой его мыслью было, что она совсем не красотка. Потом инспектор подумал, что у нее проницательный взгляд, и его встревожила та неопределенная атмосфера дорогой изысканности, которая окружала мисс Клар. Но Бэкстоун обнаружил, что с Матильдой очень легко разговаривать, даже если и без особой пользы для дела.

Матильда подтвердила показания Мод, бросив походя, что всегда, когда приезжала в Лексхэм, она попадала в эпицентр семейной ссоры.

– Хотя я вынуждена признать, – уточнила она, – обычно все не так ужасно, как было на этот раз. Виноват Джозеф Хериард. Он хотел сделать как лучше, но он из тех бестактных созданий, которые всю жизнь садятся в лужу. На этот раз он превзошел самого себя: как будто не удовлетворившись присутствием в доме мисс Дин, он еще позволил Пауле привезти сюда мистера Ройдона.

– Мистер Ройдон приехал сюда, чтобы добиться от мистера Хериарда финансовой поддержки для своей пьесы?

– Да, в этом состояла основная идея, – подтвердила Матильда. – Но мистер Хериард возражал.

– Очень печально для мистера Ройдона, – приглашая мисс Клар высказаться, заявил инспектор.

– Совсем нет. Он решил, что надо положиться на достоинства пьесы.

– А мисс Хериард?

– Мисс Хериард, – холодно ответила Матильда, – актриса и хороша в трагических ролях. Сама я не видела, но мне сказали, что они с мистером Хериардом разыграли поистине великолепную ссору и получили от нее огромное удовольствие.

– Странный способ получать удовольствие, мисс.

– Он кажется странным вам или мне, инспектор, но, поверьте, не Хериардам.

Бэкстоун с сомнением покачал головой и без особой надежды поинтересовался, где мисс Клар была между половиной восьмого и ужином.

– Переодевалась в своей комнате, – сообщила Матильда. – Джозеф Хериард может подтвердить это. У нас общая ванная, и мы не только поднялись наверх вместе, но он все время болтал со мной, пока я переодевалась. Более того, мы спустились вниз тоже вместе. Это мое алиби, инспектор.

Он серьезно поблагодарил Матильду, отказываясь давать этому свою оценку, и сказал, что хотел бы поговорить со слугами.

– Тогда позвоните, – поднимаясь, предложила мисс Клар и пошла к двери. – Вы можете начать с дворецкого.

Она присоединилась к остальным гостям.

– Ну? – спросил Стивен.

– Я сделала все, что могла, – развела руками Матильда. – Сейчас инспектор будет выкачивать информацию из Старри.

– Ну, это конец, – помрачнел Стивен. – Когда здесь бушевала буря, Старри нашел убежище прямо под дверью!

Глава 7

В лице Старри, величественно прошествовавшего в кабинет, инспектор Бэкстоун, уже столкнувшийся с мнительностью Ройдона и враждебностью Паулы, на этот раз встретился с высокомерным презрением, которое могло бы заставить затрепетать натуру и более чувствительную.

– Вы звонили, инспектор? – Всем своим видом Старри выражал удивление.

Бэкстоун смутно чувствовал, что нарушает правила поведения, но он четко сознавал свой долг полицейского и решил не обращать внимания на тонкости этикета:

– Да, звонил. Я должен задать вам несколько вопросов. Ваше имя Альберт Старри?

– Мое имя, Альберт Реджинальд Старри, инспектор.

Бэкстоун подавил в себе непроизвольное желание извиниться и занес его имя в блокнот.

– Вы служите здесь дворецким?

– Я исполняю эту должность в доме мистера Хериарда в течение четырех лет и семи месяцев, – отчеканил Старри. – До этого я служил у сэра Барнабеса Лансинга в Лансинг-Тауэре и в Итоне.

Инспектор записал и это, но, благоразумно отложив сэра Барнабеса на потом, продолжил:

– Ну а что вы скажете об этом деле? Ледяной блеск в глазах Старри дал ясно понять инспектору, что если он предполагает, будто может так обращаться к респектабельному дворецкому, то сильно ошибается.

– Вмешиваться в дела хозяев не входит в мои обязанности, инспектор.

Бэкстоун понял, что сделал неверный шаг.

– Разумеется, нет, но человек вашего положения обычно знает все подробности.

Старри принял это суждение с легким поклоном и замер.

– По всем признакам покойный был трудным человеком?

– Лично я не испытывал с ним никаких сложностей, инспектор. Без сомнения, у мистера Хериарда были свои особенности. В последнее время его характер ухудшился из-за приступов ревматизма, что вполне понятно.

– Он стал сварливым?

– Я бы не осмеливался объяснять все удручающие ссоры, которые происходили под этой крышей, исключительно болезнью мистера Хериарда, – ответил Старри.

Бэкстоун стало ясно, что дворецкому известно многое. Ему было также понятно, что, несмотря на свойственное любому человеку желание поделиться информацией, тот беспокоился о своем реноме, и поэтому с ним надо было обращаться тактично и уважительно.

– Понимаю! – кивнул инспектор. – Осмелюсь сказать, вы знали его лучше других, если учесть ваше положение в доме и то, что вы были с ним вместе на протяжении более четырех лет.

– Думаю, у мистера Хериарда не было причин быть мной недовольным, – приосанился Стар-ри. – Несмотря на поведение некоторых гостей мистера Хериарда, я прилагал все усилия к тому, чтобы выполнять свои обязанности, насколько это позволяли мои способности.

– Должно быть, вам это было затруднительно.

– Не столько затруднительно, сколько неприятно. – Старри снова сделал попытку поставить полицейского на место. – За тридцать пять лет я привык служить в лучших семействах – я начинал в должности младшего лакея при покойном графе Бедфорде, тогда я был еще совсем юношей, – но в усадьбе Лексхэм я столкнулся с поведением, которое не могу не назвать предосудительным.

Инспектор Бэкстоун сочувственно закивал.

– Едва ли мне надо говорить, – добавил дворецкий, – что я уйду отсюда при первой возможности.

– Вы гак хорошо знаете свое дело, а дом надо держать в порядке. Должен же быть наследник.

– Я не собираюсь, – Старри содрогнулся от отвращения, – ронять свое достоинство и оставаться на службе в доме, где было совершено убийство. Я не привык к подобным вещам. Невозможно представить себе, чтобы такое могло случиться под крышей покойного графа или покойного сэра Барнабе-са, хотя его титул недавнего происхождения. – Он втянул воздух сквозь зубы. – Кроме того, служба в доме мистера Джозефа Хериарда или мистера Стивена Хериарда меня не устраивает.

– Вот как? – удивился Бэкстоун. Слова дворецкого его заинтересовали, но он старался не показать этого. – Пришлось не вкусу?

Эта фраза заставила Старри болезненно сморщиться, но его уже увлек набирающий силу поток разоблачений, и он решил пропустить ее мимо ушей.

– Мистер Джозеф Хериард очень доброжелательный джентльмен, – сказал он, – но я с сожалением должен отметить, что некоторые жизненные обстоятельства заставили его забыть свое достоинство. Он ведет себя с прислугой на равных.

Инспектор с пониманием кивнул.

– Вполне с вами согласен. А как молодой хозяин? Своенравный парень, мне кажется.

– Мистер Стивен Хериард, – отвечал Старри, – не тот человек, у которого я соглашусь служить. Мистер Стивен такой же строптивый, как и его покойный дядя, и, хотя я не имею желания сказать, что он не вполне джентльмен, он настолько не соблюдает правила поведения, что я не могу заставить себя не замечать этого. Более того, он помолвлен с молодой леди, которая, по моему мнению, не подходит для усадьбы Лексхэм. – Дворецкий остановился, не спуская с Бэкстоуна гипнотизирующего взгляда. – В любом случае я не могу поступиться своей совестью и служить у человека, который был в таких враждебных отношениях с покойным мистером Хериардом, – подытожил он.

«Наконец-то! « – подумал инспектор.

– Я слышал, они здорово цапались, – закинул он приманку. – Это нехорошо.

На мгновение Старри выразительно прикрыл глаза.

– Иногда, инспектор, у них были ссоры, которые я бы назвал просто шокирующими. Мистер Стивен и мистер Хериард оба повышали голос до такой степени, которая недопустима при их положении в обществе, и не заботились о том, что кто-либо может их слышать. Был случай, когда мистер Стивен ссорился со своим дядей в присутствии горничной.

Чудовищность такого поведения, возможно, не произвела на Бэкстоуна того сильного впечатления, как рассчитывал Старри. Но все же полицейский выглядел потрясенным и сказал, что не понимает, почему же Стивен так часто приезжал в Лексхэм.

– Если вы хотите знать мое мнение, инспектор, – осуждающе поджал губы Старри, – и мистер Стивен и мисс Паула приезжали сюда, чтобы получить что-нибудь от покойного мистера Хериарда.

– Стивен Хериард является наследником?

– Я не могу взять на себя ответственность отвечать, инспектор, не будучи посвященным в дела мистера Хериарда. По общему мнению служащих, это так, потому что мистер Хериард испытывал к нему необъяснимую любовь. Но недавно у них возникло неприятное недоразумение из-за неудачной помолвки мистера Стивена. Мистер Хериард возражал против брака своего племянника с мисс Дин, что совсем неудивительно. После завтрака между ними произошла сцена.

– По поводу мисс Дин?

– С уверенностью сказать не могу, – подчеркнул Старри, – но сегодня вечером я приносил коктейли в гостиную. Когда я как раз собирался войти, то слышал, как мистер Хериард кричал на мистера Стивена, что он ничуть не лучше сестры, и это последний раз, когда они приезжают в Лексхэм.

– Неужели? – Инспектор Бэкстоун насторожился. – Он и с мисс Хериард поссорился?

– Обычно мистер Хериард был очень снисходителен к мисс Пауле, – сказал Старри. – Хотя у меня есть причины предполагать, что он не одобрял ее увлечения сценой. Но, к сожалению, мисс Паула привезла с собой на Рождество некую личность по имени Ройдон.

Инспектор понял, что означает такой способ упоминания Ройдона, и был склонен согласиться со Старри.

– Ему не понравился Ройдон?

– Думаю, да, инспектор. – Старри смотрел сквозь собеседника. – Он считал, что дружба мисс Паулы с этим молодым человеком не соответствует ее положению.

– Да, я понял, что он не из высшего общества.

– Мистер Ройдон, – продолжал Старри с выразительной сдержанностью, – очень достойный молодой человек, я уверен в этом, но в особняке со штатом домашней прислуги в восемь человек он выглядит нелепо.

Симпатии инспектора Бэкстоуна немедленно перешли на сторону Ройдона.

– Я понял, он хотел получить у мистера Хериарда деньги на постановку своей пьесы или что-то в этом роде.

– Для этого, инспектор, мисс Паула и привезла его в Лексхэм. Две тысячи фунтов – вот та сумма, которую, как я слышал, она требовала от мистера Хериарда.

– Это большие деньги, – протянул Бэкстоун.

– Безусловно, для некоторых, – ответил Стар-ри с отвратительной снисходительностью. – Мисс Паула назвала ее пустячной.

– Мистер Хериард отказал ей?

– Мистер Хериард, инспектор, сказал, что мисс Паула не будет тратить его деньги на мистера Ройдона. На это мисс Паула ответила, что, когда он умрет, она потратит каждое пенни, которое он ей оставит, на безнравственные пьесы.

Инспектор был потрясен.

– Хорошенькая манера выражаться! – хмыкнул он.

– Мисс Паула, – сказал Старри уклончиво, – всегда говорит прямо.

– И что ответил ей мистер Хериард?

– Мистер Хериард сказал, что цыплят считают по осени, потому что он сделает некоторые изменения.

– О, так он сказал, что изменит свое завещание? И как молодая леди, восприняла это?

– Она была, можно сказать, сильно разгневана и кричала, что ей все равно, что ей не нужны деньги мистера Хериарда. Тогда мистер Хериард сказал, что он полагал, что ей именно это только и нужно, две тысячи фунтов. – Дворецкий остановился, чтобы усилить эффект. – «Ты готова убить меня из-за них», – сказал мистер Хериард.

– Так прямо и сказал? – переспросил инспектор Бэкстоун.

– Это его точные слова, – важно ответил Старри. – Я слышал их своими ушами, потому что я, как вам уже сказал, как раз входил в комнату с коктейлями.

Дворецкий не отрывал от Бэкстоуна своего остекленевшего взгляда. Инспектор заключил, что в течение этой тягостной перебранки почтеннейший Старри стоял, прислонив ухо к двери, в чем не имел ни малейшего намерения признаваться. Он понимающе кивнул.

– Именно тогда мистер Хериард сказал, что мистер Стивен не лучше, чем его сестра?

– Это последовало немедленно за отказом мистера Стивена поддержать свою сестру, – уточнил Старри.

– О, так он не поддерживал ее? – встрепенулся инспектор, как терьер, нашедший крысиную нору.

– Нет, к моему немалому удивлению, инспектор, – ответил Старри. – Мистер Хериард, который к этому времени уже разошелся, переключился на мистера Стивена, если мне будет позволено использовать такое выражение.

– Что произошло дальше?

– Не могу сказать, – ответил Старри, к которому возвратилась его холодная сдержанность. – Я вошел в комнату, и мистер Стивен удалился.

– И мистер Хериард говорил, что он больше не будет принимать его у себя?

– Да, мистер Хериард это сказал.

– А раньше он когда-нибудь говорил что-либо подобное?

– Насколько я знаю, никогда, инспектор. Он крайне необычно поступил с мистером Стивеном. Вся прислуга была удивлена.

Минуту Бэкстоун задумчиво смотрел на этот реликт.

– Где вы были с того времени, когда покойный ушел к себе, и до тех пор, пока его не нашли мертвым в своей комнате?

– Я выполнял свои обязанности в столовой и буфетной, – ответил Старри.

– Вы видели на протяжении интересующего нас времени кого-нибудь из гостей?

– Нет, инспектор, но у меня есть основания полагать, что лакей мистера Хериарда и вторая служанка могут сообщить вам некоторую информацию по этому поводу.

– Хорошо, пришлите их ко мне, – распорядился полицейский. – Сначала лакея. Он давно служит здесь?

– Всего несколько месяцев. – Старри счел нужным прокомментировать: – Обычно личные слуги мистера Хериарда не задерживались у него надолго.

– Трудный хозяин?

– У мистера Хериарда были свои особенности. С сожалением вынужден признать, что, когда его беспокоили приступы радикулита, он мог бросить ботинок – а иногда и более тяжелый предмет – в своего лакея.

– По-видимому, вас он не трогал, – с усмешкой заметил инспектор Бэкстоун.

– Едва ли надо говорить, – голос Старри зазвенел, словно лед в бокале с виски, – что покойный мистер Хериард никогда так не ронял своего достоинства в моем присутствии.

После этого дворецкий величественно выплыл из комнаты, мягко закрыв за собой дверь.

Форд, который появился через несколько минут, выглядел слегка испуганным. Он не признал того, что Натаниель был тяжелым хозяином. Напротив, казалось, он был очень озабочен тем, чтобы уверить Бэкстоуна, что они очень хорошо ладили друг с другом и ему нравилось это место. Глотая слова и очень волнуясь, Форд сказал, что поднимался наверх между семью тридцатью и восемью тридцатью и пытался войти в комнату хозяина. Это было примерно без десяти восемь или чуть позже. До этого он, как обычно, наполнил ванну для мистера Хериарда и приготовил его вечерний костюм.

– Почему вы вернулись? – спросил инспектор.

– Мистер Хериард часто требовал, чтобы я помогал ему одеваться после ванны, – объяснил Форд.

– Вы нашли дверь запертой? – Да, инспектор.

– Вы постучались?

– Всего один раз, – запинаясь выговорил Форд.

– Вам ответили?

– Нет. Но я не подумал ничего плохого, мистер Хериард мог быть еще в ванной.

– Мистер Хериард обычно запирался?

– Не скажу, что обычно, инспектор, но иногда. Я знаю, что он так поступал, когда был выведен из себя или не хотел, чтобы его беспокоили.

– И что вы сделали после этого?

– Я ушел.

– Куда?

– В бельевую. Надо пройти чуть дальше по верхнему этажу. Я хотел там немного подождать. Там была Мэгги, вторая служанка. Она гладила юбку для мисс Паулы. Когда я случайно заметил, что хозяин заперся, она сказала, что видела, как мисс Паула в пеньюаре всего за одну-две минуты до этого отходила от двери.

– Так она сказала? А вы видели кого-нибудь наверху?

– Не сказать чтобы видел, но, когда я поднимался по боковой лестнице, я услышал шаги в холле. Когда я проходил через арку – она ведет на боковую лестницу, – я видел, как закрывалась дверь в комнату мистера Ройдона.

– Вы имеете в виду, что в этот момент мистер Ройдон поднялся наверх переодеваться?

– Нет, инспектор, мистер Ройдон уже некоторое время находился в своей комнате. Мэгги видела, как он поднялся наверх вместе с мисс Паулой и как они разговаривали на пороге комнаты мисс Паулы.

– Я поговорю с этой Мэгги. Как долго вы оставались в бельевой?

– Ну, не могу сказать точно, инспектор. Что-то около двадцати минут.

– И в течение этого времени вы не видели никого, кто проходил бы через верхний холл?

– Я не смотрел. Я слышал, как все спускались в гостиную, но я не считал их, не думал, что это может быть важно. Но помню, я слышал, как миссис Джозеф Хериард вышла из своей комнаты и мисс Паула, потому что она позвала мистера Ройдона, и они пошли вместе. Немного погодя я услышал, как мисс Клар шутила с мистером Джозефом. Сейчас я подумал, я не помню, чтобы слышал мистера Мотисфонта и мисс Дин. Но я слышал мистера Стивена, потому что он хлопнул дверью. Мне еще показалось странным, почему мистер Хериард не выходит из своей комнаты.

– А вы знали, что он не выходил?

– Ну, не скажу чтобы знал, но я все время прислушивался, вдруг он позвонит. Я бы услышал из бельевой, потому что дверь была открыта, а его комната прямо у боковой лестницы. Поэтому я подошел и попробовал дверь, и, когда оказалось, что она все еще заперта, я набрался смелости и позвал мистера Хериарда. Ну, он, конечно, не ответил. Я не услышал внутри ни звука и поэтому немного испугался. Я опять несколько раз позвал его, но он не откликался. А потом пришел мистер Джозеф и послал за мистером Стивеном. Мы с мистером Стивеном выломали замок и увидели, что мистер Хериард лежит бездыханный. – Форд закончил, вздрогнув и приложив платок ко рту. – Это было ужасно! Надеюсь, я больше никогда в жизни такого не увижу!

– И такое бывает, – без выражения сказал инспектор Бэкстоун. – Как поступили мистер Джозеф и мистер Стивен?

– Сначала они, как и я, подумали, что он потерял сознание. Мистер Стивен послал меня за бренди. Когда я вернулся, они уже поняли, что мистер Хериард мертв. Честно вам скажу, я чуть поднос не уронил, так я был потрясен!

– Должно быть, мистер Стивен и мистер Джозеф тоже были потрясены, – предположил инспектор.

– Да, разумеется! Мистер Джозеф так расстроился, он все гладил руки мистера Хериарда, все не мог поверить, что тот мертв. Он был очень привязан к мистеру Хериарду.

– А мистер Стивен?

– Ну, инспектор. Мистер Стивен не из тех, у кого, как говорится, душа нараспашку, но, судя по всему, и он расстроился. Особенно если учесть, что он недавно очень не поладил с мистером Хериардом. Он здорово побледнел и говорил со мной очень резко. Он сказал, что бренди ему нужно самому, и, взяв у меня из рук поднос, велел пойти позвонить доктору. Мистер Джозеф почти плакал. Он сказал, чтобы я никому не говорил о смерти мистера Хериарда. Он был немного огорчен поведением мистера Стивена: мистер Стивен груб, это всякий вам скажет. Но многие скрывают свои чувства за грубостью, и я ничуть не обиделся на мистера Стивена. Я видел, что у него дрожат руки, это было для него ударом. И потом, мистер Стивен не ладит с мистером Джозефом. Он очень своенравный. В любом случае, ему не нравилось, что мистер Джозеф приехал жить в Лексхэм. Мистер Джозеф ненароком проявлял в нем самые худшие качества, если вы понимаете, что я имею в виду.

– Ревнует к нему, да?

– Мне не хотелось бы говорить, инспектор, но многие считают, что мистер Стивен боится, как бы мистер Джозеф ему чем-нибудь не навредил. Но я так не думаю, мистер Стивен не дурак. К тому же любой видит, что мистер Джозеф невинен как новорожденный младенец и в таких вещах ничего-шеньки не понимает. Мне кажется, что мистера Стивена раздражали манеры мистера Джозефа.

– Хм-м! Вам, очевидно, нравится мистер Стивен?

– У меня не было причин не любить его. Он всегда хорошо относился ко мне, когда я ему прислуживал, а это было нередко.

– Он горяч, как я слышал.

– Да, он похож на мистера Хериарда, только никогда не рассказывает всему миру, что он думает. С мистером Хериардом все было просто, а мистер Стивен неразговорчив, его трудно понять в спешке. Но я не думаю, что это плохо.

– Вы и не должны так думать, – сказал Бэкстоун, заканчивая допрос.

Вызванная в кабинет Мэгги, теребя фартук, испуганно выдохнула, что не хотела бы причинять никому никаких неприятностей. Ее успокоили и позволили облегчить душу в высшей степени красочным рассказом о своих собственных переживаниях. Он содержал такие интересные подробности, как предчувствие, что что-то не так, страдания от сильного сердцебиения и неспособность поверить в то, что кто-то мог убить ее хозяина. Мэгги призналась, что видела, как мистер Ройдон и мисс Паула прошли в комнату мисс Паулы, и слышала звук их голосов, потому что дверь была приоткрыта. Позже, когда Мэгги поднималась по боковой лестнице (она спускалась, чтобы забрать из кухни платье мисс Паулы, которое там сушилось), она мельком видела мисс Паулу у двери хозяина – та отходила от двери.

Больше от Мэгги ничего нельзя было добиться. Опрос остальной прислуги не дал никакой информации, кроме той, что миссис Фрэттон, кухарка, не может опомниться от потрясения; что у ее помощницы по кухне весь вечер была истерика, потому что она родилась семимесячной и с рождения очень чувствительная; что накануне Престон, старшая горничная, видела в чашке с кофе несчастье и сказала остальным, чтобы они запомнили ее слова: с кем-то в доме произойдут неприятности.

Столкнувшись с истерически рыдающей служанкой, инспектор Бэкстоун несколько поспешно объявил миссис Фрэттон, которая поддерживала эту девицу, заклиная ее опомниться и не вести себя так глупо, потому что полицейский не собирается ее съесть, что у него больше нет вопросов. К этому времени эксперты наверху закончили исследования, и тело Ната перенесли в ожидавшую у дома санитарную машину.