355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джордж Р.Р. Мартин » Танец с драконами. Книга 2. Искры над пеплом (Другой перевод) » Текст книги (страница 5)
Танец с драконами. Книга 2. Искры над пеплом (Другой перевод)
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 11:37

Текст книги "Танец с драконами. Книга 2. Искры над пеплом (Другой перевод)"


Автор книги: Джордж Р.Р. Мартин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Королевский трофей

Королевское войско, покидая Темнолесье на рассвете ясного дня, выползало из бревенчатого частокола, как длинная стальная змея.

Доспехи рыцарей, помятые в прежних битвах, все еще ярко отражали восходящее солнце, а много раз латаные камзолы и знамена все еще пестрели на холодном ветру. Лазурные, оранжевые, красные, зеленые, пурпурные, синие, золотые краски весело играли среди бурых стволов, тускло-зеленой хвои и серого снега.

Каждого рыцаря сопровождали оруженосцы, слуги и латники. Следом шли оружейники, повара, конюхи, копейщики, лучники, воины с топорами – ветераны сотни битв и мальчишки, еще не побывавшие в первой. В авангарде двигались горные кланы: вожди и первые бойцы на лохматых низкорослых конях, прочие – в шкурах, вареной коже и старых кольчугах – пешие. Некоторые, чтобы их не было видно в лесу, обвязывались ветками и раскрашивали лица зеленой и бурой краской.

За воинской колонной тянулись на целую милю обозные повозки, запряженные лошадьми, мулами и волами. Замыкали войско опять-таки рыцари, а дозорные, скрытно следуя по бокам, служили защитой от внезапного нападения.

Аша Грейджой, скованная по рукам и ногам, ехала в обозе, в крытой повозке на двух высоченных, оббитых железом колесах. Денно и нощно ее охраняла Медведица, храпевшая хуже всякого мужика: король Станнис принял все меры, чтобы его пленница не могла совершить побег. Он намеревался доставить дочь кракена в Винтерфелл и предъявить северным лордам как доказательство одержанной им победы.

Трубы трубили, копья сверкали, прихваченная морозцем трава искрилась. От Темнолесья до Винтерфелла сотня лиг лесом и триста миль, как ворон летит. Пятнадцать дней, по прикидкам рыцарей.

– Роберт и за десять дошел бы, – заявлял лорд Фелл. Покойный король, убивший его деда у Летнего Замка, представлялся внуку чуть ли не богом. – Роберт занял бы Винтерфелл две недели назад и показал Болтону нос с крепостной стены.

– Станнису этого лучше не говорить, – сказал Джастин Масси, – не то он заставит нас идти днем и ночью.

«Король так и не вышел из тени своего брата», – подумала Аша.

Лодыжка пронзала болью каждый раз, как она на нее опиралась – что-то сломано, не иначе, растяжение прошло бы вместе с опухолью. Кандалы натирали ей кожу и терзали ее гордость. Плен он и есть плен.

«От согнутого колена не умирают, – говорил ей отец. – Согнувший колено может подняться снова с мечом в руке, а не согнувший протянет ноги». Бейлон Грейджой доказал правдивость этих слов на себе: после подавления первого мятежа он склонил колено перед оленем и лютоволком, но поднялся, как только Роберта Баратеона и Эддарда Старка не стало.

Дочь кракена, хромая и связанная (изнасиловать ее не успели, к счастью), последовала примеру отца. «Сдаюсь, ваше величество. Поступайте со мной как хотите, но пощадите моих людей». После боя в Волчьем лесу их выжило только девять – потрепанная девятка, как выразился тяжело раненный Кромм.

Станнис подарил им жизнь, но Аша не причисляла его к разряду милосердных правителей. Он решителен и отважен, это бесспорно; говорят также, что он справедлив. На Железных островах к суровой справедливости привыкают сызмальства, однако любить такого короля трудно. Глубоко сидящие синие глаза смотрят всегда подозрительно, и за ними чувствуется холодная ярость. Жизнь Аши для него ничего не значит: она всего лишь заложница, ценный трофей.

Глупец. Взятая в плен женщина северян не особенно удивит, а как заложнице ей и вовсе грош цена. Дяде Вороньему Глазу, правящему теперь островами, все равно, жива она или нет, а престарелому Эрику Айронмакеру, за которого Эурон заочно выдал ее, при всем желании нечем выкуп платить – только поди втолкуй это Станнису. Одно то, что она женщина, оскорбляет его: на зеленых землях женщины послушны, одеты в шелка – и топорики в цель не мечут. Впрочем, Станнис ее и в платье не полюбил бы; даже с благочестивой леди Сибеллой, женой Галбарта Гловера, ему как-то не по себе. Он, видно, принадлежит к тем мужчинам, для которых женщины – чужеродное племя наподобие великанов, грамкинов и Детей Леса. От Медведицы – и от той зубами скрежещет.

Есть только одна женщина, к которой король прислушивается, но он оставил ее на Стене.

– Лучше бы она была с нами, – сказал сир Джастин Масси, белокурый рыцарь, командующий обозом. – Взять нашу последнюю битву на Черноводной: там леди Мелисандра также отсутствовала, и призрак лорда Ренли загнал половину нашего войска в залив.

– Последнюю? – повторила Аша. – Разве в Темнолесье эта колдунья была? Я ее что-то не видела.

– Это едва ли можно назвать битвой, миледи, – улыбнулся сир Джастин. – Ваши люди сражались храбро, но их было намного меньше, и нагрянули мы неожиданно. С Винтерфеллом так не получится, и людей у Русе Болтона столько же, сколько у нас.

«Если не больше», – мысленно добавила Аша.

У пленных тоже есть уши, а король в Темнолесье обсуждал со своими капитанами этот поход. Сир Джастин с самого начала был против, и его поддерживали многие южные лорды и рыцари, но волки заявляли, что Винтерфелл нельзя оставлять в руках Русе Болтона, а дочь Неда – в когтях у его бастарда. На этом единодушно стояли Морган Лиддль, Брандон Норри, Вулл Большое Ведро и даже Медведица.

«До Винтерфелла сто лиг, – сказал Артос Флинт в чертоге Галбарта Гловера. – Триста миль по прямой».

«Долгий путь», – заметил рыцарь по имени Корлисс Пенни.

«Не такой уж и долгий, – возразил сир Годри, которого все называли Победителем Великанов. – От Стены мы прошли не меньше. Владыка Света озарит нам дорогу».

«А что нас ждет в самом Винтерфелле? – спрашивал Джастин Масси. – Две крепостные стены, между ними ров, внутренняя стена вышиной сто футов. Болтон в поле не выйдет, а для осады у нас недостанет провизии».

«Не забывайте, что к нам придут Арнольф Карстарк и Морс Амбер, – напомнил ему Харвуд Фелл. – У нас будет столько же северян, сколько у лорда Болтона. К северу от замка растет густой лес; мы построим осадные башни, тараны…»

«И будем гибнуть тысячами», – подумала Аша.

«Не лучше ли зазимовать тут?» – сомневался лорд Пезбери.

«Зимовать? – взревел Большое Ведро. – По-вашему, у Галбарта Гловера хватит еды и корма?»

«Брат вашего величества…» – начал сир Ричард Хорп, рябой рыцарь с бабочками «мертвая голова» на камзоле.

«Все мы знаем, как поступил бы мой брат, – прервал его Станнис. – Он подъехал бы к воротам Винтерфелла один, вышиб их своим молотом и убил левой рукой Русе, а правой его бастарда. Я не Роберт, однако мы выступим и возьмем Винтерфелл… или поляжем под его стенами».

Простые солдаты верили в своего короля больше, чем лорды и рыцари. Станнис разбил Манса-Разбойника у Стены, вышиб Железных Людей из Темнолесья; раньше, при жизни Роберта, он победил в знаменитом морском бою у Светлого острова и держал Штормовой Предел на протяжении всего мятежа. Кроме того, он владел волшебным светящимся мечом, Светозарным.

– Наш враг не столь грозен, как представляется, – сказал Аше сир Джастин в первый день похода на Винтерфелл. – Русе Болтона северяне не любят, хотя и боятся, а его друзья Фреи опорочили себя Красной Свадьбой, где каждый северный лорд потерял кого-то из родичей. Как только Станнис пустит Болтону кровь, северяне бросят его.

«Да, – подумала Аша, – если он сумеет пустить эту самую кровь. Ни один дурак не уйдет от сильного к слабому».

В тот первый день сир Джастин навещал пленницу то и дело, принося ей новости, еду и питье. В качестве стража этот упитанный розовощекий шутник с голубыми глазами и гривой льняных волос был внимателен и даже заботлив.

– Он хочет тебя, – сказала Медведица, когда он подъехал к ним в третий раз. По настоящему ее звали Алисанной Мормонт, но прозвище пристало ей как нельзя лучше. Коренастую наследницу Медвежьего острова отличали толстые ляжки, большая грудь и мозолистые ручищи. Под шубой она носила кольчугу, под кольчугой вареную кожу, под кожей старый вывороченный тулуп для тепла, даже на ночь ничего не снимала и казалась одинаковой что в вышину, что вширь. Аша часто забывала, что они с Медведицей почти сверстницы.

– Не меня – мои земли. Железные острова. – У Аши имелись и другие поклонники. Масси потерял все свои владения – без выгодной женитьбы он так и останется рыцарем при королевском дворе. Сиру Джастину король отказал в руке принцессы одичалых, о которой Аша вдоволь наслушалась, и он перекинулся на другую принцессу. Мечтает, не иначе, посадить ее на Морской Трон и править через нее островами. Для этого, правда, понадобится избавить Ашу от ее нынешнего лорда и повелителя, не говоря уж о дяде, который их поженил – а Вороний Глаз проглотит сира Джастина, даже не поперхнувшись.

И за кого бы Аша ни вышла, отцовских земель ей все равно не видать. Она терпела поражение дважды: на вече от дяди Эурона и в Темнолесье от Станниса. Железные Люди ей этого не забудут, а брак с Джастином Масси или любым другим сторонником Станниса принесет ей больше вреда, чем пользы. Хоть она и дочь кракена, а все-таки женщина, скажут капитаны и короли. Не устояла против лордика с зеленых земель и легла с ним.

Но пока сир Джастин возит ей еду и питье, пусть ухаживает себе на здоровье. С ним хоть поговорить можно в отличие от Медведицы, хоть как-то утешиться среди пяти тысяч врагов. Триса Ботли, Кварла-Девицу, Кромма, Роггона и других еле живых ее воинов оставили в Темнолесье, в темницах Галбарта Гловера.

За первый день войско прошло двадцать две мили. Проводниками служили присягнувшие Темнолесью охотники с родовыми именами Форрестер, Вуд, Бренч и Боул [1]1
  Лесник, лес, ветка, ствол ( англ.). – Примеч. пер.


[Закрыть]
. На второй день объявили о двадцати четырех милях, и авангард, миновав земли Гловеров, углубился в чащу Волчьего леса.

– Освети нам путь во тьме, Рглор, – молились в тот вечер рыцари и латники у королевского шатра, разведя громадный костер. Их называли людьми королевы, хотя истинной их королевой была красная женщина, а не жена Станниса, оставленная в Восточном Дозоре. – Воззри на нас своим огненным оком, Владыка Света, согрей нас и защити, ибо ночь темна и полна ужасов.

Возглавлял молитву сир Годри Фарринг, Победитель Великанов. Звучное имя для мелкого человека. При всей своей телесной мощи Фарринг тщеславен, напыщен, глух к добрым советам и равно презирает простонародье, волков и женщин. В точности как его король, если говорить о последних.

– Мне бы коня, – сказала Аша сиру Джастину, привезшему ей половину окорока. – Цепи просто с ума меня сводят – я дам вам слово, что не стану бежать.

– Если б я мог, миледи… Но вы королевская пленница, не моя.

– Значит, король женщине на слово не поверит?

– Мы не даем веры Железным после того, что сотворил твой брат в Винтерфелле, – проворчала Медведица.

– Я за Теона не отвечаю, – сказала Аша, но ее так и не расковали.

Сир Джастин ускакал, и Аша вспомнила свое последнее свидание с матерью. Это было на Харло, в Десяти Башнях. В комнате горела свеча, большая кровать под пыльным пологом пустовала: леди Аланнис, сидя у окна, смотрела на море. «Привезла ты моего малыша?» – спросила она. «Теон не смог приехать», – ответила Аша, глядя на то, что осталось от женщины, подарившей ей жизнь, от матери, потерявшей двух сыновей. А третий…

«Каждому из вас посылаю частицу принца».

Что бы ни произошло тогда в Винтерфелле, брат вряд ли выжил. Теон Переметчивый… Даже Медведица хотела бы увидеть его голову на колу.

– У тебя есть братья? – спросила ее Аша.

– Только сестры. Нас, детей, было пятеро, и все девочки. Лианна сейчас на Медвежьем острове, Лира и Джори с матерью, Дейси убили.

– На Красной Свадьбе.

– Да, – подтвердила Алисанна, пристально глядя на Ашу. – Моему сыну два, дочке девять.

– Рано ты ее родила.

– Лучше поторопиться, чем опоздать.

«Камешек в мой огород», – подумала Аша.

– Выходит, ты замужем.

– Нет. Детей я зачала от медведя. – Алисанна улыбнулась неожиданно мило, несмотря на кривые зубы. – У Мормонтов все женщины оборотни: мы превращаемся в медведиц и находим себе пару в лесу. Это все знают.

– Не только оборотни, еще и воительницы, – улыбнулась Аша в ответ.

– Это вы нас такими сделали, – посерьезнела Алисанна. – Детей на Медвежьем острове пугают кракенами, вылезающими из моря.

Старый закон… Аша отвернулась, звякнув оковами. На третий день пути их обступил лес – большие повозки уже не могли проехать по здешним тропам. Аша замечала знакомые приметы: каменистый холм, похожий на волчью голову, если смотреть под нужным углом; наполовину скованный льдом водопад; естественную каменную арку, покрытую мхом. Этим же путем она ехала в Винтерфелл, чтобы уговорить Теона бросить завоеванный замок и вернуться с ней в Темнолесье, – это ей тоже не удалось.

В тот день войско проделало четырнадцать миль, и капитаны остались довольны.

В сумерках, пока возница распрягал лошадей, сир Джастин снял с Аши ножные кандалы и вместе с Медведицей препроводил ее в королевский шатер. Она, хоть и пленница, принадлежала к дому Грейджоев, и Станнису заблагорассудилось уделить ей объедки своего ужина.

Величиной шатер был чуть ли не с чертог Темнолесья, но роскошью похвалиться не мог. Плотные холщовые стены загрязнились и даже заплесневели местами, на серединном шесте реял золотой королевский штандарт с головой оленя внутри горящего сердца. С трех сторон шатер окружали палатки лордов, пришедших на Север со Станнисом, с четвертой ревел священный костер.

Дрова для него кололи с дюжину людей королевы. Их красный бог ревнив: Утонувший Бог Аши для них все равно что демон, а сама она будет проклята, если не примет Владыку Света. Они с большой радостью бросили бы в огонь и ее – некоторые, она слышала, как раз это и предлагали после битвы в лесу, но Станнис им не позволил.

Сейчас король стоял здесь и смотрел в пламя. Что он там видит – победу, поражение, лик своего голодного бога? Глаза у него ввалились, коротко подстриженная бородка лежала как тень на впалых щеках и тяжелом подбородке, но в глазах читалась яростная решимость. Этот со своего пути не свернет.

– Государь, – преклонила колено Аша. «Достаточно ли я смиренна для вас, достаточно ли побита?» – Прошу вас, раскуйте мне руки, позвольте сесть на коня. Я не стану бежать.

Станнис взглянул на нее, как на собаку, которой вздумалось потереться о его ногу.

– Ты заслужила эти оковы.

– Вы правы, но теперь я раскаиваюсь и предлагаю вам своих людей, свои корабли и свой ум.

– Корабли, которые не сгорели, и так мои, люди же… Сколько их там осталось – десяток, дюжина?

«Девять… а если считать годных для боя, и вовсе шесть».

– Торрхенов Удел держит Дагмер Щербатый, свирепый воин и преданный слуга дома Грейджоев. Я могу передать этот замок и его гарнизон в ваше распоряжение. – Это еще неизвестно, но сомнения здесь высказывать не приходится.

– Торрхенов Удел для меня – что грязь под ногами. Винтерфелл – вот что важно.

– Снимите оковы, и я помогу вашему величеству взять его. Ваш венценосный брат был знаменит тем, что превращал побежденных врагов в друзей, – сделайте меня своим человеком.

– Если уж боги не сделали тебя человеком, то смертный и подавно не сделает. – Станнис вновь устремил взгляд в огонь, а сир Джастин схватил Ашу за локоть и ввел в шатер.

– Напрасно вы это, миледи. Никогда не упоминайте при нем о Роберте.

Он прав. Ей ли не знать, как обстоит дело с младшими братьями. Теон в детстве обожал Родрика и Марона, трепетал перед ними… так, видно, из этого и не вырос. Младший брат, проживи он хоть сто лет, так и останется младшим. Пробраться бы к Станнису за спину да удушить его цепью от кандалов.

Для короля и его капитанов приготовили жаркое из тощего оленя, добытого следопытом Бенжикотом Бренчем; все прочие в лагере получили горбушку хлеба, кусок черной колбасы длиной в палец и запили это остатками галбартовского эля.

От Темнолесья до Винтерфелла сто лиг лесом и триста миль, как ворон летит.

– Жаль, что мы не вороны, – сказал Джастин Масси на четвертый день, когда пошел снег.

С каждым днем снегопад усиливался. Бороды северян обледенели, южане для тепла перестали бриться. Снег, заметая камни, корни и рытвины, каждый шаг превращал в приключение. Потом началась настоящая вьюга, и королевское войско, бредущее по колено в сугробах, распалось.

Мохнатым лошадкам горцев корма требовалось куда меньше, чем рослым коням, а снег северянам был не в диковинку. Многие из них привязывали ремешками к ногам «медвежьи лапы» – загнутые с одного конца деревяшки – и шли по насту, не проламывая его.

Для лошадей такая обувка тоже имелась, но большие южные кони, когда хозяева пытались применить к ним северный опыт, наотрез отказывались идти дальше или разбивали деревяшки в щепу. Один конь даже ногу сломал в борьбе с невиданным новшеством.

Горцы на «медвежьих лапах» опередили сперва рыцарей в главной колонне, потом авангард Годри Фарринга, а обоз, как ни понукал его арьергард, отставал все больше.

На пятый день непогоды обоз въехал на лед над заметенным прудом. Трое возниц, четыре лошади и двое человек, пытавшихся их спасти, ухнули в ледяную воду. Одного, Харвуда Фелла, успели вытащить, но он весь посинел и трясся. С него срезали мокрую одежду, закутали его в меха, посадили у огня – тщетно. Озноб сменился горячечным сном, от которого лорд уже не очнулся.

В ту ночь люди королевы впервые заговорили о жертве: красного бога надо было задобрить, чтобы он прекратил бурю.

– Это боги Севера напустили ее, – сказал сир Корлисс Пенни.

– Ложные боги, – строго поправил сир Годри.

– С нами Рглор, – сказал сир Клэйтон Сагс.

– Но Мелисандры нет с нами, – завершил Джастин Масси.

Король за высоким столом молчал. Перед ним стыла миска с луковым супом, а он сидел, не обращая внимания на разговоры, и смотрел из-под приспущенных век на пламя ближней свечи. Сир Ричард Хорп, второй по старшинству, высказался за него, пообещав, что буря скоро утихнет.

Но она лишь усилилась, и ветер хлестал, словно бич. Ветра на Пайке не шли ни в какое сравнение с этим – он сводил всех с ума.

Даже когда по колонне передавали приказ разбить лагерь на ночь, согреться было не просто. Отсыревшие палатки ставились с трудом, снимались еще тяжелее и постоянно проседали под снегом. Лес, самый большой в Семи Королевствах, не желал больше снабжать войско сухими дровами. Те немногие костры, что еще зажигались в лагере, больше дымили, чем грели – о горячей пище оставалось только мечтать.

Даже священный огонь, к отчаянию людей королевы, сильно съежился против прежнего.

– Владыка Света, защити нас от этой напасти, – гудел бас сира Годри, возглавляющего молитву. – Яви нам свое ясное солнце, уйми ветер, растопи снег, дабы мы могли поразить врагов наших. Ночь темна, холодна и полна ужасов, но твои есть сила, и слава, и свет. Наполни нас огнем своим, Рглор.

Волки, однако, лишь посмеялись, когда сир Корлисс спросил, не случалось ли раньше какой-нибудь армии замерзнуть в зимнюю бурю.

– Какая ж это зима, – сказал Вулл Большое Ведро. – У нас говорят, что осень целует, а зима раком ставит, – так это пока поцелуйчики.

«Да избавит нас тогда бог от настоящей зимы», – подумала Аша. Ей как королевскому трофею приходилось еще не так плохо: другие голодали, а она ела досыта, другие мерзли и пробирались по снегу на усталых конях, а она ехала в крытой повозке, закутанная в меха.

Лошадям и простым солдатам доставалось больше всего. Двое оруженосцев зарезали латника, поспорив за место у костра, озверевшие от холода лучники подожгли собственную палатку – ну, эти хоть соседей погрели; кони гибли от холода и непосильных трудов. Кто-то придумал загадку: «Что такое рыцарь без коня? Снеговик с мечом». Всех павших животных тут же разделывали на мясо, съестных припасов осталось мало.

Пезбери, Кобб, Фоксглов и другие лорды уговаривали короля остановиться и переждать бурю, но Станнис не слушал. Не внял он и людям королевы, пришедшим говорить с ним о жертве: Аше об этом донес не слишком набожный Джастин Масси.

«Жертвоприношение докажет, что огонь нашей веры горит по-прежнему ярко», – сказал Клэйтон Сагс, а Годри добавил: «Это бедствие наслали на нас боги Севера, и один лишь Рглор может его остановить. Отдадим ему еретика».

«Еретики составляют половину моего войска, – ответил на это Станнис. – Жечь никого не будем: молитесь усерднее».

Сегодня не будем, завтра не будем… но выдержит ли король, если буря затянется? Аша, никогда не разделявшая веры дяди Эйерона в Утонувшего Бога, этой ночью молилась Живущему под Волнами с не меньшим пылом, чем сам Мокроголовый, но буря не унялась. Они прошли пять миль за день, потом три, потом две.

На девятый день от начала бури промокшие капитаны с трудом добрели до шатра, чтобы припасть на колено и доложить королю о потерях.

– Один умер, трое пропали без вести.

– Пали шесть коней, в том числе мой.

– Умерли двое, один из них рыцарь. Пали четыре коня. Одного удалось поднять, другие – два боевых, один верховой – погибли.

Этот перечень стали называть снеговым. Обоз страдал больше всех: гибли лошади, пропадали люди, переворачивались и ломались повозки.

– Лошади вязнут в снегу, – докладывал Джастин Масси, – а люди уходят в сторону или просто садятся и замерзают.

– Ничего, – отрезал король. – Идем дальше.

У северян дела обстояли гораздо лучше: Черный Доннел Флинт и его брат Артос потеряли только одного человека, Лиддли, Вуллы, Норри обошлись совсем без потерь. У Моргана Лиддля пропал один мул, да и того, как он подозревал, увели Флинты.

От Темнолесья до Винтерфелла сто лиг лесом и триста миль, как ворон летит. На пятнадцатый день пути они не прошли и половины этого расстояния. Снег заметал след из застывших трупов и разбитых повозок, а солнце, луна и звезды не показывались так долго, что Аша задавалась вопросом, не во сне ли она их видела.

На двадцатый день с нее наконец сняли ножные оковы. Одна из лошадей, тащивших повозку, умерла прямо в упряжи, и заменить ее было некем: оставшиеся ездовые кони везли провизию. Сир Джастин Масси приказал пустить лошадь на мясо, а повозку разломать на дрова.

– Лишнего коня для вас нет, миледи, – говорил он, снимая с Аши кандалы и растирая ей ноги, – а мой, если мы сядем на него оба, тоже недолго протянет. Идите пешком.

Лодыжка давала о себе знать на каждом шагу, но Аша утешала себя тем, что через час совсем не будет чувствовать ног. Она ошиблась: это произошло куда раньше. К вечеру она начала тосковать по своей тюрьме на колесах – оковы порядком ее ослабили. Аша так обессилела, что уснула прямо за ужином.

На двадцать шестой день похода они доели последние овощи, на тридцать второй подобрали овес до последнего зернышка. Долго ли способен человек протянуть на сырой промерзшей конине?

– Бренч клянется, что до Винтерфелла осталось не больше трех дней, – сказал королю Ричард Хорп, когда капитаны покончили со снеговым перечнем.

– При условии, что мы бросим слабых, – заметил сир Корлисс Пенни.

– Их все равно уже не спасти, – отрезал Хорп, – а тем, у кого силы еще остались, придется выбирать между Винтерфеллом и смертью.

– Владыка Света отдаст нам замок, – заявил Годри Фарринг. – Будь с нами леди Мелисандра…

После кошмарного дня, когда войско, едва одолев одну милю, потеряло четырех человек и дюжину лошадей, лорд Пезбери напустился на северян.

– Этот поход – чистое безумие. Подумать только, какие лишения мы терпим ради какой-то девчонки.

– Ради дочери Неда, – поправил его Морган Лиддль. Он был вторым из трех сыновей, и другие волки называли его Лиддлем Средним (как правило, за глаза). Это Морган чуть не убил Ашу тогда в лесу; в походе он попросил его извинить за то, что в пылу боя обзывал ее сукой – не за то, что едва не рассадил ей голову топором.

– Ради дочери Неда, – эхом откликнулся Вулл Большое Ведро. – Мы уже взяли бы замок и освободили ее, если б вы, южные неженки, не мочили свои атласные штаны из-за легкого снегопада.

– Снегопада?! – скривил свои нежные губы Пезбери. – Это ты, Вулл, посоветовал нам выступать – уж не служишь ли ты Болтону, а? Не он ли послал тебя нашептывать королю дурные советы?

– Эх ты, лорд песик, – засмеялся ему в лицо Большое Ведро. – Зарубить бы тебя за такие слова, да неохота марать добрую сталь кровью труса. – Вулл хлебнул эля и утер рот. – Да, люди мрут, и до Винтерфелла их умрет еще больше – на то и война, так оно и положено.

– И ты, Вулл, тоже согласен умереть? – недоверчиво спросил Корлисс Пенни.

– Я хочу жить вечно в стране, где лето длится тысячу лет, – осклабился клановый вождь. – Хочу замок в облаках, чтоб смотреть на землю. Хочу, чтоб мне снова стало двадцать шесть, когда я мог драться весь день и любиться всю ночь. Какая разница, согласен я или нет? Зима почти уже настала, мой мальчик, а зима – это смерть. Лучше моим людям погибнуть в бою за Недову дочку, чем в снегу, когда слезы на щеках стынут. О такой смерти песен не сложат. Ты спросил обо мне, так вот: для меня эта зима последняя, и я хочу умыться кровью Болтона до того, как умру. Хочу, чтоб она брызнула мне в лицо, когда мой топор раскроит ему череп. Хочу слизать ее с губ и умереть с ее вкусом во рту.

– Верно! – вскричал Морган Лиддль. – Кровь и смерть! – Его возглас подхватили все горцы, молотя по столу чашами и рогами.

Аше тоже хотелось сразиться, чтобы положить конец всему этому. Звон стали, розовый снег, раздробленные щиты, отсеченные руки – а после мир и покой.

На следующий день разведчики нашли меж двух озер покинутую деревню – горсточка хижин, длинный дом и сторожевая башня. Ричард Хорп приказал устроить привал, хотя войско прошло всего-то полмили и до темноты оставалось еще порядочно. Обоз и арьергард подтянулись туда уже после восхода луны.

– Проделаем во льду проруби, и северяне наловят нам рыбы, – сказал Хорп королю.

Станнис даже в доспехах и меховом плаще выглядел как человек на краю могилы. То немногое, что еще оставалось у него на костях, сошло во время похода. Сквозь кожу проступал череп, и Аша боялась, что он раскрошит себе зубы, так он их стискивал.

– Ладно, пусть ловят, – пролаял он, – но с первым светом мы выступим.

На рассвете, когда небо побелело, Аша выползла из-под груды мехов. К храпу Медведицы она уже попривыкла, и разбудили ее не эти громоподобные звуки, а тишина. Не играли побудку трубы, не пели боевые рога северян. Что-то было неладно.

Аша, позвякивая оковами, разгребла снег, заваливший палатку за ночь. Неутихающая стихия погребла под собой озера и лес. Другие палатки едва виднелись, на башне горел огонь, но самой башни как не бывало.

Напрасно Русе Болтон поджидает их в Винтерфелле: войско Станниса Баратеона обречено на голодную смерть в снегах.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю