Текст книги "Танец с драконами. Книга 2. Искры над пеплом (Другой перевод)"

Автор книги: Джордж Р.Р. Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Джейме

Древорон был стар. Меж его древних камней, словно вены на старушечьих ногах, проступал густой мох. Две огромные башни у главных ворот и угловые, поменьше, все до единой были четырехугольные: во дни их постройки ни один зодчий еще не ведал, что круглые лучше отражают снаряды осадных машин.

Замок высился над широкой плодородной долиной, и на картах, и устно обозначаемой как Чернолесная, хотя лес, какого бы цвета он ни был, здесь свели несколько тысячелетий назад. На месте прежних дубов выросли дома, усадьбы и мельницы.

Лес сохранился лишь в стенах замка: дом Блэквудов поклонялся старым дубам, как Первые Люди до прихода андалов. Их богороща не уступала древностью прямоугольным башням, а гигантское сердце-дерево, скребущее небо костяными ветвями, было видно на расстоянии многих лиг.

Поля и сады, окружавшие Древорон раньше, выгорели. На голой раскисшей земле белели островки снега и чернели скорлупки сожженных домов. Росли здесь только крапива с репейником, полезных злаков как не бывало. Джейме Ланнистер видел отцовскую руку всюду, даже в попадавшихся у дороги костях. Кости были большей частью овечьи, но коровьи и лошадиные тоже встречались. Порой кое-где мелькал человеческий череп или скелет с проросшими сквозь ребра сорными травами.

Войско, окружавшее Древорон, не шло ни в какое сравнение с тем, что стояло у Риверрана. Здешняя осада была делом семейным, очередной фигурой танца, длившегося много столетий. Людей у Джоноса Бракена имелось от силы пятьсот, а осадные башни, тараны и катапульты вовсе отсутствовали. Он не собирался ломать ворота или штурмовать высокие стены – к чему это, если неприятеля можно уморить голодом. В начале осады, безусловно, делались вылазки, и стрелы летали туда-сюда, но за полгода обе стороны притомились, и возобладала скука, злейший враг дисциплины.

Этому пора положить конец. Теперь, когда Риверран перешел в руки Ланнистеров, от недолговечного королевства Молодого Волка остался один Древорон. Когда сдастся и этот оплот, труды Джейме на Трезубце будут завершены, и он сможет вернуться в Королевскую Гавань. К королю… и к Серсее.

Да, встречи не избежать, если верховный септон к тому времени не предаст ее смерти. «Приезжай немедля, – говорилось в письме, которое Пек по его приказу сжег в Риверране. – Спаси меня. Ты нужен мне, как никогда прежде. Я люблю тебя. Люблю. Люблю. Приезжай». В том, что он нужен ей позарез, Джейме не сомневался, что же до остального… «Она спала с Ланселем, с Осмундом Кеттлблэком, а может, и с Лунатиком, почем мне знать». И чем он ей поможет, даже если вернется без промедления? Она виновна во всех вменяемых ей преступлениях, а у него нет правой руки.

Часовые в осадном лагере смотрели на идущую через поле колонну больше с любопытством, чем со страхом. Тревогу не поднял никто, что Джейме было, в общем-то, на руку. Найти коричневый шатер лорда Бракена не представляло труда: он был больше всех и стоял на пригорке у ручья, обеспечивая обзор сразу двух ворот Древорона.

На центральном шесте развевался штандарт, тоже коричневый, с красным жеребцом дома Бракенов на золотом щите. Джейме, скомандовав людям спешиться, спрыгнул с коня сам и пошел к шатру.

– Далеко не уходите, – бросил он оруженосцам. – Я надолго не задержусь.

Часовые у палатки тревожно переглянулись.

– Доложить о вашем прибытии, милорд?

– Я сам доложу о себе. – Джейме откинул золотой рукой полотнище, пригнулся, вошел.

Находившаяся внутри пара ничего не заметила – им было не до того. Женщина, закрыв глаза, держалась за густую поросль на спине Бракена и стонала при каждом его рывке. Его милость держался за ее бедра, зарывшись головой ей в грудь.

– Лорд Джонос, – кашлянув, сказал Джейме.

Женщина распахнула глаза и взвизгнула. Бракен скатился с нее, схватил ножны и вскочил с обнаженным мечом в руке.

– Семь Преисподних! Кто смеет… – Увидев белый плащ и золотой панцирь Джейме, он опустил меч. – Ланнистер?

– Извините, что прервал удовольствие, милорд, – слегка улыбнулся Джейме. – Спешное дело. Мы можем поговорить?

– Поговорить… – Бракен вдвинул меч в ножны. Он был чуть пониже Джейме, но крепче – таким плечам и рукам любой кузнец позавидовал бы. Лицо заросло темной щетиной, в карих глазах читался нескрываемый гнев. – Весьма неожиданно, милорд… Меня не известили о вашем прибытии.

– Еще раз прошу прощения. – Джейме улыбнулся женщине, прикрывавшей одной рукой лоно, другой левую грудь – правая, таким образом, оставалась открытой. Соски у нее были темнее и втрое больше, чем у Серсеи. Под взглядом Джейме она прикрыла вторую грудь, обнажив лобок. – У вас все шлюхи такие скромные? Если хочешь продать репу, зачем ее прятать?

– Вы мои репки обозрели сразу, как только вошли, добрый сир. – Женщина прикрылась одеялом до пояса и откинула волосы с глаз. – И они, к слову, не продаются.

– Простите, если ненароком ошибся. Мой младший брат спал с сотней шлюх, а я только с одной.

– Она мой трофей. – Бракен встряхнул поднятые с пола бриджи. – Жила с одним из присяжных мечей Блэквуда, пока я ему голову не разнес. Убери руки, женщина, пусть милорд смотрит.

– Вы штаны задом наперед надели, – заметил Джейме. Женщина потянулась за собственными одежками, все так же пытаясь прикрыться – ее усилия возбуждали Джейме больше, чем откровенная нагота. – Как звать тебя, женщина?

– Мать звала Хильди, сир. – Она натянула через голову грязную сорочку. С лицом ненамного чище ног и густыми, как у Бракена, нижними волосами она чем-то влекла к себе. Вздернутый носик, буйная грива… реверанс, который она сделала, надев юбку. – Второго башмака не видали, милорд?

– Я что, горничная – башмаки тебе подавать? – вспылил Бракен. – Убирайся босиком, коли найти не можешь.

– Да ну? Милорд не возьмет меня домой помолиться со своей женушкой? А вы что скажете, сир – у вас жена есть?

«Только сестра».

– Какого цвета мой плащ?

– Белый, а рука из чистого золота. Люблю мужчин с золотыми руками, а вы, сир, каких женщин любите?

– Невинных.

– Я не про дочерей спрашиваю – про женщин.

Джейме подумал о Мирцелле. Ей тоже придется сказать… дорнийцам это не придется по вкусу. Доран Мартелл обручил ее со своим сыном, полагая, что она дочь короля Роберта. Сплошные узлы, и одним ударом их не разрубишь.

– Я дал обет, – устало промолвил он.

– Стало быть, вам репы не полагается.

– Уйди! – рявкнул лорд Джонос.

С одним башмаком в руке женщина проскользнула мимо Джейме.

– Хильди, – напомнила она, стиснув сквозь бриджи его твердый член, и была такова.

– Как поживает ваша леди-жена? – спросил Джейме.

– Откуда мне знать? Спросите у ее септона. Когда ваш отец сжег наш замок, она решила, что это наказание, ниспосланное богами. Теперь только и делает, что молится. – Лорд Джонос завязал правильно надетые бриджи. – Что привело вас сюда, милорд? Черная Рыба? Мы слышали о его бегстве.

– Вот как? – Джейме придвинул себе походный табурет. – Случайно, не от него самого?

– Ко мне сир Бринден не побежит. Я бы мигом заковал его в цепи, хоть он мне и по сердцу, врать не стану. Он знает, что я склонил колено. Ему бы самому это сделать, но такого упрямца, как его брат говаривал, свет еще не видал.

– Вы склонили, а Блэквуд нет. Мог ли Черная Рыба искать убежища в Древороне?

– Для этого ему пришлось бы пройти через наши посты, а крыльев, насколько я слышал, у него пока нет. Титосу самому скоро понадобится убежище: они там крыс да коренья жрут. Еще до полнолуния сдастся как миленький.

– Он сдастся еще до заката. Я намерен предложить ему королевский мир.

– Вот оно как. – Лорд Джонос натянул бурый камзол с красным конем на груди. – Рог эля, милорд?

– Благодарствую, нет. Не смотрите на меня, пейте.

Бракен наполнил рог и выпил до половины.

– Мир, говорите… На каких же условиях?

– Как обычно. Признать свою измену, отречься от Старков и Талли. Торжественно поклясться перед богами и людьми быть отныне преданным вассалом Харренхолла и Железного Трона. После этого я объявлю ему помилование и возьму пару горшков золота в качестве пени. А также заложника, чтобы Древорон не взбунтовался опять.

– Берите дочку, – посоветовал Бракен. – Сыновей у Блэквуда шестеро, а дочь одна, и он души в ней не чает. Лет семь соплячке.

– Мала еще, но приму к сведению.

Лорд Джонос допил рог и бросил его.

– Как насчет земель и замков, обещанных нам?

– Что за земли?

– Левый берег Вдовьей от Арбалетных холмов до Гона и все острова на реке. Мельницы Пшеничная и Господская, руины Илистого, Упоение, Долина Битвы, Старая Кузница, деревни Пряжка, Черная Пряжка, Надгробия и Глинистый Пруд. Торговый городок у Грязнули. Леса Осиный и Лоргенов, Зеленый Холм, Барбины Сиськи. У Блэквудов они зовутся Меллиными, а раньше Барбины были. Ну и Медовый Цвет с пасекой. У меня все отмечено, милорд, поглядите. – Бракен предъявил карту.

Джейме развернул пергамент на столе, прижав золотой рукой.

– Порядочно земель. С ними ваши владения возрастут на добрую четверть.

Бракен упрямо сжал губы.

– Все они принадлежали когда-то Стонхеджу. Блэквуды их украли у нас.

– А вот эта деревушка, что между Сиськами?

– Денежка. Тоже наша была, но уже сто лет считается королевским леном. Ее можно вычеркнуть, мы просим лишь то, что забрали Блэквуды. Ваш лорд-отец обещал их вернуть, если мы усмирим лорда Титоса.

– Я видел на стенах замка знамена Талли и лютоволка Старков – стало быть, вы не усмирили его?

– Мы заперли его в Древороне. Дайте мне людей для штурма, милорд, и вся семейка у меня не то что усмирится, а упокоится вечным сном.

– Если я дам вам людей, то усмирять будут они, а не вы. Не могу же я самого себя награждать. – Джейме снова свернул пергамент. – Можно оставить карту себе?

– Карту берите, а земли наши. Мы сражались на вашей стороне; Ланнистеры всегда платят свои долги.

– На нашу сторону вы перешли не так уж давно – на неприятельской сражались гораздо дольше.

– Король простил нас за это. Я потерял племянника и побочного сына. Гора снял наш урожай и спалил все, что не мог увезти. Сжег наш замок, надругался над моей дочерью – по-вашему, я не заслужил возмещения?

– Горы и моего отца больше нет. Вам оставили голову, разве этого мало? Нельзя ведь отрицать, что вы присягнули Старку и оставались верны ему, пока лорд Уолдер его не убил.

– Его – и с ним дюжину моих родичей. Да, я был ему верен и вам тоже буду, если поступите со мной честно. Я склонил колено, не видя смысла хранить верность мертвому и проливать за проигранное дело кровь Бракенов.

– Разумно. – «Хотя неразумие лорда Блэквуда заслуживает большего уважения». – Вы получите свои земли – вернее, часть их, поскольку и Блэквудов усмирили частично.

Лорд Джонос, похоже, остался доволен.

– Мы согласны на любую долю, какую милорд сочтет нужным нам уделить, но и с Блэквудами, если позволите дать вам совет, не стоит миндальничать. Измена у них в крови. До прихода андалов всей рекой правил дом Бракенов. Мы были королями, а Блэквуды – нашими вассалами, но они предали нас и захватили наш трон. Все Блэквуды – предатели от рождения, помните об этом, когда будете говорить с ними.

– Буду помнить, – пообещал Джейме.

Первым к воротам замка подъехал Пек с мирным знаменем, за ним Джейме. Двадцать пар глаз следили за ними со стен. Джейме придержал Славного на краю глубокого, вымощенного камнем рва с зеленой водой и всяческой дрянью. Сир Кеннос собирался уже протрубить в рог Геррока, но в Древороне спустили мост.

Лорд Блэквуд встречал их во внешнем дворе верхом на таком же истощенном, как он сам, скакуне – высоченный, нос крючком, волосы длинные, в клочковатой бороде больше соли, чем перца. Серебряная накладка на его алом панцире изображала сухое белое дерево, окруженное стаей воронов, на плечах колыхался плащ из вороньих перьев.

– Лорд Титос, – произнес Джейме.

– Сир.

– Благодарю, что позволили мне войти.

– Не стану притворяться, что ваш приезд меня радует, но не отрицаю, что надеялся вас увидеть. Вы хотите, чтобы я вручил вам свой меч.

– Я хочу положить конец всему этому. Ваши люди сражались доблестно, но проиграли – готовы ли вы сдаться?

– Королю. Не Джоносу Бракену.

– Понимаю.

– Желаете, чтобы я спешился и преклонил колено? – помедлив, спросил лорд Титос.

– Ветер холодный, – сказал Джейме, зная, что на них смотрят, – а на дворе грязно. Колено сможете преклонить на ковре в своей горнице, когда мы договоримся.

– Это слова рыцаря. Пожалуйте, сир. Угощать нам нечем, но учтивость всегда при нас.

Горница помещалась на втором этаже бревенчатого жилья. Джейме окинул взглядом огонь в очаге, стропила из темного дуба, гобелены на стенах и двери, ведущие в богорощу. Сквозь ромбы вставленных в них желтых стекол виднелось дерево, давшее имя замку. Чардрево в десять раз больше того, что растет в Каменном саду Бобрового Утеса, но мертвое, высохшее.

– Его Бракены извели, – сказал лорд Титос. – Тысячу лет ни листочка, а в будущем тысячелетии вовсе окаменеет, говорят мейстеры. Чардрева никогда не гниют.

– А где же вороны? – спросил Джейме.

– Они прилетают в сумерки и сидят на ветвях всю ночь, сотнями. Покрывают дерево черной листвой. Так было тысячи лет, почему – никто не может сказать. Чем-то оно привлекает их, это дерево. – Блэквуд сел в кресло с высокой спинкой. – Честь обязывает меня спросить о моем сюзерене.

– Сир Эдмар едет в Бобровый Утес как мой пленник. Его жена останется в Близнецах до родов, а затем, уже с ребенком, приедет к мужу. Если не вздумает бежать или поднять мятеж, проживет долго.

– Долго и горько. Без чести. Молва назовет его трусом.

Эдмар не заслужил этого. Он спасал свое будущее дитя, хорошо зная, чей Джейме сын, – вопреки мнению родной сестры лорда Тайвина.

– Его дядюшка пустил бы нам кровь, но выбор был не за ним, а за Эдмаром.

– В этом я с вами согласен, – ничего не выражающим голосом сказал Блэквуд. – Можно узнать, что вы сделали с сиром Бринденом?

– Я предлагал ему надеть черное, но он сбежал. Не к вам ли, часом?

– Нет. Не ко мне.

– А сказали бы вы мне, будь он здесь?

Лорд Титос только улыбнулся в ответ. Джейме сплел золотые пальцы с теми, что остались на левой руке.

– Предлагаю обсудить условия сдачи.

– Пора вставать на колени?

– Будем считать, что вы уже это сделали.

Они быстро договорились относительно самого главного: признания, клятвы, помилования, уплаты определенной пени в золоте и серебре. Настал черед спорных земель. Бросив взгляд на карту, которую показал ему Джейме, лорд Титос хмыкнул.

– Ну еще бы. Перебежчиков следует награждать.

– Не столь щедро, как хотел бы тот, что знаком нам обоим. С чем из отмеченного вы готовы расстаться?

Лорд Титос думал недолго.

– С Вудхеджем, Арбалетными холмами и Пряжкой.

– Руины, гряда холмов и кучка хибар? Полно, милорд. Измену задешево не искупишь. Хотя бы одну из мельниц уступите ему. – Лорд получал десятину предназначенного для помола зерна.

– Тогда Господскую. Пшеничная наша.

– Добавьте и деревню – скажем, Надгробия.

– Там лежат мои предки. Пусть забирает Медовый Цвет – авось разжиреет с меду и зубы себе испортит.

– Идет. Нам осталось только одно.

– Заложник.

– Вот именно. У вас, я слышал, есть дочь?

– Да… Бетани, – опешил лорд Титос. – А также два брата, сестра, пара вдовых теток, племянники и кузены. Не согласились бы вы…

– Это должно быть ваше родное дитя.

– Бетани всего восемь. Солнышко мое, хохотушка. Никогда не отлучалась из дому надолго.

– Ей будет любопытно посмотреть Королевскую Гавань. Его величество и она почти сверстники – будет ему подружка.

– Которую можно повесить, если подружкин отец в чем-нибудь провинится? Возьмите лучше сына, их у меня четверо. Бену двенадцать, одни приключения на уме. Может стать вашим оруженосцем, если желаете.

– Мне их и так девать некуда. Дерутся за право подержать мой член, когда я мочусь. А сыновей у вас, милорд, шестеро.

– Было шестеро. Младший, Роберт, был хворый и девять дней назад умер от живота, а Лукаса убили на Красной Свадьбе. Четвертая жена Уолдера Фрея была из Блэквудов, но родство в Близнецах, как видно, значит не больше, чем законы гостеприимства. Я бы хотел его схоронить под деревом, но Фреи даже кости его не сочли нужным вернуть.

– Я позабочусь об этом. Лукас был у вас старшим?

– Вторым. Наследник – Бринден, за ним идет Хостер. Этот у нас книгочей.

– Книги и в Королевской Гавани есть. Мой младший брат тоже любитель чтения. Я согласен взять в заложники Хостера.

– Благодарю вас, милорд, – с ощутимым облегчением сказал Блэквуд. – Простите мою смелость, но у лорда Джона тоже следовало бы взять заложницу, одну из его дочерей. Блудить он горазд, а вот сыновья от него не родятся.

– Был один, бастард. Погиб на войне.

– Ой ли? Гарри был бастард, это верно, а вот насчет его отца – дело спорное. Парень был белокурый и смазливый собой, уж точно не в Джоноса. Не угодно ли отужинать со мною, милорд?

– Как-нибудь в другой раз, милорд. – В замке голод, недоставало еще объедать их. – Медлить не приходится, меня ждут в Риверране.

– А в Королевской Гавани разве нет?

– И там тоже.

Лорд Титос не стал его уговаривать.

– Хостер будет готов через час.

Юноша, верный отцовскому слову, ждал Джейме у конюшни со скаткой из одеял через плечо и кучей свитков под мышкой. В свои шестнадцать от силы лет он уже перерос отца и весь состоял из ног, локтей и хохолка на макушке.

– Лорд-командующий, я ваш заложник, Хостер, – сообщил он, ухмыляясь до ушей. – Но все зовут меня Хос.

Нашел чему радоваться.

– Кто все?

– Друзья… братья…

– Я тебе не друг и не брат. – Парень мигом перестал улыбаться, а Джейме добавил, обращаясь к его отцу: – Поймите меня верно, милорд. Как верноподданный вы должны знать, что лорд Берик Дондаррион, Торос из Мира, Сандор Клиган, Бринден Талли и эта женщина, Бессердечная – мятежники и враги короля. Если мне станет известно, что вы укрываете их или чем-то им помогаете, я пришлю вам голову вашего сына. Помните об этом, хоть я и не Риман Фрей.

– Я помню, кто вы, Цареубийца, – помрачнел лорд.

– Вот и хорошо. – Джейме сел на коня и направил его к воротам. – Желаю вам хорошего урожая и всех радостей королевского мира.

Лорд Бракен поджидал его за пределами арбалетного выстрела на одетом в броню коне, в доспехах и высоком шлеме с конским плюмажем.

– Они спустили лютоволка, – сказал он, как только Джейме подъехал. – Решено, значит?

– Решено и подписано. Ступайте домой и засевайте ваши поля.

Бракен поднял забрало.

– Надеюсь, что полей у меня прибавилось?

– Пряжка, Вудхедж, Медовый Цвет с пасекой. И Арбалетные холмы.

– А как же мельница?

– И мельница тоже. Господская.

– Ладно, сойдет на первое время. – Бракен кивнул на Хостера, едущего позади с Пеком. – Это его вам дали в заложники? Провели вас, сир. Слабак, вместо крови водица. Вы не смотрите, что он длинный такой: любая из моих девочек переломит его, как гнилой прутик.

– Сколько у вас дочерей, милорд?

– Пять. Две от первой жены, три от третьей. – Сказав это, Бракен спохватился, но было поздно.

– Пришлите одну из них ко двору. Она получит место фрейлины при королеве-регентше.

Бракен потемнел, понимая, что Джейме имеет в виду.

– Так-то вы платите Стонхеджу за дружбу?

– Быть фрейлиной королевы – большая честь. Внушите это девице: до конца года она должна быть во дворце. – Джейме, не дожидаясь ответа, тронул золотыми шпорами Славного. Отряд с развернутыми знаменами двинулся следом, и пыль из-под копыт скоро скрыла и лагерь, и замок.

На пути в Древорон ни волки, ни разбойники не тревожили их, и обратно Джейме решил ехать другой дорогой. Авось, боги пошлют ему Черную Рыбу, или Берику Дондарриону вздумается напасть.

Пока они ехали вдоль реки, настал вечер. Джейме спросил заложника, где на Вдовьей ближайший брод, и юноша привел их к нему. Солнце уже закатывалось за два травянистых холма.

– Сиськи, – показал на них Хостер Блэквуд.

– Между ними должна быть деревня, – сказал, вспомнив карту, Джейме.

– Да, Денежка, – подтвердил парень.

– Там и остановимся на ночь. – Там могли остаться жители, знающие что-нибудь о сире Бриндене или разбойниках. – Чьи сиськи-то? Я позабыл. У Блэквудов они зовутся не так, как у Бракенов.

– Да, милорд, уже сотню лет. Раньше они назывались Материны Сиськи. Холмов два, видите ли, и они похожи на…

– Вижу, на что. – Джейме вспомнилась женщина в шатре и темные крупные соски, которые она пыталась прикрыть. – А сто лет назад что стряслось?

– Эйегон Недостойный взял в любовницы Барбу Бракен, – начал повествовать юный книжник. – Пышная, говорят, бабенка была. Король, охотясь близ Стонхеджа, увидел эти холмы и назвал их…

– В честь возлюбленной. – Эйегон Четвертый умер задолго до рождения Джейме, но рыцарь помнил кое-что из истории его царствования. – Потом он эту Бракен сменил на Блэквуд, так ведь?

– Да, на леди Мелиссу, Мелли. Ее статуя стоит у нас в богороще. Намного красивее Барбы Бракен, но хрупкая, тоненькая. Барба говорила, что Мелли плоская, как мальчишка, и король Эйегон, услышав это, подарил Мелли…

– Барбины сиськи, – засмеялся Джейме. – Откуда, собственно, началась вражда между вами и Бракенами? Что об этом говорят летописи?

– Их мейстеры пишут одно, милорд, а наши другое, порой много веков спустя. Корни этой истории уходят далеко, в Век Героев. Блэквуды были тогда королями, а Бракены мелкими лордами, разводившими лошадей. Нажившись на этом промысле, они не стали платить надлежащую дань сюзерену, а призвали наемников и свергли своего короля.

– Это когда же?

– За пятьсот лет до прихода андалов. Или за тысячу, как в «Подлинной истории» говорится. Никто толком не знает, когда андалы переплыли Узкое море: в «Подлинной истории» написано, что четыре тысячи лет назад, а некоторые мейстеры утверждают, что всего две. Все даты со временем путаются, и история заволакивается туманом преданий.

Тириону это понравилось бы – они бы с этим парнем всю ночь толковали. На миг Джейме забыл все, что держал против брата, – но только на миг.

– Значит, вы ссоритесь из-за короны, которую кто-то у кого-то отнял в те еще дни, когда Бобровым Утесом владел дом Кастерли? Из-за королевства, не существующего самое малое пару тысячелетий? Столько лет, столько войн, столько королей… пора бы уж и мир заключить.

– Заключали, милорд, много раз заключали. И мир, и браки. Нет ни одного Блэквуда без крови Бракенов, ни одного Бракена без крови Блэквудов. При Старом Короле мир длился полвека, но тут случилась новая ссора, и старые раны открылись. Так всегда бывает, по словам моего отца. Пока люди помнят зло, причиненное их предкам, мир невозможен. Наша с Бракенами взаимная ненависть тянется через века, и отец говорит, что конца ей не будет.

– Когда-нибудь да будет.

– Не думаю, милорд. Отец говорит, что старые раны никогда не затягиваются.

– У моего отца была своя поговорка: добей раненого врага, мертвые мстить не станут.

– Мстить могут их сыновья, – застенчиво возразил Хостер.

– Значит, надо убить также и сыновей. Спроси Кастерли, если мне не веришь. Спроси лорда и леди Тарбек и Рейнов из Кастамере. Спроси принца Драконьего Камня. – Красные облака над западными холмами напомнили Джейме завернутых в багряные плащи детей Рейегара.

– Поэтому вы и убили всех Старков?

– Не всех. Дочери лорда Эддарда живы. Одна только что вышла замуж, а другая… – «Где ты, Бриенна? Нашла ли ее?» – …другая по милости богов забудет, что она Старк. Выйдет за дюжего кузнеца или толстого лавочника, нарожает ему детей и не будет бояться, что какой-нибудь рыцарь размозжит их головки о стену.

– Боги милостивы, – неуверенно произнес Хостер.

«Хорошо, что ты в это веришь». Джейме пришпорил Славного.

Деревня Денежка оказалась куда больше, чем он полагал. Война, судя по обугленным домам и фруктовым деревьям, прошлась и по ней, но на каждый сгоревший дом приходилось три отстроенных заново. В густеющих синих сумерках Джейме видел свежий тростник на крышах и вытесанные из сырого дерева двери. Между утиным прудом и кузницей стоял старый дуб. Корни его ползли по земле, как толстые змеи, к стволу были прибиты сотни медных монет.

– А люди где? – удивился Пек.

– Прячутся, – сказал Джейме.

Очаги в домах, спешно потушенные, не успели еще остыть. Единственным живым существом была рывшаяся в огороде коза, люди же, несомненно, укрылись в остроге с высокими каменными стенами. Там они благополучно пересидели войну, а теперь скрывались от него, Джейме Ланнистера.

– Эй, в остроге! – крикнул он, подъехав к воротам. – Мы люди короля и зла вам не сделаем.

Над стеной показались лица.

– Люди короля как раз и спалили нашу деревню, – сказал мужской голос, – а люди другого короля, еще раньше, угнали овец. Харсли и сира Ормонда тоже убили королевские люди, и Лейси умерла через королевских людей, которые над ней надругались.

– Это были не мы, – сказал Джейме. – Открывайте ворота.

– Откроем, как уедете.

– Ворота можно выломать, – заметил сир Кеннос, – или поджечь.

– А они будут кидаться камнями и пускать стрелы. Зачем кровь даром лить? Переночуем в домах, только без мародерства: харчей у нас своих вдоволь.

Пустив лошадей на деревенский выгон, они поужинали соленой бараниной, сушеными яблоками и твердым сыром. Джейме ел умеренно. Разделив мех вина с Пеком и Хостером, он стал считать прибитые к дубу деньги, сбился и бросил. К чему они тут? Молодой Блэквуд наверняка знает, но не хочется так сразу разгадывать эту тайну.

Он поставил часовых, наказав не выпускать никого из деревни, и выслал разведчиков. Около полуночи они прискакали назад с некой женщиной.

– Ехала, не скрываясь, милорд – вас ищет.

– Миледи, – поднялся Джейме, – не ожидал так скоро увидеть вас. – Боги… с их последней встречи она постарела на десять лет. И что у нее с лицом? – Повязка… вы ранены?

– Ничего серьезного. – Ладонь женщины легла на рукоять Верного Клятве, этот меч дал ей Джейме. – Я исполнила то, что вы мне поручили, милорд.

– Нашли девушку?!

– Да, – сказала Бриенна, Тартская Дева.

– Где же она?

– В одном дне пути отсюда. Я могу проводить вас, но вы должны ехать один, не то Пес убьет ее.