Текст книги "Опасный маскарад"

Автор книги: Джорджетт Хейер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

Глава 6
МИСТЕР И МИСС МЕРРИОТ ПРИНЯТЫ В СВЕТЕ

Миледи Лоуестофт не преувеличивала, когда говорила, что на ее рауте будет весь свет. Она знала, что весь свет – это высший свет, а он благосклонно относится к ее милости. Миледи сияла от счастья, видя свои салоны переполненными. Внизу были накрыты столы со всевозможными угощениями: воздушные пирожные и миндальный ликер, непривычная французская стряпня и превосходное бургундское покойного сэра Роджера, засахаренные фрукты всех мыслимых сортов и французское шампанское, искрящееся в бокалах. Была и особая комната для игры в карты. Желающие могли спастись от болтовни и звуков скрипок в верхнем салоне и обнаружить здесь развлечение в виде игры в кости. Миледи была большой любительницей азартных игр, однако обязанности хозяйки держали ее в главных комнатах, где люди входили и выходили, собирались в группы, чтобы побеседовать, и снова расходились. Они приветствовали вновь прибывших или благосклонно соглашались насладиться игрой скрипачей, которые вовсю старались в глубине комнаты.

Робин, в обличье мисс Мерриот, держался поближе к миледи. Он был в платье «цвета розы». Ожерелье сверкало на его белой груди, руки украшали браслеты. Если в его внешности и можно было к чему-то придраться – так это к рукам. Ямочки и округлости, которые считаются непременным атрибутом женской красоты, здесь – увы! – отсутствовали. Зато больше никакого изъяна обнаружить было нельзя. Светлые волосы были собраны в высокую прическу, щедро напудрены и украшены драгоценностями. Лицо было белым и розовым, как у каждой девушки, а голубые мечтательные глаза под тонко подведенными бровями и прямой носик могли стать предметом зависти для любой красавицы. Черная ленточка вокруг шеи подчеркивала сливочную белизну кожи. Талия, благодаря усилиям Джона, достаточна стройна, а ножка, выглядывавшая из-под подола юбок в цветочек, достаточно мала, чтобы не привлекать нежелательного внимания. Может быть, для такой изящной леди она и была великовата, но высокий каблук скрадывал ее истинные размеры.

Его манеры были безупречны. Отступив немного подальше, Прю критическим оком наблюдала за ним. Робин несколько раз до этого переодевался в дамский костюм, но никогда не носил его так долго. Она научила его всему, чему могла, и все-таки опасалась промаха. Ей пришлось признать, что она недооценивала его. В самом деле, он словно создан для этой роли. Его реверансы – просто шедевры грации, а манера, с какой он подавал руку молодым щеголям, – верх артистизма. Прюденс сотрясал внутренний смех. Казалось, он инстинктивно знал, как следует играть веером и как раскидывать свои широкие юбки в реверансе. Очевидно, он не нуждался в особом присмотре. Его сестра отвела глаза от него, думая, что многое бы дала, чтобы слышать, что же такое он говорит прекрасной мисс Каннинг, стоявшей рядом. Если только он удержится от озорства, можно ни о чем не беспокоиться. Прюденс повернулась и подошла к миледи Лоуестофт, оживленно беседующей с мистером Уолполом, который жил чуть ли не за утлом и, разумеется, явился позже всех.

Миледи отвела элегантного мистера Уолпола подальше от Прюденс и, наконец, сдала его на руки своему дорогому другу Джилли Уильямсу, который стоял у огня, мило беседуя с едва проснувшимся мистером Сельуином.

Шурша шелками, миледи вернулась к двери, так как по лестнице все еще поднимались гости.

Она шепнула Прюденс:

– Я увела его подальше. Очень проницателен, милочка! Ты просто не поверишь. Я боялась, что он будет проявлять чрезмерное любопытство... Ах, мадам! – Она приветствовала реверансом новую гостью и через секунду уже обменивалась остротами с милордом Марчем, этим мрачным пэром.

Джентльмен, только что представленный Прюденс, предложил ей партию в пикет. Она спокойно взглянула на него и выказала полную готовность. Ей было довольно и минуты, чтобы понять, что она – тот самый ягненок, которого наметили для заклания. Что же, покажем джентльмену, на что мы способны.

В игорной комнате было несколько мужчин, одни бросали кости, другие праздно наблюдали, несколько человек играли в ландскнехт. Прюденс уселась вместе с сэром Фрэнсисом Джоллиотом за стол подальше от двери и с полным спокойствием приняла размер ставок. Ставки были приличные, но ей уже приходилось играть по-крупному, поэтому Прю не волновалась.

– Вот игра, которая мне чертовски нравится, – заметил сэр Фрэнсис. – Вы играете?

– Немного, сэр, – ответила Прюденс, демонстрируя некоторое сомнение. Она сбрасывала карты. Сэр Фрэнсис с неизменным добродушием улыбался ей через стол. Он уже сыграл до этого с одним молодым провинциальным джентльменом и уже предвкушал в этот вечер большой куш. Когда игра кончилась, он посочувствовал мистеру Мерриоту и предложил новую партию, на что Прюденс сердечно согласилась.

Она уже поняла, что играет в пикет лучше, чем ее партнер. При достаточном внимании ей удастся самой снять шкуру с волка. Это было бы забавно. Сдавая уже без всякой нерешительности, но и не слишком безрассудно, она выиграла эту партию. Сэр Фрэнсис похвалил ее карту и предложил третью партию.

– Я сдаю! – весело заметил сэр Фрэнсис. – Не думал, что вы оставите даму, раз выбросили червонного короля.

Прюденс чуть нахмурилась.

– Разве я сбросил короля? Вы так быстро играли, что я... я едва успел заметить... – Она не окончила фразу, но сэр Фрэнсис был уверен, что понял ее правильно, и, усмехнувшись, начал исследовать свои карты.

В дверях комнаты остановился новый гость – очень крупный джентльмен с широкими плечами, в камзоле бордового бархата, с красивым, волевым лицом. Глаза под тяжелыми веками обратились на Прюденс.

– Как, это вы, Фэншо! Я думал, вы уехали. Кто-то сказал, что вы в Уич-Энде. – Мистер Траубридж, стоявший неподалеку, подошел к сэру Энтони и протянул ему табакерку. – На кого это вы смотрите? А, протеже миледи Лоуестофт! Его фамилия Мерриот, весьма приятный юноша. Такая внешность должна пленять дам.

– Должна, – ответил сэр Энтони. – А Джоллиот, как я погляжу, времени даром не теряет.

Мистер Траубридж засмеялся. В конце концов, ему-то какое дело?

– Не сомневайтесь в нем. Кстати, у юного Аполлона имеется изумительная сестра. Вы ее видели? Красавица, в вашем вкусе. Она наверху, в гостиной.

– Я уже представлен ей. – Сэр Энтони все еще не спускал глаз с ничего не подозревающей Прю. – Говорите, они из провинции? По виду не скажешь. Наш юный джентльмен за тем столом, – он едва заметно указал на Прюденс, – просто столичный щеголь.

– Очень модный, вы правы. Ну, ему понадобится изрядная сообразительность, коли он садится играть с Джоллиотом. – Мистер Траубридж засмеялся и бросил взгляд в направлении стола для пикета.

Прю сидела боком, рука ее лежала на краю стола, одна нога вытянута. На ней был камзол тускло-золотой парчи с очень широкими фалдами, торчащими в стороны, и огромными манжетами, отвернутыми чуть ли не до локтей. Пена кружев украшала запястья и воротник. Напудренные волосы на затылке стянуты черной лентой, поверх которой красовалась пряжка с драгоценными камнями. Она смотрела на свои карты, раскрытые веером; лицо ее было непроницаемо. В уголке рта была посажена мушка, вторая примостилась на скуле. Другая рука, со сверкающим кольцом, легко лежала на подлокотнике кресла. Как бы почувствовав на себе чужой взгляд, она внезапно подняла глаза и увидела сэра Энтони. Щеки ее слегка порозовели, Прюденс невольно улыбнулась.

– О, так вы его знаете? – с удивлением спросил Траубридж.

– Нас познакомили наверху, – ответил сэр Энтони, пренебрегая истиной, и двинулся через комнату к Прю.

– Приятная встреча, мой дорогой мальчик! – Его рука тяжело опустилась на плечо девушки. – Не вставайте. Нет, нет, не стоит прерывать игру.

При звуке этого ленивого приятного голоса сэр Фрэнсис едва приметно нахмурился. Он ответил на приветствие Фэншо коротким кивком и объявил пять очков.

Сэр Энтони стоял за креслом Прюденс и молча наблюдал за игрой. Ставки все повышались, и к концу игры сэр Фрэнсис – что удивительно – оказался в проигрыше. Либо этот юноша из провинции имел солидный опыт по части пикета, либо провидение, которое милостиво к новичкам, на этот раз превзошло само себя – в интересах мистера Мерриота. Сэр Фрэнсис не был склонен считать Мерриота опытным игроком; у него были не те манеры. Голос сэра Энтони раздался прежде, чем Джоллиот успел предложить четвертую партию:

– Вы сыграете со мной, Мерриот?

– Буду весьма польщен, сэр. – Прюденс отодвинула выигранные гинеи в сторону.

Сэру Фрэнсису ничего не оставалось, как убраться подальше от стола. Он уступил свое место Фэншо и выразил надежду, что в ближайшее время еще сыграет с мистером Мерриотом.

– Сэр, буду счастлив, – отвечала ему Прю.

Сэр Фрэнсис отправился к окну, у которого собралась группа мужчин. Прюденс повернулась к сэру Энтони, тасуя колоду.

– Назовите ставки, сэр! – сказала она.

– На ваше усмотрение, – • ответил сэр Энтони. – Какие были ставки, когда вы играли с моим приятелем Джоллиотом?

Она назвала их – безразличным тоном.

– Вы всегда играете с такими большими ставками? – благосклонно спросил сэр Энтони.

– Я всегда играю на ту сумму, которую предложит мой партнер, сэр, – последовал быстрый ответ.

Тяжелые веки вскинулись на мгновение, и она увидела проницательные серые глаза.

– Вы, должно быть, доверяете своему опыту, мистер Мерриот?

– Я доверяю своей удаче, сэр Энтони.

– С чем и поздравляю вас. Я буду играть на половину ставки Джоллиота.

– Как вам будет угодно, сэр. Прошу вас, снимите карту.

Поскольку большой джентльмен уже видел, как она играла с сэром Фрэнсисом, придется продолжать в том же духе. Прюденс нарочито неумело обращалась с колодой, проявляя естественную для новичка нерешительность. Сэр Энтони, казалось, с головой погрузился в свои карты, но когда она вновь начала колебаться, какую карту из имеющихся пяти ей сбросить, он поднял на нее глаза и медленно протянул:

– О, не трудитесь, дорогой мой мальчик! Разве я какой-нибудь обдирала?

Прюденс не совсем поняла, к чему клонит джентльмен, и осторожно уклонилась от ответа.

– Как это, сэр?

– Не притворяйтесь, я хочу сказать, – произнес сэр Энтони с обезоруживающей улыбкой. – Мне кажется, вы научились играть в пикет еще в колыбели.

Она вдруг почувствовала удушье. Похоже, у Джона были основания говорить, что большой джентльмен, при всей своей видимой сонливости, всегда настороже. Она засмеялась и ответила прямо, проклиная в душе проницательность своего слуги:

– Должен признать, сэр, что вы недалеки от истины. Мой отец – большой любитель этой игры.

– Вот как? – переспросил сэр Энтони. – Тогда скажите, что заставило вас изображать новичка перед моим другом Джоллиотом?

– Я пару раз бывал в свете, сэр Энтони.

– В этом я не сомневаюсь. – Сэр Энтони посмотрел на свои карты не без уныния. – Похоже, в этой схватке ваши перышки уцелели?

Она снова засмеялась.

– О нет, я не тот голубь, которого легко ощипать, сэр. Заявляю пять.

– Уступаю, мой честный юноша.

– Может быть, кварт[15]15
  Четыре карты одной масти.


[Закрыть]?

– Зависит от главной карты.

– Король, сэр Энтони.

– Не пойдет, – возразил сэр Энтони. – У меня кварт с тузом.

– Сэр, вы хотите заставить меня поверить, что три короля не пойдут?

– Верно, мой милый мальчик; им придется уступить моим трем тузам.

Их диалог был великолепен. Прюденс тихо засмеялась.

– О, мне повезет! Моя очередь, и у меня шесть, сэр.

Разыграли остаток.

Когда карты были собраны, сэр Энтони сказал:

– Как я понимаю, столь ловкий юноша не нуждается в дружеском предостережении?

Решительно, загадочный джентльмен был к ней чрезвычайно добр.

– Вы очень любезны, сэр! Даже не знаю, отчего вы так заботитесь обо мне, – это было произнесено с теплотой и признательностью.

– И я не знаю, – лениво ответил Фэншо. – Но, несмотря на эти ваши двадцать лет, не такой уж вы... умудренный, а в городе полно ястребов.

Прюденс поклонилась.

– Я принимаю ваше наставление, сэр. И должен поблагодарить вас.

– Не стоит. Ощипывание голубков никогда не было моим любимым занятием... Хорошо, уступаю вам очко, но у меня квинты и четырнадцать при дамах, кроме трех королей. Увы, репик испорчен. Разыгрываем пятерку, сэр.

Наконец игра подошла к концу.

– Квиты, – сказал сэр Энтони. – Не окажете ли мне честь быть у меня в четверг?

– О, конечно, сэр, для меня это большая честь. В четверг на Клэрджес-стрит, насколько я помню.

Сэр Энтони кивнул. Он сделал знак лакею, чтобы тот подал им вина.

– Не откажетесь выпить со мной, Мерриот?

– Благодарю вас, сэр, немного Канарского.

Принесли вино; один-два джентльмена подошли к ним, и сэр Энтони представил им мистера Мерриота. Не прошло и пяти минут, как Прюденс уже пригласили на следующий день в парк – покататься верхом с круглолицым юным джентльменом, весьма дружелюбно настроенным. Это был достопочтенный Чарльз Белфорт, в котором страсть к игре в кости сочеталась с феноменальной невезучестью, что, впрочем, не мешало ему радоваться жизни.

– Ну, Чарльз, каковы успехи? – сэр Энтони с улыбкой смотрел на юного прожигателя жизни.

– Как всегда. – Белфорт потряс головой. – Плохо, очень плохо. Но мне кажется, что повезет завтра – эдак около восьми часов.

– Боже милостивый, Бел, почему же именно в восемь? – спросил мистер Молиньюкс.

Достопочтенный Чарльз был серьезен.

– Так мне сказали ангелы. Раздался взрыв смеха.

– Ерунда, Чарльз, это они предсказали тебе время, когда ты рухнешь в долговую яму! – вступил в разговор милорд Кестрел, опираясь на спинку кресла Фэншо.

– Вот видите, сэр, – жалобно обратился Белфорт к Прю. – Они все смеются надо мной, даже когда я им рассказываю о небесном видении. Безбожие, черт меня побери, вот как это называется.

Очередной приступ общего веселья. Послышался низкий голос сэра Энтони, в нем звучала дружеская насмешка:

– Вы обманываете себя, Чарльз. Ангел мог бы заглянуть к вам только по ошибке. Это не иначе как привет от дьявола, знак того, что он скоро явится по вашу душу. – Он поднялся и взял свою табакерку. – Ну, Мерриот, собираюсь доставить себе удовольствие – пойти поклониться вашей сестре. Когда я был наверху, то не смог к ней пробиться.

– Я провожу вас, сэр, – с готовностью сказала Прюденс. – Мистер Белфорт, встречаемся в девять утра.

Сэр Энтони вышел, взяв мистера Мерриота под руку. Поднимаясь по широкой лестнице, он сказал:

– Мне пришло в голову, что вам нужен поручитель, чтобы вступить в Уайтс-клуб. Могу ли я записать вас?

Итак, ей суждено стать членом клуба для мужчин-аристократов? Боже, когда все это кончится? И ничего не поделаешь: большой джентльмен повелевал всеми. Она с благодарностью приняла его предложение, а затем, с простительной молодому человеку нерешительностью, взглянула на властное лицо и сказала робко:

– Мне кажется, я создаю вам некоторые трудности, сэр Энтони. По всему, что я слышал, никак не ожидал обнаружить в Лондоне подобное участие.

– О, немало людей сделали бы то же самое, мой мальчик, например, мой друг Джоллиот. Но лучше, если вашим поручителем буду я.

– С огромной радостью, сэр.

Они вошли в гостиную, где толпа уже несколько поредела. Найти Робина не составило труда – он как раз беседовал со светским щеголем в весьма преклонных летах. Судя по его виду, он выслушивал некие экстравагантные комплименты. Прюденс могла лишь мысленно аплодировать очаровательной скромности, потупленным глазкам и склоненному лицу.

Бросив взгляд поверх веера, Робин увидел их. Он достаточно ловко отделался от своего не слишком юного воздыхателя и, шурша шелками, направился к ним.

– Мой дорогой, признаюсь, я чуть не падаю от усталости! – сказал он Прюденс, сделал реверанс сэру Энтони и одарил его ослепительной улыбкой. – Добрый вечер, сэр. Я вас видела и раньше, но вокруг такая толпа.

Губы сэра Энтони чуть коснулись руки Робина.

– Все собрались вокруг мисс Мерриот, – галантно произнес он.

– Как, когда прекрасная мисс Каннинг находится тут же? Фи, сэр, вы мне льстите. Питер, если ты меня любишь, то принесешь мне глинтвейна.

Прюденс отправилась выполнять просьбу; Робин же опустился на кушетку рядом с сэром Энтони. Когда Прюденс вернулась с вином, между Фэншо и Кэйт, казалось, воцарилось полное взаимопонимание.

Робин взглянул на сестру, его глаза сияли:

– Сэр Энтони говорит, что собирается украсть тебя в четверг, мой Питер. Вот как обманывают нас, бедных девушек.

– Еще я хочу быть поручителем за вашего Питера в Уайте-клубе, мадам, – сказал улыбаясь сэр Энтони. – Это еще большее преступление.

– О, эти клубы! Это значит, что я совсем перестану видеть это несносное создание! – Мисс Мерриот закрыла лицо веером в притворном негодовании. По крайней мере, это выглядело убедительно, хотя за веером подвижная бровь весело взлетела вверх. Отмечая успехи Прюденс, голубые глаза заблестели от смеха. Мгновение – и веер с щелчком сложился. – Ваша доброта к Питеру много выше вашей любезности по отношению к его бедной сестре, сэр! – поддразнила она Фэншо.

– О, здесь я действительно должен принести вам свои извинения, мадам. Я в долгу перед вами обоими.

– Не будем об этом, – быстро сказала Прюденс. – У вас нет долгов передо мной; во всяком случае, мне они неизвестны.

– Ну что ж, давайте скажем, что моя доброта, как вы это называете, всего лишь залог того, что, я надеюсь, станет дружбой.

– Для меня это большая честь, сэр, – сказала Прюденс и, к своему неудовольствию, почувствовала, что краснеет.

Большой джентльмен решил оказывать ей покровительство, и тут ничего нельзя поделать. Но радоваться ей или печалиться? Очевидно, на этот вопрос еще придется найти ответ.

Глава 7
БОЛЬШОЙ ДЖЕНТЛЬМЕН ПРОЯВЛЯЕТ ХАРАКТЕР

Утренняя прогулка верхом явилась много обещающим началом новой дружбы. Достопочтенный Чарльз был одарен подкупающей искренностью, у него не было секретов от тех, кто был допущен в круг его знакомств; и казалось, вся его жизнь в один миг предстанет перед Прюденс подобно открытой книге, пожелай лишь она ее читать. С восхитительной ловкостью девушка направляла беседу в угодное ей русло. Хоть она и не была ханжой, но даже получаса в компании экспансивного мистера Белфорта было довольно, чтобы понять: большая часть его воспоминаний неминуемо заставит краснеть девственные щеки. Прюденс, правда, сохраняла нормальный цвет лица, и у нее было достаточно ума, чтобы не думать о нем плохо, несмотря на все его ужасающие откровенности. Не стоит и упоминать о том, что они были вовсе не предназначены для дамских ушей.

Не успело закончиться их катание, как они уже стали «Питер» и «Чарльз» и чуть ли не кровные братья. Прюденс уступила, но втайне огорчилась, вспомнив, что ее намерением было затаиться в Лондоне. Очевидно, этого не случится. Правда, со стороны мистера Белфорта опасаться было нечего; ее маскировка была достаточно хороша, чтобы одурачить дюжину подобных шалопаев.

Она вернулась на Арлингтон-стрит и увидела Робина, который жеманился над букетом красных роз. Опять кого-то одурачил.

– Зришь ли ты, Питер, сколь взволнованно вздымается моя девственная грудь?

Прюденс положила хлыст и перчатки:

– Что это?

– Мой юный поклонник! – выдохнул Робин в экстазе, подавая ей записочку. – Читай, дитя мое!

Прюденс расхохоталась над любовным посланием:

– Робин, ты мошенник!

– Я создан, чтобы разбивать сердца, – вздохнул Робин.

– Ну, это сердце склеивали уже много раз!

Робин склонил голову набок; веселые бесенята плясали в его ясных голубых глазах.

– А вот мне хочется покорить человека-гору, – нежно сказал он.

– И не думай! Скорее он разоблачит тебя, чем будет вздыхать у твоих ног, бесстыдник, – ответила Прюденс.

– О, вот так новости, клянусь небом! Разоблачить меня? Каким же образом?

– Джон был прав. Мы считали его каким-то недотепой, а он все примечает.

– Вот как? – Робин ожидал пояснений. Она рассказала ему о карточной игре накануне.

Он слушал молча, наконец беззаботно пожал плечами:

– Не вижу в этом ничего особенного. Если он стоял рядом, то вполне мог видеть твои карты. Тебе удалось ободрать старого волка?

– На пять гиней. Они нам пригодятся, если наше ожидание окажется долгим. Но сэр Энтони... – Она замолчала.

– Ты им околдована. Что еще?

– Я думаю, что нам нужно держаться с ним настороже.

– Как тебе угодно, но, думаю, ты переоцениваешь высоту этой горы. Посуди сама, дорогая, зачем человеку подозревать нас в том, что, в сущности, совершенно невероятно? С чего бы этой столь дикой догадке прийти ему в голову?

– Это так, конечно. Чума его возьми, он еще осыпает меня своими благодеяниями!

Робин засмеялся.

– Итак, он тебя вводит в Уайтс-клуб? Да еще карты ввечеру – когда же?

– В четверг, у него дома. Робин благочестиво сложил руки.

– Боюсь, мое чувство благопристойности оскорблено, – поддразнил он ее.

Этот удар не пробил брони ее спокойствия.

– Дитя мое, у тебя его нет, будь уверен.

Робин не стал возражать и отправился одеваться к визиту в дом мисс Грейсон. Городская карета миледи Лоуестофт доставила его к нужному подъезду. Лакей в темной ливрее провел его в гостиную.

Пожилая леди поднялась из кресла, стоявшего у камина, и сделала величественный реверанс. Прежде чем церемонно ответить на приветствие, мисс Летти вскочила и подбежала к нему. Очевидно, должно было последовать объятие, но Робин удержался от искушения и просто протянул ей руки, таким образом удерживая ее на надлежащем расстоянии.

– Моя дорогая, дорогая мисс Мерриот! Я так надеялась, что вы приедете! – вскричала Летти.

Старшая мисс Грейсон взглянула на нее с укором.

– Летиция, дитя мое, что за манеры! Робин опустился перед леди в нижайшем реверансе.

– О, мэм, прошу вас, не сердитесь на нее. Я просто польщена таким приемом.

– Боюсь, мэм, наша Летиция порядочная сумасбродка, – сказала мисс Грейсон. – Прошу вас садиться. Мой почтенный брат сказал, что ваш визит может доставить нам удовольствие.

Почтенный брат мисс Грейсон вошел как раз в этот момент и встал чуть поодаль, беседуя с мисс Мерриот. Когда он удалился, он увел с собой и сестру. Целый час Робин наслаждался беседой тет-а-тет, после чего появился лакей, возвестивший, что мистер Мерриот явился за своей сестрой.

– Мистер Мерриот должен войти, – объявила Летиция.

Ее приветствия Прю были только чуточку менее восторженными, нежели те, которые были обращены к Робину. Вновь появившийся сэр Хамфри был весьма сердечен, и ему тоже пришлось терпеть восторженные объятия дочери, поскольку он сообщил о только что полученном от миледи Дорлинг приглашении на маскарад. Миледи Дорлинг просила мисс Грейсон оказать ей честь своим присутствием, а сэр Хамфри благосклонно разрешил Летти поехать.

Будет ли там мисс Мерриот? Мисс Мерриот не могла сказать этого с уверенностью.

– Интересно, будет ли там мисс Мерриот? – передразнила Прюденс, когда они сели в карету.

– Не сомневайся, дитя мое. Бал-маскарад!.. Посмотрим...

Нечто в его тоне заставило Прюденс пристально посмотреть на него:

– Что ты еще затеял?

Глаза Робина дразняще взглянули из-под длинных ресниц.

– Ты многое отдала бы, чтобы узнать, не так ли? – спросил он язвительно.

Прюденс не собиралась поощрять подобные настроения.

– К чему все это? – спросила она. Движение ее головы можно было истолковать как указание в сторону дома Грейсонов.

– Летти предстоит появиться в свете. Это моих рук дело.

– А как же Мэркхем?

– Я сам в растерянности. Я услышал о нем кое-что – не так много. Думаю, мы зашли в тупик. Сэру Хамфри нужно только одно – чтобы никто ничего не узнал. В этом, как мне кажется, с ним вполне согласен и Фэншо.

– Значит, дуэли не будет?

– О, да ты заволновалась? – пошутил Робин.

– Как видишь, – последовал спокойный ответ.

– И все-таки ты хладнокровное создание. Дуэли не будет. Я думал, что это вполне можно устроить, но, видно, Мэркхем лишен амбиций и отнюдь не желает встречи с твоим человеком-горой. Я кое-что слышал о фехтовальном искусстве Фэншо. – Он поджал губы. – Впрочем, на сей счет у меня имеются сомнения.

– Говорят, что он хороший фехтовальщик?

– Мне дали понять, что да. Но я-то убежден, что это искусство не для англичан. Тут нужна живость! А ты можешь себе вообразить гору на отскоке? – Он вежливо усмехнулся. – Что касается пистолетов, то здесь, я думаю, он мастер. Варварский спорт.

Прюденс нахмурилась:

– Хочешь сказать, что дуэли не будет из-за опасений, что Мэркхем все разболтает?

– Мне представляется, что дело обстоит именно так.

– Фу! Он подлый пес!

– Конечно, дитя мое, но подлые псы могут огрызаться. Полагаю, что мне нет нужды убеждать тебя быть осторожной?

– То есть ты думаешь, что мне грозит опасность быть вызванной на дуэль? Нет, я проникнусь духом примирения. Скорее дражайшему Мэркхему следует быть осторожным. Тот удар в гостинице – впрочем, детский трюк – запомнится ему надолго.

– Верно, дорогая, но избегай риска. Тут со всех сторон ловушки.

– Значит, и ты их видишь? Я еще никогда не попадала в такой переплет. И чем дальше, тем труднее из него вырваться.

– В конце концов, если дойдет до крайности, мы сбежим. Эта мысль меня утешает.

Прюденс положила ногу на ногу.

– А как же старый джентльмен?

– Дьявол его побери. Ты не сознаешь, что отчасти именно он виноват во всей этой истории?

– Конечно. Скоро от него будет весточка. Я полагаю, нас немедленно увезут во Францию, где будем ждать следующего безумного предприятия.

– А тебе этого не хочется? – искоса взглянул на нее Робин.

– Я полюбила респектабельность, – беззаботно ответила Прюденс.

Робин уже был готов ответить насмешкой, но удержался. Эта перемена в его сестре могла стать причиной еще больших осложнений в будущем. И сомневаться нечего, человек-гора околдовал ее, но у них не было надежды на счастливый конец. Джентльмены такого сорта, как сэр Энтони, не женятся на дочерях... хм-м, чья же она дочь? Слово не было произнесено, но мошенник – это, пожалуй, самое верное определение. Откреститься от старого джентльмена и его затей? Это подлый трюк; она на такое никогда не пойдет. Да и им разве станет от этого лучше? Должна же девушка иметь родителей, в конце концов.

На Арлингтон-стрит они застали сэра Энтони, явившегося с визитом к миледи. Оказалось, что он специально заехал за мистером Мерриотом, чтобы представить его в Уайте-клубе, который находился рядом с Сент-Джеймс-стрит. Он увел Прюденс с собой; у девушки не было сил сопротивляться.

В клубе собрались кое-какие джентльмены, в их числе и мистер Мэркхем, который беседовал с рыжеватым джентльменом лет сорока. Прюденс краем уха услышала его имя и снова посмотрела на него с немалым интересом. Рыжеватый джентльмен и был тот новый лорд Бэрхем, о котором говорила миледи. Да, в этом лице с тяжелой челюстью трудно было углядеть что-то особенно хорошее. Она вспомнила свой утренний разговор с Белфортом. Достопочтенный Чарльз намекнул, что манера игры Бэрхема не вполне безупречна.

Подошел мистер Молиньюкс и любезно поздоровался с сэром Энтони и его спутником. Почти тут же лорд Бэрхем обратился с чем-то к мистеру Молиньюксу, который и представил его Прюденс.

Милорд осмотрел чужака и чуть наклонил голову. Было видно, что его лордство был не намерен расточать любезности какому-то неизвестному джентльмену; он повернулся к Прюденс боком и сделал какое-то незначащее замечание сэру Энтони.

Фэншо сонно поглядел сквозь лорнет; удивительно, с какой ленивой надменностью мог разговаривать этот большой джентльмен.

– Ренсли, вам не хватает учтивости, – сказал он скучающим голосом. – Впрочем, я вижу у окна своего друга Деверю. Пойдемте, Мерриот, я вас представлю.

Милорд вспыхнул. Двинувшись за Фэншо, Прюденс услышала, как он спросил у Мэркхема:

– Это еще что за петушок, которому так покровительствует Фэншо?

Прюденс не слышала ответа мистера Мэркхема, но заметила, как он нахмурился, когда ему пришлось первым подойти к ней и поздороваться. Затем угрюмая гримаса сменилась улыбкой, которая еще больше не понравилась Прю: чувствовалось, что мистер Мэркхем задумал недоброе. О прискорбной встрече по дороге в Шотландию не было сказано ни слова – сплошная любезность и такт. Но стоило только вернуться сэру Энтони, как Мэркхем исчез.

Прюденс с честью выдержала первое испытание – появление в изысканном клубе, как и все прочие испытания этого дня. На карточном вечере у сэра Энтони она играла в фараон и в кости, и фортуна ей не изменяла. Ей пришлось лицезреть, как не один джентльмен свалился под стол, но хозяин дома выглядел безупречно трезвым. Прюденс восхитила его крепкая голова. Достопочтенный Чарльз еще мог стоять, но ноги его уже не слушались, и он выражал желание пуститься в длинное и малопонятное повествование, с которым обращался к любому, кто еще был способен слушать. На рассвете Прюденс пешком отправилась на Арлингтон-стрит, часть пути ее сопровождал мистер Деверю, который вис у нее на руке и клялся – между приступами икоты – в вечной дружбе.

За этим карточным вечером последовали и другие, визит в Рэнилд-Гарденс, раут, а позже – бал-маскарад у леди Дорлинг. Миледи прислала приглашения мистеру и мисс Мерриот. Ожидалось, что это будет один из самых грандиозных вечеров в этом сезоне.

– Вы пойдете, сэр Энтони? – спросила его Прюденс за картами у Белфорта.

– Думаю, придется, – ответил сэр Энтони. – Хотя эти балы – сущее наказание. Я хочу поехать к себе в Уич-Энд сразу после этого бала. Не составите ли мне компанию?

На мгновение она растерялась, но присутствие духа никогда не покидало ее.

– О сэр, для меня это было бы большим удовольствием, но, боюсь, моя сестра тоже в некотором роде рассчитывает на меня.

– Ее можно уговорить расстаться с вами на недельку, – предложил сэр Энтони.

– Вы меня искушаете, сэр, но нет – полагаю, я должен отказаться. Кроме того, у меня есть еще кое-какие дела.

Сэр Энтони на мгновение поднял брови:

– Вы совершенно уверены в этом? Она прямо взглянула в его глаза:

– Я вас обидел, сэр?

– Отнюдь. Но мне странно, почему вы не хотите поехать.

– «Не хочу» – это не то слово, сэр Энтони. Я бы больше всего желал присоединиться к вам, но, как я уже сказал...

– Понял, «кое-какие дела», – кивнул сэр Энтони и удалился.

Прюденс осталась стоять одна посредине комнаты. У нее было странное ощущение, что ее бросили, поскольку сэр Энтони был, очевидно, недоволен.

Белфорт звал ее сыграть в кости. Она направилась к его столу и уголком глаза увидела сэра Энтони, который устроился у окна, где шла игра в фараон. Теперь к нему никак нельзя было подступиться; кроме того, она тут же сделалась добычей лорда Бэрхема, который снизошел до того, чтобы узнать ее, поскольку понял, что она лишилась защитника. Ей пришлось играть с милордом, она проиграла достаточно и знала почему. Наконец она отделалась от Бэрхема и села играть в пикет с преисполненным надежд Джоллиотом, а позже попрощалась с хозяином, сославшись на головную боль. Ее серьезные серые глаза не без печали устремились в сторону игроков в фараон; сэр Энтони поднял глаза.