Текст книги "Кто в овечьей шкуре? Как распознать манипулятора"

Автор книги: Джордж Саймон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Как Джо манипулирует Марией

Теперь возникает вопрос, какие манипуляции привели к тому, что Мария приняла точку зрения Джо, хотя в глубине души чувствовала ее неразумность. Чтобы ответить на него, нам нужно исследовать еще кое-какие факты, связанные с этой ситуацией. Очевидно, что Джо мастерски использует какие-то весьма действенные приемы, чтобы сокрушить любое мыслимое сопротивление со стороны Марии.

Джо знает, что Мария очень добросовестна. Он понимает, что она костьми ляжет, если ей покажется, что она в чем-то пренебрегает своим долгом или не справляется с обязанностями жены и матери. Поэтому, когда она оказывает сопротивление, ему нужно лишь убедить ее, что спорить с ним и ставить под удар благополучие дочери – суть одно и то же. Если он сумеет выставить себя заботливым, то Мария будет склонна поверить в собственную бессердечность.

В описанном выше эпизоде Джо использует очень эффективную тактику (которую мы подробнее изучим в главе 9), чтобы оправдать себя в своих глазах и убедить Марию в том, что сопротивление – ошибка с ее стороны. Он рационализирует свои эгоистичные намерения как для самого себя, так и для семьи. Его рационализация выводит на первый план идею, что никто другой не заинтересован в благополучии его дочери так, как он. Он все время упирает на то, что учителя в прежней школе Лизы «работают спустя рукава» и «замыливают» проблему. Как обычно и бывает с рационализациями, все это звучит для Марии достаточно убедительно, чтобы она решила, что если не поддержит Джо, то это будет означать, что она заботится о Лизе меньше, чем он. Рационализация маскирует истинные намерения Джо. В действительности ему нужна дочь-рекордсменка, которая подкрепляла бы его имидж и подпитывала и без того раздутое эго. Это не забота о благополучии дочери – это стремление возвеличить себя.

Джо также отрицает свою роль в возникновении проблем у дочери и проецирует вину на других. Если бы он хоть на минуту допустил, что сам является виновником ситуации, то мог бы подвергнуть ее переоценке. Его отрицание не просто способ защитить свое представление о себе (образ «Я»), как это рассматривается в классических психологических теориях, – это механизм, который дает ему право продолжать совершать те действия, от которых он иначе отказался бы. Это очень важный момент. Когда Джо уходит в отрицание, он занят не защитой чего бы то ни было – он прежде всего борется с препятствиями на пути к тому, что ему нужно, и противится воле другого человека.

Джо знает, как держать под контролем Лизу. Он неявно подает ей постоянные (хотя и невербальные) сигналы, что если она будет вести себя в соответствии с его ожиданиями, то останется его «маленькой девочкой», с которой они так близки. Но если (сообщает он ей украдкой) она взбрыкнет, попытается отстоять свои права или не оправдает надежд, то мало не покажется.

Я прекрасно помню, как неуловимо и эффективно Джо может пользоваться неявными (завуалированными) угрозами, чтобы наказать любого, кто не согласен с ним. Порой один его взгляд уже может быть довольно угрожающим. Даже поездка в клинику с целью «провести оценку» и «пресечь в зародыше это вызывающее поведение» использовалась как тщательно завуалированное, но при этом угрожающее воздействие.

Как опытный политикан, Джо чутко следит за всем, что может изменить расстановку сил в семье. Едва наша группа консультантов сделала саму затею с консультацией в клинике привлекательной для Лизы, которая теперь увидела в этом не наказание, а возможность дать выход своим чувствам, как отец сразу отобрал эту возможность. Он любезно сообщил группе, что все благополучно разрешилось и в наших услугах больше нет необходимости. Он понял, что равновесие сил может быть нарушено, и сделал все для того, чтобы сохранить власть, контроль и доминирующее положение.

Случай Лизы стал поучительной терапевтической неудачей. Он научил меня, что, когда пытаешься помочь кому-то в семье манипулятора одержать победу, нельзя оставлять самого манипулятора с ощущением, что ему предстоит проиграть. О важности тщательно выстроенных беспроигрышных сценариев во взаимодействии с манипуляторами мы подробно поговорим в главе 10.

Глава 3
Безудержная жажда власти

Для любой агрессивной личности нет ничего более важного, чем заполучить власть и занять доминирующее положение. Торговцы недвижимостью любят говорить, что есть всего три важные вещи: место, место и еще раз место. Точно так же для любой агрессивной личности критичны положение, положение и еще раз положение! Да, мы все в какой-то степени хотим почувствовать свою власть. В этом нет ничего нездорового. Но то, насколько страстно мы к ней стремимся, каким образом удерживаем ее и как используем, много говорит о нас как о личностях. Скрыто-агрессивные личности беспощадно честолюбивы, но достаточно осмотрительны, чтобы не выглядеть таковыми. Следующая история рассказывает о священнослужителе, который лгал себе и своей семье о том, кому служит на самом деле.

Священник с миссией

Джеймс почти не испытывал сомнений в тот день, когда они с Джиной и детьми покинули свой уютный домик рядом со старой деревенской церковью. Он уже рассказал детям, сколько впечатлений и возможностей принесет им переезд в город. У них будет уйма новых занятий, и им не придется больше жаловаться на то, что у отца никогда не находится времени отправиться с ними в поход или сплавиться по реке. Он решительно отмел все тревоги Джины о том, что служба в большом приходе может добавить напряженности в их отношения. Ей всегда было сложно принять, что служение Господу стоит для него на первом месте, отметил он. Джина признала, что вела себя «эгоистично», и вновь пообещала Джеймсу во всем поддерживать его.

Маленький деревенский приход несколько недель бурно обсуждал предстоящий переезд. Ходили слухи, что перевод в столицу открывает двери на верхние этажи церковной иерархии. Джеймс на все расспросы отвечал с присущим ему смирением: «Я не знаю, что предначертано мне Господом, – я просто иду туда, куда Он ведет меня».

Настоятель храма в столичном приходе был поражен рвением и преданностью Джеймса. Он несколько раз напоминал ему при случае, что нет необходимости отвечать на любую просьбу о домашнем посещении и присоединяться к каждой встрече по изучению Библии. Но Джеймс отвечал, что служение Господу «придает ему силы», и опекал свою паству с удвоенной энергией.

Толпа, которая собралась на следующую воскресную службу, разрасталась с каждой страстной проповедью. Джеймс раскраснелся от беспрестанных похвал, которыми прихожане отмечали его самоотверженное служение. Он отвечал, что помогать ближним – высшее удовольствие и радость для него, и говорил о том, как счастлив быть скромным служителем Господа.

Казалось, что среди прихожан нет никого, кто не почитал бы и не обожал Джеймса. Вот почему Джине было так сложно вернуться к прежней теме. Она чувствовала себя виноватой и упрекала себя в эгоизме, на который не раз указывал ей Джеймс. Но она начала уставать от вечеров, проведенных в одиночестве. Ей нужно было его внимание, чтобы обсудить насущные вопросы, и его участие, чтобы помочь детям свыкнуться с новой школой и новым окружением. Она даже рискнула попросить его вернуться в прежний деревенский приход, где пост священника все еще оставался свободным. Джеймс был категорически настроен остаться. В запальчивости Джина пригрозила уйти от него, но к тому моменту, когда они с Джеймсом закончили спор, ее захлестнуло чувство вины. Он совершенно прав, думала она, когда указывает ей, сколь мелки желания отдельных людей рядом с волей Господа. «Откуда взялась эта возможность, если не по воле Господней?» – рассудила она. Джина смирилась с той жизнью, которая ей предстояла, и, как смогла, объяснила это детям.

Джеймс отступил только тогда, когда на одной из еженедельных встреч настоятель храма был вынужден сказать ему: «Как ты уже знаешь, Джеймс, некоторые люди вовсю говорят, что тебе надо готовиться занять место в совете духовенства, и я совершенно согласен с ними. Мне сложно представить, – продолжил он, – что кто-нибудь мог бы заподозрить, будто у тебя в семье есть проблемы, которые в силах тебе помешать. Но если бы я полагал, что в этих слухах есть доля правды, я бы не стал рекомендовать тебя».

Тем вечером Джина не могла поверить своим ушам. Джеймс пригласил няню, чтобы они могли провести остаток дня вне дома! За едой он рассказал Джине о своих планах: впереди длинный уик-энд, и они проведут его всей семьей на загородной рыбалке. Он уже все уладил с настоятелем. «Что вдруг на тебя нашло?» – только и могла спросить Джина. «Я просто кое-что переосмыслил, – ответил он. – И к тому же я люблю тебя больше всего на свете!»

Скрытые намерения Джеймса

Джеймс – скрыто-агрессивная личность. Под «прикрытием» служения Господу и другим людям он удовлетворяет свое стремление к власти, карьере и престижу. Его характер серьезно поврежден. Человек со здоровым характером умеет соблюдать равновесие между своими интересами и потребностями окружающих. Джеймс не был этому обучен. Провозглашая идею «служения» нуждам всех верующих, он привычно пренебрегал потребностями собственной семьи. На практике чужие потребности – последнее, что занимало его ум. Его истинным намерением было служение собственному тщеславию. Доказательством служит реакция Джеймса на намек настоятеля о том, что семейные проблемы могут поставить под угрозу его выдвижение в совет духовенства. Джеймс сразу же нашел время для Джины. Он сделал это отнюдь не потому, что случилось чудесное преображение и он превратился в человека, более внимательного к потребностям окружающих. Им по-прежнему двигала жажда власти – просто он понял, что не получит желаемое, если не создаст видимость семейного благополучия.

Как Джеймс манипулирует Джиной

Джина относится к числу самых неэгоистичных и щедрых людей, каких я знаю. Возможно, она даже чересчур неэгоистична. Ее бескорыстное благочестие – открытая дверь для манипуляций и попыток Джеймса использовать ее в своих целях. Когда она настаивает на том, что ему нужно быть внимательнее к собственной семье, он давит на чувство вины и взывает к совести, чтобы вынудить ее поверить в чрезмерность ее запросов. Джина выросла в неблагополучной семье, где не было недостатка в чувстве вины и стыда. Поэтому она легко ведется, когда ее стыдят или побуждают чувствовать себя виноватой.

Джеймс освоил прием маскировки под служение лучше всех прочих скрыто-агрессивных личностей, которые мне встречались. Поскольку явные действия Джеймса подразумевают, что он беззаветно служит пастве, Джине крайне сложно поверить своему чутью, которое говорит ей, что в действительности Джеймс невнимателен и эгоистичен. Сама Джина всей душой верит в бескорыстное исполнение своего долга. Поэтому, когда Джеймс изображает из себя такого бескорыстного служителя, попутно приписывая Джине чрезмерную требовательность и эгоистичность, она молча соглашается с этим.

Лучшей индикатором для характера Джеймса (и любого другого человека) служит то, как он добивается власти и пользуется ею. Джеймс не только жаждет власти до такой степени, что наносит ущерб своей семье, но и злоупотребляет той властью, которую имеет как представитель Господа, когда подавляет сопротивление супруги. Хотя часто говорят, что власть портит людей, Джеймс может служить живым примером того, что власть сама по себе неспособна испортить характер человека, – наоборот, уже имевшийся в характере Джеймса изъян заставляет его любой ценой стремиться к власти и злоупотреблять ею, едва заполучив. Это тот же самый изъян характера, который за последние годы привел к краху нескольких телепроповедников. Власть не могла испортить этих людей – она могла лишь ухудшить и без того плачевную ситуацию. Безудержное стремление к власти и ее беспринципное использование – признаки того, что характер этих людей уже был существенно испорчен. Они с самого начала были манипуляторами, жадными до власти.

Вот еще один довод в пользу моей идеи о том, что власть сама по себе не портит людей. Представьте себе ту безграничную власть, которую родитель имеет над своим маленьким ребенком. В критические первые годы жизни родители в буквальном смысле слова распоряжаются жизнью и смертью своих детей. Однако, за редчайшим исключением, они используют эту власть предельно трепетно и осторожно. Так происходит потому, что родители со здоровым характером, как правило, столь добросовестно относятся к возложенной на них огромной ответственности и столь привержены выполнению своих обязанностей, что вряд ли станут злоупотреблять полученной властью. Если бы обладание властью само по себе портило характер, ни у кого из наших детей не было бы ни малейшего шанса.

Чем больше власти получал Джеймс, тем сильнее проступал наружу его истинный характер. Все чаще случались легкие трения с влиятельными прихожанами. Стычки всегда возникали вокруг одного и того же вопроса – власти! Большинство хотело действовать одним образом, а Джеймс настаивал на другом. Какое-то время ему удавалось добиваться успеха и поступать по-своему при помощи излюбленных приемов – давления на чувство вины, взывания к совести и рационализации. Однако борьба за власть набирала обороты. В конце концов группа прихожан, озабоченных ситуацией, написала прошение об отстранении Джеймса. Джина наконец получила то, чего так хотела: Джеймс вернулся на прежнюю работу в деревенский приход. Порой пути Господни воистину неисповедимы!

Глава 4
Обольщение и склонность к обману

Взаимодействие со скрыто-агрессивными людьми в чем-то напоминает травму позвоночника: ущерб уже нанесен, но вы можете еще долгое время пребывать в неведении относительно его причины. Если вы когда-либо сталкивались с одним из этих ловких дельцов, вы знаете, насколько обаятельно и обезоруживающе они могут себя вести. Они – мастера обмана и обольщения. Они показывают вам то, что вы хотите видеть, и говорят то, что вы хотите слышать. Герой следующей истории может служить примером человека, который способен очаровать и увлечь кого угодно, не теряя способности нанести своей жертве удар в самое сердце.

История Дона и Эла

Эл нравился всем. Едва он появился в компании, как продажи стали неуклонно расти, связи с общественностью – укрепляться, а моральное состояние коллектива поднялось на невиданные высоты. Эл был готов в любой момент поддержать вас комплиментом и дать вам почувствовать себя нужным. Вы ощущали, что он ценит вас и симпатизирует вам. Вам хотелось быть с ним в одной команде, потому что вы чувствовали, что он на вашей стороне. В нем определенно что-то было – какая-то харизма. Да, он всем нравился.

Дон поначалу колебался. Он много лет проработал в бизнесе и повидал всяких руководителей, а потому стал несколько невосприимчив к таким вещам. Иногда он чувствовал себя неуютно рядом с Элом, даже если тот говорил комплименты в его адрес или предлагал, по обыкновению, свою поддержку. Однако указать причину этого дискомфорта Дон не мог. Кроме того, сложно было отрицать, что Эл много делает для компании и что благодаря ему преданность сотрудников достигла невиданных высот. Не поспоришь и с тем, что, когда тебя ценят и поддерживают, это придает сил, – а Эл, как никто другой, умел создать такое ощущение. В конечном итоге Дон тоже проникся к нему, как и все остальные.

Когда однажды до Дона докатился слух о том, что Эл планирует взять нового сотрудника, он не знал, как на это реагировать. Да, он, конечно, уже в возрасте и не бьет рекорды продаж. Но ведь Эл ничего не говорил ему, кроме обычных любезностей. Более того, он только что выдал Дону похвальную грамоту «За годы выдающейся работы». Дон решил, что лучше всего напрямую спросить у Эла, не собирается ли тот его уволить. «Здорово, что ты заглянул ко мне, Дон. Вовсе не хочу, чтобы ты думал, что я способен промолчать о своем недовольстве тобой. Мне это несвойственно. Могу тебя заверить: твое место останется за тобой так долго, как ты захочешь». Ответ успокоил Дона. А еще он ощутил стыд и вину за свои подозрения и недоверие.

В тот день, когда в отделе приступил к работе новый сотрудник, Дон не знал, что и думать. Он никак не мог уразуметь, в чем состоит задача Джеффа, хотя сам Джефф признал, что его нанял Эл и именно Эл назначил его выполнять ту же самую работу, которой занимался Дон. Понятно было только одно: они оба работают за процент от продаж, так что если Джеффу передадут половину текущих клиентов, как пообещал ему Эл, то Дон на какое-то время попадет в крайне стесненное финансовое положение.

Дон злился на Эла. Хуже всего, что было не очень понятно, почему именно он злится. Он не знал, правду ли говорят, что Эл и Джефф знакомы уже давно и обсуждали эту работу на протяжении нескольких месяцев. Он не мог быть уверен и в том, что сделка состоялась именно тогда, когда Эл лично заверил его, что все в порядке, и наградил грамотой. Более того, он не мог найти никаких свидетельств явной лжи со стороны Эла. Ведь больше всего его задевало то, что Эл не сказал. А он не сказал, что скоро предложит Дону поделиться клиентской базой с новым сотрудником («во имя будущего процветания компании», как он потом объяснил). И никак не обозначил, что, несмотря на возраст Дона, ждет от него «традиционной превосходной работы» по привлечению нескольких новых клиентов, которая позволит ему восстановить свою клиентскую базу. Однако больше всего Дона вывела из себя та речь, которую Эл произнес, чтобы поддержать и вдохновить его: «Я по-прежнему верю в твои способности и даже в мыслях не держу расстаться с тобой, как говорил и прежде. Надеюсь, что ты сумеешь продолжить работу, – хотя, конечно, пойму тебя, если ты решишь уйти».

Дон столкнулся с трудным выбором. Можно было остаться и начать все с нуля, хотя силы и здоровье далеко уже не те, а можно было смириться с отставкой и попытаться как-то свести концы с концами. Он знал, что вряд ли сможет сделать это с половиной обычных комиссионных. Он также все четче осознавал, что его использовали. Он укреплялся в мысли, что Эл ничего не сказал ему, чтобы он не ушел раньше времени – ведь это нарушило бы взаимодействие с клиентами и, возможно, повлекло бы за собой потерю кого-то из них. Это, в свою очередь, обошлось бы компании в круглую сумму и подпортило бы Элу его репутацию одной из «восходящих звезд» компании. Усугубляло ситуацию то, что Дон остался в одиночестве. Большинство по-прежнему было в восторге от Эла.

Ловкий делец

Все мы знакомы с людьми вроде Эла. Умный и обаятельный, он пленяет окружающих, демонстрируя им свою поддержку, и получает взамен их преданность. Но, по правде говоря, единственное, в чем Эл по-настоящему заинтересован, – собственное продвижение наверх. А еще он лжет. Да, он не идет на открытую ложь, но он с легкостью лжет умолчанием (то есть скрыто). Он не был полностью откровенен с Доном, когда тот спросил его о своих перспективах в компании. Нет, он не планировал увольнять Дона и был готов при необходимости удерживать его, однако рассчитывал «обложить» Дона «данью» и надеялся, что тот в конце концов уйдет по своей воле. Воздержавшись от открытой лжи, он сохранил видимость, что все было честно. Ложь умолчанием помогла ему эффективнее выполнить свое гнусное дело.

Рано или поздно Дон станет слишком большой обузой для компании. Эл мог бы обсудить с ним это честно и открыто. Но вместо откровенной беседы он просто увильнул от темы. При этом он заботился отнюдь не о чувствах Дона, а исключительно о личной выгоде. Новому сотруднику нужно было время, чтобы упрочить свое положение и войти в курс дела, и Дон был бесценным подспорьем в этом вопросе. Негативная реакция клиентов Дона, если бы он ушел или был уволен прежде времени, могла бы повредить блистательному имиджу Эла. К тому же, если бы Дон подал заявление, когда ему была гарантирована работа, Эл остался бы хорошим парнем в глазах всех окружающих. Такие хитрые маневры – отличительный признак скрыто-агрессивной личности.

Дон никогда не был моим пациентом, однако я хорошо осведомлен о том тяжком испытании, которое устроил ему Эл. Так случилось, что позже Эл показал свой истинный характер. Он совершил отвратительное преступление, за которое в настоящий момент сидит в тюрьме. Поскольку он так долго с неизменным успехом водил всех за нос, то решил, что и это сойдет ему с рук. К счастью, он просчитался. Но эта история должна навести вас на мысль о серьезных изъянах, имевшихся в его характере задолго до того, как Провидение разоблачило ту жестокость, которую ему так долго удавалось скрывать.